Спустя четыре года…
Еще первый лучик света не пробился сквозь болотное марево, еще скелеты не высушили на своих костях ночную росу, как ставни башенного оконца распахиваются и наружу выглядывает взлохмаченная голова. — Скелеты! Живо за полив! Сегодня нужно задать больше удобрений! Слуги как будто и не слышат, некоторые принимаются за разминку перед работой: в потрескивании костей можно угадать ворчание на хозяина. Сиэлю происходящее кажется медленным: сделал дело — гуляй смело. На болотах, где сложно вести хозяйство, это особая правда. — Ты посмотри на них, нет, с такими слугами мы не скоро разовьем аграрное хозяйство! — Он ворчит. Он даже почти что возмущен. Особенно, когда припоминает, что редька в прошлом урожае исхудала, и куда это годится, с такими ленивыми слугами? Темный колдун зевает, выходя из своего кабинета, который, как обычно, заменял спальню. И ему тоже достается. — Себастьян! Зачем ты опять навалил кучу рыцарей? Я же говорил, трупы отдельно, доспехи отдельно: через месяц заедут за металлоломом, а все остальное в почву! — Никакого порядка, — снова ворчит пленник и съезжает на перилах вниз, проконтролировать приготовление завтрака. Одна из вещей, которую узнал Сиэль, живя бок о бок с драконом-некромантом, так это то, что все скелеты имеют свой характер. Так, повар Бард наверняка опять что-то спалил со своей тягой к пламени. И откуда она у него? — Мэйлин, внимательнее, опять разбила сервиз? — обращается он к скелету с бантом. Снова Себастьяна просить клеить осколки магией. — А где Финни? Я просил его натаскать дров, холодает. Снаружи доносится звук горна. Чистейший, сияющий звук. Раньше пленник непременно бы возликовал: в то время в нем еще жила надежда. Неугасимая, как этот нарастающий звук. Теперь же, Сиэля, мысленно окопавшегося в костях да болотных редьках, начинает раздражать просачивающаяся в звуке благородность. Какая-то она стала лубочная и непривычная. Как будто пленник — это отшельник из подземной пещеры, — глаз выколи, так темно — но его вынуждают высунуть голову в отверстие с дневным светом. Болезненно, неприятно, чуждо. Много шума из ничего. Бесполезно. Другое дело — усадебное (слишком громкое слово) хозяйство. Урожай, рыбалка, дом, верная прислуга, а не вот это вот все… — Кого занесло на этот раз? — морщится принц. Он окидывает болота заранее осуждающим взором. Кто посмел нарушить его планы? Единственный, кого нисколько не заинтересовывает гость, это Себастьян. Он отстранено переставляет фигуру на шахматной доске и, судя по выражению лица, предвкушает будущую победу, потирает ладони. Наконец, он сделал свой ход, ведь они с Сиэлем вчера так и не доиграли. Принц то и дело делал успехи, ставя колдуна в стратегические тупики. Внизу, у частокола с черепами, переминается с ноги на ногу белоснежный конь, грива до земли. Верхом сидит рыцарь в доспехах. Забрало поднято, на кончике копья сверкает восходящее солнце. На болотах оно редкость, поэтому создается ощущение, что рыцарь привез солнце с собой. Сиэль опытным взором прикидывает: «Доспехи из стали высокого качества, но в глазах — радуга, слишком много пыла, убьется быстро, с азартом. Зато конь отменный: не понесет. Да и копье ничего так… Возможно, протянет минут сорок». Время научило пленника с одного взгляда выносить вердикт возможностям своих спасателей. «Протянет так протянет», — безразлично вздыхает он и поворачивает голову к колдуну. — Себастьян, не задерживайся, скоро завтрак, — говорит, он и кое-что вспоминает: — Если Бард опять ничего не спалит. — Успею. Кстати, тебе шах и мат скоро, можешь уже отвечать, вернусь и закончим партию, — улыбается Себастьян. Он накидывает на плечи мантию и зевает на ходу. «Небось всю ночь ход продумывал!» — Сиэль стряхивает с его нагрудника пыль — или пепел от предыдущих соперников? — и провожает в открытую дверь. Едва защитник спускается