Утонувшее солнце

      Пожалуй, даже в самых невероятных своих фантазиях Канда не представлял, что в его нынешнем состоянии придётся о ком-то заботиться. Он искренне считал, что уже давно растерял любые навыки, и понимал, что кто угодно будет лучше, чем он — неловкий и не умеющий правильно чувствовать других людей. Но обстоятельства сложились иначе, стремительно обрушившись на его голову.       Правда, сейчас Канда был уверен — он ни за что не отступит. Не оставит Эрин одну в таком ужасном состоянии и не позволит ей сделать себе ещё хуже, чем она уже сотворила.       После истерики, которая потрясла Канду до глубины души, он, не встретив сопротивления, уложил её спать, взяв клятвенное обещание позвонить ему, если что-то случится. Вот только веры в слова Эрин у него особо не было, поэтому он, уходя, прихватил ключи и закрыл её, чтобы она, не дай Бог, не сбежала обратно на свою обожаемую работу. Запирая дверь, Канда раздражённо фыркнул. Да будь она хоть трижды спасителем, какой в этом смысл, если себя спасти не в состоянии?       Он зашёл к себе, захватил деньги и решительно направился в магазин, собираясь позаботиться об их ужине, пока Эрин спит. Всю дорогу до супермаркета и обратно он проделал, почти не замечая ничего вокруг. Из головы, словно выжженный на подкорке сознания, не выходил образ уставшей, отчаявшейся, почти до конца сломленной женщины, в которой совсем не осталось сил. Это состояние было слишком хорошо знакомо Канде, оно буквально отзывалось внутри болью. И в этом, по сути, не было ничего удивительного. Не понимал он другого, искренне недоумевая и раз за разом задавая себе один и тот же вопрос.       Как он мог не замечать? Он, который до сих пор носил в себе тот же самый ад? Как он мог быть настолько слеп и глух?       Эти вопросы так и остались без ответа, и Канда вернулся домой, чувствуя себя растерянным. Нет, он знал, что ему нужно делать: разложить покупки, разморозить мясо, пожарить его — и не спалить при этом квартиру — и через пару часов отнести Эрин вместе с купленным печеньем. Но что говорить ей при этом и как себя вести, он не имел никакого понятия. Успокаивать? Наверное, бессмысленно. Говорить, что всё образуется? А кто он такой, чтобы это знать? Как он мог обещать ей это, если даже насчёт собственной жизни не уверен?       Бросив мясо на стол, Канда тяжело опёрся ладонями о стол и выдохнул. Стоило перестать рефлексировать и взять себя в руки. Не ради себя, ради женщины, которая нуждалась в помощи. И, раз уж вышло, что именно он оказался рядом, он должен сделать всё возможное, чтобы ей стало легче.       Как делала это она — для него.       Ужин неожиданно дался легко: по крайней мере, ни посуда, ни, тем паче, кухня не пострадали. Канду так и подмывало отрезать от мяса кусочек и попробовать, чтобы точно убедиться, что оно хотя бы съедобное. Но он не стал портить вид и, понадеявшись на то, что плохо приготовленное мясо не может хорошо пахнуть, собрал ужин и направился к Эрин.       Пожалуй, к этому стоило быть готовым, но едва открыв дверь, Канда чертыхнулся и чуть не выронил сковороду. Почти сразу у входа стояла Эрин. Бледная, взъерошенная, с покрасневшими глазами, она куталась в тёплый серый халат и смотрела на него с укоризной целого мира. Канда невольно сглотнул, но первую растерянность быстро задавил. Шагнул ближе и посмотрел на Эрин сверху вниз, надеясь, что его суровый вид хоть немного на неё подействует.        — Я же просил позвонить, — суховато напомнил он. — Зачем ты встала?       Эрин поплотнее запахнула халат, словно мёрзла. Канда на мгновение пожалел, что рядом с ней сейчас именно он. Будь на его месте Дан, он бы мог запросто её обнять и согреть. Да и, по сути, ничего бы этого не случилось… и они не встретились бы.        — Мне не спалось, — хрипловато отозвалась она и посмотрела на принесённую Кандой посуду. Помолчав несколько секунд, спросила осторожно: — Это мне?       Вот тут впору было сохранять всё спокойствие, и Канде это удалось, хоть и с трудом. Когда он готовил и собирался передать ужин, надеялся, что Эрин спит. А теперь она смотрела на него, и он ощущал острое смущение.        — Да, — кивнул он после недолгой паузы. Окинул Эрин взглядом и вздохнул. — Пошли есть, раз уж ты не спишь.       Эрин спорить не стала и прошла следом за ним на кухню. Усадив её за стол, Канда поставил перед ней большую тарелку с едой, параллельно подогрев чайник и сделав ей кофе. Сам он присоединиться не торопился. Сел напротив и, стараясь не быть слишком назойливым, наблюдал за Эрин.        — Вкусно? — не выдержал он спустя пару минут молчания.       Эрин вскинула бровь и кивнула. Кажется, на её губах мелькнула слабая улыбка, но Канда не был уверен, слишком мимолётным оказался этот момент.        — Я рад. Тебе надо нормально есть.       Она ничего не ответила и снова уткнулась в тарелку. Канда смотрел на неё и всё больше утверждался в том, что уже понял — Эрин была невероятно хрупкой. Та броня, которую она носила всё это время, помогала ей справляться с проблемами, болью и одиночеством, но под тяжёлой холодной сталью пряталось израненное слабое сердце, и оно отчаянно нуждалось в тепле и заботе. Так же, как нуждался Канда, как нуждался каждый из тех, кому Эрин так щедро отдавала своё время и эмоции.       Может быть, Канда совсем не тот, кто должен делать это для Эрин. Но до тех пор, пока рядом с ней не появится…       Свежее воспоминание неприятно резануло, и Канда осторожно стиснул зубы, сдерживая резкий выдох. У Эрин ведь был тот, кто мог о ней позаботиться. Красивый мужчина, от таких большинство женщин без ума. И если она так запросто впускала его в свою квартиру, вряд ли это был просто пациент. Так какого, спрашивалось, дьявола он где-то пропадал, когда Эрин нуждалась в помощи? Где он был, когда ей было так больно?       Он вздрогнул, когда Эрин коснулась его руки. Поднял на неё взгляд и с удивлением заметил, что она смотрит на него с тревогой. Он выдохнул, чувствуя, как мелко подрагивала ладонь Эрин. Почти машинально он перехватил её и осторожно сжал, стараясь делать вид, что так и должно быть.       Кажется, она замерла. Канда постарался об этом не думать — не сейчас. Не здесь. Не думать о том, что она почему-то доверяла ему и не спешила отстраняться.        — Извини, — он покачал головой. — Я задумался.       Эрин ещё мгновение оставалась недвижима, а потом наваждение рассеялось, и она выпрямилась, убрав руку. Обхватила тонкими пальцами большую кружку и сделала пару глотков.        — Готова спорить, это что-то плохое. Ты планируешь привязать меня к стулу, чтобы я не дёргалась?       Не сдержавшись, Канда фыркнул. Он представил себе эту сцену, и она получалась слишком комичной, чтобы быть воплощённой в реальность. Хотя идея была заманчивая.        — Уверен, ты думала про меня то же самое раньше, — проговорил он и посерьёзнел. — Тебе нужен отпуск. Ты слишком устала, чтобы и дальше работать в таком ритме.       Эрин задумчиво побарабанила пальцем по кружке.        — Я знаю, — к удивлению Канды, она признала это легко. — И мне дали целую неделю. Звонил Комуи. Сказал, что нам нужно будет серьёзно поговорить, но только после того, как я нормально восстановлюсь.       Она снова мимолётно улыбнулась и спрятала взгляд, а Канда осторожно перевёл дух. Он несколько часов мысленно готовился к спорам, полагая, что Эрин будет рваться на работу. Но она поступила совершенно иначе, поломав все заранее заготовленные речи. Воистину, эта женщина не переставала его удивлять.       Однако сказать что-то он не успел. Эрин вдруг подняла голову, и у Канды всё внутри сжалось от того, с какой тоской она на него посмотрела.        — Я ведь не могу, Канда, — даже голос её как-то надломился, словно она вот-вот собиралась плакать. Но глаза оставались совершенно сухими. — Эти люди нуждаются в помощи. Я обещала им, что всё будет хорошо, что я помогу им. А что в итоге? Они надеются на меня. Я должна…        — Никому ты ничего не должна, — грубовато оборвал её Канда.       Он поднялся резко, так, что стул громыхнул, едва не упав. Никаких речей не понадобилось, злость на её упрямство прекрасно делала всю работу. Правда, давать ей волю на полную Канда не собирался. Собрав посуду, он сгрузил её в раковину и открыл воду, решив, что самое лучшее — заняться делом. Иначе он и правда воплотит ту идею со стулом.        — Они верят мне, — проговорила Эрин тем же голосом. Помолчала, а потом добавила совсем тихо, так, что Канда едва расслышал из-за шума воды: — Я стала слишком слабой.       Он развернулся и, оказавшись рядом, перехватил её за плечи мокрыми руками. Ойкнув, Эрин намертво сжала кружку и посмотрела на него с испугом и непониманием. Признаться, Канда и сам не понимал, что именно хотел ей сказать. Но и молчать не собирался.        — Ты никому не поможешь, если умрёшь от истощения и усталости, — чётко произнёс он, не отводя взгляда от неё. Радужка странно посветлела, и Канда поймал себя на том, что хочет смотреть на это вечность. — Ты живой человек, а не робот. Я это понимаю. И другие это понимают. Так что прекращай нести бред и отдохни уже, наконец, как следует.       Подумав, он добавил, заранее зная, какую реакцию это вызовет:        — Выспись. У тебя круги под глазами чернее, чем моя жизнь.       Эрин моргнула, наверняка подумав, что ослышалась, и слабо фыркнула.        — На себя посмотри, чудовище.       Канда отстранился, понимая, что эффект произведён, и снова вернулся к раковине.        — Вот и помогай ей после этого, — проворчал он, пряча, впрочем, улыбку. — Я надеюсь, ты меня услышала?       Вопрос несколько минут оставался без ответа. Канда даже оглянулся через плечо, думая, что что-то случилось, но Эрин была в порядке: просто молча сидела на стуле, подобрав под себя ноги и пытаясь что-то найти на дне кружки. Наконец, она подняла голову и кивнула.        — Да. Я отдохну.       Неслышно поднявшись, она приблизилась, остановившись совсем рядом, и положила кружку в раковину. На краткий миг их руки соприкоснулись, и Канда едва сдержал внезапную дрожь. Тряхнув головой, он забрал кружку и вымыл её, покосившись на Эрин.        — Я слежу за тобой. А то сбежишь через окно.        — Я не настолько ненормальная, — хмыкнула она. Ужин пошёл ей на пользу и на щеках появился бледный румянец, а в глазах слабый блеск. — Да и следить будет легко. Мы же не доделали твой ремонт.       Канда выдохнул. За всеми событиями он совершенно забыл о том, что Эрин собиралась помочь ему. Он хотел кивнуть, но сердце неприятно царапнуло недавнее воспоминание. В тот день у Эрин явно были более важные дела, чем обещание, которое она ему дала. Чёрт, и почему это вообще его задевает?..        — Тебе нужно отдохнуть, — сухо ответил он, не в силах скрыть то, как резко поменялось настроение. Злясь сам на себя, он вытер кружку и развернулся ко входу. — Еду оставь, доешь завтра. Я пойду.       Уйти Канда не успел. Эрин осторожно коснулась его руки, и он замер, с трудом подавив снова поднявшуюся дрожь. Медленно обернулся и вопросительно на неё посмотрел. Эрин в эту секунду показалась ему совсем хрупкой и безумно уставшей, и в глаза ему она смотрела с глубокой печалью. За ней пряталось что-то ещё едва заметными искрами, но что это, понять Канда так и не смог. Да и не стал пытаться. Может, ему вообще показалось.        — Прости, что в прошлый раз я подвела тебя, — она попыталась улыбнуться, но, понимая, что не вышло, неловко замолчала и опустила голову. — Я пойму, если ты не захочешь. Просто… если будет нужна моя помощь, скажи. Я приду.       Несколько секунд Канда молчал. Первым порывом было огрызнуться и сказать, что ничего ему от неё не нужно. Но то, как искренне Эрин с ним говорила, то, как выглядела… это заставило его сдержаться. Перехватив её ладонь, он тихонько её сжал.        — Всё в порядке. Тебе сейчас лучше принять душ и снова лечь спать. А потом мы посмотрим, что будет, идёт?       Медленно, точно нехотя, Эрин подняла голову, поймала его взгляд, но почти тут же отвернулась, словно не хотела, чтобы он видел её эмоции. Кивнула и освободила руку, но больше ничего не сказала. Канда подождал немного, однако, поняв, что сейчас он уже лишний, пожелал Эрин спокойной ночи и вышел. Перед тем, как покинуть квартиру, он остановился и мгновение держал в руке связку её ключей. Очень не хотелось оставлять их: Канда и правда боялся, что Эрин не сдержит слово и сорвётся на работу. Но, вспомнив её вид, он решил, что она всё-таки не настолько безрассудна, как он думал, и, повесив ключи на крючок, покинул квартиру.       Он готов был поклясться, что позади услышал тихое «спасибо». Знакомым голосом, ставшим уже привычным для его жизни. Оборачиваться и проверять он не стал. Ему хотелось думать, что он всё-таки прав, а ошибаться… Даже если это так, он предпочитал сладкое неведение. А лёгкое «спасибо», сказанное Эрин, отчего-то грело сердце. И Канда не хотел с этим ощущением расставаться.       На следующий день у него был назначен приём у Нетты, поэтому он решил лечь пораньше. День, вопреки ожиданиям, пролетел незаметно. Уходя, Канда бросил беспокойный взгляд на дверь соседней квартиры, но та осталась безмолвна к его тревогам. По возвращении всё осталось точно так же. Решив, что примет душ и наведается к Эрин, Канда зашёл к себе, но успел только снять кроссовки — в дверь позвонили.        — Я обещала тебе помочь.       На пороге стояла Эрин. Канда, думая об этом перед сном вчера и сегодня утром, почему-то не сомневался, что эта упрямая женщина явится к нему. Так и вышло. И теперь она стояла на его пороге в полной боевой готовности: в тёмных обтягивающих спортивных штанах, старенькой футболке, не скрывавшей изящных изгибов красивого тела, и с волосами, туго затянутыми в косу, чтобы не мешали. Окинув её взглядом, Канда только вздохнул. По-хорошему, стоило отправить её обратно, но он не мог не признать, что выглядела Эрин куда бодрее, чем вчера вечером.       Или замазала круги под глазами косметикой, чтобы он поверил?.. Канда почти готов был взяться за салфетку и проверить, но всё же признал, что не стоит.       Она нерешительно переступила с ноги на ногу, и Канда, понимая, что не может отказать, отступил в сторону.        — Проходи. Но с одним условием. Командовать здесь буду я. И если посчитаю, что на сегодня с тебя достаточно, никаких возражений не приму.       Эрин это условие устроило, хотя взгляд её сверкнул уже знакомыми искрами. И, видимо, решив, что добилась своего, она пришла и на следующий день. И потом. Всю неделю, которую ей выделили на отдых, она пропадала в его квартире, с энтузиазмом переклеивая обои и переставляя мебель. Канда осознавал, что что-то вышло из-под контроля, и попытался прекратить всё, когда они закончили со спальней за три дня. Но Эрин этого показалось мало, и на следующий день она притащила два вида обоев для гостиной: светлые и с неброским геометрическим рисунком.        — На одну стену напротив окна вот эти, — она провела пальцем по линии рисунка, восхитительно нагло игнорируя осуждающий взгляд Канды. — А на остальные светлые. Будет красиво.       Канда только тяжело вздохнул. Нет, он был не против таких перемен в своём жилище. В конце концов, он и сам пришёл к выводу, что нужно что-то менять. На что-то глобальное он был не готов, а вот ремонт оказался весьма кстати. Но то, что Эрин излучала по этому поводу гораздо больший энтузиазм, чем он сам, напрягало мужчину. Как будто она испытывала вину и пыталась загладить её. А Канда уже перестал думать о том вечере!.. Ну, почти перестал.       В конце концов, Эрин свободная женщина, и могла встречаться с кем угодно. Его это касаться не должно.       Когда, наконец, с гостиной тоже было покончено, а на окнах непонятно в какой момент появилась пара горшков с живыми цветами, Канда махнул на это рукой и только перевёл дух. Он вроде бы и не устал, но хотелось немного расслабиться. И, пожалуй, хоть как-то отметить подобное событие. Как ни крути, это была первая серьёзная перемена в его жизни. Он покачал головой, оглядывая посветлевшую и будто бы ожившую комнату. Она действительно выглядела по-другому, так, словно в ней жил настоящий, живой человек, а не та бесплотная тень, какой он себя ощущал в последнее время.       Заметив на себе внимательный взгляд, он повернул голову. Эрин смотрела на него так, словно видела впервые, но, как ни пытался Канда разобрать, так и не смог понять, какие эмоции сверкали и гасли в светлой радужке.        — Что? — спросил он, когда молчание стало практически тягостным. — Ты странно на меня смотришь.       Эрин едва заметно, тускло улыбнулась и качнула головой.        — Всё в порядке. Просто я не видела тебя таким живым. И рада, что ты приходишь в себя.       Канде показалось на мгновение, что в словах Эрин скользнула тоска. Она уже шесть дней из семи, отведённых ей на отдых, проводила с ним, наверное, так пытаясь искупить вину за вынужденное безделье. И он готов был поклясться, что перед другими подопечными она тоже ощущает вину. Как будто только она была в силах вытащить их всех из мрака.       Она была для них оберегом от тьмы и кошмаров, от страха и боли. Перед глазами Канды снова всплыл будто очерченный больной чёрной линией образ: отчаявшаяся, сломленная женщина, называвшая себя убийцей, не видевшая света и выхода в собственном аду. Она пыталась уберечь всех на свете, но кто бы её оберёг?..       Понимая, что снова возвращается мыслями к тому неизвестному мужчине и злости на его отсутствие в такой важный для Эрин момент, Канда тряхнул головой. Не стоило об этом думать, тем более сейчас. Лучше побеспокоиться о помощнице и дать ей хоть немного отдохнуть.        — Ты приложила к этому руку, — честно признался он, не видя смысла молчать. — Упрямая женщина.        — Я всего лишь выполнила обещание, — отмахнулась Эрин. — Слово нужно держать.        — Ты потратила на меня свой отпуск! — Канда снова почувствовал возмущение. — Что я скажу Линали?       Эрин только пожала плечами.        — Скажешь, что я люблю активный отдых, — она потёрла переносицу, а потом неожиданно подняла на него блеснувший идеей взгляд. — Если хочешь, можешь кое-что сделать для меня в благодарность.       Канда нахмурился. Нет, он и впрямь собирался найти способ отблагодарить Эрин, потому что она сделала куда больше, чем должна была. Но идей у него не было. А она наверняка придумала что-то невероятное. Сейчас потребует от него снова выйти в люди, или нарисовать её… от этой мысли Канда внутренне похолодел. Только не рисунки. Она не должна увидеть блокнот. Ни за что.       Эрин тем временем будто не заметила ничего. Выпрямившись, она кивнула самой себе, и лицо её просветлело. То, что она придумала, всё больше ей нравилось.        — Я скоро вернусь.       Канда не успел даже остановить её — Эрин стремительно вышла из квартиры. Он только услышал, как оглушительно хлопнула сначала его дверь, потом дверь квартиры Эрин. Постояв на месте и мысленно борясь с собой, он всё-таки не пошёл за ней. Вместо этого вернулся на кухню и, приблизившись к открытому окну, достал из лежащей на подоконнике пачки сигарету и закурил.       