And the rain will kill us all Throw ourselves against the wall But no one else can see The preservation of the martyr in me Смертельный хлынет дождь, От холода нас бросит в дрожь. С разбега прыгнем мы, И не заметят снова боль моей души. Slipknot - Psychosocial
Солнечный свет проникал сквозь плохо задернутые шторы, лучи медленно ползли по постели, и наконец, добрались до лица. Фили поморщился, и с трудом открыл глаза. Язык во рту еле ворочался, голова гудела… Сколько же он вчера выпил? Давно уже он не накидывался так. Все, что произошло с Кили, не давало ему покоя. Невыносимое чувство вины изводило его, и алкоголь помогал забыться. Фили понимал, что это не выход, но ничего не мог с собой поделать. Слабак. Ничтожество. Он сел в постели, и перед глазами тут же поплыли разноцветные круги, начало мутить. Похоже, сегодня его ни один раз вывернет наизнанку. Пускай. Это меньшее, из того, что он заслужил. К середине дня Фили, наконец, перестало штормить. Отец с молчаливым осуждением встретил его на кухне, но лезть не стал – взрослый уже, кого тут воспитывать. Если бы он знал, какого трусливого подонка вырастил, чтобы он сказал?.. Фили снова почувствовал тошноту. Ты – позор на седины родителей, Фили. Холодное пиво из холодильника помогло рассеять пьяный туман, и избавиться от неприятного привкуса во рту. Раскрытый ноутбук со спутанными наушниками сиротливо смотрел на Фили через пустые бутылки. Фили сел за стол, сдвинул в сторону мусор, включил компьютер. Открыл файл с незаконченным текстом, и сразу закрыл. Нет. Не сегодня. И не завтра. А может, вообще никогда. После всего, что случилось, у Фили не было никаких сил и желания заниматься творчеством. Он вспомнил, что в своем письме лечащий врач Кили прислал ему 3 аудиозаписи, которые нужно было прослушать, но Фили услышал лишь одну, после которой все перевернулось с ног на голову. Нужно ознакомиться с остальными. Он долго гипнотизировал взглядом письмо от Тауриэль. Что еще он узнает, когда нажмет на «play»? Он и так уже наломал дров, стоит ли заходить еще дальше? Но… если он с этим не разберется, тогда кто? Немного помедлив, Фили все же натянул на голову наушники, и открыл следующую запись. Снова знакомый треск и шипение, Фили слышит звук отодвигаемого стула и шелестение бумаги. - Рад тебя видеть, Кили, - приветливый голос профессора. – Ты так загорел, - добавил он удивленно. - Я все выходные провел на пляже в Италии, - беззаботно отозвался Кили. Там такая жарища, вот я и поджарился, - он усмехнулся. Кили больше не ребенок, но голос чистый, не прокуренный. Едва ли ему на этой записи больше 20 лет. - Твой дядя сообщил мне, что ты выбрал специальность художника… - Ой, опять вы об этом, - раздраженно отозвался Кили. – Я же сказал, что не изменю своего решения, и хочу учиться именно там. - Я не собирался тебя отговаривать, - спокойно продолжил профессор. – Конечно, твоего дядю это несколько огорчило, но я считаю, что ты сделал правильный выбор. - Правда? Не ожидал, что вы будете на моей стороне, - хмыкнул Кили. - И там не менее, это так, - с улыбкой в голосе отозвался профессор. – Ты уже закончил свою картину? - Вы же прекрасно знаете, что нет, - Кили злился. – Как я могу закончить, если не помню его лица? Фили передернуло, он нажал на паузу. Перед глазами снова возникло то завешанное полотно в комнате Кили. Одна рука стала расчесывать другую, Фили пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сорвать с головы наушники, и продолжить слушать. «Получи свое», мстительно думал он, снова включив запись. -… Кили, не сердись, пожалуйста… - Ну а зачем вы задаете вопрос, на который уже знаете ответ?! – вспылил Кили. – Или вы настолько тупой, что не в состоянии запомнить, что я ответил вам в прошлый раз?! -Разумеется, я помню, о чем мы говорили в прошлый раз, - спокойно продолжил профессор, слова Кили его абсолютно не задевали. – И правда в том, что ты