***
Появлению Гарри, честно сказать, многие почти всегда удивлялись. И удивлялись достаточно сильно. Так было и во время первого курса, когда она в сопровождении Хагрида отправилась за покупками, когда она стала ловцом сборной Гриффиндора. А еще когда ее в наказание за переправку дракончика Хагрида отправили ночью в Запретный лес. И когда ей прямо во время праздничного ужина присудили баллы после битвы с Квиреллом, что позволило Гриффиндору вырваться в победители. Так было и в начале второго курса, когда она вместе с Роном опоздала на пир в первый день, так как они не попали на поезд и решили добраться на семейном автомобиле Уизли. Так было и тогда, когда она во время матча сломала руку. И когда она появлялась в местах окаменения учеников. Иногда одна, а иногда вместе с друзьями. И когда поскакала спасать Джинни, как-то не подумав о том, что Локонс и Рон — это не совсем та компания, которая могла бы ей пригодиться в этом нелегком деле. И если Рон еще туда-сюда, то Локонс… Ну, тот всегда был отдельной песней, по которой тащилась Гермиона, напрочь отключая себе все мозги. И даром только, что считалась самой умной не только в их компании, но и во всем Хогвартсе. Так было во время третьего курса. В основном, когда она полезла к Клювокрылу и ничего не испугалась. И тогда, когда совала нос, куда не следует, выслеживая Грима. Наверное, Трелони до сих пор гадает, каким это образом она тогда не померла. Вернее, гадала бы, если бы эта горе-гадалка не померла из-за Волдеморта, который ее таки умудрился отыскать. Так было и во время четвертого, пятого, шестого курса. Особенно во время четвертого, когда ее имя неожиданно выбросило из кубка во время турнира Трех волшебников. Девушка до сих пор помнит, какими глазами на нее смотрели все остальные. И не важно, сочувствовали они ей, завидовали или злорадствовали. В их глазах было огромное удивление, так как они поверить не могли, что она могла обойти мудреную защиту кубка. И с высокой колокольни им было плевать, что это была не она. Ага, это была просто мечта всей ее жизни — помереть в четырнадцать с небольшим из-за того, что ее поджарила дракониха. Ну, или утопили русалки. Или сожрала какая-то неизвестная хрень, выведенная Хагридом от его большой любви к зверушкам. На худой конец, от Волдеморта, который использовал ее для своего воскрешения. И не хватило же ума придурку ее сразу прибить. А он еще удивлялся, почему она настолько живучая. Она не как таракан, батенька. Это у вас с прицелом бооольшие проблемы. Еще одним ярким удивлением для них стало то, когда она в конце пятого курса полезла раньше всех в отдел Тайн. Да не одна, и друзей своих потащила за собой. Кому? Зачем? Надо? Не надо? Она полезла. И Поттер совершенно не знает, кто именно из-за ее присутствия переполошился больше: Волдеморт, что она все-таки пришла; Сириус, что ей хватило идиотизма сунуться туда с их-то «подготовкой»; Дамблдор, что она помрет раньше срока и не выполнит свою геройскую миссию. Ну, или еще кто-то — кажется, там даже бывалые авроры побывали. В принципе, плевать Любое ее появление так или иначе привлекало к ней множество внимания. И не важно, нужно оно ей было или нет. Гарри Поттер — это символ магической Англии. «Девочка-которая-выжила». Девочка, которая победила Того-кого-нельзя-называть. Девочка, которая сражалась и, несмотря даже на собственную смерть, все равно воскресла и смогла победить. Ее считали героиней. За ней пристально следили, превознося каждый ее вздох и движение ресниц. Ей восхищались и писали целую кучу любовных и не очень писем, неизменно выражая только одно — благодарность. Она была невероятно популярна, и… Но давайте будем честны. Для всех людей, которые восхищались ей, она не была человеком. Она была брендом, которым можно прикрыться и восхищаться, на котором можно нажиться, который можно боготворить. Она была эфемерной «девочкой-которая-выжила», на которую спустили абсолютно всех собак (Потому что выжила один раз, выживет еще. Простая ведь арифметика!). Нет, серьезно… Волдеморт и его шайка-лейка… Этих людей было не так много. Их можно легко было задавить численностью, однако все сидели по домам и дрожали, как трусливые крысы. Да даже на битве в Хогвартсе в основном бились вчерашние школьники, несколько более-менее обученных людей из ордена жареной Птички и парочка стариков. И все, остальные сидели по домам, трясясь за свою жизнь. Все эти люди поставили на нее — Гарри Поттер, и плевать им было, справиться она или нет. Зачем волноваться, если есть такая удобная эфемерная «девочка-которая-выжила», которая со всем-всем разберется? Именно поэтому брюнетка сразу после победы постаралась сбежать, потому что ей не хотелось оставаться в мире, для которого она всего лишь бренд, вечная героиня, которая уже однажды победила всемирное зло, и которую снова можно будет пнуть побеждать очередное всемирное зло, которое рано или поздно появится. Зачем беспокоиться, если уже есть такая удобная картонная героиня, чей сценарий прописан от и до? Гарри привыкла, что ей многие удивляются. Ей удивлялись и с интересом, и с отвращением, и со злостью, и с завистью. И даже с ненавистью удивлялись, когда она во время битвы за Хогвартс просто встала после смертельной для любого человека Авады Кедавры. Для нее в этом ничего особенного не было — Хель не могла позволить погибнуть последнему ее потомку, а вот Волдеморт… Для змеерылого ее воскрешение уж точно стало самой неприятной новостью, за всю его долгую и пару раз подвоскрешенную жизнь. Впрочем, сам виноват. А не хрен лезть к беззащитным младенцам и пытаться их убить, предварительно не прочитав законы Матушки Магии. Та пренебрежение ими не прощает.***
Так вот, Поттер уже привыкла, что на любое ее появление окружающие люди реагируют совершенно по-разному. Их удивление варьируется от легкого интереса до откровенного шока, переходящего в холодную ярость. На нее реагировали совершенно по-разному. Однако, никакая реакция не могла сравниться с тем, что сейчас испытывали гости, приглашенные на бал к Десятому Вонголе, которые наблюдали то, как сам (!!!) Занзас, который вылез из машины, распахнул дверцу и подал руку миниатюрной девочке с длинными кудрявыми белоснежными волосами и кроваво-красными глазами, красота которой могла сравниться разве что со звездами на небе. Та смущенно улыбнулась тому и покрепче прижала к груди медвежонка, испуганно хлопая ресницами (на самом деле Гарри мучительно раздумывала над тем, будет ли вежливо, если она сейчас щелкнет пальцами, чтобы все лампочки перегорели). Как бы там ни было, она хоть и привыкла к тому, что на нее всегда пялились на постоянной основе, но все-таки такое большое количество внимания ее настораживало. Волшебница подумала-подумала, но отпускать руку «папы» не стала, покрепче вцепившись в него. Таких круглых глаз, которыми гости, наблюдали за тем, как она жмется к Занзасу, девушке нигде и никогда не доводилось видеть. Гложут ее что-то смутные сомнения: а не отнесли ли Скайрини в педофилы? Нет, ну, а что? Больно уж вежливо-подозрительно-заинтересованные у всех взгляды. Однако, как жаль, что она пока не может никого проклясть... «Папа» не поймет. А значит, улыбаемся и машем. Улыбаемся и машем. Еще большее удивление у окружающих вызвало то, когда все остальные Хранители Скайрини вылезли следом и окружили мужчину и девочку рядом с ним плотным кругом, не позволяя к ним никому приблизиться. Та прекрасно держалась, неизменно вежливо-радостно, хоть и немного бледно улыбалась, стреляла кровавыми всполохами из-под пушистых ресниц, будто бы стеснялась и опасаясь окружающих, хотя на самом деле всего лишь сканировала помещение, стараясь максимально запомнить все, что могло бы ей пригодиться в том случае, если все-таки случиться нападение. Она чувствовала себя неуютно и не в своей тарелке. Впрочем, судя по всему, не она одна. Абсолютно все Варийцы