Всё складывалось слишком странно. Оставаясь наедине с собой, Канда не переставал думать о своей жизни, пытаться анализировать перемены и понять, правильно ли он поступал. Ведь ещё несколько месяцев назад он был абсолютно уверен, что война останется в его сердце и жизни бесконечным отголоском, осколком, который забирает каждого, кто мог к нему приблизиться. Так ведь было всегда! Семья, Аллен, Айша, Тики… он всех потерял. И был уверен, что жизнь больше не даст ему шанса обрести кого-то ещё.       Он и сам не хотел. Страх потери душил его, не давая возможности оглянуться и сделать хоть что-то. Он казался вечным, незыблемым, и в один момент Канда просто перестал бороться, решив, что так даже лучше. Пусть он будет один, так не пострадает больше никто, и ему больше не будет больно.       А потом пришла Эрин, и всё изменилось. Изменился сам Канда, он не мог этого не признавать. Теперь ему уже не казалось, что оставаться одному — так же хорошо, как раньше. И нет, он по-прежнему не готов был открываться миру и впускать в свою жизнь каждого, кто изъявит желание. Но и оставаться под чёрной толщей вод вместе с осевшим пеплом надежд и желаний он больше не хотел. Там, на глубине, отчего-то становилось тяжело дышать. А Эрин осветила его мир, и это тепло вдруг стало для него важным. Именно поэтому он без раздумий бросился на напавшего на неё пациента. Именно поэтому пытался заботиться, как умел: неуклюже, но искренне. Он не хотел, чтобы Эрин погасла, как погас он. Если она станет похожей на него, тенью самой себя, тогда ни у кого из них больше не будет шанса.       Не будет надежды.       От раздумий его отвлёк короткий стук в дверь. Недоумённо оглянувшись, Канда затушил сигарету и поспешил к выходу. Он же не запирал дверь, ждал, когда она вернётся!.. А может, это и не Эрин вовсе?       Ответ нашёлся сам собой. На пороге стояла Эрин и в одной руке держала увесистую даже на вид полку. Кажется, её он видел в гостиной квартиры Эрин. Заметив, как дрогнула тонкая рука, Канда быстро отобрал у неё вещь и непонимающе взглянул на хозяйку.        — Что это? — скептически поинтересовался он. Похоже, перемены в его доме ещё не закончились, и беспокойный тьютор вошла во вкус.        — Книжная полка, — пожала плечами та. Для неё всё было очевидно. — Она неплохо будет смотреться в твоей спальне.        — Но у меня нет книг, — опешил Канда. Он и не помнил, когда последний раз держал в руках нормальное печатное издание. Разве что в далёком детстве.       На это у Эрин тоже оказался заготовлен ответ. Она подняла руку, в которой Канда только сейчас заметил большой пакет.        — Теперь есть.       Канда не нашёлся, что ответить. Всё это оказалось так внезапно и уж точно непредсказуемо, что он не знал, как реагировать. Честно говоря, он ожидал, что она попросит его помочь с ужином или какой-то мужской работой по дому. Но Эрин снова, уже в который раз, удивила его, заставляя чувствовать смущение и неловкость.        — Ну так что? — выдернула его из раздумий та. — Берёшь?       Он пару долгих мгновений смотрел в её светлые глаза, медля с ответом. В посветлевшей радужке отражалось томительное ожидание вперемешку с надеждой, словно Эрин не терпелось услышать от Канды, какое решение он принял. Мельком он подумал, что может, наверное, и отказать. Зачем ему этот… эти книги? Но мысль, мелькнув, тут же пропала, не оставив и следа. Да и Канда понимал, что не стал бы её всерьёз рассматривать.       Когда на него смотрели… так, он не мог отказать.        — Беру, — он со вздохом потянулся и забрал у Эрин пакет. Тяжёлый!.. зачем она вообще его притащила сама? Сказать было нельзя? — Пошли. Поможешь выбрать место.       Уговаривать её не пришлось. Казалось, Эрин и сама этого очень хотела, и спустя почти час, когда полка была прибита над кроватью и заставлена книгами, она довольно кивнула сама себе. Канда хотел спросить, ради чего она это, собственно, затеяла, но не успел. Потянувшись, она вытащила небольшой томик в чёрной кожаной обложке с серебристым тиснением. Прямо посередине красовалась серебряная же роза, которая невольно притягивала взгляд. Эрин осторожно провела кончиком пальца по контуру, а потом протянула книгу Канде.        — Почитай мне, пожалуйста, — негромко попросила она.       Он, словно опасаясь, забрал протянутое, но не спешил открыть. Внимательно посмотрел на Эрин, которая как будто потускнела. Весь её вид неуловимо изменился, словно на неё накинули полог невидимой, но ощутимой печали. С этой книгой было явно связано что-то, чего он не знал, но что являлось важным для самой Эрин.        — Что это за книга? — так же тихо спросил он, не спуская с Эрин взгляда.       Та пожала плечами. Отвернувшись, приблизилась к креслу у окна, которое они перетащили из гостиной. Забралась в него с ногами и обхватила себя за плечи, словно ей стало холодно. Холодно в комнате с душным июньским воздухом из настежь распахнутых створок.        — Сборник стихов, — наконец, ответила она. — Его подарил моей маме отец незадолго до смерти.       Канда застыл, сжав в руке томик. Он вдруг тоже показался ему ледяным, словно тот могильный холод, что наверняка ощущала сейчас Эрин, коснулся и его. Он шагнул ближе, старательно подбирая слова. Зачем она это сделала? Зачем отдала ему такую важную вещь?        — Мне сложно читать самой, — словно предвосхищая вопрос, произнесла Эрин и подняла на него взгляд. Вопреки ожиданиям Канды, он не был пустым, но в глубине плескалась темная печаль и тоска по тем, кого давно нет рядом. — Я очень давно не брала его в руки и… да, соскучилась, наверное.       Она покрепче сжала пальцы и с ощутимой тоской добавила:        — Мне больше некого попросить. Это слишком… личное.       Она, казалось, целую вечность смотрела ему в глаза, а потом совсем тихо попросила:        — Пожалуйста, Канда. Один раз.       Она могла бы этого и не говорить. Слова Эрин так сильно отозвались в нём самом, что он с трудом разжал пальцы, которыми стискивал томик. Поколебавшись, он устроился на подоконнике вполоборота, чтобы видеть Эрин, и раскрыл книгу наугад. Страницы чуть пожелтели по краям, но в целом книга сохранила хороший вид: было видно, что её не оставляли без внимания. Канда перелистнул пару страниц, не зная, с чего начать. Почему-то нестерпимо захотелось курить, но он заставил себя переключиться и выбрал первое попавшееся стихотворение.        — Мы, наверное, были       Осколками тающих звёзд       И, держась друг за друга, тонули       В голодных трясинах…       Канда боялся, что его голос мало подходил для чтения стихотворений. Тем более таких — о любви и преданности, о нежности, тоске и вере. Он и раньше не особо ладил с поэзией, и поэтому косился на Эрин, ожидая увидеть на её лице разочарование или, ещё хуже, отвращение. Однако, как ни странно, ни того ни другого он не замечал. Наоборот: она слушала внимательно, прикрыв глаза, слабо улыбаясь каким-то своим мыслям, а иногда зажмуриваясь, словно пыталась сдержать слёзы. Всякий раз, как Канда видел это, ловил себя на остром желании отбросить к чёрту книгу, сгрести Эрин в охапку и привлечь к себе. Обнять, защитить, согреть хрупкую израненную женщину, которой так сильно не хватало поддержки, опоры и тепла. Но он одёргивал себя и продолжал неторопливо листать страницы, позволяя Эрин коснуться воспоминаний и побыть с ними наедине.       Ей это тоже было нужно.       Прочитав новое название на следующей странице, Канда раскрыл было рот, но замер, чуть нахмурившись. Эрин, которая казалось, была погружена в свои мысли, заметила это.        — Что-то не так?        — Да нет… — Канда неопределённо пожал плечами. — Просто я где-то это уже слышал. Саломея…       Смысл и значение слова упорно ускользали от него, а Эрин, наверняка зная, не стала ему помогать. Снова прикрыв глаза, она мимолётно улыбнулась.        — Моё любимое.       Канда пару секунд смотрел на неё, не зная, как реагировать. Он должен был прочесть его как-то по-особенному? Вряд ли у него это вышло бы. Да и, судя по всему, изощряться и не требовалось, она от него этого не ждала. Просто, наверное, решила поделиться чем-то, что чуть больше открывало её. Не как тьютора или воина, а как женщину.       Чувствуя, как першит в горле, Канда откашлялся и чуть крепче сжал томик. Не облажайся, не облажайся!        — Назови меня Саломея,       В восхищеньи дыханье тая…       На удивление, голос не подвёл и звучал ровно и плавно, словно Канда только и занимался всю жизнь тем, что читал стихи. Чуть хрипловатые нотки, казалось, ничуть не мешали, да и сам Канда незаметно оказался увлечён. Танец пленительной Саломеи был завораживающим, на грани томительной страсти и пронзительной, достающей до самого сердца тоски. Канда читал, и понимал, что с каждой секундой всё больше видел наяву танцующую девушку, лицо которой было скрыто вуалью. В своих мыслях он тщетно пытался разглядеть его, но даже так понимал, что в пламени белого шёлка могла прятаться только одна женщина. Та, что занимала его мысли.       Иной там просто не было места.        — …Назови меня Саломея,       Чтобы раз — и на тысячу лет.       На востоке пурпуром алея,       Разгорается новый рассвет.       