Чёрные птицы из детских глаз Выклюют чёрным клювом алмаз, Алмаз унесут в чёрных когтях Оставив в глазах чёрный угольный страх. Черные птицы - Наутилус Помпилиус
После возвращения в Кируну Фили написал еще несколько глав: он испытывал сильнейший творческий подъем, впечатления от поездки легко преобразовывались в новые и новые сюжетные ходы. По истине, он испытывал удовольствие от работы. Кили тоже был занят. Забрав из Стокгольма все необходимые инструменты для рисования, он помогал Барду – заказ был очень большой, и подготовить его нужно было в максимально сжатые сроки. Они смогли увидеться только к концу недели. Мороз немного ослаб, и можно было позволить себе недолгую прогулку. - Ты хоть иногда ложишься спать? – синяки под глазами у Кили были просто фантастические, и это первое, что Фили заметил, когда Кили вышел из дома. - Ой, а сам-то, - Кили тоже в долгу не остался. – Але, таможня? – он сделал вид, будто звонит по телефону. - Проверьте мешки под глазами у того парня, - Кили показал пальцем в толстой шерстяной перчатке на Фили. - Ладно-ладно, - Фили поднял ладони вверх, сдаваясь. – У меня тоже были бессонные ночи. - Пишешь? - Ага, - кивнул Фили, поправляя на голове шапку. – Я не умею останавливаться, когда меня захлестывает какая-то идея. - У меня тоже так, - они зашли за угол автобусной остановки, и Кили закурил. Фили увидел на среднем пальце пластырь, когда Кили потянулся с сигаретой ко рту, и понял, что тот тоже себя не жалеет в творческих порывах. – Сейчас самое основное сделали, осталась так, мелочевка, - Кили выдохнул дым, и ветер сразу понес его прочь, в сторону «Синих гор». Они прошлись по местным улицам, и забрели в кофейню, чтобы согреться- температура постепенно опускалась, день клонился к вечеру. - Я хотел тебе что-то сказать, - Кили задумчиво осматривал интерьер кафе, ища подсказку. – Сейчас, подожди, я вспомню, - Кили зажмурился, и уронил лицо в сложенные перед собой руки. Фили терпеливо ждал, но Кили все никак не мог справиться со своей памятью. - Может, посмотришь в блокноте? – мягко посоветовал Фили. – Ты же всегда записываешь туда список дел… - Нет, это я точно не мог туда записать, - Кили помотал взъерошенной головой. – Хотя… - он нащупал в кармане блокнот, и выложил его на стол. Блокнот стал еще более потрепанным и измятым, некоторые листы едва держались на пружинке, и норовили выскочить из-под обложки. Кили натянул ворот свитера до самого носа, и с тихим шелестением пролистал его. Вид у него был такой, будто он и сам боялся увидеть то, что в нем написано. - Нет, ничего, - раздосадованный Кили убрал свои записи. – Как же так, - он сокрушенно вздохнул. - Ну, не страшно, потом мне расскажешь, - Фили улыбнулся. – Ты обязательно все вспомнишь, Кили! – уверенно закончил он. - Наверное, - Кили совсем скис. Когда они двинулись в сторону дома, мимо них промчалась машина скорой помощи, с мигалками, оглашая улицы тревожными звуками сирены. Кили застыл на полдороги, глядя ей в след, а потом вдруг просиял: - Я вспомнил! Вспомнил, что хотел тебе сказать! – он быстрым шагом направился к своему дому. - Здорово! И что же это? – Фили догнал его, заинтересованно ожидая, чем же таким хотел с ним поделиться друг. Сумерки сгущались, и вот уже зажглись первые уличные фонари. Кили остановился недалеко от дома Траина, настороженно всматриваясь в окна – везде горел свет, а в гостиной даже промелькнул силуэт старика. Значит, скорая приезжала не к нему. Слава богу. Фили облегченно вздохнул, и теперь в нетерпении ждал, когда Кили заговорит. - Нам с дедом завтра надо будет уехать, - Кили подошел к Фили, и дотронулся до меха на капюшоне куртки. Возле лица из-за дыхания он обледенел, и стал серебристо-белым. - Куда? – Фили непонимающе смотрел на него. – Что-то случилось? - В Мальмбергет, - Кили нахмурился, и Фили чувствовал, что друга что-то гложет, и внутри него сейчас шла борьба, он сомневался в чем-то. – Деду нужно сдать анализ чего-то там, а в нашей местной больнице такое невозможно, это слишком э-э-э… специфическое. Ближайшее место, где это можно сделать - Мальмбергет. - Понятно. Тебе нужна помощь, Кили? Я могу с вами поехать… - Нет, нет, ничего не нужно, - перебил его Кили, подступив вплотную, положив руки ему на плечи. - Это недалеко, мы сами справимся, - пар от его дыхания превращался в новые льдинки на капюшоне Фили. – Мы там пробудем день или два, не больше. - Эм… хорошо, - кивнул Фили. – Спасибо, что предупредил, - по взгляду Кили было ясно, что это еще не все, но он почему-то молчал. – Ну, я, наверное, пойду, - неуверенно продолжил Фили, не понимая, скажет друг еще что-нибудь, или нет. – Удачной поездки! - он отступил на шаг назад, но Кили удержал его. - Только дождись меня, Фили, - попросил Кили, и голос у него был серьезный и тихий, а во взгляде такая тоска, как будто они расстаются надолго, если не навсегда. - Конечно, я буду здесь, я никуда не уеду,- спешил заверить его Фили. – Ты можешь мне звонить и писать в любое время, я всегда буду на связи! - Обещаешь? - Обещаю. Кили наклонился, поцеловал его в щеку, быстро отстранился, и пошел к своему дому: - До встречи! – он помахал рукой, даже не оборачиваясь. Фили стоял и смотрел, как за Кили закрылась дверь. Щеки пылали, но не от мороза, а от ощущения сухих, горячих губ на коже, сердце учащенно билось. Все более чем невинно, но это ощущение близости…Это все еще братские чувства?.. Фили не знал, как ответить на этот вопрос, но, определенно в этом что-то есть. И все было бы замечательно, если бы не повисшее ощущение недосказанности. Ты же хотел мне сказать что-то еще. Что это, Кили? Почему передумал? С этими мыслями Фили шел по улицам, пытаясь разложить по полочкам события сегодняшнего дня. …э т о я точно не мог туда записать… Только дождись меня, Фили… Обещаешь?... Фили обернулся, задумчиво глядя на стоящий вдалеке дом Траина: - Чего ты боишься, Кили?..***
На следующий день Фили помогал отцу: в доме сломался котел отопления. Котел был ровесником Фили, и чтобы подобрать на замену подходящие детали пришлось изрядно помотаться по городу в поисках. - Зато теперь еще лет 100 прослужит! – Двалин довольно смотрел на результаты ремонта. Они провозились до самого вечера. Фили настолько устал, что решил лечь спать пораньше, когда неожиданно позвонил Кили. - Привет, ты уже вернулся? – Фили был рад поговорить с другом, но у него возникло нехорошее предчувствие. Слишком поздний звонок. Что-то не то. -Ф…или… - связь прерывалась, шли помехи, и Фили поставил громкость на максимум, чтобы расслышать, о чем он говорил. – Он… в доме! … должен прийти…помощь… - Что происходит, Кили? – Фили изо всех напрягал слух, но слышны были лишь хрипы Кили, и характерный писк телефона, сигналящего что батарея вот-вот разрядится. – Ты дома? Я сейчас приду! – он побежал вниз по лестнице. - Выйти… я не могу выйти отсюда! - судя по голосу, Кили был на грани истерики. Что-то с громким стуком упало, раздался треск и шипение в трубке, а в следующий момент голос Кили сорвался на визг: – Там есть кто-то?!.. Там есть…. – связь оборвалась. Фили выскочил в куртке нараспашку на улицу, и бежал в сторону дома Траина. Он несколько раз пробовал перезвонить, но абонент был недоступен. Кили был перепуган до смерти, и Фили было страшно подумать о том, что могло случиться. 500 метров. 