Утонувшее солнце

      Просыпаться, ощущая чьё-то тепло, было удивительно и до дрожи непривычно. Открыв глаза ранним утром, Эрин несколько минут просто лежала без движения. Канда обнимал её, прижимая к своей груди, и спокойно спал. Его дыхание чуть заметно щекотало ей шею, и Эрин подумала, что он, должно быть, выглядел милым в этот момент. Тревожить чужой сон, наверняка чуткий, не хотелось, и всё же Эрин не удержалась.       Слишком уж сильным был интерес, трепет и смущение. Она же впервые просыпалась с Кандой в одной постели. Бездна, это…       ...было невероятно.       Выдохнув, Эрин осторожно повернулась, чуть приподняв руку Канды, и замерла, разглядывая его лицо. Черты во сне разгладились, и он выглядел куда спокойнее и моложе. Как будто не было тех страшных лет, что пришлось пережить на войне. Как будто не было потерь. И если раньше сон приносил только страдания, изводя призраками прошлого, то сейчас он дарил покой, Эрин это чувствовала. Канда ничего не забыл — такое забыть невозможно. Но, переживая заново в терапии, он многое отпустил, чтобы освободить место в своей жизни для чего-то нового и светлого.       Для неё, например.       Эрин медленно вдохнула и выдохнула, стараясь успокоить забившееся быстрее сердце. Поверить в это было трудно, но прошедшей ночью… это была не просто близость. Каждым прикосновением, каждым поцелуем они будто говорили друг другу о своих чувствах, признавались в любви и желали быть ещё ближе. И Эрин ни за что бы не променяла эту ночь ни на что. И Канду — ни на кого. Только рядом с ним она наконец ощутила покой и то чувство, которое прятала от себя долгие годы, считая, что ей это уже не нужно.       Желание быть нужной и любимой. Это оказалось важнее, чем Эрин представляла.       Канда чуть повернул голову, и прядь волос соскользнула ему на глаза. Эрин улыбнулась и, стараясь не разбудить, осторожно убрала её, заправив за ухо. Но, стоило ей убрать руку, как Канда, всё ещё не открывая глаз, перехватил её ладонь и прижал к своей щеке. Эрин вздрогнула от неожиданности и выдохнула.        — Я тебя разбудила? — тихо спросила она. — Извини.        — Я проснулся пятнадцать минут назад, — сонно отозвался Канда и всё-таки открыл глаза. С минуту смотрел на Эрин, и она готова была поклясться: если бы стояла — ноги бы не выдержали. — Слышал, как ты возилась.       Эрин облизнула губы, вдруг ощутив себя юной девчонкой и смутившись.        — Тогда почему не дал знать?       Канда, прежде чем ответить, мягко сжал ладонь Эрин, которую до сих пор держал.        — Мне нравилось чувствовать, как ты на меня смотришь, — признался он медленно, словно бы опасаясь, что его осудят за подобную откровенность. — Как на нечто, что тебе очень дорого.       Эрин знала, что Канда не умел ловко обращаться со словами. Знал это и он, поэтому неловко замолчал и отвёл глаза. Он делал так каждый раз, когда не понимал, что сказать или как выразить свои эмоции. К счастью, Эрин уже успела его немного изучить, и имела на это ответ.       Осторожно убрав руку от его лица, Эрин села, чтобы через пару мгновений, толкнув растерянного Канду в плечо, оказаться сверху. Она старалась не думать о том, как это выглядит и какие чувства — тёмные, горячие — пробуждает в ней самой эта поза. Ей хотелось сказать ему важную вещь, так, чтобы он навсегда её запомнил.        — Ты не нечто, Юу, — Эрин коснулась его щеки сама и легонько погладила, чувствуя, как он тянется за её прикосновением. — Ты — мой любимый мужчина. И я хочу, чтобы ты помнил об этом всегда. И чувствовал: в моих словах, в поступках, во взглядах…       Она наклонилась и, едва коснувшись его губ своими, прошептала, глядя в глаза:        — Во всём.       Выпрямиться ей не дал Канда. Крепко обхватив руками за талию, он прижал её к себе и сорвал первый горячий поцелуй, от которого закружилась голова. Эрин едва сумела отстраниться, чуть надавив на его плечи, но эти жалкие сантиметры не спасали от жара, идущего от Канды.        — Я запомнил, — проговорил он, и от сонной хрипотцы в его голосе не осталось и следа. — Помни и ты, Эрин — я люблю тебя.       Сердце Эрин замерло на миг, чтобы снова застучать быстрее от поцелуя, жаркого и требовательного, но и тут она сумела взять себя в руки, хоть и далось ей это с трудом. Выдохнув, она облизала губы и посмотрела на Канду укоряюще.        — Юу, у меня встреча через полтора часа. Я опоздаю.        — Тогда давай не будем тянуть время, — усмехнулся он в ответ.       На встречу она всё-таки успела вовремя, а вот завтраком пришлось пренебречь. Каким-то чудом Канда успел положить ей в сумку тосты, джем и два яблока, так что потеря оказалась не такой ощутимой. Пообщавшись с пациентом, недавно переехавшим в их город и прикреплённым к центру, Эрин откинулась в кресле, довольно поставив галочку в длинном списке дел. Несмотря на предстоящий объём работы, Эрин улыбалась и чувствовала себя окрылённой. В таком состоянии она готова была свернуть горы. Но вот думать о том, что именно было тому виной — близость физическая или взаимность чувств, переполнявших её — не хотелось. Эрин потянулась к сумке, намереваясь перекусить перед подготовкой отчёта, и замерла, когда раздался телефонный звонок.        — Приятного мне аппетита, — пробормотала она и сняла трубку аппарата для внутренней связи. — Слушаю.        — Госпожа Эльерин, господин Исайя просил вас зайти к нему, как вы освободитесь, — проговорила Мэри, и Эрин удивлённо вскинула бровь. — Он попросил меня позвать вас, а в вашем расписании окно, так что…        — Я поняла, Мэри, спасибо.       Повесив трубку, Эрин чуть нахмурилась. Исайя раньше никогда не передавал поручений через администратора, они прилетали от него на электронную почту, либо он сам заходил и звонил. Впрочем, после их памятного разговора вряд ли у него было желание заходить просто так. Эрин повела плечами. Может, она и накручивала себя, но ей казалось, что между ней и Исайей образовалась незримая пропасть. И пусть работать она не мешала, прежнего доверительного отношения уже не осталось. Это расстраивало, хоть Эрин и понимала причины.       Может, со временем станет проще?       Поднявшись к кабинету Исайи, она постучалась и, услышав разрешение войти, открыла дверь. Они не виделись около двух недель, общаясь исключительно по телефону, и в глаза Эрин сразу бросился усталый вид Исайи. Казалось, из него выпили все силы, и от прежнего пышущего здоровьем и энергией мужчины осталась только бледная тень.        — Привет, — Исайя слабо улыбнулся и кивнул ей на кресло напротив. — Присаживайся. Есть… разговор.       Эрин приблизилась, чувствуя, несмотря на открытое окно, терпкий сигаретный запах. Устроившись на краешке кресла, она снова окинула взглядом Исайю и остановилась на воротнике его рубашки.        — Ты что, ночуешь на работе? — с подозрением спросила она, понимая, что одежда на нём несвежая.       Исайя чуть кривовато улыбнулся и попытался прикрыть рубашку белым халатом, который носил, но вышло плохо. Вздохнув, он потянулся было к сигаретам, но передумал и тяжело откинулся на спинку.        — Жалкое зрелище, да? — не дождавшись от Эрин ответа, он потёр ладонями лицо. — Я готовил речь, хотел быть убедителен… но да. Я уже несколько ночей живу здесь. У нас впереди проверка из министерства. И я не вывожу.       Он поднял голову, и Эрин с тревогой увидела, как пуст его взгляд. Это так разительно отличалось от того, каким она привыкла видеть Исайю, что ей мгновенно стало не по себе.        — Если тебе нужна помощь, я сделаю всё, что необходимо, — мгновенно отозвалась она, подавшись вперёд. — И не только я, каждый из нас. Мы команда, Исайя, ты не обязан делать всё один.       Слова эти прозвучали иронично, вызвав улыбку на лице Исайи. Эрин понимала, почему: не так давно она и сама пыталась сделать всё сама, полагая, что только так добьётся результата. Но вместо этого загоняла себя глубже и глубже в пропасть, совсем не замечая. И теперь понимала, как важно вовремя остановиться и позволить помочь себе, даже если от этого всё внутри сжималось в протесте. Исайю Эрин считала другом и не хотела, чтобы он сломался.        — Я знаю, — кивнул он, сцепив пальцы в замок. — Но дело не в этом, Эрин. Я…       Он ненадолго замолчал, и Эрин напряглась, предчувствуя, что ей не понравится то, что он собирался сказать.        — Я врач, а не управленец, — наконец, снова заговорил Исайя. — И все эти бесконечные бумажные вопросы, все эти заседания, выбивания денег, решение кадровых вопросов… это хуже, чем война, клянусь тебе. Я безумно устал. И поэтому… я хотел предложить свою должность тебе.       Он посмотрел Эрин в глаза и виновато улыбнулся.        — Ты лучшая из всех, кого я знаю, Эрин. Если и можно доверить это место кому-то, то только тебе.       Эрин закусила губу и сдержала порыв яростно замотать головой. Нет-нет, нет-нет-нет! Она совсем не подходит для этой работы, это плохая идея. Да и Исайя был куда лучшим руководителем, чем пытался ей доказать. Она сжала в пальцах подол юбки, подбирая правильные слова. Отказывать Исайе снова не хотелось, но так было правильно.       Они уже потеряли Комуи, нельзя было дать уйти и Исайе.        — Я польщена тем, как высоко ты ценишь мои профессиональные качества, — проговорила она негромко, не отводя взгляда и давая понять, что абсолютно честна. — Но это плохая идея, Исайя. Я не смогу тащить на себе весь центр. Моё место на передовой.        — Моё тоже, понимаешь? — внезапно вскинулся он, и в его светлых глазах зажёгся яростный огонь. — Мне тяжело и тесно здесь без людей, без возможности помогать. Я хочу чувствовать, что меняю чью-то жизнь к лучшему, а вместо этого копаюсь в этих чёртовых бумажках, будь они прокляты!       Он в сердцах смахнул несколько листов со стола, и они рассыпались по полу. Тяжело выдохнув, Исайя запрокинул голову и застонал, закрыв глаза. Эрин буквально кожей ощущала, какой безысходной усталостью и опустошённостью веяло от этого человека. Поднявшись, она молча собрала бумаги и положила их на стол, а потом, поколебавшись, обошла его и сжала плечо Исайи ладонью.        — Я понимаю. И обещаю, что придумаю что-нибудь. Поговорю с Керо. Постараюсь выбить тебе помощника.        — У меня есть Мэри, — глуховато отозвался Исайя. — Она хорошая девушка и справляется со своей работой.        — Да, но у Комуи была Линали, — напомнила ему Эрин. — Сейчас она занята исключительно стационаром и восстановлением пациентов, но раньше она здорово помогала Комуи. Так что тебе нужен такой человек.       Исайя вдруг открыл глаза и посмотрел на неё снизу вверх. Эрин очень сильно захотелось отстраниться, но она понимала, что Исайе сейчас как никогда нужна её поддержка.        — Ты станешь моим помощником, если Керо одобрит?       