You make me invisible Like the sky, you make my day I feel so wonderful Oh, oh, oh, don’t let go Now, see, there’s a darker few... Kylie Minogue - 2 Hearts
Фили пришел вовремя, как они с Кили и договаривались. Холод больше ему не мешал: перед отъездом он купил «приличную одежду», по словам отца, и теперь ждал, когда Кили вместе с дедом спустится вниз. Траин вызвался проводить их и отвезти на своей машине. Несмотря на отговоры внука, старик стоял на своем, и вот теперь все трое погрузились в Volkswagen, и поехали на вокзал. В салоне сидели молча: Кили забрался на заднее сиденье и обижался на деда за то, что тот «никогда не слушает, и делает все по-своему». Траин отчитал внука, потому, что тот «ведет себя как малышня», и недовольно посматривал на него в зеркало заднего вида. Фили понимал, что ссора была не предназначена для его ушей, а поддерживать кого-то, и вставать на чью-то сторону в этом извечном противостоянии «отцов и детей» было неправильно, поэтому просто наблюдал за дорогой, сидя рядом с водителем. До вокзала они доехали за 15 минут. Здание ярко освещали фонари и подсветка, на улице уже были слышны оповещения от железной леди: «Вниманию встречающих! Поезд номер х2000 прибывает…» Стоило Траину припарковаться, как Кили буркнул «Спасибо, пока», и быстро вышел из машины, не забыв громко хлопнуть дверью. Фили попрощался и хотел выйти следом, но Траин поймал его за руку: - Фили, задержись на пару минут, - попросил он, и Фили в недоумении сел обратно. - Деда, хватит! Мы же опоздаем! – возмутился Кили очередной задержке. - Кили, угомонись! – Траин повысил голос, когда Кили открыл было рот для очередного потока возражений. – До вашего поезда еще полчаса, так что успеете, - он захлопнул дверь, чтобы не выпускать тепло из машины. Щеки у Кили стали пунцовыми, толи от мороза, толи от негодования. Он натянул на уши шапку и пнул ногой снег, подняв фонтан белых брызг. - В чем дело? – спросил Фили, глядя как Траин роется в бардачке. - Лекарства для Кили, - старик протянул ему 2 пузырька, с шуршащими внутри таблетками. – Они могут понадобиться. Это, - он показал флакон с желтой этикеткой, - успокоительные. Если что, давай только их. Одной таблетки будет достаточно. После них в сон клонит жутко, так что, если Кили потом отключится, не пугайся. Мне и самому их назначали когда-то… - Траин задумался, будто вспомнил что-то. - А что может случиться? – Фили покосился на стоявшего на улице Кили. Тот ходил взад-вперед возле машины, как нахохлившийся воробей, и ждал, пока они закончат. - Я понимаю, сейчас Кили выглядит абсолютно здоровым, и сам он не раз и ни два будет пытаться убедить тебя в этом, - Траин вздохнул. – Уверен, в Стокгольме он попытается вильнуть хвостом, и отправиться, куда бы то ни было в одиночку. Не упускай его из виду, не дай задурить себе голову. Его болезнь очень коварна, - Траин тоже следил взглядом за Кили. – Она может затаиться и вам покажется, что вы победили, и болезнь отступила. Однажды, мы с сыном тоже в это поверили. А потом она взяла свое, и мы чуть было его не потеряли… - старик закашлялся. - А эти для чего? – Фили покрутил в руках второй пузырек. - Это для его памяти. Ему надо принимать их каждый день, и я бы не очень надеялся на его сознательность, - Траин покачал головой. Фили спрятал лекарства в карман попрощался и вышел из машины. - Ну, наконец-то! – Кили истомился от ожидания. – Что он там тебе говорил? Какой я бездарь, и забываю пить таблетки? - Кили, - Фили не нравился этот пренебрежительный тон, и уверенность друга, что все делается исключительно ему назло. – Он беспокоится о тебе. - Да знаю я, - отмахнулся Кили. – Ладно, идем скорее! Они двинулись в сторону вокзальной площади. После разговора с Траином у Фили остался неприятный осадок, его предостережения, и уверенность, что Кили может в любой момент потерять рассудок, заставляли сомневаться в том, что совместная поездка это такое уж хорошее решение. Памятник строителям железной дороги стал наполовину сугробом, и Фили думал, что их с Кили постигнет та же участь: снег валил такой густой, что с трудом можно было разглядеть что-либо на расстоянии вытянутой руки. Они стояли на платформе, постепенно превращаясь в снеговиков, когда, наконец, услышали спасительный гул приближающегося состава. Кили запрыгнул в вагон с таким выражением лица, будто большего счастья в жизни не существует. Снял в тамбуре шапку, окатив проводника брызгами талой воды, сдул прилипшую на лоб челку, и с громким «Та-дам!» раздвинул перед Фили дверцы купе. В вагоне бизнес-класса были только они вдвоем, проводник быстро проверил документы, и, предложив чай/кофе, и ушел по своим делам. - Ура, совсем скоро поедем! – не мог нарадоваться Кили, скинув на пол мокрый рюкзак. – Ты чего такой кислый? – спросил он у притихшего Фили. - Все в порядке, - Фили улыбнулся, стараясь забыть весь этот разговор, произошедший в машине. – Я просто не выспался. - Ты взял с собой ноут? - Кили повесил куртку, и принялся раздеваться. – Я скачал фильм, - он стянул через голову свитер, который с треском наэлектризовался, и теперь его волосы торчали во все стороны, как у одуванчика, – но на телефоне его смотреть такое себе удовольствие, - он скривился. Фили не удержался, и рассмеялся глядя на прическу друга. - Ой, как весело, - цыкнул языком Кили, приглаживая ладонью вихры, от чего они еще больше стали магнититься. – Ну, хватит уже! – вспылил он, видя, что от его усилий все становится только хуже. Кили расстегнул рюкзак, и выудил оттуда кое-как свернутый синий спортивный костюм. Нырнул в кофту, сразу натянув капюшон на голову, и стянул завязки. - Уважаемые пассажиры, просьба занять ваши места, поезд отправляется, - предупредил механический голос из динамика. Фили и Кили уселись на свои полки. Купе было комфортабельным, скорее всего, даже VIP – тут был душ и туалет, шторы на окне, полки и стены были отделаны материалом, имитирующим красную кожу. Телевизор, кондиционер… как будто трехзвездочный отель на колесах. Вагон качнулся, и поезд медленно начал набирать ход. Кили разулся, задвинул сапоги под свою койку, оставляя грязный след от талой воды. Следом полетели болоньевые штаны, а сам он полез на верхнюю полку за подушками и одеялом, чтобы обустроить свое «гнездо». На правом бедре у него был странный шрам: круглый, размером с монету, и довольно глубокий. Фили невольно засмотрелся, отметив, что на внутренней стороне бедра был точно такой же. Ногу будто проткнули прутом, или это след от пули?.. - Откуда это? – спросил Фили, указав на шрам. - Да так, - Кили поджал губы, - случайно вышло, – из этих объяснений Фили понял, что больше ничего не услышит. – Иногда болит, когда погода меняется, - он погладил себя по бедру, сел на разложенных подушках, и переоделся окончательно, быстро натянув измятые спортивки. Фили последовал его примеру, достал ноутбук, и Кили тут же принялся переносить из телефона к нему в компьютер скачанные файлы. - Все, загрузилось! – оповестил он, отсоединив от телефона провод. – Будем смотреть «Оно», выключай свет, садись, - он подвинулся. - Кили, ты уверен, что хочешь именно этот фильм? – Фили смотрел на него скептически. Он ходил в кино со своей бывшей девушкой, и на страшных моментах Николь закрывала глаза и спрашивала «что сейчас произошло»? Фильм получился действительно пугающим, хотя, главным, по мнению Фили, были не все эти страшилки, а поднятые там социальные темы – насилие в семье, расизм, и прочие. - Ну конечно, уверен, - в тон ему ответил Кили. – Я читал книгу, и знаю, что там будет. Фили, мне не три года, давай, хотя бы ты, не будешь лишать меня удовольствий, - Кили показал пальцами кавычки, - и «беречь мою психику». У меня не случится истерики, или что там тебе рассказал мой дед, - он сложил руки на груди, и обиженно отвернулся. Фили вздохнул и согласился. В книге, по которой был снят фильм все действительно намного жестче, чем на экране. Да и к тому же это все просто яркие картинки в кадре, что себя накручивает? Он погасил свет, и устроился рядом с Кили. - Я не смог посмотреть в кинотеатре, когда он вышел, - Кили нажал на «play», - А одному смотреть скучно. - Да ладно, ты просто боишься, - подтрунивал Фили, и Кили тут же пихнул его в бок. – Эй! Поезд с тихим гудением двигался вперед сквозь снежную пургу, что разыгралась снаружи. В холодном синеватом свете монитора Фили расслабился, и он поймал себя на том, что уже не следит за сюжетом на экране, а обдумывает свой собственный. Когда Кили досмотрит, можно будет продолжить, и написать хотя бы несколько строк. - Нет, нет, не ходи туда, - Кили предостерегал подростка, который