200 метров. В доме горел свет на первом этаже, значит, они все-таки вернулись, но спокойствия это не вызывало. Машина Траина стояла припаркованная у тротуара, нарушая всевозможные правила. Ступеньки. Дверь. - Кили! – громко крикнул Фили, и со всей силы вдавил звонок. Легкие были готовы разорваться от ледяного воздуха, изо рта и ноздрей шел пар, как у паровоза. Внутри что-то пришло в движение, но никто не открыл. Вскоре послышался звон бьющегося стекла, и Фили решил больше не церемониться, и со всей силы долбанул ногой по двери. Она устояла, но в замке что-то хрустнуло, и, приложившись как следует к ней плечом, Фили стремительно влетел внутрь. Фили не сразу понял что произошло: кругом были разбросаны вещи, на полу лежало разбитое зеркало, на осколках которых была… кровь? - Кили! – крикнул он еще раз, осторожно проходя дальше, стеклянная крошка хрустела под ногами оглушительно громко. Около лестницы послышался стон, и Фили бросился туда. На полу лежал тот самый мастер, которого Фили встретил, когда пришел сюда в первый раз. На лице у него была кровь, похоже, ему разбили голову. - Вы… что вы здесь делаете? – Фили помог ему сесть, и на лице у Бильбо появилась болезненная гримаса. – Где Кили? Что произошло? Бильбо дотронулся до лба, на пальцах тут же остался кровавый след. Лицо у него было такое, будто он вот-вот отключится, и Фили поспешил вызвать скорую помощь. - Кто-то проник в дом… - Бильбо прислонился спиной к стене, хватая губами воздух. – Траин пытался их остановить… они толкнули его, и он упал с лестницы… Фили вскочил, и побежал по ступенькам вверх. На ковролине были бурые следы от крови, обломки пластика, осколки, бывшие когда-то вазой… Траин лежал на ступеньках в неестественной позе, как тряпичная кукла. Голубые глаза неподвижно смотрели в потолок, сомнений не было - он уже мертв. Фили так и застыл, глядя на старика. Рядом с телом лежал его мобильник – допотопный кнопочный телефон, у отца был похожий. Телефон был раскурочен и разбит, но явно не из-за падения, его сломали нарочно. Трясущимися руками Фили набрал номер полиции. Он силой заставил себя отвести взгляд от остекленевших глаз и продиктовать адрес. Взять себя в руки. Сосредоточиться. Найти Кили. - Где Кили? – Фили спустился вниз и снова спросил Бильбо. – Когда он мне позвонил, то сказал, что не может откуда-то выйти, - он огляделся, осматривая помещение. - Я… плохо помню, что случилось, - Бильбо держался руками за голову. – ко мне подошли сзади и я упал… Кили… он… его… кажется его закрыли где-то там, - Бильбо махнул окровавленной рукой в сторону прихожей. Фили бросился туда. Гардеробная оказалась закрыта – в ручки был вдет зонт-трость. Он убрал его, и распахнул дверцы. Кили буквально вывалился оттуда. Бледный как полотно, глаза широко раскрыты, он упал на четвереньки, тело свело судорогой, и его вырвало. На виске были кровоподтеки, правое ухо рассекал порез, на щеке ссадина… Его заперли в темном гардеробе, и у Кили произошла паническая атака, которая довела его почти до безумия. Господи. Это какой-то кошмар. Фили сел рядом и успокаивающе гладил его по спине, пока Кили не прекратило выворачивать на изнанку. Тот дрожал, не выдержав собственного веса, он завалился на бок, и тяжело дышал, точно раненое животное. Фили не решался отойти от него, чтобы хотя бы принести воды, когда Кили вытер рот тыльной стороной ладони, и перевел на него уже осознанный взгляд. - Ты?..- в глазах столько неверия, страха, и… обиды?..- Тогда это тоже был ты! – Кили вскрикнул, и сбросил руку Фили со своего плеча. – Ты открыл эту чертову дверь! - Кили, я не понимаю, о чем ты, - Фили думал, что Кили до сих пор не в себе, и не мог взять в толк, в чем друг его обвиняет. - Не понимает он, - язвительно отозвался Кили, поднимаясь. – Не смей прикасаться ко мне! – он отпрянул, когда Фили протянул ему руку, чтобы поддержать. Нетвердой походкой Кили отправился в гостиную. Фили в недоумении прошел за ним, издалека доносился звук приближающейся сирены. Кили уставился на сидящего на полу Бильбо. За секунду его лицо преобразилось до неузнаваемости: ни следа растерянности и беспомощности, только стылый змеиный взгляд, и дикая улыбка, больше похожая на оскал. Бильбо весь подобрался, и, опираясь о стену попытался встать, но Кили единым слитным движением проскользнул мимо разбросанной вокруг мебели, и снова сбил его с ног. - Стой, тварь! – крикнул Кили, усаживаясь на него сверху, сжимая пальцами горло. – Хочешь убежать?! – Бильбо хрипел, стараясь освободиться, лицо Кили перекосилось от ярости, и он принялся бить его головой об пол. - Кили, остановись! – Фили старался оттащить его от Бильбо, но тот вцепился в него мертвой хваткой. – Хватит! – он пытался разжать пальцы на чужом горле, но Кили был просто в бешенстве, скорее всего, он даже не слышал, что происходило вокруг, и продолжал исступленно молотить головой несчастного Бильбо по полу. - Прекрати, что ты делаешь! – на помощь Фили подоспели санитары, и общими усилиями им удалось их растащить. Фили сжимал его в объятьях что есть мочи, и все равно Кили дергался и брыкался, пока ему делали укол: - Отпусти! – надрывался он, извиваясь как уж на сковородке. - Я убью его! - Бильбо оказывали первую помощь, и Фили пытался увести Кили как можно дальше. - Я его убью! У Фили уже не было сил его сдерживать, когда Кили перестал выдираться и орать. Мимо них на носилках пронесли тело Траина, укрытое белой простыней. Кили поперхнулся воздухом, по щекам потекли слезы, он обессилено уткнулся носом в плечо Фили. Фили крепче прижал его к себе, и Кили окончательно разрушился в его руках.***
После той ночи Кили так и не пришел в себя. Полицейские пытались с ним поговорить, но он снова впал в неистовство, и было принято решение его госпитализировать. Единственным свидетелем оказался Бильбо. По его словам, Траин и Кили пришли к нему поздно вечером, и попросили помочь открыть входную дверь – замок заклинило, и они не могли попасть внутрь. Бильбо сумел вскрыть замки, они вошли в дом, там орудовали двое неизвестных. Траин увидел их с лестницы, когда шел на второй этаж, и вызвал в полицию. Грабитель стал отнимать у него телефон, и во время борьбы старика столкнули с лестницы. Бильбо хотел ему помочь, но вид мертвого деда вызвал у Кили сильнейший припадок, и он набросился на убийцу. Потасовка переместилась вниз, на первый этаж, где сообщник грабителя подкрался к Кили, и разбил ему о голову вазу, после чего Кили оказался заперт в гардеробе. Самого Бильбо тоже приложили чем-то по голове, и он отключился, а очнулся перед самым приходом Фили. Фили абсолютно нечего было рассказать полиции. Когда он пришел – все уже случилось, по пути он не видел, чтобы кто-то покидал дом, дверь была заперта.***
Многопрофильная больница в Кируне представляла собой большое светлое здание, стоящее в форме буквы «П». Фили медленно шел по коридору, к отделению психиатрии, и по мере приближения к двери звуки постепенно стихали, казалось, что в этом крыле все попросту вымерли. Возле поста медсестры стояла высокая женщина с роскошной рыжей шевелюрой, и если бы не лабораторный халат, Фили решил, что девушка была одним из посетителей. - Вы пришли к Кили? – она улыбнулась, больше из вежливости, а не потому, что была рада встрече. Фили отметил, что она выглядела довольно молодо, но руки и шея выдавали, что столь привлекательной особе отнюдь не 20, скорее всего она старше Фили на добрый десяток лет. – Прежде, чем вы сможете его увидеть, нам нужно убедиться, что у вас нет при себе никаких предметов, которые можно использовать как оружие. Ключи, значки, браслеты, булавки, карандаши… этот список можно перечислять бесконечно, - она вздохнула, - поэтому все личные вещи я попрошу вас оставить здесь, - женщина протянула ему пластмассовый ящик, похожий на те, в который помещали предметы во время досмотра в аэропорту. - Неужели Кили настолько опасен, - в недоумении пробормотал Фили, выкладывая в ящик весь свой нехитрый скарб, - что… -Не поймите неправильно, но это нормальная практика, – девушка, сложив руки на груди ждала, пока он закончит, - при контактах с лицами, имеющих суицидальные наклонности… - Суицид?.. – Фили поднял на нее удивленный взгляд, решив, что ослышался. - Вы не знали, что Кили пытался