Утонувшее солнце

      Новый летний день, ещё более жаркий, чем предыдущие, медленно подходил к концу. Солнце сбавляло свой пыл, понемногу склоняясь к линии горизонта и ласково, нежно касаясь шумного города, его крыш и скверов, цепи прудов в городском парке, стеклянных высоток, которые стояли в самом центре; их серебристые шпили горели розовым золотом, облитые предзакатными лучами. Уже утомившееся, солнце заглядывало и в распахнутое окно кабинета Эрин, цепляясь за подоконник и оставляя на стекле бледно-персиковый отсвет приближающегося заката.       Эрин этой красоты не замечала. Сосредоточенно вчитываясь в очередной отчёт психолога, взятый из внушительной стопки, она пыталась понять, что они упускали в лечении пациента. Молодой парень, подававший большие надежды в творчестве — писал удивительной красоты стихотворения — периодически откатывался назад, и им приходилось начинать всё сначала. Эрин подозревала, что Штейн, до войны баловавшийся наркотиками, снова начал употреблять, но проверить его принудительно они не могли, а добровольно сдать тест он отказался, назвал психолога зверем и выскочил из кабинета, как ошпаренный. Конечно, это только укрепило подозрения, но прямых доказательств не было, а без этого центр не мог привлечь к работе над пациентом нарколога. Тем более, что спустя пару дней Штейн пришёл не в своё время, принёс психологу букет цветов и долго извинялся.       Эрин отложила отчёт и, откинувшись на спинку кресла, устало потёрла переносицу. Похоже, ей придётся самой откровенно поговорить со Штейном. Если это не поможет, нужно будет просить помощи у Комуи и направлять его в стационар, не забыв и про нарколога. Терять парня Эрин не собиралась, пусть даже он будет категорически против методов её лечения.       Им хватило и тех проблем, что случились, пока не было Канды.       Она спрятала лицо в ладонях и протяжно выдохнула. Бездна, как же хотелось отдохнуть! Просто закрыться в квартире и проспать суток трое, чтобы никто не звонил, не писал и не дёргал. Но, увы, покоя Эрин не давали. Ни Рувелье, который обрадовался новому инциденту в центре, как подарку небес, и теперь не слезал с них с проверками, ни резко увеличившееся количеству пациентов. Если до этого у Эрин их было девять плюс трое невыездных, то теперь их стало восемнадцать. Восемнадцать человек, требовавших её пристального внимания и помощи.       Наверное, впервые за всё время работы в центре Эрин думала, что не справится. Ей казалось, что на её плечах лежит неподъёмный груз. И вопрос, который не давал ей покоя, вот уже вторую неделю сверлил мозг, вызывая неутихающую головную боль.       Как?       Как они могли упустить, что один из их врачей, один из психологов, непосредственно работавших с изломанными войной людьми — абсолютно некомпетентен? Как можно было пропустить отчёты, в которых почти сразу появились тревожные звоночки? Как можно было позволить этому случиться, во имя Бездны?       Она встряхнулась, снова взялась за отчёт, но спустя пару минут отложила его. Беспокойные мысли метались в голове, мешая сосредоточиться и опять подсовывая воспоминания о Тайлере. Эрин нахмурилась и потёрла татуировку в задумчивости и разочарованно выдохнула, в который раз безуспешно пытаясь понять, почему работу Тайлера Кларка, а точнее, разрушения, которые он сотворил, заметили не сразу. Кто виноват? Комуи? Да, как руководитель. Но и с себя Эрин вины не снимала. Пусть она практически не работала с Тайлером, но на совещаниях они периодически пересекались и даже пару раз вели одного пациента.       Но ведь всё было хорошо! Или она просто не заметила проблем?       Эрин закусила губу. Да, те пациенты, которых он вёл, шли на выздоровление, но потом внезапно попросили поменять им врача. Эрин пыталась выяснить, что произошло, но случилось это в разное время, и тогда значения она не придала. Да и, строго говоря, не до того было. Случился Канда, были и другие подопечные, поэтому Эрин отложила эти мысли в долгий ящик, решив разобраться позже.       Когда последний пациент Тайлера — Итачи — взял в заложники своего тьютора и серьёзно ранил её, стало понятно, что уже слишком поздно.       Инцидент замяли быстро. Стоило отдать должное ребятам Рувелье: в этот раз они сработали чётко, не теряя ни единой секунды. Итачи обезвредили, тьютора отправили в больницу, а Тайлера, которого его пациент требовал наказать, отстранили от работы до выяснения причин.       Когда докопались до сути и поняли, что именно произошло, Эрин едва подавила желание сломать Тайлеру шею. На допросе он оставался абсолютно спокоен и утверждал, что действовал исключительно во благо пациентов. Благо, которым он считал или возвращение на службу… или смерть.       Потянувшись, Эрин поднялась и прошлась по кабинету. Тело, не получавшее физической нагрузки несколько часов, отозвалось болью в затёкших мышцах, и она поморщилась, но только старательнее вытянулась, приподнимаясь на носках. День пролетел за многочисленными заботами, и на часах уже было около восьми вечера. Она и без того задержалась больше необходимого, и стоило бы вернуться домой и хоть немного поспать.       Может, это поможет очистить разум от воспоминаний о том, что именно рассказал один из пациентов Тайлера. От этих мыслей Эрин поёжилась.       Тогда немолодой, но ещё крепкий мужчина с пышными седыми усами и потухшим взглядом зелёных глаз отрешённо говорил о том, что психолог всерьёз предложил ему подумать о смерти. Тайлер убеждал бывшего солдата, что в его жизни уже не случится больше ничего хорошего. А доживать свой век беспомощным моральным овощем — разве это жизнь?       Пациента — кажется, его звали Альфред — отправили в стационар под бдительный присмотр Исайи. После Комуи попросил Эрин заняться им, и она, не раздумывая, согласилась. О, она хорошо помнила состояние Альфреда, Сартес прочувствовала его на своей шкуре. С той лишь разницей, что мужчину туда загнали искусственно, а Эрин оказалась в нём по воле судьбы.       Встряхнувшись, она вернулась к столу. Выключив компьютер, подхватила рюкзак и направилась к выходу, на ходу вспоминая, в каком кармане ключи от машины и невольно ускоряя шаг. Казалось, будто сами стены давят на неё, ещё немного — и она вообще не сможет идти, врастёт в пол ногами. Хотелось оказаться дома, в спасительной уютной тишине, упасть на кровать и отключиться. Забыть вообще всё, что происходило.       Перезагрузиться.       Однако, едва сев в машину, Эрин поняла, что вести её не сможет. Голова была тяжёлой, и нудная ноющая боль сдавила затылок. Да и руки едва удерживали рюкзак, сотрясаемые мелкой противной дрожью. Выдохнув сквозь зубы ругательство, Эрин достала телефон и набрала номер друга. Если Артур её сейчас не заберёт, она умрёт прямо в этой машине.       Артур ответил практически сразу.       — Скорая психологическая помощь к вашим услугам, — иронично поприветствовал он и добавил серьёзнее: — Что-то случилось?       Эрин выдохнула и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза.       — Звучит так, будто я звоню тебе, только когда у меня катастрофа, — она неровно улыбнулась и потёрла ладонью лицо. — Но да, случилось. Забери меня с работы, а?       На том конце провода повисло подозрительное молчание, впрочем, длилось оно недолго. Эрин услышала, как поднялся Артур и чем-то громко брякнул.       — Что произошло? — уже совершенно серьёзно спросил он. — По голосу кажется, будто ты марш-бросок пятьдесят миль в полном обмундировании отмахала. Да ещё и убила по дороге человек сто.       Эрин негромко фыркнула.       — Ну и шуточки у тебя, — она вытащила ноги из туфель и пошевелила пальцами, чувствуя, как болят самые мелкие косточки. — Я просто очень устала. И не могу вести машину. А такси вызывать не хочется. Так ты сможешь меня забрать? Я извинюсь перед Даной, клянусь!       Артур, порывавшийся что-то вставить между словами Эрин, как-то резко замолчал и только коротко бросил:       — Жди. Скоро буду.       Не попрощавшись, он отключился. Эрин с нескрываемым удивлением посмотрела на экран телефона. Похоже, в отношениях Артура и Данааль снова что-то пошло не так. Артур в ней души не чаял, но периодически вёл себя, как безответственный подросток. Это его невесту знатно раздражало, и они ругались. Шумно, бурно, со страстным выяснением отношений и не менее страстным примирением после. Но в этот раз, видимо, примирения не вышло.       — Чудовище, — вздохнула Эрин беззлобно. Лезть в чужие отношения она не собиралась, но, наверное, стоило снова напомнить другу, за что он так сильно любил Дану.       Отложив телефон, она, немного подумав, достала ежедневник. Стоило ещё раз просмотреть расписание на ближайшие дни и понять, как успеть втиснуть всё, что необходимо, и оставить немного на сон и еду. Задача была явно не из лёгких. Однако, едва Эрин раскрыла его на нужной странице, как наткнулась на записку, оставленную ей же: «Помочь Канде с ремонтом». Несколько секунд она просто смотрела на неё, понимая, что совершенно об этом забыла. Четыре дня назад они общими усилиями собрали шкаф, который весьма неплохо вписался, через пару дней она потащила его в магазин за обоями и краской. А сегодня должна была зайти к нему и набросать план работ… но банально не успела. Не было времени даже позвонить и извиниться. Эрин запрокинула голову и закусила губу, сдерживая ругательство. Теперь он точно подумает, что она опять его бросила. Ну вот какого чёрта всё именно так?..       Снова взявшись за телефон, Эрин нашла его номер в списке, но передумала и набрала сообщение.       «Привет. Извини, сегодня зайти не смогу. Очень много работы. Увидимся завтра».       Она очень надеялась, что он не станет ей перезванивать. Нет, Эрин не была против поговорить с Кандой. Просто быть перед ним такой — уставшей, почти сломленной и сорвавшейся — она не хотела. Его тьютор должен быть всегда уверенным в себе, спокойным и полным сил. Ну, по крайней мере, очень стараться. А сейчас у неё не было ни сил, ни желания играть ту, кем она не являлась.       Спустя минуту телефон завибрировал в руке, оповестив о входящем сообщении.       «Я понял. Будь осторожна. И забери еду. Я оставил у двери».       Невольно Эрин улыбнулась. После возвращения из стационара Канда вдруг стал проявлять вот такую вот заботу. Она не могла не признать: её это радовало. Как врача в первую очередь — пациент начал проявлять социальную активность, перестав замыкаться в себе. И, скорее всего, пытался таким образом выразить благодарность. Или… Эрин задумчиво погладила контур татуировки. Пару раз она задумывалась о том, что, возможно, были и другие причины. Может, он хотел таким образом проявить к ней внимание? Она покачала головой и убрала ежедневник вместе с телефоном обратно в рюкзак.       