вздумал в одиночку зайти в канализацию. Фили видел, что тот полностью поглощён происходящим в фильме, приоткрыв рот, он во все глаза следил за развитием событий, в особо страшные моменты крепче прижимая к себе подушку, будто она была его щитом. В детстве он был таким же: давал подсказки героям на экране, в надежде, что они его услышат, и избегут своей уготованной сценаристами участи. Несомненно, Кили повзрослел, но какая-то его часть так и осталась ребенком. Удалось ли Фили сохранить ребенка в себе? Он не знал, но хотелось думать, что да. - Ты видел? – Кили привалился к его плечу. – Они его съели! – возмутился он. - А что хорошего может произойти, если лазить по канализации, когда кругом пропадают дети? – Фили выразительно выгнул бровь. - Ну не знаю… - Кили задумался. – Он мог хотя бы убежать. - Он попытался вроде бы, - Фили старался вспомнить происходящее на экране, – но не смог. - Но не смог... – тихо повторил за ним Кили, подтянул колени к груди, и уставился в монитор. На лице у него возникло странное, отстраненное выражение, будто весь запас радости на сегодня был исчерпан, и осталась только опустошенная оболочка. Настроение Кили менялось также стремительно, как и погода в горах. Дальше смотрели молча: Кили больше не комментировал, напряженно следя за событиями по ту сторону экрана, иногда теснее прижимался к боку Фили, и крепче сжимал подушку. Во время эпизода в ванной, где монстр оплел героиню путами, и хотел утащить к себе, Кили не выдержал, и ухватил Фили за предплечье: - Вот черт, - он не отводил взгляд от монитора, глядя на борьбу за жизнь, и сильнее цеплялся за руку, будто это его схватили, а Фили был последней точкой опоры, чтобы удержаться. - Кили, мне больно, - Фили напомнил, что он живой человек, когда игнорировать грубую хватку стало невозможно. - Ой, прости, - Кили опомнился, разжал пальцы, и погладил его по руке. – Там все такое…- он не смог подобрать слова. - Настоящее? – улыбнулся Фили. - Угу, - согласно закивал Кили, подлезая Фили под руку, тем самым напрашиваясь на объятия. Кили часто проделывал этот трюк в детстве: залезал к Фили на колени с самым невинным видом, пока тот делал уроки, или они вместе смотрели ТВ. Просто рядом ему не сиделось: обязательно нужно было подползти поближе, покрутиться, сунуть нос во все дела. Когда Фили надоедало отвлекаться на бесконечные «почему это, почему то?», он говорил Кили, что тот мешает, и отсаживался от него подальше. Кили обиженно надувал губы, и, какое-то время сидел спокойно, но надолго его не хватало, и все начиналось сначала. Фили думал, что тот просто вредничал, но теперь он понимал, что таким образом его друг просто выражал свою привязанность. Видимо, для Кили, так ничего и не изменилось: то, что он стал старше, не мешало ему вести себя как в детстве. Он прислонился спиной к груди Фили, нащупал его ладони: - Холодные, - заметил он, и притянул их к себе, тем самым вынуждая Фили обвить его руками вокруг талии. Кили задрал край своей кофты, и накрыл его ледяные ладони, чтобы согреть. Фили было очень неловко от того, что его друг позволял так запросто прикасаться к себе. Кили прижимал его ладони к своему животу, тепло чужой кожи приятно разливалось между пальцами. Он чувствовал, как Кили дышал, мягкие волоски, растущие ниже пупка, только теперь все это было чем-то интимным, а не проявлением детской непосредственности, как раньше. Фили хотел отпрянуть, но Кили удержал его: - Ты каждый раз собираешься вот так помирать, когда я тебя трогаю? – он недовольно взглянул на него. – Фили, ты мне как брат, и я забочусь о тебе, а не флиртую. Так что успокойся, и перестань загоняться, - Кили вернулся к просмотру фильма. Фили сидел, как аршин проглотив: Кили сразу расставил точки над i, а он даже ничего сказать не успел. Он удивительно чутко реагировал на изменения в поведении, речи, вполне возможно, что у него была способность «читать людей», которую Фили так и не смог развить на журфаке. Им давали задания, увидеть, что собеседник лжет, определить это по жестам, мимике, взгляду. Определить тип собеседника, его темперамент, черты характера. Целые блок-схемы по взаимодействию и приемы, чтобы при помощи наводящих вопросов добиться правдивых ответов. Фили тогда не понимал, зачем они этим занимаются, ведь это больше похоже на работу полиции, а не обычного репортера. - А вы думаете, все будут перед вами кристально честны, и как на блюдечке выложат все неприятные подробности своей жизни? – преподаватель с усмешкой смотрел на него через стекла очков. –В целом, люди делятся на 3 типа: одни будут стараться приврать, извратить правду, приукрасить ее несуществующими фактами. Вторые – будут пытаться ее утаить. И к каждому вам нужно будет найти свой подход, чтобы докопаться до истины. - А третий тип? - Честные люди на вашем пути будут встречаться столь редко, что вы упорно будете видеть в них первые 2. Фили вздохнул – Кили чертовски прав. Он слишком рассудителен и во всем ищет двойное дно, скрытый подтекст, даже там, где его нет. Просто плыть по течению - это не про него. Кили относился к нему по-братски, и это объясняло все его жесты, которые Фили неверно истолковал. А он уж испугался, что его пытаются, как минимум, соблазнить, вот так, с места в карьер! От этих мыслей ему стало смешно, он фыркнул, уткнувшись, Кили в макушку. Братишка… Действительно, нужно перестать заморачиваться и просто наслаждаться моментом. Они просидели так до самых титров. Кили зевая отполз от него, и завалился на бок: - Как-то они смяли кульминацию, - он потер глаза, вытащил свой телефон, взглянул на дисплей. – О, уже первый час, - он поднял телефон вверх и поводил им из стороны в сторону, - блин, и сеть не ловит. - До города далеко еще, мы через 4 часа только будем в Лулео, - Фили проверил свой мобильник – на экране тоже светилось уведомление что «только SOS». – Плюс еще погода… Поезд продолжал свой путь сквозь снежный буран: за окном мело, снег все не прекращался, по ту сторону стекла появилась тонкая корочка наледи. - Ты будешь спать? – спросил Кили, кутаясь в плед. - Да, скоро лягу, - Фили кивнул, и пересел на свою полку. – Надо кое-что доделать, - он развернул к себе ноутбук, и открыл текстовый редактор. - Новую книгу пишешь? А про что? Нет, не говори ничего, - Кили зажал себе рот ладонью, будто сболтнул лишнего. – А то мне не интересно будет читать, когда ты закончишь. Фили улыбнулся, покачал головой, и погрузился в работу. Кили вел себя на удивление тихо: экран мобильника освещал его лицо синеватым светом, а сам он лениво нажимал кнопки, по видимости, залипая в какие-то игры. Когда Фили отвлекся, и взглянул на него в следующий раз – тот уже спал, повернувшись к нему спиной, склубочившись под пледом. Фили устало потер переносицу и закрыл крышку ноутбука – на сегодня достаточно. Как только голова коснулась подушки, он сразу заснул, убаюканный покачиванием вагона и стуком колес. Он не понял, что именно его разбудило, но когда Фили распахнул глаза, ему показалось, что он ослеп и оглох – ватная тишина и непроглядная темнота создавала ощущение вакуума. Поезд не двигался, но на запланированную остановку это было совсем не похоже. Фили пошарил рукой вдоль стены, нащупал кнопку выключателя, но свет не зажегся. Скорее всего, поезд, встал в каком-то тоннеле. Возможно, произошла авария, но машинист не делал никаких объявлений, поэтому Фили решил не паниковать, и просто подождать. Он прислушался: Кили тоже проснулся, его сбивчивое дыхание с хрипами разносилось по купе. - Ангел-ангел-ангел, - Кили вдруг начал повторять это слово как заведенный. Что-то со стуком упало, Фили услышал, как тот скребет ногтями кожаную обивку. - Кили, все хорошо? - Фили нащупал под подушкой телефон, и зажег встроенный в нем фонарик. Тонкий луч света осветил полку Кили, где тот хаотично возил руками по стене. Фили подошел к нему с телефоном в руках, понимая, что происходящее, все больше становится какой-то дикостью: Кили произнес слово «англел» наверно, уже тысячу раз, а когда Фили дотронулся до его плеча, поперхнулся воздухом, стал сипеть и давиться: - Ангел…выйти… выйти, – Кили оттягивал ворот собственной кофты, будто она его душила, - выйти, я хочу выйти! – вскрикнул он, когда Фили попытался развернуть его к себе. - Кили, успокойся, - просил Фили, понимая, что друг, скорее всего его не слышит. Кили извивался как одержимый, он выбил телефон из его рук, и Фили боялся, что тот сам себя покалечит. -Уважаемые пассажиры, просьба соблюдать спокойствие, поезд отправляется, - раздался голос в динамике, и в купе вспыхнул свет. Все прекратилось также внезапно, как