уже все вспомнил, и прекрасно знаешь, к т о должен быть нарисован на этой картине. Но зачем-то продолжаешь сопротивляться, и сам себя загоняешь в угол... - Ну не помню я! Клянусь же, я не помню! – закричал Кили. – И хватит делать вид, будто вы видите всех насквозь! «Я прекрасно знаю, о чем ты думаешь, Кили», - продекламировал он писклявым голосом, подражая профессору. – Нихрена вы не знаете! Дядя заплатил вам кучу денег, поэтому начните уже работать, и помогите мне вспомнить этот чертов день! Профессор молчал, Фили слышал тяжелое дыхание Кили после этой внезапной вспышки гнева на ровном месте. Он не ожидал, что Кили, оказывается, так легко вывести из себя. …- Что?.. Что вы делаете? – Кили был зол и в недоумении одновременно. Послышались шаги, и скрежет отодвигаемой мебели. – Только троньте меня, - яростно зашипел он, - и я разрушу вашу карьеру, репутацию, и личную жизнь! Каждое слово как плевок ядом. Столько в нем ненависти и презрения, выскочившего за всякие мерки, что Фили невольно вспомнил свой разговор с Леголасом. Кажется, он начал понимать, почему эти двое могли сойтись. Кили, неужели это и правда ты? Фили было трудно поверить, что его друг совсем не такой уж безобидный и беспомощный, каким вначале казался. А что если…Леголас был прав, и все это время Кили просто притворялся?.. Фили крепко зажмурился отгоняя непрошенные мысли, и сосредоточился на записи. - Я знаю, что ты умный парень, Кили, - голос профессора был спокоен, но в нем больше не чувствовалось той мягкости и теплоты, как в самом начале сеанса. – А еще ты не обделен хитростью. Ты очень хорошо адаптируешься, и подстраиваешься под обстоятельства, делаешь их в ы г о д н ы м и для себя. Но я хочу, чтобы ты понял одну важную вещь: я действительно вижу тебя насквозь. И вот этот номер: «да пошли вы все!», прокатит с твоим дядей, но не со мной. Я могу вернуть тебя обратно, в тот день, и заставить пережить все с самого начала. Ты готов к этому Кили? Ты действительно хочешь заново пройти через э т о? Или, ты, наконец, примешь правду, такой, как она есть, без прикрас, и будешь двигаться дальше? Закончишь эту картину, или возьмешься за что-нибудь новое. Что скажешь, Кили? Что ты выберешь? Звонкая тишина на 4 минуты. Затем раздался всхлип. - Я… простите, - Кили зашмыгал носом, - простите за то, что наговорил, не знаю, что на меня нашло, - снова всхлип. – Просто… я все еще сержусь на него… за то, что он так со мной поступил. Все еще надеюсь, что это ошибка, и все что произошло – не может быть правдой. Мы… мы были детьми, и, видимо, он тоже испугался… - глубокий вдох. – Но зачем тогда нам враги, если у нас такие друзья, профессор? Пауза. Зажурчала вода, Кили пробормотал «спасибо», после чего профессор заговорил: - Тебе будет трудно принять это Кили, но твой друг хотел защитить вас от жестокой реальности. Бегство от проблемы – неправильный выход, но, тем не менее… - Я никогда не смогу его простить, - категорично отозвался Кили. - Пожалуйста, не говори так. Прощение означает, что все уже кончено. Оно дает большую силу, чем злость. Это один из ключей от несчастливого прошлого к счастливому будущему. Подумай об этом, Кили, - в голосе профессора снова слышалась забота. Фили нажал на паузу и в изнеможении откинулся на спинку стула. Кили… У Фили не было сил чтобы снова заниматься самобичеванием и в который раз желать себе смерти. Он чувствовал беспросветную тоску и усталость. Он рассеянным взглядом скользил по комнате, пока не наткнулся на выпавшую из кармана смятую сигаретную пачку. В ушах снова зазвучал визг Смеагола, и перед внутренним взором предстал равнодушный Кили, который гасил окурок впечатав его в чужое лицо. На его месте должен быть ты. Фили зажмурился, чтобы избавиться от наваждения, а потом резко распахнул глаза. Почему Кили продолжил с ним общаться? Он же вспомнил его, и знал, что… Давал шанс искупить вину? Ждал, пока Фили сам во