Утонувшее солнце

      Никогда терпение не было коньком Канды, он всегда — сколько помнил себя — был без меры вспыльчив и насторожен, любой косой взгляд или брошенное слово мог расценить как агрессию. А лучшая защита, как известно, нападение. Поэтому на фронте у него было так мало друзей: его старались обходить стороной и вообще лучше лишний раз не трогать, зная невероятную вспыльчивость и тяжёлую руку Канды. Но при этом, наверное, единственное умение, которое Канда привёз с войны и которому нашлось применение в новой жизни — умение ждать.       Воистину незаменимое для снайпера умение. Канда мог и умел выжидать часами, выслеживая цель, выманивая её обманчивым чувством безопасности. В такие моменты для него переставало иметь значение всё на свете и важным оставался лишь момент, когда он ловил в перекрестье прицела чужое лицо...       Он не запоминал их уже очень давно.       Они не были врагами, только целями. И Канда за годы научился выжидать достаточно, чтобы не стать целью самому.       Сейчас это спасало от необдуманных поступков. Хотя… учитывая произошедшее, это было весьма спорным утверждением, и Канда как никто это понимал, осознавая и то, что он — полнейший придурок, который предал собственные принципы и поцеловал чужую женщину. Ещё бы сделал это на глазах Артура. Идеальное преступление, ничего не скажешь.       Канда пытался не вспоминать о поцелуе, не думать о том, как до дрожи сладко было держать Эрин в руках, касаться её — и не мог перестать. Её ответ, её горячая ласка и объятия оказались гораздо ярче того, что снилось, и от этого хотелось одновременно повторить опыт и пустить себе пулю в висок. Канда признавал: его влекло к Эрин. Влекло куда сильнее, чем он думал, раз даже последние барьеры разума не устояли перед её близостью.       Вот только это его совершенно никак не оправдывало. И что теперь со всем этим делать, он не представлял.       По-хорошему, стоило поговорить с Эрин и для начала спросить, помнила ли она вообще хоть что-то из того, что случилось. Судя по её состоянию, она была пьяна, и Канда справедливо подозревал, что случившееся могло и не задержаться в одурманенной алкоголем памяти. Канда очень сильно на это надеялся, но когда следующим утром Эрин не остановилась как обычно, чтобы поздороваться, а уехала в спешке — по крайней мере, так казалось — у него зародилось сомнение. И чем больше проходило времени, тем крепче оно становилось.       Эрин всё прекрасно помнила. И избегала его, боясь неловкого разговора. Разве можно было её винить?..       Виноват тут только он. И он должен был решить эту проблему.       Решение, правда, никак не находилось. Ни во время прогулок с собаками, ни на занятиях, ни после них, когда Канда бесцельно слонялся по квартире, порываясь зайти к Эрин и сам же себя осаживая. Он понимал, что должен был первым прийти к ней и извиниться, понимал! И всё-таки что-то его останавливало. Что-то неприятное, цепко сжимающее сердце. Канда не находил этому названия, но подспудно догадывался, что за неопределённым чувством крылся страх. Ему стоило посмотреть в лицо.       А что, если это будет последний раз, когда он сможет поговорить с Эрин?       Такой вариант Канду не устраивал. Сомнения грызли его и не давали покоя, и даже когда пришло время снова посетить Нетту на привычный уже сеанс психотерапии, он никак не мог заставить себя сосредоточиться. Рассеянно слушал, отвечал невпопад и всё смотрел в окно, где золотилось яркое летнее солнце, и думал о том, что Эрин…        — …Канда!       Он вздрогнул, услышав голос Нетты только сейчас. Перевёл на неё взгляд, ясно понимая: он игнорировал её гораздо дольше, чем мог себе позволить сейчас, когда они уже давно перешагнули этот период. Выдохнув, он качнул головой.        — Извините. Я задумался.       Нетта, крутившая в руках карандаш, отложила его и поправила прозрачные рукава белого платья. Этот цвет шёл ей, но ещё больше подчёркивал бледность. Нетта казалась уставшей, хоть и умело это прятала за тёплой улыбкой и внимательным взглядом.        — И о чём же? — она склонила голову, и несколько локонов выскользнули из небрежно забранной вверх заколкой причёски. — Поделитесь?       Канда открыл было рот, собираясь сказать правду, но осёкся. Он не мог сказать Нетте правду, нет. Никто не знал, как это отразится на работе Эрин в центре, наверняка отношения с пациентом если не под запретом, то… Канда выдохнул и сжал губы. Не стоило создавать новых проблем.        — Я… — он лихорадочно метнулся взглядом по комнате и снова зацепился за распахнутую створку окна. Идея пришла в голову внезапно и оказалась спасительной. — Я хочу бросить курить.       Фраза слетела с губ прежде, чем Канда успел хоть немного её обдумать. Он замер, внимательно наблюдая за Неттой и пытаясь ничем не выдать собственного вранья. Хотя, если быть откровенным, абсолютной ложью это не являлось. Прошедшим вечером Канду скрутил настолько сильный приступ, что он несколько минут не мог прийти в себя, а когда закашлялся, обнаружил на ладони несколько пятнышек крови. Не то чтобы это его испугало, но задуматься заставило.       Случись это пару лет назад, Канда был бы рад. А теперь… он хотел жить. Хотел, чёрт бы её побрал, эту самую жизнь! И сдаваться просто так был не намерен. Правда, понятия не имел, что делать, но был уверен — разберётся по ходу дела. Всегда так делал.       Нетта, как он и ожидал, оказалась весьма удивлена его заявлением. Откинувшись на спинку кресла, она помолчала, затем, сняв очки, взглянула на него с прищуром. Канда, как ни пытался, так и не смог разглядеть в зелёной радужке истинной реакции психолога.        — Должна признать, это неожиданно, — произнесла она, чуть прищурившись. — Но похвально. Что сподвигло вас на это решение?       Обрадованный тем, что его манёвр спас от необходимости говорить правду, Канда замер, сильнее сжав подлокотник. Если сказать Нетте о приступах, его снова упекут в больницу. И нет, он не был идиотом и знал, что к врачу обратиться стоило. Но Канда отчаянно не хотел в очередной раз нагружать кого-то своими проблемами. А ещё не хотел, чтобы Эрин видела его таким снова. Слабым и неспособным самому решить хоть что-то в своей жизни.        — Я решил записаться в секцию таэквондо, — соврал он, сохраняя абсолютное спокойствие. По крайней мере, так ему казалось. — Говорил с тренером, и он сказал, что мне стоит завязывать с курением, если я хочу заниматься всерьёз.       Нетта смотрела на него молча так долго, что Канда решил: не поверила. Версия была слеплена на коленке, а импровизация никогда не была его сильной стороной. Подобравшись, он выпрямился, подумав, что лучше сознаться в этом сейчас и просто сказать, что ему надоело курить, однако Нетта его опередила. Она вдруг улыбнулась — ломко, но очень тепло и ласково. Словно лучшему другу или человеку, который был ей очень-очень близок.       Канда впервые видел Нетту такой. И впервые поймал себя на мысли: Нетта красивая. Очень. Она казалась нежной и хрупкой, такой, которую хочется защищать.       Оставалось надеяться, что для неё найдётся тот, кому она сможет доверить такое важное дело. Потому что в жизни Канды уже была женщина, которую он хотел защищать и беречь. И другим там места просто не оставалось.        — Я рада, — Нетта, наконец, пошевелилась и снова надела очки, превращаясь в привычного психолога. — Я очень рада, что вы возвращаетесь к жизни, Канда. Хотя, думаю, в секции вам вряд ли расскажут что-то новое. Вы же наверняка знаете много всяких приёмов?..       Это был вопрос, который, по сути, не требовал ответа. Но Канда решил идти до конца и ответить, чтобы окончательно убедить Нетту. Ему было немного стыдно, но другого выхода он и впрямь не видел.        — Это больше для поддержания формы, — покачал он головой. — Мне нужна физическая активность. Так говорил Исайя.       Имя его лечащего врача, а ныне — руководителя центра — поставило в вопросе точку. Нетта кивнула и, записав что-то в своём блокноте, подняла голову.        — Что ж, хорошо. Надеюсь, на следующем приёме вы расскажете мне о своём первом занятии.       Канда попрощался и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Только в коридоре он позволил себе шумно выдохнуть и потёр ладонями лицо. Вот и что теперь делать? Нетта уже доказала, что хорошо помнит всё, о чём он говорил. И если в следующую встречу он начнёт увиливать, она заподозрит неладное и сообщит Эрин. А уж той ничего не стоит вывести его на чистую воду.       Канда не был готов к такому повороту событий. А, проклятье! Почему всё становилось только сложнее?       Занятый мыслями о том, как выкрутиться из западни, в которую загнал сам себя, и при этом не найти на свою голову новых проблем, он спустился по лестнице, но выйти в вестибюль не успел. Слуха коснулся знакомый густой смех и несколько неразборчивых весёлых фраз, и он застыл на последних ступеньках прежде, чем успел подумать. Прижался спиной к стене и только после этого осторожно выглянул в освещённое солнцем помещение.        — … а потом, представляешь, он кинулся обниматься! Я, конечно, не против, не предупредил сразу: парень, у меня есть невеста. И она оторвёт тебе кое-что, если увидит, что ты ко мне клеишься!       Мужчина, который рассказывал это, стоял к Канде спиной, но даже так он без труда узнал копну волос, небрежно стянутых лентой, и ярко-синюю майку в сочетании с чёрными джинсами. Артур, будь он неладен! Канда выругался сквозь зубы и снова прижался затылком к прохладной стене, прикрыв глаза. Почему этот человек стал постоянно появляться в его жизни? Причём именно тогда, когда он меньше всего желал его видеть!       Особенно после того, как он столь нагло поцеловал его… невесту?       Канду будто окатило ушатом ледяной воды. Невеста? Они с Эрин собираются пожениться? Но… когда… он с силой сжал кулаки, чувствуя, как бессильная злость зажглась внутри. Чего же он хотел? После всего, что увидел между ними, после всего, что сам натворил и сколько потрепал Эрин нервов? Да и откуда он мог знать, что было между этими двумя до того, как в их жизнь бесцеремонно вторгся он. Наверняка их связывало гораздо больше, чем он смог знать. И становился совершенно неудивительным тот факт, что Эрин выбрала Артура. С ним она точно будет счастлива.       Вот только от дикой, неизвестно откуда взявшейся боли это осознание совершенно не избавляло.       Канда резко повернулся к лестнице, решив переждать присутствие Артура в туалете или ещё где-нибудь, и едва не сшиб невысокую беловолосую девушку. От неожиданности она пошатнулась, и Канда резко подался вперёд, перехватив её за локоть. В рассыпанных по плечам прядях мелодично звякнули бусины, вплетённые в мелкие косички. Она подняла на него взгляд, и на миг Канда поразился — её глаза были невероятно похожи на глаза Линали, того же глубокого фиалкового цвета.        — Извините, — торопливо проговорил он и, убедившись, что девушка стоит, отпустил её. — Я не хотел.        — Ничего страшного, — она мягко улыбнулась поправила свободное голубое платье и, заправив волосы за левое ухо, обошла его, продолжив спуск.       Канда повернулся в свою сторону, но не сумел сделать и шага.        — Артур!       Голос той самой девушки прозвенел ярким хрустальным колокольчиком, а Канде он показался оглушительным выстрелом. Дёргано повернувшись, он шагнул вперёд, и ощутил вдруг, как боль и злость, родившиеся в нём от одной мысли о том, что Эрин чужая невеста, превратились практически в ярость. Прямо на его глазах жених женщины, которую Канда отчаянно хотел беречь, целовал другую. Абсолютно спокойно, никого не стесняясь, и выглядел при этом совершенно счастливым.        — Мэри, познакомься, это моя невеста, Дана. Дана, это Мэри, чудесная девушка. Я у неё выведал секрет того самого кофе…       ...дальше Канда не слушал. Он просто смотрел на Артура и не понимал, как вообще всё вот это могло происходить. Между ним и Эрин были такие тёплые отношения! А невестой Артур называл совершенно другую девушку. И обнимал её за талию так свободно и уверенно, будто делал это тысячу раз. Девушка тоже прижималась к нему привычно-расслабленно. И чем больше Канда на это смотрел, тем больше осознавал — он полнейший, беспросветный идиот.       Если бы не счастливая случайность, открывшая ему глаза, сколько бы прошло времени, прежде чем он снова всё сломал?       