Конечно, Канда красивый мужчина. Эрин, не споря, это признавала, особенно когда он периодически появлялся перед ней полураздетым, будто бы хвастая крепкими мускулами под отмеченной сетью шрамов кожей. Но заводить с ним какие бы то ни было отношения, кроме врачебных и, быть может, самую малость дружеских она не собиралась. Слишком плохая это идея — и для него, с огромным трудом возвращавшегося к нормальной жизни, и для неё.       За этими мыслями Эрин не заметила, как задремала, и очнулась от негромкого стука в окно. Вздрогнув, она растерянно вскинулась, оглянулась по сторонам, не понимая, где находится, и только после этого заметила стоявшего рядом Артура. Слабые сумерки уже наползали на парковку, и в свете зажегшегося неподалёку жёлтого фонаря массивная фигура в чёрной майке с принтом и джинсах казалась пугающей. Вздохнув, она потёрла лицо ладонями, вышла из машины и тут же оказалась в крепких объятиях.       — Остор… рожнее, — простонала она. — Раздавишь же!       — Я? — искренне возмутился Артур. — Да никогда, ты что.       Однако подругу он выпустил и с тревогой в светло-карих глазах посмотрел ей в лицо.       — Может, ну её, эту работу? — он кивнул на здание центра. — Махнём на побережье, отдохнём пару дней. Поехали?       Он задорно улыбнулся, но Эрин безошибочно разглядела в уголках глаз залёгшую усталость. И весь его вид, обычно яркий и будто бы светящийся, сейчас потускнел. Она покачала головой. Если они ругаются так сейчас, что будет, когда эти двое поженятся?       — Нет, дорогой мой, — нырнув в салон, она вернулась и вложила в его широкую ладонь ключи от машины. — Мы сейчас поедем ко мне. Ты пожалуешься на Дану и на то, какой ты идиот, выпьешь и поедешь мириться. А я наконец-то высплюсь. Ну, или попытаюсь.       Артур театрально тяжело вздохнул и усмехнулся.        — Иногда мне кажется, что ты была бы Дане лучшим мужем, чем я.        — Не сомневаюсь, — фыркнула Эрин. — Только Данааль такого поворота не оценит. Давай, я голодна как чёрт.       Артур спорить не стал. Сел за руль, с явным удовольствием вслушиваясь в мягкое урчание мотора. Он, по его словам, больше любил мотоциклы — в них свобода и скорость. Но не оценить хорошую машину по достоинству не мог. Эрин села рядом и подумала, что, наверное, не зря позвонила ему. За рулём Артур отвлечётся, потом она выслушает его, и у него с Даной снова всё будет хорошо.       Хоть у кого-то из них.       Когда они подъезжали к дому, Эрин бросила взгляд на окна Канды. Там горел свет, и это почти сразу успокоило её. Он дома, с ним всё в порядке… наверное. Можно было не так сильно беспокоиться. Да и в последние дни Канда казался куда более спокойным, чем раньше. Всё ещё отрешённым, но уже не пустым. Это радовало бы Эрин, будь у неё хоть чуть больше сил. А пока она просто отмечала это как данность, не забывая, что расслабляться нельзя.       Только не с этим подопечным.       Артур лихо зарулил на подземную парковку и остановился на месте для её машины. Повернув ключи в замке зажигания, он обернулся к Эрин с лукавой улыбкой        — Прибыли, ваше высочество. Каковы будут дальнейшие указания?       Она фыркнула.       — Тебе не татуировщиком работать, а комиком. Истинно твоё, — она открыла дверцу и вышла из машины. Потянувшись, оглянулась и, достав из рюкзака ключи, сняла один, а остальную связку кинула Артуру. — Ты иди. Я поднимусь через пару минут.       — Но… — Артур попытался возразить, однако Эрин прервала его.       — Прости иди. Поставь чайник, сделай мне кофе, а себе налей виски. Знаешь, где стоит. Я приду и буду в твоём распоряжении.       Артур, подозрительно посмотрев на Эрин, сделал характерный жест «я слежу за тобой», и ушёл. Она проводила его взглядом и, убедившись, что друг скрылся, направилась в другую сторону к почтовым ящикам. Она ждала важное письмо и не хотела, чтобы хоть кто-то видел его, кроме неё. Письмо настолько важное, что внутри всё в страхе сжималось от одной только мысли о нём. Эрин боялась получить его, боялась открыть конверт. И в то же время ожидание было мучительным. Вместе с усталостью оно медленно, но верно выедало её, оставляя совершенно пустой, без сил и без чувств.       Она открыла ящик не сразу. Пару минут постояла, сжимая во вспотевшей ладони ключ. Ну же! Ты же так хотела знать!..        Резко выдохнув, Эрин вставила ключ, провернула, распахнула дверцу и… удивлённо-растерянно моргнула.       Пусто. Письма не было.       Она до боли стиснула ручку дверцы. Бездна, какого чёрта? Ей обещали, что документы доставят ещё три дня назад. Каждые сутки казались хуже предыдущих. Эрин ещё утром подумала: если не найдёт письма, позвонит и разругается там со всеми, с кем только можно. Но сейчас она понимала — не позвонит. И пусть они находятся в другой префектуре и ещё работают. У неё совершенно не было на это никаких сил.       Заперев ящик, Эрин поднялась в квартиру, машинально мазнув взглядом по двери Канды. Поймав себя на мимолётном ощущении, она нахмурилась и тряхнула головой. Глупо, но ей вдруг захотелось, чтобы он стоял там и встречал её. Уставшую, опустошённую, не знающую, как пережить завтрашний день. Она с минуту помедлила, давая внезапному желанию ещё один шанс. Так глупо и эгоистично. И не было ничего удивительного в том, что оно не сбылось. Только разочарование, кольнувшее сердце, показалось каким-то… острым.       Глупости.        — Я пришла, — громко известила Эрин, хлопнув дверью. Отсекая себя от всего, что было лишним.        — Проходи, — со смешком отозвался Артур из кухни. — Я так рад, что ты заглянула!       Эрин коротко рассмеялась. Она тоже была рада, что, наконец, заглянула домой. Скинув туфли, она прошла на кухню и почти упала на стул. Обхватила ладонями кружку с горячим сладким — Артур знал, сколько ложек сахара она кладёт — кофе и с наслаждением отпила, зажмурившись.        — Бездна, это блаженство, — выдохнула она, не открывая глаз.        — А я говорил, что тебе нужен домохозяин, малышка, — хмыкнул Артур. — И дом в порядке держать будет, и приласкает, когда надо. Поискать варианты?        — Да ну тебя, — Эрин бросила на друга укоряющий взгляд и хлебнула ещё кофе. Стянула со стола печенье и, не прожевав даже половины, проговорила: — Лучше расскажи, что у вас опять с Даной.       Артур сознаваться не торопился. Покрутил в руках стакан с виски, который уже успел найти в угловом шкафчике, и сделал большой глоток. Эрин не подгоняла, зная: когда дело касалось Даны, говорить другу резко становилось непросто. Хотя со стороны их отношения не казались сложными. Ну да, ругались иногда шумно, с битьём посуды, но кто не ругался? Эрин с Даном тоже порой ссорились, правда, не так жарко.        — Я идиот, малышка, — наконец, с выдохом произнёс он. Двумя глотками опустошил свой стакан и плеснул выпивку снова, зная, что Эрин не даст переступить черту. — Я тот ещё идиот.       Он ещё немного помолчал, а потом заговорил негромко, уже не пряча в голосе усталость и какую-то тоскливую обречённость:        — Я ведь люблю её. Да ты и сама знаешь — мы вместе почти с самого возвращения, через пару месяцев два года будет. Я до сих пор не знаю, что она во мне нашла, — он тряхнул головой и провёл ладонью по лицу. Криво усмехнулся: — Я ведь раздолбай. А она семью хочет.       Последнее прозвучало совсем тихо. Эрин осторожно сделала глоток кофе и внимательно посмотрела на друга. Учитывая нрав Артура, сказать он мог многое… но не Дане. По крайней мере, не со зла.        — Что она тебе сказала?       — Что хочет детей. От меня.       Голос Артура звучал… наверное, если бы Эрин не знала его, сказала бы, что он испуган. Но дело было в ином. С самого его возвращения домой Артур казался нормальным человеком. Тем, кто был готов жить здесь и сейчас и брать от этой жизни всё. На деле же оказалось, что за любимым делом Артур прятался, отдавая ему практически всё своё время. С появлением Даны стало легче, но в какой-то момент выяснилось, что к дальнейшим шагам Артур не готов. И сейчас это снова давало о себе знать.       Эрин потянулась и взяла его за руку. Мягко погладила. Хотела кое-что сказать, но Артур не дал.       — И знаешь, она ведь права, — болезненно усмехнулся он. — Я должен больше времени уделять ей, а не торчать в своём салоне. Она сказала, что я больше люблю своё дело, чем её. Что клиенты мне дороже, чем её внимание. И что я могу катиться к ним и жить в своё удовольствие.       Артур сжал стакан с такой силой, что побелели костяшки. Эрин решила дать ему высказаться, и лишь пожала ладонь, молча давая понять, что она рядом.        — А я бы и рад, — продолжил он, и улыбка не сходила с его лица, точно приклеенная, резко контрастируя с голосом. — Но без Даны мир совсем другой. И я другой. Я не могу без неё. И не могу дать ей то, чего она хочет.       Только сейчас Артур поднял голову и посмотрел Эрин в глаза, как, наверное, не смотрел ещё ни разу в этой — мирной — жизни.       Эрин дрогнула внутри.       Резко вдохнула, понимая, что за всей работой, кажется, упустила состояние друга, который был близок к срыву. Это читалось в его глазах сейчас так ясно, словно Эрин не на человека смотрела — на подробный анамнез, где сказано всё. Вплоть до глубины той пропасти, куда рухнул человек.       Бездна, почему она столь невнимательна к тем, кто дорог? Почему не настояла на помощи раньше?        — Я не справлюсь, Эрин, — негромко произнёс Артур, и сердце Эрин пропустило один удар. — Я не смогу стать ей хорошим мужем и отцом нашим детям.       Артур верил в это. Верил, потому что тоже многих терял. Подпустив Дану так близко, он подсознательно всё-таки держал её на расстоянии, боясь, что в итоге подведёт её. Так случилось с ребятами из его отряда. Эрин не знала подробностей, а Артур как-то вскользь упомянул о том, что с двумя друзьями он ушёл на фронт добровольцем. Они воевали вместе до тех пор, пока не случилось страшной, но такой привычной трагедии. Его друзья погибли, а Артур остался. Он говорил, что справился с этим, и первое время, когда они с Даной начали ссориться, Эрин думала, что это пройдёт. Но чем больше ссор оставалось позади, тем больше она убеждалась — Артуру нужна помощь специалиста.       Что бы там ни случилось, ему нужно было простить себя. Груз прошлого не давал ему спокойно жить в настоящем, рождая вину перед любимой женщиной. Это отравляло им обоим жизнь.       — Послушай, — проговорила она мягко и спокойно, как часто разговаривала с подопечными. — Я понимаю, что ты испытываешь. Правда. Но ты не так плох. Я знаю тебя уже не первый год, Артур. И Дана знает. Да, она импульсивна и может наговорить лишнего. Но она знает тебя настоящего. И я уверена — она не хочет от тебя уходить.       Артур понимал, что сейчас она видела в нём пациента, и напрягся, собираясь возразить. Эрин подняла руку, прося остановиться. Нет уж. Сейчас она так просто не отступит.       — Вы любите друг друга. Я видела, с каким обожанием она на тебя смотрит. Неудивительно, что она хочет от тебя детей, — она улыбнулась уголками губ и посерьёзнела. — И ты можешь ей это дать. Ты надёжный человек, Артур. И, я уверена, что отец из тебя выйдет отличный.       