всем признается? …У Кили был, а может, и есть до сих пор, так называемый обман памяти… Кили провел у них 2 года… после неудавшейся попытки самоубийства… Самоубийство. …Тогда это тоже был ты!.. Ты открыл эту чертову дверь! Кили был не в себе, а это неприятное открытие выглядело так, будто он действительно только в этот момент вспомнил, что же на самом деле случилось тогда, в прошлом… Фили наморщил лоб, тут что-то не клеилось. Даже если предположить, что Кили притворялся, и ждал, когда Фили сам раскается… Нет, невозможно. Приступ в поезде – такое не сыграешь, а паническая атака в ночь смерти Траина едва не лишила его рассудка. Он действительно забыл тебя. Забыл твой поступок. Фили представил карточный домик. Хрупкая конструкция в несколько ярусов, которая рассыпается от одного неосторожного движения. С воспоминаниями Кили точно также. Профессору удалось навести в них порядок, но какое-то событие, сильное эмоциональное потрясение снова разрушило их, и перемешало карты. Перелом. То, что предшествовало самоубийству, вот что им с Тауриэль нужно искать. Собравшись с мыслями, Фили продолжил слушать. - Хорошо, профессор, - устало протянул Кили. –А… вы на самом деле умеете возвращать любые воспоминания? - Воспоминания, Кили, большая паутина. Никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив все остальные. - А вы - можете? Голос изменился. Он стал лукавым, приторно сладким, совсем не похожим на голос обычного Кили. - Посеявший ветер пожнет бурю. Я не сторонник этого метода, - по тону было ясно, что разговор на эту тему окончен. - Так «да» или «нет»? Вы же светило науки, уверен, вам это ничего не стоит. Или я не прав? – в голосе скользнула улыбка. Фили удивленно вытаращил глаза, услышав это. Происходящее было просто немыслимо: Кили одновременно бросал вызов и заигрывал со своим же лечащим врачом. Повисла пауза. Фили думал, что профессор выставит его за дверь, и сеанс на этом закончится, но судя по длительности, ему еще предстояло слушать отрывок длиной в 2 с лишним часа. - Решил все-таки явить себя? – голос у профессора был спокойный и ровный. – Верни туда, где взял. Я не разрешаю это брать. Что-то тихо звякнуло. - Хм, у профессора появилось что-то золотое? - усмехнулся Кили.- Часы на цепочке, это так старомодно, - голос бархатный и тягучий словно кисель. – Три…два…один… Фили представил в этот момент Кили, сидящего в кресле, томно прикрывшим глаза, раскачивая часы перед собой, как маятник. Судя по всему, навеянный голосом образ был не так уж далек от действительности. - …Расскажите мне о вашей жене, профессор. Она была так же хороша, как эти часы? - С ней не сравнится ни один предмет в этой комнате и за ее пределами. Она была прекрасна, я ее обожал, - то, что они внезапно поменялись ролями, профессора абсолютно не напрягало. - Но она же оставила вас. Вы что, до сих пор ее любите? – с насмешкой в голосе спросил Кили. - То, что мы стали далеки друг от друга, не мешает мне любить ее также сильно, как прежде. - Ложь, - хмыкнул Кили. - Можешь мне не верить, но это правда, - улыбнулся профессор. - Ой, ради бога, перестаньте строить из себя святого! – разочарованно протянул Кили. - Она же вас унизила! Спала с вашим лучшим другом! Неужели вам на это плевать? Неужели вам не хотелось выставить ее из дома вместе с вещами, или хотя бы дать по роже тому, кто ее трахал? Фили пораженно уставился в монитор. Происходящее на записи переходило всякие границы. Почему профессор позволил Кили зайти так далеко? - …Мой друг смог дать ей то, чего не мог дать я. Он сделал ее счастливой. Я не сержусь на них. В этом и есть смысл любви, Кили. Не желать зла тому, кого любишь. - Профессор, - Кили томно вздохнул, скорее всего, в этот момент он закатил глаза. – Вы такой интересный мужчина, - послышались шаги, голос Кили стал громче, видимо, он подошел совсем близко. – Вы достойны лучшей женщины, чем она. - Кили, слезь