и началось. Кили перестал брыкаться, обмяк, и тяжело дыша, опустился на койку. Он смотрел в пространство невидящими, пустыми глазами, над верхней губой выступила испарина, его трясло, на шее алели следы от царапин – он ободрал сам себя. Воспользовавшись передышкой Фили вытащил из кармана своей куртки пузырек лекарств. - Кили, выпей это, - он протянул ему таблетку и открытую бутылку воды. Точно в замедленной съемке, Кили забрал таблетку и отправил в рот. Он с хрустом раскусил ее, и, морщась от горечи, постарался запить. Руки его тряслись, вода ручейками стекала по подбородку, оставляя мокрые пятна на одежде. Зажмурившись, через силу, Кили все-таки проглотил лекарство. Дыхание понемногу восстанавливалось, но дрожь не уходила. Фили осторожно набросил ему на плечи плед, и Кили слабо кивнул в знак благодарности. Фили не знал как себя рядом с ним вести, и что дальше делать. Кили таил в себе бомбу, и теперь, своими словами или действиями Фили боялся спровоцировать новый припадок. Он просто сидел рядом с ним и наблюдал, как тот приходил в себя. Кили обхватил себя руками за плечи и покачивался в такт стучащим колесам поезда. Глаза у него слипались, хотя он старался держать их широко открытыми. Устав, наконец, бороться с собой, он откинулся на подушку и отключился – лекарство действительно вызывало сильную сонливость. Фили не знал, сколько он так просидел, карауля спящего Кили. Тот лежал в одном положении, не меняя позы, капюшон сполз с его головы, и темные волосы загораживали часть лица. Сколько раз Траин уже видел подобное?.. Фили передернуло: ему самому едва хватило сил, чтобы удержать Кили, а что мог тут сделать несчастный старик? Радостный запал от встречи после долгой разлуки сошел на нет, открывая неутешительную картину: под одной крышей жили два больных человека, которые в любой момент могли преступить черту. Траин – между жизнью и смертью, Кили – между здравым рассудком и безумием. Они были в ответе друг за друга, но не могли отвечать за самих себя. Как вообще до такого дошло?.. Раньше Траин знал лучшие годы, но разве можно в его нынешнем состоянии взваливать на него еще большую ношу? «У Кили, кроме него, близких, считай и не осталось. После ареста Торина его сразу сюда отправили…» Фили вспомнил слова отца. Значит, соц.служба, или кто этим занимался, знали, что Кили опасно оставлять наедине с собой. Так почему они не нашли лучшего решения, кроме как повесить всю ответственность на пожилого человека с больным сердцем? Чтобы окончательно его добить?! Стоп. Фили зажмурился, уронил голову в сложенные перед лицом руки, зарылся пальцами в волосы. Ну, конечно же, у них был выход. Господи, Фили, какой же ты идиот! Это Траин. Старик сам сделал свой выбор, прекрасно понимая, чем все это грозит. Это он настоял на том, чтобы Кили направили именно к нему, хотя его отговаривали, и предлагали другой вариант. Траин умел быть непреклонным, несмотря на возраст, Фили видел, что у него остался твердый, и в чем-то даже жесткий характер. Его дом стал для Кили последним убежищем. Убежищем, которое отделяло его от психушки. Фили не заметил, как эти безрадостные размышления сморили его в сон. Проснулся он полулежащим на полке Кили: шея затекла, и при попытке повернуть голову в сторону позвоночник прошило острой болью. Фили медленно сел, разминая рукой место у основания шеи – там было больнее всего. Кили тоже не спал: он сидел за столом, уронив голову на сложенные руки, и смотрел в окно. За окном уже было засветло, поезд миновал Лулео, и теперь они ехали вдоль Ботнического залива. - Привет, - Кили повернулся к нему, и вяло помахал рукой. – Хочешь кофе? Я схожу, попрошу, чтоб сделали, - он поднялся. - Спасибо, не надо, - Фили, поморщившись, отрицательно помотал головой. – Как… ты себя чувствуешь? – осторожно спросил он. Кили уселся обратно, глаза забегали, будто он что-то искал. Огляделся, провел ладонью по лицу, заправил за ухо выбившуюся прядь. - Ночью… что-то случилось, да? – извиняющимся голосом начал он. – Я о чем-нибудь говорил и как-то не так себя вел? - Ну… - Фили задумался, как помягче описать то, что творилось в купе несколько часов назад. – Поезд остановился, и ты, наверное, испугался. Ты не толком ничего не говорил, только повторял одно слово – «ангел». - Я… мне… мне очень… - Кили закусил губу и отвел взгляд. – Ты теперь думаешь, что я псих, Фили, но это вовсе не так. Боже мой, мне уже скоро 30, и я надеялся, что перерос это!.. - Кили прислонился спиной к стене, и уставился в потолок. - О чем ты? - Темнота, - Кили даже не повернулся в его сторону. – У меня фобия, я не могу находиться в темном месте. В детстве ее боятся практически все, но во взрослой жизни помирать от страха в темной комнате совсем не круто, - он горько усмехнулся. –Психолог посоветовал мне повторять про себя слова, чтобы справляться с подступающей паникой, но, как видишь, - Кили развел руками, - это не очень-то помогает. Мне жаль, что ты узнал про это вот так, но я, правда, не думал, что окажусь в подобной ситуации. Фили не знал, что на это ответить. Он не помнил, чтобы в детстве Кили так реагировал на темноту, или на что-либо еще. Все пошло под откос после его отъезда. У Кили зазвонил телефон. Он вздрогнул, несколько секунд смотрел на дисплей, медленно стянул трубку со стола, и вышел в тамбур, чтобы поговорить. Его не было минут 10, Фили уже хотел выйти за ним, когда тот вернулся, с большим бумажным стаканом кофе в руках. - Держи, - он протянул его Фили. Фили с благодарностью принял предложенный кофе. После пары глотков туман в голове рассеялся, мысли прояснились, даже шея стала ныть тупой болью гораздо меньше. За окном мелькало заснеженное побережье, линии электропередач, невысокие хозяйственные постройки. Солнце пыталось выбраться, иногда освещая купе редкими лучами, но вскоре ветер согнал серые тучи, и повалил снег. Кили клевал носом, а потом и вовсе заснул, глубоко зарывшись в плед. Фили перечитал то, что он успел написать за ночь: в тексте образовалась огромная сюжетная дыра, нужно было срочно спасать положение. Он переписал несколько отрывков, но они выходили то вкривь то вкось, как нелепые, наспех сколоченные заплатки в пробоине корабля. Фили прекратил перекраивать главу, чтобы не запороть все окончательно, и набросал себе план из вопросов, которые необходимо раскрыть по ходу повествования, чтобы обосновать мысли и поступки героев. Чаще всего это срабатывало: он возвращался к этим проблемным местам позже, и уже не замыленным взглядом оценивал ситуацию, и вносил нужные поправки. Из-за ночной остановки в Стокгольм они прибыли с опозданием на 1 час. Сильный снегопад многие поезда выбил из графика: некоторые участки путей так занесло снегом, и их не успевали расчищать. Столичный вокзал значительно отличался от вокзала, который они покинули в Кируне. Кругом сновали люди, стоял гул поездов, слышались обрывки разговоров, «железная леди» не смолкая делала объявления о правилах безопасности и изменениях в расписании ж/д транспорта. Кили бодро нырнул в поток людей, и направился к выходу с вокзала, Фили едва поспевал за ним. На улице они вызвали такси, и терпеливо ждали машину в зоне для курения. - Ну наконец-то, - Кили зажал фильтр сигареты в расщелине между сломанным и здоровым зубом, будто этот дефект был именно для этого и задуман. – Какой же кайф, - он блаженно прикрыл глаза, затянувшись. Сам Фили уже давно не курил, но понимал, что его друг чувствовал: в поезде курение, само собой, было запрещено, и долгая поездка для курильщиков могла стать самой настоящей пыткой. В студенческие годы он и сам баловался сигаретами, пару раз даже пробовал «травку», но серьезной зависимости у него никогда не было. Он с легкостью мог бросить курить, хотя в течение жизни иногда возвращался к этой привычке. Фили бывал в Стокгольме только проездом, во время пересадки в аэропорту, сам город ему посещать не приходилось. Такси ехало по улицам, наполненными бутиками и ресторанами, и Фили думал, что Кили с дядей живут если не в центре, то весьма близко к нему. - Мы живем рядом с Мыльным дворцом, - объяснил Кили, когда они проехали мимо высокого собора в готическом стиле. – Это на площади Марии… - Э-э-э… - названия Фили были очень смутно знакомы, - это там где фонтан «рыбачащий Тор»? - он вспоминал одновременно уроки истории и названия достопримечательностей, которые считались визитными карточками страны. - Да, – Кили кивнул, пряча шапку в рюкзак. – Ты там бывал? - Фили отрицательно покачал головой. - Летом там классно, когда фонтан работает, звуки эти еще, музыка… Вот, тут раньше, в каком-то там веке, были мыловарни, - Кили