Голод

      На этот раз родители явно знали, куда направляется Мелани: они даже разрешили взять экипаж. Или они провожали сестёр совсем не на вечеринку — может, ожидали обычной прогулки? Хотя папа сразу пошутил, что после ограничений закрытой школы закономерно сразу идти веселиться. Но Эрика всё равно увидела облегчение в глазах родителей — и с волнением поняла: на неё надеются.       Вряд ли Эрика согласилась на вечеринку с сомнительной компанией. Вряд ли Эрика их подведёт.         Да, журналисты — верные дети свободы: «Правдивые новости королевства из первых уст». Да, весельчаки. Но правила они любили — даже тот утренний разговор за завтраком это показал. Эрика не хотела их расстроить, не хотела испортить репутацию семьи. А может, Эрика просто додумывает?       Элегантный кремовый экипаж на самоуправлении, покрытый волшебной пыльцой фей, плавно ехал по улочкам. Напротив Эрики на стене располагалась плоская электронная панель с магической помощницей внутри — она время от времени комментировала маршрут, а ещё играла грозившую стать неэлегантной музыку. Мелани не обращала внимания на шум: повеселевшая, озорная, с игривым макияжем, в ярком блестящем платье, она покачивала правой ножкой, закинутой на левую, и рассказывала о друзьях.       — Мы познакомились в новой школе. С Чарли мы сначала не очень ладили, но потом он взял меня в компанию… Это была мечта! И не только моя: многие тоже хотели дружить с ним. Кого-то он даже выгонял: там та-акие скандалы были.       — Почему выгонял? — удивилась Эрика. Ей всё хотелось разобраться в намёках родителей.       — Странный вопрос: просто кто-то не вписывался, — пояснила Мелани тоном, будто это очевидно. — Со всеми подряд дружить нельзя.       — Почему родители намекали на… особые порядки в вашей компании? С Чарли сложно?       Эрике казалось, что Мелани чего-то не договаривает. Но та и бровью не повела.       — О, моё милое летнее дитя, да не переживай ты так! Чарли классный. Ну, иногда он нудит, но вообще это главный заводила: обожаю, как он шутит. Он всегда придумывает, чем интересным заняться. Ещё есть Дэни… Тоже хороший парень — даже иногда не знаю, кто лучше. И Клэр… Она серьёзная, мрачная и не слишком разговорчивая.       — А я им понравлюсь?       — Говорю же, не переживай! Всё будет супер.       В это время экипаж остановился перед высокими коваными воротами. Их пропустила охрана, и, пока Мелани впопыхах одёргивала платье и поправляла причёску, Эрика застыла в восхищении — от вида особняка у неё перехватило дыхание.       Это было светлое двухэтажное здание с полукруглыми фронтонами и высокими широкими окнами, ко входу в которое вела длинная каменная дорожка. Изящный выбеленный фасад украшали маленькие пузатые фонари и лепнина — стебли растений причудливо переплетались между собой. Настоящих деревьев и цветов тут почти не было — только большие лужайки, покрытые аккуратно подстриженной травой, и дорожки из крупной тёмно-серой плитки.        Эрика не ожидала, что они едут в подобное место.       — Чей это дом? — У неё появились подозрения. Не видела ли она ничего похожего раньше?       — Да-да, выглядит знакомо, — закивала Мелани. — Я привела тебя в дом главного советника, я молодец. Располагайся.       Ситуация принимала новый оборот.       — Не совсем понимаю. Нас пригласили на торжественный ужин? Светский вечер? — Эрика напряглась — хотя и не показала это внешне.       — Нет, конечно, упаси меня Автор!       Эрику покоробило упоминание Творца — ей не нравилось, когда его упоминали попусту. Это не было запрещено, конечно: главным в притворстве считалось прожить свою историю, верно найдя Путь, который заготовил для тебя Автор, — этим ты уже проявлял к нему уважение. Но случайные присказки о Творце были досадной приметой времени — начиналась эпоха веры в Светлого и Тёмного Хранителей и пренебрежения к «мёртвому Автору», над которым главенствовал читатель.       — Думаешь, я б так нарядилась на званый вечер? — продолжала тем временем Мелани. — Вот за кого ты меня принимаешь?       Эрика оглядела платье сестры — и вправду, для светских вечеров, например тех, на которых часто бывали родители, оно бы не подошло, как, впрочем, и бордовая помада. На фоне наряда сестры платье с треугольным вырезом и юбкой из клиньев до колен, которое надела Эрика, смотрелось неподходяще к случаю — но ничего кожаного, блестящего и короткого в гардеробе всё равно бы не нашлось. Но теперь, увидев этот дом, Эрика поняла, что её платье отлично вписывается в его безукоризненный шик.       — Не думаю, — сказала Эрика и улыбнулась. — Но ожидать от тебя можно чего угодно.       — Ну спасибо. — Мелани шуточно возмутилась. — Тут живёт тот самый Чарли, сейчас познакомитесь.       Мелани поманила её в дом, собираясь проводить. Внутри царила полутьма, было душно. Пахло крепкими напитками и чем-то нестерпимо сладким — не любимыми розами Эрики, а словно бы их имитацией, пародией на цветы. Запах, от которого хотелось поморщиться, но Эрика сдержалась — и послушно вдохнула глубже, пытаясь привыкнуть. Из глубины дома доносилась музыка — теперь точно не элегантная. До Эрики долетали осколки хохота, улюлюканья, гама, громких разговоров. Наверняка в обычные дни этот дом просторен, величав, похож на этакого баловня, кичащегося богатством, но сейчас он стеснялся, зажимался, пытаясь спрятаться от чужих и от самого себя.       На каждом шагу их кто-то встречал — подростки поодиночке, пары, компании, все — знакомые Мелани, с которыми она живо здоровалась, пока летела через дверные проёмы, пока стучала каблуками по крутой лестнице. Эрика еле поспевала, но ничего не говорила. Всё это было для неё в новинку, как и дому, но она знала, куда шла. Что ж, везде правит бал уместность. Оставалось надеяться, что в ридикюле, где прежде всегда находились нужная фраза, улыбка или жест, будет что-нибудь для новых обстоятельств.       На втором этаже они оказались в большой комнате — воздух тоже пропитался терпким ядом вечеринки, столы словно сами опьянели от бокалов и бутылок. Как же она ошиблась, согласившись идти с Мелани! Эрику будто резко окунули в воду или толкнули с балкона высокой башни, и она начала судорожно пытаться вырваться, выплыть или хотя бы позвать на помощь. Захотелось стать тут своей, раз уж уходить было поздно. Эрика нуждалась в проводнике, но сестра, на которую она мельком посматривала, пока не обращала на неё внимания и не собиралась её приободрять.       