покончить с собой? – девушка говорила такие жуткие вещи о его друге, обычным будничным тоном, будто речь шла не о чужой жизни, а о погоде. – Тогда пройдемте в мой кабинет, - она жестом указала следовать за ней. Фили старался не отставать, когда женщина размашистым шагом шла по длинному зеленому коридору. На пути ему встретилась медсестра, которая везла спящую старушку в инвалидной коляске, несколько прогуливающихся пациентов, уборщица… - Новенький-с-с-с… моя прелесть, он пришел к новенькому?... – невысокий человек, ссутулившись, крался вдоль стены, и пристально наблюдал за Фили. Полностью лысый, большие водянистые глаза навыкате лихорадочно бегали, на больничной робе были грязные пятна от еды. – Нет, он с-с-смотрит на нас! – мужчина весь сжался, и закрыл лицо руками, «спрятавшись». – Мы подождем-с, подождем- с… - он остановился, и больше не преследовал их. - Не бойтесь, Смеагол не опасен, - они остановились перед большой белой дверью. – Сюда редко приходят новые посетители и пациенты, сами понимаете, город у нас небольшой. Сейчас в отделении находятся 57 человек, включая персонал, - женщина распахнула дверь, приглашая войти. Фили успел прочесть вывеску на двери: «Заведующий отделением. Тауриэль, врач-психиатр» . - Итак, вы, я так понимаю, родственник? – Тауриэль устроилась в кресле за своим столом, Фили сел напротив. За спиной врача висели дипломы и сертификаты, на столе компьютер и папки для бумаг. Рядом с Фили стоял странный сувенир: снежный шар, но вместо Санта-Клауса или памятника архитектуры в миниатюре искусственные снежинки и блестки плавали вокруг фигурки Зигмунда Фрейда. - Нет, то есть не совсем, - Фили перевел взгляд с Фрейда на Тауриэль. – Я друг Кили, - немного подумал, и добавил, - мы почти как братья, я знаю его с детства. - Понятно, - она кивнула, но не Фили, а своим собственным мыслям. – Я запросила сведения по истории болезни Кили в клинике «Золинген», в Германии, а также у врача, который наблюдал Кили с девства. Профессор Гендальф после размолвки в министерстве здравоохранения занялся частной практикой… но не суть, - Тауриэль махнула перед носом рукой, отогнав непрошенную мысль как муху. – «Золинген» мне ответил, что Кили провел у них 2 года, поступив с тяжелой формой большого депрессивного расстройства после неудавшейся попытки самоубийства… Кили… Самоубийство…. Эти два слова не могут вместе существовать, они несовместимы! Фили до сих пор не мог поверить, что друг решился на такой отчаянный шаг. …. у меня случилась несчастная любовь, и дядя направил меня, так сказать, на «пленэр» в Германию, поправлять здоровье… … после того как случилось то, что случилось… Фили вспомнил слова Кили о своем прошлом, рисунок с надменным эльфом, фотографии в заброшенном профиле на Фейсбук. Пазл потихоньку собирался в единую картину, но все еще не хватало важных деталей. Расставание с любимым человеком это всегда тяжело, но что же такого могло произойти, после чего Кили расхотелось жить? - … профессор сейчас в отпуске, и мне никак не удается связаться с ним, - Тауриэль поджав губы, искала что-то на своем столе. – Его секретарь сообщил мне, что он уехал в Австралию, и что-то про кроличью ферму, - она вытащила из стола большой блокнот. – С другими родственниками такая же беда: его дядя находится в тюрьме, и взаимодействовать напрямую мы с ним не можем. Так как вы единственный, кто знаком с Кили так долго, я рассчитываю на вашу помощь, – Тауриэль сцепила руки в замок и подняла на Фили пронзительный взгляд. – Расскажите мне о его прошлом. Все, что вам покажется важным, все, что, по вашему мнению, могло повлиять на то, каким Кили стал сейчас. Конечно, у меня не такой богатый опыт в психиатрии, как у профессора, но даже я вижу, что мы имеем дело с целой цепочкой расстройств, которые тянутся оттуда, - она подняла руку, и указала карандашом себе за спину, - из прошлого. Это не просто клиническая депрессия, связанная с потерей близкого человека. Все гораздо, несравненно глубже. - Боюсь, я мало что смогу вам рассказать, - Фили вздохнул, не зная с чего начать. – Дело в том, что вновь общаться мы начали совсем недавно, до этого я не виделся с Кили почти 20 лет: в детстве я покинул Кируну, и мы никак не поддерживали связь. Когда я с ним расстался, он был обычным ребенком, и я бы никогда не подумал, что с ним может произойти что-то… подобное, – он в недоумении развел руками. - И все же? – Тауриэль выразительно выгнула бровь. – Кили вам доверял, раз вы называете ваши отношения «братскими». Если вы хотите помочь ему, то расскажите мне все, что сочтете нужным, а я уже решу, что важно, а что нет. Эти знания помогут мне составить курс лечения, и вернуть Кили в социум. Сейчас он… впрочем, вы сами увидите, - она вышла из-за стола, и направилась к выходу. - У него отдельная палата, - Тауриэль подошла к двери с табличкой «№11». – На самом деле, его страховка покрывает гораздо больший спектр услуг, чем наша скромная клиника может предложить, но сейчас я не вижу необходимости переводить его в заведение более соответствующего типа, - она открыла дверь, и через секунду Фили наконец-то увидел… Нет, это был не Кили. Это была его тень, бледная и измученная. Черты лица заострились, он осунулся и похудел. На щеке пластырь, растрепанные волосы уже несколько дней не видели расческу, они сильно спутались и висели неопрятными патлами. Под глазами залегли тени, Кили сидел на своей постели, уставившись в одну точку, и даже не шелохнулся, когда в палату вслед за врачом проскользнул Фили. Отсутствующий взгляд, в уголках приоткрытого рта скопилась слюна… - Он под чем-то? – Фили был в ужасе от того, во что превратился его друг всего за пару дней проведенных в больнице. – Что происходит? Почему он ни на что не реагирует?! – он едва подавил панику и желание забрать Кили и просто сбежать отсюда. Тебе здесь не место. Это какая-то ошибка. - Успокойтесь, пожалуйста, - Тауриэль строго посмотрела на него. – Сейчас он находится под воздействием седативных препаратов. Пока опасно понижать дозу: на Кили могут вновь нахлынуть эмоции, с которыми он не сможет справиться. В «Золинген» ему хотели вернуть желание жить и улучшить состояние его памяти, а сюда он попал с приступами немотивированной агрессии. Я не могу поставить диагноз, пока не увижу картину целиком, понимаете? Фили кивнул, не отводя взгляда от Кили. Тот тоже поднял голову, прищурился, как-будто всматривался вдаль через густой туман, но вскоре снова ссутулился и принял прежний апатичный вид. Уходя, Фили обернулся, но Кили так и сидел, не замечая ничего вокруг. Я вытащу тебя отсюда. Фили рассказал Тауриэль о Кили все, что знал сам: про смерть родителей, стрельбу из лука, разрыв с бывшим, провалы в памяти, приступ в поезде… - Странно, в отчетах из «Золинген» ничего не говорится о фобиях, - она нахмурила брови, и стала водить мышкой компьютера, проверяя файлы. – Попробую запросить у них информацию еще раз. Постепенно я начну снижать дозу препарата, и, возможно, сделаю новые назначения. Мы будем держать вас в курсе, - женщина протянула Фили свою визитку.***