Она помолчала, а потом добавила чуть тише, но всё так же серьёзно, глядя ему в глаза:        — Но тебе нужна помощь, Артур. То, что случилось в прошлом, давит на тебя до сих пор. Не перебивай, дай мне договорить, — она немного повысила голос, заметив, как он дёрнулся. — Если ты не хочешь работать с чужими психологами, я сама помогу тебе. Но будет лучше, если ты всё-таки придёшь к нам в центр. Я запишу тебя на консультацию к Нетте, ты её знаешь. Она поможет тебе, Артур.       Повисло молчание, в котором Эрин отчётливо ощущала борьбу. Она уже как-то предлагала ему поработать с психологом, но Артур в обычной иронично-шутливой манере перевёл тему, и больше они к ней не возвращались. А сейчас это, похоже, стало тем, что больше нельзя было игнорировать. Выбор оказался до безобразия прост: или оставить всё как есть и потерять Дану, или постараться решить проблему, позвать замуж любимую женщину и зажить, наконец-то, счастливо.       Артур шумно выдохнул, освободил ладонь и одним глотком допил виски. Со стуком поставив стакан на стол, он неожиданно улыбнулся.        — Знала бы ты, как убедительно смотришься со стороны, — он подмигнул ей и помедлив, добавил: — И да, я согласен. Давно хотел поближе познакомиться с Неттой. Да и разбавить вашу скучную тусовку кому-то надо.       Эрин облегчённо выдохнула. Не то чтобы она опасалась, что друг начнёт упрямиться — он всё-таки не Канда — но не хотелось тратить лишнее время на уговоры.       Она допила уже остывший кофе и выпрямилась.        — Тогда вызывай такси и поезжай к Дане. И по дороге не забудь купить лилии. Она по крайней мере захочет забрать цветы, а там у тебя будет шанс поговорить.       Артур состроил обиженную гримасу.       — Даже часа не побыл, а она уже выгоняет! Совести у тебя нет, малышка. Кому ты друг, мне или Дане? — фыркнув, он поднялся, напоследок сжав плечо Эрин. — Спасибо. Я ценю то, что ты делаешь.        — Иди уже, чудовище, — отмахнулась Эрин. — Помиритесь — приезжайте вместе.       Артур, пообещав с улыбкой, что так и будет, развернулся к выходу, но на пороге остановился и оглянулся.        — Забыл сказать: у твоей двери стояла кастрюля с едой. И записка была, — он ухмыльнулся. — Кажется, с идеей про домохозяина я уже опоздал.       Он скрылся в коридоре с хохотом, успев увернуться от брошенного полотенца. Эрин выдохнула. Вот же несносный! Не мог оставить без комментариев этот момент?       Она повернула голову, только сейчас заметив, что на плите появилась лишняя посуда. Это и впрямь была кастрюля Канды. Она потёрла лицо ладонями: совсем забыла, что он писал ей. Внутри на краткий миг вспыхнула благодарность. Сама Эрин сейчас была просто не в состоянии что-то делать.       Подойдя ближе, она вытащила из-под ручки записку. А вот такой жест на Канду уже не очень походил. Развернув её, она прочитала короткую фразу, и не сразу поняла, что улыбалась.       «Надеюсь, это съедобно».       Похоже, Канду волновало, понравится ли ей его еда. С любопытством она открыла крышку и обнаружила там пасту с овощами и мясом. Удивлённо приподняв бровь, Эрин с пару секунд смотрела на еду, потом взяла вилку и решительно попробовала. Конечно, у холодной еды вкус был иной, но в целом получилось не так уж и плохо. Стоило бы чуть добавить специй, но…       Эрин тряхнула головой. Она была благодарна Канде и за это. Поэтому, решив больше не тратить время, быстренько разогрела ужин, поела и приняла душ. Постель, в которую она практически рухнула, показалась божественно мягкой, и Эрин почти разу провалилась в сон.       Утро не было добрым. Перед рассветом пришли кошмары, и она несколько раз просыпалась, пытаясь снова хоть немного отдохнуть. Несколько минут Эрин просто лежала без движения, глядя в потолок. Шевелиться не хотелось, и только надрывно звонивший на тумбочке будильник не давал снова закрыть глаза. Спасибо, хоть призраков ночных гостей отпугивал.       Эрин очень не хотела, чтобы тени прошлого таскались за ней и днём. А сил на борьбу с ними оставалось всё меньше.       Пообещав себе, что после всего она обязательно отдохнёт и отоспится дня три, Эрин поднялась. Быстро умывшись и позавтракав остатками вечерней роскоши, она схватила белое платье без рукава, попавшееся под руку первым, и поспешила к выходу. Ещё немного — и на встречу, назначенную для Канды в университете, они опоздают.       Уже нажимая на кнопку звонка его двери, Эрин вспомнила, что забыла выпить таблетки. Выругавшись, она оглянулась на свою квартиру. Нет, возвращаться не будет, нет времени.        — Можешь отпустить звонок.       Холодный голос заставил Эрин вздрогнуть. Резко повернувшись, она обнаружила Канду на пороге. Чёрт, а она ведь даже не слышала, как он открыл дверь! И смотрел на неё почему-то с плохо скрываемым льдом в глазах. Словно за эту ночь успело случиться что-то, что снова отбросило их друг от друга на несколько шагов.        — Извини, я просто задумалась, — она отступила и поправила на плече лямку рюкзака. — Ты готов? Не забыл документы?       Вместо ответа Канда показал ей папку, которую держал в руках. Протянув её Эрин, он закрыл дверь и снова забрал документы. Мгновение смотрел на Эрин непроницаемо, потом тяжело выдохнул.        — Ты в порядке? Выглядишь неважно.       Эрин хотела было скривиться — сама знала, как выглядела и в напоминаниях не нуждалась, — но не стала. Покачала головой.        — Всё нормально. Поехали?       Очень хотелось спросить, что, во имя Бездны, случилось за ночь. Канда выглядел так, словно Эрин его чем-то серьёзно обидела. Он не смотрел ей в глаза дольше трёх секунд, почти не говорил, да и в целом ощущался как цельный кусок проклятущего льда. Эрин понимала, что будь она во вчерашнем состоянии — не стала бы сдерживаться и спросила бы прямо. Но сейчас рвавшийся с языка вопрос придержала. Это явно было не смертельно. А терпеть молчаливого соседа в машине она уже привыкла.       Пусть Нетта пытает его завтра на сеансе. Может, что и расскажет. У Эрин на это не было ни сил, ни желания.       Канда, видимо, ощущая на себе её внимательный взгляд, повёл плечами и кивнул. Не дожидаясь большего, Эрин развернулась к лифту. Вместе они спустились на парковку. Эрин, оставив Канду у машины, снова проверила почтовый ящик, хотя прекрасно знала, что за ночь письмо там не появится. Прикрыв глаза, она мысленно попросила у Бездны терпения. Терпения, потому что больше всего сейчас внезапно захотелось закричать, сорвав голос, и что-нибудь разбить.       Во имя всего, разве она так много просила?! Всего-то письмо с результатами обследования!       Выдохнув, Эрин вернулась к машине. Теперь и её настроение, не особо радужное до того, испортилось. Она сжала руль и резко провернула ключ в замке зажигания. Канда смотрел на неё, но Эрин не поворачивалась и не давала понять, что ощущает. Ей нужно было пару минут. Только пару минут для себя, чтобы вынырнуть из болезненного омута и переключиться на работу. Она всегда спасала.       Дорога до университета в центре города, уже в десять утра кипевшего жизнью, заняла почти час. За это время Эрин успела взять себя в руки, стараясь не обращать внимания на давившую тишину в салоне. В целом, для работы ей и не требовалось дружеское расположение Канды. Да, его отношение удивляло, настораживало и даже обижало. Но Эрин неоднократно за последний час напомнила себе — она на работе. О прочем следовало забыть.       Припарковавшись на забитой почти до отказа стоянке, она отстегнула ремень и вышла из машины первой. Потянувшись, тихо охнула: спина отозвалась ноющей болью. Дни напряжённого труда и сбитого напрочь режима не проходили даром, напоминая Эрин, что она вообще-то уже не девочка, которая может не щадить себя. Оставалось искренне надеяться, что скоро всё закончится.       Хотя тут вариантов было всего два: либо закончатся проблемы, либо силы. Последнего допускать как-то не хотелось.       Забрав из машины рюкзак, она приблизилась к Канде и кивнула на главное здание университета, видневшееся за обширной парковой зоной, разделённой аккуратными дорожками и украшенной цветущими клумбами.        — Нас ждут. Идём.       Канда долгую минуту смотрел на здание, не отвечая. Лицо его оставалось совершенно непроницаемым, поэтому Эрин не знала и даже не предполагала, о чём тот думает. Решив, что ему просто страшно — как тогда, на службе — она, помедлив, взяла его за руку. Но в глаза не посмотрела.       Это просто работа.       Сжав пальцы крепче, она уверенным шагом направилась по аллее, ловко лавируя между постоянно встречавшимися на пути абитуриентами. Учебный год ещё не начался, но жизнь в кампусе уже бурлила. Поступающих было много: этот университет был одним из немногих в регионе, что продолжил стабильно функционировать во время войны и после её окончания. Многие учебные заведения в округе закрылись из-за нехватки преподавателей, и сюда стекались желающие получить образование с разных городов и даже штатов.       Это, в целом, было очень хорошо для университета, получавшего неплохие деньги, но представляло большую проблему для них. Эрин не знала, сколько стоило обучение по выбранной Кандой специальности. А конкурс на бесплатные места при таком потоке наверняка был не маленьким. Учитывая, что Канда толком не доучился в школе, шансов сдать экзамены идеально и пройти, обойдя соперников, которые наверняка готовились, у него практически не было.       Эрин нахмурилась. Конечно, об этом стоило подумать заранее. Но сейчас, когда встречу с членом приёмной комиссии уже назначили, отступать было поздно. Кроме того, сегодня они прибыли в основном для консультации. Зона отдыха, окружённая деревьями, кончилась неожиданно, выпустив их на обширную площадку перед главным зданием. Величественное, ещё в старом, имперском стиле, оно тянулось к небу высокими шпилями и цепляло взгляд причудливыми резными фронтонами. По мнению Эрин, для учебного заведения оно было слишком строгим, но многие восторгались сохранившейся прекрасной архитектурой. Немногочисленных туристов, кажется, даже привозили полюбоваться на эту красоту.       Канда тоже остановился, крепко сжав ладонь Эрин. Это было до того неожиданно, что она едва не споткнулась. Повернулась резко, собираясь спросить, какого чёрта — и прикусила язык. Канда выглядел слишком странно: побледневший, он безотрывно смотрел на массивные двери, словно оттуда вот-вот должен был появиться какой-нибудь демон или чудовище. Или его главный враг.       Эрин проследила за его взглядом, но ничего подозрительного не нашла. Возможно, так на него влияла толпа, но медикаменты должны были снизить шанс панической атаки. Если, конечно, Канда снова не пропускал приём лекарств. Выдохнув, она шагнула к нему и посмотрела прямо, надеясь, что Канда услышит её сейчас.        — Я понимаю, тебе не просто находиться в таких местах, — проговорила она, чувствуя, как рука Канды всё крепче сжимает её ладонь. — Но тебе это нужно. И ты не один. Я с тобой.       Эрин почти не надеялась, что это подействует. Всё утро Канда делал вид, что её не существует или она лишь незначительная деталь окружающего мира. Но после её слов он медленно кивнул и чуть ослабил хватку, будто она произнесла нечто безумно важное и нужное ему именно сейчас. Наверное, так оно и было: в прочих многолюдных местах Эрин тоже старалась держаться рядом с ним. По крайней мере, пока. Нужно было дать ему время привыкнуть.        — Всё хорошо, — она кивнула ему и слабо улыбнулась уголками губ: это всё, на что её хватило. — Идём.       Он вместе поднялись по широкой лестнице. Их то и дело обгоняли, шли навстречу группы молодых людей. Они смеялись, шутили, громко обсуждали экзамены и что-то ещё, совсем не касавшееся учёбы. И с каждым шагом людей становилось всё больше. Эрин это не особо напрягало, она просто шла вперёд. Но не могла при этом не ощущать, что Канда будто бы шёл с огромной неохотой. Так, словно каждый шаг давался ему с трудом.       Решив, что спросит его, в чём дело, когда они зайдут в здание и найдут тихий уголок для разговора, Эрин толкнула дверь и вошла внутрь. Просторный холл встретил их светлыми стенами и двумя огромными лестницами по обе стороны, убегавшими ввысь. Внутри здание казалось ещё больше, а потолки и вовсе были где-то далеко, не давя сверху.       Наверное, ещё поэтому холл был наполнен густым равномерным гулом. Даже Эрин удивилась тому, сколько народу было внутри. Толпа текла в разные стороны, не обращая на них совершенно никакого внимания: каждый был занят своим делом. Поодаль группа темнокожих парней что-то обсуждала, активно жестикулируя. Стайка молоденьких девочек порхнула слева, и одна из них скользнула заинтересованно глазами по Канде, стоявшему за спиной Эрин. Та наградила девочку ледяным взглядом, обещавшим большие проблемы. Девочка фыркнула и отвернулась. Эрин выдохнула. Бездна, вот и что она творит? Вместо того, чтобы заниматься работой, пугает будущих студенток. Кошмар.       — Нам направо. Кажется, третий кабинет слева, — произнесла она, сделав пару шагов к лестнице. — Я знаю, что будет сложно, но постарайся…       Ладонь в руке Канды оказалась стиснута с такой силой, что Эрин зашипела и резко развернулась. Боль коротко обожгла, пробравшись по запястью выше, и она вскинула голову. Какого дьявола он вообще творил?        — Что ты…       Слова застыли на губах, а сердце вмиг бешено забилось. Канда смотрел на неё, но будто не видел: в серых глазах с расширенными зрачками плескался откровенный ужас. Он дышал коротко и часто, словно ему не хватало кислорода. Из ослабевшей руки со стуком выпала папка с документами, и Канда, точно во сне, сгрёб водолазку на груди и потянул, пытаясь сорвать.       — Нет… — хрипло прошептал он, отступив назад. — Нет… не надо…       Мгновение, которое понадобилось Эрин, чтобы понять, что происходит, показалось ей самой слишком долгим. Точно во сне она нагнулась, подняла документы, а потом, обхватив Канду за талию обеими руками, с усилием потянула к выходу. На свет, на воздух, туда, где не будет столько людей. Туда, где его не будет накрывать паническими атаками.       Бездна, какая же она идиотка! Забыла о том, что рассказывала ей Линали и то, что случалось с ним почти на её глазах. Понадеялась, что лекарства помогут, не зная, принимал ли их Канда вообще. Дура, во имя всего, какая же дура!       — Всё хорошо, — повторяла она, пока плохо понимающий реальность Канда спускался за ней по лестнице. Проходившие мимо люди косились на них, но Эрин на эти взгляды было абсолютно плевать. — Всё хорошо, Канда, я рядом.       Дотащив его до ближайшей скамейки, она усадила Канду. Сорвав с плеч рюкзак, она склонилась и обхватила ладонями его лицо. Затуманенный взгляд по-прежнему не фокусировался на её лице, и мысленно Эрин выругалась. Канда задыхался, по-прежнему скребя пальцами по груди, и если сейчас не заставить его выровнять дыхание — придётся вызывать врачей.       Нельзя было терять время.        — Канда, — позвала она, с тревогой вглядываясь в его лицо. — Канда, ты меня слышишь?       Время, пока Канда не отвечал, хрипло выдыхая и рвано хватая ртом воздух, показалось вечностью. Подняв руку, он уцепился было за её запястье, но не удержал.        — Полковник… — едва слышно проговорил он. — Я не могу… не могу…       Эрин застыла на миг, удивлённая. Захотелось даже оглянуться — вдруг за её спиной стоял тот, кого сейчас звал Канда?.. Она тряхнула головой. Нет, конечно нет. В его сознании сейчас снова яркими вспышками цвела и ослепляла война. Проклятая, она не отпускала его, впиваясь в те моменты, когда он меньше всего этого ждал. Эрин стиснула зубы. Да будь она проклята, если просто так отдаст его!       Война пыталась забрать Канду, но не понимала, что сама же дала средство для борьбы.       Идея созрела внезапно. Да и, по сути, другого выхода у Эрин просто не оставалось. Приподняв его лицо, она поймала его мутный взгляд, стараясь сделать так, чтобы он не отвлёкся. Первые несколько секунд контакта должны были стать самыми важными.        — Можешь, сынок, — понизив голос, как можно грубее произнесла она. Плевать, как это выглядит со стороны, лишь бы сработало. — Ты можешь. Главное, смотри на меня и дыши. Четыре вдоха, пауза, четыре выдоха. Понял меня?       Секунда тянулась за секундой, Канда не реагировал, и Эрин ощутила, как паника подкатила к горлу. В своей жизни она лишь раз сталкивалась с человеком в панической атаке. И тогда ему помогли другие люди. И конечно, в теории она знала, что делать, но кому нужна теория, когда реальность обрушивается на голову внезапно, не оставляя ни крохи времени на то, чтобы вспомнить, что писали на страницах учебников? Что, если это не сработает? Что, если она ошиблась? Да, сделать искусственное дыхание несложно, если Канда вдруг потеряет сознание, но во имя Бездны!.. Что она вообще может? Как спасёт его, если даже сейчас так безобразно бессильна?       Коротко и как-то резко вдохнувший Канда выдернул её из раздумий. Один вдох, второй, третий… четвёртый. Пауза. И четыре коротких, ровных выдоха. Снова вдохи, пауза — и выдохи. Канда следовал её указаниям, и Эрин боялась пошевелиться, с замершим сердцем наблюдая, как медленно, мучительно медленно прояснялся его взгляд. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Канда вздрогнул и посмотрел на неё осмысленно. Только после этого она отстранилась, отпустив его, и тяжело осела на скамью рядом. Прикрыла глаза, ощущая, как неприятно подрагивают руки. И как после этого машину вести? Бинты, как всегда, забыла дома…        — Ты меня напугал, — устало произнесла она, когда тишина, повисшая между ними, стала невыносимой. Открыв глаза, повернула к нему голову. — Почему ты не сказал мне, что тебе плохо, сразу?       Канда не смотрел на Эрин, разглядывая сцепленные в замок руки. Она видела, как он дрожал, но отчаянно старался этого не показывать. Упрямый, невыносимый мужчина. Столько уже прошло, а он всё пытался строить из себя того, кому не нужна помощь.       Порывшись в рюкзаке, она вытащила бутылку с водой — всегда носила её с собой, привычка ещё с армии всегда иметь под рукой, — нашла успокоительные и протянула всё это Канде.        — Вот, выпей, — поняв, что он не реагирует, она насильно сунула в его ладони воду и лекарства. — Я не пытаюсь тебя отравить. Это просто успокоительное. Выпей, тебе станет легче. Я отвезу тебя домой, но сначала надо заехать в центр, кое-что забрать.       Наверное, разумнее было бы сначала оставить дома Канду, но Эрин понимала: работать она сегодня вряд ли сможет. Усталость вкупе с пережитым стрессом, пусть и кратковременным, навалились неприподъёмным грузом на плечи. Больше всего на свете она хотела запереться дома и просто отключиться. Забыться сном, чтобы ни о чём не думать. Даже на это не оставалось сил.        — Извини, — хрипло проговорил Канда, и Эрин вздрогнула. — Я не хотел тебя напугать. Просто думал… что справлюсь.       Ничего не добавив, он проглотил лекарства и вернул Эрин наполовину пустую бутылку. Посмотрел на неё, и ей на краткую секунду невыносимо захотелось обнять его: таким потерянным и пустым выглядел Канда.       — Дай мне пару минут, ладно? — он поднялся, чуть пошатнувшись.       Эрин тут же подалась за ним.        — Куда ты? — обеспокоенно спросила она, не спуская с него глаз.        — Покурить, — он вытащил из кармана джинс пачку сигарет. — Не хочу дышать на тебя дымом.       Махнув рукой, она привалилась к спинке скамьи и снова закрыла глаза. Похоже, самое страшное они всё-таки миновали, и Канда вернулся к реальности. Правда, встречу они успешно пропустили и даже извиниться не могли: Эрин и мысли не допускала о том, чтобы вернуться обратно. Лучше позвонить из центра и объяснить ситуацию. И, возможно, договориться о выездной встрече, чтобы вокруг не было так много людей.       Она потёрла ладонями лицо. Допустим, какое-то время она могла бы оберегать его, но что потом? Канде придётся ходить на учёбу, на работу, поневоле оказываясь в толпах. И если так продолжится дальше, ничего хорошего его не ждёт. Вряд ли все подряд будут относиться с пониманием к его приступам.       Решив, что нужно обсудить этот вопрос с Неттой, а ещё лучшей — с Исайей, Эрин со вздохом поднялась и подхватила рюкзак и документы Канды. Тот, отходивший к соседней скамье, вернулся. Она окинула его внимательным взглядом: всё ещё бледный и взъерошенный, он всё же выглядел гораздо лучше, чем несколько минут назад.       — Поехали, — она отдала ему документы. — Чем раньше мы там окажемся, тем быстрее я смогу отвезти тебя домой.       Канда кивнул и двинулся следом за ней. Эрин сделала несколько шагов, но после остановилась, дождалась, когда он поравняется с ней, и снова взяла за руку. Это, наверное, было излишним, но так не приходилось беспокоиться. Чувствуя его тёплую ладонь, Эрин оставалась более спокойной. И взгляд, которым окинул её Канда, честно проигнорировала. В конце концов, она тоже человек. Могла она позволить себе побыть хоть немного эгоистичной и делать что-то, не объясняя каждый раз причин?       К счастью, Канда ничего не требовал, а в машине и вовсе вскоре задремал.       Таблетки подействовали, и Эрин тихо порадовалась этому. Ему нужно было больше отдыхать и нормально высыпаться. А он, похоже, снова начал пренебрегать таблетками. Или просто забывать о них. Она вздохнула, чуть постукивая пальцами по рулю, стоя на светофоре. Иногда ей казалось, что Канда совершенно неисправим и все её усилия уходили впустую. Но потом она вспоминала, как он пытался заботиться о ней, как безропотно слушался, когда переставляла мебель в его спальне и планировала пусть небольшой, но ремонт, хотелось верить, что она ошибалась и у него ещё не всё потеряно.       