Всего лишь подростки (непредсказуемые незнакомцы).       Всего лишь вечеринка (неумелый слепок из того, что некоторые называют весельем).       Нет, Эрика не струсит. Чего тут опасаться.       Мелани наконец нашла того, кого искала, ещё больше порозовела, повеселела. Эрика, видя молодого человека, который к ним направлялся, выпрямилась.       Юноша был высоким, с растрёпанными тёмными волосами и казался подчёркнуто расслабленным. И не скажешь, что мама намекнула на его авторитет, — хотя взгляд тёмно-зелёных глаз и был прямым, дерзким. Одежда выделялась на фоне его осанки, выражения лица и походки: широкие светлые брюки дополняла свободная чёрная рубашка с узорами на рукавах, заправленная за пояс. Эрика видела за эти дни и более просто одетых подростков.       — Наконец-то! — цокнула языком Мелани и приглашающе развела руки.       Молодой человек небрежно приобнял её, похлопав по спине.       — Такие гости, и ты даже не вышел нас встретить, — в шутку упрекнула его Мелани, отстранившись, и подчёркнуто жеманно указала на Эрику. — Это моя сестра, Эрика. А это, как ты догадалась, — она кивнула на юношу, — Чарли.       Эрика, тоже пытаясь пошутить, присела в легком реверансе, придержав воздушную ткань платья, и протянула руку.       — Очень приятно. Мелани говорила о тебе много хорошего.       Лицо Чарли посветлело. Он вдруг сделал шаг, ловко перехватив руку Эрики, и поцеловал тыльную сторону её ладони.       — А мне-то как, госпожа, — сказал он с усмешкой.       — Воу-воу! А мне ты почему не целуешь руку? — изумилась Мелани.       — Не знал, что должен, — мгновенно парировал Чарли, фыркнув. — Если б ты хоть раз передо мной присела в реверансе… К тому же жёлтых цветов не наблюдаю. Да и ошибок в имени многовато.       Эрика с любопытством слушала перепалку. Чарли с Мелани были в чём-то похожи друг на друга. Казалось, оба обладали внушительным набором усмешек, ухмылок, полуулыбок, приподнятых бровей, фырканья и иронии, которые так и норовили прижать к стене неподготовленного собеседника.       — Ага, и ещё я не голая, — ничуть не смутилась Мелани. — А что?       — А жаль… О, кое-кто покраснел. — Чарли перевёл взгляд на Эрику.       — Да, — признала она, не растерявшись. — Вот так просто меня можно вогнать в краску — я привыкла немного к другому. Но всё в порядке.       — Как мило, — сделав паузу, мягко сказал Чарли. — Вот и хорошо. Тогда располагайся и чувствуй себя как дома. Мы тут не кусаемся.       — Ты тоже ерунды не неси, — предупредила Мелани полусерьёзно. — Это вообще-то моя сестра. Хотя и не обольщайся: она тоже девушка не такая простая, как ты думаешь.       Эрика вспомнила ночной разговор.       — Перестань, пожалуйста, — смутилась она, убрав выбившуюся прядь за ухо.       Чарли не сводил с неё глаз.       — Мэл, — небрежно бросил он. — Давай сильно не умничай, это не твоё. — Эрика предполагала, что он наверняка шутит, но ей не понравилась эта фраза. Тем не менее, ей не хотелось делать ему замечание. — Иди пока, погуляй. И вообще, неси нам всем вина, что ты сама как в первый раз.       Мелани капризно поджала губки, но просьбу выполнила, направившись к высокому шкафу в углу комнаты, за стеклянными дверьми которого виднелись разнообразные бутылки и бокалы. Эрика проследила за ней взглядом.       — Не обращай внимания, если она скажет глупость. И не переживай так, — подбодрил её Чарли. — Сейчас как раз немного расслабимся.       — Я всего лишь надеюсь, что вы не напоите меня чистым спиртом, — нашлась Эрика и поймала его усмешку.       — Так это правда, что ты вернулась из какой-то школы манер?       — Да, в каком-то смысле это так. Первая королевская благородная академия. В Королевстве фиалок, — пояснила Эрика.       — Где же ещё… Бедняга. Меня тоже куда-то туда хотели отправить, но не вышло.       Эрика представила, каким бы он стал, если бы действительно учился в одном из учебных заведений главного королевства всех студентов — обители библиотек, кофеен, где ученики читали книги и сидели за учебниками и планшетами, больших спортивных площадок и парков. Обители стати, интеллекта, чистого разума и целеустремлённых сердец. Спина была бы чуть ровнее, слова — тише и тяжеловеснее. И нрав бы стал более умеренным, и привычки тоже — может, и не случилось бы этой вечеринки или же она была совсем другой. Но другие вымышленные миры он явно изучал, проявлял лидерские качества, говорить умел. Этот Чарли бы славно отвечал на занятиях и мог бы хорошо сдать любой экзамен — с таким-то гонором.       — Жаль. Тебе бы пошло там учиться, — искренне сказала Эрика.       Чарли улыбнулся — сначала она подумала, что ему приятно это слышать, но быстро поняла, что улыбка сквозит надменностью.       — Неужели? — спросил он. — Это что, комплимент?       Он не приближался к ней, держался чуть на расстоянии, но то ли из-за его роста, то ли из-за тона Эрике показалось, что нависает над ней, теснит к стене.       — Наверное, — смущённо согласилась Эрика.       Чарли хмыкнул.       — Да мне и тут хорошо. Я бы там такое, — он приподнял руки, обводя пространство вокруг, — не устроил. — Глаза пристально изучали её. — Ты, наверное, ни разу и не ходила на такие вечеринки.       — Нет, — призналась Эрика, помедлив. — У нас были немного другие развлечения.       — Это видно.       Она не поняла, комплимент это или нет. Хотелось бы верить, что ничего плохого в виду он не имел.       — Знаешь, что меня смущает? — спросила Эрика. — Ты попросил принести вино мою сестру, а значит, всё это скрытно. Здесь наверняка столько слуг в доме, а приходится доставать напитки тайком.       — Ага. То есть нужно не давать слугам ни минуты покоя и заставлять их выполнять все мои заветные желания? — Чарли выпрямился. Его тон остался полушутливым, но теперь в нём слышалось предупреждение. — И я сам не могу даже шкаф открыть — об этом тоже нужно просить.       — Прошу прощения, я не это… — начала Эрика, поняв, как это прозвучало, но он даже её не услышал.       — Не думал, что именно такому отношению к прислуге учат в закрытых школах. Вам бы определиться: или вы самые просветлённые, самые милосердные и правильные — такие же вы, да? — или вы за слуг, которые и слова лишнего не могут сказать хозяевам дома.       