Костяные крылья тоже любят вас

- Ты слышала? Арури подтвердила, что тоже видела ту синюю тварь! А вот стража и в ус не дует! Говорит, что прибыла вовремя, но ничего, кроме пустого места и девушки, в него тыкающего пальцем, не застала! Ты себе можешь это представить?! - А я вот склоняюсь к версии Лолы: это точно проклятие. Всё ведь началось почти сразу после возвращения нашей госпожи. Я, конечно, не магичка иль знахарка, но с девчонкой явно не всё в порядке. С самого приезда словно воспряла духом – надоумила своих достопочтимых учителей на дополнительные занятия, копается в архиве, часто мелькает в саду, где творит… что-то, опасное, наверняка. Не дерзит, но смотрит волком. Подвергла провожатого опасности, почти потеряла важный артефакт, да нет – целых два! - но в итоге её ещё и драгоценностями одарили! Точно тебе говорю, подцепила какое-нибудь проклятье в этом… Лабиринте, да? - Достопочтимая Госпожа Зарэрла и Микелла проверяли её покои. По их словам, там не появилось ничего подозрительного, и я склонна доверять. Отвечаю вам – те служанки и прачка просто надоумили себя подобным смехотворным образом привлечь внимание мужчин, и плевали они на эти сплетни. Это Императорский двор. Тут обязательно кто-то да счёл бы тебя глупцом или демоном, стоит только не покланяться в ноги. Даже в наши, израненные, натруженные, полные гнева и прошений вечного покоя, внимания и золота, пусть и скрытые чистейшими тканями. Расходитесь, девочки, мне ещё нужно распорядиться о замене цветов в малой Лунной гостиной и заполнить записи расходов. Будьте так добры, оставьте меня и жалуйтесь иным. - Прошу вас! Умоляю! Это просто невыносимо! Я… Тщательно охраняемый, малый женский дворец всё-таки находился во внешней части Императорского Дворца, где обитали непосредственно сам Император, его супруга, дети и горстка слуг. Ну, ещё и некий Оракул, по словам служанок, могучий волшебник, личный маги страны. Меня этот факт не сильно смущал – мужик не только не поселил девочку к наложницам, где конкуренция за внимание знатных персон могла посоперничать разве что с концентрацией ежедневно проливающейся на пол крови, а в еду и питьё – ядов, но и посадил меня довольно далеко от собственного обиталища, полного тех, кто способен расстроить мои планы на долгую и, по возможности, умеренно приключенческую жизнь – сама залезала на крышу, жмурилась от закатного солнца, атакующего меня с черепицы из высоченных, но таких недостижимых кровель. Это отлично. Тут мне было на что посмотреть помимо постных лиц прислуги и парочки управляющих. Множество комнат в жилом доме, вечные пагоды со звериными фигурами не только на крышах зданий, но и на высоких заборах, обширный сад с растениями и многочисленными искусственными речушками, непрозрачно намекающими, что даже тут готовы к нападению и пожарам, каменные скамьи перед средних размеров озером с островком, где готовилась к цветению мощная ветвистая сакура, - всё это казалось мне одухотворённым и видящим во мне странности, выглядящим непомерно неправильно огромным, готовящемся опасно накрениться и упасть прямо на меня, непривыкшей шастать по земле крохой, расплющить, раздавить, а потом поелозить сверху и раскатать до обратного, нормального роста. Не знаю, нравилось мне это или нет. Хах, если бы у меня был мой телефон – забила бы память снимками. Никогда не считала, что красный, белый и синий будут мне усложнять карму. Помимо основного жилого комплекса, отдельными зданиями, не считая склады, сараи, конюшни и беседки, были архив (откуда меня быстренько выгнали), бани, они же умывальни, и небольшие бараки (чисто формально, они – не часть нашей территории, но, не будем тыкать пальцем в мимоприхожанок, содержали в себе единственных мужчин помимо снующих тут евнухов, а посему какая-то там стенка не была помехой для ночных посетительниц туда – и, в последнее время, исключительно по моей вине, обратно). В жителях числились горничные, прачки, посудомойки, поварихи, няни, садовничьи, которые как один в разной степени каким-то образом были вынуждены терпеть меня, за редким исключением (спасибо тебе, тётушка, за яблоки, век не забуду…). Как таковых, лошадей тут не было, а за теми, что оставляли приезжие, как я поняла, следили их подчинённые или, быть может, кого-то вызывали специально. Жилища прислуги практически не были