Очень хотелось.       Добравшись до центра без приключений и желания придушить особо ретивых автолюбителей, Эрин припарковала машину в тени под раскидистым деревом. Она не собиралась забирать Канду с собой: на все дела требовался максимум час. Ему лучше остаться в машине и постараться ещё хоть немного отдохнуть.       Однако стоило ей тихонько отстегнуть ремень и потянуться за рюкзаком, как Канда проснулся. Открыл глаза резко, будто не спал, и посмотрел на неё в упор. На миг Эрин даже стало не по себе. Он будто хотел вывернуть ей душу наизнанку.       — Куда ты? — хрипловато спросил он, и она выдохнула. Наваждение исчезло, и дышать стало легче.       — В центр, — она кивнула в сторону скрытого за деревьями здания. — Нужно закончить кое с какими делами. Это недолго. Подожди меня здесь, ладно?       Канда, до этого времени сидевший неподвижно, шевельнулся и потёр ладонями лицо.       — А… с тобой нельзя? — глухо спросил он, не отнимая ладоней.       Эрин почесала переносицу.        — Я бы отдала тебе ключи от комнаты отдыха, но сейчас она, скорее всего, занята. А маяться в кабинете… лучше не стоит.       Она осторожно коснулась его руки, и когда Канда посмотрел на неё, кивнула.        — Я правда недолго. Можешь даже засечь. Сорок минут. Если не приду, можешь смело вытащить меня из центра силой.       Эрин не знала, почему, но в какой-то момент ей показалось, что Канда сейчас выпрямится и скажет — нет, я не согласен. Весь вид его буквально говорил о том, что ему не нравилось то, что она сказала. Но мгновение спустя он кивнул и опустил руки.        — Хорошо. Я подожду.       Помедлив, Эрин коротко поблагодарила его и вышла из машины, спеша к центру. Смешанные чувства разочарования от ожидания чего-то… какой-то иной реакции и облегчения не покидали её. Поймав себя, что не перестаёт думать об этом и о том, что между ними происходит, Эрин тряхнула головой и взбежала по ступенькам. У неё, во имя Бездны, совершенно нет на это времени! Она не может себе это позволить. Слишком большая роскошь — думать о чём-то постороннем, когда нужно так много сделать, и обязательно постараться не умереть при этом. Даже это в её график не вписывалось.       Она невесело усмехнулась своим мыслям и взмахом руки поприветствовала Мэри. Та кивнула, но почти сразу вернулась к телефонному разговору. Эрин мгновение смотрела на неё, понимая, что такой бодрой и оживлённой вряд ли выглядит. Хотелось выпить литр кофе или энергетиков и просто окунуться в дела. Но Эрин не стала поддаваться этому пагубному желанию.       Ей, чёрт возьми, нужен отдых. Иначе она просто не выдержит.       Поднявшись к себе, она проверила почту и с удивлением обнаружила письмо от человека, с которым они хотели встретиться в университете. Она вчиталась в строки, мысленно поблагодарив себя за то, что заранее выслала документы Канды на электронку. В послании говорилось, что даже если Канда блестяще сдаст вступительные экзамены, в чём Эрин сильно сомневалась, уровень его знаний всё равно не был достаточным. По сути, он даже не успел закончить школу, оказавшись на войне в шестнадцать. Эрин нахмурилась и потёрла переносицу. Она ведь знала об этом, но почему-то понадеялась, что к Канде, как к ветерану, проявят снисхождение, и найдутся пути решения… выдохнув, она дочитала письмо, в котором оставалось ещё несколько строк. И с каждой из них облегчение становилось всё больше, словно камень проблемы с образованием Канды скинули с её и без того уставших плеч.       «Учитывая многочисленные заслуги господина Канды перед страной и её жителями, мы готовы предложить ему место на курсах дополнительного образования. Это позволит ему заполнить пробел в знаниях, получить документ о законченном среднем образовании и подготовиться к вступительным экзаменам. Кроме того, мы готовы предложить скидку…»       Выдохнув, Эрин, не откладывая, быстро набрала ответ. В нём она извинилась за сорванную встречу, объяснила причину и дала согласие на обучение. Возможно, это было несколько поспешно — не обсудив с Кандой, принимать такое решение — но иного выбора у него всё равно не было. И отказываться от предложения, теряя время, было как минимум глупо.       Договорившись о ещё одной встрече вне стен университета, она отправила письмо и откинулась на спинку кресла. Одно дело выполнено, оставалось пересмотреть расписание и уехать домой. Эрин со вздохом потянулась к рюкзаку и достала блокнот. Что-то подсказывало ей, что это будет не так просто. И интуиция её не обманула: уже через полчаса у неё была назначена встреча с подопечным, ещё две через два и четыре часа. Между ними нужно было подготовить три отчёта и написать несколько запросов в министерство здравоохранения. И ни одно чёртово дело не терпело отлагательств. Если не сделать запросы — будет упущено время. Не подготовить отчёты — можно смело ждать ядовитых нападок Рувелье и новых проблем. Ну и встречи тоже отменять было неразумно. Это могло сказаться на общем состоянии пациентов. Они и так с трудом доверяли им свои жизни и судьбы. Если играться с ними, не считая важными, то…       Эрин тяжело выдохнула и закрыла ладонями лицо. Она прекрасно понимала, насколько велика взятая ей ответственность. Но во имя милосердных Шел, как же она устала! Всё тело невыносимо ныло, казалось, что тяжестью наполнена каждая клеточка тела. Она была уверена: стоило сделать ещё шаг — и всё. Силы окончательно иссякнут, а она сама упадёт в обморок и, возможно, уже не очнётся.       Несколько минут Эрин оставалась неподвижной, напряжённо раздумывая и взвешивая все за и против. Даже достала телефон и набрала номер Линали, чтобы сказать ей, что сегодня больше не будет работать — но в последний момент стёрла и отложила трубку. Медленно, нехотя встала и направилась к двери.       Ей действительно нужен кофе. Не литр — целая цистерна.       В коридоре стояла мирная тишина. Эрин бледной тенью прошла мимо закрытых дверей, за которыми, скорее всего, шли сеансы терапии. Очередные судьбы, которые им всем нужно было излечить, направить на правильный путь , если надо, заставить поверить в себя заново. Около одной из них Эрин даже остановилась и прислушалась, но ничего не смогла различить. Вздохнув, она двинулась дальше, попутно думая о том, как извиниться перед Кандой. Уже дважды за последние сутки она подводила его, не сдерживая данного слова. Это начинало входить в дурную привычку и совсем ей не нравилось. Однако сейчас иного выбора у неё не было. Оставалось только надеяться, что Канда поймёт и не будет держать на неё зла.       Очень не хотелось заново подбирать ключи к запертым наглухо дверям. Это слишком тяжело для неё сейчас.       В задумчивости она повернула за угол, выходя на лестничную площадку и собираясь спуститься к автомату, но резкий звук сзади заставил её вздрогнуть. Показалось, будто где-то что-то упало. Эрин оглянулась и прислушалась, однако больше ничего подозрительного не обнаружилось. Пожав плечами, она развернулась, понимая, что подсознание играет с ней совсем нехорошие шутки. Слуховые галлюцинации — тревожный звоночек, и…       Мимо неё, даже не оглянувшись, пробежала Шейла. Маленькая, вечно жизнерадостная девушка-психолог с коротко остриженным светлыми волосами и россыпью веснушек на вздёрнутом носу. Она пришла к ним после университета, заявив, что всегда мечтала помогать людям, которым тяжело. Комуи ещё тогда предупредил её, что работать с ветеранами не так просто, как казалось. Но она лишь отмахнулась и сказала, что понимает и хочет быть полезной. Хочет делать что-то хорошее, раз на войну попасть не смогла. Комуи долго сомневался, но всё-таки взял её с испытательным сроком.       Который Шейла с успехом прошла.       Она так незаметно и ловко влилась в их коллектив, что вскоре стало казаться, что она работала тут всегда. Её любили пациенты, у тьюторов нередко просили назначить им Шейлу — по рекомендациям и рассказам. Она никогда не привлекала внимание странным поведением, не имела проблем с пациентами и вообще была почти идеальным сотрудником.       Именно поэтому Эрин замерла, удивлённо глядя ей вслед.        — Шейла! Шейла, что случилось? — она шагнула следом, спустившись на несколько ступенек, но тщетно. Та не оглянулась, исчезнув в коридоре, который вёл к крылу с охраной.       Смутное подозрение шевельнулось внутри. Похоже, звук падения не был плодом воспалённого воображения, и что-то случилось. Стиснув зубы и кляня себя за рассеянность, которая, возможно, повлекла проблемы, Эрин обернулась, собираясь выяснить, что произошло.       Ровно в тот момент, когда сверху на неё обрушилась громадная тень.       В первую секунду Эрин даже не смогла понять, что произошло. Её просто прижали к перилам, до боли вдавив в них, и сомкнули железной хваткой пальцы на шее. Ей не хватило ни скорости, ни времени, чтобы среагировать. Усталость, накопленная за это время, резко обернулась против неё. В другое время Эрин легко бы справилась с удушением, но всё, на что её хватило сейчас — вцепиться в чужие пальцы и попытаться разжать их.        — Вы все виноваты, — прошипел тот, кто решил лишить Эрин жизни. — Вы все хотите меня убить! Но я не дамся. Нет… не дамся.       Хватка усилилась, и Эрин захрипела. Она не могла толком рассмотреть напавшего, улавливая лишь отдельные черты: высокий лоб, рассечённый морщинами, злая усмешка в уголке рта и взгляд, который буквально пытался её сжечь. Эрин уже очень давно не видела столько ненависти и желания смерти другому человеку.       Бездна, ну почему именно сейчас?       Кислород стремительно кончался, и Эрин понимала: надо что-то делать.       Прекратив попытки разжать хватку, она перехватила его запястье, собираясь вывернуть руку. Конечно, на этот приём у неё вряд ли хватило бы сил, но это могло отвлечь внимание и подарить пару драгоценных секунд. Всего чуть-чуть.       Пациент явно не собирался давать ей ни шанса.        — Умри, сучка, — он склонился к самому её лицу. — Все вы здесь сдохнете, клянусь.       В глазах потемнело на несколько мгновений, а потом дышать почему-то в один миг стало легче, и Эрин закашлялась, согнувшись пополам. Она не сразу поняла, что её горло больше не сжимает чужая рука, но тело по привычке сгруппировалось, готовясь принять новый удар.       Спасение вышло пугающе неожиданным, и она, пошатнувшись и уцепившись за перила, попыталась выпрямиться. Не сразу прояснившийся взгляд выцепил только тёмный знакомый силуэт, который Эрин знала слишком хорошо, чтобы спутать с чьим-то другим. Внутри шевельнулась дикая, обжигающая радость, совершенно непозволительная для неё, но Эрин не стала её сдерживать, как и слёзы, выступившие в уголках глаз.       Он пришёл, когда она больше всего нуждалась в помощи. Спас. Он её спас.       