Кажется, под конец голос его всё-таки дрогнул. Канда замолчал и отвёл взгляд, бесцельно рассматривая яркое синее небо без следа облаков и пытаясь избавиться от морока иллюзий. Всего пара минут — а он уже оказался под властью чужих слов и образов, что пробрались под кожу. Он выдохнул. Наверное, ему не стоило так увлекаться. Это было неправильно и даже опасно.        — На родине моего отца, — проговорила Эрин тихо, — этим именем звали мифическую царевну. Она танцевала прекраснее всех, и каждый, кто видел её танец, влюблялся. Но всякий же, кто просил её руки, погибал, не пройдя испытаний её отца. И каждый раз, когда новый жених проигрывал, его казнили, а голову вывешивали на стене дворца. Саломея оплакивала каждого из них, хоть никто не пришёлся ей по сердцу. Когда же за её рукой пришёл красавец Кассан, она поняла, что не может дать погубить его. Она попросила отца дать им всего час разговора, и они с Кассаном говорили и говорили. И с каждым новым словом понимали, что они суждены друг другу.       Канда молчал, затаив дыхание. А Эрин, прищурившись на дневной свет, продолжала:        — Саломея убила отца и сбежала с Кассаном. И многие годы пряталась в горах с возлюбленным. Она родила ему сына и дочь, и когда их настигли, Саломея вышла к солдатам. Они казнили её, и этим навсегда сделали её символом женской любви, запретной страсти и жертвенности. Конечно, это только легенда, но до чего же красивая.       Она замолчала, глядя куда-то в пустоту, и Канда не решился прерывать тишину, как будто чувствуя — это не всё, что она хотела сказать ему.        — Раньше я мечтала, чтобы кто-нибудь назвал меня Саломеей, — неожиданно произнесла Эрин, и Канда вздрогнул.       Эрин всё так же не смотрела на него. Вытянув перед собой руки, она пару секунд разглядывала их, а потом сделала изящный взмах. Канда проследил за движением, успев, впрочем заметить, как скользнула по её губам ломкая усмешка. Скользнула — и тут же пропала. Он ощутил, как холодом кольнуло сердце. По сути, Эрин он практически не знал. Сколько вот таких вот острых осколков пряталось в её сердце, до сих пор причиняя боль?       Закрыв книгу, он склонил голову и полностью повернулся к ней, собираясь задать вопрос. Канда понимал, что касался неприятной темы. И, наверное, будь он на месте Эрин, просто послал бы спрашивающего. Но и молчать было бы слишком странно.        — Разве Дан не называл тебя так?       Эрин застыла и спустя пару секунд медленно опустила руки. Накрыла ладонью не скрытую сейчас бинтами татуировку и покачала головой.        — Нет. Он не очень любил читать, а когда я дала ему сборник, осилил только пару стихотворений. А я тогда почему-то так и не смогла попросить его открыть Саломею, — она закусила губу. — Мне показалось это глупым. Тем более, тогда я уже перестала танцевать.       Канда изогнул бровь.        — Ты занималась танцами?       Эрин кивнула.        — Да. До поступления в медицинский. А потом мне перестало хватать времени… да и вдохновения заниматься этим тоже. Поэтому забросила.       Она замолчала, а Канда задумчиво провёл кончиком пальца по корешку книги. В словах Эрин звучала искренняя грусть. Похоже, танцы действительно ей нравились, и, наверное, будь у неё возможность, она бы вернулась к ним. А вернулась бы?.. Канда тихо выдохнул. Война оставила на Эрин много страшных отметин. Кто знал, может, дело именно в этом, а не просто в отсутствии времени?        — Я бы хотел увидеть, как ты танцуешь, — произнёс он и тут же спохватился. Чёрт, он не собирался произносить этого вслух!       Судя по всему, Эрин заметила его замешательство. Потянувшись, она поднялась и одарила его взглядом, который Канда, как ни старался, разобрать так и не смог. Что она о нём подумала?.. На ум моментально пришло воспоминание её изломанных движений, нелепой попытки танца несколько дней назад. Дьявол, он совсем не это имел в виду!..        — Расслабься, — посоветовала ему Эрин, чуть усмехнувшись. — Может, когда-нибудь и увидишь. Всё возможно.       Канда мысленно обозвал себя последним идиотом. Вот надо было ей напоминать о том, что случилось? Придурок. Он открыл рот, чтобы извиниться, но не успел. Эрин кивнула головой в сторону выхода.        — Мне пора. Спасибо, что согласился почитать, — она слабо улыбнулась. — Это было чудесно.       Эрин развернулась и почти дошла до выхода, когда Канда опомнился и сорвался следом.        — Подожди!       Он приблизился и протянул ей книгу. Такую важную вещь хранить у себя он не собирался. Этот сборник был равноценен его альбому. Как воспоминания о важных людях можно отдавать в чужие руки?       Эрин недоумённо приподняла брови, не понимая, но это быстро прошло. Мимолётно коснувшись его руки, она покачала головой.        — Пусть пока побудет у тебя. Может, мне снова станет грустно, и я приду. Твой голос хорошо подходит этим стихам.       Канда хотел было возразить, но передумал. Что-то в тоне и во всём облике Эрин заставило его опустить руку и вернуться к полке, чтобы поставить книгу на место. В конце концов, это не такая уж сложная просьба. А потом, когда она захочет, он просто вернёт сборник.        — Тогда я тебя провожу.       Эрин фыркнула, ничего не сказав, и скользнула по Канде выразительным взглядом. Он не стал возражать, понимая, что это выглядело немного глупо. Но… закончить мысль он не успел. Эрин смотрела на него уже совершенно по-другому: внимательно и задумчиво — ровно на шрам, который обычно прятался под рукавом водолазки. В последние дни, правда, Канда ходил в футболке, решив, что раз Эрин знает правду, то прятать его бессмысленно.       Как был бессмыслен и его жест — но он всё равно это сделал. Подняв другую руку, он накрыл ладонью шрам и отвёл взгляд. Даже пережив то, причиняло адскую боль, Канда не мог избавиться от чувства, что шрам — навсегда клеймо его позора. Это делало его слабым, а этого Канда не любил.       Эрин склонила голову, словно размышляя о чём-то, и вдруг произнесла:        — Тебе не нужно его прятать, — заметив, что Канда собирался возразить, она подняла руку. — Подожди. Я думаю, тебе стоит сделать татуировку. Не обязательно ворона, можно любую другую. Я знаю хорошего мастера, он тебе поможет.       Канда не торопился с ответом, раздумывая над её словами. Наверное, в них был резон, да и сама Эрин, судя по всему, прибегала к этому решению. Хотя вряд ли под татуировкой на её запястье прятались шрамы.        — Я не уверен, что это хорошая идея, — покачал он головой.       Эрин, однако, ничуть не огорчилась его ответом.        — Подумай. Я скину тебе контакты Артура. Вот увидишь, вы найдёте общий язык.       Кивнув ему, она вышла, оставив Канду в лёгкой растерянности. Он даже шагнул следом, но замер, понимая, что это, в целом, уже не имеет смысла. Эрин приходила и уходила, когда хотела, и удерживать её казалось затеей глупой и неосуществимой. Да и зачем? Обещание своё она выполнила, а так…       Канда мотнул головой и, вернувшись к окну, снова уселся на подоконнике. Вытащил из кармана сигареты, закурил и прикрыл глаза. Он из всех сил пытался понять, что происходит. Эрин ушла, и у него внутри немедля зажёгся огонёк. Он обжигал, требовательно напоминая о себе, и толкал Канду обратно к её квартире. Затянувшись, он медленно выдохнул, а потом тихо и с чувством назвал себя идиотом.       Полнейшим, круглым идиотом.       Это не могла быть симпатия. Просто не должна была быть. Канда испытывал к Эрин огромную благодарность — и только. Несомненно, она была, да и до сих пор остаётся весьма бесцеремонной особой, способной с ноги открыть запертую дверь. Но за два месяца их знакомства в нём самом успело кое-что поменяться. Отношение к Эрин в том числе.       Нет, это лишь благодарность, не больше. Когда… когда у них с Айшей всё случилось, Канда ощущал себя таким живым, каким никогда не был. Его жгло чувством любви и желания защитить свою женщину, и хотелось проводить с ней каждую свободную минуту. А с Эрин… с ней всё было по-другому. Спокойно.       «А где было твоё спокойствие, когда её придушить хотели?» — ехидно поинтересовался внутренний голос.       Канда смял недокуренную сигарету и выбросил в окно. А что он должен был делать? Оставить её там, чтобы и без того обессиленная Эрин получила серьёзную травму? Канда не мог. Да и стоило признать — тогда у него просто отключился мозг. Остались инстинкты, которые требовали защитить своё. А вот почему в тот момент он посчитал Эрин своей, Канда не знал. Повертев в руках полупустую пачку, он решил, что так было проще выразить ей свою признательность за ту ночь и вообще за всё, что она делала.       Со словами Канда ведь никогда не дружил.       Он не успел закончить мысль — внезапный приступ кашля скрутил его на долгую минуту, и не сразу Канда сумел с ним справиться. Во рту осталось неприятное вязкое чувство подступившей мокроты, и какое-то время не отступало. Конечно, Канда знал, что годы курения дают о себе знать и стоило бы бросать, но чуть раньше ему было всё равно на своё здоровье и жизнь, а сейчас он ещё не успел подумать о том, как подойти к этому вопросу. Наверное, не сильно и хотел, но с каждым таким приступом понимал всё лучше — пора себя осаживать. Впрочем, сейчас думать об этом совершенно не хотелось.       Посидев ещё немного, он поднялся и прикрыл створки. Думать о произошедшем и пытаться разобраться можно было до бесконечности, но ужин сам себя не приготовил бы. Да и тренировки неплохо бы возобновить. В последнее время он совсем перестал заниматься, и тело протестовало, отзываясь болью в самые неподходящие для того моменты. Всё-таки Канда не молодел, да и за свою жизнь успел получить множество травм, которые теперь давали знать о себе.              