со стола, - усталый голос профессора. – И перестань так делать. - Что делать? – искреннее недоумение в голосе. - Ты прекрасно понимаешь, о чем я. - Не нравится? А если так? – громкий шёпот Кили. - Кили! – предостерегающе. Фили почувствовал, как к лицу прилила краска. Такого поворота он не ожидал. И это все Кили, тот самый Кили, который несколько минут назад лил слезы, и казался самым несчастным существом на планете! Возня и смешки Кили, профессор несколько раз просил прекратить, а потом что-то щёлкнуло, и повисла гробовая тишина. Вскоре к тишине добавилось частое, свистящее дыхание Кили, скрипы и шорохи. - Нет, нет, только не снова! – никакого ехидства, Кили был напуган, голос задрожал. Фили уже слышал подобное. Похоже, профессор нарочно отключил свет, чтобы вызвать такую реакцию. Снова щелчок. - Зачем вы это сделали?! –взвился Кили. – И почему мы?.. Боже мой, какая гадость! - Кили сядь, пожалуйста, - спокойно отозвался профессор. – Ты помнишь, о чем мы говорили, прежде чем отключился свет? - Да, про то что надо уметь прощать… Да какая разница! Почему я в таком виде?! Что вы себе позволяете?! - Кили, успокойся, пожалуйста. Вот, выпей это… - Не буду я ничего пить! – звон стекла, Кили разбил предложенный стакан. – Не подходите ко мне! - Сейчас я дам тебе прослушать одну запись, - серьезный голос профессора. – Просто послушай, а потом можешь идти, и делать что хочешь. Послышались шаги, и наступила затяжная пауза. Фили не мог поверить, что Кили, и тот, кого он услышал на записи – один и тот же человек. Впадение из крайности в крайность, агрессия и истерики на ровном месте, это абсолютно не похоже на того Кили, которого он знал. А двусмысленная прелюдия с профессором, так вообще не лезла ни в какие ворота. Интересно, что подумала Тауриэль, когда услышала все э т о?.. Он взглянул на дорожку проигрывателя – осталось больше половины. Скорее всего, профессор включит Кили запись его же поведения несколько минут назад. Реакция будет самой непредсказуемой, и Фили решил не строить догадки, а просто нажал на «play». … - Это я?! – изумленный голос Кили. – Я не мог… вы… ваша жена… Нет, я не мог наговорить ничего подобного! Это розыгрыш? Какой-то трюк, да? Монтаж, или что-то вроде этого? – он говорил быстро, и голос дрожал от волнения. – Ну, скажите, что вы меня разыграли! Все, я сдаюсь! Можете не прятаться со скрытой камерой, выходите! - Кили, это не розыгрыш, - серьезный и тихий голос профессора. – Все, что ты услышал на этой записи, было сказано тобой. В кабинете находимся только ты и я. - Но я же не мог… Черт возьми, я даже не знал, что у вас была жена! – крикнул он в отчаянье. – И про то, как вы расстались… вы не рассказывали мне, я бы точно такое запомнил! - Кили, когда ты увидел часы, что ты почувствовал? Ты увидел блеск золота, и все исчезло? Я прав? – настойчивый голос профессора. - Нет, - растерянно ответил Кили, - то есть да… Как вы узнали?! - Часы, запонки, ключи... Любая вещь, сделанная из ценного металла, вселяет в тебя желание обладать. Я пока не понял природу этого явления, и почему тебя так влечет к драгоценностям, к которым ты теряешь всякий интерес буквально через несколько минут. Но причины кроются здесь. У тебя нет провалов в памяти как таковых. Все эти временные прорехи в твоих воспоминаниях за последний год вызваны именно этой тягой к дорогим украшениям, которая затмевает все остальное. - Это продолжается уже целый год?! – удивлению Кили не было предела. – Я не понимаю… Я не люблю все эти цацки, и ничего подобного не ношу! У меня даже уши не проколоты, вот, видите! Зачем мне все это?.. – отчаянно прошептал он. - Именно это я и пытаюсь понять, - вздохнул профессор. – Возможно, в прошлом, была какая-то ценная вещь, к которой ты очень привязался, или вроде того… - Нет, вы не поняли! Я же говорю, мне не нравятся все эти побрякушки, я и не носил их никогда! - запротестовал Кили. – На