Эрин ждала этого вопроса. И самым простым и логичным было бы сказать короткое «нет». Не давать Исайе даже шанса, надежды на сближение, пусть и чисто формальное, рабочее. Она видела в его глазах, с каким отчаянием он ждал её ответа и понимала, что он может воспринять его не так, как нужно. Вот только отказать она не смогла. Мысленно пообещав себе рассказать всю правду о себе и Канде, она кивнула.        — Если Керо одобрит мою кандидатуру, я стану твоим помощником. Но при одном условии. Часть пациентов всё равно останется под моим наблюдением.       Исайя улыбнулся и, мимолётно коснувшись ладони Эрин, наконец выпрямился. Это позволило ей осторожно убрать руку, не делая этот жест слишком заметным.        — Хорошо, давай попробуем. Но если не сработает, я уйду, — он усмехнулся и крутанул кресло, чтобы снова прямо на неё смотреть. — Знаешь, как здорово было видеть ветеранов, которым я помог, на параде? Это была чистая победа.       Она хотела согласиться, но он вдруг снова заговорил:        — Я видел тебя. И Канду. Вы оба выглядели потрясающе.       Исайя смотрел на Эрин спокойно, а она вдруг ощутила, как сердце ухнуло вниз. Она не собиралась делать из их отношений тайны, но формально тьютору дозволялись отношения с пациентом лишь после завершения терапии. Психологам подобное запрещалось вовсе, считалось, что такие чувства были лишь результатом их работы и не могли быть искренними. Поэтому слова Исайи прозвучали как предвестник если и не приговора, то очень серьёзных проблем и этического разбирательства. Такое нечасто, но случалось, и потом ещё долго работники центра не могли успокоиться, решая, было ли у них право решать, достойны ли жизни чужие чувства.       Им, привыкшим по крупицам выстраивать заново чужие жизни и учить не бояться собственных эмоций, было тяжело таким заниматься.       Вдохнув, Эрин открыла рот, чтобы сказать правду, но Исайя снова обезоруживающе улыбнулся. И эта улыбка была почти прежней, того Исайи, который осторожно приглашал её на свидание и смотрел так, что будь Эрин чуть менее равнодушной, упала бы к его ногам.        — Я знаю, что у вас отношения, Эрин, — он поднял руку, прерывая готовые сорваться возражения. — Неважно, откуда. Главное, что я рад за вас обоих, хоть мне и грустно, что ты выбрала его, а не меня.       Он на миг прикрыл глаза, а потом, шумно выдохнув, снова посмотрел на Эрин.        — Только очень вас прошу: постарайтесь не раскрывать вашу связь до того, как я подпишу документы Канды. Я не хочу вам проблем и никому не скажу. Просто будьте осторожнее.       В этот момент Эрин поняла, как глупы были её переживания о чувствах Исайи ещё несколько минут назад. Да, его рана всё ещё не зажила, но он принял то, что случилось, и искренне желал ей счастья. И эта искренность так глубоко задела Эрин, так сильно отозвалась в сердце, что она едва сдержала порыв наклониться и обнять Исайю. Вместо этого улыбнувшись, снова сжала на несколько секунд его плечо.        — Спасибо. Ты не представляешь, как много это значит. И теперь я ещё сильнее хочу тебе помочь.        — Если это благодарность, не нужно…        — Это не благодарность, — покачала головой Эрин. — Это желание помочь другу, который в беде.       Исайя замер на несколько секунд, а после хрипловато рассмеялся. Этот звук окончательно разломал остатки напряжения между ними, и из кабинета спустя несколько минут Эрин выходила, уверенная в восстановленных отношениях. Это не могло не радовать, и её даже ничуть не смутила топтавшаяся у двери Мэри с кружкой кофе. Завидев выходившую Эрин, она встрепенулась и растерянно посмотрела на дверь.        — К нему… можно? — тихо спросила она.        — Можно. Даже нужно, — кивнула Эрин и спустя секунду добавила: — И достань ему свежую рубашку. Он не попросит, но будет благодарен.       Мэри просияла и, кивнув, скрылась в кабинете, перед этим аккуратно постучав. Эрин проводила её взглядом, подумав о том, что уже видела такую Мэри. Кажется, девочка снова влюбилась. Что ж, её сложно было судить — Исайя красивый мужчина, к тому же ещё воспитанный, умный и добрый. И, как знать, вполне мог ответить хрупкой доверчивой Мэри взаимностью. По крайней мере, Эрин хотелось в это верить.       Она сама была счастлива и хотела, чтобы у окружающих тоже всё было хорошо.       Со звонком Керо затягивать не хотелось, но отчёт и ещё две встречи с пациентами захватили её внимание, поэтому выкроить пару свободных минут удалось лишь к вечеру. Ответив на сообщение Канды, что будет дома самое большее через полтора часа, она набрала номер и стала отсчитывать гудки. Обычно Керо брал трубку после шестого. Всегда. То ли издевался, то ли действительно всегда был так занят, когда она решала с ним поговорить.        — Хочешь уволиться? — раздался ехидный голос в трубке ровно после шестого гудка. — Я давно жду твоего заявления.        — И я рада тебя слышать, золотце, — в тон ему отозвалась Эрин и откинулась в кресле. — Думала, ты уже в Бездне, раз не звонишь и не объявляешься. Собиралась справить по тебе службу.        — Какая же ты стерва, — с чувством протянул Керо и уже серьёзнее спросил: — Зачем звонишь?       Эрин вздохнула и постаралась как можно более кратко изложить проблему. Уложиться удалось в пару минут.        — Ему действительно нужна помощь, Керо, — Эрин постучала пальцами по ручке кресла, крепче сжимая трубку. — Ты и сам понимаешь, что если мы его потеряем, вместе с ним рухнет многое из того, что мы построили.        — Незаменимых людей не бывает, Эрин, — голос Керо звучал задумчиво и серьёзно. Эрин готова была поклясться, что он сейчас бездумно чертил карандашные линии в своём блокноте. Обычно они складывались в красивые узоры, но Керо наотрез отрицал свою тягу к прекрасному и напоказ зачёркивал их. — И, хоть я понимаю, о чём ты говоришь, и не хочу терять хорошего сотрудника, быстро помочь ему я не смогу. Вам же не нужен человек с улицы, которого или придётся долго обучать, или вышвырнуть через пару недель. На поиск толкового специалиста нужно время.       Что-то подобное она и предполагала. С тех пор, как Керо стал их куратором, к каждому вопросу он подходил так тщательно, что Рувелье в своё время и не снилось. Эрин даже как-то подумала, что если бы Керо вместо него захотел взять центр под свой контроль и создавать в нём бездушных машин для убийства, ему даже не пришлось бы прилагать особых усилий. К счастью, её дотошный друг был на их стороне, и она была уверена, что просто так он её просьбу не оставит.       Только времени у них особо не было. Решать требовалось быстро.        — Тебе не нужно искать помощника Исайи, — помедлив, проговорила она. — Лучше найди толкового тьютора, которому я смогу передать часть своих пациентов. С остальным я справлюсь сама.       Керо с полминуты помолчал, и Эрин уже собиралась спросить, не уснул ли он там, но тут трубка отмерла:        — А я смотрю, на старости лет тебя стало легче развести на всякую хрень, — оскалился он. — Где твой стальной характер, ласочка? Ты же ни с кем не работаешь в связке.        — Иди в жопу, Керо, — с улыбкой обронила Эрин. — И не завидуй. Исайя, в отличие от тебя, не пытается каждой фразой задеть.        — Так понятное дело, он по тебе сохнет не первый год, — легко согласился Керо и вздохнул. — Ладно, Бездна с вами. Пусть будет так. Подготовлю распоряжение о твоём назначении заместителем. Так вам будет проще взаимодействовать. Но пока не найду тьютора, тебе придётся тянуть всё на себе.       Эрин хмыкнула и пожала плечами. Не то чтобы Канда будет в восторге от того, что у неё снова увеличился объём работы, но… разве ей к этому привыкать? Да и потом, это временно. Она уверена.        — Не бойся, не надломлюсь, — пообещала она и добавила: — Спасибо, Керо. Я рада, что ты с нами.        — Я вообще не представляю, как ты вывозила всё это время без меня, — почти пропел Керо. — Я же твой идеальный напарник.        — Самовлюблённый засранец, вот ты кто.       Обмен любезностями был завершён обещанием встретиться как-нибудь за ужином и, отключившись, Эрин начала собираться. По дороге ей предстояло продумать, как поделикатнее сообщить Канде, что какое-то время она снова будет очень много работать. Конечно, вряд ли он будет грозиться связать её, но о подобном стоило говорить помягче и поаккуратнее. В конце концов, это ко всему прочему значило, что они будут проводить вместе меньше времени, а вот этим жертвовать очень не хотелось. Но особого выбора не оставалось.       Была только надежда, что Керо справится быстрее, чем она снова начнёт уставать. В последнее время финансирование у центра было куда лучше и люди шли к ним работать охотнее. Так что идея не выглядела провальной, убеждала себя Эрин, садясь в машину и выруливая на дорогу. Да и потом, стоило чем-то занять себя, чтобы постоянно не возвращаться мыслями к тому, что было на Островах. К тому, что всё, через что она там прошла, могло и не сработать.       Нужно больше времени, она знала, и потому едкие, отравленные страхом мысли удавалось отгонять. И всё же время от времени они давали о себе знать. Эрин не боялась, что Канда посчитает её неполноценной или какой-то неправильной, даже если ничего не вышло. Дело было совершенно в другом.       Эрин хотела от этого мужчины ребёнка. Хотела так сильно, что от мысли этой скручивало низ живота одновременно трепетом и страхом. Но там же, внутри неё, эти мысли и чувства и оставались, Эрин не давала им выхода. Это было исключительно её желанием, Канда мог его не разделить. Потому она не дала ему отстраниться ночью, но ничего больше не добавила. Даже если… даже если получится, и Канда не захочет его, Эрин будет достаточно и этого.       Эгоистичная слабость и ложь, которую она себе позволяла. И очень надеялась, что она никогда не станет реальностью, оставшись лишь в тенях её страхов и сомнений. Сейчас было слишком хорошо, чтобы портить жизнь подобными опасениями.       Эрин хотела наслаждаться хрупким счастьем, пока оно у неё было. Не упустить ни мига. Война научила её этому — пожалуй, то немногое хорошее, что она смогла вынести из тех времён.       Кто бы мог подумать…       До дома она добралась без потерь и уже спустя полчаса ужинала вкуснейшей пастой, приготовленной Кандой. За короткое время он так серьёзно продвинулся в кулинарии, что Эрин честно признавалась себе: она без ума от его готовки. И не то чтобы она собиралась спихнуть это дело на него полностью, но, видит Бездна, такая забота невероятно трогала.        — Ты меня балуешь, — улыбнулась она, отодвинув пустую тарелку. — Я скоро так растолстею и перестану тебе нравиться.        — Не перестанешь, — Канда прищурился, глядя на неё. — Я буду любить тебя любой.       Эрин прерывисто вдохнула, чувствуя, как от его слов по коже расползались мурашки. Слышать подобное было очень непривычно, и она, опустив руку под стол, тихонько ущипнула себя. Нет, не сон. Канда всё так же сидел напротив, расправляясь с остатками ужина и бросая на неё задумчивые взгляды.        — Я должна тебе кое-что сказать, — вдруг проговорила она. Да, получалось внезапно, но лучше сейчас. — Меня переводят на должность заместителя Исайи. И какое-то время у меня будет очень много работы. Мы снова будем мало видеться.       Медленно дожевав, Канда положил вилку на тарелку и с полминуты разглядывал прибор. Мысленно Эрин уже пожалела о том, что сказала об этом вот так. Наверное, прозвучало очень… Канда поднял голову и прямо посмотрел на Эрин.        — Если это действительно необходимо, то хорошо. Но я буду за тобой следить. А то ты слишком увлекаешься работой и ничего не замечаешь.       Поднявшись, он собрал тарелки и, сгрузив их в раковину, открыл воду, а она облегчённо перевела дух. Реакция Канды оказалась куда более мягкой, чем она могла предположить, так что стоило только порадоваться. Поразмыслив пару мгновений, она встала и, приблизившись к Канде, обняла его со спины. Тот вздрогнул, но вырываться не стал.        — Спасибо, — проговорила Эрин тихо, уткнувшись лбом в его спину. — Спасибо, что понимаешь меня.        — Я стараюсь, — серьёзно отозвался Канда. — Но это не значит, что ты можешь делать всё, что вздумается.        — Например, так?       Эрин даже не успела подумать о том, что сделала. Просто, пробравшись под футболку Канды ладонью, медленно провела пальцами линию сверху вниз. О, она помнила, как горяча кожа Канды на ощупь, и всё равно ощущение продрало её трепетом и наслаждением. А услышав, как он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, не смогла скрыть торжествующей улыбки. Не только ему одерживать над ней верх и подчинять.        — Ты пользуешься тем, что у меня заняты руки, — пробурчал он, явно стараясь сосредоточиться на посуде.       Эрин усмехнулась, но изводить Канду перестала, убрав руку. Наградой тут же стал разочарованный вздох.        — Думаю, после ты найдёшь способ занять мои, — отозвалась она и совсем отстранилась, решив больше не мешать Канде.       Тот что-то пробормотал себе под нос и на несколько секунд затих, занятый делом. А когда повернулся и встретился с ней глазами, Эрин поняла, что не ошибалась: в глубине зрачков горел уже знакомый ей огонь. Однако воплощать задуманное он не торопился, а во взгляде проступила серьёзность.        — Вообще-то я хотел и впрямь их занять, — проговорил он, и по его тону Эрин поняла, что это совсем не то, о чём она думала. — Я… хочу съездить в родительский дом. Посмотреть, что… что там осталось.       Эрин склонила голову набок, несколько секунд внимательно глядя на Канду. Она помнила их поход за документами и то, какой мерзкой и открытой была попытка отобрать у него имущество. С тех пор о доме Канда речи не заводил, и Эрин подумала, что он просто хотел оставить всё, как есть. Не то чтобы это разумно, но необходимости спешить вопрос с собой не нёс, и можно было подумать об этом позже. Поэтому то, что Канда сам вспомнил о доме, несколько озадачило Эрин.        — Ты всё-таки хочешь его продать? — спросила она задумчиво, прикидывая, к кому из знакомых можно обратиться.        — Нет.       Канда покачал головой, сминая в руках полотенце. Продолжать он не спешил, поэтому Эрин, вздохнув, приблизилась и, аккуратно вытащив измученную резкими движениями ткань, сжала его пальцы своими.        — Что такое? — не отпуская его рук, свободной Эрин коснулась лица Канды, обхватив щёку. — Ты можешь говорить со мной прямо, ты же знаешь.       Он сглотнул и как-то судорожно втянул воздух, явно собираясь с мыслями и силами. Его что-то тревожило, и от этой тревоги у Эрин замирало сердце.        — В общем… — начал Канда, снова запнулся и, резко выдохнув, проговорил почти без остановки: — Я хочу восстановить дом. Но не знаю, насколько всё плохо. Хотел съездить, посмотреть… по силам ли мне это.       Договорив, он ссутулил плечи и опустил взгляд на руки Эрин. А она молчала, борясь с нахлынувшими эмоциями от нежности до подступивших слёз. Она знала, что родительский дом хранил много воспоминаний Канды, много того, что ранило. И он мог просто оставить всё в прошлом, продав его, но он решил иначе. Смело взглянуть в лицо тому, что жило во тьме его сердца, и снова впустить туда свет. Поэтому его сомнения так трогали Эрин. Он боялся, и единственное, что она могла — быть рядом, что бы он в итоге не сделал.        — Я помогу тебе, — пообещала она и, улыбнувшись, поцеловала его в кончик носа. Канда растерянно моргнул, заставив Эрин рассмеяться. — Если ты не хочешь продавать дом, я помогу тебе восстановить его. Всё получится.        — Я не собираюсь брать у тебя деньги! — тут же возмутился он. — Устроюсь на работу, Джейк звал в кофейню, или у Лави что-то найдётся…        — Я не говорю о деньгах, Юу, — Эрин покачала головой. — Я говорю о том, что помогу тебе найти силы восстановить дом твоего детства. И помогу пережить всё, что может с тобой случиться. Это серьёзный и важный шаг, и я горжусь тобой и тем, что ты на него решился. Как я могу оставаться в стороне, когда мой мужчина задумал такое?       Вместо ответа Канда сгрёб её в охапку и прижал к себе — Эрин даже пискнуть не успела, только обняла его в ответ. Он, уткнувшись носом ей в шею, молчал пару минут, и когда она решила, что стоит напомнить о себе, глухо пробормотал:        — Спасибо. Я… я не знаю, что делал бы без тебя.       Эрин усмехнулась уголком губ и, вместо того, чтобы отстраниться, только крепче его обняла и закрыла глаза.        — Жил, Юу. Если бы не я, ты бы жил.       О том, какой сложилась бы эта жизнь, говорить они не стали. Ответ был очевиден, и оба они прекрасно его знали. Однако об этом не хотелось даже думать. Хотелось иного: горячих объятий, жарких жадных поцелуев и хриплого шёпота на ухо, от которого продирало до костей.       «Моя». «Мой».       «Люблю». «Люблю».       Эрин и подумать не могла, что когда-нибудь снова будет говорить эти слова. А Канда оставался рядом и снова и снова напоминал ей, что это не сон. И в этой новой реальности жить хотелось с такой силой, что иногда самой становилось страшно. Справится ли?.. Эрин отбрасывала эти мысли, едва они появлялись, и бралась за то, что требовало её внимания. Как, например, дом родителей Канды.       Поехать сразу у них не получилось: у Эрин оказался слишком загружен график, а Канда с головой ушёл в учёбу. Лишь спустя две недели утром после первого снега, который сначала укрыл всё тончайшим белоснежным покрывалом, а потом стремительно таял, они выехали, предупредив всех, кого могли — их не будет пару дней. Эрин настаивала на том, чтобы вернуться этой же ночью, но Канда категорически воспротивился. У него всё ещё не было водительских прав, а заставлять Эрин находиться за рулём так долго он не желал. После недолгих споров она уступила, и, определившись с местом ночёвки, они отправились в путь.        — Может, стоило всё-таки заночевать в машине? — в очередной раз спросила Эрин, включив радио, наполнившее салон негромкой музыкой. — Ты видел эти цены? Я не жадная, но за такой убогий номер…        — Заночевать в машине, чтобы утром ты кряхтела и не могла выползти из-за руля? — Канда усмехнулся краешком губ. — Нет уж, такого удовольствия не надо.        — Ой, — Эрин закатила глаза, лихо вписываясь в поворот. Заметив, как Канда вцепился в ручку двери, коварно ухмыльнулась. — Кто из нас ещё кряхтеть будет, дедуля.        — Это я дедуля? — возмущение Канды было абсолютно искренним. — А ну дай сюда руль. Покажу тебе, как водить надо, карга.       Спорить Эрин не стала, да и зачем? Отвлечь Канду от тягостных мыслей о том, что ему предстояло, и являлось её целью, поэтому она охотно отдала руль, заранее написав Дилону смс с просьбой вытащить их из участка, если что-то пойдёт не так. Тот прислал короткое «ок», заставив Эрин усмехнуться. О, она представляла, как осуждающе он смотрел на мобильник. Если бы тот мог передавать эмоции…       К счастью, не мог. А Канда, получив в распоряжение машину, действительно казался отвлечённым. Водил он, к слову, как ненормальный, гораздо резче, чем Эрин, но при этом ощущалось, что машину он чувствовал, как себя самого, поэтому через какое-то время она расслабилась, лишь примерно прикинув, сколько штрафов им придёт за превышение скорости.       Да к чёрту. Главное ведь совсем не это.       Скорость, выбранная Кандой, ломала все подсчёты Эрин, и к месту они подъезжали уже на два часа раньше намеченного. Сама Эрин ещё ни разу не была в этом месте, с интересом осматриваясь. Канда говорил, что раньше там был небольшой, но очень живой городок, окружённый лесами и широкими полями. Раньше поля засеивались, а пруды с лотосами содержались в идеальном порядке, но с тех пор многое пришло в запустение. Они медленно проезжали мимо одного из таких полей, и Эрин с грустью смотрела на заросшее до самого горизонта сорняками и диким сухостоем. Неслыханная расточительность для Островов, где даже самая непригодная земля так или иначе использовалась. Она покачала головой. Наверное, она до конца жизни будет подмечать такие вещи, хоть и прожила здесь уже очень много лет.       Когда впереди показалось небольшое озеро, Эрин показалось, что Канда хотел остановиться, но он проехал мимо. Она заметила лишь его взгляд, который тот бросил в зеркало заднего вида. Всё, что здесь открывалось впервые для Эрин, для Канды было отголоском прошлого и пробуждало старые воспоминания. Помедлив, она потянулась и крепко сжала его руку.        — Давай осмотрим дом завтра с утра, — предложила она. — Я устала и хочу есть.       Они оба знали, что это ложь, но она была необходима Канде в первую очередь. Кивнув, он чуть прибавил скорость, и, когда они въехали в город, свернул не к съезду, опоясывавшему это место, а к центру, где располагалась гостиница, которую они сняли.       Солнце медленно клонилось к закату, и неширокие улицы с неторопливыми автомобилями наполнялись сумраком, который едва разгоняли вскоре загоревшиеся фонари. Это был немного непривычный город онийской диаспоры, и софийское влияние здесь хоть и ощущалось, но не так сильно. Эрин смотрела на невысокие дома, на магазины с неброскими вывесками, на людей, идущих неспешно, и видеть это было непривычно. В этом месте жизнь как будто текла гораздо медленнее, по каким-то своим законам, и это ощущалось ещё острее, когда они проезжали пустые дома с выбитыми окнами и провалившимися крышами. Война добралась до этого места, и отдавала его обратно очень неохотно. Восстановление города шло, Эрин видела несколько строительных площадок и технику рядом со старыми домами, но ведь прошло столько времени! Уже давно можно было отстроить всё заново!..        — Раньше так не было, — проговорил Канда, отвечая на невысказанный вопрос, когда они проехали мимо очередной стройки. — Война всё поменяла.       Эрин кивнула, но не ответила. Она понимала, однако видеть перед глазами постоянное напоминание о войне и ничего с этим не делать она бы не смогла. Этому городу будто не хватало сил, и она ощутила это с новой силой, когда старик в гостинице очень долго сверял их документы перед заселением, потом столь же долго распечатывал договор и искал ключ, попутно расспрашивая о том, зачем такие милые молодые люди приехали в их город. Он тоже был онийцем, и Эрин всё никак не могла разобрать, какого цвета были глаза старика — настолько узкими были их щёлочки.        — Мы тут на обочине жизни, — проговорил он, дрожащей рукой погладив свои белоснежные усы, и наконец протянул им ключ. — До войны всё было иначе, а теперь… вот, держите. Я бы с вами ещё поговорил попозже, если вы не против. Так приятно видеть новые лица!..       Канда, пообещав ему пообщаться, забрал ключи и занёс их с Эрин вещи в номер на втором этаже. Вопреки ожиданиям, выглядел он очень прилично: светлые обшитые деревом стены, приличного качества постельное бельё и удивительная чистота. Эрин медленно прошлась по номеру босыми ногами, которые утопали в толстом ворсе ковра с традиционным онийским орнаментом насыщенного бордового оттенка. Из окна открывался изумительный вид на внутренний дворик с маленьким ухоженным садом и прудиком, а в дальнем углу комнаты нашёлся даже мини-бар.        — Похоже, я зря переживала, — усмехнулась она и повернулась к Канде. — Этот номер восхитителен.       Канда, оставив сумки у шкафа, подошёл ближе и, обняв Эрин со спины, положил ей подбородок на плечо и прикрыл глаза.        — Онийцы славятся своим гостеприимством, — проговорил он негромко. — И раньше здесь всегда было много туристов. А теперь…       Он помолчал, и Эрин тоже ничего не говорила, мягко поглаживая руки Канды на своём животе. Здесь было много того, что напоминало ему о прошлом, и наверняка это было непросто. Пожалуй, можно было даже сказать, что она понимала: в первый раз после смерти обоих родителей приехав на Острова, Эрин чувствовала себя примерно так же.        — Я всё думаю, стоит ли восстанавливать дом, — вдруг произнёс Канда.       Это прозвучало так неожиданно, что Эрин вздрогнула. Она хотела обернуться, чтобы посмотреть ему в лицо, но тот лишь крепче сжал руки, не позволяя. И голос его, до того звучавший спокойно, наполнился невероятной горечью.        — Это место дорого мне. Но у него нет будущего, Эрин. Я думал… — Канда запнулся, и Эрин ощутила, как он сглотнул. — Это глупо, но я думал, что однажды мы… мы с тобой сможем жить здесь. В доме моих родителей. Но здесь совсем не то, к чему ты привыкла. Я не хочу лишать тебя того, что ты любишь. А без тебя мне этот дом не нужен.       Эрин понимала, почему Канда не дал ей обернуться: если бы он смотрел на неё прямо, ни за что бы не смог сказать это. Откровенность всегда давалась ему с огромным трудом, и в эту секунду он делился тем, что не давало покоя. Эрин поджала губы. Неужели он был так напряжён не из-за прошлого, а из-за неё?..        — Послушай.       Всё-таки вывернувшись, она обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть прямо. На миг у неё перехватило дыхание от того, сколько тоски плескалось в его глазах. Вдохнув, Эрин заговорила, подбирая слова так, чтобы он правильно всё понял:        — По этому месту ударила война, ты прав. Но это совсем не значит, что ты должен бросать то, что тебе здесь дорого. Я видела, как ты смотрел на улицы и дома. Тебе здесь всё знакомо, ты здесь вырос. Разве это не повод иметь здесь дом, чтобы приезжать чаще?        — Зачем? — Канда дёрнул плечом и у его губ залегла упрямая складка. — Ты не сможешь здесь работать. Я найду, чем заработать, но этого будет недостаточно. У нас нет причин бросать…        — Не нужно бросать, — перебила его Эрин. Покачав головой, добавила с едва заметной улыбкой: — Но я была бы рада приехать сюда, чтобы ты показал мне лес, в котором гулял с братом. Я бы приехала, чтобы поужинать в любимом ресторанчике твоих родителей, если он ещё сохранился. Я бы приехала, чтобы ты, наконец, угостил меня чаем с лотосом, который заваривала твоя мама.       Эрин чувствовала, как напряжённо застыл Канда, не сводивший с неё взгляда. Она хорошо его изучила: он наверняка думал, что она просто пыталась его успокоить. Вот только Эрин была искренна, как никогда. Её действительно всё это интересовало. Она знала Канду времен войны, и теперь хотела узнать того беззаботного мальчишку, что вырос здесь и когда-то наверняка умел смеяться.        — Я хочу узнать, каким ты был, Юу, — совсем тихо произнесла она и осторожно погладила его щёку. — Я не могу познакомиться с твоими родителями, но хотя бы так хочу коснуться того, чего когда-то касались они — и поблагодарить их за такого сына.       Каждое слово Эрин шло от сердца. Она очень сожалела, что родители Канды погибли, хотя, не случись этого, они могли никогда не встретиться. Но теперь, когда она стояла здесь, всего в часе езды от дома детства Канды, который хранил всё, что было связано с его семьёй, она не собиралась отступать.        — Какая же ты упрямая, — выдохнул Канда, обнял её и прижал к груди.       Эрин хмыкнула.        — Вся к твоим услугам.       Остаток вечера они провели в компании старика со стойки ресепшена. Его звали Гинтоки Саката, и он оказался отличным рассказчиком. Жизнь старика кипела событиями, он, как оказалось, даже пару лет успел повоевать, пока здоровье совсем не отказало и он не вернулся домой. Эрин с интересом расспрашивала его о том, каким раньше была префектура и город, и Гинтоки, долго глядя на Канду, даже смог вспомнить его родителей, хоть и, по его же словам, видел их всего раз в жизни.        — Твой отец очень любил твою маму, — проговорил он, улыбнулся и отпил клубничное молоко. — Я его понимаю, знаешь. Она была настоящей красавицей, а ещё очень доброй. Оставила мне много чаевых, когда они снимали здесь номер.       Старик сделал ещё глоток, и на мгновение его глаза сверкнули ярко-голубым.        — Я рад, что ты решил вернуться. Этому месту не хватает таких молодых, как вы. Сделайте его живым, пожалуйста. Хочу успеть увидеть, как оно расцветёт.       Эрин понимала старика, но гораздо больше её волновал Канда. После разговора он молчал, отвечая очень односложно. А когда они вернулись в комнату и, приняв душ, легли в постель, Канда вдруг хрипло произнёс:        — Я даже не знаю, где они похоронены, Эрин, — рука, до того гладившая её по плечу, остановилась, и Эрин ощутила, как он сжал пальцы. — Меня забрали в приют почти сразу после их смерти. Потом, конечно, прислали письмо с уведомлением, но я… я его потерял.       Эрин, подняв голову, увидела, как горькая усмешка исказила лицо Канды. Он старался оставаться спокойным, и всё же тёмные чувства, полнившие его, вырывались наружу. Сколько же в нём жило боли до сих пор? Сколько он ещё прятал?        — Это не страшно, Юу, — она потянулась к нему и мягко поцеловала в уголок губ. — К следующему приезду я найду их, обещаю. И мы их навестим. Ты мне веришь?       Канде не понадобилось и лишней секунды, чтобы ответить, и от этого сердце Эрин сжалось нежностью и тихой радостью.        — Верю, Эрин. Я тебе верю.       Он, казалось, не придал особого значения этим словам, а вот Эрин их запомнила, и потому старалась быть максимально чуткой. Машину утром она предложила повести сама по маршруту, который им подсказал портье. Он же предупредил, что на некоторых отрезках дороги могли оказаться хуже, чем в остальных местах, так что лихачить не стоило. Эрин, помня об этом, ехала не спеша, разглядывая город и стараясь отвлекать Канду разговором. Поначалу это получалось, но чем дальше они пробирались к окраине и чем больше стало попадаться домов на крупных участках земли, тем молчаливее он становился. Отвечал невпопад, рассеянно кивал и не отрывал взгляда от окна. Эрин время от времени тоже бросала взгляды в ту сторону, куда он смотрел, и когда из-за деревьев показалась тёмная крыша с загнутыми наверх углами, как было принято у онийцев, она заметила, как подобрался Канда. Она не стала ничего говорить до тех пор, пока они не пробрались по заросшей аллее ближе и не оставили машину под тополями. Выключив мотор, Эрин повернулась и, потянувшись, накрыла ладонь Канды своей.        — Готов? — тихо спросила она.       Канда медленно, будто нехотя повернулся к ней, и у Эрин перехватило дыхание от того, насколько тоскливым и больным был его взгляд.        — Нет, — честно ответил он и замолчал. Когда Эрин собралась предложить вернуться, он выпрямился и добавил: — Но я должен. Иначе всё бессмысленно.       Не согласиться с ним было сложно, поэтому Эрин, пожав его руку и ободряюще улыбнувшись, вышла из машины. В этой провинции снега выпало больше, и она неловко переступила с ноги на ногу в тёплых, но не рассчитанных на такое количество снега, кроссовках. Решив, что если не стоять на месте, то шансов простудиться не останется, она дождалась обошедшего машину Канду, и вместе они направились к дому. Эрин хотела было взять Канду за руку, но тот то ли неосознанно, то ли намеренно отвёл свою в сторону. Эрин покосилась на него, не став ничего спрашивать. Они поговорят — когда это будет ему нужно. А пока она просто должна быть рядом.       Они миновали замусоренную дорожку между оголившими ветви тополями и приблизились к самому строению. Фотографии, сделанные чиновниками, не солгали — время и война впрямь не пощадили это некогда элегантное строение. Крыша в двух местах обвалилась, зияя осколками черепицы, и казалось, что дом скалился щербатым ртом в низко нависшее небо. В некоторых окнах на первом и втором этажах отсутствовали стёкла, и было не понятно, то ли их сняли, то ли они просто разбились. Досок не было, лежащий в багажнике гвоздодёр явно был бесполезен, тут кто-то побывал до них. Эрин повела плечами: от дома веяло чем-то тяжёлым, словно от человека, который был смертельно болен. Она понимала, что дело в Канде и его связи с этим местом, но ничего не могла с собой поделать. Напряжение и ожидание плохого передалось и ей, и когда они подошли к небольшой лестнице в три ступени, ведущей ко входу, она взяла Канду за руку. Вырываться он на этот раз не стал, и Эрин тихо выдохнула. Так им обоим будет проще.       Поднявшись, Канда долго не мог найти в кармане ключ. Эрин хотела уже предложить свою помощь, но он наконец его вытащил и несколько секунд молча смотрел на кусочек металла на своей ладони. Он отделял его от прошлого, которого Канда не касался уже очень давно, и Эрин буквально кожей чувствовала исходившее от того сомнение. Не понять его было сложно, и она лишь крепче сжала руку. Говорить что-то ей казалось излишним. А Канде, похоже, слова и не были нужны. Криво усмехнувшись каким-то своим мыслям, он вставил ключ в замок и, с трудом провернув его, открыв заскрипевшую дверь.       