отделены от мест обитания принцесс, четырёх их штук, если быть точной, ни с одной из которых мне не выпала честь познакомиться, из-за чего-то посерединке между моего нежелания и местоположения их жилья. Так же с нами жили две своеобразные экономки, следящие больше за чистотой убранств, чем за похождениями остальных девчушек, и ещё одна барышня, взобравшаяся по местной иерархии слуг на самый верх, на плечах которой документы, ведение учётных книг, написание отчётов и готовность всыпать по первое число за нарушение общего благообразия этого цветника. С последней я знакома лично – госпожа Зарэрла, тучных габаритов синевласая дама, у которой даже это не отняло чёткости и некой опасной плавности в движениях, с круглым лицом, острым подбородком, маленьким носом и морщинками у глаз, она настораживала, так как, по идее, должна была быть всегда и везде, но на деле оказалась весьма неискушенной особой, по самое не балуй загруженной бумажками. Перед ней трепетали служанки, даже учителя проворно улыбались, но она была, наверно, тем человеком здесь, что великолепно выполняет работу, за которую больше никто не желает браться, и является гарантом того, что никто не прискачет урезать бюджет или кого-то увольнять. Не скрывая скепсиса, она при мне и ещё парочке служанок не побрезговала самолично проверить покои девочки, пошариться в той части сада, на которую можно было выйти из них, открыв полупрозрачные двери, отвесила подзатыльники девушкам и вернулась к своей работе. Зарэрла была одной из немногих человек, кто чисто отводил от меня взгляд и считал просто-напросто заботой, трать время на которую – преступление. Идея подселить в соседние с моими комнаты нескольких девушек, дабы те проследили за телодвижениями мелкой принцессы, подозреваемой в “невесть чём”, принадлежала ей. Хорошо, что за несколько дней до этого мне удалось научиться управляться с летающим полотном, что я у себя укрыла. “Артефакты – альтернативные сосуды, управляемые каким-то видом рух, которые изобрели волшебники, желающие силы и иллюзии свободы для своих слуг. Подобные вещи также способны даровать джинны, но, знаешь, никогда даже представить себе не мог ни единой причины для подобного… Ага. Управляться даже самыми мудрёными, зачарованными на комбинаторную магию, артефактами способен и обычный человек. Вопрос в том: как долго и насколько умело. Это зависит от тренированности тела и концентрации, психики, контакта с владельцем сосуда джинна и уровня магой в разных порядках и процентах. Магой тут называют энергию, которую дарует рух взамен на людские желания. Естественно, у всех её количество разное. Это как… насколько мироздание верит в вашу состоятельность. И насколько долго ты сможешь упрашивать его дать взаймы.” Это оказалось довольно просто. Почувствовать, как что-то внутри загорается от мечтаний о дальних странствиях, прикоснуться к плотной ткани, выкинув руку наобум, куда-то в сторону, которая где-то там, протекает везде, но никак не тут, в душной дворце, дать нетерпеливому очагу пламени разлиться по каждой клеточке тела и распространиться сначала на гладкий камень, а потом и на белёсый отрез, заблестевший по-особенному. Как твоя новая конечность, как освежеванная рука, как только-только пришитая вспотевшая нога, как одно единственное мощное костяное крыло. Как часть Луны, которая тянется к матери обратно в лоно, словно мотылёк в пламя жизни, которое боготворно лишь единожды для каждого, а после уже – болезненной сладкой смерти подобно. Я. Могла. Летать. Это… Нет, вы и представать себе не можете, какого это – спускаться обратно вниз, когда смотрела на рассвет с дикой высоты, чего мне стоило возвратиться туда, где даже последний сарай и стенка вздёрнули носы и готовы отведать принцессовой крови, где я вроде как пустое место, но мне не стесняются объяснять его обязанности, словно вместо ничего всегда с лёгкой доброй руки родственничков и прислуги росло древо талантов, клятвенных задолжностей и желания послужить империи, где отсутствие у меня дегустатора и боязнь последовать на тот свет вслед за девушкой, отведавшей отравленный суп вместо госпожи, вынудило таскать фрукты и хлеб с кухни и занять себя ещё более активным пополнением армии ползучих, скачущих и летающих немёртвых – трапезничать и после почти полного восстановления мне разрешали в своих