Из больницы Фили вышел очень подавленный. Напичканный лекарствами Кили был сам на себя не похож, а известие о попытке самоубийства окончательно выбило из колеи. В голове не укладывалось: как глубокие чувства могут привести к желанию наложить на себя руки? Неужели его партнер не видел, не ощущал, что происходит что-то неладное? Фили был почему-то уверен, что инициатором разрыва был именно он, а не Кили. Он решил разузнать побольше о том, с кем встречался Кили несколько лет назад. Вооружившись кружкой кофе и ноутбуком, Фили ввел в поисковую строку имя высокомерной пассии Кили: «Леголас». И тут ему улыбнулась удача. По его запросу вывалились тысячи ссылок и фотографий – Леголас был публичной личностью и имел собственный фан-клуб. Оказывается, Леголас был солистом популярной в Скандинавских странах рок-группе «Brotherhood». Фили слышал несколько композиций – сейчас у них вышел новый трек, песня играла буквально из каждого утюга, и пользовалась большой популярностью у молодежи. Фили открыл страницу в «Википедии». Отсекая ненужные подробности, он быстро выяснил, что Леголас учился в том же университете, что и Кили, вот только по специальности актера, а не на факультете культуры и музыкального искусства. В колонке «интересные факты», было написано, что Леголас мастерски стреляет из лука, а также, что он наполовину саам – его отец яркий представитель этого народа, является депутатом саамского парламента в Швеции, секретариат которого находится… в Кируне. Фили удивленно поднял брови и перешел по ссылке. На странице секретариата было много информации о проблемах поддержания и развития саамских языков, и выплат компенсаций оленеводам-саами за ущерб от хищных зверей. Наконец, он нашел вкладку «состав парламента». Парламент состоял из 31 депутата, и не составило особого труда найти среди них отца Леголаса – уж очень они с сыном были похожи. Цвет волос, глаз, снисходительный взгляд и едва заметная ухмылка на губах – Трандуил был просто копией своего сына, точнее наоборот. Фили рассматривал незнакомого мужчину – холеный и ухоженный, а может и отфотошопленный на столько, что сложно определить возраст. Сам он никогда с ним не сталкивался, и решил расспросить отца, известно ли ему что-нибудь об этом странном семействе. - С чего вдруг тебя заинтересовала эта лесная фея? - отец оторвался от просмотра вечернего выпуска новостей, и с подозрением уставился на Фили. – В наших краях это темная лошадка, болтают про него всякое. - Кили был знаком с его сыном,- Фили лихорадочно соображал, как по-простому объяснить все отцу, без лишних подробностей. – У него… - Про сына ничего не могу сказать, не видел его ни разу, - Двалин пожал плечами.- А вот папаша его тот еще ферзь. Тебе наверно года два было, когда он тут объявился. Ничего за душой не имел, худой как щепка, а ходил с таким видом, будто у него собственная нефтяная вышка, - Двалин цокнул языком и покачал головой. – По слухам, он приехал к нам из Норвегии. Был у него там свой небольшой завод по изготовлению вина и другого местного алкоголя, а потом произошел то ли несчастный случай, толи еще черте-что, и от завода ничего не осталось. Уж не знаю, за счет чего он так быстро поднялся, но здесь он сразу был принят в саамскую общину, и очень скоро оказался у власти. Все боролся за права оленеводов, да палки в колеса отцу Кили ставил, - Двалин раздраженно набивал табаком трубку. - А что общего было у Фрерина и Трандуила? – Фили навострил уши, почувствовав, что раскопал что-то важное. - Ха, «общего»! – отец криво усмехнулся. – Каллак! Вот из-за чего шла грызня между ними. Фрерин с братом хотели развивать рудник, если бы у них получилось, город бы сейчас процветал, - Двалин выдохнул дым к потолку. – Но саамы во главе с этим поганцем уперлись, что работы на руднике будут мешать их оленеводству. Они вели переговоры, чтобы найти вариант, который устраивал бы всех, но, увы, Фрерин не смог продолжить начатое, - отец тяжело вздохнул и замолчал. - Ясно, спасибо,- Фили задумчиво почесывал подбородок. Кили и Леголас, их отношения…. Случайность ли это? Все оказалось намного глубже, чем он изначально предполагал. - Как Кили? – осторожно спросил Двалин. - Так же. Взгляд у отца потемнел, он осунулся, и отвернулся к телевизору. За прошедшую неделю он слышал этот ответ уже несколько раз, и надежда на хорошие новости постепенно угасала.***
Фили перешел на официальный сайт группы «Brotherhood». Сейчас у них был тур в поддержку нового альбома, который должен был завершиться грандиозным концертом в Стокгольме. Шоу состоится в конце этой недели, и все билеты давно распроданы. Вернувшись в «Википедию», Фили долистал до вкладки «личная жизнь». Леголасу приписывались многочисленные связи и романы с моделями, актерами, и даже какой-то корейской певицей. По последним данным он состоял в романтических отношениях с барабанщиком своей же группы – Гимли. Фили кликнул на фото: по сравнению со снимками на Фейсбук в заброшенном профиле Кили, Леголас выглядел старше, но по-прежнему имел андрогинную внешность: длинные волосы, худоба, бледная кожа… К образу добавился сбритый висок, пирсинг на лице, проколотые в нескольких местах уши, косметика… но даже они не могли скрыть некоторую холодность, и даже враждебность, исходившую от его одиночных фотосессий. Зато Гимли был его полной противоположностью. Фили было трудно поверить, что такой мощный, коренастый мужик с огромной рыжей бородой, забитый татуировками водит шашни с этой высокомерной кралей. На совместных фото пара держалась очень уверенно, и Фили чувствовал, что эти двое друг друга стоят. Фили пролистал интервью и другие статьи о творчестве и участниках группы: одна и та же информация подавалась на разный лад, ни в одном источнике не всплывало ничего нового. И нигде ни слова о Кили. У Фили голова шла кругом: чем больше он старался разобраться в прошлом Кили, тем больше увязал во все новых и новых фактах личной жизни окружавших его людей. Он с раздражением закрыл вкладки со снимками Леголаса: какого черта этот сукин сын ходил по сцене и улыбался, а Кили из-за него 2 года прозябал в психушке?! Фили глубоко вдохнул, чтобы унять злость. Все, что произошло с Кили – ужасно несправедливо, а жизнь снова ударила его по голове. Нет, его брат определенно ничего подобного не заслуживает, и уж тем более, страдать из-за любви к какому-то… И тут он резко тряхнул головой. Все, хватит! Сокрушаться можно сколько угодно, но словами тут не поможешь, нужно действовать. Фили достал свою папку с документами, положил на стол перед собой, не решаясь открыть. Он чувствовал себя солдатом, вернувшимся с войны, поклявшимся никогда не брать в руки оружие. Но обстоятельства вынудили его нарушать клятву, и снова ступить на опасный путь. Подобраться к такой знаменитости, как Леголас непросто. Но международная пресс-карта журналиста дает беспрепятственный доступ к событиям, представляющим интерес для СМИ. Фили до сих пор числился нештатным сотрудником американского журнала Town & Country, где проходил практику во время учебы, и даже написал несколько статей о жизни во Флориде. Концерт Brotherhood уже в эту субботу. Фили попадет на него, и выбьет всю правду из этой сволочи.***
В середине февраля в Стокгольме внезапно началась оттепель. Подтаявший снег противно хлюпал под ногами, дороги превратились в кашу, прогноз погоды был неутешителен – к вечеру ударит мороз, и городские улицы превратятся в каток. Фили приехал к «Swedbank Arena», за 5 часов до начала шоу. В народе футбольный стадион, где проходили матчи и концерты звезд назывался Фрэндс ареной, и вмещал в себя около 70 000 зрителей. Возле арены уже потихоньку собирались фанаты – в основном девушки вооруженные плакатами и фотографиями в надежде заполучить автограф кумира. Фили они не интересовали, ему была нужна изнанка здания, миновав парковку он, наконец, добрался до служебного входа. Его план был прост до безобразия: дождаться, когда кто-нибудь из сотрудников арены выйдет на улицу, чтобы покурить, завязать с ним разговор, и пройти внутрь. Настырность – одно из качеств хорошего репортера. Не пустят в дверь – пролезь в окно, притворись троюродным братом бабушкиной тети, сантехником, да хоть римским Папой, но достань материал. Он стоял уже битый час, когда из служебного входа стремительно вылетел парень, громко хлопнув дверью. Он был взвинчен и раздражен, резким движением сорвал целлофан с новой упаковки сигарет, достал одну, но не удержал в напряженных пальцах, и