вниз, как из углов и подполья, отовсюду, выползают скелеты. Шахматная доска отодвигается в сторону, на стол падает кусок исписанного пергамента. В нем длинный список с перечеркнутыми именами, почти не осталось чистого места. Один из скелетов вытаскивает гусиное перо, которое он держит в глазнице, там же плещутся и чернила. — Делаем ставки на свеженького, — говорит Сиэль и обмакивает кончик пера в самую чернь. — Ставлю пять монет на сорок минут. Мэйлин костлявыми фалангами отстукивает число: «Десять!» и тоже ставит пять монет. Монеты такие ржавые, кажется, Сиэль даже знает, откуда — пиратский сундук из сокровищницы колдуна, в погребе. Он там тоже отоваривается, пока дракон спит. Полноценной сокровищницей ее, конечно, сложно назвать, там отчасти и хлама хватает. Уж что его дракона отличает от прочих, так это то, что он не чахнет над златом. Земные проблемы его совершенно не интересуют. Дайте Себастьяну древних свитков, новых, не читанных книг, и он будет занят и счастлив. «Чем бы дракон ни тешился, лишь бы не золотом», — Сиэлю это выгодно, с какой стороны ни посмотреть. Русалкам вытащи из залежей блестящую цацку, — серебряную булавку аль брошку какую — а взамен, они тебе заморские деликатесы снесут: осьминога, кальмара или водоросли. Там монетку вытащи — это ведьме за ягоды свежие, — морошку-то все любят — а здесь упырю лесному за шишки кедровые грех не отдать, сплошной кладезь витаминов. На одной редьке да помидорах долго не проживешь. Так и мельчает казна дракона. Финни из всех оказывается самым оптимистичным — ничему жизнь не учит — он верит в рыцаря аж на целый час. — Час? — От удивления брови Сиэля ползут высоко вверх. — Да таких не было года два! И то, тогда Себастьян скучал и тянул время. Во всяком случае, он так сказал. Но, вот, ставки сделаны, и все выглядывают в окно. Черный дракон уже полыхнул пламенем, оттесняя рыцаря от башни к топям. В тяжелых доспехах там легко сгинуть, как не было. Бедолагу спасает только крепкий щит, а конь уже куда-то ускакал. Сиэль тут же прикидывает в уме: «Можно еще найти и поймать, скотина-то в хозяйстве полезная», он не сразу замечает, как рыцарь поднимает голову высоко вверх и смотрит на него. Он кричит: — Я не сдамся! Я пришел за Сиэлем! Сиэль, ты меня слышишь? Какой знакомый голос! Очень вовремя шлем рыцаря спадает, открывая лицо. — Артур?! — Сиэль так перевешивается через подоконник, что скелетам приходится его удерживать за подолы. Он не верит собственным глазам: это тот самый Артур, который рассказывал ему в детстве о драконах и мечтал стать рыцарем! — Сиэль! Я вытащу тебя! — кричит Артур, ставший рыцарем. — Я убью эту тварь, клянусь! — Поверить не могу, это правда он! — Сиэль чуть не хлопает в ладоши и вспоминает: ах, да, дракон. Очевидно, что в ставках выигрывает Мэйлин, тут даже и десяти минут нет. Но… это же Артур! Сиэль кричит, что есть сил: — Себастьян, стой! Не убивай его! Он… он мой старый друг! Дракон усмехается. Ему забавно это слышать. — Не по уставу. Пришел сражаться, так пусть умрет с честью. — Ему все равно, друг-не друг. Взял копье или меч, назвался рыцарем. Назвался рыцарем, иди в башню и гибни за сокровище, заточенное в ней! Еще немного и дракон сожжет рыцаря в пламени. Сиэлю нужно что-то придумать, нельзя Себастьяна заставить сделать что-то просто так. Тут ему приходит в голову идея: как хорошо, что они вчера играли в шахматы! Он кричит: — Подождите минуту! Всего одну минуту! Принц просит! «Ну раз принц просит», — пожимают плечами сражающиеся. Тут они не могут отказать в перерыве — два джентльмена. Сиэль исчезает из окна и вскоре возвращается, с красными от спешки, щеками: — Себастьян, иди проверь шахматную доску! — восклицает он. — Я тебе поставил шах и мат! Ты же помнишь, что это значит? Дракон закатывает глаза: да-да, они поспорили на желание, как обычно. Из ноздрей валит дымка, так дракон тяжко выдыхает. Обычно, Сиэль просит покатать его на себе, пролететь круг-другой над крышей башни, но только не в этот раз. — Полагаю, твое желание, чтобы я не убивал твоего друга? — Именно! Впусти Артура внутрь! Сиэль ликует. Артур негодует: он по-прежнему полон решимости пронзить ящера копьем и вызволить друга из лап узурпатора. Не зря же он учился все это время? Колдун остужает пыл принца: — Для уточнения: это не считается победой, просто я его не убиваю. Пока что. — Да, — соглашается принц, — я остаюсь твоим пленником.***