Дела отвлекали, но спокойным до конца Канда себя всё равно не ощущал. Он делал то, что было нужно, и к чему привык: убирался, тренировался, пил таблетки и даже успел сходить на пару сеансов с Неттой. Та тоже, как и Эрин, выглядела уставшей, но старательно скрывала это и искренне благодарила его по окончании работы. Попытки Канды раскрываться и понемногу вытаскивать собственное прошлое на свет радовали её, а сам он не хотел разочаровывать психолога, поэтому старался, хотя ему казалось, что они почти не сдвинулись с мёртвой точки. Да и гораздо больше его волновало совсем иное.       Он всё ещё не понимал, что теперь между ними с Эрин.       Неделя её отпуска давно осталась позади, и виделись они теперь редко — только когда она подвозила его по утрам в центр, да изредка вечером на площадке. Целых десять дней Канда старался жить без мыслей о ней, но понимал, что это бесполезно: утром он смотрел на дверь её квартиры, ожидая, что она выйдет, а вечером наблюдал с площадки за окнами её квартиры, надеясь увидеть силуэт. Удавалось, хоть и не всегда. Канда искренне беспокоился за неё, зная, что она снова с головой ушла в работу, скорее всего, напрочь забыв о себе. Но теперь просто подойти и спросить, обедала ли она, казалось чем-то неловким. А сама Эрин ничего не говорила, только улыбалась тускло и рассеянно, и всё время о чём-то думала.       Канда тоже думал. О том, что должен сделать, о том, что в его силах, и о том…       Куря на кухне у окна в одиннадцатый день, он тряхнул головой. Это уже стало походить на какое-то сумасшествие, а это в планы Канды совсем не входило. Затушив недокуренную сигарету, он зевнул и потянулся, хрустнув позвонками. Пора перестать считать дни с последнего нормального разговора и заняться хоть чем-нибудь, кроме сидения в четырех стенах и визитов к Нетте. Канда выдохнул, ощущая злость на самого себя. Только идиот будет так себя вести. Полный и беспросветный дурак.       А дураком Канда быть не хотел.       Он развернулся, собираясь пойти в душ, но замер. Поднял руку со шрамом и несколько минут смотрел на него, ощущая, как сомнения почти в буквальном смысле грызут его. Он привык жить с этим шрамом, он напоминал ему о пережитом. И скрыть его под татуировкой казалось чем-то… неправильным. От правды ведь не убежишь, сколько слоёв на неё не накинь, и Канда знал, что новая татуировка не поможет ему забыть, как страшно он потерял ту, что было до.       «Зато это поможет обрести спокойствие среди чужих. В тебя не будут тыкать пальцем. Ты не будешь изгоем».       Голос Эрин прозвучал в голове точно наяву, и Канда зажмурился. Дьявол, насколько глубоко она вообще забралась ему в голову? Он ещё пару секунд постоял, взвешивая все за и против, и решительно двинулся к спальне — там, где был оставлен телефон. Пока не растерял решимость, пока уверен, что стоит хотя бы попробовать, нужно звонить. Как тогда, с приютом. По-другому у Канды не получалось.       Ответили ему быстро, и весёлый голос предложил приехать уже сегодня вечером, назвав адрес. Парень обещал сделать всё в лучшем виде, и Канда даже не успел сказать, что подумает. Его молчание приняли за согласие и, попрощавшись, повесили трубку. В некотором недоумении Канда посмотрел на телефон в своей руке. Похоже, ему стоило поучиться быть более настойчивым в телефонных разговорах. Или же это Лави и Артур были такими настырными.       Заботы отвлекли его от мыслей об этом, и только к семи вечера Канда снова подумал о том, что стоило ещё раз всё хорошенько взвесить. В последнее время у него появилась плохая привычка действовать спонтанно. Вот и сейчас он стоял перед входом в салон, разглядывая неоновую вывеску. Она уже светилась в мягкой дымке затяжных летних сумерек, и смотрелось это странно нелепо. Канда нахмурился. Идея сделать татуировку уже не казалась ему такой хорошей, и он сделал было шаг назад. К чёрту. Жил же он как-то до этого со шрамом, и ничего…       На парковке слева пронзительно завыла сигнализация, и Канда вздрогнул, оглянувшись. Прищурился: на дальнем парковочном месте виднелся знакомый автомобиль, и у Канды шевельнулось смутное подозрение. Может, не ему одному пришла идея сходить в салон именно сегодня?..       Резкий звук смолк так же внезапно, как и начался, и Канда выдохнул. Глупо просто стоять на месте и ничего не делать. Проведя ладонью по лицу, он выпрямил плечи и решительно двинулся ко входу в салон. В конце концов, никто не мешает ему уйти, если что-то пойдёт не так. Он всегда может послать мастера куда подальше, даже несмотря на то, что он друг Эрин. Ему-то он никто.       Короткий коридор и лестница вниз встретили его прохладой и приглушённой музыкой. Канда потянул на себя вторые двери и, рок, звучавший из настенных колонок, стал отчётливей. Над головой звякнул колокольчик, а запах сигар и кожи, коснувшийся носа, создавал ощущение скорее хорошего бара, чем тату-салона. Канда, настороженный и готовый к малейшим проблемам, сделал пару шагов внутрь и огляделся.        — У нас гости, малышка! Это тот, о ком ты говорила?       Чтобы понять, что визит сюда был плохой идеей, Канде понадобилось ровно две секунды. Он моментально узнал и голос, и его обладателя, который в этот самый момент сидел в кресле напротив Эрин и держал в своих огромных ладонях её тонкую руку. Под взглядом Канды он ничуть не смутился и продолжил массаж, лишь широко улыбнувшись.        — Подожди несколько минут, хорошо? Я закончу с малышкой и буду в твоём распоряжении. Хочешь выпить? Или покурить?       Канда не ответил. Медленно повернув голову, он посмотрел на Эрин, которая тоже повернулась к нему. Её поза была расслабленной, а в глазах плескалось живое серебро и озорные искры. Такие, каких Канда никогда не видел, когда она была рядом с ним. Здесь и сейчас Эрин ощущала себя намного, намного лучше, чем там, дома. И этот человек был ей гораздо ближе, чем Канда даже в момент истерики.       Только вот где он, дьявол его дери, был тогда, когда ей нужна была поддержка?       Горькая ирония кольнула сердце, но Канда сдержал усмешку. Чему он удивлялся, на что надеялся? С самого начала было ясно, что Эрин не тот человек, что будет открываться перед ним целиком и подпустит ближе, чем полагается их отношениями тьютор-подопечный. И это было логично и правильно, ни у кого не вызвало бы сомнений и вопросов. Эрин просто делала свою работу, а он пытался вернуться к нормальной жизни.       Однако чувства, обжёгшие Канду, некуда было деть. Обида, гнев, злость и…       Он тряхнул головой, силой пытаясь взять под контроль разум. Эрин здесь ни при чём. Она ему ничем не обязана и не должна делать то, что он от неё ждёт или хочет. А со своими эмоциями он как-нибудь разберётся — не в первый раз же. Но только не здесь. И не под взглядом этого парня: казалось, тот смотрел в самую душу и насквозь видел всё, о чём Канда думал. Он с трудом подавлял желание передёрнуть плечами: от ощущения открытости под чужим внимательным взглядом было не по себе.        — Привет, — негромко поздоровалась Эрин, и Канда вздрогнул, вернувшись в реальность. Она улыбнулась, но живые искры в её взгляде потухли, она словно закрылась, снова став той, кого он так привык перед собой видеть. — Я рада, что ты решился. Артур поможет тебе.       Она не отнимала руки, и это ещё больше задевало Канду. Артур, значит. Поможет. Ну да, конечно. Канда дёрнул уголком губ и отступил. Нет уж, он не собирался в этом участвовать.        — Я не вовремя, — обронил он сухо. — Зайду в другой раз.       Наверное, в его тоне проскользнул отголосок полыхавших эмоций, потому что Эрин удивлённо вскинула брови, и в глубине радужки сверкнул немой вопрос. Но сказать она ничего не успела, равно как и Канда. Артур стремительно — Канда не успел даже дёрнуться — оказался на ногах и положил ему ладонь на плечо. Заглянул в глаза и добродушно улыбнулся.        — Другого раза не будет, парень, — вкрадчиво сообщил он и ухмыльнулся. — Дай мне пару минут, я кое-что закончу. А ты пока располагайся. И раздевайся. Малышка сказала, шрам на руке.       Канду передёрнуло. Малышка. Он так запросто называл её столь ласковым словом! Не хотелось даже думать о том, какие на самом деле у них отношения. Не хотелось даже предполагать. Каждый отголосок этих мыслей рождал внутри злость и отчаяние. Почему?..        — Не стоит, — Канда вывернулся из чужой хватки и сделал ещё шаг назад. — Я передумал.       Артур, оказавшийся неожиданно выше Канды, посмотрел на него сверху вниз. В насмешливом взгляде золотистых глаз вдруг мелькнула острая серьёзность, и он, наклонившись, тихо сказал:        — На твоём месте я бы остался. Кто знает, может, в будущем это тебе поможет.       Канда открыл было рот, чтобы возразить, но ощутил, что Эрин смотрела на него. Смотрела внимательно и с немым ожиданием. Словно он поклялся ей во что бы то ни стало сделать это, а сейчас отступал. Мысленно выругавшись, Канда выдохнул и кивнул.       Ладно, чёрт с ними. Пусть дьявол заберёт в ад все его мысли, а ему оставит холодную спокойную непоколебимость. Всё, что здесь происходило, его не касалось. Это не его дело.        — Хорошо, — он кивнул, вернув взгляд Артуру. — И если можно, стакан виски.       Артур, отстранившись, довольно ухмыльнулся.        — Малышка, да ты знаешь толк в мужчинах. Это определённо наш человек.       