мое совершеннолетие дядя вручил мне перстень, что-то типа фамильной реликвии. Сказал, что его на заказ делали, для моего отца. Но отец носил только обручальное кольцо, я точно это помню, ничего другого он не признавал. Я сказал об этом дяде, и мы с ним даже поссорились… Дядя тогда рассердился, сказал, что я такой же упрямый, каким был его брат… ну, то есть мой отец. В общем, тот перстень я так и не взял, и дядя стал сам его носить. Здоровенный такой, с лиловым камнем… Вот, пожалуй, и все. - А у твоей матери были какие-то фамильные драгоценности? – задумчивый голос профессора. - Эм… у нее была большая шкатулка, да, - Кили успокоился, разговор снова шел в будничном, привычном русле. – Отец с дедом надарили ей всякого… Но она редко что-то надевала, или, может быть, я не помню этого… И… кажется, было что-то еще… - Еще? Какое-то украшение? - Нет… это нельзя было никак носить, это что-то другое…Я… мне просто показали… - голос у Кили стал монотонным, точно в трансе, он что-то неразборчиво пробормотал, а потом продолжил: - …не было… красиво… не говорить… Профессор? – беспомощно позвал Кили. - Что случилось, Кили? Ты что-то вспомнил? – в голосе скользнуло беспокойство. - И да и нет. Я не помню саму ситуацию, только какие-то отрывки. Кто-то сказал мне: «Смотри, как красиво, Кили!» Там толи снег, толи крупа… как зерна…А потом это убрали, и велели никому про это не рассказывать. Я даже не могу понять, что это такое… -Думаю, стоит поговорить с твоим дядей, возможно он… - Нет-нет, не рассказывайте ему ничего! – испуганный голос Кили. – Я и так разочаровал его, хватит с него того, что я гей,- он невесело усмехнулся. – Известие о том, что я псих, помешанный на драгоценностях вряд ли сделают его счастливым. - Он уже все знает, Кили, - ответил профессор с сочувствием. – Это он первым забил тревогу: ты потратил все деньги с кредитки в ювелирном магазине… - Что?! Я не… да поймите же, я не интересуюсь этим! И я не хожу по подобным магазинам, и уж точно ничего там не покупаю! – голос Кили звенел от отчаяния. – Я не помню, чтобы такое вообще было! Если бы я спустил все деньги с карты на это, тут такое бы началось! Дядя мне бы устроил, все счета он оплачивает, от него бы это не укрылось. Ничего подобного не было, - твердо закончил он. - Кили, - вздох. - Твой дядя застал тебя дома за просмотром всех купленных тобою вещей. Ты не отвечал на звонки, не выходил из комнаты, ты был полностью поглощен «сокровищами» - как ты сам это назвал. Ты ни на что не реагировал, а когда у тебя их забрали, ты впал в неистовство и поджег собственную постель. - Я не… - Я видел это, Кили. Твой дядя не знал, что с тобой делать, он позвал на помощь меня. Если бы он вызвал скорую, то сейчас бы мы навещали тебя совсем в другом месте, понимаешь? – пауза.- Торин видел в этом какую-то мистику, будто ты одержим бесами, или вроде того. Я сразу ответил ему, что это чушь. Причины нужно искать не из вне, они все здесь, Кили. В твоей голове. - Господи… значит тот ожог… У него были забинтованы руки… он сказал, что обжог их в сауне…Я еще удивился, чего его понесло в сауну среди недели, - бормотал Кили на грани слышимости. – И тогда, в клубе… я же почти ничего не пил… Вечеринка у бассейна… Ирландский паб в старом городе… Кили перечислял различные места и заведения, и Фили понял, что он оценивал масштабы бедствия. -Когда мне рассказывали, что я там вытворял, я списывал все на алкоголь… Еще думал, как мало, оказывается, мне нужно для того, чтобы опьянеть… А это… Кошмар! Что мне с этим делать, профессор? Как это остановить? Вы можете меня вылечить? – в голосе была уже паника. - Для начала тебе нужно успокоиться, - профессор зашелестел бумагами. – Все эти явления не спонтанны, они сосредоточены на определенных обстоятельствах, а значит, мы сможем их контролировать. Возьми себе за правило вести ежедневник, записывай туда список дел, которые ты запланировал на день, и старайся его придерживаться. Так ты сможешь вернуться к «началу», и понять в каком месте произошел эм… - он задумался, подбирая слово. - Провал, - подсказал Кили.