показал на ту сторону площади, где стоял отель «Rival», и тянулось здание огромного торгового центра, переходящего в целый комплекс офисов, студий, и конференц-залов, – отсюда и название - «Мыльный дворец». Обогнув площадь, такси остановилось рядом с невысоким желто-белым домом на улице Сан-Паульсгатан, классическое здание «старого» города. - Все, приехали, - Кили захлопнул дверцу машины, и такси тут же сорвалось с места, подняв ворох снежных брызг. – Мы живем на 6 этаже, - он запрокинул голову вверх, и смотрел на свои окна, будто ждал, что оттуда кто-нибудь вот-вот выглянет. Фили хотел спросить, чего они ждут и почему не заходят, когда к дому подъехал грохочущий мотоцикл. - Schönheit, nimm das рaket! – окликнул кого-то водитель по-немецки. Фили огляделся, но на улице кроме них двоих никого не было. Байкер стянул с головы шлем, и повесил его на руль. На вид ему было лет 40, может, чуть больше. Черные, вьющиеся волосы до плеч, куртка с заклепками, армейские берцы на шнуровке – незнакомец смахивал на фаната рок-группы. Он поставил на снег зеленую спортивную сумку, прислонился спиной к своему мотоциклу, и кого-то ждал. - Подержи-ка, - Кили сунул в руки Фили свой рюкзак, а сам направился прямо к байкеру, быстро говоря ему что-то по-немецки. Фили озадаченно наблюдал за ними, Кили не предупреждал, что тут их встретит кто-то еще. Немецкий у него был на уровне «спасибо-пожалуйста-здравствуйте-до свидания», Фили понимал некоторые отдельные слова, и интуитивно догадывался, что они могли значить, т.к. язык был немного созвучен со шведским. Schönheit, nimm das рaket! - «Красавица, забери посылку!». Значит, речь шла о сумке, которая лежала на земле, между Кили и этим графом Дракулой – внешность незнакомца почему-то вызывала у Фили именно такие нелепые ассоциации. И почему он назвал Кили именно так? Что за отношения их связывали? Кили сложил руки на груди и недовольно отвечал на вопросы байкера. Говорили они быстро, и Фили не мог уловить суть. Они спорили, вернее, спорил Кили, он бурно жестикулировал, размахивал руками, а Дракула с улыбкой смотрел, как тот распинался перед ним, тем самым выводя из себя Кили еще больше. - Hast du alles? – с ухмылкой спросил байкер, когда Кили набрал воздуха в грудь, чтобы разразиться очередной тирадой. Он расстегнул куртку, развел полы в стороны, как крылья летучей мыши, и помахал ими в воздухе. Дракула сказал что-то еще, указав взглядом на внутренний карман куртки, видимо, намекая на то, что спрятано внутри. Лицо Кили вмиг просветлело, он неожиданно рассмеялся, подошел к байкеру, чтобы забрать из кармана то, что ему было нужно. Стоило Кили приблизиться и запустить руку в карман, как тот тут же сцапал его в свои вампирские объятия. Кили не пытался освободиться, байкер что-то говорил ему уже шепотом, укрывая своей курткой, тот лишь согласно кивал. Со стороны они походили на влюбленную парочку, и эта сцена почему-то Фили задела, и внутри медленно разгоралась обида. Какого черта, он стоял тут как лакей, и ждал, пока эти двое закончат миловаться?!.. Кили отстранился, забрал сумку, попрощался с байкером, и направился к дому. Тот натянул шлем на голову, мотоцикл взревел, и исчез за поворотом. Проезжая мимо Фили, Дракула помахал ему рукой, обтянутой черной перчаткой. Издеваешься что ли, Фили зло смотрел ему вслед. Байкер ему страшно не понравился, без видимой на то причины. Вернее причина вышагивала рядом, страшно довольная, насвистывая под нос какую-то мелодию. - Ты не говорил, что здесь будет твой парень, - Фили покосился на друга, когда они поднимались по ступенькам к подъезду. Он хотел назвать байкера по-другому, но выпалил не подумав, что уж теперь. - Парень? – Кили удивленно вскинул брови, нажав на кнопку вызова лифта. – Я ни с кем не встречаюсь, Фили, - он отодвинул в сторону кованую решетку, чтобы пройти в кабину. – Бард передал мне кое-какие вещи, которые я оставил в Германии, - он указал на сумку. – Он мой хороший друг. Ты что, решил, будто мы вместе? – Кили едва сдерживал смех. Фили стушевался, не зная, что ответить. Ну, а как еще он должен был понимать все эти ужимки, «красавицу», и прочее?.. Пожалуй, его молчание было красноречивей слов, и Кили не выдержал, и рассмеялся: - Господь с тобой, Фили, у него семья и трое детей! Ой, не могу, - Кили нажал на кнопку с шестеркой, продолжая давиться от смеха, - если бы Бард тебя сейчас слышал! - Рад, что тебя это так развеселило, - мрачно отозвался Фили, отругав себя за поспешные выводы. Сколько раз он уже ставил себя в неловкое положение, из-за того, что не собрал достаточно фактов, а повелся на сиюминутные сведения?.. На журфаке это была его самая частая ошибка: он плохо прорабатывал материал, брал информацию только с поверхности, не заглядывал «глубоко», не искал другие источники. Большинство его статей с треском разбивались об айсберг критики преподавателей. - Да ладно, не обижайся, - Кили толкнул его плечом, пока лифт с тихим гудением ехал вверх. – Просто, где я, и где Бард, - он фыркнул, глубоко вздохнул, чтобы подавить очередной приступ смеха. - My milkshake brings all the boys to the yard,- Кили томно прикрыл глаза, и пропел строчки из когда-то популярной песни. Фили не сдержал улыбку. Все-таки, Кили удивительный человек – ни с кем больше Фили не испытывал такой легкости в общении, как с ним. Лифт звякнул и остановился. На этаже располагалось всего две квартиры – массивные, одинаковые двери-сейфы были установлены близко друг к другу, что больше напоминали ворота, или вход в какое-нибудь секретное хранилище, но уж никак не в обычную квартиру. - Это тоже наша, - Кили махнул рукой на вторую дверь, вытаскивая из кармана куртки ключи. – Дядя ее выкупил, и объединил две квартиры в одну, - он повернул ключ в верхнем замке, тот щелкнул, и Кили взялся за следующий. – К нему иногда приходят по работе, и он встречается с гостями на той стороне дома, - Кили расправился с замками и распахнул дверь. Обстановка внутри чем-то напоминала дом Траина: без излишеств, со вкусом, однако сразу чувствовалась атмосфера достатка. Гардеробная была размером с небольшую комнату – в ней почти не было вещей, если не считать пары пальто на вешалках, и ботинки, стоящие под ними. На вид – самые обыкновенные, черные, но глядя на них Фили интуитивно чувствовал, что одна только пара этих ботинок стоила дороже, чем все, что на нем надето сейчас. Огромное зеркало во весь рост, на потолке – лампы с регулируемой подсветкой, небольшая софа в углу... У Траина, да и у отца тоже верхнюю одежду оставляли в крохотной кладовке, а здесь, в этом гардеробе, запросто можно было жить. «У богатых свои причуды», подумал Фили, обведя взглядом помещение еще раз. - Кухня там, за углом, - Кили начал экскурсию по квартире. – Ванна, туалет, - он махнул рукой на одинаковые двери в конце коридора. – В той стороне дома есть еще один санузел и кухня, если хочешь, можешь ими пользоваться, - он нырнул в арку в стене, которая соединяла две квартиры, и они оказались в огромной гостиной. У Фили возникло ощущение, что он пришел в музей, и стоял посреди экспозиции: комната была отделана как средневековый замок. Она была просто необъятная, за счет перепланировки и грамотно расставленной мебели и прочих предметов интерьера. Во всю стену висел гобелен изображавший сражение армии викингов у подножья заснеженной горы. Кресла, обтянутые бордовым бархатом походили на троны, диван, в тон креслам выглядел просто царским ложе. Между ними - небольшой стол из красного дерева, ножки которого были украшены резьбой с позолотой. Возле высокого шкафа стоял человек, Фили уже хотел спросить, кто это, когда понял, что это все лишь манекен, которого облачили в доспехи викинга. Часть шкафа оказалась стеклянной витриной, где были собраны предметы старины, и детали снаряжения этих грозных воинов, историей которых, Торин так серьезно увлекался. Наконечники копий, мечи, элементы доспехов, шлемы… Фили даже не сомневался, что все предметы в этой частной коллекции – подлинные. - Дядя любит все, что связано с этими племенами, войной, и прочее, - Кили кивнул на фигуру в доспехах. – Если тебе интересно, тот тут полно книг по истории, - он показал на вторую половину шкафа, наполненную разнообразной литературой, - можешь брать. Телевизор, нет, это целый кинотеатр: Фили заметил умело расставленные усилители звука, замаскированные под декоративные колонны, а сам экран вмонтировали в стену, и окантовали золотистой рамой, будто этот прямоугольник из пластика и железа был старинной картиной. Видимо, эффекта картины добивались при включенном телевизоре, сейчас же рама казалась