Ветер Отечества. Эпизод 0: Касим

Хельмаджистан, ущелье Аланис, округ Бдакшон, 22 мая 1998 год, 11.35 - Почему вы не рассказали мне все это сразу? – Касим, что неторопливо и любовно чистил винтовку, отрывается от своего занятия и требовательно глядит на Калинина. - Недосуг было, мы ведь стремились покинуть Бдакшон в самые короткие сроки. - Так значит, Гаул провел нас как несмышленышей! - Выходит что так. Пойманный убийца сообщил, что Гаул не просто инструктор в лагере наемников. Уже достаточно длительное время он работал напрямую на КГБ. Он проследил нас до города, каким образом – неизвестно, возможно на нашей машине был установлен жучок. А из этого следует, что я не сбежал из лагеря - мне позволили сбежать. Сбежать, прихватив тебя с собой. Тебя, ребенка Бдакшонского Тигра, наверняка знающего о его местонахождении. Касим слушает, опустив голову. - Значит, это я виноват в смерти отца. - Это больше моя вина, нежели твоя. Я сотрудничал с Гаулом, не зная о его связях с КГБ, я позволил ему обвести себя вокруг пальца. И теперь, единственное, что я могу сделать – отомстить за смерть Маджида. Касим поднимает голову, его глаза вспыхивают. - Думаете, он придет? - Несомненно. Он захочет либо договориться со мной, ведь, по большому счету Маджид был помехой и для «Мифрила», либо убить меня. Ему не выгодно, чтобы «Мифрил» начал на него охоту, он знает о наших возможностях. Он придет, непременно придет. И, зная его, могу с уверенностью сказать, что придет он не один. У нас мало шансов остаться в живых. Не боишься? Не удостоив Калинина ответом, мальчишка лишь яростно на него зыркает и стискивает оружие до боли в пальцах. - Ну-ну, - восклицает тот со смехом, - гляди, не убей меня раньше времени, я еще тебе пригожусь! - Вам лучше занять свою позицию, - ворчит Касим отворачиваясь. - Что ж… Ты знаешь, что делать. Если меня подстрелят – уходи, попытайся спастись. Маджид хотел, чтобы ты жил. - Маджида больше нет, - угрюмо произносит Касим, даже не повернув головы, - и моя жизнь не ваша забота. - Как знать. Калинин глядит на узкие плечи и упрямый затылок мальчишки. Ему почему-то хочется, чтобы Касим обернулся и смотрел ему вслед, когда он будет уходить. Но Касим так и не оборачивается. Ждать ему приходится не так долго, как он опасался. Через четверть часа Калинин слышит шорох осыпающейся гальки под чьими-то шагами, и высокая фигура Гаула появляется из-за поворота узенькой горной тропинки. Гаул вышагивает легко и небрежно, словно прогуливаясь. На первый взгляд он безоружен, однако Калинин хорошо знает, что это не так. Приблизившись и одарив его своей неизменной ухмылкой, Гаул произносит: - Рад снова тебя видеть, Калинин. Ну, и зачем было от меня так долго бегать? Мы же с тобой, по сути, делали общее дело, не так ли? Не торопясь с ответом, Калинин украдкой оглядывается. Что не говори, место для встречи выбрано идеальное – беспорядочное нагромождение скал и камней вокруг может послужить укрытием для нескольких десятков человек. Но у них с Касимом имеется определенное преимущество – они оба очень хорошо знают это место. Каждый камень, каждый выступ в радиусе пятисот метров. Скольких бы стрелков Гаул не расставил вокруг, ни у одного из них нет настолько удачной позиции, как у Касима. Калинин делает шаг вперед, как будто для того, чтобы поприветствовать Гаула; его движения неторопливы, исполнены миролюбия. И, нарочно запнувшись о камень, он наклоняется вперед, словно бы теряя равновесие. Это их с Касимом условный сигнал. Шелестящее эхо одиночного выстрела уносится вверх по ущелью, спугивая птиц; пошатнувшись, Гаул медленно, очень медленно опрокидывается назад, с навечно застывшей на лице ухмылкой. Отверстие от пули зияет точно в