уронил в снег. - Твою мать! – выругался он, и подцепил следующую уже зубами. – Ну, давай, - он чиркнул зажигалкой, но она гасла под порывами ветра, - гребаное дерьмо! Фили понял, что вот его шанс. Он вытащил из кармана зажигалку и сигареты, которые предусмотрительно взял с собой, закурил сам, и услужливо помог прикурить незнакомцу. - Спасибо, чувак, - парень глубоко затянулся. – Этот концерт сегодня – полный трэш, - он выдохнул дым и достал мобильный. Поддержи его. Будь своим в доску. Он на взводе, дай ему выговориться. - Да уж, - Фили старался не морщиться, ощущая на языке горечь табака. – с этой подготовкой чокнуться можно. - И не говори, - незнакомец попался на эту удочку. Немного сочувствия и люди начинают раскрывать свои карты. – Райдер этих Brotherhood хуже, чем у Мадонны! – он сплюнул себе под ноги. – За все время сегодня ни разу не присел! Бонсай в гримерке, кубинский хлеб, кубинский, мать твою! Чем ему наш не жрется?! – Мерри, а именно так было написано на бейдже, приколотом к зеленой рубахе, продолжал распаляться. – Живые цветы, диван набитый пухом, 4 пепельницы, нафига, спрашивается, в гримерку этому гомику-вокалисту 4 пепельницы?! Сработало! Он думает, что ты тоже сотрудник арены. Не останавливайся. - Ну, может он как Шива, в 4 руки курить будет, - Фили усмехнулся, нужно показать Мерри, что он на его стороне. - Аха-ха-ха, - Мерри рассмеялся, и хлопнул его по плечу. - Ну, ты сказанул, оборжаться можно! Какой он Шива, два года назад про него и не знал никто! Сидел у себя на ферме, хвосты крутил оленям, - он бросил окурок в урну. – Ладно, пойду я, - Мерри направился к двери, и Фили пошел вслед за ним. – Работы дофига еще, - он приложил свой пропуск, и дверь с тихим писком открылась, - потом поугораем! - он махнул рукой и исчез в одном из коридоров.***
Коридоры Френдс арены были щедро снабжены указателями: «На сцену», «Гримуборные», « Реквизит», и .т.д. Фили быстро нашел гримерную Леголаса – на двери было написано его имя, и шли последние приготовления к встрече звезды. В помещение на тележке завозили громоздкие многоуровневые цветочные композиции, гудел пылесос, коридор был похож на муравейник, все суетились, и Фили без труда слился с толпой, изображая бурную деятельность – перекладывая коробки с места на место. Мимо быстро прошел охранник, докладывая по рации, что все в порядке, когда его взгляд задержался на Фили. Фили быстро сообразил, что не так – в отличие от остального персонала он единственный был в верхней одежде, и выглядел подозрительно. На ходу расстегнув куртку, он отыскал взглядом Мерри, который стоял у двери гримерки, держа в руках папку с зажимом, отмечая в райдере выполненные пункты. Нужно срочно показать, что он имеет право находиться здесь, иначе его вышвырнут на улицу прямо сейчас. Фили пошел ва-банк: - Эй, Мерри, - тот вскинул кудрявую голову, и Фили махнул рукой, чтобы он нашел его взглядом. – А что там с этими пепельницами? Мерри опустил взгляд в планшет, шевеля губами, перечитывая то, что он уже успел сделать, и тут же удивленно распахнул глаза: - Проклятье, чуть не забыли! - он хлопнул себя планшетом по лбу. – Спасибо, что сказал! Быстро, коробка из Икеи, номер…- Мерри, зашелестел накладными, - … номер 26! И посмотри, там еще фужеры должны быть! Охранник удовлетворенно прошел мимо, а Фили нашел нужную коробку среди кучи похожих, и понес ее в гримерку, но Мерри остановил его: - Оставь здесь, девчонки разложат,- Фили поставил коробку на пороге.- Ты новенький? Я что-то тебя тут раньше не видел, - карие глаза задумчиво уставились на него. - Да, я совсем недавно сюда к вам устроился, - Фили уже тошнило от собственной изворотливости. – Один друг моего дяди… - О, сводничество, - усмехнулся Мерри, - знакомая история, меня сюда двоюродный брат пристроил. Звать тебя как? - Фили, - пожалуй, тут уж можно не лгать. Фили отнес в подсобку вместе с остальными сотрудниками ненужные вещи, и оставил там свою куртку, чтобы не выделяться из толпы. Трюк с проникновением только часть дела. Осталось самое главное - дождаться Леголаса и вывести его на чистую воду.***
Brotherhood прибыли на арену почти за час до начала шоу. Нужно было проверить звук и подготовиться к выступлению. Фили наблюдал с лестницы, как Леголас со своей свитой передвигался по коридорам: солнечные очки, плащ явно не по погоде, стук каблуков от его сапог эхом разлетался по помещению. У Леголаса был личный охранник: одетый в деловой костюм внушительный темнокожий бодигард, с горой мускулов, напоминающий шкаф. Пока Фили прикидывал, как проскользнуть мимо него в гримерную, решение нашлось само собой – Леголас сам отпустил своего телохранителя. Все разошлись по своим апартаментам, и воцарилась напряженная тишина. Такой шанс не выпадает дважды, и Фили не желал испытывать судьбу. Едва охранник скрылся за поворотом коридора, он быстро подобрался к двери гримерной и без стука вошел. В комнате стоял удушливый, приторный запах лилий, которые щедро украшали корзины с цветами, расставленные по всему периметру. Леголас сидел перед трюмо, спиной к двери, и раздраженно отозвался не обернувшись: - Гимли, я же сказал, поговорим об этом позже! Почему тебе надо обязательно прийти вот прямо сейчас?! Чтобы мешать мне? Леголас продолжал возмущаться, пока не поднял взгляд на зеркало. Увидев в отражении вовсе не того, кого ожидал, он вскочил с места, ощетинившись: - Вы кто такой? Что вам здесь надо? Взгляд холодных, льдистых глаз, как бритва, если бы мог, распилил Фили пополам. Леголас был значительно выше него, и, если судить объективно, он… был красивым. Стройный, элегантно одетый, сбритый висок и зачесанные на левую сторону волосы, аккуратный септум в носу, придавали ему своеобразный шарм. Рядом с таким невольно станешь покрываться собственными комплексами, но Фили быстро стряхнул с себя это наваждение. - Меня зовут Фили, - он достал из кармана свою пресс-карту, и показал Леголасу, который напряженно следил за каждым его движением. – Я пришел поговорить о Кили. Услышав это имя, лицо Леголаса перекосилось от злобы: - Значит, все же пронюхали, поганые журналисты! Черт! Я надеялся, что больше никогда не услышу это имя! Убирайтесь немедленно! - Стойте-стойте, - Фили поднял руки ладонями вверх, в примиряющем жесте, - я пришел не как журналист, а как его друг… - Ха, у этой бешеной собаки еще, оказывается, есть друзья? – теперь Леголас открыто глумился. – И что же он вам рассказал? – Он сел в кресло, закинув ногу за ногу, и принялся рыться в сумке. – Очередную жалобную историю про то, как бедная сиротка осталась без родителей? Леголас нарочно его провоцировал, но Фили старался не вестись на подначки, его интересовало другое. - Кили сейчас в больнице, и ему требуется помощь… - Бедняга так тяжело переживает, и бла-бла-бла, - Леголас зажал в пальцах тонкую сигарету и закурил. Фили подошел ближе к трюмо, к запаху лилий примешивался аромат курения, он был уверен, что это вовсе не табак, а что-то совсем незаконное. – И вы, как благородный рыцарь, решили спасти его от депрессии, - облачко дыма медленно поднималось к потолку. - Слушайте, я не знаю, что у вас были за отношения, - Фили уже злился, - но после расставания Кили пытался покончить с собой… - Жаль, что ему это не удалось, - Леголас снова отпустил колкость. Что за отвратительный человек! В каждом слове подпустит яду! Фили старался держать себя в руках, но самообладание постепенно оставляло его. На столике трюмо завибрировал мобильный. Леголас не ответил на звонок, и сбросил, раздраженно отпихнув от себя телефон. Тот проехался по столешнице, и остановился аккурат возле Фили. - Хотите совет? – Фили не ответил, и Леголас продолжил, время от времени пуская дым к потолку. – Держитесь от него подальше… Пока экран не заблокировался, Фили, следя за