пустой. Древность и прогресс умело сочетались друг с другом, все выглядело уместно, не пошло. Фили даже боялся вообразить себе, во сколько такая обстановка обошлась хозяину дома. - Вот здесь моя комната, - Кили миновал этот огромный зал, и они снова оказались в узком коридоре. – Вон там спальня и кабинет дяди, - он показал на две стоящие друг напротив друга двери в самом конце, - туда лучше не заходить. А весь остальной дом и я – к вашим услугам, - Кили отвесил шутливый поклон, и распахнул дверь в свою комнату. Вот теперь Фили видел настоящее жилье Кили, а не унылое подобие, как в доме Траина. Комната была большая, просторная, скорее всего объединённая из двух. На полу лежал ковер, стены были оклеены темными обоями, что придавало ей весьма мрачноватый вид. Возле стены стояла огромная кровать с алым балдахином, но это было единственным предметом отдающим дань прошлому. В остальном, жилье было укомплектовано современными удобствами: кондиционер под потолком, письменный стол с компьютером, а уж этажерка из IKEA, с лихвой заваленная книгами, красками, обрывками бумаг, и прочими принадлежностями для рисования делала обстановку совсем уютной и домашней. - Ой, фу! - Кили поморщился, поднял со стола кончиками пальцев открытый пакет из-под чипсов, - кажется, тут зарождается новая жизнь, - он огляделся, и вытянул из недр этажерки шуршащий пакет, - надо срочно все это выбросить, - Кили принялся убирать со стола пустые банки от газировки, фантики, огрызки, и прочий мусор, каждый раз издавая звуки, выражавшие его отвращение в тому, чем он сейчас занимался. - Фрекен Бок, а в моей комнате наведешь порядок? – Фили со смехом наблюдал, как Кили отправлял в пакет найденную на столе ту или иную гадость. - Ага, - огрызнулся Кили, - нашел служанку, - он рискнул понюхать содержимое термокружки, о чем тут же пожалел: - Блин, что за дерьмо!- Кили передернул плечами, и отправил кружку в мусорный мешок, отплевываясь будто кот, что подавился комком шерсти. Фили рассмеялся, и Кили, бросил в него скомканную бумажку, но тот увернулся. - Лови! – Фили отправил бумажный комок обратно, и Кили ловко схватил его прямо в воздухе. Было видно, что Кили покидал дом в большой спешке: остатки еды на столе, куча грязного белья у подножья кровати, в шкафу распахнуты все дверцы и внутри, будто ураган прошел - одежда перевернута, вешалки торчали вкривь и вскось. Кили закончил с уборкой, вытащил из кармана блокнот, и, сверяясь с ним, побрел к выходу из комнаты. - Так, кухня, - Кили оторвался от своих записей, и выглянул в коридор. – Туда или туда?.. – спросил он сам себя, крутясь на месте, в поисках верной дороги. Фили хотел ему подсказать, однако Кили сам справился, и отправился в нужном направлении, чтобы избавиться от мусора. Около этажерки, где царил творческий беспорядок, Фили увидел несколько прибитых полок, все они оказались пусты. Он хотел подойти к столу, но споткнулся о стоящую под полками картонную коробку. В коробке что-то звякнуло, и чтобы убедиться, что он ничего не разбил, Фили осторожно открыл ее. Внутри оказалась куча наград, разных медалей и кубков. Фили удивленно рассматривал внезапно открывшийся ему клад: все это однозначно принадлежало Кили, но друг не рассказывал ему о своих спортивных достижениях. Он взял лежащую на поверхности грамоту: За I место в соревнованиях по стрельбе из лука Лук и стрелы? Удивлению Фили не было предела. Он вспомнил странный шрам на бедре Кили, теперь понятно, как он его получил. Почему они убраны, спрятаны в пыльную коробку? Не расставлены на полках, им там самое место. Его друг мастерски стрелял из лука, это же круто! И дядя наверняка им гордился… - Что смотришь? – Кили вернулся в комнату. – А, это, - его перекосило так, будто Фили копался в вынесенном недавно мусоре. – Я стрельбой больше не занимаюсь, поэтому и сложил все в коробку, никак не уберу. - Зачем убирать? – Фили в недоумении смотрел на друга. – Ты столько достиг, - он обвел взглядом коробку с наградами, - это же здорово, ты был лучшим в своем деле! - Вот именно, что был, - Кили вздохнул, и принялся объяснять таким тоном, будто Фили неразумное дитя. - Фили, это все дело прошлого. Когда-то там, в прошлой жизни у меня была куча друзей, любимый человек, я занимался интересным делом. А потом раз, – Кили изобразил ладонями взрыв, - и ничего не стало. С моими диагнозами мне не то, что спортом, обычными делами заниматься нельзя: водить машину, путешествовать, даже просто выйти из дома – уже проблема. Меня не возьмут ни на одну работу, потому что я не-дее-спо-со-бен, - он произнес это слово по слогам, и Фили чувствовал, как у него стало гореть лицо, этой фразой Кили будто бы отвесил ему пощечин. – Помнишь, у деда, прямо под этой мерзкой лосиной башкой стоят фотографии моего отца? – Фили кивнул, не понимая, с чего вдруг Кили об этом заговорил. – Фотографии, все его дипломы и сертификаты, все развешано как на какой-то дешевой выставке. Дед ходит, смотрит на них, вздыхает, иногда плачет. Для него жизнь закончилась тогда, когда он погиб, и теперь, каждый прожитый им день окрашен скорбью, и я уверен, что даже если убийца падет к его ногам, ничего не изменится, его горе просто неисчерпаемо, - Кили вздохнул, с горечью глядя на сложенные в коробке медали и кубки. - После того, как случилось то, что случилось, когда я вернулся сюда, из Германии, глядя на все эти награды, знаешь, что я чувствовал? Нет, не гордость, как думают многие. Мне хотелось плакать, скулить от беспомощности, потому что уже ничего не исправишь, а все эти побрякушки лишь напоминали об упущенных возможностях. Дед живет с этим ощущением постоянно. Он не понимает, что ничего не случится, если убрать все эти снимки в альбом, и доставать их только тогда, когда хочешь посмотреть. Что жизнь продолжается, и у него есть еще один сын, есть я, - голос Кили становился все громче, - и чтобы мы не делали: молились, кричали или плакали, мы его все равно не вернем. Лук и стрелы, викинги, охота, все эти занятия лишь для того, чтобы закрыть образовавшуюся пустоту, отвлечь тебя от твоей утраты. И когда ты достигаешь вершины успеха в том или ином деле, ты будто снова падаешь в этот бездонный колодец из тоски и боли, и любимое занятие больше не приносит тебе облегчения. С каждой выпущенной стрелой я чувствовал, что не могу больше этого выносить, что нуждаюсь в родителях все больше и больше, хотя я вложил себя в этот спорт для того, чтобы не скучать по ним! – остаток фразы он прокричал, а в глазах заблестели слезы. Фили забыл, что хотел сказать, слова так и застряли в горле. Внезапная исповедь друга выбила почву из-под ног, вывернула все наизнанку, изменила взгляд на обычные вещи на 360 градусов. За поступками этих людей стояли не просто прихоти, блажь, напущенная нажитым состоянием. Им вовсе не вскружило голову богатство, как показалось Фили вначале, когда он только вошел в дом. Торин вымещал свой траур по безвременно ушедшему брату через свою страсть к древним племенам и оружию. Спасали ли они его? Вряд ли. Траин охотился, и лосиная голова в его доме тот самый запрещенный трофей, в который он стремился вложить свою скорбь по потерянному сыну, венец его страданий. Чтобы сразить этого лося в обход действующих законов и правил пришлось приложить немало усилий. Стоило ли оно того? Чувствовал ли он облегчение, глядя, как жизнь гаснет в глазах умирающего животного, или вместе с ним отмирала часть его самого?.. Фили не знал, и у него не хватало смелости даже вообразить, каково это. И, наконец, Кили. Тот, кто искал утешения в необычном спорте, бросился точно в омут с головой в отношения, которые в итоге его и разрушили. - Ты извини, что я на тебя все это вывалил, - Кили шмыгал носом, - просто…- он выдвинул ящик стола, и достал толстую, набитую рисунками папку. – Ну, где же они? – он быстро перебирал свои работы, и, наконец, нашел то, что искал: - Вот, смотри! Кили сунул ему в руки свои иллюстрации к «карающей длани». Он резко перескочил с одной темы разговора на другую, и в глубине души Фили был ему за это благодарен. Откровение Кили не оставило его равнодушным, но слова поддержки, которые обычно говорят в таких случаях казались неуместными, жалкой отговоркой, попыткой отвязаться от страданий друга, поэтому он решил молча принять то, что только что услышал. - Вау!... Очень красиво, - Фили смотрел на своих же героев, и ни капли не лукавил: у Кили получилось изобразить их именно так, как он представлял их у себя в голове. Лица, позы, окружающая обстановка, абсолютно во всем Кили попал в точку. –Фантастика, Кили, у тебя получилось просто потрясающе! – Кили зарделся, а Фили продолжал восхищаться его талантом. – Я хочу показать их в издательстве, уверен, они согласятся добавить в еще не напечатанный тираж твои иллюстрации. - Да ладно, это я так, ничего особенного, - смущенно пробормотал Кили. - Не скромничай, все твои рисунки действительно классные, - заверил его Фили. – А там что?