Эрика смотрела на него в упор, но не знала, что ответить. Как же он мастерски превратил принцессу в лягушку и как же его это задело! Случайная фраза… Её это поразило. Всё же ей стало стыдно — она сразу, сама того не ожидая, поверила его яростной речи.       — Я тоже уважаю тех, кто работает у нас дома, — примирительно сказала Эрика.       Чарли на секунду замер, вдруг успокоившись, но ответить не успел — до них донёсся голос сестры:       — А вот и мы!       Чарли и Эрика одновременно обернулись. Мелани победоносно трясла бутылкой вина над головой, демонстрируя её обоим.       — И что вы тут делаете? Флиртуете друг с другом?       — Как сказать… — пробормотал Чарли.       Мелани вернулась не одна: за ней шли ещё двое молодых людей, юноша и девушка.       — Я не понял! — громогласно возмутился первый и хлопнул Чарли по спине. — Ты уже пьёшь без нас?       Эрику он толком и не заметил, и та улыбнулась. Ей не хотелось делать замечания, не хотелось даже внутри себя быть высокомерной, но как же это неловко и странно — смотреть мимо человека, говорить только с одним из компании. Некоторые люди действительно часто считали, что ни этикет, ни специальное обучение им и не нужны: «Мне и тут хорошо», как и сказал Чарли. Но всё же какие-то правила вежливости не помешали бы. Эрика одёрнула себя: не стоит так относиться, не нужно упрекать других.       — Полегче, — усмехнулся Чарли и указал взглядом на Эрику. — У нас тут вообще-то новенькая.       — Да-да, моя сестра, — закивала Мелани. — Это Эрика. А это Дэни и Клэр.       — Привет, — склонила голову Эрика. — Очень приятно.       Дэниел, оживившись, протянул ей руку. Эрика быстро оглядела его: русые волосы, зачёсанные вбок, крупные черты лица, скучающие глаза, а походкой и осанкой он походил на Чарли, хотя и был чуть ниже и крепче. Клэр коротко поздоровалась — на лице бледной и темноволосой девушки сразу выделялись высокие скулы и большие голубые глаза. Она выглядела аристократично, но неприветливо. Сложно было понять — то ли она равнодушна, то ли, наоборот, оценивает Эрику, решая, стоит ли ей доверять.       — Это ты вернулась после закрытой школы? — спросил Дэниел. — И что вы там делали?       Эрика рассмеялась: не думала, что этот вопрос будет многих интересовать. Сначала расспросы от сестры, теперь от её друзей… Наверное, Путешественников не так расспрашивают о том, как всё устроено в реальности. Не интересуются, почему в их истории столько жестокостей и почему они так не любят инаковость — это чувствуется даже в книгах, которые они пишут, даже в Волшебном мире. Не спрашивают, как они живут, не зная точно, что их кто-то создал, — так, как здешние жители точно знают, что Автор есть, — хотя и не все верят в его абсолютную власть. Дар Путников — чудо! — воспринимают как данность: полезен и уважаем, безусловно, но обыденен, не так уж и уникален. А то, что они в закрытой школе изящно одевались, учились вести беседу и танцевать, почему-то считалось оригинальным.       Эрика вкратце всё рассказала. Дисциплина, чуть-чуть манер, конная езда, зарядка и танцы, концерты и чаепития на праздники, стихотворные вечера и много изучения книжной истории, то есть чтения…       Все слушали с любопытством. Только Мелани время от времени закатывала глаза — видимо, демонстрируя, как ей надоели эти рассказы и как уже хочется перейти к чему-то поинтереснее. Эрика попыталась не затягивать рассказ, но Дэниел и Клэр сами изредка задавали вопросы. Много ли было домашней работы? Строгие ли учителя? Сложные ли экзамены?       — Вот это программа. Жёстко, — прокомментировал впечатлённый Дэниел. — По мне, даже слишком — не знаю, чего это некоторые родители до сих пор циклятся на таком воспитании. Но видно, что ты молодец — редко такое встретишь.       Чарли нахмурился.       — Эй.       Дэниел перевёл взгляд на Чарли, на Эрику, а потом снова на Чарли.       — А, реально… Ну я понял…       Клэр тяжело, уязвлённо взглянула на Чарли — так, будто собиралась нечто сказать, но не решалась. И всё-таки она заговорила, хотя и спросила, кажется, совсем не то, что хотела:       — И как тебе тут?       Спросила безучастно и сухо.       — Хорошо, — ответила Эрика. — Но пока привыкаю.       — Клэр, человека тут как из клетки выпустили — конечно, ей классно, — влез Чарли. Клэр долго на него посмотрела, но в конечном итоге опустила взгляд и ничего не сказала. — Давайте лучше отметим приятное знакомство бокальчиком-другим вина?       Все засуетились в предвкушении, никого ожидаемо ничего не смутило. Чарли отлучился, но уже через секунду вернулся с бокалами и раздал каждому по одному.       Эрика ничего не могла поделать. Когда она думала о крепких напитках, перед ней сразу представали картины всяких непотребств: громкие крики, безудержный пьяный бред и ожесточённый гнев, неуправляемые движения — люди, которые теряют внутреннюю красоту, переставая быть людьми — здравомыслящими, благовоспитанными. Эрика снова упрекнула себя: какая же она сама злая, одержимая предрассудками. Испорченная — такой она чувствовала себя несколько лет назад, когда ей пришлось уехать. И вот теперь снова… Что же заставляет так относиться к другим? То ли это королевство настигло её, то ли она сама.       Может, и не стоит переживать? Зачем сразу представлять распутства — пожалуй, у неё слишком богатое воображение: много же она читала книг и много всякого могла представить.       Казалось, все замерли от предвкушения — и Мелани тоже. Чарли ловко вытащил пробку и начал разливать вино. Эрика послушно взяла бокал тоже, но уже думала, как бы сделать вид, что она пьёт, при этом не пробуя ни капли.       — А ничего, что Адриана нет?       Эрика насторожилась.       — Давайте не будем его ждать! Надоело уже, — закапризничала Мелани.       — Так, спокойно. — Чарли стал оглядываться по сторонам. — Да вон он, в том углу. Он там уже кого-то клеит разговорами о художниках.       — Не завидуй! — захохотал Дэниел. — Не могут же все девчонки тут быть твоими.       — Ты серьёзно в этом сомневаешься?       Этого не может быть. Эрика не хотела, боялась его встретить снова. И неужели Мелани была права? Сердце сжалось от обиды.       Как бы то ни было, уходить или прятаться было уже поздно. Адриан — видимо, услышав шум или просто почувствовав, что о нём говорят, — уже обратил на них внимание и направлялся к компании.       — Ждали меня? — спросил он и замер.       Их взгляды пересеклись: его — удивлённый и очарованный, её — робкий и заворожённый.       — Мисс Сорроу?       Если он действительно прикрывается образом интеллигента, чтобы соблазнять девушек, это отвратительно.       Если её неосознанно тянет флиртовать и жеманничать с едва незнакомым мужчиной, это недопустимо.       Если он и сам расценил её поведение как непотребное, если теперь втайне считает её распутной, это унизительно.       Но если он продолжал следовать правилам её странной игры — столь непринуждённо, естественно, никого не стесняясь, ни государыни вечеринки, желавшей отсечь всем головы за нарушение законов, ни своих друзей (друзей! Это его друзья, его постоянный, судя по всему, круг общения!) с их грубыми временами замашками, — это мило. Это расслабляло, это помогало — как помогали обыкновенно все правила приличия.       — Мистер Фиерсе, — отозвалась Эрика. В эту секунду для неё не существовало громкой музыки и недоумевающих лиц окружающих — только они двое.       «Автор не мог заготовить для меня такого Пути. Никаких страстей. Никаких клишированных фраз из любовных романов. Только любовь — постепенно зреющая, чистая…»       Только они двое.       — Чтоб меня единорог сбил… — проговорила Мелани ошарашенно и приоткрыла рот. Должно быть, в её голове сложился пазл — если б Эрика знала, что та знакома с Адрианом и что нет смысла не называть имён.       — Так вы знакомы? — Чарли прищурился, смотря на Адриана.       — Да, — подтвердил тот. — Случайно встретились на днях. Я, кажется, упоминал, что у меня заказали портрет.       И как она забыла: в голове портрета уже не существовало, она уже всё рассказала родителям, а они отказались от своей идеи, проблему решили. В голове она бы легко и сама объяснила Адриану ситуацию: было приятно познакомиться, но я не готова к портрету, погорячилась, поторопилась, была не в себе… Но теперь она смотрела на него и не знала, как ему отказать, как его обидеть, как найти в себе силы оборвать это знакомство.       — Ну ничего себе. — Эрике показалось, что по лицу Чарли пробежала тень, но в следующий же миг он зло ухмыльнулся. — Тогда тем более не понимаю, почему они не наняли профессионала. Не обижайся, но такую девушку мог бы рисовать настоящий художник.       «Такую девушку».       Эрика смутилась от направленных на неё взглядов: задумчиво смотрела на неё Клэр, оценивающе — Дэниел, поджав губы — Мелани, которая вдруг стала ещё более не такой, чем была дома, с хищным любопытством — Чарли. Разговор медленно сворачивал не туда, ещё немного — и обратится снежным комом, с головокружительной скоростью несущимся с горы в бездну злобы и непонимания. Все даже о вине на мгновение забыли. Однако Адриан держался спокойно и благожелательно.       — Я сам так думаю, — сказал он с достоинством. Что бы ни имел в виду Чарли, Адриан явно не хотел в этом разбираться. — Но, пожалуй, любой заказчик достоин, чтобы его рисовал хороший, настоящий художник.       Неплохой ответ. Но сколько в этом ответе от шутки, а сколько — от правды? И почему же он так к себе несправедлив?       Эрика и сама почувствовала негодование. Какого художника вообще можно назвать настоящим, а какого нет и почему они думают, что вольны это решать? И почему это другие — сначала Мелани, теперь и Чарли — не поддерживают Адриана, а поддевают?       — Я буду и дальше говорить, что вы настоящий художник, — вступилась за него Эрика. — Неважно, каким получится портрет. Искусство и красота в глазах смотрящего.       — Лучше не скажешь, — благодарно улыбнулся Адриан.       — Что это вы так общаетесь… странно? — поинтересовался Чарли, явно ничего не понимая. А Эрике-то казалось, что так общаются все.       — Неважно, Чарли, — ответил Адриан. — Это нечто вроде нашей игры, я объясню тебе позже, если захочешь.       «Нашей».       Чарли метнул на него подозревающий, недовольный взгляд.       — Какой же ты иногда… — начал Чарли, но Дэниел вдруг прервал его.       — Да ты и сам уже надоел. Мы вообще-то хотели выпить, — напомнил он.       Все, согласившись, потянулись к бокалам. Эрика взяла свой и поднесла к губам, делая вид, что пьёт, и краем глаза наблюдая за Адрианом. Глупо — будто если он не будет пить, это сразу сделает его союзником, сразу нечто докажет. Мало ли кто позволяет себе иногда выпить: без шампанского не обходится, пожалуй, ни один вечер, ни один бал, ни один большой праздник — и в Шоколадном королевстве, и в других. Конечно, всё это личные проблемы Эрики, что она пить при любом торжественном случае не привыкла. Но Адриана хотелось проверить.       Их взгляды быстро столкнулись — она не без удивления поняла, что он тоже аккуратно, ненавязчиво наблюдает. Они снова вступили в игру, уже другую, но такую же странную для окружающих.       Пальцам, не привыкшим держать тонкую ножку бокала, становится неудобно. Её бокал наклоняется — его тоже. Глаза в глаза. Вместо «как непривычно и неловко» — «как забавно». Вместо «как стыдно, отвернись, не смотри на него так» — «какой же он милый». Вино медленно течёт по стенкам. Остальные уже что-то обсуждают, пьют ещё, смеются. Вино почти целует край бокала и тянется дальше. Губы Эрики едва касаются напитка, губы Адриана — тоже.       Если допустить, что это была проверка, то она пройдена.       — Как вам вино? — шепнул Адриан. Он встал по правую сторону от Эрики и чуть наклонил к ней голову.       Эрика всё ещё пыталась понять, враг он ей, коварный соблазнитель и искуситель или же друг, надёжный компаньон. Почему он встал к ней ближе? Почему подыграл с вином? Почему теперь задаёт вопрос? Почему он вообще здесь? Одно его лишнее слово и… что? Скажет, что не хочет общаться с ним? Что он её разочаровал? Что она сама себя разочаровала?       Ничего она не сможет сказать — точно не до того, как он сделает что-то лишнее. И как бы это не хотелось признавать, но необязательно Мелани права. Верить чужим советам и отказываться от возможностей — это как слушать истории о путешествиях, сидя взаперти: кажется, что ты и сам видел все упомянутые места, сам говорил с теми же людьми, сам радовался, веселился и восхищался. Но на деле это лишь жалкие тени, бледные отголоски чужих эмоций, которые прожил кто-то за тебя. Эрика хотела сама узнать, что представляет собой Адриан.       — Восхитительно, — аккуратно сказала она.        — Обманывать нехорошо, — заметил лукаво Адриан.       — Да, — согласилась Эрика. — Но у нас в школе это называлось не обмануть, а проявить тактичность.       Лицо Адриана озарила улыбка. Эрика подумала, что с трудом представляет его в плохом расположении духа: казалось, улыбка у него спрятана в уголке рта и готова появиться в любой момент.       — Возьму эту фразу на вооружение.       — О чём вы там шепчетесь?       Эрика встретилась глазами с Мелани, которая хитро осматривала её и Адриана. И тут же перехватила совсем не такой озорной взгляд Чарли.       — Ни о чём особенном, — «проявил тактичность» Адриан. — Эрика говорила о школе.       Чарли хмыкнул.       — Нашёл о чём болтать. Человеку бы забыть наконец-то о правилах и расслабиться. Хотя ты даже ничего и не выпила, — теперь он обратился прямо к Эрике, и та почувствовала себя жертвой на охоте. Заметил. — Вино не понравилось?       У него самого бокал уже почти опустел, как и у остальных. А ведь это было только начало… Эрика неосознанно потянулась к шее и дотронулась до серебряного пера.       — Может, у них там, в школе, другое вино пьют, получше, — подхватил Дэниел.       — Ага, куда нам, — съехидничал Чарли.       — С вином всё прекрасно, спасибо, — сказала Эрика. — Я попробовала немного, но больше не хочу.       — Да ладно тебе, — тоже стала уговаривать Мелани. Вот кого точно ничего не смущало: после вчерашнего завтрака и разговора с матерью поведение сестры вдруг показалось особенно жестоким и безрассудным. — Это же вечеринка, пей сколько хочешь. Я не скажу родителям, честно-честно.       — Я тоже не расскажу, — строго пообещала Эрика. — Но они переживают за тебя. Больше, чем кажется. Они бы не хотели, чтобы ты пила.       — Я тебя умоляю, не учи меня жить, — цокнула языком Мелани.       Эрика могла бы испытать благородное спокойствие, трепетную растерянность или вежливое безразличие — вот эмоции, приемлемые в обществе. Но вместо этого она почувствовала, как злится, — и даже сама не поняла: то ли на сестру, то ли на саму себя: собственные человеческие слабости, собственную глупость, собственную неуместность, собственное желание расстроиться, обидеться, выговориться.       Возмущение пылало внутри яркими всполохами.       Словно грубые сорняки в прелестном, нежном саду мыслей.       Словно горький яд в чае.       Словно грязь в душе и крови. В ней и причина. Наверняка. Не зря именно она всплывает в памяти каждый раз, когда Эрика становится неуместной — тогда в детстве, сейчас на вечеринке.       Эрика думала, что век этой грязи кончился, но стоило вернуться в королевство, как выяснилось, что она на месте. Всё она.       — Если ты об этом волнуешься, то я не стану тебя учить, я говорила об этом. — Эрика была так взволнована, что с трудом сохраняла спокойный тон. Слова опасно неслись впереди мыслей. — Но я считаю, что пить, чтобы хорошо провести время, необязательно. Это не для меня.       На Мелани, выглядевшую уставшей от нотаций, слова сестры не произвели никакого впечатления.       — Да-да, волшебную палочку тебе в руки. И белое пальто поправить не забудь.       — Ребята… — предупредительно сказал Адриан. — Вы сейчас правда переходите все границы.       — Ещё один, — закатил глаза Чарли. — Ты в своём репертуаре.       — Конечно. Театральный сезон ещё не завершился, — парировал Адриан.       Чарли выразительно посмотрел на него, но отвечать не стал. Вместо этого он обратился к Эрике:       — Всё-таки ты настолько правильная.       Повисла пауза, но, пока Эрика обдумывала ответ, её успела опередить Мелани.       — Да ладно, — бегло заговорила она. — Не обращай внимания на мою чудную сестрёнку. Она на днях говорила про Пруста — я даже половину слов не поняла.       Кажется, она хотела рассмешить всех — Клэр и Дэниел и правда покорно улыбнулись, но Адриан удивлённо поднял брови, а Чарли больше напрягся.       — Мэл, — сахарно начал он. — Что ты лезешь в каждый разговор сегодня? Тебя саму почему не отправили в эту школу?       Эрика сжала пальцами юбку. Но Мелани выглядела как обычно. Оно и понятно: это была не её тайна, а школа… Всего лишь школа, правильно? Не для всех это изгнание, способ укрыться от позора. Эрика лишь надеялась, что Мелани не расскажет случайно лишнего.       К счастью, обошлось. Но атмосфера в комнате заметно накалилась.       — А что, хотите, чтобы я вам выразительно стишки читала? — без раздумий сказала она кокетливо. — Надеетесь, что из меня получится хорошая девочка?       — Я б посмотрел, — протянул Дэниел.       — Если я скажу, ты и так будешь, — отрезал Чарли со странной серьёзностью.       Эрику бросило в жар. Что ж, очередные шутки, дружеское общение, которое ей не понять, но эта фраза уже не так походила на злую шутку, как предыдущие. Это уже становилось охотой друг на друга.       — Чарли. — Адриан нахмурился.       — Так-так, вот это заявление, — усмехнулась Мелани, отмахнувшись от Адриана. — Что это вдруг?       — Слишком ты развеселилась. Это смешно, что кто-то прочитал целую книжку и даже больше? — напирал Чарли, уже не видя и не слыша никого вокруг. Только Мелани. Только жертву. — Скажи честно: ты и на вступительном экзамене не поняла половину слов.       — Ну извините-извините, — прощебетала Мелани, — так уж вышло: я не умная, а всего лишь красивая, мне хватает. Думала, тебя устраивает.       — Кто тебе сказал, что красивая? — просто рассмеялся Чарли. — И что меня что-то там в тебе устраивает?       — Это очевидно, — заявила Мелани. Но на этот раз не стала улыбаться и томно поднимать бровь.       — Ну не скажи, — продолжал Чарли.       Эрика огляделась. Адриан выглядел обескураженным. Дэниела фразы Чарли, похоже, смешили, а Клэр всё ещё молчала — напряжённо, угнетённо. Она никак не говорила, душила слова. Но Эрика уничтожить свои уже не могла — иначе они бы изрезали горло.       Эрика сцен не терпела и ни за что не хотела бы их устраивать. Она думала, что любой конфликт нужно вести дипломатично, что не стоит доводить до резкостей, крика, брани и драк. Но держать себя в руках становилось всё сложнее. Она непременно должна что-то сказать — пусть даже не тактичное, не вежливое, пусть даже она не будет уместной.       