Эрин пробормотала что-то невнятное, а Канда решил не думать о том, что имел в виду этот человек. Когда Артур скрылся за дверью внутреннего помещения, Канда прошёл к креслу клиента, на ходу стягивая водолазку. Стоило, конечно, прийти в футболке, чтобы облегчить всем задачу, но уже поздно. Он повёл плечами, ощущая прохладу и внимательный жгущий взгляд. Эрин смотрела на него, он чувствовал, что она хотела что-то сказать. Но давать ей возможность Канда не собирался. Он пришёл сюда за татуировкой, а не за разговорами.       Артур вернулся быстро, держа в руках бутылку виски и стакан. Волосы он успел перетянуть широкой лентой, а майку с ярким принтом скрыть за чёрным рабочим фартуком. Налив половину стакана, он протянул алкоголь Канде и окинул того внимательным взглядом. Тот постарался не обращать внимания на пробирающее чувство и тремя глотками выпил виски. Внутренности обожгло огнём, но дышать стало немного легче.        — Да у нас тут всё гораздо интереснее, — задумчиво проговорил Артур. Оказавшись совсем близко, он надавил на плечо Канды, заставляя откинуться на спинку кресла. Едва заметно коснулся шрама под сердцем и провёл ломаную линию, переползавшую отметинами на плечо. — Это можно сделать…. Да, будет идеально…       Канда замер под его пальцами, оцепенев. В первую секунду хотелось оттолкнуть чужую руку, но потом стало понятно: Артур делал это не просто так. В его глазах горел неподдельный азарт, огонь, который согревает людей, по-настоящему увлечённых своей работой. И, наверное, Эрин не врала, когда говорила, что он мастер. По крайней мере, сейчас Канда всё больше начинал этому верить.       Артур тем временем закончил осмотр и, ни слова не сказав, отошёл к столу и принялся перебирать листы с эскизами. Эрин, бесшумно приблизившись, остановилась рядом, наблюдая за тем, как он лихорадочно искал что-то, ведомое лишь ему.        — Я же говорила, нужно сделать нормальный каталог, — пожурила она его, но Артур лишь отмахнулся.        — Оно было где-то здесь… вот! — он торжественно выудил из бумажного завала лист с рисунком и вернулся к Канде. — На тебе это будет смотреться идеально. Дополнит твой образ и скроет шрамы. Женщины будут в восторге, клянусь! — он хохотнул и ткнул пальцем в лист. — Это набьём на груди, перекроем шрамы на плече, а у локтя вернём на место ворона. Идеально.       Канда, не понимая о чём речь, забрал у него эскиз. На белом листе в окружении ломаных линий, похожих на молнии, был нарисован незнакомый знак. Он непонимающе нахмурился. Насколько Канда знал, каждая татуировка имела своё значение, и набивать странный символ с неизвестным значением ему совсем не хотелось.        — Что это? — спросил он, протягивая эскиз обратно.       Однако Артур его не забрал. Вместо этого плеснул себе выпивки в стакан, стоявший на столе, и с видимым удовольствием сделал глоток.        — Это знак Ом, — пояснил он. — Древний Ишемский символ вездесущности и всемогущества, победы над Хаосом. Войну ведь мы закончили победителями, а там был тот ещё Хаос.       Он задумчиво качнул в руке стакан, и Канда заметил, как набежала тень на его лицо. Утратив насмешливость, оно стало серьёзным, точно выточенным из камня. И в глазах Артура, пусть и на миг, отразилось то, что до сих пор было живо в самом Канде — память о прожитом аде. Все они там были, все они, по сути, были пленниками той жизни. Но кому-то удалось выбраться.       А кому-то нет.        — А ещё говорят, что этот знак помогает установить связь со своим внутренним миром, — закончил Артур, снова вернувшийся к своему благостному настрою. — Я знаю, что тебе это нужно, и верю, что эта татуировка тебе поможет.       Канда бросил взгляд на Эрин. Только она могла рассказать абсолютно чужому человеку о том, что с ним происходило. Но она на молчаливое обвинение не ответила. Лишь пожала плечами и вернулась в кресло. Канде очень захотелось спросить, какого чёрта, но он сдержался, снова посмотрев на Артура.        — Сколько времени это займёт?       Тот склонил голову и прищурился.        — Часа три минимум. Рисунок получается масштабным, так что сам понимаешь, — он допил алкоголь и выпрямился. — Ну что, готов?       Канда не колебался ни секунды. Да и каким мог быть ответ после всего, что он увидел?        — Нет.       Короткий ответ прозвучал сухо и резко. Он поднялся и, положив эскиз поверх остальных рисунков, натянул водолазку. Заметив движение, быстро повернулся и отступил: Артур хотел удержать его за плечо, но не успел. Когда было нужно, инстинкты Канды работали практически как у зверя. И сейчас он был им благодарен.        — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Артур. В золотистых глазах мелькнула искренняя тревога.       Канда отзываться на неё не собирался. Он вообще всё это время ощущал себя третьим лишним, и присутствие Эрин, её взгляд, её тихие шаги будто кололи тысячью иголок. И постоянно казалось, что во всём её облике сквозит острая насмешка. Мол, посмотри, я неплохо справляюсь с собственной жизнью. И твоя помощь мне не особо-то и нужна.        — Оставь его, Артур.       Канда обернулся чересчур порывисто. Может, это выдало его эмоции, которые он старался спрятать как можно глубже. Но в тот момент ему было совершенно плевать. Возмущение оказалось слишком сильным, слишком обжигающим, чтобы можно было его игнорировать. Какого чёрта она вообще?..       Натолкнувшись на совершенно нечитаемый и холодный взгляд Эрин, Канда застыл, точно уткнулся в стену. Слова застряли в горле, царапаясь и мешаясь, но сказать он так ничего и не смог. Просто смотрел на Эрин, которая сейчас буквально всем своим видом говорила: можешь проваливать. Катиться куда угодно и даже не возвращаться. Мне всё равно.        — Я понимаю, что тебе нужно время подумать, — проговорила она негромко. Потянувшись, забрала со столика бинт и начала неторопливо перематывать левую руку. На Канду она больше не смотрела, но от этого было совершенно не легче. От тепла, с которым она его приветствовала, не осталось и следа. — Но ты можешь в любое время вернуться. Артур будет рад тебя принять.        — Конечно, малышка, — отозвался тот, бесшумно вынырнув из-за спины Канды, и он едва сдержал желание отшатнуться. — Твои друзья — мои друзья.        — Он… — Эрин вздохнула и бросила на Канду быстрый взгляд. Хотела что-то сказать, но покачала головой. — Да, ты прав.       Канда несколько секунд молча переводил взгляд с Эрин на её друга и обратно. С каждой пролетевшей секундой он всё больше чувствовал себя лишним. И, не став уточнять, что именно значила последняя фраза, резко развернулся и вышел, не попрощавшись. Артур окликнул его, что-то спросил, но Канда не обернулся. Ему нечего было делать в этом месте. И вообще не стоило приходить.       Из летнего вечера понемногу уходила жара, и, оказавшись на улице, Канда судорожно втянул сладковатый воздух. Только на парковке он вдруг понял, что практически перестал дышать, и закрыл глаза, приходя в себя. Вот и провалилась глупая затея, обернувшаяся неприятной встречей и ощущениями, которые Канда не хотел испытывать. Их было много, целый ворох, мешанина, которая жглась, кололась и не позволяла расслабить напряжённые плечи даже сейчас, когда рядом никого не было. И Канда совсем не собирался лезть в это, пытаясь разобраться, что всё это значило. Одна вещь была совершенно ясной и очевидной, как день.       У Эрин есть мужчина. У неё есть тот, кто о ней позаботится. И его, Канды, забота и беспокойство ей были совершенно не нужны.       Он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, ощущая, как понемногу отпускала скованность. Невыносимо захотелось курить, и Канда, достав пачку, щёлкнул зажигалкой. Горький дым слишком контрастировал со сладкими запахами из булочной неподалёку и ресторанчика онийской кухни чуть дальше, но это Канде как раз и было нужно. С наслаждением затянувшись, он пару мгновений молча смотрел в потемневшее небо, на котором зажигались первые звёзды.       Наверное, такие же звёзды горели над ним, когда рядом была Айша и весь мир казался созданным только для них. И плевать, что кругом гремела и выла война. Тогда он был по-настоящему счастлив, впервые за долгие годы. Каждое утро просыпался с мыслью о том, что они обязательно переживут этот день и смогут встретить ещё один. А потом поженятся. Обязательно! Канда помнил, как клялся в этом Айше тёмными ночами, когда удавалось убежать незамеченными в лесок неподалёку, или спрятаться в пустом доме на окраине очередного поселка. Канда клялся Айше, что их сбережёт их счастье.       Жаль, что клятва оказалась такой ничтожной, а счастье — слишком хрупким. Канда жалел об этом до сих пор. И если бы ему дали шанс, он бы отдал всё, не задумываясь. Даже жизнь. Лишь бы Айша выжила в той страшной бойне, когда, казалось, для них всех настал последний час.       Канда и сам думал, что умрёт. Тогда, впиваясь пальцами в уже осевшую землю братской могилы, он будто наяву видел её лицо, застывшее белой неживой маской. Всё звал и звал по имени, не понимая, отказываясь признавать, что она умерла. Кто угодно, но только не она. Не светлая девочка, которая желала спасти этот мир.       Канда с остервенением сжал в руке недокуренную сигарету и отшвырнул её прочь. Напоследок она коротко обожгла ладонь, и он пару секунд смотрел на красную точку.       Почему он? Почему он, дьявол его задери, выжил, когда был единственным из всех них, кто должен сдохнуть? Он не знал, как ему жить, не понимал собственных чувств и тонул в них, захлёбываясь и не зная, что делать. Нужно было всплыть, глотнуть воздуха, но с каждым толчком наверх Канда только всё больше вяз и всё больше запутывался. Мир «после» оказался слишком сложным и непонятным, и Юу не знал, как ему справиться со всем этим.       