комнатах, так что телепортировать что-нибудь подозрительное в кустики никто не мог помешать, а околачивающиеся рядом гады, надеюсь, внушили всем отравительницам, что девочка и сама окочурится из желания лазить по саду. Жалея и малых созданий здешнего бога, я честно на карачках ползала по траве в поисках трупиков. И мне повезло даже на небольшую серебристую змейку со свёрнутой шеей и однокрылую бабочку, что была размером с ладонь Коян и рисунком напоминала её же, только сине-желто-белую. Путём экспериментов выяснила, что не могу с бухты-барахты вызывать любой только увиденный труп – в процессе захоронения преобразившаяся лопата начинала напоминать огромный острый ключ, так что я предположила, что универсальным он будет только лишь для тех почивших, кому оказала услугу. Гроб был необязателен, полагаю, тут его наличие было лишь у знатных персон. Так же я могла отдавать некоторые мысленные приказы вызванным духам – от передвижений и издавания звуков, на которые только способно строение их гортани, до становление невидимыми – они всё выполняли, и, казалось, и сами не меньше веселились. Так как призывы были не одноразовыми билетиками в этот мир, то уже вскоре обо мне пошли новые слухи, что, мол, так к себе неприятности и притягиваю, снюхалась с паразитами и всё подобное. Меня ещё раз проверили, позволили перепуганным служанкам отселиться обратно подальше от Коян, а мне – продолжить тренировки. Сначала меня посетила идея просто поднять себя на ковре ввысь и там качать пресс, отжиматься и тому подобное, но, разумно предположив, что будет нехорошо, если меня перепутают с вражеским залётчиком, решила заниматься этим у себя в покоях. С увеличившейся охраной (но всё ещё остававшейся на уровне “нет, вы так далеко от магической защиты не потому что на вас плевать – смотрите, тут ваши обожаемые мужи, вы всё ещё нужны”) бегать в саду получалось только за милейшими бабочками, жучками и солнечными зайчиками – когда меня, играющую в мячик с призванный Львом (так я назвала котёнка), огромной, пылающей адским синим огнём, костяной детиной, застала служанка, то та просто хлопнулась в обморок. Благо, на тот момент была жуткая жара, а девушка, нуждающаяся в деньгах для неполной семьи, усиленно скрывающая факт собственной простуды, просто смахнула это всё на галлюцинации. Мне было жаль Илиру – из-за меня её уволили, а она даже тогда не стала винить какую-то странную девчонку в этом несчастье. Я сунула ей в котомку горстку золотых украшений из тех, что откладывала на внедворцовую жизнь, и бумагу с записью, что лично передала побрякушки в её владение и всякий, кто попробует их присвоить себе, окажется в… моей немилости. Оказалось, что и провожать до выхода ту не было нужды – девушку стража не стала досматривать. Судя по их зевкам, незаинтересованным взглядам на грудь, и её потерянному взгляду и волочению сумки почти по земле, будто мешку с гнилой картофелиной, даже догадалась почему. Надеюсь, она смогла продать драгоценности, так как я специально выбирала не особо броские, без какой-либо символики и печатей, так как на это же самое рассчитываю и сама, и… ну… просто – чтобы всё у неё и её семьи было нормально. Даже замечательно. Откуда украшения? Подарки в основном… они составляли большую часть личных вещей принцессы. Как и разнообразных дорогих тканей, их было более чем в достатке. Так как эти явно безвкусные подаяния никак не радовали Коян, их, пролёживающих бока в сундучках, потихоньку растаскивали совсем непуганых персоны, так что приходилось отбирать нормальные экземпляры и отправлять вместе с лопатой, укутанными в летающий ковёр, парить где-нибудь около крыши, благо их строение помогало сделать подобный тайник. Игрушек было всего ничего – издевательский темари с вышитыми на нём алыми птичками, погремушка-барабан с теми же птичками на кожаной основе, кэндама, деревянная палочка, к которой ниткой привязан мячик, плюшевый некто, обладающий общераспространёнными конечностями и двумя желтыми камушками вместо глаз (Вырву! Как пить дать вырву и продам – раздражает, как тот на меня иногда ужасно осмысленно пялится!), свистулька о-боже-ни-за-что-не-догадаетесь-в-форме-кого, шесть милых шарнирных кукол разных размеров, чьи волосы светились, воздушный драконий змей, деревянные дощечки с перьевым воланчиком и золотая фигурка