Эрика выпрямилась и сжала кулачки, опередив Адриана, который как раз в этот момент хотел заговорить.       — Прошу, хватит! — воскликнула она. — Неужели ты не понимаешь, что это неприятно слушать?       Чарли медленно развернулся к ней.       — Да ладно, это всего лишь шутки.       — Это совсем не смешно. Это грубо, пошло и бестактно, и я не хочу, чтобы так говорили о моей сестре или ещё о ком-то.       Мир сжался до крохотной точки — так происходит только в моменты, когда один на один друг с другом оказываются влюбленные — или враги.       — Дерзкая, да? А я бы очень не хотел, чтобы мне указывали, как мне и с кем говорить. Ещё и в моём доме. Тоже мне, защитница.       Эрика уже пожалела, что начала этот разговор.       — Вечно же девчонкам нужно устроить какую-то истерику. — Дэниел, демонстрируя усталость, запрокинул голову. — Вот зачем ты сама начинаешь? Тебе же наверняка говорили, что нужно вести себя скромнее.       — Хватит!       Адриан шагнул вперёд и приподнял руки, заставляя Эрику отстраниться. Теперь ехидные взгляды Дэниела и Чарли были направлены на него.       — Перестаньте уже оба. — О его вежливый, назидательный тон можно было порезаться. — Или я тоже девчонка и мне тоже надо быть поскромнее?       — Расслабленнее надо быть, — парировал Чарли. — Я ж говорю, просто шутки. Вот, Мелани вообще-то всё нравилось.       — Мэл? — вопросительно посмотрел Адриан на Мелани. — Всё правда в порядке?       Лицо сестры было растерянным, безжизненным, — но за секунду выражение сменилось на весёлое, как и до этого. Глупо и самонадеянно было ожидать благодарности и похвалы, но в этот момент Эрика поняла, что они с Адрианом оказались на одной стороне, а Мелани — на другой. Проказник вечер сплотил совсем не тех, кого должен.       — Да что вы так переполошились, — пожала плечами Мелани. — Я ни на что не жалуюсь. Мальчики, — сказала она уже Дэниелу и Чарли, не смотря на Эрику, — не обращайте внимания. Тем более я говорила, что у меня странная сестрёнка. Она иногда и шуток не понимает.       Эрике не хватало воздуха.       Эрике не хотелось быть странной.       Всё сегодня пошло не так, всё отправилось в Мрак — все принципы, все выученные уроки, дипломатия, дисциплина, желание понравиться и со всеми подружиться…       О нет, не плакать. Она давно не плакала. А если и плакала, то… Не сегодня. Сегодня всё пошло не по плану, оно вернётся, непременно сейчас, в неподходящий момент. Все воспоминания… Отвлечься, отвлечься.       Лучше бы ей пойти прочь. Может, не уходить совсем, но хотя бы немного перевести дух, прийти в себя. Спрятаться — как всегда порывает сделать, когда кажешься лишним: или не отличаться и быть со всеми, или никак. Будто легче совсем не быть, чем в одиночестве.       — Извините, — пробормотала она, направляясь к выходу.       — Ну не обижайся, — запричитала за спиной Мелани.       Но Эрика не остановилась. Правда, уже оказавшись в коридоре, она поняла, что сама не понимает, что делать дальше. Сразу ехать домой? Чтобы над ней посмеялись ещё больше? Вернуться обратно и чувствовать себя неловко?       Нужно было дипломатично молчать, не выделяться. Что с ними всеми не так? Что не так с Мелани? Внутренний голос недовольно заворочался, готовя ленивые, но колючие упрёки: «Да не с ними. С тобой что не так, с тобой?» Теперь Эрика совсем не знала, куда деться от досады.       — Мисс Сорроу, — послышалось за спиной.       Эрика обернулась: её нагнал Адриан.       — Вы уже уходите?       Стало хуже, стыднее: выходит, она устроила драму. Худшее уже и так случилось, не хватало показаться ещё и скандалисткой, привыкшей страдать на публике и сбегать от разговоров специально, чтобы её догоняли и уговаривали остаться. А ведь она могла выглядеть для него и так, кто знает. Но нужно быть честной: Эрике так грело душу, что он не оставил её.       — Всё в порядке, — сказала она. — Мне лучше побыть одной.       Адриан медлил. Эрика чувствовала, как он подбирает слова. Его взгляд поражал: он был полон извинения и трогательной надежды. Надежды, что она останется. Эрика мигом забыла не только о том, что вот-вот расплачется, — обо всём. Кроме стыда.       — Я тоже пока не хочу возвращаться, — признался Адриан наконец. Скорее всего, произошедшее его тоже неприятно удивило. — Мне нужно передохнуть и подышать воздухом. Может, пойдём вместе?       Эрика кивнула.       — Вы меня проводите?       — Конечно, — оживился Адриан.       Вечеринка за их спинами ещё бушевала, компания кричала, хохотала, злорадствовала — в любом случае так казалось Эрике, — но они уже не обращали на неё внимания. Эрика была бы готова уехать совсем (сбежать, сбежать вдвоём, тайно) или же хотя бы спуститься вниз, может, попасть на задний двор, но Адриан вёл её по коридорам. Уже через минуту она почувствовала дуновение ветра — отзвук иного мира, знак, что другая жизнь, тихая, спокойная, благородная и безопасная, никуда не делась, что она ещё существует где-то совсем рядом, — и увидела высокую дверь с круглым сводом. Так они вышли на балкон. Скамейка пустовала, кованые балюстрады окутывали, заключая их в безжалостные объятия, вьющиеся розы. Адриана и Эрику покрыла лёгкой вуалью загадочная ночь. Эрика присела, аккуратно подобрав юбку. Адриан расположился рядом, чуть поодаль.       — Как вы себя чувствуете? — спросил он.       Эрика и сама пыталась понять. Непонимание и злость потухли, а что осталось после них? Обидное ощущение, что выпады были напрасны, а жажда правильности и справедливости того не стоила. Глубоко внутри, за всё тем же бравым стремлением к идеальному миру, осталось лишь эгоистичное желание быть всеми понятой и принятой.       «Даже теми, кого ты сама не принимаешь, жалкая и злобная девчонка».       — Мне тут так… одиноко, — вырвалось у Эрики.       Нет, неправда.       Было бы одиноко… если бы не Адриан.       После слов Мелани Эрика наивно предположила, что, возможно, Адриан всё-таки человек не её круга. Что она воспитаннее, образованнее, умнее, опытнее. И вот она принялась к нему присматриваться, проверять его. Она пыталась разглядеть в нём изъяны и увидела… ничего — да она никогда и не была проницательной. А он — вот что невыносимо и чудно — был в разы более мудрым и чутким. Он замечал всё — каждое движение, каждый взгляд, каждую интонацию, эмоцию; любое сомнение, робость, смятение… Она поняла: это он превосходит её. Не поняла только, раздражает это её или безумно ей нравится.       — Вам непросто: вы в этой компании впервые. Плачьте, если хотите. — Адриан грустно улыбнулся. Он придвинулся немного ближе. — Не отказывайте в удовольствии.       Если бы он знал…       — Не стоит, — сказала Эрика. — Я же буду… Как я буду чувствовать себя завтра, если сейчас расплачусь? Как буду выглядеть?       Эрика увидела краем глаза, как боязливо, тактично он потянулся к ней, почувствовала, как нежно положил ладонь на плечо.       — Я бы сказал, что вы в любом случае получитесь красивой на портрете завтра. Хотя и не могу этого обещать. Это один из моих первых полноценных портретов. Возможно, ваши родители хотели не помочь, а посмеяться надо мной. Но я что-нибудь придумаю.       Она могла бы начать пререкаться, перечить ему, доказывать, что он справится, что она не ждёт от него шедевра, чуда. Или по-детски заявить, что родители прекрасные люди, что они умеют не только смеяться, что у них этого и в мыслях совершенно не было… Но в итоге зацепилась за другое слово.       «Красивая».       Эрике делали комплименты в школе, приятными словами её осыпали и дома. Всегда она принимала похвалу, как её и учили, — со сдержанной радостью и благодарностью в ответ. И лишь сейчас Эрика смущённо подумала: слишком много внимания. Её сердце растаяло — будто она действительно выпила вина и потеряла контроль.       Мысль, что завтра они снова останутся вдвоём… Безумие.       Стыд нарастал. Она никак не могла отпустить себя, ей казалось, что всё нелепо и неуместно: то, как она сидит, как лежит её юбка, вырез теперь казался ей слишком откровенным, а лёгкий блеск на губах стал вульгарным. Даже неясно, что ужаснее: поведение знакомых сестры и насмешливость самой Мелани или неуместность Эрики.       Эрика не должна была приходить, не должна была становиться центром конфликта и уж точно не должна была сидеть на балконе с малознакомым парнем. Но всё, к чему она привыкла в школе, здесь не действовало. Здесь её сверстники были раскрепощённее и позволяли себе больше. Но не всё же равняться на других — как же… Как же принципы? Пока чужая ладонь обжигала плечо, а Адриан учтиво и поддерживающе молчал — «Ничего, я знаю, понимаю», — Эрика старалась разобраться, что же хочется ей самой. И находила простой, но отчего-то страшный ответ.       В эту секунду Эрике хотелось быть рядом с Адрианом. Она страшилась, что он подумает о ней дурно. И в то же время она мечтала об этом: чтобы он раскритиковал то, как смялась юбка и обнажились колени, чтобы он поморщился от её манеры общения, от того, как она что-то строит из себя…       — Перестаньте, — промямлила она, сама не зная, что он должен перестать.       «Не говорите о себе плохо».       «Не заставляйте меня чувствовать себя жалкой».       «Не будьте таким чутким».       И он почти перестал, словно услышал её — всё чувствует, — рука исчезла с плеча. Адриан отстранился, потерянно посмотрел куда-то вдаль и сжал пальцами край скамьи. Взволнованность этого жеста мало вязалась со спокойным тоном.       — Я зря сделал, что вмешался? Я вёл себя слишком нравоучительно? — тихо спросил Адриан.       Эрика удивлённо посмотрела на него.       «На одной стороне».       — Нет, что вы, — поспешила заверить его она. — Я вам очень благодарна.       Адриан кивнул.       — Знаете, Чарли есть Чарли — мне не привыкать. Но сегодня он сам не свой. — Он запнулся и сочувствующе взглянул на Эрику. — Мне очень жаль, что всё так получилось.       Пусть она ошибается, но лучше выговориться Адриану, чем кому-то из друзей Мелани. Даже так: лучше ему, чем самой Мелани.       — Я не знаю, что и думать. Мелани звала меня сюда — я мечтала, что будет весело. Но теперь так злюсь на них всех. И на себя: что не смогла показать себя достойно. Они посчитали меня какой-то выскочкой. Я, наверное, не привыкла к таким вечеринкам. И я… просто хотела защитить сестру. Это моя вина, но несколько дней назад, когда мы увиделись, я и не подумала, что вы могли бы быть в такой компании. Зачем вы с ними общаетесь?       Вопрос прозвучал ещё более отчаянно, чем предыдущие слова.       — Так сложилось, — по-философски ответил Адриан с доброй полуулыбкой. — Всё не настолько очевидно.       — Но Чарли… — Вот странность: её задел и Дэниел, неприятно поразила Клэр, расстроила Мелани, но казалось, что именно Чарли — источник всех бед. — Он ваш лучший друг?       — Да. С этим ничего не поделаешь.       — Вы не очень похожи, — только и сказала Эрика.       — Наверное. — Он задумался. — Увидите, он не всегда такой — и даже не всегда таким был. Я не во всём согласен с ним, это правда, но я же не могу его изменить. Однажды он повзрослеет.       — И, полагаю, исправится? — В голосе Эрики слышался скепсис.       — Я в него верю. И вы же не в первый раз встречаете задиристых мальчишек. У Чарли точно есть многое, чтобы стать лучше. Поверьте, он чуть сложнее, чем кажется.       — Вы защищаете его, — покачала головой Эрика.       Вот он — изъян, но всё же связанный с благородством: конечно, он защитил собственного друга. Эрика пока не понимала, за что его защищать, как этого человека можно ценить, но — и снова же — поверила. Раз Адриан это делает, значит, оно того стоит.       — Мне придётся поговорить с ним, — серьёзно сказал Адриан.       — Нет, пожалуйста, — испугалась Эрика. — Это не поможет, станет хуже, я уверена.       — Послушайте, мисс Сорроу. Позволять унижать себя тоже нельзя. Вы же защитили Мелани, почему не хотите подумать и о себе? Вы хотите нравиться людям, но это не значит, что нужно терпеть обиды.       Даже здесь Адриан нашёл верные слова. Она спутала нитки, а он потянул за нужную — узел легко развязался и путаница превратилась в прочную сеть, в блестящую от росы паутину, в сияющие созвездия.       Эрика вдруг заметила, что уже не отворачивается, не отводит глаза, а внимательно смотрит на него. Было в его выражении лица, когда он рассуждал, что-то завораживающее.       — Пожалуйста, не относитесь к себе так. Посмотрите, вы же…       — Да?       Мгновение застыло, словно в янтаре. Адриан медлил — и Эрика всё поняла: он ничего ей не скажет — не сможет. Он тоже боролся, колебался, стыдился. Вот она — ещё одна слабость, вот она — разгадка, вот оно — подтверждение.       — Адриан…       Словно подтолкнула к чему-то страшному и неотвратимому.       