- он указал на укрытый белой простыней мольберт в углу комнаты. - Это, - Кили подошел к мольберту, откинул край простыни, - ну, я еще не закончил… Вернее, никак не могу закончить. Я назвал ее «Ангел в свете фар». На полотне был изображен человек в столпе яркого, слепящего света. Сложно было понять, кого именно хотел изобразить Кили: мужчину, женщину, может быть даже ребенка – у фигуры в белых одеждах не было лица. По ощущениям Фили – работа была как раз закончена, и походила на один из проектов концептуального искусства. Каждый мог воспринимать изображение по-своему, открывать в нем что-то понятное только для самого себя. - Очень необычно, - Фили подошел ближе, рассматривая неясную фигуру. – Особенно свет, - он на мгновение зажмурился, - вообще, как живой, аж глаза режет. - Я не могу нарисовать ему лицо, - пожаловался Кили, завесив картину обратно. – - Несколько раз пробовал, и не получается, все не то. - Так может, ему и не нужно лицо? Каждый может увидеть «своего» ангела… - Нет, это не вольная интерпретация, - перебил Кили. – Я как раз хотел нарисовать того ангела, которого увидел я. Но я не помню, какое у него было лицо. Все время пытаюсь вспомнить, и все без толку. Забыл самое главное, то-то дурень. Фили хотел спросить, где он мог видеть ангела, когда тишину в комнате прорезал телефонный звонок. Кили едва взглянул на дисплей, как тут же закатил глаза, и недовольно ответил: - Да, деда, привет. Как и 10 минут назад у меня по-прежнему все хорошо. Что? Нет, почему сейчас? – Кили нахмурился, и вышел из комнаты. Фили еще раз взглянул на завешенную картину. Кого же увидел Кили, что теперь так мучительно старался изобразить?.. На столе валялся его блокнот, в котором он делал записи-напоминалки. Потрепанный, с загнутыми уголками, он видимо бросил его здесь, когда застал Фили изучавшего коробку с наградами. Фили пролистал его – действительно обычный список повседневных, бытовых дел, с пометками из серии: «почистить зубы», «заказать поесть», «купить краски» и тому подобными. Он хотел отложить блокнот, когда взгляд зацепился за его имя. «Фили» было написано красным маркером на половину страницы, а выше шли странные записи: 1. Поговорить с Б. 2. Показать Б.Б. камни 3. Узнать, знаком ли Б.Б. с Т. или Л. Б.Б, Т., Л. – это все сокращенные имена, правда, чьи? Т. – скорее всего Торин, Б. – наверное, Бард, правда, потом к его имени зачем-то добавилась еще одна «Б»… Имя Фили в этом странном списке шло под номером 4, и, в отличие от других, оно было написано полностью, без сокращений, но насторожило Фили совсем не это. Пункт 5 был написан мимо строчек, буквы скакали, и Фили вспомнил, что когда он прощался с Кили в доме Траина, тот что-то, записал в полумраке прихожей. Теперь Фили был уверен, что друг сделал именно эту запись: 5. Дождаться Г. и обо всем ему рассказать. И никакого безумия. «Никакого безумия», было подчёркнуто несколько раз. Фили зябко повел плечами: включенный кондиционер разогнал скопившуюся за период отсутствия хозяина духоту, и в комнате стало прохладно. Несомненно, Кили что-то скрывает. Вернув блокнот на место, Фили чувствовал, что незаконченная картина в углу, внезапное появление Барда, эти странные записи – все это часть чего-то большего. - Холодильник пустой, но я заказал пиццу, - оповестил Кили, вернувшись в комнату. – Скоро привезут, - он уселся за стол, включил компьютер, воткнул в разъемник флешку. – Ты извини, но мне надо начинать работать, а то не успеем, - Кили заправил бумагой принтер. - Работать? – Фили непонимающе смотрел на него. - Мне нужно помочь Барду, ему заказы на днях сдавать, - Кили щелкнул мышкой, и принтер с тихим гудением принялся за печать. – Он тоже художник, и чтобы прокормить свою ораву, он эти заказы и ртом и жо…. В общем, ты понял, - он покосился на Фили, и тот кивнул.. – Наберет кучу, а со всеми разделаться не успевает. Тут еще заказчик паршивый попался: работа уже готова была – 15 иллюстраций, а он встал в позу: «все говно, переделать». Ну вот, чтоб деньги не потерять, Бард теперь перерисовывает то, что было до этого, а я эскизы к другому проекту подгоняю, их тоже на днях показывать надо. - И он потом твои рисунки выдает за свои? – Фили не совсем понимал, как это все устроено, и почему Кили выполняет чужую работу. - Нет, ты что, - Кили зажал в зубах колпачок от ядовито-зеленого маркера. – Это софместное тфорчестфо, - не вынимая его изо рта, он выделял текст в недавних распечатках, и одновременно объяснял, что к чему. – Фон там, на полке, несколько графических романоф, - Кили махнул рукой на самый верхний ярус своей беспорядочной этажерки. – Можешь попробовать угадать, какие главы рисовал я, - Кили убрал колпачок изо рта, и наконец, говорил нормально. – Там несколько художников участвовали в этих проектах, интересно получилось… Фили снял с полки довольно объемную книгу, в твердой обложке. По формату она больше походила на альбом – листы размера А4, блестящая, глянцевая бумага. На титульном листе автор выражал благодарности своим близким, а также, команде художников: было перечислено несколько незнакомых имен, в том числе Бард, и … Смауг. Видимо, «Смауг» - творческий псевдоним Кили, да и «Бард» - вряд ли настоящее имя… Фили пролистал страницы – графический роман был своеобразным «комиксом для взрослых». Вместо супергероев в разноцветных обтягивающих трико, были истории об обычных людях, описывали их отношения, быт, с элементами мистики или детектива. Как японская манга, но в цвете, с более традиционной рисовкой и передачей эмоций персонажей. Произведение было разбито на несколько глав: в каждой новой главе, несмотря на то, что были изображены одни и те же действующие лица, было видно, что ее рисовал совершенно другой человек. Менялся стиль, подача, абсолютно все. У Кили была достигнута золотая середина между мультяшностью и реалистичностью, и Фили без труда нашел главы, над которыми работал его друг. - Да, это я рисовал, - улыбнулся Кили, когда Фили показал ему несколько страниц. – Тоже, в последний момент, едва успели закончить. Бард мне периодически такую работу подкидывает, и я рад, что могу рисовать не просто в стол, для себя, но и для других. - У тебя отлично получается, - в который раз похвалил друга Фили. Чем больше он узнавал о его повседневной жизни, тем чаще просыпалось в нем столь ненавистное чувство жалости. Вскоре курьер доставил пиццу, и, наспех перекусив, Кили погрузился в работу. - Я, скорее всего, всю ночь просижу, - предупредил он, вернувшись за свой стол. – Можешь сходить куда-нибудь, если тебе нужно, или тут… в общем, развлекайся, - Кили отклеил желтый стикер, и быстро что-то начеркал. – Пароль от wi-fi – «Аркенстон», он протянул листок Фили. – Спать можешь у меня, или там, в гостиной. Правда, там этот чертов манекен стоит, - Кили поморщился, - я как-то забыл про него, встал ночью в туалет, чуть не обделался, - он усмехнулся. Фили забрал записку с паролем, задумчиво глядя, как Кили быстро водил стилусом в графическом планшете, и на экране компьютера вслед за его рукой появлялись линии. Чтобы не отвлекать друга, он решил оставить его наедине, и заняться собственным творчеством. Солнце уже давно скрылось, и за окном постепенно сгущались зимние сумерки, когда Фили поймал себя на том, что уже битый час переписывает один и тот же абзац. Слова не клеились друг с другом, выходила непонятная каша, но без этого связующего звена невозможно было писать дальше. Он раздраженно отодвинул от себя компьютер, поднялся с дивана, и походил по комнате, чтобы размяться. Кили был у себя, он ни разу не вышел за все это время. Пару раз до Фили долетали приглушенные телефонные звонки, но они быстро обрывались, и во всем доме стояла неуютная тишина. Из-за того, что он мало спал, Фили чувствовал себя уставшим и разбитым. Чтобы стряхнуть с себя это муторное состояние, он отправился в ванну, принять душ. Ожидая увидеть привычный санузел с раковиной и в кафеле, Фили изумленно застыл на пороге - он попал в лес. Лес, разумеется, был ненастоящий – снова фокус с мастерской отделкой помещения. Ванну превратили в каменную купальню, вырезанную в скале. Если открыть кран, вода стекала в нее порогами, словно маленький водопад. Около купальни «росло» дерево – сушилка и вешалка для полотенец были замаскированы, и спрятаны