А говорить откровенно… пожалуй, это можно было считать слабостью или глупостью, и Канда это признавал. Но сказать Эрин прямо о том, что его бесит этот мужик и злит, что его не было рядом, когда она нуждалась в помощи, для него было слишком тяжело. Канда не хотел, чтобы она смотрела на него так, как сегодня — холодно, с острой сталью, как на незнакомца. Ему становилось тоскливо и страшно, когда она в мгновение ока становилась не просто женщиной со своей жизнью, проблемами и тревогами, а статуей без эмоций и с каменным сердцем.       Канда точно знал, что она не такая. Знал, и не хотел, чтобы она притворялась иной. Чертыхнувшись, он достал ещё одну сигарету, и, затянувшись, повёл плечами. Стоять на одном месте слишком долго означало нарваться на Эрин или этого… Артура. Наверняка они скоро закончат: ей завтра рано вставать. Канда с трудом подавил в себе желание обернуться и, выдохнув, направился к остановке. Ему давно стоило убраться оттуда.       Слишком уж остро он отреагировал на то, что случилось. Нужно было брать себя в руки, иначе, Канда это чувствовал, ничем хорошим это не закончится.       Вечерние улицы наполнялись мягким жёлтым светом уличных фонарей, но отнюдь не пустели. Наоборот, чем дальше Канда уходил от салона, тем больше становилось народу. В основном попадалась праздношатающаяся молодёжь, наслаждавшаяся жарким летом и жизнью в целом. Канда скользнул по очередной шумной компании равнодушным взглядом. Наверное, хорошо было быть беззаботным и радостным, когда у тебя за спиной спокойные детство и юность под крылом любящих родителей. Они уже не застали войны, та откатилась за пределы Софии в первые пять лет.       Парни искромётно и не очень шутили, девушки искренне — и не очень — смеялись, надеясь, что на них обратят внимание. Канда обошёл стайку молодых людей, стараясь не прислушиваться к тому, о чём они говорили. Ему такая жизнь казалась искусственной и не настоящей. Как можно так легко улыбаться, если в голове только страшные воспоминания, а на теле — десятки шрамов, напоминавших о боли и потерях?       И нет, Канда не желал им пройти через то же, что и он. Он не был идиотом и знал, что именно за такую жизнь они воевали. Но сам, раз за разом оказываясь втянутым в разные её проявления, совершенно мирные и не несущие опасности, чувствовал себя лишним. Не мог заставить себя улыбнуться искренне. По крайней мере, сейчас, когда прошлое поднялось внутри так внезапно, и теперь царапало, не давая покоя. Он понимал, что сам в этом виноват, а не эти едва оперившиеся подростки.       И всё-таки хотелось сбежать, и потому он ускорил шаг, поджав губы. Неудачный день, неудачное решение. Да и он в целом тот ещё неудачник.       Стеклянная остановка общественного транспорта оказалась пуста, только электронное табло с расписанием мягко светилось зелёным. Подняв голову, Канда нашёл свой автобус и тихо присвистнул — двадцать две минуты ожидания. За это время можно было пешком пройти едва ли не половину расстояния, если постараться. Потерев шею в задумчивости, Канда снова вытащил сигарету и, развернувшись, направился пешком к дому.       Пожалуй, не стоило так много курить. Но кому какая разница? Горевать всё равно никто не будет. Он, задавив новый приступ кашля и мысленно приказав себе не расклеиваться, ускорил шаг.       Проходя по ярко освещённым улицам, Канда старался не обращать внимания на то, что происходило вокруг. Он слышал голоса и шум автомобилей, сталкивался взглядами с прохожими — но не был там, где находился физически. Мысли, неподвластные ему, вытаскивали на свет всё больше воспоминаний, и полная пачка сигарет стремительно пустела. Канда так пытался отвлечься, заглушить дурные мысли, но призрак Айши с перекошенным предсмертной судорогой лицом неотступно следовал за ним. Канда почти наяву чувствовал, как касалась она его ледяными пальцами и звала за собой. Звала, чтобы навсегда оставить там, в тёмных водах безумного прошлого.       Он ускорил шаг, едва не попав под машину и почти не слыша неистово сигналящего водителя, что ругался на него последним словами. Канда ощущал себя так мерзко только в кошмарах, когда вокруг был дикий холод, и мир словно стремился задушить его в своих объятиях. Но сейчас вокруг была реальность, живая, дышащая, яркая…       Справа звонко залаяла собака, и Канда, вздрогнув, резко остановился. Призрак погибшей тоже исчез — или затаился за плечом, Канда не знал. Но это было не важно. Важным, до безумия и желания кричать был лишь этот звук. Лай собаки, который был слишком похож на тот, из далёкого-далёкого детства.       Медленно повернув голову, он увидел молодого мужчину с девочкой лет четырёх. Мужчина держал на поводке жизнерадостного пса со светлой шерстью, и тот, приплясывая от нетерпения, то и дело норовил лизнуть в щёку девочку, а она смеялась и что-то говорила… наверное, отцу. Эта картина в застывшем ледяном мире оказалась настолько яркой, что на миг Канда зажмурился. Так ведь не бывает? Не бывает, что все воспоминания наваливаются разом — и одни призраки, которых он всё вёл за собой, спасали от других.       Нет, так не бывает. Этот пёс не Хана, а его хозяин — не отец. Это совсем другая история и совсем другой миг жизни.       И всё же Канда, уже готовый было отдать себя на растерзание, испытал облегчение и неожиданную благодарность, такую огромную, что даже испугался. Захотелось подойти к этим людям, обнять девочку, потрепать собаку по холке и пожать мужчине руку — просто, без слов. Но Канда понимал, насколько это вообще дико будет выглядеть. Ещё, чего доброго, полицию вызовут, приняв за ненормального.       Не так уж далеко от истины, но всё же…       Тряхнув головой, он развернулся. Кажется, он сегодня слишком устал, чтобы продолжать быть адекватным. Канда сделал шаг, собираясь вернуться домой, второй, третий… и, тихо выругавшись, зашагал совсем в другую сторону. Туда, где его, скорее всего, совсем не ждали.       Но возвращаться в молчаливые стены пустой квартиры казалось ещё ужаснее, чем ощутить, как перед носом захлопывается дверь чужого дома.       Мысли, было поутихшие, снова заметались беспокойно, но в этот раз Канда сумел взять их под контроль. Загнав лишнее поглубже, он оставил только одну и всё время пути грелся ей, думая о Хане и о том, как хотелось бы найти собаку, хоть немного похожую на неё. Раньше Канде казалось, что так он предаёт её память и ту детскую любовь, что грела его и помогала не сдаваться. Но после терапии, после знакомства с Джеком он допустил мысль о том, что, может, стоит попробовать завести нового питомца. Канда не был уверен, что у него получится. Он даже не знал, имел ли на это право! Но с каждым разом, когда он видел собак, Канда всё больше хотел, чтобы на него тоже смотрели с бесконечной преданностью и любовью.       С трудом, но Канда всё-таки признал: он хотел о ком-то заботиться. И если с людьми всё было откровенно плохо, то уж, по крайней мере, с собаками точно должно получиться.       Приблизившись к приюту Лави, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Здание, обшитое зелёными панелями, внутри было поделено на двое – приют и жилую часть, чтобы попасть в которую, нужно было зайти с угла и пройти в небольшой закуток между домами. Свет в окнах не горел, да и вывеска была погашена. Наверное, его не было дома. Когда он там вообще должен был вернуться?.. Канда потёр ладонями лицо, ощущая себя полным идиотом. Нормальные люди обычно звонили, прежде чем прийти, а не являлись ближе к ночи, как жуткие призраки или грабители.       Он постоял ещё с пару минут, бессильно сверля взглядом тёмные окна. Ну же, ллар, будь ты проклят всеми богами! Где ты, когда ты так нужен?.. Канда мысленно выругался, поминая всех святых. Этот рыжий засранец даже своим отсутствием умудрялся раздражать, потому что именно сейчас Канда нуждался в нём. Нуждался в том, что Лави мог дать. А его не было. И с каждой секундой он всё острее ощущал разочарование и усталость.       Бесполезно. Не быть ему спасённым ни сейчас, ни вообще хоть когда-нибудь. Канда развернулся порывисто, и прошипел проклятие, обнаружив, что сигарет больше не осталось. Буквально всё сегодня складывалось не в его пользу, и хотелось завыть на бледный полумесяц… или разбить кому-нибудь лицо, выпуская всю злость и отчаяние.       Раньше это помогало. А теперь…       — Уже уходишь? — раздался сзади насмешливый и уже до боли знакомый голос. — А я всё думал, заглянешь, расскажешь, как дела. Ну же, Юу. Не будь такой букой, заходи.       Канда не знал, каким чудом ему удалось сохранить спокойствие и не стереть с лица рыжего ллара довольную ухмылку. Тот стоял на пороге, и все окна светились тёплым светом. А ведь Канда готов был поклясться, что ещё пару секунд назад его точно не было дома!       — Ты издеваешься? — сухо осведомился он, но всё же приблизился, щурясь на свету.       — Что ты, Юу, — отмахнулся Лави и поправил воротник серой рубашки с закатанными до локтей рукавами. — Разве я могу? Я же любя, только любя.       Канда одарил его взглядом, без слов говорящим о том, что он думал об этом. Заметив это, Лави хохотнул и посерьёзнел.       — А теперь серьёзно. Ты чего так поздно? Я правда не думал, что ты придёшь.       Канда нахмурился, только теперь понимая до конца, насколько спонтанным оказалось решение.        — Я тоже не думал, — нехотя ответил он. — И тебя вроде не должно было быть дома.        — Тогда зачем ты здесь? — изогнув бровь, резонно поинтересовался Лави, но тут же снова махнул рукой и почесал кончик носа. — Расслабься. Я приехал полчаса назад. Ездил с одной собакой к ветеринару. Хотел пристроить её в вольер, а потом заметил тебя, ну и…       И решил поиздеваться, хотел закончить за него Канда, но не стал. Вместо этого, покачнувшись с пятки на носок, засунул руки в карманы джинс и вдруг спросил:        — Покажешь, что за собака? Ты вроде говорил, что тебе нужна помощь… — он замолчал, но всё же добавил: — У меня есть время.        — Правда? — обрадовался Лави. — Тогда пойдём. Я думаю, Туча будет рада увидеть гостей, а то она грустная в последнее время…       Лави говорил что-то ещё, одновременно отступив, чтобы Канда прошёл внутрь, но он не слушал. Они миновали рабочую половину, отведённую под приют, и оказались в жилой части. Оставив кроссовки у входа, Канда вслед за хозяином прошёл по короткому широкому коридору на кухню. Тут он уже бывал в прошлый раз, и всё же снова поразился тому, в каком порядке Лави умудрялся содержать дом. Светлая комната сияла чистотой и уютом, несмотря на то, что её хозяин вёл довольно активную жизнь. Сил на быт в таком случае должно быть крайне мало, и всё же… впрочем, его ли это дело? Да и пришёл он сюда совсем не за этим.        — И где она? — немного грубовато спросил он, чувствуя что-то похожее на нетерпение. Это было странно, но Канда решил не задумываться.       Вместо ответа Лави обошёл широкий обеденный стол и наклонился. Что-то тихо сказав, он снова поднял голову и поманил гостя рукой.        — Иди сюда. Она недавно ощенилась, поэтому слаба. Ветеринар сказал, что у неё осталось не так много времени, и то, что она ещё принесла щенков в таком возрасте, настоящее чудо. Да уж, жизнь нашу Тучку потрепала…       Канда медленно приблизился и замер, когда Лави отошёл, чтобы тот смог увидеть собаку. Сердце предательски замерло, когда он увидел чёрную шерсть и на миг подумал, что, быть может, хоть в чём-то ему повезёт. Но морды животного Канда не видел — она сначала потянулась за руками Лави, а потом принялась облизывать беспокойно возившихся рядом щенков. Те пытались уползти от матери исследовать мир, и она придерживала их лапой, словно боясь отпускать от себя. Канда сглотнул, понимая, как бессмысленны его надежды. Обычная чёрная собака, немного крупная, но, похоже, это просто та же порода.        — Туча, — Лави мягко почесал её за ухом. — Не хмурься. К тебе пришли гости. Посмотри. Это Канда. Он хороший.       Собака почти не отреагировала, только прижала к голове уши, продолжая наблюдать за щенками. Она жила в этом доме уже почти три месяца, но до сих пор не могла до конца привыкнуть. Всё здесь казалось чужим: от имени, которое ей не принадлежало, до рук, которые дарили ласку, но всё равно не были родными.       Канда сделал ещё шаг навстречу. Собака не проявляла признаков агрессии и казалась уставшей и вялой, но он знал, что это обманчиво. Если хоть кто-то захочет навредить её щенкам, она разорвёт любого — в ней ощущалась дремлющая сила. И Канда, наверное, не решился бы проверить это, если бы не Лави. Он спокойно подхватил чёрного щенка на руки и, заглянув ему в уже открывшиеся глаза, с улыбкой протянул его Канде.        — Познакомься, это Сэт. Я буду рад, если вы понравитесь друг другу.       Канда, опешив, подхватил тявкнувшего щенка на руки, и хотел было возразить, но не успел. Тихое угрожающее рычание отдалось где-то внутри опасливой дрожью, и щенок беспокойно завозился, так и норовя соскользнуть.        — Туча, так нельзя, — Лави казался расслабленным, но Канда видел, что он в любую секунду готов удержать её. — Это друг, он не причинит ему вреда.       Он опустил ладонь на холку собаки, но та будто не слышала его. Приподнявшись на лапах, она склонила голову к полу, и рычала, глядя прямо на Канду. Тот же, устав бороться со щенком, опустился на колени и отпустил его. Лишь после этого он посмотрел на Тучу, собираясь сказать, что не хочет навредить — и застыл, кажется, забыв даже дышать. Молча смотрел в карие глаза, абсолютно уверенный в том, что всё происходящее только плод его больной фантазии. Желание, возникшее из навязчивых мыслей и кошмаров, преследовавших даже наяву.       Так не бывает. Так просто не может быть!       — Хана?.. — севшим голосом позвал Канда. Пожалуйста, пусть это будет не сон. Он же, чёрт возьми, просто свихнётся! — Хана, это я. Ты помнишь меня?       Собака, услышав его голос, резко оборвала рычание и замерла. Вгляделась внимательнее, не отпуская цепкую настороженность: этот человек только что пытался забрать её дитя! Но что-то в его голосе, в позе, в запахе, было смутно знакомым, и она никак не могла понять, что делать. Множество чужих запахов сбивали с толку, а тревога за своих ещё слабых щенков всё не желала улечься.       Канда не сводил с неё взгляда, с каждой секундой понимая всё больше, что ошибся. Снова жестоко ошибся: собака не реагировала, просто продолжала смотреть на него, не двигаясь с места. Он сжал кулаки, давя всколыхнувшуюся внутри горечь: а чего он хотел? Конечно, шрам поперёк морды, который Хана получила незадолго до их разлуки, вряд ли мог быть ещё у кого-то. Но прошло слишком много времени. Хана не могла выжить.       — Хана, — тихо позвал он снова, решив, что если и сейчас она не отзовётся, он просто уйдёт. — Иди сюда, девочка.       Канда помедлил, а потом протянул руки. Собака не двигалась долгую минуту, разглядывая человека, а потом вывернулась из-под пальцев Лави и подошла, мягко ступая и звучно стуча когтями по полу. Остановилась напротив и, решившись, осторожно понюхала его ладонь. Рядом с человеком знакомый запах стал ярче, острее и с каждым мгновением становился всё более реальным. Пушистый хвост неуверенно метнулся из стороны в сторону, а она продолжала обнюхивать Канду, будто не веря сама себе. Неужели?..       Канда замер, не мешая ей и не торопя. Он заметил, как робко вильнула она хвостом, но не спешил радоваться. Это всё ещё могла быть ошибка, ведь так? Немного подождав, он аккуратно положил ладонь на её голову и погладил между ушей — так, как делал раньше, обводя основания и касаясь мягко и осторожно, с той бережностью, которая осталась с первого их знакомства. Может быть, так проще будет вспомнить?..       — Хана, — он говорил с ней почти шёпотом, не отводя взгляда. — Хана, это я. Я вернулся.       Слова были тихими, но собака прекрасно их расслышала. Знакомое прикосновение прострелило узнаванием, и хвост помимо воли заметался в стороны. Она прижала уши и тихо заскулила, а потом подалась вперёд и, встав лапами на плечи Канды, принялась лизать его в лицо. Она не понимала до последней секунды, но когда он принялся поглаживать так, как делал это хозяин в её детстве, всё стало ясно. Спустя множество холодных и одиноких ночей её человек всё-таки нашёл её и пришёл за ней. Так, как обещал.       Канда едва не упал, когда Хана навалилась на него всем весом, но удержался. Он не отворачивался, позволяя ей делать всё, что вздумается, и только крепко обнял, не желая отпускать. Всё это было и правда похоже на сон, но впервые за долгое время это оказался не кошмар. И чувство, которое привело его в этот дом, не разбилось осколками, раня и не позволяя свободно вдохнуть. Канда зажмурился, уткнувшись лицом в шею Ханы. Хотелось по-глупому смеяться, что-то говорить, но он просто не находил слов.       Только тихая радость затапливала с головой, и Канда как никогда раньше ясно осознал — он ещё не забыл, что такое счастье.       Хана не прекращала радостно скулить и облизывать Канду везде, где только доставала. Её любимый человек вернулся! Разве может быть что-то лучше? Она хотела отдать ему всё: всю свою радость, всю преданность, даже детей. Будто опомнившись, Хана отстранилась и, перехватив зубами за шкирку одного из щенков, подтащила к Канде. Затем то же самое сделала со вторым и с довольным видом улеглась у его ног, словно говоря: всё это для тебя, мой человек.       Канда усмехнулся и, усевшись прямо на пол, подхватил на руки того самого щенка. Теперь и сомнений не было в том, что он заберёт его к себе. Да и не только его.       Он поднял взгляд на Лави, собираясь сказать это, но по понимающей и тёплой улыбке Лави понял — в этом нет нужды. Чуткий ллар всё прекрасно видел и не задавал лишних вопросов, молча наблюдая за сценой воссоединения.        — Сколько я должен тебе за содержание Ханы? — всё-таки спросил он, почёсывая за ухом Сэта, который так и норовил укусить его за палец.       Лави фыркнул и, обогнув стол, включил плиту и поставил чайник.        — Не смеши меня. Если бы я держал приют только из-за денег, я бы давно застрелился. Это же так мелочно! — он закатил глаза и снова улыбнулся. — Моей платой стала твоя улыбка. Я и не думал, что ты так умеешь.       Канда хотел было огрызнуться, но только хмыкнул. Он и сам не думал, что после терапии снова найдётся что-то, что сможет заставить его чувствовать себя таким живым. Но чудеса всё-таки случались, пусть это и было больше похоже на нечто невероятное. Невозможное. Незаслуженное кем-то вроде него, проклятым навечно тащить за собой память и шрамы той войны.       И всё, чего сейчас хотел Канда — чтобы это чудо у него не отняли. Ещё одной потери он просто не переживёт. А пока Хана с ним… всё образуется. Как-нибудь.