Леголасом, чтобы тот ничего не заметил, набрал свой номер, и позвонил себе на сотовый. Теперь у него есть номер этого говнюка. - … не подпускайте его близко к себе. Он как паразит, - Фили удалил вызов, а Леголас, в своей пафосной манере продолжал поливать Кили грязью. – Будет вами манипулировать, а вы и не заметите. Поначалу он будет вам казаться искренним и милым, но это лишь игра. Вы даже не поймете, когда ловушка захлопнется. - Может быть, Кили не идеален, но он точно не такой, как вы тут расписываете! – вспылил Фили, понимая, что разговор ни к чему толковому не приведет. - Господи, - Леголас хмыкнул, и выразительно закатил глаза,- да вы уже попались! Роетесь в этом дерьме и выгораживаете его, вы делаете то, что ему нужно! Пытаетесь вытащить его из психушки, как благородно! – он рассмеялся. – Вы совершаете ошибку: такому как он, там самое место! Ну, уж нет, это уже слишком! Фили сжал кулаки: - Это уже не вам решать, - процедил он сквозь зубы. – Сидите тут, строите из себя бог весть что. Кто вам дал право говорить такое?! Леголас запнулся на полуслове, на лице появилось свирепое выражение, он выпрямился в кресле и резко дернул себя за рукав, оголив левое плечо: - Вот мое право! Фили не сразу понял, что это кожа человека, а не деталь какого-то новомодного костюма. От плеча, вниз к ключице тянулись жуткие шрамы. Кожа была неоднородного цвета, бугрилась, образуя ямки и выпуклости, как-будто клоки кожи разных людей наспех сшили между собой. - И здесь у меня было точно также, - Леголас отвел в сторону волосы от левой щеки, но она выглядела нормально. – Потребовалось несколько операций по пересадке кожи, чтобы мое лицо приняло человеческий вид, - яростно прошипел он. - Это… это Кили сделал? – Фили не мог поверить, что тот, кого он считал своим братом, способен на такое зверство. - А, так ваш друг вам про это ничего не сказал? – Леголас поправил одежду, и с мрачным удовлетворением откинулся на спинку кресла. – Ну, вот у него и спросите.***
Уже стемнело, когда Фили покинул арену, и медленно шел в сторону метро. Синоптики не соврали: гололед превратил улицы в настоящий каток, и идти приходилось с черепашьей скоростью, но даже это не спасло Фили от неуклюжего падения. Леголас ненавидел Кили, и каждое сказанное им сегодня слово это подтверждало. Но Фили все равно не верил, что увечья, которые он ему показал, были получены по вине Кили. Фили надеялся, что в этой истории хоть что-то прояснится, но после этой встречи все только сильнее запуталось. Без разговора с Кили тут не обойтись.***
- Сомневаюсь, что он с вами заговорит, но вы можете попробовать, - Тауриэль снова встретила его в своем кабинете. – Я заменила седативные средства на менее угнетающие нервную систему психолептики, и сейчас Кили более восприимчив к контактам с окружающими. К нему уже приходили из полиции, но он так ничего им не рассказал, - она вздохнула. – Есть еще кое-что, о чем я хотела с вами поговорить, но об этом позже. Фили шел по знакомому коридору, но Тауриэль остановилась на полпути: - Вам будет лучше, если вы повидаетесь в переговорной. Это прямо по коридору и налево. Кили сейчас на прогулке, я попрошу, чтобы его пригласили, - они прошли мимо палаты Кили, и Фили увидел, что на двери большими красными неровными буквами написано слово Шлюха. - Что это такое?- возмутился Фили, указав на надпись. – Кто это сделал? - Простите, еще не успели убрать, - Тауриэль поморщилась, как от зубной боли. – Может, вы помните, того пациента, Смеагола? Сегодня он украл помаду у медсестры, и вот…- беспомощный вздох. – Смеагола никто не навещает, а к Кили очень часто приходят. То полиция, то вы, и он завидует, поэтому ведет себя так. Фили кивнул, в который раз подумав, что Кили тут не место, и нужно как можно скорее вызволить его отсюда.***
Переговорная была маленькой комнаткой, со светлыми стенами, и надежно закрепленной мебелью – Фили хотел пододвинуть стул, но не тут-то было. На стенах висели репродукции с нейтральными пейзажами, на полках горшки с искусственными цветами. Ну, и как водится, окно с решеткой делало обстановку совсем уж безрадостной. - Вот еще что, - Тауриэль протянула ему маленький пульт с единственной кнопкой, - возьмите это. – За дверью будет находиться дежурный санитар, если что-то пойдет не так, вы подадите сигнал, и вам помогут. - Это действительно необходимо? – Фили с сомнением смотрел на предложенный маячок. - Боюсь что да. Вскоре появился Кили. Раскрасневшийся после мороза он выглядел немного лучше, чем после их последней встречи. Осмысленный взгляд, ни следа былой апатии и заторможенности. - Привет, - Фили улыбнулся другу, но тот не ответил, и молча сел напротив. – Как ты? Кили сидел, сцепив на столе руки в замок и просто смотрел на него в упор, немного склонив голову, почти не моргая. В этот момент он был очень похож на своего дядю. Но если от Торина исходила мощь, и ощущение собственного превосходства, то здесь Фили чувствовал что-то другое. Молчание Кили было угрожающим. - Если тебе что-то нужно, какие-то вещи, я могу принести их сюда, - Фили не терял надежды наладить контакт. – Правда не знаю, разрешат ли тебе их оставить, но я могу попробовать, - он подался вперед, и накрыл своей ладонью ладони Кили. – Кили, поговори со мной… Тот резко отпрянул и убрал руки под стол, продолжая буравить Фили напряженным взглядом. - Хорошо, не буду прикасаться к тебе, - Фили озадаченно рассматривал свои раскрытые ладони. – Я просто подумал… я… я скучаю по тебе, Кили… Почему ты молчишь?! Перестань смотреть на меня так! …мой отец тоже о тебе беспокоится. Мы очень хотим, чтобы ты скорее вернулся… Скажи хоть слово! Я же вижу, что ты все понимаешь! Кили по-прежнему не проронил ни звука. Теперь он, сложив руки на груди, выжидающе смотрел на Фили, чуть прищурив глаза, словно оценивал его трепетную речь. Все это выглядело так, будто он над ним издевался, и получал удовольствие, изводя его и других своим молчанием. …он будет вам казаться искренним и милым, но это лишь игра… Это ложь! Кили не может быть фальшивкой как ты, Леголас! Фили поморщился от своего внутреннего монолога, Кили все также равнодушно наблюдал за ним, склонив голову на другой бок. - Знаешь, я встретился с твоим бывшим, - Фили понимал, что идет по тонкому льду, но он должен об этом рассказать. – Хоть он и стал знаменитым, но как личность абсолютно ничего из себя не представляет, - Кили никак не проявлял заинтересованности в происходящем. – По правде говоря, Леголас тот еще козел… Фили не успел закончить, когда его голова резко запрокинулась вверх от удара, а верхняя губа стала липкой из-за льющейся из носа крови. Почему тебе не все равно? Воспоминания о нем причиняют тебе боль? Ты действительно сделал э т о, Кили? Кили вышел из-за стола и стал стучать в дверь, чтобы его выпустили. - Он выставляет тебя чуть ли не монстром, но я не верю ему, Кили! - Фили утирал рукавом кровь с лица. – Этот лживый сукин сын строит из себя жертву, но я знаю, ты на такое не способен! – Кили уже яростно молотил по двери. Стоило ей открыться, как Кили пулей выскочил в коридор, и скрылся в своей палате. - Зачем вы его спровоцировали? - Тауриэль выбросила окровавленный тампон в урну, и заткнула кровоточащую ноздрю Фили чистым. – Зря я разрешила вам с ним увидеться, не нужно было вам приходить. - Я не знал, что все так получится, - прогнусавил Фили. – Я думал, мне удастся его разговорить… - Но вы сделали только хуже, и теперь Кили еще сильнее закрылся в своей скорлупе, - она покачала головой, не скрывая своего разочарования. Даже фигурка Фрейда в стеклянном шаре смотрела на него осуждающе. Фили не был зол или обижен на Кили, но его поступок наталкивал на странную мысль: если бы Фили надоел ему своей болтовней, то он ударил бы его или покинул переговорную