Кое-как выпрямившись, Эрин проморгалась и огляделась. Канда, явившийся неожиданно и так вовремя, припёр к стенке нападавшего, наплевав на попытки того выбраться. Эрин не видела его лица, но во всей его фигуре чувствовалось бурлящее напряжение. Словно он едва сдерживался, чтобы не убить этого человека.        — Пусти! — взвыл нападавший. — Ты же тоже оттуда! Какого дьявола ты защищаешь эту сучку?       Он не ответил, но Эрин знала, что будет после, и не успел сделать даже шага. Короткий, почти без замаха удар — и кулак Канды впечатался в чужое лицо, мгновенно окрасив его кровью. На мгновение Эрин показалось, что время замедлилось, почти застыв. В этой вязкости она видела, как нападавший после первого удара ещё пытался сопротивляться, но Канда был неумолим. Лишь после третьего удара она нашла в себе силы доковылять до него и перехватить запястье.        — Хватит.       Канда, казалось, не услышал, дёрнувшись, и она сжала его руку так крепко, насколько смогла.        — Юу, хватит. Не надо.       Уже после случившегося Эрин задавала себе вопрос: почему она назвала его по имени? Ответ почему-то не нашёлся, но этого оказалось достаточно. Канда застыл, а потом медленно опустил руку и расслабил кулак. Нападавший больше не сопротивлялся, и он отпустил его, позволив бессильно сползти по стенке. Сам он будто нехотя обернулся к Эрин и посмотрел на неё долгим, тяжёлым взглядом.        — Он причинил тебе боль.       Его голос казался низким и чужим. Да и сам Канда был словно сам не свой: напряжённый, готовый к броску хищник, который в любой миг может растерзать врага на куски. И в другой момент Эрин, быть может, и восхитилась бы его силой, но сейчас ей стало невыносимо страшно. Именно таким он был на войне. И сейчас, в мирное время, когда не нужно каждый день рисковать своей жизнью, он снова выпустил на свободу этого зверя.       Она не излечивала его. Просто загоняла уничтожавшее Канду чудовище в клетку. До этого дня она выглядела крепкой, но оказалось, что разрушить её можно в один миг.       Значит, её усилия ничего не стоят?       Эрин зажмурилась, пытаясь сдержать злые слёзы отчаяния. Бездна, она пыталась! Она пыталась ему помочь, но именно тогда, когда оказалась слаба, он был вынужден за неё вступиться! Значит, она виновата в этом. Значит, должна быть ещё более сильной и выносливой. Куда подевалась её проклятая хвалёная военная выдержка? Почему сейчас она не может быть такой?       Тёплая ладонь коснулась щеки, и Эрин вздрогнула, резко распахнув глаза. Канда стоял совсем рядом, и в глазах его уже не было и следа той дикой ярости, что горела ослепительным огнём. Только бесконечная тревога и печаль.        — Всё хорошо, — негромко проговорил он, на миг будто бы смутившись. — Не плачь. Он больше не причинит тебе вреда.       Мгновение Эрин не шевелилась. Замерла, позволяя себе эгоистично наслаждаться его прикосновением и заботой. Она не собиралась себе врать: это оказалось до невыносимого приятно. Канда будто дотронулся до её сердца одним этим касанием. И на секунду ей захотелось наплевать на всё и шагнуть к нему. Спрятать лицо на груди и выплакать всю боль и отчаяние, что накопились внутри.       Эрин не стала ничего делать. Неровно улыбнулась дрогнувшими губами и кивнула.       — Я в порядке. Спасибо.       «Спасибо, что не позволил мне умереть».       Наверное, стоило добавить это вслух, но она просто не успела. Снизу раздались громкие шаги, и спустя несколько мгновений рядом с ними оказались охранники. Один из них — Эрин его немного знала, его звали Рой, рослый блондин с перебитой левой бровью и вечно нахмуренный — шагнул к нападавшему, собираясь поднять его с пола. Сделать он этого не смог: Шейла, будто бы взявшаяся из ниоткуда, вынырнула из-под его руки и бросилась к пациенту. Рой замешкался: им запрещено было применять силу к сотрудникам центра, тем более, что напавший на Эрин мужчина находился в полубессознательном состоянии, и Шейле ничего не угрожало.       — Не трогайте его! — звонко выкрикнула она. — Ему и без вас больно!       Рой скривился и не дал второму охраннику ответить. Шагнул ближе и склонился над маленьким психологом.        — Напомнить вам, что вы сами нас позвали?        — Я хотела помощи, а не избиения! — глаза Шейлы сверкнули, и она перевела взгляд с Роя на Эрин. Она удивлённо замерла, увидев красные следы на шее Эрин и кровь на руках Канды, но с места не сдвинулась. — Эрин, скажите им!       Эрин открыла рот, собираясь вмешаться, но ничего не сказала. Стремительной тенью Канда шагнул вперёд, ловким движением задвинув её за спину. Как-то получилось — Эрин даже не заметила — что он держал её а руку, и сейчас жар его ладони практически спасал.        — Канда… — позвала она негромко, но тот только тряхнул головой.        — Он, — он кивнул головой на мужчину, — напал на неё. Я защищал её.       Эрин не видела его лица, но ощущала во всей фигуре напряжение, сковавшее мышцы. Канда будто чуял угрозу от всех этих людей и собирался защищать Эрин. Она на миг прикрыл глаза, глубоко вдохнув. Чувство безопасности отзывалось внутри неправильной радостью и теплом, но это было не то, что она могла себе позволить.       Эрин должна защищать Канду. Не наоборот.        — Канда, послушай…        — Что здесь проис… ходит?       Встревоженная Линали взбежала по лестнице, стуча каблуками белых босоножек с тонкими ремешками. Машинально поправив подол чёрного обтягивающего платья, она остановилась рядом с Эрин и окинула площадку острым взглядом. Много времени, чтобы понять, не понадобилось. Эрин знала, что в отсутствие Комуи Линали вправе принимать самые разные решения, вплоть до направления пациента в стационар с немедленной госпитализацией. Именно это им и требовалось сейчас, пусть Шейла и не одобрит.       Линали приблизилась к Рою и спокойно посмотрела на него снизу вверх. Тот, выпрямившись, поджал губы: им снова мешали работать.        — Можете передать своему руководству, что центр подаст все необходимые объяснения завтра. Мы возьмём на себя ответственность за произошедшее. Однако до рассмотрения дела комиссией мы вправе госпитализировать пациента, — ровно проговорила она.       Рой резко выдохнул.        — Зафиксирован факт нападения, — он махнул рукой в сторону Эрин, даже не посмотрев на неё. — У вас чёрт знает что творится! Один пациент нападает на врачей, другой избивает всех подряд! Давно пора прикрыть эту богадельню, пока не переубивали друг друга!       Линали улыбнулась, и в этой улыбке Эрин с дрожью узнала Комуи — того, с которым лучше не связываться. Оба Ли, и Линали, и её старший брат, умели быть пугающе спокойными, со сталью в голосе и льдом в глазах. И лучше бы с ними в эти моменты не спорить. Иногда у Эрин бывало ощущение, что ещё немного — и они просто перережут противнику глотку.        — Смею напомнить, — Линали чуть склонила голову набок, — что вы, Рой Трэворс, всё ещё исполняете обязанности охранника. С ними вы справляетесь неплохо, но все остальные решения лежат вне вашей компетенции. И если я ещё хоть раз услышу о том, что вы решаете, как лучше работать центру, ваше руководство получит уведомление с требованием заменить вас как сотрудника, ненадлежаще исполняющего свой долг. Вам ясно?       Эрин усмехнулась, когда Рой уступил. Далеко не у каждого получалось не дрогнуть и не признать чужую правоту. Да и охрана по большей части старалась не вмешиваться в разборки центра с Рувелье. Конечно, были и преданные своему делу и руководителю люди, но, на счастье Шейлы и её пациента, сегодня была не их смена.       Хотя её саму, кажется, не радовало даже это.        — Вы не можете отправить его в стационар, Линали!       Шейла, по-прежнему сидевшая рядом с пациентом, вскинула голову и обожгла Ли-младшую взглядом. Эрин покачала головой, но решила не вмешиваться: девочка была не её психологом, да и, похоже, кое-чего всё-таки не понимала. А ничто в жизни не учило так прекрасно, как собственный горький, оставшийся шрамами опыт.        — Это не обсуждается, Шейла, — голос Линали не изменился, и было понятно: спорить бессмысленно. — Я вызову санитаров, они госпитализируют твоего пациента немедленно.       Она обернулась, бросив взгляд на Эрин, однако сказать что-то не успела.        — Ваш стационар всё равно что плен для него! — Шейла выпрямилась и шагнула вперёд, сжимая кулачки. — Он и сорвался потому, что вспомнил, как над ним там издевались! Если вы его запрёте, он сойдёт с ума!       Эрин ощутила, как крепко сжал Канда её ладонь. Слова психолога отозвались в нём какой-то затаённой, неведомой ей болью. Она глубоко вдохнула, чувствуя, сколь бессильна в этот момент. Эрин, по сути, почти ничего о нём не знала, хотя уже столькое они вместе вытащили на свет. Великая Бездна, когда мрак, окутавший его душу, наконец, отступит? Когда зверь найдёт покой и отпустит его, измученного и обессилевшего?..       Она тряхнула головой и подалась вперёд, собираясь ответить Шейле, но Линали сделала это вместо неё.       — Когда брат принимал тебя на работу, он предупреждал, что будет непросто, — Линали развернулась резко, и в мгновенно наступившей тишине её голос звучал веско и тяжело. — Но ты так до сих пор и не поняла, Шейла. Мы здесь не играем в спасителей. Эти люди столкнулись с адом и несут его в себе. Если бы не Канда, он убил бы Эрин на твоих глазах. Если я не запру его сейчас, в следующий раз он доберётся до тебя. И рядом может никого не быть.       Эрин видела только Шейлу, и ей показалось, будто каждое слово Линали падало грузом на хрупкие плечи. Она, и без того маленькая, съёжилась и отступила, опустив голову. Казалось, ещё немного, и она заплачет. Линали же, будто бы и не заметившая этого, достала телефон и, вызвав бригаду санитаров, наконец, повернулась к Эрин.        — Идите в кабинет, — она кивнула в сторону коридора, и Эрин заметила в глубине её глаз сожаление. — Я закончу здесь и приду.       Линали ничего не сказала насчёт того, что Канда до сих пор прикрывал собой Эрин, и она была благодарна за это. Шумно выдохнув, она потянула Канду за собой в свой кабинет, своими руками разрушая тот хрупкий миг, в котором ощущала себя бесконечно защищённой. Всё это вообще не должно было случиться. Эрин уже сбилась со счёта того, сколько ошибок она допустила за последние месяцы. Едкая мысль, вспыхнув в мозгу, впилась в сознание.       «Может, тебе здесь вообще не место?»       Может, и не место. Может, она исчерпала свою способность спасать и помогать тем, кто, как и она, прошёл через настоящий кошмар. Но пока её слабую, дрожащую ладонь держала чужая, тёплая и крепкая, Эрин по-глупому верила, что ещё могла справиться.       Заведя Канду в свой кабинет, она усадила его в кресло, а сама достала из шкафа аптечку. Её трясло от усталости и пережитого, шея начинала болеть всё сильнее, но Эрин старалась не обращать внимания. Обхватив ладонь Канды, она начала обтирать её дезинфицирующей салфеткой, убирая кровь. К счастью, она была чужой — ранки на костяшках были не такими серьёзными, как казалось. Выдохнув с облегчением, Эрин достала перекись. Но, видимо, быть медсестрой у неё сегодня получалось из рук вон плохо. Канда перехватил её руки как раз в тот момент, когда пузырёк едва не выскользнул из слабых пальцев.       