- Хорошо, я начну сегодня. - «Провал»… что ж, будем называть это так, - согласился профессор. – По возможности избегай места, где можно столкнуться с большим количеством ценностей… - Да я теперь их на дух не переношу! – огрызнулся Кили. - Надо будет закрыть фейсбук и покончить с тусовками. - Нет, тебе не нужно вести отшельнический образ жизни, просто… - Профессор, мой дядя пострадал из-за меня. Что еще я могу натворить, когда зависну над очередной безделушкой? – беспомощный вздох. - Я теперь сам себя боюсь. Фили вспомнил потрепанный блокнот, в котором Кили делал записи. Так вот откуда все это началось. … - И вот еще что, - продолжил Кили. – Можно вас попросить? Мне нужно вспомнить, что именно я тогда видел. Я уверен, что это важно. Помогите мне сделать это сейчас. - Сейчас? – профессор растерялся. –Кили, для твоей психики это будет большая перегрузка, я не… - Пожалуйста. Не думайте о последствиях, просто сделайте это. Можете меня даже связать, если боитесь, что я вновь стану неадекватным, и начну вытворять черте-что, - судя по голосу, Кили был настроен решительно, и профессор сдался. - Хорошо, Кили, мы можем попробовать. Но если я почувствую угрозу для тебя, я сразу же прерву сеанс. - Я согласен. Шорохи и скрипы, что-то с тихим стуком поставили на стол. - Это метроном, - пояснил профессор. – Просто расслабься и смотри на движущуюся стрелку. Слушай, как он тикает. Щелчок. Громкое, ритмичное тиканье. Голос профессора стал тише, он несколько раз просит Кили расслабиться и глубоко дышать. Тик-так-тик-так-тик-так… Монотонное тиканье длится уже 15 минут. Фили невольно зевнул, глаза стали слипаться. Он провел ладонью по лицу, чтобы стряхнуть с себя это сонное, заторможенное состояние. Тик-так-тик-так-тик-так… - Я… я слышу голоса… Фили вздрогнул, Кили заговорил неожиданно, на фоне по-прежнему щелкал метроном. - Где? - Они за дверью, шепчутся. - О какой двери ты говоришь? – осторожный голос профессора. - Дверь в мою комнату. Она открывается… Я вижу их… у них капюшоны… - Ты видишь отца? - Не знаю... Нет. Отец не такой высокий. Я не могу различить их лица… - Почему? У них нет лица? Может быть, это маска? - Да , они похожи… похожи на… - Похожи на?.. - … монстров… - Что они делают? - Они ищут. Открывают шкафы, смотрят под кроватью… - Ищут тебя? - Нет. Им нужно другое. - Это игра? Маскарадные костюмы для Хэллоуина… - Это не игра. Мне страшно. Я в ванной комнате, сижу в корзине для белья. Папина рубашка плохо пахнет. - Они нашли то, что хотели? - Нет. То, что им нужно… этого больше нет в доме. - Им нужны деньги? Вы спрятали их в другое место? - Камни. Дедушка забрал их себе. Те двое… они спорят между собой. Я боюсь, что меня услышали… - В твоей комнате было два человека? - Да… Один высокий, другой низкий… они идут… - Идут к тебе? - К лестнице. Внизу хлопнула дверь. Они ушли. Я… я вижу дым… Кили стал говорить быстрее, все больше и больше запинаясь на полуслове. - Дверь… в спальню родителей… не открывается… Я никак не могу ее… они мне не отвечают… я их зову… Жарко… нечем дышать… - Кили? – беспокойный голос профессора. – Кили, просыпайся! -… внизу все горит… лестница тоже… мне не выбраться… - Кили! - … Окно… я съехал по крыше вниз, как с горки… Скользко… снег попал мне за шиворот… Там кто-то стоит… белая собака… облизывает мне лицо. У нее горячий, шершавый язык… Она скулит… рядом с ней… с ней… Кили начал задыхаться и хрипеть, последние слова стало невозможно разобрать, и запись оборвалась. От услышанных воспоминаний Кили о пожаре Фили пробрало аж до костей. Он сидел, оцепенев, смотря в одну точку. Это не несчастный случай. Это убийство. Фили нашарил под столом не открытую бутылку виски. Жидкость обожгла горло, шок прошел, и теперь