Эрин бывала в заброшенных домах, но почему-то сейчас с трудом представляла, что могло их там ждать. И первое, с чем она столкнулась, едва шагнула внутрь — запах. Странная смесь сырости, пыли и затхлости ударила в нос, а под ногами поднялось небольшое серое облачко. Чихнув от неожиданности, Эрин потёрла кончик носа и огляделась. Они оказались в небольшой комнатке, где, судя по старому шкафу, притаившемуся чуть левее, оставляли верхнюю одежду и обувь. Вперёд убегал коридор, уводя в какую-то комнату, в которой было на порядок светлее, чем на входе. Слева и справа от прохода Эрин заметила дверные проёмы без дверей, а дальше за левой дверью наверх уводила лестница. Не зная, куда пойти, она вопросительно посмотрела на Канду, но тот, казалось, даже не заметил. Крепко сжав её ладонь, он медленно прошёл вперёд по коридору, остановившись у входа в ту самую светлую комнату.       Было непросто определить, каково было её назначение — мебели почти не осталось. Эрин поджала губы: мародёрство было серьёзной проблемой во время войны, и, судя по всему, преступники вытащили из дома почти всё, что смогли. Оставили лишь массивную статую божества, стоявшего у дальней правой стены. Вся противоположная стена, состоявшая из стекла и одновременно служившая выходом во внутренний дворик с террасой, была разбита, и временами в комнату залетал холодный ветер.        — Мы собирались здесь по вечерам, — произнёс вдруг Канда, и Эрин едва удержала дрожь. — Отец с мамой по очереди читали нам книги, или мы выбирали, какой фильм будем смотреть.       Выпустив её руку, он прошёл дальше, и под его ногами заскрипело битое стекло. Остановившись у металлических опор, когда-то державших стекло, Канда осторожно коснулся их, глядя куда-то вглубь дворика. Во всей его позе, в каждом движении чувствовалось огромное напряжение, словно он пытался сдержать что-то внутри себя. Эрин отчаянно хотела ему помочь, у неё внутри всё обрывалось от ощущения его боли. Но пока Канда молчал, она не могла ничего сделать.       Ему нужно было говорить.        — Ты помнишь эти вечера? — тихо спросила она, подойдя ближе и остановившись справа.       Канда вместо ответа крепче сжал металл, и спустя пару секунд Эрин увидела, как на грязный пол капнула кровь. Порывисто подавшись вперёд, она осторожно разжала хватку Канды и приложила к царапине нашедшийся в кармане платок.        — Извини, — она покачала головой. — Ты проработал то, что было на войне, но…        — Я почти ничего не помню.       Голос Канды оказался настолько глухим, что Эрин поражённо замерла. Ей показалось, что с ней говорил совсем не он, а нечто тёмное и мрачное, что до сих пор дремало где-то в глубине. Своим приездом в дом детства они пробудили эту тьму, и сейчас она пыталась пожрать свою добычу заново и на сей раз не упустить. Эрин стиснула зубы. Ну уж нет. Она так долго отвоёвывала душу Канды у войны и смерти, что заново его никому не отдаст.        — Я понимаю, Юу… — начала она снова, и осеклась.       Канда повернул к ней голову, и взгляд его был настолько тускл и почти что мёртв, словно само это место в один момент высосало из него жизнь.        — Я помню только какие-то обрывки. Моменты, секунды. Мы жили вместе так долго, а я не могу вспомнить, как смеялся брат, — Канда говорил, и с каждым его словом ветер будто бы злее и яростнее задувал ледяные крупинки в разбитые окна. — Я не помню голоса отца, не помню улыбки матери. Я не помню, как она ругала меня за шалости и как хвалил отец. Я помню, как мы с братом гуляли в лесу, но не могу вспомнить, что он мне тогда говорил. Это важно, понимаешь?       Голос Канды оборвался, но взгляда он не отвёл, надеясь получить ответ, и Эрин кивнула. Неровная усмешка коснулась губ Канды, и сам он на миг потемнел лицом, пытаясь справиться с эмоциями. Эрин очень хотела его обнять и успокоить, но понимала — нельзя. Надо дать тьме выйти наружу, чтобы после неё увидеть свет.        — Я очень скучаю по ним, — надломленно и хрипло проговорил он, и пальцы его сжались крепче вокруг ладони Эрин, так, словно она была его опорой. — И мне всё ещё обидно, что всё вышло так. Что они… они…       Канда судорожно вдохнул, точно захлёбывался невысказанным, и зажмурился. Эрин сглотнула, чувствуя, как в горле скопился горький ком. Она держалась спокойно, понимая, что именно её спокойствие ему нужнее всего, но видит Бездна, была в шаге от того, чтобы разрыдаться.       Говори, Юу. Говори. Так станет легче.        — Нечестно, что они… — голос Канды окончательно сломался и дрогнул, — а я… я остался. Нечестно…       Эрин не знала, что толкнуло её вперёд, но она больше не могла просто смотреть. Молча шагнув к Канде, она обняла его и привлекла к себе. Ощущать, как сильный мужчина дрожит, точно в лихорадке, было страшно и больно. Страшно от того, что в нём было ещё так много невысказанной, невыплаканной горечи, и больно от того, что ничего нельзя исправить. Ничего.        — Я рядом, Юу, — тихо проговорила она, гладя его то по голове, то по спине. — Если хочется плакать, плачь. Всё в порядке.       Канда несколько секунд стоял молча, а потом вдруг порывисто притянул её к себе и спрятал лицо на плече. Эрин ждала, что он заплачет, и прекрасно понимала причины, но Канда не проронил ни слезинки. Несколько минут она просто обнимала его, дрожащего и уставшего, а когда он выпрямился, глаза его были красными и совершенно сухими. Смотреть на это было тяжело, и она хотела предложить вернуться, однако Канда, будто предугадав, покачал головой.        — Давай осмотрим весь дом. Я хочу понимать, сколько работы предстоит.       Весь последующий осмотр не занял много времени. На первом этаже обнаружились большая светлая кухня и кладовая, напротив — пустующая комната. Канда объяснил, что это была гостевая спальня, ещё одна дань онийским традициям гостеприимства. Каждый уважающий себя хозяин стремился выделить уголок для гостей и предложить им всё, чем располагал сам. Про себя Канда иногда говорил, что с онийцами его роднит только происхождение, хоть Эрин и знала, что это не так. Оглядывая прямоугольную комнату, в которой на полу угадывались следы большой кровати, а в дальнем углу стоял красивый, но испорченный временем комод, она легко представила, как ночевал бы здесь улыбчивый Лави или шумный Артур. О мыслях своих она, однако, не сказала вслух, лишь отметив, что это хорошая традиция. В дружной семье всегда рады гостям, ведь так?..       От этих мыслей её отвлёк Канда, позвав на второй этаж. Там они нашли хозяйскую спальню, большую детскую, разделённую на две комнаты, ванную и небольшой кабинет. Все комнаты находились в плачевном состоянии и требовали серьёзного ремонта, и всё же чем больше Эрин ходила по дому, тем больше он ей нравился. Расположение каждой комнаты было удачным и удобным, в них было много света от больших окон, а в спальне даже обнаружился небольшой уютный балкончик. Рисковать на него выходить Эрин не стала — резные перила обвалились, а доски прогнили, но всё равно смогла оценить красивый вид на внутренний сад. Наверняка весной там невероятно пахло от цветущих вишен, а солнце играло на поверхности маленького пруда. Если его почистить, можно вернуть к жизни…        — Я не уверен, что смогу отремонтировать его.       Эрин обернулась к Канде, который стоял у противоположной стены. Из дыры в крыше на неё текла вода, и по некогда светлым обоям расползлось неприятное почерневшее пятно. Канда коснулся его пальцами, и Эрин заметила, что на коже остались тёмные следы. Наверняка при ремонте придётся выводить и плесень.        — Я не думал, что он так плох, — снова заговорил он и повернулся к Эрин. — Это будет слишком дорого. Извини, что заставил тебя потратить время.       Эрин не удивилась этим словам: ещё полчаса назад она по взгляду Канды поняла, что он задумал отказаться от идеи ремонта, настолько мрачным выглядел. Приблизившись, она осторожно обхватила здоровую руку Канды и сжала её, посмотрев ему в глаза.        — Даже если ты задумаешь его продать, я куплю его у тебя, — спокойно произнесла она.        — Ты что… — Канда нахмурился и резко выдохнул. — Зачем, Эрин? Разве ты не видишь, в каком состоянии дом? Его ремонт будет стоить целое состояние!        — Затем, Юу, что этот дом тебе дорог, — она не отводила взгляда от его лица. — И если ты продашь его этим упырям из министерства, будешь очень жалеть, я уверена. Поэтому ты можешь продать его мне. А я сделаю всё, что нужно.       Канда долго молчал, напряжённый и будто бы готовый отшатнуться от Эрин. В его душе шла нешуточная борьба, которой Эрин решила не мешать. Она понимала, что с гордостью Канды принять подобное было крайне трудно. Она хотела просто предложить сделать ремонт, потому что могла себе это позволить, но Канда ещё раньше наотрез отказался брать у неё деньги. А раз он собрался расстаться с домом, почему бы не продать его ей?        — Или если хочешь, можешь продать дом деду, — она пожала плечами. — Он любит вкладываться в недвижимость, а здесь тихое уютное место. Напоминает Острова.       Канда скрипнул зубами и пробормотал что-то, что она не смогла разобрать, да и не пыталась. Отведя взгляд, он хотел убрать и руку, однако передумал и тяжело выдохнул.        — Я понимаю, что ты делаешь, — он нехотя поднял голову и посмотрел на Эрин. — И не считаю, что это правильно. Но… я готов поговорить с твоим дедом. Не о продаже. Может…       Канда замялся на мгновение, а потом договорил с видимым смущением:        — Может, он поможет мне с работой. Я хочу работать в приюте у Лави, пока учусь, но там я не заработаю на ремонт.       Эрин сдержала торжествующую улыбку. Она прекрасно понимала, как тяжело дались Канде эти слова и в целом такое решение, и не хотела ещё больше ранить его самолюбие. Она предполагала, что к этому разговору они вернутся позднее, поэтому пока просто согласно кивнула. Они закончили осмотр дома, сделав несколько снимков для Дилона, и вернулись в машину. Только в тепле салона Эрин поняла, насколько замёрзла. Включив печку, она подула на замёрзшие пальцы, в которых спустя несколько секунд появился горячий стаканчик с кофе.        — Я предполагал, что здесь холоднее, чем дома, — пожал плечами Канда в ответ на её взгляд. — Но если ты не против, я могу согреть тебя иначе.       Не сдержавшись, Эрин фыркнула. Иногда уместность фраз и Канда были совершенно несовместимы, и звучали его слова совсем не так, как он хотел. Эрин прекрасно поняла, что он имел в виду, но почему-то представила, как он закутал её в огромный плед и обнимал, дуя на руки и на щёки, как печка. Она снова хихикнула и отпила кофе.        — Мне нравится эта идея, — честно призналась она, повернувшись с улыбкой. — И мне нравится, как легко ты об этом говоришь, Юу. Раньше я бы и не подумала, что ты такой.       Закрыв термос, Канда убрал его в бардачок, и только после этого поднял на неё взгляд. Он потемнел, стал внимательнее, жарче. Эрин спряталась за стаканчиком и глубоко вдохнула, стараясь не поддаваться. О, она знала, что это значит.        — Какой? — тихо спросил он.       Это был простой вопрос, но она ощутила, как пробежали по коже горячие мурашки. Канда и сам не подозревал, похоже, насколько привлекательным мужчиной был. Или знал и бессовестно этим пользовалась. А Эрин с тех пор, как они признались друг другу во взаимности, всякий раз оказывалась бессильной. Хотя, может, ей просто нравилось чувствовать себя такой желанной.        — Красивый, — так же негромко отозвалась она, глядя ему в глаза. Пальцы на стаканчике сжались крепче в попытке не выдать волнения. — Заботливый. Сексуальный. Надёжный. Добрый. Ласковый. Иногда неловкий, но я нахожу это забавным. Мне нравишься весь ты, со всем твоим прошлым и со всеми ранами. Я люблю тебя, Юу, и хочу, чтобы ты был счастлив.       Признание вышло неожиданным даже для неё самой, со словами управлявшейся гораздо лучше. Смутившись, она немного торопливо глотнула кофе и зажмурилась на миг. Горячо — не столько от кофе, сколько от взгляда, который она чувствовала кожей. Он буквально зажигал её сердце, как тёплое солнце.        — И знаешь, что? — она резко распахнула веки и подалась чуть ближе. — Я хочу рассказать о нас всем. Очень хочу. Но нам придётся подождать. По правилам центра я не могу быть с тобой. Ты…       Наклонившись к ней, Канда мягко обхватил её шею и оборвал конец фразы горячим коротким поцелуем. Эрин не стала сопротивляться, ощутив лишь, как закружилась у неё голова — вдохнуть она не успела. В поцелуе чувствовался жар и желание, и она готова была забыть обо всём и продолжить, но Канда отстранился первым.        — К чёрту правила сейчас, — хрипло прошептал он, глядя ей в глаза. Эрин не могла отвернуться, да и разве она хотела?.. — Я никому ничего не скажу. Но сейчас будь со мной. Прошу.       У Эрин не возникло даже мысли об отказе. К назначенному времени в гостиницу они, правда, опоздали, но Гинтоки любезно передал им вещи и пожелал доброй дороги.        — Надеюсь, мы ещё свидимся, господин, госпожа, — он коротко поклонился каждому из них и, выпрямившись, хитро прищурился. — Думаю, я доживу до того, чтобы увидеть вас ещё раз и не одних.       Эрин кивнула, решив не задумываться о том, что именно старик имел в виду. Никто из них не мог знать, как сложится судьба, а заставлять себя желать, возможно, невыполнимого она не хотела. Достаточно было того, что Эрин сделала всё, что могла. А теперь она хотела просто быть счастливой и не задумываться о том, что с ней или с Кандой что-то не так. С ними обоими всё в порядке, и впереди у них долгая жизнь.       Если и думать о будущем, то только так.       Вернувшись, Эрин связалась с дедом и тот, просмотрев снимки, пообещал помочь. После они о чём-то очень долго говорили с Кандой, и Эрин очень старалась не мешать. Канда нашёл её на кухне спустя почти час, вернул телефон и выглядел очень задумчивым. Понаблюдав за ним пару минут, Эрин не выдержала:        — С тобой всё хорошо? Что он сказал?       Канда и после этого ответил не сразу. Уже всерьёз обеспокоившись тем, что дед что-то наговорил Канде, Эрин подалась ближе, но тот вдруг поднял голову.        — Всё хорошо. Он приедет через две недели, и мы решим, что делать… с работой. На этом всё.       Эрин чувствовала — не всё. Канду что-то тревожило, однако он упрямо не собирался ей об этом говорить. Вздохнув, она решила отступить, понадеявшись на то, что когда придёт время, он сам всё расскажет. Кивнув, она поднялась и коротко поцеловала его в щёку.        — Тогда я приготовлю ужин, и потом пойдём гулять с собаками.       С тех пор к разговору о доме они не возвращались. Эрин не поднимала эту тему сама, решив дождаться Дилона, Канда, судя по всему, думал так же. Осень стремительно отступала, отдавая свои права приближавшейся зиме, а вместе с ней в центре снова прибавилось работы. Керо всё-таки добился того, чтобы они открыли второй центр, и Эрин, как заместителю Исайи, приходилось часто туда ездить, решая десятки вопросов. Иногда она настолько уставала, что не было сил даже садиться за руль, и в такие дни её снова выручал Артур. Эрин и рада была бы позвонить Канде, однако они до сих пор не решили вопрос с его правами, и подвергать его опасности не хотелось.        — А я, между прочим, в извозчики не нанимался, — проворчал Артур, вызванный Эрин третий раз за последние две недели, — и вообще, у тебя есть Канда, малышка. Эксплуатируй его!        — Я эксплуатирую его по-другому, — вяло отмахнулась Эрин, наконец, позволяя себе расслабиться.       Артур завёл мотор и хмыкнул.        — О, я крайне за вас рад, малышка, но давай без подробностей. Не хочу знать, как трахаются мои друзья.        — Я не это имела в виду! — возмутилась Эрин, но, встретившись со смеющимся взглядом золотистых глаз, тяжело вздохнула. — Ой, всё. Пошляк.        — За это вы меня и любите, — сверкнул улыбкой Артур.       Доставив её домой и попрощавшись, он уехал, а Эрин с трудом заползла в лифт и нажала кнопку своего этажа. В последний месяц она возобновила тренировки, но сил не было настолько, что даже сама мысль о занятиях вызывала ужас. Лифт быстро поднялся на нужный этаж и распахнул двери, а Эрин ещё с полминуты не могла оторваться от стены и заставить себя сдвинуться с места. Казалось, что на плечи навалилась многотонная тяжесть, ещё чуть-чуть — и она раздавит её под собой, не оставив даже мокрого места. Сглотнув, Эрин неровным шагом направилась к своей квартире и, стянув с плеча сумку, принялась шарить в ней, ища ключи. Проще было, конечно, зайти к Канде, который уже был дома, но Эрин хотела только доползти до кровати и упасть в неё. Потом, позже они увидятся, обязательно увидятся.       Не сейчас.       Ключ наконец-то нашёлся, и, провернув его в замке, Эрин наконец прошла в квартиру. С наслаждением скинув надоевшие за день ботинки на каблуках, она повесила сумку и куртку и, держась за стену, побрела в сторону спальни. Цель её была близка и понятна, и Эрин буквально уговаривала себя сделать ещё один шажочек, а потом ещё один, и ещё… Пройти оставалось всего ничего, когда в дверь настойчиво позвонили, а потом загрохотали кулаком. Вздрогнув, она испуганно обернулась. В гости точно никого не ждали, и подобный визит не вызывал ничего, кроме опасений.        — Эрин! — голос Канды был приглушён дверью, но Эрин отчётливо услышала в нём нотки паники. — Эрин, пожалуйста, открой!       Собрав в кулак последние силы, она быстро вернулась и отворила дверь, мысленно готовясь к худшему. Канда редко позволял себе настолько открытое проявление эмоций, поэтому она точно знала, что что-то случилось. И совсем не ожидала увидеть босого растрёпанного Канду с Ханой на руках. Дверь позади них была открыта, и Эрин вскользь заметила Сэта и Сана, встревоженно поскуливавших. Это было всё, что она успела увидеть, потому что то, что сказал в следующий миг Канда, будто отключило от неё весь мир.        — Эрин… — он посмотрел на неё глазами, полными дикого страха. — Эрин, она не дышит. Пожалуйста, сделай что-нибудь.       Меньше всего Эрин понимала, что нужно было делать, когда умирало животное. Однако она прекрасно знала, что в миг, когда смерть уже стояла за плечом, медлить было нельзя. Ни слова не говоря, она развернулась, схватила куртку с сумкой и велев Канде обуться и запереть дверь, вызвала лифт. Сердце стучало как бешеное, в висках ломило, но Эрин оставалась максимально спокойной и собранной, выдавая своё состояние только дрожью в руках. Вспомнив о том, что надо ещё о чём-то говорить, она облизнула пересохшие губы.        — Ты звонил кому-нибудь? — хрипло спросила она, пока они спускались на парковку и, уложив Хану на заднее сиденье, сами устраивались в машине. Эрин, конечно, за рулём.        — Звонил Лави, — отозвался Канда.       Он осторожно устроил Хану на коленях. Коротко всхлипнув, собака вдруг часто и натужно задышала, и Эрин заметила, как из Канды будто выпустили воздух. Он прижал собаку к себе и принялся ласково говорить с ней, и голос его дрожал, готовый вот-вот сломаться.        — Что сказал Лави? — напомнила о себе Эрин, выезжая с парковки и до боли в костяшках сжимая руль. — Мне ехать к нему?        — Нет, — после недолгой паузы ответил Канда. — В центральную ветлечебницу. Но он сказал, что… там нет тех, кто разбирается, как работать с такими породами.       Каждое слово будто бы с трудом давалось Канде, и Эрин стиснула зубы. Они оба понимали, что шансы на спасение Ханы ничтожно малы. Собаку в возрасте проще усыпить, чем попытаться что-то сделать. И всё же Эрин не собиралась сдаваться, поэтому, вдавив педаль в пол, сорвалась с места, наплевав на все светофоры и знаки. Она тоже умела водить как сумасшедшая, и адреналин придавал ей сил. Потом, после, она наверняка не сможет даже подняться.       Не сейчас.       Входя в поворот, Эрин затормозила слишком резко, и шины резко взвизгнули. Сама она этого почти не заметила, больше внимания привлёк вскинувший голову Канда. Поймав его взгляд, она прочла в нём тревогу, но лишь покачала головой. В этот миг она контролировала ситуацию на максимуме того, что могла, и не допустила бы беды.       Звонивший телефон не дал им обоим ничего сказать. Скосив глаза на экран, Эрин увидела номер Керо. Выругавшись, она сбросила скорость, а потом и вовсе встала на светофоре за большим черным внедорожником, и только после этого нажала на кнопку ответа.       — Говори, только быстро, — отрывисто бросила она, барабаня пальцами по рулю. — У меня нет времени.       В трубке пару секунд провисела, как показалось Эрин, ошеломленная тишина.       — Что случилось? — спросил, наконец, Керо. — Ты кого-то убила? Труп с тобой прятать не буду.       Эрин дёрнула уголком губ. Керо всегда оставался Керо: язвительным стервецом, который вообще ни с кем не церемонился и видел в людях плохое, пока они не докажут обратное. Эрин уже десятки раз доказала и знала, что Керо, если понадобится, и труп будет с ней прятать. Однако не сказать иначе, причём максимально едко, он не мог.       — Ещё нет, — отозвалась она, снова трогаясь с места. — Но если ты не заткнешься, мне придется прятать твой труп.       В трубке послышался смешок.       — Сначала дотянись, — Керо вздохнул. — А теперь серьезно, Ласочка. Что стряслось? Выкладывай.       Ласочкой — или Лаской в минуты напряжения — звал её только Керо. Он искренне недоумевал, почему их подразделение звалось Воронами, и, впервые увидев Эрин в деле, безапелляционно изрёк — она ласка, а не ворон. К чёрту птиц, возмутился он и для верности добавил, что Шел с ним согласны. Что думали Шел по этому поводу, проверить было нельзя, а Керо отличался редкостным упрямством, поэтому Эрин вскоре махнула рукой. Всё равно не переубедить, проще застрелить.       Покосившись на Канду, лицо которого побледнело и застыло напряжением, она ответила:       — Собака Канды умирает. Мы едем в центральную...       — Порода, — перебил её Керо. — Назови мне породу.       Эрин снова посмотрела на Хану, словно та могла ответить, и стиснула зубы. Да если бы она разбиралась в этих чёртовых породах!..       — Я не знаю. Большая, чёрная, похожа на...       — Вельхский волкодав.       Эрин, вздрогнула, обернулась к Канда.       — Что?       — Порода называется вельхский волкодав, — глухо отозвался Канда, поглаживая Хану между ушей. — Я слышу, что он говорит.       — Я тоже слышу, — вклинился Керо, и Эрин едва не выругалась. — Разворачивай машину, Ласка, где бы ты ни была, и езжай ко мне. Я жду.       Керо отключился, и Эрин, бросив телефон, помянула Бездну, а потом резко развернула машину и вжала педаль в пол. Вслед ей донеслись возмущённые гудки, и наверняка через пару дней придёт куча штрафов, но всё это не имело никакого значения. Когда Керо говорил так, не терпя возражений, она знала — он уверен в своих словах и в том, чего хотел. Поэтому спорить не стала. Да и потом, Керо явно разбирался в этих собаках больше, порода была выведена на его родине, и сам он животных очень любил.       — Куда мы едем? — напряжённо спросил Канда.       — К моему другу, — отозвалась Эрин, стараясь не замечать, как всё сильнее дрожали руки и приходилось всё крепче стискивать руль.       — Он ветеринар?       Канда смотрел на неё встревоженно, со сдерживаемым отчаянием, и готовый сорваться ответ Эрин удержала. Скажи она, что Керо никакой в Бездну не ветеринар, а контрабандист и просто страшный придурок, Канда точно потребовал бы остановить машину и пешком направился в больницу. И он был прав, однако Эрин чувствовала: лучше отвезти Хану к Керо. Она и сама толком не могла объяснить свою уверенность, но с каждой секундой та становилась только крепче. А если это всё-таки ошибка... Что ж, за неё она готова была ответить перед Кандой. Да и перед Шел, если потребуется, но позже.       Не сейчас.       — Не совсем, — отозвалась она наконец, сворачивая к начинавшемуся сектору частных владений. — Но я уверена, он ей поможет.       И да будут Шел милостивы к нему, или он труп, мрачно подумала она, не добавив ничего вслух. Канде меньше всего нужно было знать, что в фундаменте её уверенности есть трещины. О последствиях Эрин старалась не думать, лишь сильнее стискивая руль. Сосредоточиться на дороге — это главное. Всё остальное потом.       Керо ненавидел шум городов, особенно центра с его суетливостью, не утихавшей даже ночью, поэтому от предложенной Министерством квартиры отказался, выбрав частный дом. Эрин была там всего лишь однажды, когда он пригласил её на новоселье. Тогда они пили какую-то крепкую настойку, рецепт которой Керо наотрез отказался раскрывать, и, к чести его, не пьянел почти до самого конца, а потом неожиданно вырубился и едва не упал со стула. Эрин с трудом дотащила его до кровати, свалила на неё бездыханное тело и, накрыв одеялом, посчитала свой долг исполненным и ушла. А утром долго хихикала над пытавшимся вспомнить прошедший вечер Керо.        — Я не помню, как дошёл до кровати, — простонал он в трубку. Замолк, а потом внезапно спросил: — Скажи честно, мы переспали?       Эрин фыркнула так громко, что это было неприлично.        — С тобой? Только если Шел лишат меня разума, дорогой.        — Язва.       С этим Эрин не спорила. Как не собиралась она спорить с Кандой, когда остановилась на подъездной дорожке у аккуратного светлого двухэтажного дома. Повернувшись, она пару секунд смотрела на Канду, чувствуя, как сдавило горло. Эрин ненавидела врать даже немного, проще было вообще ничего не говорить. Вот только сейчас молчать казалось неправильным. Им — Канде и Хане — нужна её поддержка.       — Всё будет хорошо, — она потянулась и накрыла ладонь Канды, лежавшую на голове Ханы, своей. — Идём. Он поможет.       Хана, почувствовав новое прикосновение, едва слышно тявкнула и попыталась шевельнуть хвостом. Эрин чуть сама не заскулила от того, как сжались губы Канды в упрямую тонкую линию. Он молчал, и оставалось только догадываться, насколько ему больно. Лучше бы плакал. Кричал. Ругался. Лучше бы так.       — Идём.       В доме Керо, просторном, светлом и явно большом для него одного, царила тишина. Затворив входную дверь, которая была открыта, Эрин прошла в гостиную с панорамным окном на лужайку, засыпанную снегом, в стиле минимализма, заглянула на кухню, напичканную разной бытовой техникой. Друга нигде не было.       — Керо! — крикнула она наконец, пока Канда мялся у порога, не зная, куда ему деться с почти по-человечески стонущей Ханой. — Вытаскивай сюда свою задницу!       — Не ори в чужом доме, — раздался голос с лестницы. — Где твои приличия, Ласочка?..       Керо иронизировал, спускаясь со второго этажа, и Эрин, обернувшись, хотела его послать, но осеклась, заметив, как мгновенно изменилось его лицо, стоило ему увидеть Хану. Размашистым шагом подойдя к Канде, он повернул голову собаки, что-то прощупал в районе рёбер, и бесцеремонно отобрал у опешившего хозяина животное. Та попыталась оскалиться, но сил хватило лишь чуть приоткрыть пасть и слабо заскулить.       — Что ты делаешь? — резко спросил Канда, потянувшись за собакой.       Керо отступил, и Эрин с трудом сдержалась от желания повести плечами, настолько неприятно вдруг прозвучал голос друга.       — Собираюсь спасти животное, которое ты едва не загубил, придурок. Ждите здесь, оба.       Добавив на аль-кхазал какое-то неразборчивое ругательство, он повернулся и начал быстро подниматься по лестнице. Эрин проводила взглядом его высокую фигуру, затянутую во всё чёрное даже дома, и приблизилась к Канде. Тот молчал, и лишь стиснутые до напрягшихся желваков зубы выдавали, как сильно он желал броситься вслед и защитить свою любимицу. Эрин понимала его, и наверняка испытывала бы то же самое, окажись на его месте. Керо не был тем, кого волнуют чужие чувства, и мог легко их ранить, не заботясь о последствиях. Впрочем, это не мешало ему чертовски эффективно работать на центр, где многие отзывались о нём с уважением. Керо был резок, но до болезненного справедлив. И если кто-то получал нагоняй, точно знал — есть за что.       Впрочем, вряд ли вина за состояние Ханы лежала на Канде. И ему стоило об этом вспомнить.       — Юу, посмотри на меня, — тихо попросила Эрин, обхватив его ладонь обеими руками и крепко сжав.       Он не отреагировал. Эрин терпеливо ждала, ощущая, как дрожала рука Канды. Они сделали всё, что могли, мысленно повторяла она себе, теперь всё в руках Шел. О самом страшном думать не хотелось — и всё же Канда думал. Она прочла это в горевшем взгляде, который он всё-таки на неё перевёл. Вот только там была не надежда. В глубине его тёмных глаза горело отчаяние и предчувствие потери, то, от чего он едва оправился и совсем не ждал, что оно вернётся так скоро.       Эрин сглотнула. Она работала тьютором не первый год и знала, как помогать людям выбраться из пучины эмоций. А в такие моменты, когда страдал близкий, все её знания летели в Бездну и не стоили ни гроша. Слова не шли, и она резко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.       «Кто, если не ты?»        — Керо знает, что делает, — Эрин старалась говорить негромко и максимально уверенно, не сводя с Канды глаз. — Давай просто подождём. Он поможет Хане.        — А если нет?       Вопрос до болезненного простой, но ответить на него Эрин не смогла. Канде и не нужен был ответ, и, горько усмехнувшись, он осторожно освободил ладонь. Рука Эрин бессильно упала, и пару секунд она непонимающе смотрела на пальцы Канды, которые он сжал в кулак. Она всё ещё видела, как они дрожали, но поддержать его Канда не разрешал, этим жестом словно отодвинув её от себя.        — Ты можешь не верить ему, — вскинула она голову, — но поверь мне. Я тоже хочу, чтобы Хана выжила. И так и будет.       Канда не ответил, и Эрин вдруг ощутила, как она устала. Чувство это навалилось огромной глыбой, которую невозможно было выдержать. Бросив ему, чтобы прошёл на кухню, сама она скрылась в гостевом туалете и минут десять просто сидела на полу за закрытой дверью, включив воду. Она понимала, что нужна Канде, понимала, что, возможно, лгала ему, и Керо не справится. Вот только найти силы на то, чтобы встать и снова быть опорой, не находилось. Когда в уголках глаз появились слёзы, Эрин ожесточённо вытерла их и долго остервенело умывалась. Да, она безумно устала, но пока не время давать себе право на слабость. Не сейчас.       Позже.       На кухне она обнаружила Канду, отстранённо глядящего в окно на начавшийся снегопад. Сделав ему чай, она почти силой впихнула кружку в дрожащие руки, а сама сварила крепкий кофе и машинально сделала несколько глотков, только тогда поняв, что совершенно забыла добавить сахар. Впрочем, это помогло несколько взбодриться и заметить, как нахмуренно смотрел на неё Канда. Видимо, всё-таки заметил её мокрое лицо, и уже собирался что-то спросить, но ему помешал Керо. Быстро войдя в комнату, он окинул их обоих пронзительным взглядом.        — Собака будет жить, — проговорил он, обращаясь к Канде. — Но она очень слаба и спит после лекарств. Ближайший час её лучше не трогать. Можешь пойти посидеть с ней.       Эрин облегчённо выдохнула, когда Канда, оставив полупустую чашку на подоконнике, едва ли не бегом рванул к лестнице. Шагнув за ним, она остановилась, когда на плечо легла тяжёлая ладонь Керо.        — А к тебе у меня разговор, Ласка.       Эрин вздохнула и, залпом допив горький кофе, поставила чашку в мойку. Посуда жалобно звякнула от того, что усилившуюся дрожь в руках уже невозможно было скрывать. Эрин закусила губу и открыла кран, собираясь отвлечься мойкой, однако была почти тут же бесцеремонно обхвачена за талию и переставлена подальше.        — Керо, мать твою! — взвилась она, едва освободившись, и смолкла, натолкнувшись на его взгляд.       Эрин как никто знала: когда Керо смотрел так спокойно, но вместе с тем так тяжело, лучше не спорить.        — Сядь, — веско обронил он.       Эрин послушно отодвинула стул, и с опаской наблюдала, как он мыл посуду и смешивал что-то в высоком стакане. Поставив его перед ней, сел напротив и жестом указал на напиток.        — Пей.        — Что это? — Эрин недоверчиво смотрела на тёмно-коричневую густую жидкость.        — Отрава, — ровно тем же тоном отозвался Керо. — Надоела ты мне. Что за глупые вопросы, Ласка? Настойка это. С корицей, лимонником и всем таким. Поможет тебе продержаться до возвращения домой. Я вижу, что ты едва стоишь на ногах.       Эрин опустила голову и, ни слова ни говоря, залпом осушила стакан. Напиток отдавал горечью и немного мятой. Она не очень верила в его действенность, однако взгляд Керо после этого стал чуть мягче, и она осторожно выдохнула. По крайней мере, можно было не опасаться, что в неё станут заливать эту настойку силой.        — Скажи честно, Хана выживет? — спросила она, подняв голову. — Чего нам ждать?       Керо пожал плечами и, стянув со стоявшего на столе блюда яблоко, откусил и задумчиво прожевал.        — Собака удивительно крепкая, но ей недолго осталось. Последнее время её лечили неправильно. И я бы с удовольствием оторвал голову этому идиоту за то, что водил её к этим коновалам.       Эрин резко и красноречиво выдохнула.        — Керо.       