Понимая, что с каждой секундой вероятность его обнаружения всё выше, Канда подался назад, но уйти не успел. Мельком оглянувшись, будто что-то ощутив, Артур увидел его и моментально расплылся в широкой улыбке. Совершенно, мать его, искренней. Да будь он проклят!        — Канда! — голос его, казалось, эхом прокатился по всему помещению. — Какая неожиданная встреча! Чего там застыл, иди сюда!       Его невеста тоже обернулась, и на сей раз в её взгляде мелькнуло откровенное любопытство. Выхода не оставалось. Мысленно призвав на голову Артура все мыслимые и немыслимые кары, он приблизился, ответив на крепкое рукопожатие. Мрачно посмотрел на сияющего, как начищенный медный тазик Артура, и выдохнул. Нет, этот человек абсолютно неисправим. Можно даже не пытаться.        — Познакомься, Канда, это любовь всей моей жизни, моя невеста Данааль, — Артур, даже если и догадывался о мыслях Канды, не подал вида. Он махнул в его сторону рукой и ухмыльнулся. — А это Канда, один из самых моих проблемных клиентов.       Дана чуть склонила голову, и Канда ощутил слабый аромат ежевики и лесных трав. Он не особо любил такие ароматы, но, как ни странно, он шёл девушке. Она крепче обняла жениха, всё продолжая смотреть, и на миг Канде показалось, что Дана будто пытается прочесть его. Странное чувство: девушка казалась нежной и хрупкой, ранимым созданием, которое нужно оберегать от любых угроз. Но на деле, он чувствовал, это лишь оболочка, и характер у Данааль куда твёрже.        — Я помню, — наконец, она кивнула и улыбнулась. — Это с ним ты тогда так сильно задержался.       Она протянула руку Канде, и тот, чуть замешкавшись, осторожно пожал её.        — Приятно познакомиться.        — Мне тоже, — отозвался он, не зная, что ещё добавить. Чувство неловкости впилось в позвоночник и, казалось, расползалось стремительно.       Но, похоже, ощущал его только он. Артур, довольный тем, что знакомство прошло хорошо, хлопнул Канду по плечу. Тот едва удержался, чтобы не вздрогнуть — слишком позорная реакция, но привыкнуть к таким жестам было крайне сложно.        — Можешь меня поздравить, я скоро заканчиваю курс терапии. Не пришлось так долго мозолить глаза работникам и Эрин. Как она, кстати?       Он вдруг так внимательно посмотрел ему в глаза, что у Канды всё внутри похолодело. Чёрт возьми, он знал, что произошло. Совершенно точно знал. Иначе не стал бы вести себя так. Но откуда? Неужели Эрин и правда всё помнила?..        — Я не знаю, — он мотнул головой и отвёл взгляд. Это было проигрышем без боя, но выкручиваться и что-то придумывать у Канды не было желания. — Мы не виделись уже несколько дней.       После его слов воцарилась тишина, которая наверняка ощущалась неловкой для всех. Канда заметил, как бросила Дана на жениха вопросительный взгляд. Показалось, что в нём промелькнуло и нечто вроде… злости?.. Но Канда не был уверен. Да и его это вовсе не касалось. Артур, вздохнув, наклонился к уху невесты и что-то прошептал. В этой позе особенно ощущалась их разница в росте: Дана едва доставала высокому Артуру до плеча. Но особой проблемы в этом никто не видел. Сообщив то, что хотел, Артур чмокнул Дану в кончик носа, дождался неожиданно смущённой улыбки и, обхватив Канду за плечи, увлёк в дальний угол вестибюля. Увлёк так неумолимо, что у Канды даже не возникло мысли сопротивляться. А если бы и захотел, он знал — не смог бы.       Убедившись, что их больше никто не слышит, Артур посмотрел на Канду с той же серьёзностью и проговорил:        — Послушай. Я знаю, что это не моё дело, но… — он вздохнул и потёр шею. — Эрин меня точно убьёт, но я не могу больше на это смотреть. В общем…       Он сжал плечо Канды и произнёс:        — Я знаю, что тебе нравится Эрин, — Канда дёрнулся, но тот не дал ему произнести и слова: — Да подожди ты! Я знаю, что ты на неё запал, это видно и дураку. Не буду говорить насчёт того, что испытывает она, но у тебя есть шанс. Пожалуйста, не проеби его, хорошо? Я не претендую на неё, а кроме нас с тобой, в её окружении больше нет мужчин, на которых она могла бы обратить внимание.       Он помолчал и добавил тише и с другой интонацией, в которой читалась… почти мольба:        — Малышка удивительная. И ей нужен тот, кто сможет её защитить. А ты, — он усмехнулся, — точно сможешь. Если не будешь идиотом.       Он отпустил Канду и, выпрямившись, снова как по мановению волшебной палочки превратился в привычного Артура. Канда смотрел на него молча, совершенно не зная, как реагировать и что сказать, и тот, понимая, что вверг человека в состояние шока, страдальчески закатил глаза.        — Вот о чём я и говорил! Ну, чего застыл? — он снова хлопнул его по плечу, и на этот раз Канда дрогнул и моргнул, не ожидая этого. — Действуй. И ради всего святого, не выдай меня. Не хочу умирать молодым.       Он подмигнул Канде и, развернувшись, поспешил к заскучавшей Дане, но на полпути вернулся.        — Слушай, у тебя не будет сигареты? Свои забыл дома.       Канда машинально сунул руку в карман и хотел вытащить одну сигарету, но, подумав несколько секунд, положил всю пачку в протянутую ладонь. Артур растерянно поднял на него взгляд.        — Эй, мне не надо так много! Одной хватит…        — Я бросаю, — оборвал его Канда и, не попрощавшись, быстрым шагом вышел из центра, ни разу не обернувшись.       Ему нужно было побыть одному. И подумать. Очень хорошо подумать.       Правда, оказавшись под палящими лучами солнца, он резко затормозил и несколько минут стоял рядом с парковкой, невидяще глядя перед собой. Мысли, застигнутые врасплох внезапным откровением Артура, никак не хотели собираться. И сам Канда чувствовал себя крайне растерянным. Неужели… чёрт, неужели это так очевидно? У него что, на лбу бегущей строкой написано, что его невыносимый тьютор, эта ледяная женщина, эта… Эльерин Сартес — ему нравится?       Канда выдохнул и, поведя плечами, снова зашагал к дому, избегая шумных проспектов и скоплений людей. Он помнил о панических атаках, и успел хорошо изучить район, да и сейчас ему лучше было ни с кем не сталкиваться. Медикаментозная терапия, конечно, давала результаты, но лишний раз провоцировать новый приступ не стоило, да и Канда сам был очень далёк от спокойствия. Потому что той борьбе, что шла внутри него, позавидовали бы некоторые сражения минувшей войны.       Кто бы что ни думал, но совсем уж непроходимым дураком Канда не был. И он давно уже догадывался о том, что испытывал к Эрин и как это называется. Но признаваться даже самому себе в том, что он, молчаливый угрюмый упрямец, который ещё несколько месяцев назад хотел только умереть, вдруг влюбился, было очень страшно. Страшно оттого, что казалось, поверь Канда в это, позволь дать себе шанс — и тот рассыплется мелкими осколками, добавляя ещё одну рану на измученное сердце. И он не хотел снова обжигаться, не хотел снова терять того, кто успел стать ему дорог.       Только вот чувствам приказать было нельзя. Они жили, они расцветали и требовали, чтобы на них обратили внимание. Да, Канда был практически мастером в игнорировании собственных эмоций, но вечно это делать ещё ни разу не удавалось. Рано или поздно гнойник вскрывался, и это всегда заканчивалось плохо. Как с Неттой, например. Или с теми ребятами, которых он избил. Или в ту ночь, когда Эрин защитила его от себя самого.       Вспомнив о словах, которые наговорил ей, Канда поморщился. Ему до сих пор было стыдно за своё поведение. Эрин такого не заслуживала.       Она в принципе заслуживала мужчины лучше, чем он.       «У тебя есть шанс».       Чем больше Канда думал об этом, тем больше убеждался, что это скорее насмешка, чем реальность. Даже если принять тот факт, что Эрин действительно ему нравилась, то… что мог предложить ей он? У него не было ничего, кроме страшного, покорёжившего прошлого, груза вины и скверного характера. Снова и снова сравнивая себя с Артуром, с Комуи, с Исайей, с Лави… со всеми мужчинами, которых он знал, Канда признавал — он проигрывал. По всем фронтам.       Ну и как претендовать на понравившуюся женщину, если ничего из себя не представляешь?       Канда ругнулся сквозь зубы, подходя к дому. За размышлениями он не успел даже заметить, как добрался. Выдохнув, он сунул руку в карман, решив покурить и хоть немного успокоиться, но запоздало вспомнил, что отдал сигареты Артуру и вообще собрался бросать. Дёрнувшись было в сторону магазина, Канда решительно тряхнул головой и направился к дому.       Если он принял решение, его нужно исполнять. В конце концов, он никогда не был тряпкой в этом плане и всегда добивался своего. Получится и сейчас. Всего-то перетерпеть немного…       Одного только Канда не учёл — сигареты вошли в его жизнь куда прочнее, чем он предполагал.       Поначалу всё шло хорошо, и первую тягу удалось заглушить крепким зелёным чаем. Увы, ненадолго. Пообедав вчерашней лапшой, Канда решил заняться заданиями, которые ему скинули на почту, и уже спустя полчаса понял, что хочет курить. Сильно. Походив по квартире и уняв расшалившихся собак, он умылся холодной водой и снова вернулся к занятиям. Через силу, потому что чем больше проходило времени, тем больше в его голове занимала место только одна мысль.       «Хочу курить».       Понимая спустя ещё пару часов, что не справился даже с половиной того, что нужно было сделать, Канда в сердцах швырнул в стену тетрадь и спрятал лицо в ладонях, шумно дыша. В висках настойчиво бился пульс и головная боль, появившаяся недавно, набирала силу. Канде казалось, что он просто медленно сходил с ума. Всё, буквально всё теряло смысл, кроме дикого желания закурить.       Канда не хотел сдаваться.       Снова и снова он слонялся по квартире, но покоя там не находил. Собаки, с которыми он затянул прогулку, начали звонко лаять, и каждый звук отдавался в ушах диким грохотом. Кое-как собрав их, Канда, раздражённо дыша сквозь стиснутые зубы, отвёл животных в парк и отпустил, а сам сел под деревом и закрыл глаза. В относительной тишине парка даже лай собак казался не таким оглушающим, и ему стало немного легче. Он, кажется, даже задремал, потому что не услышал, как к нему приблизилась девушка и осторожно коснулась плеча.        — С вами всё в порядке? — глаза из-под стёкол круглых очков в обрамлении светлых кудряшек смотрели участливо.       Канда вздрогнул, не понимая, где он и кто рядом. Рука машинально потянулась к поясу, где раньше была кобура с пистолетом, но на полпути он замер и шумно выругался. Какая, к чёрту, война? Совсем уже?..        — Я в порядке, — бросил он резко и поднялся, чуть пошатнувшись. Затылком он чувствовал чужой недоумевающий взгляд, но не стал реагировать.       Собрать обратно собак оказалось ещё сложнее, чем вывести их на улицу. И буквально через пару минут активных действий с новой силой накатила головная боль и тяга к сигаретам. Уже в открытую матерясь, Канда потащил упирающихся собак к дому. В квартире он отстегнул поводки, но не стал мыть им лапы, только насыпал корма, а сам, не раздеваясь, рухнул на диван в гостиной.       Хотелось закрыть глаза и никогда их больше не открывать. Никогда…        — Да вы заебали!       Канда и сам не ожидал от себя то, с какой силой он рявкнул на Сэта, залетевшего в комнату. Сан, не успевший там оказаться, тихонько отполз подальше, поэтому весь удар принял на себя брат. Пёс остановился как вкопанный и, прижав уши к голове, смотрел на Канду ошарашенно и непонимающе. И взгляд его с каждой секундой становился всё больше виноватым.       Ощущая себя ещё более паршиво, чем прежде — теперь из-за того, что накричал на питомца — Канда выругался и, поднявшись, размашисто направился к выходу. Часы показывали почти десять вечера, а значит, магазины ещё работали. Он успеет купить сигарет и прекратит эту пытку.       Бросать, конечно, было нужно, но не сегодня. Не сегодня.       Открыв дверь, он от души хлопнул ею, наверняка перепугав пару этажей. Реагировать, впрочем, никто не спешил, но вот соседняя дверь открылась практически моментально.        — Канда…        — Что?!       Он знал, что это Эрин. Знакомый голос мгновенно пробрал мурашками, но он почти не отвечал за свою реакцию. Резко развернувшись, он ожёг её взглядом так, что она отступила на шаг, сжав в ладони подол домашнего светлого платья.       