Сама подтолкнула, теперь точно сама.       Одной рукой Адриан притянул её к себе за талию, а другой коснулся колена. Эрику обдало жаром от близости — или от собственных мыслей. Она судорожно потянулась пальцами к его щеке, лишь бы стать ещё ближе. Взгляд Адриана, заворожённый, очарованный, потяжелел, и она не сдержалась — посмотрела на губы. Оставалось всего мгновение до неотвратимого.       — Я… — растерянно сказал Адриан.       Эрика подалась вперёд, и Адриан прильнул к её губам. Она никогда бы не подумала, что первый поцелуй будет таким напористым. Только через несколько секунд Эрика поняла, что произошло и что она сделала.       — Простите, — пролепетала она, чувствуя, что краснеет, и поспешно встала. — Я не должна была… Я… простите…       — Эрика! — позвал Адриан, но она уже выбежала обратно в дом.       Вот и всё. Их мгновение перед поцелуем кончилось, испарилось, рассыпалось.       Эрика снова бежала наугад, снова не понимая куда. Она завернула за угол и вскрикнула, наткнувшись на выросшую перед ней фигуру. Чарли. Иначе и быть не могло.       — Кого я вижу!       Он больно схватил её за локоть, и она обмерла не дыша — как бабочка в ловушке у паука.       — Значит, вот как? Сначала можно строить глазки мне, а потом обжиматься с другим?       Подслушивал. Подсматривал.       Потеряла бдительность.       — Отпусти меня, — попросила Эрика ледяным голосом.       Чарли проигнорировал её.       — Я так и знал, — процедил он. — Вас всех можно купить на сказки о романтике и дешёвую философию. Никакая ты не леди, а обычная потаскушка.       Эрика опустила глаза. На секунду она потеряла дар речи.       Эрика инаковая, другая, потому что грязная, вульгарная, недостойная. Потому к ней можно относиться с пренебрежением. Она зажмурилась, вспоминая Адриана. Но это не значит, что она позволит.       — Отпусти меня, — настойчиво повторила она. — Сейчас же. Мы ни на что не договаривались. Я ничего тебе не должна.       — Не люблю выскочек и лицемерие, — злобно проговорил Чарли.       Эрика не успела ответить — коридор наполнился людьми. Впереди возникла Клэр.       — Чарли? — Она скрестила руки на груди. — Что ты тут устроил?       — Отойди от неё!       Сзади тоже послышались шаги. Хватка Чарли резко ослабла, Эрика развернулась. Остальные тоже перевели взгляды на Адриана, который в несколько спешных шагов преодолел расстояние до Эрики. Он чуть заслонил её спиной, появившись перед Чарли. Эрика отступила. Глаза Адриана пылали злобой — ещё секунду назад Эрика бы не поверила, что он способен так сердиться.       — Посмотрите, кто пришёл, — сказал Чарли.       Адриан обернулся к Эрике.       — Он не ушиб тебя?       — Нет, я в порядке…       — Какая прелесть, — съехидничал Чарли. — Естественно, ты пришёл её защищать. Ну давай. Ударь меня. Ты же хочешь, я вижу.       Адриан немигающе смотрел на него.       — Не особо.       — Конечно, ты выше этого. Что тебе марать руки о меня…       Адриан подался вперёд и схватил его за плечи, крепко сжав. Чарли вздрогнул.       — Что с тобой сегодня такое?       — Да брось. Будешь вступаться за какую-то девку, которая вообразила себя интеллектуалкой? Ты её знаешь два дня. Она строила мне сегодня глазки, ты бы видел.       Адриан оттолкнул его.       — Правда? Она улыбнулась тебе, а ты решил, что уже покорил её? Я могу спросить Эрику сам. Мне точно стоит?       Чарли откашлялся.       — Да-да, очередной разговор с брюзжащим дедом, скукота. Ты пришёл мне нотации читать, я понял. Всё хочешь сделать из меня хорошего мальчика.       — Меня раздражает твоя ирония.       — О да, зато твоя злость священна!       — Какой же ты всё-таки…       — Давай, договаривай!       — Хватит! — крикнула Клэр, и все резко обернулись к ней. Адриан не разжал кулаков, но отступил назад на несколько шагов.       — А ты что, тоже хочешь высказаться? — Чарли усмехнулся.       — С удовольствием, — хмыкнула Клэр.       — Ребят, да вы чего, собрались бесконечно обсуждать какую-то глупость? — неловко фыркнула Мелани, но ей никто не ответил — она всего лишь удостоилась многозначительного взгляда от Клэр.       — Так, слушаю. — Чарли прямо взглянул на неё.       — Что это на тебя нашло сегодня? Это нормально — распускать руки? Чем тебе так не понравилась новенькая?       — А тебе что?       — Ты в первый раз её видишь, и она нас. А ты устроил шоу.       — Как интересно — ты вдруг подала голос. А то обычно ни слова от тебя не добьёшься.       — Чарли, я хорошо к тебе отношусь, это правда. Но сейчас невозможно на это смотреть без стыда. Бесит, что ты всех косишь под одну гребёнку. Что все должны прислушиваться именно к тебе. Что ты сам не сильно-то разборчив, но всех ревнуешь — и девушек своих, и друзей. Будто мы твоя собственность. Устроил тут государство имени себя!       Повисла тишина. Даже если бы в эту секунду раздался грохот, все всё равно были бы поглощены, ошарашены молчанием. Эрика чувствовала: всё вокруг меняется.       — Клэр… — Чарли — казалось, впервые за вечер (или даже за всю жизнь) — не нашёлся что сказать.       — Давай, говори. Ты не сделаешь вид, что ничего не происходит.       — И эта, с твоего позволения сказать, мисс Эрика Сорроу достойна такой реакции?       Эрика боялась, что он сейчас рванёт к ней, набросится и уничтожит — за то, что всё разрушила.       Всё из-за неё.       Что она натворила? И как теперь вести себя завтра?       Лучше бы Адриан не рисовал этот портрет. Лучше бы они не познакомились.       — Никто и не должен заслуживать твоего уважения, — продолжала напирать Клэр, а Чарли отступал от неё всё дальше. Каким же он был мальчишкой рядом с ней — величественной и яростной. — И что… как насчёт меня? Мне должно быть смешно? Я достойна смотреть на то, как ты кого-то унижаешь? Как превращаешься в какого-то мерзавца? Я не о таком мечтала.       — Клэри… Послушай…       В глазах Клэр появились слезы. Она резко развернулась, возмущённо взмахнув волосами, и вышла.       Чарли растерянно оглядел друзей. Возможно, он ждал, что его поддержат и тут же разгонят накалившуюся атмосферу, но ничего не произошло. Никто не посмеялся — и даже не улыбнулся.       — Доволен? — тихо спросил Адриан и встретил глаза, полные злобы и горькой обиды.       — А то, — буркнул Чарли. — Можете расходиться. Лучше уже не будет.