Она зажмурилась, чувствуя, как обжигает её стыдом и бессильной злостью на саму себя. Почему нет силы, когда она так нужна? Она даже с таким пустяком справиться не могла!        — Эрин, — тихо позвал Канда, но она так и не открыла глаз. — Эрин, я в порядке. Позволь мне помочь тебе.       Она вздрогнула, отчётливо понимая, сколь слабой и беспомощной выглядела сейчас. И это она, которая говорила, что он может на неё положиться в любой момент! Она, обещавшая ему, что всё будет хорошо… да какого чёрта?       Эрин распахнула глаза, собираясь вырвать руки из подкупающего тепла чужих ладоней, но в этот момент дверь распахнулась и в кабинет вошла Линали. Бросив на них быстрый взгляд, она снова ничего не сказала и молча прошла к столу. Устало опустилась в кресло и на несколько минут закрыла глаза.        — Я сожалею, Эрин, — наконец, проговорила Линали, и голос её чуть надломился. — Мы не предполагали, что с пациентами Тайлера всё настолько плохо. Мы ведь проверяли его! Всё было хорошо!       Эрин, выдохнув, осторожно освободила руки и приблизилась к Линали. Все они были вымотаны происходящим: когда Эрин видела Комуи в последний раз, он был похож на тень. Поэтому она сжала плечо Линали и вымученно улыбнулась.        — Всё в порядке. Не волнуйся за меня.       Линали подняла на неё взгляд, полный усталости и почти отчаяния.        — Рувелье завтра будет здесь. Боюсь, в этот раз мы не сможем ничего сделать, — она помолчала, а потом тихо спросила: — Ты будешь ходатайствовать против него?        — Нет, — Эрин покачала головой. Прикоснувшись к шее кончиками пальцев, поморщилась. — Это заживёт. А ему нужна помощь.       На миг в кабинете воцарилась тишина, и в этот самый миг Эрин ощутила, как затылок ей сверлит гневный взгляд. Она обернулась, не понимая, что происходит, и замерла. Канда смотрел на неё так, словно она совершила нечто непоправимое только что.        — Он душил тебя, — голос его звучал глухо от едва сдерживаемых эмоций. — Что, если бы я не вмешался? Или не успел?       Эрин очень хотела отвести взгляд. Она прекрасно понимала, что Канда прав: ещё немного, и мужчина, имени которого она не знала, а Линали так и не назвала, просто придушил бы её. Случись это с любым другим человеком, она без раздумий бы наказала нападавшего, возможно, даже без привлечения закона — достаточно было позвонить деду или тёте. Но на кону стояла жизнь пациента их центра, человека с тяжелой судьбой и адом внутри. И Эрин не могла позволить себе ещё больше навредить ему.       — Я знаю, — спокойно ответила она, зная, что Канду не успокоят эти слова. — И я благодарна тебе, правда. Но я не могу так с ним поступить.        — Да какого чёрта?       В мгновение ока Канда оказался на ногах. Размашистыми шагами приблизился, остановившись на расстоянии вытянутой руки. Эрин удивлённо наблюдала за этим, не понимая. За всё это время Канда лишь несколько раз был настолько эмоционален, но тогда она намеренно или случайно задевала его раны. Сейчас же он был вообще ни при чём — лишь сторонний наблюдатель. И при этом в серых глазах горела решимость и злость.       — Ты могла умереть! Кому к чёрту нужна такая жертвенность? Ты хоть немного о себе подумала?       Долгую минуту, показавшуюся ей вечностью, Эрин молчала. Просто смотрела на Канду, который, кажется, действительно искренне переживал за неё. Человека, что так бесцеремонно вломился в его жизнь и заставил испытывать боль, отчаяние, страх, тоску — снова и снова. Он почти ненавидел её, Эрин это точно знала. Но сейчас…       — Тебе, — собственный голос показался ей чужим. — Эта жертвенность нужна тебе. И другим, таким же как ты. Я хочу спасти вас.       Канда вскинулся, готовый горячо возразить. Эрин видела, как вспыхнули протестом его глаза. Но выяснить, кто из них прав, им не дала Линали. Поднявшись, она встала между ними и накрыла их руки ладонями. Эрин дрогнула и перевела на неё растерянный взгляд. Меньше всего она ожидала этого.       Линали в ответ только тускло улыбнулась и покачала головой.       — Вы оба устали, — она повернула голову к Канде. — Отвези Эрин домой и проследи, чтобы она отдохнула, ладно? Я рассчитываю на тебя.       Канда, помедлив, шумно выдохнул и кивнул.       — Можно ей завтра не выходить на работу?       Эрин резко выпрямилась. Да, она устала, но чтобы подопечный решал, когда ей работать и как жить… кажется, Канда начал забываться.        — Можно, — Линали кивнула и отпустила их руки. — Пара дней отдыха ей не повредят.       Бросив быстрый взгляд на Эрин, она улыбнулась уголками губ и, пообещав позвонить вечером, вышла из кабинета, оставив их наедине. Та пару секунд смотрела на закрытую дверь, всё ещё не веря в то, что только что случилось. Бездна, когда они успели сговориться? На войне приходилось и не такое переживать! Или она действительно настолько жалко выглядит?       «Действительно», — услужливо подсказал мерзкий в эту секунду голос разума. Если бы это было не так, удушение не застало бы её врасплох. Если бы это было не так, она не валилась бы от усталости, не зная, как вставать по утрам без желания умереть.       Зажмурившись, она закрыла лицо ладонями, на краткий миг прячась от внимательно смотревшего на неё Канды. Стоило быть честной с собой — Эрин не знала, что она чувствовала. Слишком сильной была давящая, отупляющая усталость, накатившая вдруг с новой силой, когда все опасности отступили. Будто только и ждала разрешения, чтобы обнять за плечи и начать тянут вниз, в холодные объятия спасительной потери сознания.       Падать в обморок в планы не входило, поэтому Эрин заставила себя выпрямиться и посмотреть на Канду. Тот не трогался с места, ожидая её реакции.       Эмоции схлынули, но их отголосок до сих пор ощущался во всём его облике.       Мысленно Эрин вздохнула. Будь она чуть менее реалисткой, решила бы, что он в неё влюблён. Но учитывая их отношения и прошлое Канды, такое попросту невозможно. Она постаралась выбросить эти мысли из головы и шагнула к столу, собираясь убрать аптечку. Канда опередил её и снова взял её руку в свою. Осторожно сжал, привлекая внимание, но Эрин не нашла в себе сил посмотреть ему в лицо.        — Иди в машину, — негромко проговорил он. — Я всё уберу и вернусь.       Эрин смотрела на ссадины на его руке и всё никак не могла понять — как они до этого дошли? Как она, так отчаянно желавшая защищать, позволила ему пострадать? Пусть даже так незначительно. Она подняла вторую руку, ведомая желанием коснуться ранок, но в последний момент одёрнула себя и отстранилась.        — Спасибо, — произнесла ровно. — Ты не обязан, но всё равно спасибо.       Не дожидаясь его ответа, Эрин вышла. Пройдя тем же путём, что и немногим ранее, она спустилась под сочувствующий взгляд Мэри. Краем глаза заметила, как в дальнем углу холла о чём-то ожесточённо спорил Рой по телефону. Наверное, решал, как быть с сегодняшним инцидентом. Она честно постаралась придумать хоть что-то стоящее, что могло помочь им, но очень скоро забросила эти попытки. Выйдя из центра, несколько секунд постояла, жмурясь на солнце. Она ведь вошла сюда чуть больше часа назад, разве нет?.. Казалось, что прошла целая вечность.       Ждать Канду долго не пришлось. Эрин едва успела с комфортом устроиться на пассажирском сиденье и закрыть глаза, как дверь слева распахнулась, пропуская его. Эрин приоткрыла один глаз и покосилась на Канду. Тот на неё не смотрел: заведя машину, он, казалось, был целиком занят выездом с парковки.       Наверное, им стоило о многом поговорить. О том, почему Канда был столь эмоционален, когда дело вдруг коснулось жизни Эрин. О том, что чувствовала она, когда он так внезапно пришёл ей на помощь в минуту отчаянной слабости. Всё это казалось странным, выбивающимся из привычных рамок их отношений, и в причинах стоило разобраться — чем раньше, тем лучше. Но вместе с тем Эрин отчётливо понимала: эти вопросы слишком откровенны. На такие разговоры нужно быть готовым, а не ощущать себя полумёртвым чудовищем. Поэтому она молчала, позволяя ему делать то, что он считал нужным. В конце концов, если бы не Канда, всё могло бы кончиться куда хуже.       Стоило быть благодарной.       До дома они добрались в полном молчании, и куда быстрее, чем обычно. Наблюдая из-под полуприкрытых век, как вдавливал Канда педаль газа в пол, Эрин отстранённо думала о том, что за превышение скорости ей придёт штраф. А ещё — что надо отправить Канду получать права и позволять ему возить себя на работу. Может, платить ему? Нанять, как водителя. Тогда не будет ещё одной проблемы и появятся лишние сорок минут, чтобы поспать…       Эти мысли показались ей до смешного глупыми, и она дёрнула уголком губ, ни на что больше не способная. Канда вряд ли согласился бы на такое нелепое, если не сказать — унизительное предложение. Его сегодняшний порыв совершенно ни о чём не говорил. А даже если и не так, Эрин отказывалась прямо сейчас разбираться в его источниках. Для неё это было слишком сложно.       Поэтому она с трудом удержала вздох облегчения, когда Канда заехал на подземную парковку и заглушил мотор. Потерев ладонями лицо, она повернулась к нему.        — Спасибо, — Эрин постаралась улыбнуться, но вышло это вымученно. — Я благодарна, правда. Но дальше справлюсь сама.       Она потянулась за рюкзаком, но Канда перехватил её ладонь. Эрин удивлённо посмотрела на неё, снова ощущая, как обжигает растекающимся по коже теплом, потом подняла голову.        — Что ты…       — Я не уйду, пока не буду уверен, что ты легла спать, сытая и спокойная.       Эрин склонила голову набок, мучительно решая, осадить зарвавшегося подопечного, или же дать ему свободу выбора. Она понимала, что он прав, что ей нужна помощь, но чёрт возьми! Почему это выглядело так, словно он брал на себя всю ответственность за неё? Часть Эрин отчаянно этому противилась, и именно этой своей части она доверяла куда больше, чем той, что ждала его прикосновений, потому что соскучилась по чужому теплу и заботе.        — Ты не обязан, — всё-таки проговорила она. Осторожно высвободив руку, она забрала рюкзак и вышла из машины. — Иди домой, Канда. Увидимся завтра.       Это, пожалуй, было похоже на бегство, но Эрин было практически плевать. Она не обернулась, только услышала, как хлопнула дверь машины. Шагов почему-то не было, но это уже было не её проблемой. Если он так хотел — мог оставаться на парковке сутки напролёт. Взрослый мальчик, который сам принимает решения.       