Артур сидит за столом и то и дело косится на Мэйлин. Скелет от рыцаря не отходит ни на шаг. Артуру кажется, или сзади, на черепе, мелькает бант? Сиэль успокаивает его: — Ты ей нравишься. Молодые люди здесь не часто бывают, а если и бывают, то ненадолго. — Правда? — Да. Они как пролежат в земле, Себастьян их поднимет, но они уже не так свежо выглядят, как в первый раз. Можно сказать, это личная драма нашей Мэйлин. Влюбчивая ворона. В глазах пленника плещется какая-то нежность к прислуге. Как будто это любимый питомец со своими, особенными, шалостями. Рыцарь нервно улыбается, но Сиэль этого не замечает: он так давно не видел живых людей, кроме Себастьяна (с которыми можно пообщаться). — Вообще-то я приехал за тобой, Сиэль. Чтобы… Чтобы спасти, — Артур поглядывает на Себастьяна, не сказал ли лишнего, а то вдруг невежливо, вот так, за столом? Но колдун думает о чем-то своем, наверное, о проигранной партии. Он постукивает длинными ногтями по столешнице и пьет какое-то варево странного происхождения. Оно темно-бордовое и густое. Кровь?! Сиэль предлагает и Артуру кружечку: «Томатный сок. Сам делал. Помидоры не ахти какие, водянистые, зато из таких лучший сок получается», затем садится за стол и говорит: — Меня не нужно спасать, у нас все хорошо: урожай растет, скелетов не убывает, а скотина пышет здоровьем. Дракон усмехается: «Надеюсь, это ты не про меня?». — «Ты не скотина, а тварь, тебе же сказали, правда, Артур?» Сиэль улыбается, у него глаза озорно светятся. Он рад видеть друга, он очень хочет вернуться домой, но не ценой его жизни. Отец обознался, выбирая Артура в спасатели. У Артура горячее и смелое сердце, но… слабые руки. Он не спасет его, а только погибнет. — Ч-что?! Нет-нет, я не это имел в виду! — Это же совсем некрасиво: обзывать владельца дома и пить под его крышей томатный сок. Артур задевает руками кружку. Сначала сыпятся осколки, а затем — извинения. Скелетиха разводит руками и щелкает зубами. Есть в этом звонком звуке, что-то такое, что выдает интонацию романтичной барышни. Сиэль переводит: — Она говорит, что посуда разбилась — это к любви. Артур шумно проглатывает: «Да уж». — Как там мои родители? — интересуется Сиэль. — Мой брат? Они, наверное, заждались меня. Это же они нашли меня, поэтому и послали тебя? Тут глаза Артура наполняются печалью, и Сиэль предчувствует беду. — Не очень хорошие новости, Сиэль. Твои родители… Они утонули. — Как?.. — На корабле. Ходят слухи, что их на самом деле отравили в путешествии. В это верит новый король. Сиэль не может больше сидеть, поэтому встает — как будто что-то нужно сделать, что угодно, чтобы унять внезапную боль, но ничего не приходит в голову. Голова совершенно пустая, переполнено только сердце. Он надеялся, что отец узнает, где находится сын и отправит отборных рыцарей, как и положено вызволять украденных королевских особ, по уставу, но… почему так долго? Черный лес находится не на другом конце света. Может, виноват Сиэль? Виноват в том, что недостаточно хорошо пытался сбежать? — Родители… мы так и не увиделись, — шепчет он. — Столько лет прошло. Я уже начал думать, что они бросили мои поиски. Выражение лица Артура вдруг меняется. Он бледнеет, он как будто напуган. — Сиэль, но… ты не знал. Теперь нет смысла скрывать правду. Родители тебя и не… Себастьян