Решив, что хуже уже не будет, он отвернулся и вызвал лифт. Дверь Эрин не закрылась, и она смотрела на него, он ощущал это очень хорошо. И почти угадал, когда она снова шагнула вперёд и негромко произнесла:        — У тебя всё в порядке?       От ответа его избавил подъехавший лифт. Войдя, он нажал кнопку и даже не поднял головы, чтобы посмотреть на Эрин. Это было максимально отвратительное поведение, и уж совершенно точно не то, что хотел от него Артур. Но Канде было плевать. Он знал, что пока не покурит, пока не обретёт способность снова мыслить ясно — ему лучше ни с кем не общаться.       Спокойствие и трезвый разум вернулись только после третьей сигареты, выкуренной медленно и вдумчиво. Первые две он, кажется, вообще не заметил. Стоя у магазина и глядя на растворявшийся в ночи дым, Канда успокаивался, а вместе с тем и всё больше осознавал — он полнейший придурок. И никто, никто в этом мире не мог сказать ему об этом прямо, никто не мог поставить на место парой едких фраз.       Никто, кроме Тики.       Канда закрыл глаза, вызывая в памяти образ друга. Этого наглого саркастичного идиота Канде до безумия не хватало. Он старался об этом не думать, и у него почти получалось. Но в моменты, когда все нервы были буквально натянуты до предела, он вспоминал о Тики. На фронте именно он спасал его от срывов и дурацких поступков. Тонко, а иногда и не очень, высмеивая его не самые лучшие качества, он невольно заставлял Канду быть лучше.       Теперь этим заниматься было некому. И его действия превращались в такой невероятный театр абсурда, что становилось тошно.        — Какого чёрта ты сдох, придурок? — выдохнул Канда в никуда.       Этот вопрос звучал уже не раз, и он точно знал, что ответа не получит. Но он и не требовался. Канде просто нужно было поддерживать хоть какую-то связь. Убеждать самого себя, что он не забыл своей вины перед одним из самых близких людей. Канда очень хотел её искупить, но память об этом — его крест. Он добровольно хотел его нести, пусть это и причиняло невыносимую боль.       Канда знал: вместо Тики должен был умереть именно он. Но он жил, злой и жестокой насмешкой судьбы оставленный под этим небом. А так хотелось услышать голос друга! Так хотелось…       Канда сжал в руках зажигалку и, несколько раз щёлкнув ей, вдруг резко направился к дому. Решение, пришедшее внезапно, казалось правильным — именно здесь и сейчас. Да и, если начистоту, это следовало сделать давно. Давно съездить на могилу Тики и отдать дань его памяти. Заодно и поговорить… выговориться. Перед живыми людьми делать это Канде было стыдно. А на могиле… кто знал, может, даже на том свете Тики мог услышать его и дать понять, как поступить.       Канде это было очень нужно.       По пути он, размышляя об этом, вытащил телефон и набрал Линали.        — Что-то случилось, Канда? — её голос казался уставшим, и на миг ему стало стыдно за столь поздний звонок.        — Извини, — проговорил он поспешно. — Ничего не случилось, но мне нужна кое-какая информация. Можешь выяснить?       В трубке возникла пауза, показавшаяся Канде напряжённой. Он стиснул телефон, боясь, что Линали откажет. Тогда все планы летели псу под хвост.        — Ты видел время? — наконец, вздохнула она и сама же добавила: — Видел, конечно… ладно, я попробую, но ничего не обещаю.       Прежде, чем спросить, Канда глубоко вдохнул. Говорить об этом вслух было несколько… непросто. И он, на самом деле, не знал, почему.        — Ты не знаешь, братская могила в провинции Талес префектуры Изам ещё на месте?       Канда знал, что после войны многие братские могилы переносили в другие места, оборудуя большие военные кладбища. Волонтёры совместно с министерством проводили огромную работу по восстановлению личностей погибших и рассылали родным извещения о новом захоронении. Когда погиб Тики, они были ближе к западной границе, практически у самого рубежа. И Канда готов был сорваться туда вопреки всему, что его здесь держало, но не хотел, чтобы это было напрасно.       Было слышно, как Линали задумчиво постучала ногтями по столу.        — Талес… Талес… — повторила она, и Канда будто наяву увидел, как она хмурился. — Насколько я знаю, братскую могилу из Талеса перенесли в соседнюю с нами префектуру Нарта. По крайней мере, большую её часть точно. Кажется, в провинции Этра. А что? Тебе нужно найти чью-то могилу?       Канда потёр переносицу. Большую часть, значит… могло оказаться и так, что Тики в Нарте нет. Но что ему оставалось? Ждать Канда не мог, ему отчаянно необходимо было увидеться со старым другом.        — Я понимаю, что уже поздно, Линали, — негромко проговорил он. — Ты вправе послать меня, но мне нужно найти одного человека. Прямо сейчас.       Вопреки его ожиданиям Линали усмехнулась.        — Я знаю тебя много лет, Канда, — она помолчала мгновение и добавила: — Назови имя. Я попробую пробить. Но если не получится, придётся ждать до утра.       Канда остановился и сделал несколько глубоких вдохов. Он никому не рассказывал о дружбе с Тики, даже с Неттой он старательно обходил эту тему. И ему упорно казалось, что это стоило сохранить в тайне.        — Тики Микк, — всё-таки произнёс он. Глухо и холодно, словно и он сам был частью потустороннего, жуткого мира, где пребывал его друг.       Линали не стала задавать лишних вопросов, за что он был ей безумно благодарен. Она лишь пообещала сделать, что возможно, и отключилась. Канда только в этот момент осознал, что перестал дышать. Шумно выдохнув, он встряхнулся и поспешил к дому, решив не тратить время впустую и собраться сразу.       Сразу…       В голове всплыл растерянный взгляд Эрин, и Канда смял четвёртую сигарету, которую вытащил уже машинально. Он поступил с ней очень некрасиво, и понимал, что следовало извиниться. На секунду тело сковало страхом: как он вообще будет смотреть ей в глаза? Сначала целовал, потом грубил и исчезал, не объясняя причин…       Канда решительно сжал зубы. Он должен был поговорить с Эрин сейчас. Иначе всё могло стать ещё хуже.       Спустя пару минут стоя у её двери, он нажал на звонок, старательно пытаясь спрятать дрожь в руках. Это было глупо, но Канда волновался. Он не хотел, чтобы Эрин думала о нём плохо или отдалилась. И за подобные выходки нужно было просить прощения. Иначе…       Что там могло быть, додумать он не успел. Дверь отворилась, и Эрин, увидевшая его, выпрямилась и скрестила руки на груди. Мысленно Канда выругался. Он ненавидел, когда она становилась такой — холодной и отстранённой, с ледяным спокойным взглядом. Канда знал её другой, и та, другая, живая и эмоциональная, нравилась ему гораздо больше. Но вместе с тем он понимал, что заслужил этот холод. И не собирался вот так этого оставлять.       Эрин молчала, просто глядя на него, и это очень действовало на нервы. Облизав почему-то пересохшие губы, он вздохнул и посмотрел ей в глаза.        — Извини. Я не хотел тебе грубить.        — Да? — Эрин изогнула бровь и прислонилась плечом к косяку двери. Рук она всё ещё не опустила, что для Канды было дурным знаком. — А что ты хотел?       Канда замолчал, чувствуя себя идиотом. Он не знал, что ответить на этот вопрос. Он вообще не думал, что встретится с ней в этом состоянии! Получалось очень глупо и так, словно он намеренно хотел её обидеть, а теперь искал оправдания. Потерев переносицу, он сжал зубы и кивнул самому себе.       Нужно сказать правду.        — Я пытаюсь бросить курить, — выдохнул он, заранее готовясь к тому, что от него так просто не отстанут. — Не получается. Я сорвался. Накричал на собак, нагрубил тебе.       Он выдохнул и добавил гораздо тише, но не сводя глаз с Эрин:        — Извини. Я правда не хотел.       Извинения всегда давались Канде тяжело. И в детстве, когда он мог часами сопеть, запертый в своей комнате в наказание за какую-нибудь провинность, и позже, в интернате, дела обстояли примерно так же. На войне он, казалось, вообще забыл о том, что это необходимо. И только вернувшись, снова вспомнил, но теперь отсидеться в комнате было нельзя. Или извиняться, переступая через себя и подбирая слова, как бы трудно это ни было, или терять тех, кто дорог.       Канда не хотел новых потерь, поэтому в свои слова он вложил максимум искренности, на какую только вообще был способен. Больше в нём, чёрством упрямце, попросту не было.       Наверное, это подействовало. Наверное, что-то в его виде подсказало Эрин, что он и впрямь не желал ей зла. Она несколько долгих мгновений внимательно смотрела на него, потом, расслабившись, опустила руки и вздохнула.        — Тебе нужно было сказать мне об этом. Это дело не одного дня. И сразу полностью лишать себя никотина тоже нельзя. Есть, конечно, препараты, которые облегчают переходный период, но... Впрочем, я найду их для тебя. Зайди ко мне вечером, ладно?       Лёд оттаял, и сердце Канды невольно пропустило один удар, когда взгляд Эрин, обращённый на него, потеплел и ожил. Будто живое серебро, в котором жила её душа, пришло в движение, и смотреть на это хотелось бесконечно. Он хотел было кивнуть, заворожённый, но в последнюю секунду осадил сам себя и помрачнел.       Впрочем, заметила это и Эрин. Она всегда тонко чувствовала каждую перемену в нём, поэтому, склонив голову к плечу, спросила устало:        — Что не так, Канда?       Он потёр ладонями лицо, собираясь с мыслями, и поднял на неё глаза.        — Я не смогу зайти завтра. Мне нужно уехать.       Слова его прозвучали глухо, и на долгий миг на площадке воцарилась оглушающая тишина. Миг этот показался Канде бесконечно долгим, и он сглотнул, чувствуя, что вот-вот должно что-то случиться. Что-то, что ему очень не понравится, и мысленно он призвал всё своё спокойствие и упрямство, чтобы стоять на своём. Канда понимал, что просто так Эрин его не отпустит, но не знал, какие аргументы готовить. Да и были ли они у него?        — Куда? — спросила Эрин напряжённо. Она подалась вперёд и вскинула голову, глядя ему в глаза. Канда был чуть выше Эрин, но сейчас, казалось, что ей плевать на разницу в росте и весе. И он знал, что это не пустая бравада.       Он резко вдохнул, понимая, что его действительно могли придушить за то, что он собирался сказать. Но других вариантов просто не оставалось.        — Я не хочу об этом говорить, Эрин. Но мне действительно нужно уехать. Я вернусь через пару дней, — он помедлил, но добавил, слабо веря, что это поможет: — Со мной всё в порядке. Просто поверь мне.       Эрин не верила. Он видел это так ясно, что не стоило даже спрашивать. Это читалось в её фигуре, будто бы враз застывшей в изваяние, в её взгляде, в один миг ставшим настолько ледяным, что хотелось отшатнуться, отвернуться, спрятаться… сделать хоть что-то, лишь бы не ощущать его на себе. Она снова скрестила руки на груди и отстранилась, и Канде показалось, что между ними словно пролегла незримая пропасть.       Не перепрыгнуть. Не дотянуться.        — Вот как, — совершенно спокойно проговорила Эрин, и тон её совершенно не вязался с обликом. Он будто резал наживую, и Канда с трудом подавил желание дёрнуться. — Что ж, я тебе верю. Но только в том, что это действительно тебе необходимо. В остальном же…       Она помолчала и добавила буднично, как если бы они говорили о походе за продуктами:        — Ты всё ещё находишься под моей опекой, Юу Канда. И тебе нельзя покидать город без веской на то причины и без письменного извещения меня и руководства центра об отъезде меньше, чем за две недели. Но раз уж ты настаиваешь, я пойду тебе навстречу. При одном условии.       Эрин посмотрела ему в глаза и проговорила равнодушно:        — Я поеду с тобой.        — Нет!       Отрицание сорвалось прежде, чем Канда успел его обдумать. Рациональной своей стороной он понимал, что так действительно было бы лучше для него и для Эрин, которая несла за него ответственность. Но эмоциональная сторона, не отпускавшая из цепкой хватки его нервы, не хотела вмешивать посторонних в это дело. Он должен был поехать один — или не ехать вовсе.       На лице Эрин не дрогнул ни один мускул, и её состояние выдавали лишь крепче сжавшиеся на предплечьях пальцы. Будь Канда чуть более спокоен, он бы понял, каких усилий ей стоило удерживать себя в рамках. Но Канда не видел этого. Внутри поднялась такая мощная волна протеста, что она перекрыла всё. Будто сквозь толстую стену он услышал Эрин, и не сразу разобрал, что она говорила.        — В таком случае ты никуда не поедешь, — она продолжала смотреть на него прямо, не пряча своих намерений. А они были совершенно ясными и точными. — У тебя нет выбора, Канда.       Если бы Канда был зверем, шерсть на его загривке точно встала бы дыбом, а из горла вырвался бы глухой рык. Вместо этого он до боли сжал кулаки и процедил сквозь стиснутые зубы:        — Это угроза?        — Отнюдь, — Эрин покачала головой. — Мне нет нужды угрожать тебе. Но ты и сам знаешь, что я могу удержать тебя. И тебе это не понравится.       Она вдруг скользнула взглядом ниже, к его шее, и Канда с трудом подавил желание коснуться её, закрываясь. Он прекрасно помнил, что Эрин не разучилась душить людей с профессионализмом диверсанта, да и силы в её руках куда больше, чем может показаться. Сейчас она была в лучшей физической форме, чем пару недель назад, и он не сомневался, что при её желании осуществить сказанное не сможет с ней справиться.       Не потому, что слабее. Он бы не смог сделать ей больно.       Однако и перспектива очнуться с головной болью прикованным к батарее не вдохновляла. Канда шумно втянул воздух сквозь сцепленные зубы. Эрин изогнула бровь, явно давая ему понять, что видела всё, что с ним творилось, и готова была дать ответ. Но Канда не стал препираться. Огонь, взметнувшийся так внезапно, столь же резко угас. Он потёр ладонями лицо и коротко, отрывисто кивнул.        — Хорошо, — согласие далось ему с трудом и царапало глотку. — Мне нужно съездить в провинцию Этра. Навестить кое-кого.       Эрин прищурилась и склонила голову. Канда, мысленно готовый к тому, что она не остановится на этом, скрестил на груди руки. Дышать от этого легче не стало, но по крайней мере показало, что последнюю границу он готов отстаивать до конца. Однако вопросов не было. Эрин лишь кивнула спустя недолгую паузу.        — Я поняла. Будь готов к утру, дорога займёт больше пятнадцати часов. Я хочу выехать как можно раньше.        — Но… — Канда вскинулся, но договорить ему не дали.        — Никаких «но», Канда, — железно отчеканила Эрин, выпрямляясь. — Мы едем вместе на моей машине. И мне нужно несколько часов, чтобы скорректировать свои планы. Не опаздывай.       С этими словами она потянулась и, взявшись за ручку двери, закрыла её перед самым носом Канды. Несколько секунд он молча смотрел на неё, не понимая, что только что произошло и что он вообще должен был чувствовать. Он ведь хотел только извиниться! А в итоге получилось так, что он нагрузил Эрин очередной проблемой. Снова.        — Дебил, — в сердцах ругнулся сам на себя Канда и порывисто отвернулся, доставая ключи.       Ощущать себя идиотом было паршиво. Канде это не нравилось, и он с остервенением повернул ключ, но открыть дверь не смог. Кашель, буквально раздиравший глотку и лёгкие, скрутил его внезапно, и он, скрючившись у двери, медленно осел на пол, пытаясь отдышаться. Не вовремя. Чертовски не вовремя! Канда кашлял, прикрывая ладонью рот, и молясь только об одном — чтобы Эрин не увидела. Если она узнает…       Приступ с неохотой отступил спустя минуту, показавшуюся длиннее вечности. Канда прислонился затылком к холодной стене и прикрыл глаза. На этот раз крови на руке он не обнаружил, но радости это не приносило. С каждым разом кашель становился сильнее, и он подозревал, что рано или поздно скрывать это станет невозможно. Канда облизал губы и сглотнул, поднимая помутневший взгляд на дверь напротив. К счастью, она не услышала. И пока объясняться и доказывать, что с ним всё в порядке, не стоило.       Он лишь надеялся, что ему хватит времени разобраться с этим самостоятельно. Хоть что-то он должен был сделать сам!..       Поднявшись, он зашёл в квартиру и, держась за стенку, дошёл до гостиной. Сэт и Сан, услышав его шаги, подняли головы, но только Сан по старой привычки бросился навстречу, виляя хвостом. Сэт при виде хозяина поджал уши и снова улёгся, больше не глядя в его сторону. Канда, выдохнув, осторожно приблизился к питомцу и сел рядом с ним. Хотелось прикоснуться, почесать за ухом — Сэт обожал, когда хозяин так делал. Канда даже поднял руку, но остановился на полпути и опустил её. Сглотнув, ссутулил плечи.        — Прости меня, — глуховато проговорил он. — Твой хозяин полный идиот.       Сан, подлезший под правую руку, растянулся рядом, довольный, но Сэт не реагировал, хотя Канда и видел, как косил он на них взгляд. Помедлив, он всё-таки осторожно погладил любимца и покачал головой.        — Теперь я понимаю, почему ты больше любишь Эрин. Она не стала бы так срываться.       Сэт поднял голову, и Канда виновато ему улыбнулся.        — Я больше так не буду, обещаю. Ты простишь меня?       Пёс мгновение смотрел на него — и вдруг вскочил на ноги и почти уронил Канду в попытке облизать его лицо. Радостный скулёж Сэта привлёк Хану, и она вместе со щенками улеглась рядом, не спуская с Канды влюблённого взгляда. Он же, всё-таки успокоив Сэта и отбившись от его любвеобильности, прислонился спиной к дивану и устало вздохнул. На краткий миг захотелось отменить всё и просто остаться дома с теми, кому он действительно был нужен.       Но разве мог он тогда называться Тики другом? Разве мог он вот так предать память о том, кто спас ему жизнь?       Ещё немного позволив себе посидеть в окружении собак, Канда всё-таки поднялся. Нужно было собираться, а ещё определить, куда деть питомцев на эти пару дней. Вариант у него, конечно, был всего один. Но, учитывая, что время подбиралось к полуночи, звонить Лави казалось неправильным.       А был ли у него выбор?       Он вытащил телефон, собираясь набрать его, и в этот же момент он завибрировал, извещая о новом сообщении. Увидев, что оно от Линали, Канда торопливо открыл его и вчитался в строки.       «Тики Микк похоронен на военном кладбище провинции Этра, префектура Нарта. Ряд двадцать восьмой, место десятое».       Больше в сообщении ничего не было, но этого оказалось больше чем достаточно. Канда сжал трубку, чувствуя огромное облегчение. Тики точно там, и он сможет наконец-то поговорить с ним спустя столько лет.       Пусть даже и будет не один. Какая разница?       Новость о том, что могила друга не затерялась среди десятков тысяч безымянных захоронений, придала Канде сил. Он набрал номер Лави, уже заранее готовясь извиниться и пойти на любые условия, которые тот потребует. Рыжий ллар был единственным, кому он отважился бы доверить любимых питомцев. У него были знания, а что самое главное — умение заботиться о животных и огромная к ним любовь. И на это Канда надеялся, слушая гудки. Если Лави не возьмёт трубку и откажет, собак придётся забрать с собой. А на это могла не пойти уже Эрин. Поэтому проблему нужно было решить сейчас.        — Юу, я, конечно, рад тебя слышать, но такие поздние разговоры начинают входить у нас в привычку, — вместо приветствия вдруг проговорили в трубке, и Канда вздрогнул.        — У меня проблема, — отозвался он, решив не ходить вокруг да около. Тем более, что голос Лави звучал достаточно бодро, значит, он ещё не спал. — Сможешь на пару дней забрать моих собак?       На пару секунд повисла тишина, и Канда крепче стиснул пальцы, боясь услышать отказ.        — Хорошо, привози, — как ни в чём не бывало отозвался Лави. — Но взамен ты будешь мне кое-что должен…       Канда, зажав плечом трубку, слушал и одновременно собирал питомцев. Те, недоумевающие, упрямились, и он тихо шипел, пытаясь надеть на забившегося между стеной и диваном Сана ошейник. Занятие это так увлекло его, что он снова услышал голос Лави, когда тот едва не гаркнул ему прямо в ухо:        — Юу!! Оглох, что ли?        — Не ори, — поморщился тот, наконец, справившись с Саном. — Что ты там хотел?       Лави тяжело вздохнул.        — Как же с тобой иногда сложно, — страдальчески проговорил он. — Я говорю, мне нужна будет помощь с приютом. Я хочу провести выставку животных, но один не справлюсь. Ты сможешь помочь?        — Да. Жди, я приеду.       Канда даже не раздумывал. Просьба Лави не казалась чем-то из ряда вон выходящим: Канде нравилось возиться с животными, и он иногда приходил к Лави в приют, помогая тому с уборкой или кормлением. И раз рыжий ллар пошёл ему навстречу, он не видел причин отказывать.       Животные, озадаченные столь поздней прогулкой, упирались, не желая идти, и таксист, которого вызвал Канда, смотрел на них с неодобрением. Уговорами и парой угроз их наконец-то удалось усадить в салон, и Канда пообещал водителю, что заплатит двойную цену. После этого тот несколько расслабился, да и собаки, увлечённые поездкой, перестали возиться и наблюдали в окно за огнями города, погруженного в ночь.       Города, который именно сейчас казался Канде как никогда чужим.       Он прикрыл глаза, удерживая слишком ретивого Сана за ошейник. Может, это было и глупо. Может, стоило дождаться более удобного момента — окончания терапии, например. Но Канда вдруг осознал, что с самой смерти Тики так и не нашёл в себе силы встретиться с ним. Трусливо бежал от самой мысли об этом, от правды, которая жгла и оставляла раны внутри. Они болели, отравленные чувством вины, и Канду занимало только это. Огромный камень, висящий на его душе…       …и он далеко не единственный.       Невесёлые мысли оказались настолько плотными и прилипчивыми, что Канда не сразу услышал, как его звал таксист. Моргнув, он понял, что они приехали и, расплатившись, вышел из машины. Лави уже стоял на пороге, поджидая его, и в свете уличного фонаря его лицо, перечёркнутое чернотой повязки, скрывавшей правый глаз, казалось неживой маской. Такие лица Канда видел на войне — лица тех, кому уже не суждено сделать ни единого вдоха. Лица мертвецов, преследующих выживших в кошмарах.       Видение рассеялось, стоило Лави улыбнуться. Канда вздрогнул, и, выдохнув, приблизился к нему.        — Хана, дорогая! — Лави наклонился и ласково погладил собаку. Та, помня его запах, сама подставила голову под руку.       Канда завистливо прищурился.        — Она любит тебя больше меня, — буркнул он, впрочем, безобидно.        — Да брось, — Лави хмыкнул. — Такая собака ни за что не променяет ни на кого своего хозяина. Она же дождалась именно тебя.       Канда кивнул. Он до сих пор был благодарен Хане, что она помнила его и спустя столько лет снова признала. И вместе с тем он был благодарен Лави, что тот отыскал любимицу и спас её. Страшно было подумать, что случилось бы, не встреться ей нахальный рыжий ллар с невероятно добрым сердцем.       Щенки, в отличие от матери, незнакомцу не доверяли и припали к земле, правда, не рыча. Канда осторожно погладил сначала Сэта, потом Сана. Присел на корточки и посмотрел на них внимательно и спокойно.        — Это друг, — он указал на Лави. — Ему можно доверять и нельзя обижать. Охраняйте его.       Псы не сразу отпустили настороженность. Лишь после того, как Хана легонько боднула Сэта в бок, тот встряхнулся и, склонив голову, неуверенно вильнул хвостом. Он вообще был более дружелюбен к окружающим. Сан же оставался неподвижен какое-то время, а потом просто уселся на земле, лениво зевнул и отвернулся. Канда усмехнулся. Чем-то этот пёс напоминал ему самого себя.       Он поднялся и помедлив, передал поводки Лави. Тот выглядел довольным.        — А можно я оставлю их у себя на пару недель? — вкрадчиво поинтересовался он. — Такие прекрасные животные…        — Нет, — без злости, но веско уронил Канда. Одним-единственным словом давая понять — нет, эти собаки только его.       Лави поднял свободную руку.        — Ладно-ладно, я только спросил.       Канда снова присел на корточки, на сей раз перед Ханой. С минуту он просто смотрел ей в глаза, мягко поглаживая густую шерсть, а потом, прикрыв глаза, ткнулся лбом в её лоб.        — Я не бросаю тебя, девочка моя, — тихо проговорил он. — Я больше так никогда не поступлю. Два дня. Через два дня я вернусь и заберу тебя. Клянусь.       Наверное, это выглядело глупо, но Канда чувствовал дикую потребность сказать это Хане. Однажды их уже жестоко разлучили, и он боялся, что она снова сбежит и потеряется — теперь уже навсегда. И не то чтобы его обещание давало гарантию того, что она не сорвётся следом, но так было хоть немного спокойнее.       Хана же, казалось, всё прекрасно поняла. Заскулив, она принялась лизать его лицо, и он с коротким смешком отстранился и поднялся.        — Мне пора, — сказал он собакам и только после этого повернулся к Лави, наблюдавшему за ним с молчаливой улыбкой и одобрением. — Спасибо. Я твой должник.        — Сочтёмся, Юу, сочтёмся, — проворковал Лави. — И всё-таки ты такой милый, когда общаешься с животными!..       Канда лишь закатил глаза, ничего не ответив и развернувшись. Сделал пару шагов, но не выдержал и снова метнулся взглядом к питомцам. Все три собаки смотрели ему вслед, а Сан, не выдержав, залаял. Сердце Канды на миг сжалось: может, не оставлять их? Забрать с собой? Он тряхнул головой, отгоняя сомнения. Нет. В дороге с ними будет тяжело, да и не хотелось лишний раз нагружать Эрин. Он и так ей обязан тем, что она решила поехать с ним.       Да и, если подумать, компания ему не повредит, несмотря на ярый протест.       Собрав всю волю в кулак, Канда махнул им рукой и заспешил к дому. Для экономии времени стоило взять такси, но он не решил пройтись, заодно окончательно очистив мысли перед поездкой. Точнее, загнать вообще всё, что у него было в голове, в самый дальний угол, кроме одной мысли: он поступал правильно. И надеялся, что Эрин, которая смотрела на него так холодно и остро, его поймёт.       Домой он попал за сорок минут до назначенного времени. Быстро приняв душ, он собрал вещи, чувствуя себя неуютно в опустевшей вдруг квартире. Канда так привык к шуму, который создавали собаки, что сейчас ему казалось, будто из его жилища вынули если не всю душу, то большую её часть. Он покачал головой: и подумать не мог, что так сильно привязался к животным. Не раз и не два он ловил себя на том, что бросал взгляд на их лежанку или диван, где любила растянуться Хана, наблюдая за хозяином и щенками, но натыкался на пустоту. И чем больше он думал об этом, тем сильнее ощущал, что его словно отбросило назад — в дни, когда он только вернулся с фронта и не очень-то хотел жить.       Выдохнув, Канда потёр ладонями лицо и закинул рюкзак со сменной одеждой, сигаретами и учебником по математике на плечи. Как раньше уже не будет, он точно это знал. Хотя бы ради этих животных, что верили в него больше, чем кто-либо. Ради них он был готов на всё.       Даже на то, чего так сильно боялся и что так незаметно отравляло ему жизнь, протягивая холодные щупальца прошлого к его сердцу.       Выходя на площадку, Канда был уверен, что найдёт Эрин там, и не ошибся. Она стояла у своей двери, одетая в чёрные спортивные штаны и белую футболку. На спине у неё тоже висел серый рюкзак, и выглядел он гораздо более увесистым, чем его. Канда нахмурился, собираясь спросить, что она туда набила, но решил не лезть не в своё дело. Тем более, что сама Эрин не сразу отреагировала на его появление, что-то быстро набирая в телефоне. Канда мог лишь предположить, но, судя по её сосредоточенному виду, связано это было с работой. Он вздохнул.        — Может, я всё-таки поеду один? — негромко спросил он. Чувствовать себя виноватым из-за того, что Эрин так резко пришлось перестроить все планы, хотелось всё меньше и меньше.       Эрин качнула головой, дописала сообщение и лишь после этого выпрямилась. Окинула Канду оценивающим взглядом и прищурилась, остановившись на рюкзаке.        — Готова спорить, что в твоём рюкзаке, кроме сигарет, ничего нет, — произнесла она спокойно, но Канда едва сдержался, чтобы не дёрнуться. — Если ты помрёшь от голода в дороге, я не вынесу твой призрак, ходящий за мной по пятам. Мне и других хватает. Поехали.       Она развернулась к лифту, а Канда ещё несколько мгновений стоял на месте, глядя на то, как небрежно Эрин перехватывала резинкой рассыпанные по плечам волосы. Хотелось сказать, что ей лучше так, и он даже подался вперёд, подняв руку, но осадил себя и тихо выдохнул. Встряхнулся и, сделав вид, что ничего не было, встал рядом.       Это всё Артур. Его слова, засевшие где-то внутри очень-очень прочно и не дававшие покоя. Чёрт бы его побрал!..       Эрин, ничего не заметившая, вошла в лифт первой. Канда повторил её движение, и в тишине они спустились на парковку. Наверное, стоило начать какой-то разговор, но подспудно Канда ощущал, что Эрин не готова к беседе и держалась отстранённо. Её телефон вибрировал, и выехали с парковки они не сразу: она отвечала на сообщения, хмурясь и беззвучно ругаясь себе под нос. Наконец она отложила трубку и, заведя мотор, выехала в рассветную тишину только просыпающегося города.        — Адрес, — обронила она, когда они остановились на первом светофоре, и Канда, наблюдавший за собакой, бегущей за их машиной, вздрогнул.       Эрин заметила его реакцию и кивнула на навигатор, висящий на панели.        — Мне нужно точно знать, куда мы едем. Провинция Этра большая.       Канда вдохнул: сердце в груди неприятно сжалось. Он знал, что нужно сказать Эрин, но в глотке как будто было полным-полно битого стекла. И, казалось, скажи он хоть слово — оттуда хлынет кровь, и он задохнётся. Хотя, быть может, так он сможет наконец-то искупить всю ту вину, что неизбывно отравляла его сердце?..       Он облизал пересохшие губы.        — Военное кладбище. Я хочу навестить погибшего друга.       Тишина в машине показалась ему оглушающей. Канда не поворачивался к Эрин, напряжённый, готовый к чему угодно… но не к тому, что тонкие прохладные пальцы вдруг коснутся его сжатой в кулак руки. Он поднял растерянный взгляд и поймал её — ожившее серебро души, в котором и утонуть не страшно.        — Я понимаю.       Она кивнула, вновь вернув внимание на дорогу. Но Канда вдруг ощутил огромное облегчение, а что ещё важнее — искренность её слов. Никто не стал задавать дурацких вопросов, никто не лез к нему в душу, выспрашивая подробности смерти Тики. Эрин знала, что он испытывал, и не пыталась причинить боль. Он сглотнул, порывисто отвернувшись к окну и вместе с этим давя в себе желание перехватить её руку и сжать в своих. Холодные ладони, которые так и хотелось отогреть.       Как неуместно. И глупо.       Они вырвались за город, и у Канды вдруг сложилось ощущение, что они оказались в другом мире. Окружённый асфальтом и бетоном, он успел позабыть, какой ослепительно яркой могла быть природа — особенно в этих краях. Сельское хозяйство здесь процветало, и золотистые колосья пшеницы сменялись зеленью кукурузных полей, а за ними стройными рядами вырастали фруктовые сады. Всё это разнообразие радовало глаз, и на какое-то время Канда забыл обо всём, просто разглядывая то, мимо чего они проезжали.       Странно было это признавать, особенно сейчас, но он испытывал нечто вроде детского восторга. Невольно он вспомнил, как родители в первый — и единственный раз — взяли их с Алмой в поездку на море. Тогда он буквально не отлипал от окна поезда, перенося почти всё, что видел, в блокнот. Алма пытался его отвлечь, но в итоге всё-таки оставил брата в покое, снова возобновив попытки уже в месте назначения. А Канде не хотелось купаться, Канде хотелось рисовать. Но в итоге он уступил просьбам брата, и… пожалуй, это была лучшая поездка в его жизни.       Он вздохнул и тряхнул головой. Воспоминания снова потекли в неправильном русле и, чтобы отвлечься, он потянулся за рюкзаком. Уложив его на колени, Канда порылся внутри, но с сожалением понял, что не взял ничего для рисования. Зато почему-то прихватил учебник математики и огрызок карандаша. Мысленно Канда обозвал себя идиотом. Да, у него всё ещё были проблемы с математикой и он всерьёз опасался, что мог не сдать экзамен. Но взять в дорогу это… О чём он вообще думал?       Закинув рюкзак обратно на заднее сиденье, Канда повертел учебник, а потом открыл его на более-менее чистой странице и принялся рисовать. Тонкие линии легко ложились на бумагу, и вскоре под описанием очередного правила раскинулся красивый сад. Канда несколько минут смотрел на рисунок. Можно было и лучше, но вырывать страницу, как делал обычно с блокнотами, он не стал. Вместо этого нашёл ещё одну и хотел было снова начать, но ему не дала Эрин.        — Возьми мой рюкзак, — проговорила она. — В боковом кармане есть записная книжка, в ней много чистых страниц. Рисовать в ней будет удобнее.       Она покосилась на него, и Канде на секунду показалось, что она улыбнулась. Он помедлил и, выполнив её просьбу, достал нужную вещицу в дорогом кожаном переплёте. Полистал её, заметив, что она исписана аккуратным знакомым почерком.        — Это же твой рабочий ежедневник, — заметил он, подняв на неё неуверенный взгляд. — Ты уверена, что я могу…       Эрин кивнула.        — Уверена. Да и потом, когда ты станешь богатым и знаменитым, я смогу продать твои рисунки на аукционе, как неизвестные творения гения. Тоже стану богатой.       Она хмыкнула, а Канда покачал головой. Он не планировал заниматься рисованием всерьёз, и уж тем более зарабатывать на этом. Но то, как говорила о его рисунках Эрин… похоже, ей нравилось. Он испытующе посмотрел на неё, так и не сумев понять, шутила она или была серьёзна. Впрочем, даже если это была всего лишь красиво завуалированная насмешка, он не был против. Благодаря сеансам с Неттой и терапии он научился видеть в рисовании не только боль, но успокоение.       Да и рисовать Эрин всегда приносило ему удовольствие.       Канда не знал, заметила ли она, что среди нескольких пейзажей появились четыре её портрета. Он старался сделать так, чтобы она не увидела, наверное, боясь её реакции, но совладать с собой не мог. Лишь спустя несколько часов, когда карандаш окончательно затупился, Канда закрыл книжку и задремал, убаюканный мерностью дороги. Во сне он снова видел Эрин, однако очень быстро тёплое видение сменилось холодом прошлого, и Тики, который смотрел на него молча… и осуждающе? Канда не мог разобрать его взгляда и всё силился дотянуться, пытался позвать, крича и срывая голос — и не мог.       Тики не слышал его. Ни тогда, когда Канда тащил его на руках на базу, а он мёртвыми карими глазами смотрел в издевательски чистое голубое небо, ни сейчас. А Канда, пытаясь ухватиться за бесплотные пальцы, холод которых ещё помнил, хотел услышать от него хоть слово.       Хотя бы одно, чтобы знать…        …что?        — …Юу! Юу!       Канда вздрогнул и резко выпрямился, едва не ударившись головой о потолок салона. Эрин, выдохнув, отстранилась и посмотрела на него устало.        — Я думала, с тобой что-то случилось. Ты сначала долго не отзывался, а потом начал звать какого-то Тики, — она склонила голову набок и чуть прищурилась. В светлой радужке Канда отчётливо видел беспокойство. — Как ты?        — Я… — голос почти отказал, и горло пришлось прочистить. — Я в порядке. Долго я спал?        — Прилично, — Эрин взяла из подставки стаканчик с кофе и лежавший рядом сэндвич в шуршащей обёртке. В пакете между ними виднелось ещё штуки четыре. — Перекуси. Мы проехали больше половины пути. Через час с небольшим будем в Ритаре, заночуем там, заодно нормально поедим.       Она потёрла ладонями лицо, и только в этот момент Канда заметил, как сильно дрожали её руки. Эрин тоже это поняла и, поспешно опустив их, выпрямилась.        — Ты поешь, а я пока выйду, подышу воздухом. Потом поедем.       Она вышла из машины, оставив Канду наедине с тишиной и своими мыслями. Он несколько секунд смотрел на пустое кресло, а потом, захватив кофе и еду, вышел следом. Вокруг всё ещё простирались поля, но в сумерках уже сложно было разобрать, что именно на них росло. Над головами уже горели жёлтые фонари, а тёплый ветер осторожно касался лица, даря прохладу после жаркого дня. Канда вдохнул глубже воздух, напоенный ароматами лета, и покачал головой. Если бы не повод, заставивший их выбраться из города, можно было бы назвать этот момент почти счастливым.       Оставив кофе на капоте, он взял из пакета два сэндвича и осторожно приблизился к Эрин. Она стояла у обочины к нему спиной, глядя куда-то вдаль. Он не хотел нарушать её уединения, понимая, что слабость, которую он заметил, давила на неё. Такие женщины, как Эрин, стремились оставаться сильными даже в мелочах, и он не мог не понимать её. Но вместе с тем Канде хотелось, чтобы рядом с ним Эрин перестала прятаться за свою силу, потому что он — не осудил бы. Не засмеял, прекрасно понимая её чувства.       Канда знал цену её силы. И хотел защитить. Хотел, чтобы она доверилась ему. Он бы ни за что её не обидел.       Остановившись рядом, он протянул ей один сэндвич и, подав пример, первым откусил свой. Ветчина и сыр оказались на редкость вкусными, а хлеб — почти божественной мягкости.        — Вкусно, — резюмировал Канда, второй раз откусив чуть ли не половину. Заметив, что Эрин не ест, растерянно глядя на него, кивнул ей, будто ободряя. — И ты поешь. Тебе не помешает.       Эрин задумчиво глянула на него, потом на сэндвич, и, словно не решаясь, откусила немного. Медленно прожевала и подняла на него взгляд.        — Вообще-то…        — И дальше поведу я, — Канда не дал ей договорить и протянул руку за ключами. — Прав у меня, конечно, нет, но вряд ли нас здесь кто-то остановит. Обещаю соблюдать правила.       Канда видел: Эрин колебалась. Неудивительно, учитывая всё, что он в своё время натворил и продолжал делать, переворачивая размеренную и привычную жизнь Эрин своими спонтанными решениями. Но и позволить ей вести дальше, когда она буквально валилась от усталости и, казалось, чудом ровно стояла, он не мог. И вариантов оставалось немного — или заночевать в поле, или согласиться с ним. Да, это было нечестно, но Канду это не слишком волновало. Гораздо важнее для него сейчас было позаботиться об Эрин.       Она, видимо, пришла к тем же выводам, что и он, и нехотя вытащила из кармана связку, которую по привычку сунула туда, когда выходила из машины. Подержала на весу, будто давая себе время одуматься, и всё-таки вложила в раскрытую ладонь Канды. На миг она коснулась его кожи тонкими пальцами, и ему понадобилось усилие, чтобы не перехватить её.       Холодные. Боги, она всегда мёрзнет. А его желание её согреть становится только сильнее.       Кивнув, он сжал связку и доел сэндвич. Вспомнив о кофе, вернулся к машине и, снова приблизившись к Эрин, откусил кусок второго сэндвича и сделал глоток. Удивлённо приподнял брови: в закрытом стаканчике оказался зелёный чай. Именно такой, какой он любил, без сахара. Он покосился на Эрин, но она меланхолично жевала, наблюдая за темными перинами облаков над их головами. Канда не стал нарушать её мыслей, лишь про себя отметив, что такая мелочь вдруг оказалась неожиданно приятной. Эрин помнила, что он любил; Эрин заботилась о нём, заготовив еды в дорогу, несмотря на то, что вообще не обязана была это делать.       Наверное, так она заботилась бы о каждом своём подопечном, окажись он на месте Канды. Но ему эгоистично хотелось думать, что дело в нём. И так она проявляла если не симпатию, то дружескую привязанность. И даже такие чувства со стороны Эрин для Канды были безумно дороги.       Он понимал, что вряд ли мог на что-то рассчитывать, несмотря на слова Артура. Но вопреки этому подспудная надежда в нём жила, цвела в глубине мрака, которым полнилась его душа. Надежда на… то, чтобы хотя бы быть рядом, иметь возможность видеть, слышать — и заботиться. Как сейчас.       Даже если ему отведено только это, Канда был согласен.       Они доели то, что было приготовлено Эрин, в молчании, и так же молча добрались до городка. Немного поплутав, Канда нашёл небольшую гостиницу в старинном деревянном особняке. Морёный дуб, резные наличники, широкая терраса — удивительно, как такая красота могла сохраниться… Канда покопался в памяти и покачал головой. Ритар слышал отголоски боёв, но до самого города сражения не добрались. Часть построек, конечно, разрушили авианалётом, но в целом город выжил и бодро отстраивался, судя по стрелам башенных кранов, несколько раз встреченных ими в пути.       На их счастье, в гостинице нашлось два одноместных номера, хотя седой хозяин, потирая сонные глаза, с хитрой улыбкой уговаривал их снять двухместный. Канда неловко отмалчивался, а Эрин только покачала головой, а когда старик снова попытался настоять на своём, уронила ледяное «нет». Канда видел, что она устала, и порадовался, что портье всё-таки понял её и перестал предлагать им провести ночь в одном номере.       Получив ключи, они прошли налево по коридору, устеленному толстым тёмно-красным ковром. На стенах висели картины, между ними — старинные светильники, озарявшие пространство тёплым жёлтым светом. Номер Эрин был чуть дальше, и Канда пропустил её, остановившись у своей двери. Вставил ключ в замок и вдруг порывисто обернулся.        — Ты точно в порядке? Я могу тебе чем-то помочь?       Эрин вздрогнула и выронила ключ. Канда подался вперёд, почти готовый сорваться с места и помочь, но в этом не было нужды. Она подняла его сама и обернулась. По бледным сжатым губам Эрин скользнула тень улыбки.        — Да, всё хорошо. Отдохни. Нам стоит выехать раньше, если хотим вернуться завтра к вечеру.       Канда выдохнул и кивнул, не найдясь с ответом. Что он должен был ей сказать? Что ему стыдно за то, что она так сильно устала? Сейчас это прозвучало бы как минимум глупо. Поэтому он отвернулся и вошёл в свой номер, предоставив Эрин право побыть наедине с собой.       Чёрт, и кто кого ещё в итоге вёз на встречу со своим прошлым?..       Ночью Канда, как ни пытался, так и не смог уснуть. Всё ворочался с боку на бок, думая сначала об Эрин, а после о Тики. Сначала вспоминал дни их службы и то, как нахальный софиец постоянно пытался вывести его из равновесия. Канда, как идиот, вёлся на его провокации, с раздражением наблюдая, как плясали озорные черти в карих глазах напарника. Пару раз они даже подрались, когда Тики окончательно вывел Канду из себя. Но тем же вечером после второй стычки Тики умудрился притащить где-то найденный виски. Там, конечно, оставалось всего на несколько глотков, но он предложил разделить находку с Кандой. Они тогда были на стоянке и ещё несколько дней не планировали двигаться, ждали распоряжения из штаба, поэтому Канда не увидел смысла отказываться.       Тогда он впервые попробовал алкоголь. А ещё обрёл друга.       Обрывки воспоминаний о его смерти снова начисто сожгли всё, что было доброго и светлого в памяти Канды, и он понял, что так и не уснёт. Поднявшись, вышел в сад и до рассвета занимался, то подтягиваясь на ветке старой яблони, то отжимаясь и пачкая руки в пыли.       Всё лучше, чем терзаться тем, чего изменить он не мог.       До появления Эрин он успел принять душ и уже ждал её у машины, намереваясь и дальше вести машину, но она протянула ладонь.        — Верни мне ключи.       Канда прищурился, разглядывая Эрин. Успевшая сменить футболку с белой на коричневую, его спутница выглядела немного лучше, чем вчера. Конечно, хотелось ворчливо отказать в желании позаботиться, да и что там — за рулём машины Эрин Канда ощущал себя если не счастливым, то довольным. На фронте его обучили водить, но таких послушных автомобилей, резво набиравших скорость, у него не было. Однако спорить Канда не стал. Молча вернул связку и сел на переднее сиденье, прикрыв глаза.        — Сколько нам ещё ехать? — глуховато спросил он, из-под ресниц наблюдая за тем, как Эрин садилась рядом и заводила мотор.        — Около четырёх часов, — отозвалась она. Помолчала и добавила: — Я позвонила Исайе и предупредила, что меня не будет и завтра. На случай… если тебе понадобится больше времени.       Канда ничего не ответил, сжав губы и отвернувшись. Он и сам не знал, сколько времени ему нужно, и что вообще он собирался сделать, придя к Тики. Попросить прощения? Рассказать, как тяжело ему жить, когда рядом нет друга? Канда терялся в мыслях, и чем больше пытался выцепить из этой мешанины хоть что-то, тем больше понимал, что ему страшно.       Он желал встретиться с Тики, желал увидеть его. А что, если Тики этой встречи не хотел? Что, если он винил его в своей смерти точно так же, как делал это Канда? Как в таком случае жить дальше, зная, что…       Он потёр ладонями лицо. Чувство полнейшей растерянности затапливало с головой, и он скользнул бездумным взглядом по окрестностям, среди которых пролегала дорога. Здесь она была гораздо хуже, чем в их провинции, и Эрин пришлось снизить скорость. Поэтому Канда мог хорошо разглядеть плантации лотосов, раскинувшиеся по обе стороны. Выращиваемые в промышленных масштабах, всевозможных расцветок, они пестрели на заболоченной местности и вызывали в Канде новую волну воспоминаний — на этот раз о родителях.       Он потёр переносицу, пытаясь переключиться, однако тщетно. Яркие образы его девятого дня рождения вспыхивали перед глазами один за другим. Тогда родители привезли их с братом в арендованный домик на лотосовом озере. Юун очень любила этот цветок и знала, как с ним обращаться. Его семена она добавляла в пищу, а цветки — в удивительный по нежности вкуса чай, который Канда помнил до сих пор, но после смерти матери так никогда и не пил. Конечно, Юун научила его, что нужно делать, и он знал, что цветки лотоса лучше всего собирать перед восходом солнца: мама говорила, что в это время они наиболее ароматны. Но смысла делать этого для себя он просто не видел. А для других…       А нужно ли? И даже если…       Канда покосился на Эрин. Внезапное острое желание угостить её чаем с лотосом ожгло его, и он впился ногтями в ладонь. Почему, дьявол, его стремления что-то сделать всегда не вовремя и не к месту? Почему он не вспомнил об этом раньше? Почему только сейчас, когда времени в обрез, а Эрин выглядела уставшей и отстранённой?       Канда выдохнул и потёр ладонями лицо, пытаясь восстановить ровный ход мыслей. От близящейся встречи с Тики его почти лихорадило, и он то крутил карандаш в руках, так ничего и не нарисовав с момента выезда из гостиницы, то пытался уснуть, но просыпался, тревожимый прошлым слишком сильно. Лишь спустя почти два часа ему удалось задремать, беспокойно и чутко, поэтому, когда Эрин осторожно коснулась его плеча, он распахнул веки так быстро, словно не спал вовсе.        — Что случилось? — хрипло спросил он.       Вместо ответа Эрин протянула руку и указала куда-то за его плечо. На лице её отчётливо читалась тревога, а глаза смотрели так испытующе, что Канде казалось, будто она хотела прочесть его душу.        — Мы приехали, Юу, — проговорила она негромко. Отстегнув ремень, вдруг потянулась и коснулась его руки. — Я не хочу тебе мешать, но, если ты…       Канда с минуту молчал, глядя на её тонкую ладонь на его — большой и грубой. Контраст казался слишком ярким, и ему хотелось согреть эти прохладные чуть подрагивающие пальцы. Осторожно сжать, приложить к губам, отогревая тёплым дыханием…        — Пойдём, — отозвался он наконец глуховато. — Познакомлю тебя с Тики.       Эрин молча кивнула и вместе с ним вышла из машины. Канда же, оказавшись на улице, остановился и долго смотрел на металлические резные ворота, над которыми на полукруглой арке были выбиты слова.       «Здесь покоятся те, кто защищал наш мир. Не нарушайте их сон».       Кривая усмешка исказила его лицо, и он сжал руку в кулак. Если бы не глупая, нелепая случайность, вместо Тики здесь был бы он. И так должно было быть, так правильно! А теперь он был вынужден смотреть на эти врата, на ряды аккуратных надгробий, видневшихся за ними и простиравшихся далеко вперёд. И понимал как никогда ясно: то, что он выжил — слишком жестокая шутка ненавистной судьбы.       Под кладбище было отведено огромное поле, и, только пройдя через ворота и медленно шагая по главной вымощенной дорожке, Канда понимал, насколько. Куда бы он ни бросал взгляд, всюду виднелись надгробия. Деревьев почти не было, и оттого это место казалось пустынным и отталкивающим. Точно город, но давно покинутый и заброшенный, а оттого прекрасно подходящий для тех, кого больше нет. И чем дальше Канда проходил, тем больше ему казалось, что за каждой холодной плитой стоял человек и смотрел на него так осуждающе, что хотелось выть.       «Ты — выжил. А мы нет».       Резко и глубоко вдохнув, Канда ускорил шаг. Ряды мелькали мимо, и он, наконец, нашёл искомый двадцать восьмой. Эрин молча шла за ним, но он почти не ощущал её присутствия, практически забыв, что не один. Наверное, так даже было лучше. Канда про себя считал места, стараясь не вчитываться в то, что было выбито на надгробиях. Это было маловероятно, но он не хотел вдруг встретить кого-то ещё, кто мог быть ему знаком.       Пусть остаются забытыми, даже если сейчас видят его. Так лучше.       Когда он миновал девятое место и увидел то, что искал, застыл, как вкопанный. Холодный мраморный камень возвышался над зелёной травой и желтоватыми мелкими цветками, полотном укрывающими землю в этом городе мёртвых. Казалось, что это всего лишь кусок камня, совершенно ничего не значащий, и Канде отчаянно хотелось в это поверить. Но выбитая на нём надпись, покрытая тускловатой бронзой, будто била его под дых — резко, не жалея.       