танцующей почти обнажённой женщины, у которой по каким-то необъяснимым и самими небесами причинам не было головы. Да неужели, господи… По одной штуке на каждое день рождение? Почти. Те, которые нельзя отнести к категориям “отец года”, “непрозрачные намёки начинать желать отправить семью прямо в ад от неё же самой” и “деликатности как у мамонта, делающего икебану (или как у одной недо-принцессы)”, подарил Алзес, тот полководец, решивший подарить нашей бедняжке ещё парочку причин стараться жить и улыбаться. Я до сих пор не видела его, но выяснила, что тот был сильно ранен на поле боя, и что какой-то милый человек решил отослать его сосуд, используя который мужчина хотел продолжить воевать, явно пожертвовав собственной жизнью. Надо будет сказать им “спасибо”, когда… Надо будет сказать им “ОГРОМНОЕ СПАСИБО!”. Вот прямо даже сейчас, в небеса. “Ты можешь поиграться моей силой. Можешь попробовать подчинить себе оружие, пожертвовав рукой. Можешь попробовать окутать это тело, подарив дух иным веяниям, а можешь захочешь замахнуться на что-то, что произойдёт в мире, что-то не желаемое тобой. Ценой же будет огромное количество магой. Такое, на какой тебе нужно будет только лишь решиться так же, как на борьбу с судьбой. Запомни. Просить силу в качестве обещания победить с улыбкой на устах, отдавать поднутрь себя как клятву проиграть без сожалений. Только в этом соотношении. И, быть может… Ахах… хах-хаха… я действительно смеюсь, да? Я вижу кое-что любопытное. Знаешь, что я вижу? Знаешь, что владельцы сосудов в некотором смысле творят наши способности? Ко мне ведь не захотели потому соваться… Но ты вот… Неприглядно, но мне действительно весело. Я перевернусь на другой бок, когда это произойдёт и заставлю тебя проснуться. Слышишь? Ты удачливее, чем думаешь.” Как глупо. Я могла догадаться и раньше. Как… наивно. Тут ведь ночью в последнее время и стражи-то нет… Нет, чёрт, действительно, я могла бы и раньше сообразить! Как же яростно начали чесать коленки, как сжимаются пальцы на ногах! Алзес уже который год дарил девочке кукол. Больших кукол. “Ты можешь хоронить многих ранее живущих. Но не забывай про эту несчастную девчонку. Кого ты похоронила в этом сердце?” До дня рождения Коян чуть больше месяца. Проведя некоторые расчеты, поняла, что, раз куклы от одного мастера (на спинах были вырезаны инициалы), учитывая место, откуда они были привезены, - судя по особенному рисунку на голове, меж волос, скорее всего Магноштат, где количество магически наполненных вещиц всегда обновлялось, и территория, где на сей момент восстанавливался вояка, у меня от силы пара дней, чтобы собраться. Как же, блин, вовремя!.. *** Он вообще не понимал, почему эти старпёры так парятся из-за каких-то слухов. Ему плевать, с какими там событиями это сопряжено – это вообще не причина так гнать на него. Даже маги всемогущими не рождаются, не считая некоторых явно мухлюющих с перерождениями! Да видел он эту девчонку – ничего особенного. Забавная, правда, да и то – пустяк. Когда он решил поглядеть, кого это он так переоценил… нет, кто это там не оправдал его доверия, она игралась с тканевым мячом, чеканя тот и напевая что-то под нос (Что ещё за “кагоме”?), а где-то поодаль шептались и хихикали какие-то бабы. Как и писали – ни черта девчонка не была похожа ни на одного из отпрысков императоров. Даже с высоты, даже при блеске солнца – всё равно муть какая-то на башке. Но, как оказалось, никак не в ней. Знавал он всяких безвольных принцессок, как одна они были апатичными ко всему весёленькому и взбудораженные при виде бесполезного. Себя самого оракул не относил ни к одной категории, но и реакция парочки дам всегда была оригинальной. Первое время. Потом оры, визги, обмороки и брошенные вазы (всё-таки, что ни делай, инстинкт самосохранения ничем не вытравишь) поднаскучили. Естественно, даже попротыкай он этих кукол ледяными копьями, ничего бы ему не сделали (ещё нарожают - даром, что ли, их как кроликов?). Просто рожи у них были больно заразными. Он пока не желает думать об испорченном будущем. Ничьём. Он знает, что не хозяин своей судьбы, но не собирается ни о чём жалеть. Вот ещё. Хныкать – удел Хакурю, этого идиота… старается, впрочем, он в правильную сторону. Если не будет тупить, то переворота не миновать. Как мило с его стороны быть таким предсказуемым. Когда