Вдохнув поглубже и ощущая, как её пошатывает от усталости, которой будто стало ещё больше, Эрин направилась к почтовому ящику. Она не была уверена, что найдёт там письмо, но интуиция подсказывала ей, что вероятность куда больше, чем утром. Хотя, наверное, читать его сейчас было бы не самой лучшей идеей. Но с другой стороны — мертвее, чем сейчас, она уже не будет. Если подтвердятся её опасения, она просто запрётся в квартире на трое суток и не выйдет, пока не станет легче.       Хороших вестей Эрин не ждала.       Порывшись в рюкзаке и снова чуть не выронив его, она достала ключ. Повертела его в руках, понимая, что смелости открыть ящик почему-то вдруг не осталось. Эрин прикрыла глаза. Великая Бездна, что с ней вообще творилось? В последние дни Эрин просто не узнавала себя, а сейчас вообще была готова взвыть в голос. Хотелось как следует врезать себе и крикнуть — да открой уже этот чёртов ящик! Разве ты забыла, что одна? После смерти Дана ты рассчитываешь только на себя! Так перестань вести себя, как дура!       Эрин тряхнула головой. Диалоги с внутренним «я» в планы не входили. Они всегда были внезапными и болезненными, поэтому она старалась их избегать. Сейчас этому тем более нельзя было дать случиться, поэтому она, глубоко вдохнув, открыла ящик.       Прямоугольный конверт вызывающе белел на сером металле. Эрин показалось, что на краткий миг мир замер, застыл, сузившись до этого маленького клочка бумаги с голубыми логотипом клиники. Сколько она таких уже видела? Пять? Восемь? Двенадцать? Эрин уже сбилась со счёта писем, которые с завидной регулярностью приходили ей от разных врачей из разных уголков страны. Каждый раз ответ был одним и тем же, в сухих строках буквально предлагая ей сдаться. И каждый раз с завидным упорством Эрин собирала разрушенную надежду и снова ехала в очередную больницу.       Зачем?.. Она так часто задавала себе этот вопрос, но ответа почему-то не находила.       Наверное, она хотела быть нормальной. И в этом конверте сейчас была её отчаянная, больная надежда на то, что этот шанс у неё всё-таки есть. Снова.       Негнущимися пальцами Эрин забрала конверт и развернулась к лифту. Краем глаза она заметила, как Канда приблизился к ней и встал рядом, но не сказала ему ни слова. Сейчас ей было абсолютно плевать, что он хотел или собирался сделать. Всё, что ей было нужно — добраться до квартиры и прочитать письмо.       Остальное перестало иметь вообще хоть какое-то значение.       Они вместе поднялись до этажа, и Эрин, с трудом открыв замок, зашла в квартиру. Она ощущала чужое присутствие, однако не реагировала. Сбросив рюкзак у двери, она прошла в гостиную, распахнула окно и на несколько минут замерла, глядя на конверт. Голубой символ переплетённых женских рук должен был вселять умиротворение, а Эрин ощущала, как ширилась и пожирала её пустота. Та пустота, которую она так старательно пыталась заполнить, а потом загоняла в самую глубину души, как дикого, сорвавшегося с цепи зверя, который грозил перегрызть ей глотку. Эрин закусила губу. Будь жив Дан, ей бы не пришлось…       Порыв ветра ворвался в окно, растрепав волосы, и она вздрогнула. Слишком затянула, слишком боялась увидеть то, что и так уже было неизбежно. Эрин ещё месяц назад решила для себя: если и в этом письме будет тот же ответ, что до этого, она перестанет сражаться. Примет то, что прежней ей уже никогда не стать.       Парой порывистых движений она надорвала конверт и вытащила письмо. Руки дрожали, и если бы ветер был чуть сильнее — вырвал бы этот несчастный лист бумаги, несущий на себе важные строки. Сухие, деловито-официальные. Эрин лишь после глубокого вдоха заставила себя начать читать, на второй понимая: она всё это уже видела. Письма были идентичными, будто под копирку. Разнились лишь данные анализов — где-то чуть больше, где-то меньше. Кровь, гормоны, антитела, иммунограммы и цитокиновый профиль, анализ на гомоцистеин… и одна-единственная строчка внизу. Как приговор, который она, по сути, подписала себе сама.       «Диагноз: бесплодие второй степени подтверждён».       Несколько минут Эрин молча смотрела на листок бумаги, не понимая, что именно прочитала. Смотрела на строчки сухим воспалённым взглядом, не различая букв. Перед глазами обрывочными кадрами вспыхивали одна за другой неудачные попытки подсадить эмбрион — и выкидыши. Снова и снова. Будто судьба решила, что одного шанса, данного ей перед войной, было достаточно. И теперь матерью она быть недостойна.       Эрин хрипло рассмеялась и смяла листок. Ну конечно, а чего она ещё хотела? Нормальная женщина, узнав, что беременна, ни за что не сунулась бы в самое пекло! А она наплевала на это. Наплевала на жизнь своего нерождённого ребёнка, посчитав, что справится. Наивная, глупая, отчаянно влюблённая идиотка, которая не смогла никого спасти. И теперь расплачивалась за собственную глупость.       Пустота внутри стала всеобъемлющей, невероятно густой и тягучей. Будь у Эрин силы, она закричала бы или заплакала, выпуская боль, но у неё не получалось. Она даже попыталась, но из горла вырвался только хрип. Слабый и едва слышный. Словно она настоящая была заперта где-то внутри, а снаружи была лишь пустая оболочка. Безжизненная, серая кукла. И движения — ломкие, хрупкие, будто кто-то дёргал за ниточки, наслаждаясь нелепым танцем марионетки.       Эрин даже не сразу осознала для себя, что танцует. Как когда-то на разрушенной площади, она танцевала, не понимая, что делала. Отчаяния — всепоглощающего, огромного — было для неё слишком много. Она пыталась избавиться от него в этих неловких движениях, зная наперёд, что ничего не выйдет. Но всё равно танцевала, до боли сжав письмо в ладони.       Ровно до тех пор, пока крепкие руки не схватили за плечи.       Эрин вздрогнула и подняла голову, натолкнувшись на взгляд Канды. Она успела забыть о том, что он шёл за ней, и сейчас его появление удивило.        — Канда, — тихо проговорила она, — что ты делаешь?       Она повела плечом, но он только крепче стиснул его, не давая ей и шанса ускользнуть. В его глазах горела невероятная тревога и почти что паника. Только Эрин не понимала, почему. Что ему не нравилось?..        — Это что ты делаешь? — он легонько встряхнул её, пытаясь привести в чувство. — Ты вдруг ни с того ни с сего начала танцевать. Что происходит, Эрин?       Канда искренне беспокоился — Эрин видела это. Она чувствовала это в каждом слове, ощущала в том, как он смотрел на неё и как держал. Но разве это было сейчас важным? И разве мог Канда хоть что-то сделать? Будь он хоть трижды всесилен, время повернуть вспять не дано никому. И спасти её ребёнка, которого она убила своими руками — тоже.       Резко встряхнувшись, она вывернулась и сделала ещё пару движений. Канда попытался поймать её, но Эрин ускользнула, а потом вдруг остановилась у самого окна. Подняла письмо, снова найдя глазами ту самую строчку.        — Она… — голос Эрин дрогнул, хриплый, надтреснутый. — Война всё отняла у меня. Всё.       Она посмотрела Канде в глаза, подумав вдруг, что, наверное, впервые говорит об этом вслух. Но страха, как раньше, уже не осталось. Была только пустота и обречённость того, кто осознавал свои грехи.       — Она отняла у меня мужа. И меня тоже отняла. А ребёнка… ребёнка убила я сама.       Больная, неровная усмешка исказила её лицо: Эрин ощутила, как натянулись мышцы. Хриплый смех снова вырвался из груди, хотя гораздо больше Эрин хотелось разрыдаться. В голос, срывая связки. Кричать о том, как она сожалеет и о том, что хочет отдать всё в обмен на одну жизнь. Ту, которая оказалась настолько дорога, что никакие деньги не могли её вернуть.       Но разве её кто-нибудь услышит?..        — Я убийца, Канда, — она резко вскинула голову, обжигая его, застывшего напротив, взглядом. — Я самое настоящее чудовище. Ты был прав. Я никогда не смогу спасти тебя. Я никого не смогу спасти. Я…       Договорить Эрин не успела — Канда не дал ей этого сделать. Стремительно шагнув к ней, он обнял её и притянул к своей груди, наплевав на слабую попытку вырваться. Эрин, задохнувшись, дёрнулась снова, но он только крепче прижал её к себе и тихо выдохнул.        — Плачь, Эрин, — едва слышно проговорил Канда, и Эрин застыла, точно заворожённая звуком его голоса. — Я вижу, как тебе больно. Плачь. Тебе станет легче.       Эрин не верила. Эрин знала, что слёз в ней давно не осталось, и никакие попытки не помогут ей избавиться от страдания, которое она несла в себе. Что он понимал? Что знал вообще о тех вечерах в пустой квартире, когда она выла, раздираемая на части болью и отчаянием? Тогда это помогало, но в какой-то момент заплакать уже не получилось. Тогда Эрин поняла, что её личный ад перекочевал из кошмаров в реальность. И теперь он просто предлагал ей сделать то, чего она не могла?        — Я не…       Канда, словно понимая, что она хотела сказать, снова прервал её. Осторожно погладил по голове, по спине, пытаясь поделиться тем, что у него было — теплом и поддержкой.        — Я не знаю, как тебе помочь, — снова произнёс он. — Если бы знал… Эрин…       Она на мгновение замолчал, а потом, склонив голову, прошептал ей на ухо, будто боясь говорить вслух:       — Ты не виновата. Он тебя не винит. Ты всё сделала правильно.       Что-то с надрывным звоном лопнуло внутри, и Эрин, ещё минуту назад не смевшая пошевелиться, привалилась к груди Канды. Наверное, если бы он не держал её — она бы упала, разодрав колени. Глаза обожгло, и Эрин, боясь, что сейчас Канда просто исчезнет, дрогнувшими пальцами вцепилась в его водолазку. Всё ещё не позволяя себе… или не веря, что может позволить себе подобное, она попыталась поднять голову, чтобы найти его взгляд, понять, что он чувствовал — и не смогла.       Рыдания накрыли её внезапной волной, сбивая с ног дрожью и рождаясь в груди надрывными всхлипами. И Эрин, осознав, что борьба бесполезна, спрятала лицо на груди Канды и заплакала. Громко, не сдерживаясь, оплакивая собственные надежды на счастливую жизнь в любви и спокойствии.       Всё это теперь было не о ней и не про неё. И нормальной ей уже никогда не стать. Ошибки прошлого оказались слишком дорогими. Или она — слишком жадной до счастья, которое сама же погубила.       Канда не говорил ничего, не пытался успокоить. Молча он удерживал её у своей груди, гладя по волосам и спине, позволяя выплакать всё, что не давало нормально дышать. И Эрин не отпускала его, обняв и прижавшись. Его тепло, ощущение крепких заботливых рук было слишком важным, жизненно необходимым.       И не имело никакого значения то, что он её подопечный и она должна быть сильнее, чтобы защитить и спасти.       Сейчас, в эти несколько минут Эрин позволила себе быть слабой женщиной, которая потеряла слишком много, чтобы оставаться столь же непоколебимой под ударами судьбы. И пусть завтра ей будет неловко и, наверное, стыдно, сейчас она хотела, чтобы Канда был рядом. Хотела пусть ненадолго, но поверить, что её боль кому-то небезразлична.       Пусть побудет рядом ещё немного.       Эрин запомнит эти минуты, чтобы завтра суметь снова стать той, что готова защищать, а не плакать.