искусственной древесной корой. От дерева тянулась длинная ветвь к противоположной стене, в нее были вмонтировано несколько лампочек, правда одна, в середине была выкручена, демонстрируя искушенному Фили свое пластиковое нутро. Пахло краской и моющими средствами, будто здесь недавно закончили ремонт. Для своего дома Торин денег не жалел, да и у Кили, несомненно, было только все самое лучшее. Освежившись под душем, Фили рискнул заглянуть к Кили, может он захочет сделать перерыв?.. Кили сидел, склонившись над столом, он даже не повернулся к Фили, когда тот зашел. Волосы были собраны в небрежный пучок, из которого торчал остро заточенный карандаш. Забравшись с ногами на стул, он сосредоточенно выводил что-то на планшете. Рядом стояла почти допитая бутылка кока-колы, и лежала стопка напечатанных листов, испещренных пометками. - Нет, не пойдет, - Кили нахмурил брови, и сверился с распечаткой, – он не должен быть с бородой, - пробормотал он, недовольно цыкнув языком. – Пожалуй, можно рискнуть… Фили понял, что лучше не мешать, и поэтому просто смотрел, как тот работал, не проронив ни слова. Вид погруженного в рисование Кили вызывал у Фили одновременно и интерес, и что-то еще. Он пока не осознал, что именно, мысль блуждала где-то на периферии, и он никак не мог поймать ее за хвост. Вот Кили скомкал бумагу и не глядя бросил ее в урну. Стилус то бесшумно скользил по поверхности экрана, то Кили что-то яростно черкал, с громким «вжик!». Он то рисовал не отрываясь, то делал паузу глядя в пространство перед собой, а потом резко хватался за распечатки, и тихо читал их про себя. Похоже, в них содержались описание сюжета и героев, и Кили теперь трудился предать все это в своих рисунках. Кили не глядя протянул руку, и нащупал бутылку с газировкой. Взболтав содержимое, как какой-нибудь коктейль, он принялся пить, и перебирать лежащие на столе бумаги одновременно. Фили смотрел, как тот прикладывался к горлышку бутылки: пластик хрустел и деформировался под пальцами, жидкость пенилась, на этикетке образовалась испарина. Фили перевел взгляд на шею, выступающий кадык, и понял, вот оно! Он быстро вернулся в гостиную за ноутбуком, и бесцеремонно устроился с ним прямо у Кили на постели – тот даже не обратил внимания. Работающий Кили со всеми своими действиями и привычками стал тем самым недостающим звеном, которое помогло Фили собрать все свои идеи в одну кучу, и писать дальше. Наверное, стоило ему сказать, что Фили использовал его образ в качестве одного из героев, но с этим он разберется позже. Словно кто-то выдернул пробку из слива: слова, мысли, образы и фразы потекли рекой, перепрыгивая с одной страницы на другую, и Фили быстро стучал по клавишам, чтобы успеть записать их все, пока они не исчезли в этом сюжетном водовороте. Они просидели так до самого утра: каждый занимался собственным творчеством, даже словом друг с другом не обмолвились. Фили нравилась такая увлеченность друга работой, это служило источником его вдохновения, подстегивало, придавало сил продолжать.***
Спину и шею нещадно ломило: писать на коленках, а не за столом было для Фили не в новинку, но не 10 часов же подряд. Едва он лег и вытянулся во весь рост, как мгновенно отключился. Проснулся он поздно – день уже давно перевалил за середину и клонился к вечеру. Рядом валялся разрядившийся ноут, а под боком лежал растрепанный Кили. Он закинул на Фили свою руку и ногу – тот так крепко спал, что даже не почувствовал этого. На среднем пальце, прямо около ногтя, у Кили вздулась красная мозоль. Такие бывали и у Фили, когда он слишком много писал от руки - конспекты или лекции. Друг выкладывался по полной, и Фили прекрасно понимал его рвение и самоотдачу, ведь сам такой же. Фили погладил его по руке, но тот не проснулся. Он осторожно отвел его руку в сторону, Кили что-то недовольно промычал, и перевернулся на другой бок. Фили встал и потянулся всласть, до чего ж хорошо! Около стола Кили прикрепил на стену разноцветными кнопками несколько рисунков, и Фили подошел ближе, чтобы посмотреть. Все работы были не цветными, эскизы, но наброски были очень качественные, с тщательной прорисовкой важных деталей. Маг с длинной бородой, и посохом смотрел на Фили из-под полей своей остроконечной шляпы. На другом рисунке был изображен король: суровый взгляд, пальцы с перстнями сжимают в руке большой сияющий кристалл. Лицо показалось Фили знакомым, и, присмотревшись, он понял, что это Торин – Кили нарисовал своего дядю на троне, в окружении сундуков с золотом и прочего богатства. Рисунок с остроухим эльфом висел в стороне от остальных. Презрительный, холодный взгляд, ухмылка, персонаж Фили не нравился, хоть и изображен он был действительно хорошо. В надменном эльфе легко угадывался бывший парень Кили. Опустив взгляд ниже, Фили увидел… собственного отца. Двалин получился поистине грозным – в доспехах, с топором в руках, лысину украшали причудливые татуировки, брови сошлись к переносице – ни дать ни взять настоящий викинг. Со стены на него смотрели знакомые и незнакомые люди: вот Бард, верхом на лошади с луком за плечами. Среди разнообразных лиц Фили отыскал Траина – тот сидел на каменных руинах и держал в руке большой старинный ключ. Возможно, так требовалось по сюжету того романа, для которого Кили делал иллюстрации, но Фили чувствовал, что в этот рисунок он внес что-то свое. Неожиданно Фили увидел и самого себя, только к его образу добавились забавные усы-косички и отросшая грива, как у льва. Он улыбнулся фантазии друга – вышло совсем неплохо. Кили и себя рядом нарисовал: они стояли, закинув друг другу руки на плечи, с огромными пивными кружками и смеялись. В своей внешности Кили почти ничего не менял, только волосы сделал длиннее, добавил доспехи и оружие. Кили вдохновляли совершенно обыкновенные вещи и окружающие его люди, и в этом он был так близок к Фили, что у того больше не оставалось сомнений - он повстречал родственную душу. Смотреть на мир одинаково, и видеть необычное в обычном - это одно из самых ценных для Фили качеств. Он с теплотой посмотрел на спящего друга. Рисунки вселяли в Фили уверенность, что какие бы трудности не стояли у Кили на пути – он со всем справится. А если что, Фили ему поможет.***
Кили проснулся примерно через час после Фили. - Сколько сейчас времени? – хрипло спросил он, и зевнул во весь рот. – Черт, мобильный куда-то дел, - Кили убрал налипшие на лицо волосы, пошарил по одеялу. - Почти пять часов, - Фили оторвал взгляд от экрана компьютера, он перечитывал то, что написал за ночь, и делал поправки. Кили стоял на четвереньках и искал под подушками свой телефон. Когда он услышал, который час, то на секунду застыл, а потом подскочил как ужаленный: - Мне надо было отправить работы Барду до пяти часов! – он соскочил с постели, и побежал к компьютеру. – Матерь божья, - Кили в панике щелкал мышкой и нажимал кнопки, - Бард меня убьет! Ну, давай, открывайся уже, - он раздраженно поводил мышкой, и курсор на экране забегал по кругу. – Почему ты меня не разбудил? – он недовольно посмотрел на Фили. - Так ты меня не просил, - Фили спокойно ответил на наезд. – Если бы я знал, то давно бы… - Ладно, прости, - Кили открыл электронную почту. – Я наверно хотел тебя попросить, но из головы вылетело, - он перевел взгляд на лежащий в ворохе бумаг мобильный. – Ну, замечательно, - недовольно протянул он, – этот говнюк разрядился, чтоб тебя! – Кили раздраженно отшвырнул телефон в сторону. – А-а-а, 58 минут! – он клацал по кнопкам, стараясь загрузить файлы как можно быстрее. - Кили, успокойся, - Фили подошел к нему, и положил руку на плечо. – Ничего страшного не случится, если ты отправишь их на пару минут позже… - Бард останется без работы, вот что случится, - огрызнулся Кили. – Он уже на встрече с заказчиками. Я утром кое-что доделать хотел, чтобы совсем конфетка получилась, - Кили нажал на «отправить», - но проспал, и теперь уж как есть… Фух, кажется, успел! – он выдохнул, и откинулся на спинку стула. -Все будет хорошо, - Фили потрепал друга по волосам, и тот вымучено улыбнулся. Стоило поставить телефон на зарядку и включить, как тут же раздался звонок. - Знаю, знаю, можешь не продолжать,- оправдывался Кили, и Фили без труда догадался, кто позвонил. - Entschuldigung bitte! Ich habe dir eine e-mail geschickt! На мыло тебе скинул, вот только что! – Кили говорил очень быстро, от волнения перепрыгивая то на шведский, то на немецкий. - Schau dir die mail an! Получил? Oh mein gott, Бард! – Кили закатил глаза, и звонок завершился. - Все в порядке? – Фили с тревогой смотрел на тяжело дышащего Кили, все еще сжимавшего телефон в