вмешивается. Он перебивает Артура, давая знак рукой помолчать: — Я сам скажу. — Наверное, так будет лучше. Это же вы его украли, — соглашается Артур. Колдун обращается к пленнику, которого держал в башне все эти годы. — У меня и короля был договор, — объясняет он. — Я держу тебя в башне под надежной защитой, до тех пор, пока не становится безопасно. У Сиэля кружится голова, он мало что понимает. — Безопасно? — переспрашивает он. — У короля было много недругов, поэтому твои родители боялись за вашу с Габриэлем безопасность, — поясняет Артур и, подумав, добавляет: — Как наследников. И они решили… «Безопасность, наследники, трон… одинаковые, как две капли воды, верно?» Вот оно что! Внезапно все проясняется, Сиэль договаривает за Артура сам: — Спрятать запасного, на всякий случай, если с первым что-то случится? Артуру не хочется соглашаться, ему не нравится прозвучавшая формулировка, в его голове она звучала лучше, честнее, но он вынужден кивнуть. Сиэль усмехается. — Вот как. Мог бы я и догадаться! Ну, а ты… почему ты мне ничего не говорил? — юноша обращается к колдуну. Не звучит, но читается в алых глазах слово: «Уговор», юноша вновь усмехается. — И какова была цена за мое безопасное заточение? — Ему хочется засмеяться от злости. Он ощущает предательство со всех сторон! — Разве это имеет значение? — отвечает тот. — Для меня имеет! — Очень ценный, древний свиток. Наполненный важными знаниями, которые… — Это один из тех, что теперь в груде хлама валяется? — Сиэль то и дело проводит чистку волшебной макулатуры, которая засоряет башню хуже сорняков (по согласию Себастьяна, конечно). Он помнит и свиток с королевской печатью, выброшенный за ненадобностью. «Мусор», — как сказал Себастьян. Себастьян хочет что-то ответить, но передумывает, просто выставляет вперед указательный палец. — В любом случае, это очень древний свиток! — замечает он. «Как они только пошли на такое?» — Сиэль не знает, что и чувствовать. Он плюхается на стул и отмахивается от колдуна: — Все равно, мог бы и сказать, столько лет вместе! Ладно. Что было не вернешь, надо идти дальше. Раз они умерли, значит… а как брат? — Габриэль — новый король, — отвечает Артур. — Значит, у него все хорошо? — Как сказать… Он… Стал другим, Сиэль. Вы расстались детьми, но сейчас все иначе, и ему нужна твоя помощь. Мы переживаем за его разум. Паранойя, он везде видит врагов и заговоры. Столько наших людей казнено. С каждым днем его безумие растет. — Возможно, он прав. Меня заточили сюда не просто так, а чтобы уберечь от врагов. — Сиэлю очень хочется оправдать решение родителей. Но слова Артура неутешительны. — Прошло столько лет… Ни один враг короны так и не показался, а в ночь кораблекрушения потонул не один корабль, была страшная буря. Так что, скорее всего, это был несчастный случай. Мне жаль, Сиэль. «Значит, все было напрасно. Мы могли провести все это время вместе, как настоящая семья, но они выбрали…». — Это Габриэль послал за мной? — Таково пожелание твоих родителей: если с ними что-то случится, тебя вызволяют из башни. Король ничего не знает. Но ему нужна твоя помощь. Нет, твоему брату нужна помощь. Сиэль снова не может сидеть на месте. Поэтому он поднимается на ноги и расхаживает взад-вперед. Его мечущуюся фигурку провожают головы и скелетов, и людей. — Что ж. Это мой долг, — решает он, наконец, — но… Но по уставу ты, Артур, должен одолеть Себастьяна, только тогда чары спадут, и я смогу выйти. Сиэль произносит это и ощущает внутри скользкое нечто: в глубине души — как и говорил Себастьян — он хочет остаться тут. Раз он не нужен был родителям все это время, то и зачем возвращаться?.. Пусть барьер станет роковой причиной. Пусть. Но ведь брат, Габриэль!.. — Не совсем так, — вмешивается Себастьян. — Думаю, в заточении больше нет надобности. Договор исчерпал себя. Колдун решает не уточнять тот факт, что