намного раньше. Почему он сделал это только тогда, когда он заговорил о Леголасе, при чем, не в самом лестном ключе? Он что, его защищает? - Мне наконец-то удалось наладить контакт с профессором, - Тауриэль села за свой стол, и включила компьютер. – Он сообщил мне, что наблюдал Кили в детстве и подростковом возрасте, но ближе к 20 годам его дядя решил, что Кили больше не нуждается в психологической помощи. В своих последних записях профессор отмечал значительное улучшение, но о полном выздоровлении речи не было. Однако, их сеансы прекратились. В 26 лет Кили попытался покончить с собой, и 2 года находился под наблюдением врачей в Германии. Профессор Гендальф помогал ему справиться с потерей родителей и возникшей на этой почве никтофобией, пограничным расстройством и синдромом Корсакова… - Что, простите? – Тауриэль увлеклась, и Фили теперь не понимал ни слова. - Боязнь темноты, эмоциональная неустойчивость и фиксационная, частичная амнезия, неспособность запоминать текущие события, - пояснила она, вытащив из стола толстую папку. – У Кили это еще осложнялось тем, что у него был, а может, и есть до сих пор, так называемый обман памяти: смещение событий во времени, и замещение их на никогда не имевшими место в его жизни действиями и ситуациями. Это очень ярко выражено в ранних сеансах: профессор делал аудиозаписи на пленку некоторых из них. Именно поэтому мне нужна ваша помощь, - Тауриэль подняла на Фили пронзительный взгляд. – Разумеется, с моей стороны это крайне непрофессионально, но, - она покосилась на папку, - в этом невозможно разобраться человеку, который не был знаком с Кили достаточно долго. - Что я должен сделать?- Фили был заранее готов и согласен на все. - Секретарь профессора отправил мне сохранившуюся документацию по болезни Кили и некоторые его наблюдения. Их показать я вам не могу. Если честно, я и сама так до конца и не поняла, с чем имею дело, - она растерянно пролистала один из лежавших сверху журналов. Но аудиозаписи вы можете прослушать. Профессор использовал регрессивный гипноз в своей практике. Конечно, это очень спорный и ненадежный метод, и в современной психологии его редко используют… - она замолчала, на секунду задумавшись о чем-то своем.- Из-за синдрома Корсакова в этих сеансах сложно определить, что является правдой, а что – вымысел. Самые фантастические рассказы: про «огнедышащего дракона и злого эльфа», я отмела сразу. Но обман памяти может быть и на более примитивном, бытовом уровне: то, что я услышала, кажется мне сюжетами каких-то увиденных Кили ранее фильмов или книг, поэтому мне нужен ваш взгляд со стороны. Записи сеансов, вызывающие у меня сомнения, я отправлю вам на электронную почту. Можете продиктовать адрес? Фили продиктовал свой e-mail, переваривая услышанное. «Злого эльфа»? Так ведь она сказала? - Кили любит рисовать, у него очень хорошо получается, - Фили вспомнил, о чем хотел рассказать Тауриэль еще во время первой встречи. – Может… - Он не проявлял заинтересованности ни к книгам, ни к рисованию, ни к телевизору, - перебила она его, не дав закончить. – У нас есть все необходимое для досуга пациентов, но Кили не пользуется предоставленными ему возможностями, и игнорирует попытки вовлечь его в какую-либо деятельность. Возможно, он придет к этому позже. Сейчас, единственным проблеском его интереса к окружающему можно считать, только то, что он «стреляет» у санитаров сигареты во время прогулок. Не вербально, конечно, жестами, но хоть какой-то прогресс, - Тауриэль покачала головой. Фили подсоединил к ноутбуку наушники, и открыл свою почту. В письме от Тауриэль было всего 3 аудиофайла, никаких дат и прочих обозначений, дававших хоть намек на то, с чем предстояло столкнуться. Фили открыл самую первую запись. Раздался треск и шипение, как на старых пластинках, а потом он услышал голос профессора: - Здравствуй, Кили, давно тебя не видел. Ты хорошо отдохнул на каникулах?... Голос у профессора был спокойный и ровный, но Фили ощущал исходящую от него тепло и заботу. - Здравствуйте. Да, было неплохо, мы с дядей ездили к… От голоса Кили у Фили побежали мурашки по коже. Он был уже и не детский, но в тоже время еще и не взрослый, здесь Кили наверно лет 12, может, чуть больше. В этом голосе Фили все равно слышал нотки того семилетнего мальчишки, с которым попрощался 20 лет назад. …морю, я видел маяк, разноцветных рыб и ходил в большую церковь. - Тебе нравится ходить в церковь, Кили? Моего внука туда не затащишь, - профессор усмехнулся. - Ваш внук, наверное, глупый, - авторитетно заявил Кили. – В церкви хорошо: там много свечей, тихо, и мало людей, если нет праздников. - Ого, и правда, здорово, - согласился профессор. – Знаешь, ты так хорошо о ней рассказал, что мне даже самому захотелось туда пойти. Но я не знаю ни одной молитвы, и уже давно не читал библию. Пожалуй, мне не стоит приходить… - Библию можно взять прямо там, - перебил Кили. Судя по голосу, он был полон энтузиазма, и испытывал удовольствие, что может чему-то научить профессора. – А молиться можно не по книгам, священник сказал, что так бог тоже нас услышит. - Да, ты прав, - задумчиво протянул профессор. - Твои одноклассники тоже ходят в церковь? - Не знаю. Наверное, нет. – Кили тут же скис, когда речь зашла о школе. - Почему ты так думаешь? Ты ни разу их не видел там? - Видел, в праздники. Им часто ходить туда не нужно. - А тебе нужно ходить туда чаще, чем другим? - Да, но я хочу, бывать там только на праздники, как все. - Но тебе же нравится церковь, - в голосе профессора скользнуло недоумение. - Нравится, потому, что там т и х о. Если бы я нашел другое место, то ходил бы туда. - Ты любишь тишину? – видимо в этот момент Кили кивнул. – Существует множество тихих мест, даже в твоей комнате может… - Это д р у г а я тишина. Тихо должно быть не в комнате. - А где, Кили? - В моей голове. Повисла пауза. Фили прибавил громкость, он услышал шелестение и скрип бумаги, кажется, профессор что-то записал. - Тебе нравится твой класс, Кили?.. Фили нахмурился, он ожидал, что профессор начнет расспрашивать его дальше, но он почему-то сменил тему. - …Одноклассники тебя не обижают? - Нет, они милые. - Дядя сказал, что ты скучаешь по старой школе… - Это не так! – в голосе появилась враждебность. – Эта школа лучше, чем старая. - Но в этой школе ты ни с кем не подружился… - Я и там ни с кем не дружил! Когда твоя мама учитель английского, сложно заводить друзей, - добавил Кили обиженно. - Почему? Все думали, что ты ее любимчик? - в голосе профессора добавилась нота сочувствия. - И это тоже. Она ставила несправедливые оценки, а доставалось мне. - А она действительно так делала? - Конечно же нет! Но попробуйте объяснить это тем, кто после очередной контрольной закрыл меня в темной кладовке, - огрызнулся Кили. Фили почувствовал, как у него спина взмокла от пота. Тот день. Он искал Кили по всей школе. - С тобой обошлись несправедливо… - Несправедливо?! – голос у Кили изменился, он стал грубее, жестче, как будто вместо него говорил сейчас кто-то намного старше. – Несправедливо, то, что туда пришел этот извращенец, и первым открыл эту дверь! Несправедливо сидеть и трястись от страха среди ведер и швабр, пока этот урод трется о тебя и сует в тебя свои грязные пальцы! - Кили… - А потом явился он, и сказал, что ничего не случилось. – равнодушно-спокойно продолжал Кили. - Что все в порядке, и я просто упал. И ему все поверили. И мама и отец, все, даже я решил, что я просто упал, а весь этот кошмар мне только привиделся. Каждую ночь я просыпаюсь от страха, и от того, что чувствую кислое дыхание этого ублюдка на своем лице. И каждый день я молюсь, чтобы это прекратилось. У Фили пересохло в горле. Сначала у него зачесалось плечо, потом шея, грудь, через минуту у него возникло ощущение, что