выглядели так, будто с трудом сдерживались, чтобы не покромсать расфуфыренных гостей на куски, а еще для них настоящая мука присутствовать на подобном мероприятии. Вот что значит общее настроение! Вполне возможно, что так оно и было. Все-таки, быть гостем данного мероприятия хоть и интересно (первые десять минут, которые посвящены рассматриванию обстановки и украшений на стенах), но тем не менее безумно нудно и скучно. При их приближении голоса гостей стихали, после чего их начинали сверлить такими внимательными взглядами, что у Гарри даже кожа чесалась. Нет, она, конечно, понимает, что видимо сегодня стала звездой на один вечер, но нельзя ли повежливее? Она ведь и чесоткой наградить может. И поносом. И икотой. И другими не слишком приятными, хоть и не смертельными, сглазами. Все-таки, нечего нервировать ведьму, которая и так вся на нервах. — Занзас, ты не говорил, что приведешь с собой столь очаровательную спутницу. — к ним подошел на первый взгляд добродушный старичок. Вот только пристальный сканирующий взгляд и холодное выражение глаз плохо сочетались с добродушным выражением лица и радостной улыбкой. Поттер против воли нахмурилась, еле удержавшись от того, чтобы не поежиться. Такие «добрые» дедушки-всему-голова вызывают у нее стойкую аллергию и неприязнь еще со времен Дамблдора. — Старик, ты… — недовольно прорычал Занзас, явно находясь не в слишком большой радости от встречи, видимо, с Тимотео. — Тимотео, Занзас, как я рад, что вы приехали! — раздался сбоку теплый голос, и к ним подошел достаточно высокий миловидный парень с растрепанными каштановыми волосами и большими карамельными глазами. Выглядел он очень по-доброму и был немного растрепан, поддерживая свой образ мальчика-сама-рассеянность-и-наивность. Именно поэтому его глаза горели теплыми медовыми искрами, а улыбка, казалось, могла согреть не хуже солнца в жаркий полуденный день. Вот только Поттер, видящей сущность, обманываться не приходилось: этот индивид был сильнее и опаснее всех находящихся в этом зале. Он мог с легкостью уничтожить не только весь город — страну, если бы ему того захотелось. Он был силен и очень-очень опасен. Не сильнее ее, конечно, но ему об это знать и не обязательно. Все-таки, было бы странно, если бы Десятый Босс Вонголы был каким-то слабаком или наивным идиотом. Это все-таки мафия, мать его, а не детский сад и игры в песочнице. — И ты здесь, Вон… кхм, Савада. — недовольно буркнул Занзас, немного расслабляясь. Пусть тому и не нравилось присутствие Тимотео и Тсунаеши рядом, но мужчина старался этого не показывать. — Не хочешь познакомить нас со своей очаровательной спутницей? — уточнил Тимотео, внимательно осматривая безмятежное кукольное личико волшебницы. Занзас замялся и скривился, явно не горя таким желанием. Его Хранители тоже. Гарри улыбнулась и прикрыла глаза, пряча дьявольски вспыхнувшие изумрудные искры. «Босс, помнится, ты хотел, чтобы я привлекла к себе внимание?» — мысленно хмыкнула она, покосившись на мужчину. Тот еле заметно вздрогнул от неожиданности, хмыкнул себе под нос, но все-таки кивнул. Он ведь этого действительно хотел. И ему особенно интересно, что придумает его дорогая Клео, чтобы удивить не только его «дорогого папочку», но и Саваду с остальными гостями. А в том, что у нее хватит на это фантазии, тот даже не сомневался. — Я Феличита Скайрини. Я ваша внучка. — мягко пропела Поттер, присаживаясь в вежливом реверансе и смущенно улыбаясь, а после встала, как ни в чем не бывало, и поближе подошла к Занзасу, покрепче обхватывая того за руку. Нет, она не волнуется. Просто вдруг к ней лезть начнут?.. — Приятно с вами познакомиться, дедушка. Кажется, после этой фразы лица присутствующих стали еще шокированнее, а тишина — просто мертвой. Гарри с гордостью решила, что свою миссию выполнила просто прекрасно. Теперь с нее до конца бала ни один человек глаз не спустит. И хорошо. Ей же с Варией легче будет выполнять свою работу.