мысли неслись галопом, опережая друг друга. Кили видел людей, которые расправились с его родителями. Кому они перешли дорогу, для чего это было нужно? Ограбление? Фили бывал у них дома, и обстановка там царила самая обычная, у него никогда не возникало мыслей, что семья Кили богата. Там не было предметов роскоши, или каких-то особенных, редких вещей. Они знали, зачем пришли. … им нужно другое… Камни… Камни… Предположим, в доме хранились драгоценные камни. Неважно, как воры об этом узнали, но они явились именно за ними. Если смысл был просто в краже, зачем тогда убивать?.. Можно было подгадать момент, когда в доме никого не будет, и сделать все «чисто». Зачем идти на такой риск?.. Фили поморщился, мозги буксовали, он сделал еще глоток. С какой бы стороны он не смотрел на эту ситуацию, он не мог понять суть. Элементарная жажда наживы была не сопоставима с риском, на который пошли грабители. Сожжение… Они подожгли дом… Они были подготовлены к этому. Зачем? Чтобы уничтожить следы? Пожар привлекает внимание. Огонь… Фили представил горящий дом. Клубы дыма разлетались по ветру, багряное зарево видно на много километров вокруг. Они хотели, чтобы это увидели. Без огня это было бы бессмысленно. Это сигнал… знак… Послание кому-то. Фили вздохнул, пьяный туман медленно подкрадывался к нему, но еще не окутал плотным, дурманящим облаком. Почему ты так зациклился на этих камнях, Кили? Ты был еще ребенком, и вряд ли понимал, их настоящую важность и стоимость. Если верить записи, ты и видел-то их всего один раз… …А потом это убрали, и велели никому про это не рассказывать… … этого больше нет в доме… …дедушка забрал их себе… Кили больше не видел камни, но знал, где они хранились. Если бы преступники нашли их тогда… Фрерин и Дис остались бы в живых? Ведь так ты все это время думал, Кили?.. Расследование тогда провели спустя рукава, и дело было закрыто как несчастный случай. После пожара Кили целый месяц ни с кем не разговаривал, но даже если бы он заговорил… кто бы ему поверил? Люди, похожие на монстров, драгоценные камни… Тауриэль права, в этой записи рассказ Кили кажется просто фантастическим, а если учесть его поведение во время сеанса, и эту выходку с профессором… Фили верил другу, но его рассказ невозможно подкрепить фактами. С момента пожара прошло уже 20 лет, и дело наверняка списали в архив, а от самого дома ничего не осталось. Тупик. Фили перевел взгляд на последнюю запись. Прослушать ее завтра? Она была самой короткой из всех – всего 40 минут. Он задумчиво водил мышкой по иконке с файлом, и все-таки нажал на «play». Запись сразу же началась с возбужденного голоса Кили. - Простите, что я вот так, без предупреждения, но мне нужно кому-то об этом рассказать. Иначе я… я… - Не извиняйся Кили, - в голосе профессора скользнула тревога, - садись, пожалуйста. Ты весь промок, я сейчас принесу полотенце… - Не надо, у меня мало времени, - перебил Кили. - Если за мной вдруг приедет полиция, не удивляйтесь. - Что случилось, Кили? Ты ввязался во что-то незаконное? – профессор сразу перешел к делу. - Нет, я… черт, я всегда ходил по краю, и нарушал закон, - он нервно усмехнулся, - но сегодня я сделал большую глупость. Фили узнал на записи того самого Кили, с которым снова познакомился спустя 20 лет. Похоже, запись сделана 2-3 года назад, незадолго до событий, приведших Кили в немецкую клинику. …- иногда… нет, я всегда знал, что если они чудовища, то и я тоже. Обычно, голос обманывал, и ни разу ничего не вышло, но сегодня… Сегодня я был уверен, что все получится. Думал, что если он сдохнет, праздник у меня будет, меня отпустит, полегче мне станет… - О ком ты сейчас говоришь? – осторожно спросил профессор, но Кили продолжил рассказывать, проигнорировав вопрос. … - я целый год добивался его доверия. Ходил в тот же спортивный клуб, участвовал в соревнованиях, но он все время держал дистанцию, будто чувствовал эту