он сидит на муравейнике, он нервоза зазудело все тело. Трясущимися руками он нажал на паузу. Как он мог забыть?!.. Тот день. Они договорились с Кили идти вместе домой после уроков, но его нигде не было. Накануне родители сообщили Фили что разводятся, и скоро они с матерью уедут. Фили был расстроен и подавлен, предстояло сообщить Кили, что они скоро расстанутся. Обойдя библиотеку и классы, Фили увидел, что рюкзак Кили валялся рядом с подсобкой уборщика. Кили сидел в кладовке: у него была порвана футболка, на зареванном лице царапины, все тело в синяках и ушибах. Фили понял, что произошло что-то ужасное. То, что видя в выпусках новостей отец зверел, и говорил, что убил бы своими руками, а мать переключала канал упрямо поджав губы, чтобы огородить себя и Фили от этой тьмы, что наполняла людские сердца. Эта тьма добралась и сюда. Если бы я не задержался после уроков… Нет! Стоп. Не смей даже об этом думать! Здесь нет места для тьмы и боли. С Кили ничего плохого не случилось. Не случится и с тобой. Он просто упал, вот и все. Обычное падение. - Пойдем, Кили, пойдем, - Фили протянул ему руку. Он. Просто. Упал. - Ты упал, и разорвал футболку, да? Пойдем, я дам тебе свою. У меня осталась от спортивной формы. Подумаешь, ничего страшного, можно будет потом зашить. Вот, стань сюда, сейчас мы тебя умоем… Ты все делаешь правильно. Ты ни в чем не виноват. Это просто падение. Ничего более. …- совсем другое дело. Господи, Кили, да перестань ты реветь! Ну, ты что, никогда не падал? Вот, смотри, что у меня есть, - брелок с морским коньком тускло блеснул в руке. – Он же тебе нравится? Бери, если хочешь… Фили сидел будто окаменев, целый мир рухнул у него перед глазами от осознания того, к чему привела его трусость. Сколько лет он скрывал от себя и других, что смалодушничал, испугался того, что там, прямо на его глазах детство Кили закончилось. Что его отнял какой-то озабоченный псих, которого вскоре уволили за приставания к старшеклассницам. Страх того, что тебя сделают виновным в случившемся превратил тебя в трусливого ублюдка. Ты чудовище Фили, ты бросил своего друга в одиночестве и отчаянье. Ты виноват в том, что, Кили стал т а к и м. Кили всю жизнь расплачивался за т в о ю нерешительность и слабость. Ты убедил всех, и самого себя, что ничего не произошло, чтобы дальше спокойно жить с чистой совестью. Невыплаканные слезы жгли глаза. Фили только сейчас заметил, что расчесал левую руку до крови. Собравшись с духом, он снова нажал на «play». Он должен услышать все. - Кто открыл дверь, Кили? – вкрадчивый голос профессора. – Ты знал этого человека? - Это был Ф… - пауза, Кили вздохнул. – Я не помню. Я не помню его лица, но у него были глаза, как у ангела… «Как у ангела»… столько благодарности в этом голосе. Он всю жизнь считал тебя своим спасителем, чертов придурок! На той картине изображен ты! Правый глаз заслезился. Затем левый. Повисла трескучая тишина, Фили стащил с головы наушники, чтобы дать волю слезам, когда увидел, что дорожки проигрывателя снова подскочили, продолжив воспроизведение. Он вернул наушники обратно, и услышал задумчивый голос профессора: -… несомненно, имеются. Я не отрицаю того, что у Кили есть проблемы с памятью, но не такие глобальные, как мне рассказывал его дядя. Я также склонен думать, что Кили н а м е р е н н о имитирует признаки амнезии и синдрома Корсакова, дабы ввести меня и окружающих в заблуждение. Надеюсь, следующие сеансы помогут мне понять, для чего ему это нужно. Думаю, пока у нас нет поводов для серьезного беспокойства. - конец записи. Имитирует?! Что за бред, зачем Кили притворяться и сочинять т а к о е?! Фили судорожно вздохнул. Грудь сдавило от придушенных рыданий, его раздирало от отчаяния и неописуемого отвращения к самому себе. Он считал тебя своим братом! Он тебе доверял! Так ты о нем позаботился? Замести проблему под ковер, и забыть о ней – так поступают настоящие друзья? Нужно срочно увидеть Кили. Признаться во всем, упасть перед ним на колени, если потребуется, и молить о прощении. Нет тебе прощения. Ты его не заслуживаешь. К расчесам на руке прибавились расчесы на лице и шее, Фили уже не контролировал все эти нервные, навязчивые движения, погрязнув в самобичевании, и опомнился лишь когда на светлой футболке проступили пятна крови. Ему нужно увидеть Кили прямо сейчас, и рассказать ему все. Наспех собравшись, он словно в тумане добрался до больницы. Уже смеркалось, возле корпуса психиатрии зажглись тусклые фонари. Сейчас по распорядку дня была вечерняя прогулка: несколько человек не спеша прохаживались по расчищенным дорожкам. Кили стоял возле решетчатой ограды и курил: огонек от его сигареты ярко разгорался от его дыхания. Без шапки, в куртке нараспашку - на улицу он выходил исключительно чтобы удовлетворить свою тягу к табаку. Неподалеку стояли санитары, и о чем-то оживленно болтали, все шло своим чередом. Фили не решался подойти: все, что он хотел сказать – перемешалось в голове, он стоял в полной растерянности, и не мог собраться с духом. Даже сейчас тебе не хватает смелости. - Опять он здесь – с – с, моя прелесть, - Смеагол, взялся из ниоткуда, будто черт из табакерки, водянистые глаза навыкате уставились на Фили. – Все ходит, смотрит –с- с- с, - грязная куртка с порванным рукавом, из которого торчал кусок синтепона, растянутая замызганная шапка, сползшая ему на глаза, Смеагол больше походил на бомжа а не на пациента. Фили в который раз задумался, что здесь делает этот странный человек, когда тот стал нарезать круги вокруг Кили, постепенно приближаясь к нему: - Никто к нам не приходит, моя прелесть, никто не навещает Смеагола, - Кили никак не реагировал ни на него, ни на Фили, как будто находился в своем собственном мире, и не замечал ничего вокруг. – Эта дрянь отнимает у тебя всех, - Смеагол подошел на опасно близкое расстояние. Он был очень низким, и едва доставал Кили до груди. То, как он крутился перед ним, со стороны выглядело комично, но Фили было не смешно. Медперсонал, похоже, видел подобное не первый раз, и не обращал на него никакого внимания. - Как много у него гостей, моя прелесть, - Смеагол продолжал свои странные похождения, Кили с отрешенным видом в очередной раз выдохнул дым. – Все идут к нему, моя прелесть. Приходят и трахают его прямо в грязный рот, - Смеагол остановился, и принялся двигать бедрами, имитируя движениями половой акт. - Эй! – возмущенно выпалил Фили, наблюдая эту сцену. Смеагол с безумной улыбкой продолжал, получая удовольствие от внимания и самого процесса, санитары прекратили галдеть, и удивленно уставились на Фили. А дальше все произошло очень быстро. Через секунду Смегол завизжал, схватившись руками за лицо. Кили подошел к нему, и потушил окурок, вдавив его прямо в глазницу несчастного. - Глаа-ааз! Моя прелесть, он ослепил нас! Мой глаа-ааз! – завывал он, от боли упав на землю. Фили был поражен этой осознанной, равнодушной жестокостью со стороны Кили. Тот даже не изменился в лице, никакой злобы или обиды, как-будто то, что он сейчас сделал, было в порядке вещей. Он перешагнул через извивавшегося на земле Смеагола и спокойно двинулся внутрь здания, но двое крепких санитаров поймали и скрутили его, а тот даже не сопротивлялся. Поднялся шум, происшествие взбудоражило других пациентов. Фили был спешно выведен за территорию больницы, какое-то время его попросили не приходить. Браво, Фили! Даже сейчас ты все испортил, хотя, казалось бы, куда уж хуже. Он вспомнил, как горячо защищал Кили перед Леголасом. Сейчас его уверенность в том, что Кили просто жертва обстоятельств дрогнула. Он впервые задумался о том, что не приходило ему в голову до сих пор. Ты д е й с т в и т е л ь н о хорошо знаешь его, Фили? Он взглянул на мрачное здание больницы, и не смог ответить себе на этот вопрос.