магического барьера никогда и не было. Вернее был, как… иллюзорный эффект дополнительного устрашения. Сиэлю необязательно это знать, не сейчас. Но Сиэль все же догадывается. Он видит правду в чужих глазах. Принц и колдун так хорошо изучили друг друга, живя бок о бок, в заточении башни, что скрыть правду становится невозможным. Взгляд Сиэля уличающе суров и вынуждает Себастьяна сдаться. Тот разводит руками: — Ты действительно в это поверил? — То есть, все время… Никаких чар не было? — На их поддержание требуются силы, это только в сказках все легко. Перпетуум мобиле еще не придумал ни один колдун на свете. — То есть, я мог сбежать от тебя в любой момент, пока ты дрых? — Во-первых, не дрых, а набирался сил перед очередной битвой, чтобы защитить тебя, между прочим. Во-вторых, нет, ты не мог сбежать от меня: русалки-сирены мне на что? И потом, подумай, Сиэль, тебе действительно хотелось возвращаться туда, где ты всего лишь запасная фигурка короля, или все же, в глубине души, ты желал остаться со мной, здесь, где ты имеешь столь высокую значимость — где тебя охраняют днем и ночью, как зеницу ока? — Я… — Посмотри внутрь себя и скажи, что ты на самом деле обо всем догадывался и согласился со своей участью. Сиэль с ужасом чувствует, как внутри что-то переворачивается: «Он прав! Я ведь не сделал ни одной серьезной попытки сбежать! Все это время я на самом деле упивался жизнью в башне. Я променял живых, но безразличных людей на почитающую меня нечисть и скелетов!» Сиэль мотает головой: слова Себастьяна, как истина, взрывающая воздушные замки. Как страшное и одновременно сладкое заклятие. — Все равно я должен помочь брату. Колдун задумчиво склоняет голову набок: — Ты уверен, что ты этого хочешь? Увидеть брата, который все это устроил? — Он здесь не причем. Мы были детьми. Уверен, он искал меня и тосковал все это время! — Что ж, раз ты уверен, мы можем устроить вашу встречу. — Правда? То ли колдун чувствует вину, то ли ему стало скучно сидеть столько лет на одном месте, но он проявляет инициативу в помощи Сиэлю. — Да, я отвезу тебя к твоему брату. — И к королю, — с почтением добавляет рыцарь, но колдун-дракон только усмехается: — У меня нет королей. Башня всегда была сама по себе. «Пора действовать!» — думает Сиэль. — Артур, езжай домой, — говорит он вслух, — Мэйлин поможет найти тебе твою лошадь, а мы сейчас же отправляемся до-… Во дворец брата. Сиэль чуть было не сказал «домой», но он не уверен. Как странно: жить с мыслью, что где-то есть семья, а когда приходит время встретиться, она оказывается одновременно так далеко и так близко. «Мама, папа… Если бы только вы не отправляли меня сюда, ведь все оказалось бы по-другому». Но теперь ничего не изменить. Как его учил Себастьян: «Кто старое помянет — тому пламя в глаз». Сиэль не уверен, что поговорка звучит именно так, но у драконов свои методы. Сиэль взбирается на дракона и вцепляется руками в шипы, которые украшают его шею. Сиэль летал на Себастьяне всего несколько раз, вокруг башни, и каждый раз зарекался, что — последний: слишком страшно, хоть и захватывающе. — Держись крепче, лететь далеко, — предупреждает дракон и взмывает в воздух. По началу, когда они набирают высоту, спирает дыхание, затем сердце как будто отмирает и снова начинает стучать с оглушительной силой. Ветер свищет в уши, глаз почти не открыть, Сиэль слышит взмахи гигантских крыльев и чувствует себя очень странно: как будто перед лицом страшной опасности и в тоже время в полной безопасности. Стоит только крепче прижаться к шершавой чешуе. Сиэль оборачивается на башню: с высоты драконьего полета она кажется похожей на черную иголку. Он здесь жил много лет. Скелеты сбиваются в кучку, — без хозяина и принца они не знают, что им делать — Сиэль видит дорогие ему грядки, русалки в пруду машут руками. «Мой дом? Или мой дом только впереди?».