центре его лба – глаз у Касима на редкость острый. А через секунду Калинин уже катится вниз по каменистому склону; треск автоматных очередей отдается в ушах, пули вспарывают гальку в каких-то миллиметрах от его головы, но он все еще жив. Достигнув дна ущелья, он резво ныряет в заранее облюбованное укрытие, где его уже ждет автомат с запасной обоймой. Осторожно выглянув наружу, Калинин начинает понимать причину своего недавнего везения – его обстреливали всего лишь с одной точки, с оставшихся пяти позиций вели обстрел совершенно в другом направлении – в том, где должен был находиться Касим. Он торопливо открывает огонь, стремясь отвлечь на себя внимание противника. Ощущение непоправимой ошибки заставляет его на миг потерять хладнокровие. С самого начала он предполагал, что будет основной мишенью для людей Гаула, Касим должен был выполнить свою задачу и уйти. Но малолетний упрямец и не думал уходить, оставшемуся у него второму автомату и полному рюкзаку боеприпасов явно нашлось применение. Попытка покинуть укрытие и начать передвижение по направлению к убежищу Касима заканчивается неудачей, и, едва успев укрыться от града пуль, Калинин возвращается обратно, скрипнув зубами от собственного бессилия. Прислоняется затылком к нагретому камню, прикрыв на секунду глаза. Его мозг напряженно работает, ища выход из создавшейся ситуации. Нет… Нет, слишком далеко. Они разделены пространством, на данный момент непреодолимым. Он ничем не сможет помочь Касиму. Ему остается лишь защищать собственную жизнь и ждать. Ждать, пока там, наверху автомат Касима даст последнюю очередь, а потом замолкнет, словно захлебнувшись. И это будет означать, что… Напрягшись, подобно струне, Калинин напряженно прислушивается. Нет, ему не показалось. К грохоту выстрелов добавился еще один звук – низкий гул пропеллеров. Неужели… Неужели они успели? Так быстро! От взрывов содрогаются стены ущелья. Покинув укрытие, Калинин выпрямляется во весь рост, стреляя уже в открытую. Настигнутые огнем с низко зависшего над ущельем вертолета, боевики Гаула пытаются скрыться, но шансов у них практически нет. Короткими перебежками Калинин торопливо передвигается от укрытия к укрытию; затем, закинув за спину автомат с уже пустым магазином, взбирается по камням, обдирая в кровь ладони. Хрупкие каменистые склоны осыпаются под подошвами его ботинок, и он уже не слышит выстрелов, а слышит лишь свое тяжелое, свистящее дыхание и стук собственного сердца. Касим, присевший в обнимку с автоматом, прислонившись к камню и нахохлившись, словно галчонок, поднимает голову, заслышав его шаги. Уголки его губ едва заметно приподнимаются, и Калинину вдруг приходит в голову совершенно неуместная в данный момент мысль – а он на самом деле никогда не видел, чтобы Касим улыбался. Человек ведь должен уметь улыбаться, хотя бы изредка. - Я же приказал тебе уходить, - произносит он, стараясь придать тону максимальную суровость. - А вы разве мой командир? – мальчишка, в свою очередь, стремится казаться дерзким, но голос у него не слишком уверенный. - Да, - твердо отвечает Калинин, – теперь да. - Ну и ладно… Не закончив фразу, Касим медленно сползает на землю, оставляя на камне, к которому он прислонился, кровавый след. Небо над головой ослепительно синее. Хочется нырнуть в эту невероятную, без единого облачка и пятнышка синеву, зависнуть в невесомости. Больно. Собственное тело кажется чересчур тяжелым и как будто чужим; каждый шаг Калинина, несущего его на руках, отдается болью, словно горячий уголек сидит где-то у него внутри, и перекатывается туда-сюда при малейшем движении. Гул пропеллера нарастает, становится оглушающе громким. Сейчас он оторвется от земли и станет легче. Сейчас…