руках. - Угу, - Кили кивнул. – Скрестим пальцы, Фили, сейчас начнется просмотр. Бард обещал сообщить о результате, но уже 15 минут ничего не происходило. Чтобы не мучиться ожиданием в пустую, ребята пили кофе на кухне, и доедали остатки вчерашней пиццы. - Тебе не о чем волноваться, все твои работы просто супер! – подбадривал Фили друга. – И заказчикам вашим тоже понравятся, - он отхлебнул кофе из своей чашки. - Спасибо, - Кили задумчиво жевал кусок пиццы. – Там история про всякие королевства, магию, ну, ты уже видел, наверное, - Фили кивнул. – Я люблю такие сюжеты, в них на себя можно примерить любую роль… - Отдельное спасибо за усы, - подмигнул Фили, и Кили рассмеялся. – Мы что, викинги? - Нет, это гномы, - Кили отодвинул от себя пустую тарелку. – Ну, там…в общем, по сюжету там должно быть два брата, и я решил, что мы вполне подходим, так что, почему бы и нет? – он лукаво улыбнулся. В комнате пискнул телефон, и Кили побежал проверять уведомления. Он вернулся через минуту, с горящими глазами, и на одном дыхании произнес: - Утвердили! - Круто! Поздравляю! – Фили был искренне рад за друга, и даже разразился одинокими аплодисментами. - «Ничего не получится, Кили», - Кили образовал из руки куклу, и говорил писклявым голосом от ее лица. – «На это нужно много времени, ты не успеешь», - он разжал пальцы, и заговорил нормально, - ага, щас! Ну, и кто нас всех спас? – он с победоносным видом обвел взглядом кухню, упер руки в боки и задрал нос потолку. Фили рассмеялся, глядя на этот маленький спектакль: пусть Кили и выпендривался, это было вполне заслуженно. - Это победа! – Фили вышел из-за стола, решив подыграть, подошел к Кили, и протянул к нему воображаемый микрофон: - Немного комментариев вашим фанатам. Расскажите, в чем ваш секрет успеха? - О, в этом нет никакого секрета, - вещал Кили с напыщенным видом, - невозможное становится возможным, когда наступает дедлайн, - он прыснул со смеху, и Фили расхохотался вслед за ним. - А вообще, - начал Кили уже серьезно, - это тебе спасибо, Фили, - он крепко его обнял.- Без тебя бы у меня ничего не получилось. - Ну что ты, при чем тут я, - Фили растроганно обнял его в ответ, - ты сам все это сделал, ты молодец! Кили прижался щекой к его щеке, щетина царапнула кожу, на мгновение Фили показалось, что тот поцелует его, но вместо этого Кили сказал то, от чего весь радостный пыл и безудержное веселье моментально сошло на нет: - Я хочу увидеться с дядей.***
Фили представлял себе какое-нибудь мрачное здание с высоким забором и чуть ли не колючей проволокой, именно такими запомнились ему тюрьмы по голливудским фильмам. Но Кронобергсхекет – следственный изолятор Стокгольма оказался весьма приличной высотной постройкой, ничем особо не выделяющейся на фоне города. Чем ближе они подходили, тем больше он думал, что все это ошибка, и этот дом на самом деле какой-нибудь трехзвездочный отель. Только решетки на окнах говорили о том, что здесь все не то, чем кажется. Фили был не против того, чтобы Кили повидался с дядей, ведь вообще неизвестно, когда еще такая возможность представится. Однако он чувствовал себя крайне неловко, от того, что будет присутствовать на свидании, и познакомится с Торином при таких обстоятельствах. Внутри они прошли досмотр как в аэропорту: показали сумки, вывернули карманы. Фили несколько раз проходил через рамку, пока она не перестала звенеть. Телефоны пришлось сдать и почти все личные вещи тоже. Кили молча делал все, что от него требовалось, похоже, здесь он уже не в первый раз. Швеция славилась своим лояльным отношением к заключенным, поэтому, комната для свиданий, куда они с Кили поднялись на 3-й этаж выглядела как обычная переговорная в каком-нибудь офисе: кресла и диван, журнальный столик, ковер на полу, занавески на окнах… Никаких перегородок и прочих ограничений, которые Фили ожидал увидеть. - Это только в тюрьмах первого типа, где сидят самые опасные преступники, - объяснил Кили, пока они ждали Торина, – и заборы, и конвой, и правила более жесткие. А здесь даже наручники не всегда одевают… - Дядя! – Кили вскочил с дивана, когда дверь открылась, и в комнату вошел Торин, а сам охранник остался снаружи. Торин в обычных джинсах и рубашке выглядел так, будто только что вернулся с пробежки, скорее всего, на свидание его привели прямо из спорт-зала. - Кили! – Торин подошел к нему, и через секунду друг был сжат в медвежьих объятьях, Фили увидел проступающие сквозь ткань рубахи внушительные мускулы. Отросшие волосы и борода делали его похожим на викинга, или, актера, которого только что выдернули со съемок исторического фэнтэзи в реальную жизнь. – Мальчик мой, - добавил он уже тише, не разжимая объятий. Кили что-то тихо ответил, Фили старался особо не вслушиваться. Если бы он мог слиться с мебелью, то с удовольствием бы прямо сейчас это и сделал. Может, ему тоже стоит выйти за дверь?.. - Дядя, познакомься, это Фили, - Кили немного отошел в сторону, и теперь цепкий взгляд Торина изучал его с ног до головы. Не спеша, с прищуром, это было даже не высокомерие, а…так рассматривают насекомых. С интересом, и одновременным желанием раздавить. Фили выдержал взгляд и поздоровался, хотя ему стало не по себе. Торин сухо поздоровался в ответ, и перевел взгляд на Кили, в котором мелькнуло не озвученное: «Где ты его откопал?» Они устроились на диване и тихо беседовали, и Фили был рад, что Кили не втягивал его в разговор. Торин не обращал на него никакого внимания, после приветствия Фили перестал для него существовать. Фили исподволь наблюдал за ним: во всех его жестах, мимике, позе, чувствовалось то, что он не понял в самом начале, когда Торин только появился здесь. Мощь. Этот человек управлял огромной компанией, от его решений зависели судьбы многих людей. Он потерял брата, в одиночку воспитывал осиротевшего Кили – своей семьи он так и не завел. Торин боролся с его болезнью, одновременно с этим присматривая за собственным отцом, здоровье которого также оставляло желать лучшего. А теперь он сидел в тюрьме, куда попал при весьма сомнительных обстоятельствах. Пожалуй, Торин имел право быть неприветливым, иметь скверный характер и рубить с плеча. - Время! – охранник приоткрыл дверь, и напомнил о том, что пора закругляться. Отведенный для свидания час пролетел очень быстро. Кили вздохнул, и засобирался уходить. На прощание, они с дядей сидели несколько секунд соприкасаясь лбами, и Торин напутствовал, чтобы Кили «не делал глупостей». Он подошел к Фили и неожиданно протянул руку для рукопожатия. Фили ответил на этот жест: едва сильная ладонь крепко сжала его собственную, ухо обжег яростный шепот Торина: - Если сделаешь больно моему племяннику, я тебя урою. Фили в недоумении уставился на удаляющегося Торина, не понимая, где он за прошедший час успел облажаться, чтобы заслужить такую угрозу. - Что он тебе сказал? – Кили похлопал его по плечу, напоминая, что им тоже пора. - Да так, ничего особенно, - Фили решил не расстраивать Кили не очень-то дружелюбным поведением его дяди. – Просто попрощались. Кили с сомнением посмотрел на него, его взгляд был точно таким же, как у Торина. Фили невольно задумался, какие помимо взгляда у дяди и племянника еще могли быть общие черты. Все-таки, родственники… Они возвращались в «Синие горы» поздно вечером. Перелет до Кируны занимал 1,5 часа. Кили спал, привалившись к плечу Фили, а тот задумчиво смотрел в иллюминатор на темное небо. Столько всего произошло в эти дни: поездка в Стокгольм, встреча с Бардом, Торин… О приступе, который произошел с Кили в поезде, Фили старался больше не вспоминать. Кили исправно принимал лекарства, и, кажется, его забывчивость стала немного меньше. Самолет заходил на посадку. Кили не спешил просыпаться, и Фили погладил его по щеке, чтобы разбудить. Тот скуксился, и открыл глаза. - Мы дома, - Фили улыбался, глядя на заспанную физиономию друга. - Дома, - пробормотал Кили, осоловело оглядываясь по сторонам. Он провел ладонью по лицу, чтобы стряхнуть сонливость. – Было здорово, вот так выбраться, - неожиданно сказал он. – Спасибо, что согласился. И вообще, за все, - Кили неопределенно развел руками. - Не стоит благодарности, мы же братья, - Фили приобнял его за плечо, и уткнулся носом в макушку. – Можно будет еще как-нибудь в Стокгольм сгонять. Или еще куда-то. - Я с тобой куда угодно поеду, - ответил Кили, нащупывая на плече ладонь Фили и переплетая пальцы. – С тобой хорошо… - самолет постепенно снижался, у Фили время от времени закладывало уши, так что, он слышал Кили не совсем разборчиво, но остаток фразы, которую произнес Кили, он прочитал по губам: - …и никакого безумия.