Джурар узнал, что Коян Рен - не обольщайтесь, просто за последние дни он столько раз слышал это сочетание, что неволей запомнил – это же так привычно, да? – просто завались, отвали уже! – пустышка, ничего даже не всколыхнулось. Было приятное в памяти “Да, я так и знал, что от принцесски нечего ждать королевского, ага…”, однако, когда позже последовало кривое от инстинкта “Да какого чёрта?! Да нихрена подобного, опять проворонили всё, слепошары!”, постарался выкинуть и забыть, так как удовлетворить любопытство пока не смог бы в любом случае – “гостил” в Синдрии. Остановился прямо у глупого короля на голове, хах. Тихая, неясная песня прерывается, а рух вокруг Коян начинают казаться излишне взбудораженным. Так знакомо. Их количество, поведение – конечно, она, без сомнения, дочь своего отца, хотя и страшноватая – это у яркоголовых в фаворе разнообразные оттенки алого и розового (боже, какая гадость), а у той будто на бошку тины набросали (ещё большее “фу”, подумать только). И тут это убожество, эта очередная марионетка дворца, эта оставленная из жалости и почтения к её матери девчушка, эта ходячая глубинная муть разворачивается и со всей дури херачит с разворота ногой по чёртовому мячу, который прицельно летит сквозь кусты и ударяется точнёхонько между двух голов резко замолчавших и упавших на задницы служанок. Отскочивший темари возвращается прямо к её ногам, и она, как ни в чём не бывало, возобновляет чеканку и свою странную мерную песню. При виде дрожащих онемевших гадюк, ощупывающих покрасневшие кончики носов, маги только отнял кисть от лица и, дав себе наконец волю, рассмеялся, держась за живот и кувыркаясь в воздухе. И какого, спрашивается, это было?! Это мелюзга явно знает, как пользоваться магой – не с проста мяч так послушен был ей. Они что, издеваются? Какого чёрта они держат такой кадр в малом женском дворце? Ей бы с таким потоком рух только на плацу и гарцевать, отпинывая головы других идиотов. И почему с таким характером не проявила себя, не поставила других гадов на их место? Чего таиться-то? Тут ей не перепадёт и доли… Вздрогнув, будто осознала что-то важное, что досадно упустила, девочка отступила от мяча и, схватившись за ногу, которой лупила по игрушке, громко и противно визгливо запричитала что-то о больной ножке, страшном противном жучке, пролетевшем прямо у той под носом и о том, как сильно испугалась. Засевшие в кустах служанки наконец очухались и смотались. Нда. Теперь он даже не знает, кто тупее – прислуга, которая до сих пор не траванула ту, кто явно успел подустать терпеть их закидоны, или принцесска, которая, судя по всему, была давно способна наследить на человеческих черепах ножками, но и по сей день не поняла, что всегда могла сделать это мановением одного пальчика. И ведь видел Джудар такой взгляд уже – сдохнет, но проблем точно доставит. Точно не просто так устроила этот погорелый театр одного недо-актёра и тысячи тупиц. - Любопытненько. В общем-то, забыл он про эту растяпу потом где-то на неделю, да. И не вспоминал бы ещё парочку, если бы не эти старухи – и подняли ведь среди ночи, в дождину! Капризы погоды маги, самим творцам, не помеха, но сомнения в силе его барьера подначивали на драку не хуже вяканий Хакурю и панибратских обращений Гёкуэн, чью харю особенно в последнее время хотелось начистить, стереть эту мягкую улыбку и снисходительность из глаз… Но не об этой заднице хотя бы в этот раз с молнией в руках - он даже просит. Сломать собственное творение было просто. Мигнувший, а затем рассыпавшийся на миллионы желтовато-фиолетовых осколков, барьер тут же исчез. Ну и что, спрашивается, тут не так? Он делает всегда всё одинаково идеально. Он же маги, в конце концов. Не поэтому ли он тут? - … - ..какого чёрта. Пара взмахов палочкой и новое творение на месте. Как и было до этого? Хм. Глупо, но Джудар думает, что, похоже, потерял что-то. Увёл сам у себя из-под носа. Мелькнувшую около него бешеную молнию маги прищучил одним движением палочки. Та, только секунду назад неукротимая, бесконечная в желании высвободить свою мощь, разнести то, до чего первая доберётся, теперь струилась острым ручейком вокруг красного камня, что и сам был в оковах тёмного металла, с лёгкостью удерживаемого юношей, не боящимся, казалось бы, ничего, на земле и в небе. - Пфф. Да не. Глупости.