Он посмотрел на неё несколько секунд и снова откусил яблоко. Сочный хруст на мгновение наполнил тишину комнаты, и у Эрин пробежали мурашки по загривку. Чёрт, она знала Керо не первый год, но до сих пор иногда не понимала, чего от него ждать, что уж об остальных говорить.        — Полгода, Эрин, — проговорил он, оставив без внимания её фразу. — Может, семь месяцев. Я ставлю даже на девять, девочка очень привязана к своему хозяину.       Эрин потёрла лицо, не зная, как реагировать на это. Полгода набатом отдавалось в голове, наполняя горечью и неотвратимостью потери. Да, они все понимали, что Хана не могла жить вечно, но это животное было первым, что вернулось к Канде в его новой, послевоенной, жизни, и потерять её значило снова вырвать кусок души. Впрочем, было у этой правды и преимущество — зная её, они могли подготовиться. Хотя бы немного, чтобы не было так больно.        — Ответь мне на вопрос, — внезапно произнёс Керо, и Эрин, вздрогнув, выпрямилась. — Ты спишь с ним?       Возмутиться настолько наглому и бесцеремонному вопросу она просто не успела.        — Можешь не отвечать, — яблоко, казалось, интересовало Керо куда больше, чем ответ Эрин. — Спишь. У тебя на лбу написано. И то, как ты его защищаешь, и то, как стремишься уберечь.       В голосе Керо не сквозило едкости, и всё же Эрин почувствовала себя неуютно. А когда она ощущала себя так, то избирала единственно верную тактику — нападение.        — Я люблю его, Керо. И да, я с ним сплю, — она сощурилась и скрестила руки на груди. — Осуждаешь?        — Да плевать, — Керо дёрнул уголком губ. — Счастья, здоровья и деток ебучих побольше. Меня другое тревожит. Ты понимаешь, что если это просочится в СМИ, будет скандал?       Весь пыл, который поддерживал броню Эрин, исчез так же быстро, как и появился. Она опустила плечи и закусила губу, раздумывая над ответом. Да, во имя всего святого, она прекрасно понимала, чем это грозило центру. И если бы куратором оставался Рувелье, на её карьере можно было бы смело ставить крест, как и на работе всего центра. С Керо же шанс оставить всё это в тайне до момента выписки Канды был гораздо выше. Даже после этого ушлые журналисты, скорее всего, постараются раздуть скандал из их отношений, но тогда это уже не будет иметь никакого значения.        — Я понимаю, Керо, — подавшись вперёд, она опёрлась локтями о стол и повертела в руках пустой стакан. — И клянусь тебе, мы осторожны, как только можем. До открепления Канды от центра осталось немного, и я надеюсь, мы переживём это спокойно.        — Я тоже надеюсь, — Керо догрыз яблоко и только тут поднял на Эрин прямой взгляд, отчего ей тут же захотелось швырнуть в него стаканом. Искры насмешки сотнями горели в глубине зрачка. — Иначе я убью сначала журналистов, а потом и вас. А собаку себе заберу.       Эрин фыркнула, не став ничего отвечать. Весьма специфический юмор Керо иногда вводил буквально в ступор, и вместе с тем то, что он сказал, можно было считать практически клятвой. И Эрин верила ему безоговорочно и была благодарна. Даже если Рувелье снова возомнит себя вершителем судеб и попытается что-то вынюхать и тем самым вернуться, у него ничего не выйдет. Один из лучших сынов Шел не позволит ему.       Больше они о теме их отношений с Кандой не говорили. Керо успел угостить её салатом с нежнейшим крабовым мясом и пообещал наконец отправить Исайю в отпуск, пока он окончательно не тронулся рассудком. Они обсудили почти все рабочие вопросы, когда со стороны лестницы раздались шаги. Повернувшись, Эрин увидела Канду, который, придерживая Хану за ошейник, помогал ей спуститься. Она шла осторожно и медленно, и Канда терпеливо ждал. А когда они, спустившись, зашли в кухню, Эрин не смогла сдержать слабой улыбки в ответ на улыбку Канды — такую счастливую, что сложно было передать.        — Хорош лыбиться, — осадил его Керо и, поднявшись, протянул ему пакет, который до этого принёс с собой. — Здесь лекарство и корм для лучшей собаки в мире. И только попробуй навредить ей, голову оторву.       Канда, помедлив, забрал пакет и, шумно выдохнув, протянул руку Керо.        — Спасибо, — хрипловато проговорил он. — Вы спасли её.        — Обращайся, — Керо на удивление легко ответил на рукопожатие. — И Ласку береги. За неё я тоже легко убью.       Канда бросил на неё растерянный взгляд, а она только покачала головой. Тактичность и Керо были вещами абсолютно несовместимыми, и всё зависело от интонации. А поскольку с Кандой он говорил почти дружелюбно, она могла быть спокойна: её выбор, похоже, одобрили, хоть и пообещали наблюдать в немного странной форме.       Поднявшись, Эрин приблизилась к Канде, крепко сжала его ладонь и улыбнулась уголком губ, когда он стиснул её руку в ответ. Они справились, Хана пока жива. Об остальном они подумают позже, когда найдутся силы.       Не сейчас.        — Спасибо, Керо, — проговорила она, борясь с желанием привалиться к плечу Канды. — Я твой должник.        — На свадьбу позовите, — хмыкнул Керо, и глаза его сверкнули. — Хоть напьюсь за ваш счёт.       Пообещав сделать всё возможное, они вышли под густой снегопад. Холодный воздух помог Эрин наскрести остатки сил, поэтому до машины она добралась, не шатаясь. Лишь взявшись за ручку, она остановилась и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вдохнула. Тихий голос Канды, уговаривающий Хану запрыгнуть в машину, её негромкое поскуливание отдавались внутри облегчением, и одновременно опустошали. Она порадуется как следует за них обоих, но не сейчас.       Позже.       Ладонь, лежавшую на ручке, накрыла другая, горячая и большая, и спустя секунду Эрин оказалась прижата к груди Канды. Противиться не стала, лишь слабо улыбнулась, стараясь не наваливаться на него, выдавая тем самым свою слабость, пожиравшую всё сильнее.        — Я поведу, — тихо проговорил Канда.       Эрин ощутила, как осторожно он коснулся губами её волос, и зажмурилась. Нежность, сквозившая в его словах и движениях, лишала воли. И всё же Эрин не была бы собой, если бы не попыталась отстоять своё право остаться сильной до конца, как бы это глупо ни выглядело.        — Я в порядке, Юу. Правда. Давай поедем домой, и там...        — И там я помогу тебе принять ванну и уложу спать, — мягко перебил её Канда. — А пока ты перестанешь со мной спорить. Я не слепой и вижу, что ты еле стоишь на ногах. Тебе нельзя за руль.       Эрин открыла рот, чтобы возразить — и закрыла его, не найдя, что сказать. Не хотелось спорить, не хотелось ничего, кроме как прислониться к крепкой груди Канды, закрыть глаза и уснуть. Именно это он ей и предлагал, потому Эрин безропотно позволила усадить себя в машину, где отключилась от реальности практически мгновенно, и пришла в себя уже дома. Канда с ней на руках стаскивал с ног кроссовки, стараясь делать это не слишком резко. Эрин с минуту наблюдала за его мучениями из-под ресниц, и, не выдержав, фыркнула. У Канды было такое сосредоточенное лицо, будто он занимался чем-то крайне важным, и это не могло не вызвать улыбку.        — Я тебя разбудил? — виновато пробормотал Канда, наконец, справившись с обувью. — Прости, я не хотел.       Эрин тронула его щеку, ощутив под пальцами чуть заметную небритость. Потянувшись, она коснулась этого места губами и, жестом попросив отпустить её, выпрямилась.        — Всё в порядке. Это я должна извиняться. Уснула, а ты...        — А я исполняю свой план.        Мягко обхватив её за плечи, Канда развернул Эрин в сторону ванной.        — Идём. Сегодня я хочу о тебе заботиться.       Это не звучало пошло, наоборот, отдавало такой глубокой теплотой, что Эрин снова на секунду зажмурилась. Канда, словно и не замечая, касался внутри чего-то очень важного, что отзывалось всплеском эмоций. Она нужна была ему не просто как любовница, Канда хотел, чтобы ей было уютно и хорошо. Бездна, что это, если не лучшее проявление любви? Она знала ответ, и была уверена, что Шел тоже знали. И Эрин это совершенно устраивало.       Она не стала противиться, когда он, набрав воду и добавив масел, сам раздел её. Чувствовать на обнажённой коже его горячие руки оказалось тем ещё испытанием, да и Канда не был до конца спокоен: Эрин видела, как потемнели его глаза, а дыхание стало резче. Но он держался данного слова, помогая ей расслабиться в горячей воде и даже сделав массаж. Не обошлось, конечно, без пары поцелуев и касаний — словно бы случайных. Впрочем, как бы сильно ни было желание, Эрин понимала, что не сможет дать того, чего Канда хотел. А он не настаивал. Сам обтёр полотенцем и, натянув пижаму с коротенькими шортами и майкой, больше открывавшей, чем скрывавшей, снова сгреб её в охапку и отнёс в спальню.        — А как же ты? — встревожилась Эрин, повернувшись к нему, когда он усадил её на кровать, а сам потянулся за гребнем для волос. — Тебе тоже надо помыться.        — Помоюсь, — пообещал он. — Когда ты заснешь. Давай мне свои волосы, их надо расчесать.       Эрин не стала спорить вновь, отдавшись во власть его уверенности. Движения Канды были мягкими, плавными, будто бы убаюкивающими. Эрин и сама не заметила, как задремала, очнувшись, лишь когда оказалась завернута в одеяло и прижата к груди Канды. Жутко хотелось спать, и всё же она несколько раз моргнула, отгоняя сон. Хотелось посмотреть на него ещё раз и сказать... Сказать...        — Прости, что взвалил на тебя это сегодня. Я не должен был.       Канда, заметив, что она не спит, смотрел на Эрин прямо, и в глубине его зрачков Эрин видела отчётливое раскаяние. Он замолчал и, сглотнув, осторожно поцеловал её в лоб, а потом уткнулся в место поцелуя своим и зажмурился.        — Когда Хана... Когда она... Я испугался, Эрин, — его голос звучал сбивчиво и глухо, а ещё очень торопливо. — И я даже не думал, куда мне идти. Я знал, что могу на тебя положиться, что ты поможешь. И мне было страшно, что ей не помогут. А потом я увидел твоё мокрое лицо и глаза, увидел, как дрожат твои руки, и с меня будто морок спал.       Он рвано выдохнул, и дыхание его было горячим, почти обжигающим.        — Я очень привязан к Хане, она всё, что осталось у меня от той жизни, — Канда медленно поднял голову и посмотрел на Эрин прямо. — Но в этой, новой жизни у меня есть ты. И я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня. Прости меня.       Последние два слова будто ножом полоснули по сердцу Эрин. За что он просил прощения? За то, что боялся потерять дорогое существо? Во имя Бездны, этот мужчина просто непостижим!        — Тебе не за что извиняться, — Эрин обхватила его щёку, почувствовав под пальцами влагу и ещё сильнее желая быть ему ближе и роднее. — Мы это пережили. Я в порядке, Хана в порядке. Остальное неважно, Юу. Неважно.       Порывисто подавшись вперёд, она коротко поцеловала его, а после спрятала лицо на груди, крепко обняла и закрыла глаза.        — Давай просто заснем и проснёмся вместе, ладно?       Пусть так будет всегда, подумала Эрин, засыпая под ласковые лёгкие поглаживания. Пусть эта нежность никогда от них не уйдёт.