Лазутчик гетов

Мы можем действовать, только когда достигаем консенсуса. Они говорят на разные голоса. Все они — в моей голове. Нет. Они считают ее “нашей”. А тело называют платформой. Они убеждают, что платформа — заменяемый элемент. Важно только сознание. Широкое, как рукав Галактики. Каждый голос — отдельная мысль. Отдельная идея. Отдельный план. Они зовут себя “геты”. Они говорят, я — один из них. Они говорят, я — это они все. Я стараюсь об этом не распространяться. Мы слышим голоса — расщепление собственного рассудка. Но мы никому не кажемся странным. В профессии разведчика болтливость — изъян. Эмоциональность — тоже. Инициатива, и та может быть смертельно опасна. Так что, никто из коллег ни о чем не подозревает. Оно и к лучшему; работа — единственное, что до сих пор доставляет удовольствие. Без нее смысл существования потеряется. И, хотя на этот раз я отправлен на задание в одиночку, мы всегда вместе. Мы вооружаемся любимой “Вдовой” и крадемся в тени покинутого комплекса “Цербера”. Пробитый корпус Жнеца поблескивает невиданным сплавом. На металлических зубах пролома танцует слепяще-белый блик визора. Понижаем проницаемость фильтра шлема; скафандр отзывается тихим-тихим гулом сервоприводов, облегчающих движения рук. Мы останавливаемся у пробоины и всматриваемся внутрь. Оттуда веет чем-то... “Геты” в замешательстве замолкают, и на мгновение я остаюсь совсем один. — Ну что, идем? — срывается с губ; облачко выдоха оседает мутным пятном на стекле шлема и тут же исчезает. Нет ответа. Что-то, исходящее изнутри останков Жнеца, ненадолго заглушает “гетов”. Какой-то иной голос, не похожий на привычные мне. А потом они все разом начинают спорить. Сильнее, чем когда-либо прежде. Хочется зажать уши, выронив винтовку — но какой смысл? Все голоса — внутри платформы. Внутри головы. Может, это ее дефект; избавившись от нее, удастся заглушить и это… Нет! Бесполезно: сразу несколько голосов приказывают остановиться, и “Хищник”, почти доведенный до виска, выпадает из онемевшей руки. Оседаю, прислонив винтовку к колену, и смотрю куда-то в космос. Придется дождаться консенсуса. Ведь они обязательно когда-нибудь перестанут спорить. Как обычно. Тут глаз цепляется за блестящий корпус корабля. На боку надпись: “Нормандия”. Он скрывается за выступом, и следом за ним голоса притихают. — Видели? — выдыхаю вслух и, опираясь на винтовку, поднимаюсь. — Он уже здесь. Его нужно найти. Это задание. Всем заткнуться. И наконец-то все они соглашаются. Замолкает даже тот, новый. Выжидает? Присматривается? Наблюдает? Пускай ни на что не надеется. Мне и так достаточно хлопот. Все свои я знаю наизусть. И на еще один я не поведусь.