Имя — Тики Микк, и две даты через ровную черту. Рождение и смерть, в которой никто не было виноват, кроме него.       Канда сглотнул, чувствуя, как обжигало ему горло диким криком. Это неправильно! Так не должно было случиться! Не должно! Тики заслуживал жить как никто другой, и Канда не знал человека более жизнелюбивого. Тики был насмешлив, остёр на язык и падок на красивых женщин, но при этом он умел быть тем, кто всегда поддерживал в трудную минуту и знал, как прикрыть спину. Именно с этим человеком рядом Канда вновь обрёл хрупкую, точно тот самый цветок лотоса, веру, что у него ещё может получиться жить и обрести семью.       А потом Тики не стало. Канда помнил, как тяжело было нести его, и как проклинал он себя за собственную слабость и глупость. Чёрт, если бы только он успел понять, что произошло! Если бы только был сильнее, смог бы защитить Тики и спасти его! Если бы только…       Пошатываясь, он приблизился к могиле и тяжело осел — почти рухнул — на сухую землю. Глаза горели, и сам Канда был будто объят огнём. И за этими эмоциями он совершенно позабыл, зачем приехал. Молча смотрел на две даты, не понимая, как могла его жизнь так резко оборваться. Тики был старше Канды на пять лет, и сейчас, будь он жив, наверняка бы сумел устроиться куда лучше, чем его непутёвый напарник. Тики никогда не показывал страха и всегда знал, как подавить его в Канде.       Так, словно они знали друг друга целую вечность.        — Почему? — хриплый шёпот сорвался с пересохших губ, и Канда не узнал собственный голос. — Почему ты меня спас, придурок? Почему умер вместо меня?!       Хотелось кричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. Канда смотрел и смотрел на надгробие до рези в глазах, так глупо и отчаянно надеясь, что морок развеется, и его друг снова покажется, живой и невредимый. Как никогда остро с момента его смерти Канда вдруг ощутил — Тики ему нужен. Нужен его проницательный взгляд, плутоватая ухмылка и острый, на грани с сарказмом ответ на любой вопрос, который только мог быть задан.       Тики был его последней надеждой, и Канда хотел, чтобы она снова зажглась. А ещё он хотел искупить вину. Потому что никто, кроме него самого, не виноват. Никто.        — Вставай, — потребовал он хрипло, сгребая пальцами цветы. — Слышишь, идиот? Вставай! Я пришёл, я займу твоё место. Я должен быть здесь, ты слышишь меня? Вставай!       Слова, до того будто сдерживаемые плотиной, вдруг прорвались, и Канда срывался на крик и снова затихал, но звал и звал Тики, не чувствуя, как сотрясала его тело крупная лихорадная дрожь. Он видел перед собой живого друга и цеплялся за то, что ему нужно лишь сильнее его позвать. Ещё немного, ещё чуть-чуть…        — Тики, дьявол тебя побери! Услышь меня…        — Юу, хватит.       Голос Эрин будто ударил его, и Канда пошатнулся, но не обернулся. Она стояла за его спиной и спустя секунду коснулась его плеча, но он резко дёрнулся, сбрасывая её ладонь. Подался ближе к надгробию, почти ослеплённый навязчивой мыслью.       Тики нужно помочь. Он просто не может выбраться…       Земля была сухой и жёсткой, и когда Канда впервые впился в неё пальцами, почти не поддалась. Сдирая кожу, Канда пробовал снова и снова, с больным остервенением пытаясь освободить друга от плена земли. Тики не должен быть здесь, не должен! Это его место!..        — Юу. Хватит.       Канда не заметил, как Эрин оказалась рядом с ним на коленях и перехватила его руки. Покрытые ссадинами и пылью, они дрожали, и даже когда он попытался вывернуться, они не послушались. Канда вскинулся, обжигая Эрин взглядом. Она не должна вмешиваться, она не понимает!..        — Это не спасёт его, Юу, — Эрин смотрела ему прямо в глаза и говорила тихо и спокойно. А Канде казалось, будто она била его кнутом — жёстко и по самым больным местам. От каждой фразы он дёргался, пытаясь не слушать. Но слышал. — Тики мёртв. Ты не в силах его спасти.       На какое-то мгновение Канде показалось, что у него вырвали сердце — такой болью отозвались в нём слова Эрин. Он судорожно несколько раз вдохнул, будто захлёбываясь, и бессильно опустил руки, с отчаянием глядя на неё. Неужели она не понимала?..        — Это я виноват в его смерти, — голос дрогнул, и только сейчас Канда ощутил, как по его щеке медленно сползла слеза. — Я виноват, слышишь? Я должен был умереть там вместо него, я!..        — Нет.       Тихий ответ — и спустя мгновение крепкое объятие, заставившее Канду застыть. В растерянности и изумлении он не смел пошевелиться, каждой клеточкой тела ощущая близость Эрин, её дыхание и запах. Она обняла его, положив подбородок на плечо, и заговорила, наверное, ясно осознавая, что он её не перебьёт:        — Это не твоя вина, Юу. В его смерти никто не виноват, так сложилось. И нести этот крест ты не должен. Тики рад, что ты выжил. Его жертва не была напрасной.       Она выдохнула, а потом, чуть отодвинувшись, прошептала ему на ухо:        — Он тебя не винит. Отпусти его, Юу.       Канда не знал, что сказать. Казалось только, что сердце, окаменевшее и мёртвое, слабо ударилось о стенки холодного гроба — сильнее и сильнее. А потом вдруг заколотилось, как бешеное, сбросив каменное крошево и точно пытаясь проломить грудную клетку. Канда судорожно вдохнул, снова и снова, и вцепился в Эрин, будто она была единственным, что вообще могло спасти его из ада собственных эмоций.        — Так нечестно… — прошептал он лихорадочно, прижимая Эрин к себе и совсем не думая о том, как это выглядело. — Так нечестно, Эрин… я должен был…        — Ты не должен, Юу, — она не отстранялась, гладя его по растрёпанным ветром волосам и спине. — Ты не должен. Всё хорошо. Ты жив. Ты здесь, со мной. Всё хорошо.       Она говорила с ним ласково и успокаивающе, как с маленьким ребёнком — и это действовало. Понемногу дыхание Канды выровнялось, хотя пустота и холод прошлого ещё не отпустили до конца. Ему казалось, что он сделал всё, что должен был. Всё, что мог сделать, всё, что в принципе могло быть в его силах.        — Тики был засранцем, — хрипло и неразборчиво вдруг проговорил он. Прочистив горло, продолжил, по-прежнему не отпуская Эрин: — Он так бесил меня, что я думал, что убью его сам. Но он понимал меня. И всегда был рядом, когда нужно. Тики хранил меня, Эрин.       Он говорил и говорил — всё быстрее и быстрее, захлёбываясь в словах и торопясь рассказать ей всё, что теснилось в груди. О том, как Тики тащил его на себе до госпиталя, когда его сильно ранило в грудь — шрам там с тех пор. О том, как вместе они уничтожили отряд лларов, который не давал покоя их войскам долгое время — это было тяжело, но тогда Канда понял, что лучшего напарника ему просто не найти. О том, как Тики рассказывал ему о своей большой семье из трёх братьев и двух сестёр… и как обещал, что когда закончится война, они примут его к себе, как родного. Просто потому, что для Тики он стал близким.       Как и Тики для него.        — Я должен был поймать ту пулю… — Канда крепче сжал Эрин в объятиях и зажмурился. — Но Тики оттолкнул меня. Я не знаю, как он успел. И не знаю, зачем он это сделал. Он… он умер у меня на руках, Эрин.       Канда выдохнул и чуть расслабил хватку, понимая, что стиснул Эрин слишком сильно, хоть она и не подала виду.        — Тогда я понял, что если со мной рядом умрёт ещё один человек — я сойду с ума. Я приношу только несчастье.       Слова кончились так же внезапно, как и нашлись, и Канда замолчал, боясь посмотреть Эрин в лицо. За собственную слабость и такой непозволительный выплеск эмоций ему стало стыдно. Канда считал, что не должен был так вести себя. Он ведь всего лишь хотел повидаться с Тики!..       Эрин отстранилась сама. Осторожно она обхватила ладонями его лицо и утёрла ещё несколько слезинок с его щёк, которые он даже не заметил. Улыбнулась — ломко и нежно, так, что у Канды защемило сердце. Она жалела его?.. Или…        — Это неправда. Ты пережил много боли, но выжил, выстоял. Это чего-то да стоит. И рядом с тобой тепло и спокойно. Ты человек, на которого можно положиться, Юу. И я думаю, Тики ценил в тебе это. И он не жалел о том, что сделал.       Эрин помолчала, и добавила тихо и серьёзно, глядя Канде прямо в глаза:        — Будь я на его месте, я сделала бы то же самое. Потому что ты заслуживаешь жизни — спокойной и счастливой. Поэтому, я тебя прошу, не обесценивай его веру в тебя…       Она хотела добавить что-то ещё, но осеклась и замолчала. Канда подождал, наблюдая за ней, но Эрин, будто смущённая, отвела взгляд, и он понял, что она не намерена продолжать. Глубоко вдохнув, он прижал её ладонь к щеке, замирая от такого неуместного и неправильного сейчас чувства тепла и нежности.        — Я постараюсь. Обещаю.       Она не просила его, но Канда давал обещание. Только теперь, сидя рядом с могилой друга, он осознал в полной мере, что шанса увидеться с Тики у него не будет больше никогда, равно как и исправить то, что случилось. Принять его смерть было тяжело, гораздо тяжелее, чем собственную гибель, но он понимал — это единственное, что было теперь в его силах.       Принять и помнить о человеке, который был его надеждой.       О человеке, который даже после смерти сумел показать ему, что в его жизни есть и новая звезда.       Поднявшись, он осторожно потянул Эрин, помогая встать и ей. Она не торопилась отнимать руку, и он, крепко сжав её, снова повернулся к надгробию. Смотреть на него по-прежнему было тяжело. Но теперь казалось, что призрак, стоявший за ним, улыбался так же насмешливо, как и при жизни. Канда знал — Тики одобрял его решение. И не хотел его подводить.        — Прости за это, — негромко проговорил он. — В следующий раз я вернусь и расскажу тебе о своей жизни. Я проживу её за нас двоих.       Они вернулись к машине в молчании. Эрин оставив его, отошла, отвечая на телефонный звонок, а Канда закурил, опершись спиной о машину. Солнце ещё не подобралось к зениту, но уже набрало свой жар и точно придавливало к земле. Он провёл ладонью по лицу, вспоминая о лотосовых озёрах. Было бы неплохо искупаться, а заодно подарить Эрин цветок. Он усмехнулся неровно: насколько неловко это будет выглядеть с его стороны?       Настолько, насколько это вообще возможно. Женщинам нужно дарить цветы, но как не выглядеть при этом полным идиотом, Канда не знал. Да и вряд ли Эрин оценила бы его мокрого, грязного с единственным лотосом в руках. Так себе романтика.       Он затушил недокуренную сигарету как раз в тот момент, когда Эрин вернулась. Она внимательно посмотрела на него, будто ища призраков, что таились за его спиной. Он повёл плечами, чувствуя себя немного глупо.        — Всё в порядке? — спросила она, наверняка замечая, как он сглотнул и напрягся.       Канда задержал дыхание и, медленно выдохнув, кивнул. Встряхнулся, избавляясь от неприятной скованности.        — Да. Можем ехать.       Эрин не стала больше ничего уточнять и села за руль, ожидая его. Канда, помедлив, тоже устроился на своём сиденье, мысленно благодаря Эрин за молчаливое понимание. Не то чтобы он действительно был в полном порядке. Потрясшая его до глубины души тоска и отчаянная откровенность, что вылилась на неё, до сих пор лихорадили, и он чувствовал себя растерянно-взбудораженным. Да и обещание, что он дал сначала Эрин, а потом и Тики, не давали покоя. Но сейчас Канда знал, что им нужно вернуться, как бы он себя ни чувствовал.       Так правильно.       Тишина между ними висела почти с самого отъезда, но не тяготила Канду. Эрин, сосредоточенная на дороге, думала о чём-то своём, а Канда разглядывал окрестности. В машине с работающим кондиционером ехать было комфортно, и под палящие лучи солнца, что грело едва ли не в пару раз сильнее, чем в их провинции, выбираться совсем не хотелось. И всё-таки, когда рядом с дорогой снова потянулись лотосовые озёра, он ощутил почти нестерпимое желание выйти. Хотя бы на пять минут побыть рядом с частью того прошлого, которым он так дорожил.        — Можешь остановить машину? — он повернулся к Эрин, глядя на неё прямо. Стоило быть максимально честным.        — Что такое? Тебе плохо? — забеспокоилась Эрин, тут же нажав на тормоз.       Машина плавно остановилась, и она порывисто повернулась, отстёгивая ремень безопасности.        — Что случилось?       Канда покачал головой.        — Ничего. Я просто хочу выйти на пять минут. Подожди меня, ладно?       Она кивнула, и Канда вышел, всего спустя пару секунд услышав, как хлопнула и вторая дверца, но поворачиваться не стал. Эрин тревожилась о нём, не желая оставлять одного, и мешать в этом он ей не хотел. Не было сил возводить новые баррикады и отгораживаться от человека, который уже столько раз спасал его и снова и снова протягивал руку помощи, вытаскивая из стоячих, отравленных пеплом прошлого и кровью вод.       Перед ними было небольшое озеро, которое тянулось вдоль дороги, а уже дальше за оградой начинались сами плантации.       Он прошёл вперёд, разглядывая тут и там разбросанные цветы. Белые, желтоватые, розовые – всех оттенков и размеров они пестрели вокруг. Их сладкий медовый запах с едва уловимой терпкостью и коричными нотами буквально пропитывал воздух, и Канда закрыл глаза, глубоко дыша. Так пахли мамины духи, так часто пах тот самый чай, который она учила его заваривать. Канда медленно вдыхал, пытаясь вспомнить, как звучал её голос, но помнил только мягкость рук и запах. Запах, который навсегда связан с той женщиной, которую он любил в своей жизни больше всех.       Кроме…        — Здесь красиво.       Эрин подошла неслышно, и он вздрогнул, резко открыв глаза. Снова медленно вдохнул и выдохнул, успокаиваясь, и кивнул.        — Да. Моя мама любила лотосы. А у папы даже была татуировка, — он коснулся левого плеча, — вот здесь. Когда он набил её, мама была в восторге.       Канда замолчал и осторожно, почти со страхом ступил вперёд — с невысокой насыпи, по которой вилась дорога, пришлось спуститься почти к самой кромке стоячих вод. Чуть поодаль на тёмно-зелёных сочных кувшинках покоился белый лотос, и Канда подался вперёд, почти чувствуя, как касается бархатистых лепестков. Это был бы, наверное, идеальный подарок для Эрин из всех, что он мог предложить. Осталось только достать…        — Эй, ты упадёшь!       Рука Эрин крепко перехватила его за плечо и потянула назад. Канда послушно поддался, рвано выдохнув и будто очнувшись от морока. Посмотрел на свои пустые ладони, чувствуя себя крайне глупо и паршиво.        — Мама учила меня собирать их, — тихо проговорил он. — Я хотел подарить его тебе.       Эрин, наверное, хотела что-то сказать, но Канда не позволил его. Подняв голову, он поймал её светлый взгляд, понимая, что если не скажет правду сейчас — не сможет сделать этого никогда. Он и так сегодня был откровенен до края бездны, и осталось сделать всего один шаг, чтобы рухнуть туда окончательно.        — Ты мне нравишься, Эрин.       Вот так. Просто и без изысков рассказать о том, что было так важно. Сердце забилось как бешеное, а горло свело спазмом в ожидании… чего? Канда и сам не знал, чего он хотел, рассказывая ей об этом. Он не надеялся на взаимность, прекрасно понимая, сколь много у него недостатков. Но… разве Эрин не заслуживала знать правду? И разве он не имел права быть с ней настолько честным?       Она, казалось, застыла, и на какой-то миг Канде даже показалось, что серебро её взгляда снова превратилось в колючий лёд. Он сжал губы, давя в себе взметнувшуюся горечь и разочарование. Ну конечно. Иначе просто и быть не могло. Даже если не считать Артура, у Эрин наверняка было немало кандидатов на её сердце, гораздо более достойных и лучших, чем он. И его признание наверняка просто поставило её в неловкое положение.       Ничего нового, Канда Юу. Всё как всегда.       Он осторожно снял её руку со своего плеча, но задержать в своей не посмел. Опустил взгляд, неловко усмехнувшись.        — Извини. Я не хотел ставить тебя в нело…        — Подожди. Ничего не говори.       Он недоумевающе выпрямился и замер, поражённый переменой в Эрин. Если мгновение назад она казалась холодной и отстранённой, то сейчас выглядела иначе. В глазах снова зажглась жизнь, а на бледных щеках проступил румянец. Канда был уверен, что ошибался, но всё было похоже на то, что Эрин волновалась. Она закусила губу и, кивнув сама себе, посмотрела ему в глаза.        — Я очень ценю твою искренность и твои чувства. Это важно для меня, поверь, и я не чувствую неловкости. Просто…       Она прикрыла веки, а потом резко распахнула их и закончила твёрдо и серьёзно:        — Дай мне немного времени, хорошо? Я дам тебе свой ответ. Обещаю.       Канда верил ей. Верил как никогда, видя, что его слова не оставили её равнодушной. Он не смел давить, не смел требовать, понимая, как это было бы эгоистично. И готов был дать ей столько времени, сколько нужно.       Пусть даже на это ушла бы целая жизнь.        — Хорошо, — он неловко улыбнулся ей и потёр шею. — Я буду ждать. Столько, сколько нужно. Только…       Он помялся, а потом, чувствуя себя будто незваным гостем, произнёс:        — У меня к тебе просьба.       Эрин склонила голову набок, и ему показалось, будто она улыбнулась.        — Какая?       Канда сжал ладонь в кулак. Она могла отказать. Но для него это было очень лично — и очень важно. Хотелось, чтобы именно она так делала.        — Можешь звать меня по имени?       Канда никогда бы не признался ей напрямую, но ему чертовски нравилось, когда она звала его по имени. Ни у кого другого, кроме Эрин, не получалось вкладывать в две буквы его имени ласкающие, тёплые нотки. И, слыша, как Эрин завала его, он готов был идти за ней хоть на край света, хоть на смерть, хоть в бездну. Куда угодно.       Эрин вскинула бровь, будто ожидая чего-то другого, но кивнула.        — Хорошо. Я буду звать тебя по имени.       Они снова вернулись к машине, почти весь остаток пути проехав в молчании. Канде снова удалось отобрать у Эрин ключи, чтобы она хоть немного отдохнула. Его, конечно, тоже клонило в сон, но энергетик, купленный на одной из заправок, неплохо помог, и остаток дороги он провёл весьма бодро. Эрин уснула, и он не стал будить её, даже когда они въехали в город в свете последних лучей заходящего солнца.       Остановившись на одном из светофоров, Канда покосился на Эрин. Она спала беспокойно, постоянно хмурясь и несколько раз неразборчиво кого-то позвав. Он порывался разбудить её, давя в себе желание вытащить её из машины и долго-долго обнимать, чтобы все кошмары исчезли. Но видения отступали, и она снова успокаивалась, а Канда решал, что ещё немного сна ей не помешает. Эта женщина работала слишком много, чтобы просто так лишаться возможности отдохнуть.       Заехав на подземную парковку, он заглушил мотор и отстегнул ремень, стараясь не сильно шуметь. Вздохнул, понимая, что Эрин вряд ли получится вытащить из машины, не разбудив. Но и оставлять её здесь было бы неразумно. Дорога вымотала её, и он обязан был позаботиться о ней.       Хотя бы так отплатить за то, что она не оставила его одного. Без неё Канда вряд ли бы справился с прошлым так просто.       Он собрался выйти, но замер, услышав, как Эрин зашевелилась. Повернулся — как раз вовремя, чтобы заметить, как она потирала глаза и зевала. Канда сдержал глупую улыбку, поджав губы: Эрин выглядела такой милой! Чуть растрёпанная, сонная, она казалась невероятно хрупкой. И всё, буквально всё в Канде рвалось к ней в желании защитить и сберечь. Даже от неё самой.        — Мог бы и разбудить, — пробормотала она, попытавшись потянуться, но оставив это гиблое дело. Потёрла лицо и снова зевнула. — Ехать так долго…       Канда покачал головой.        — Ты выглядела уставшей. Я не мог прервать твой сон.       Эрин покосилась на него, всё ещё не отнимая ладоней от лица.        — Из нас двоих убитым выглядишь именно ты. Твои круги под глазами…        — Да-да, я знаю, — отмахнулся Канда. — Чернее, чем твоя жизнь. Но мы уже дома. Выбирайся.       Он первым вышел на парковку, прихватив свой рюкзак. Закинув его на плечо, обернулся, дожидаясь Эрин, но она, замешкавшись, снова нырнула в салон машины за зазвонившим телефоном. Глянув на экран, шумно выдохнула.        — Это надолго, — она махнула рукой в сторону лифта. — Иди без меня.       Канда кивнул и направился к лифту, пару раз оглянувшись. Он не знал, кто ей звонил, и подспудное беспокойство точило изнутри, однако вмешиваться он не стал. В конце концов, у него на это не было абсолютно никаких прав. А то, что он вывалил ей на голову такое внезапное признание, ни о чём не говорило.       Поднявшись на этаж, Канда шагнул на площадку, роясь в кармане в поисках ключей от квартиры — и замер, настороженный и напряжённый. У двери Эрин стоял какой-то мужчина. Высокий, худощавый, в чёрной майке, джинсах, с коротко стрижеными чёрными волосами. Канда не видел его лица и не знал, кто он, но буквально первое, что ощутил от этого человека — опасность. А уж в чём в чём, а в этом он разбирался куда лучше, чем обычные люди.       Незнакомец взялся за ручку двери, и Канда стремительно подался вперёд, хватая его за плечо и разворачивая к себе. Парень, однако, почти мгновенно вывернулся и отстранился, вытянувшись в напряжённую струну. Он был похож на хищника с заострёнными чертами худощавого лица, цепким взглядом чёрных глаз и жёсткой складкой у рта. На правой щеке красовалась татуировка в виде двух скрещенных мечей, и Канда нахмурился.       Он точно раньше его не видел?..        — Кто ты такой? — резко спросил Канда, не спуская с незнакомца глаз. — Что ты делал у квартиры Эрин?       Тот, однако, не ответил, ещё с пару мгновений глядя на него, а потом быстро подался назад, к лестнице, и исчез так быстро, будто за ним гналась стая демонов. Канда бросился за ним, но понял, что играть в догонялки бесполезно: бессонная ночь и усталость хорошо дали о себе знать тяжёлыми мышцами и болью в спине. Выругавшись, он круто развернулся, намереваясь встретить Эрин, но тут же согнулся пополам в приступе раздирающего изнутри кашля. Уронив рюкзак, он рухнул на колени, одной рукой прикрывая рот, а другой бессмысленно царапая себе по груди. Хотелось пробиться туда, вырвать к чёрту эти лёгкие, лишь бы боль перестала быть такой… всеобъемлющей. Казалось, кроме неё не осталось больше ничего.       Этот приступ оказался сильнее, чем все предыдущие, и когда он почти сошёл на нет, Канда всё ещё тяжело дышал. Отняв дрожавшую руку от рта, он снова обнаружил кровь. Проклятье, да чтоб вас всех! Почему именно так? Почему именно сейчас смерть вдруг вспомнила о нём, решив помучить? Это его расплата за всё, что он совершил?...        — Дьявол… — хрипло выдохнул Канда.       Умирать — вот так — почему-то не хотелось.       Он собрался подняться, и звук подъехавшего лифта заставил его вздрогнуть. Дверцы разъехались, выпуская Эрин, и Канда, понимая, что у неё неизбежно появятся вопросы, быстро вытер ладонь о джинсы. На тёмной ткани она не заметит, а так будет меньше поводов для беспокойства.        — Юу? — Эрин, заметив его, порывисто подбежала, опустившись на колени рядом. — Что случилось? Ты в порядке?       Она быстро коснулась ладонью его лица, и на миг Канда ощутил невероятное блаженство — прохлада на горячей коже казалась восхитительной. Хотелось, чтобы он продолжался вечность, но Канда нашёл в себе силы и кивнул, убирая её руку.        — Я в порядке.        — Хватит мне врать, — устало выдохнула Эрин. Скинув рюкзак, она перехватила его за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. — Что с тобой? Я же вижу, что что-то не так. Тебе плохо? Где болит?       Канда вдохнул — да так и замер, чувствуя себя по-идиотски счастливым. Наверное, ради такого стоило столкнуться с болезнью, чтобы в полной мере ощутить, как женщина, которая была ему небезралична, так искренне о нём беспокоилась.       Облизав губы, он постарался улыбнуться. Канда ценил тревогу Эрин и был тронут, но быть настолько слабым в её глазах он точно не хотел.        — Я в порядке, правда. Просто немного закружилась голова. Я ничего не ел, только выпил два энергетика.       Эрин ещё с минуту пристально смотрела на него, и Канда каждую секунду ожидал, что она скажет «не верю» и начнёт буквально вытрясать из него правду. Однако Эрин, судя по всему, поверила. Отстранившись, она поднялась, закинула рюкзак на плечо и протянула ему руку.        — Ты точно ненормальный. Пошли, буду тебя кормить.       Канда, усмехнувшись, принял её ладонь, не удержавшись и осторожно её пожав. Эрин не стала отстраняться, и Канда покачал головой.       Да, он обманывал её. Но пока между ними всё вот так — тепло и уютно — всё правильно.       С остальным он разберётся сам — и с болезнью, и с человеком, который приходил к Эрин.       Так просто Канда этого не оставит.