гниль, что я грязный, грязный внутри. О, если бы он только прислушался к своему чутью, и дал мне тогда истечь кровью… - Кровь? Ты был ранен, Кили? – профессор изо всех сил пытался понять, о чем сейчас шла речь. - Я нарочно вышел тогда на поле. Я видел, что он собирался стрелять, но притворился, что не заметил мишень, и его стрела вонзилась мне в ногу… Леголас. Фили, наконец, догадался, о ком говорил Кили. Он вспомнил шрам на бедре: друг нарочно подставил себя под удар, но зачем? Ради знакомства с ним?! … - конечно, он был вынужден тогда прийти мне на помощь. Отвез в больницу, навещал несколько раз. Мы стали общаться и видеться чаще. У нас оказалось намного больше общего, чем я ранее предполагал. Все считали его выскочкой из богатой семьи, но я видел, что он совсем не такой. Вскоре произошло то, чего я боялся, - Кили невесело усмехнулся, – я влюбился. Это было бессмысленно отрицать, и сколько бы я не уговаривал себя разозлиться, возненавидеть его – ничего не получалось. Это чувство… нет, не радуга и бабочки в животе, это все херня собачья. Покой. Рядом с ним я чувствовал свою человечность, мы будто встретились для того, чтобы избавить друг друга от боли, - Кили вздохнул и замолчал. - Что произошло дальше? – спросил профессор, когда пауза затянулась. - Когда-то давно вы сказали, что смысл любви в том, чтобы «не желать зла тому, кого любишь», или типа того. Так вот, - глубокий вздох, - сегодня я сделал это. Этими самыми руками. И уже ничего не исправить. - Кили, - настороженный голос профессора, - если ты понимал, что поступаешь плохо, тогда зачем ты сделал это? - Я не знал! Я не знал, что там будет он, - Кили неожиданно закричал, маска спокойствия треснула, в голосе стояли слезы. – Все эти годы я пытался подобраться к нему, и наконец, мне это удалось! Думал, что вместе мы как-нибудь справимся, - он зашмыгал носом. - Но я ошибся, во всем ошибся! Этот придурок взял машину своего отца! Белая собака… И этот плащ, там было темно, и… - Кили окончательно разрыдался. Профессор попытался его успокоить, но Кили продолжал давиться рыданиями: - …будь я проклят!.. Он должен был стать великим актером, а я… его лицо…Когда я понял… я хуже, чем умер… я…мне надо было порвать с ним… с самого начала я знал, что я его не заслуживаю! Раздался очередной всхлип, и повисла тишина. Так значит, это правда. Леголас не солгал, его действительно покалечил Кили, о чем тот безумно сожалел. Фили глотнул из бутылки и снова поставил запись на повтор. Кажется, они с Тауриэль нашли то, что искали. Сердце заныло, когда Фили в очередной раз услышал, как Кили убивался по тому, кто страстно его ненавидел. Но было кое-что еще, что Фили не понял с момента первого прослушивания, какой-то тревожный знак, на записи было еще что-то важное. …во всем ошибся! Этот придурок взял машину своего отца! Белая собака… И этот плащ, там было темно… Стоп! Белая собака. На второй записи Кили тоже говорил о белой собаке, которая подошла к нему, когда он спрыгнул с окна. Он уже видел что-то похожее… Фили открыл браузер, и вытащил из закладок заброшенную страницу Кили в фейсбук. Вот оно! На фотографии Кили и Леголас гуляют в парке с белоснежным псом. Собака не главное. Главное – ее хозяин. Этот придурок взял машину своего отца! … И этот плащ, там было темно… Фили уставился в монитор как громом пораженный. Это была хорошо спланированная месть с самого начала. Леголас был не нужен Кили, не его он выбрал своей жертвой. Он хотел подобраться к его отцу. Фили нашел в интернете фотографию Трандуила – они действительно с сыном были очень похожи. В ночь гибели своих родителей ты видел его, ведь так, Кили? Это е г о собака подошла к тебе. Ты решил отомстить, завязал отношения с его сыном, а в решающий момент, из-за внешнего сходства, ты просто их перепутал. Принял одного за другого. И эта ошибка разрушала твою с Леголасом жизнь. Фили не отключал запись, и, когда рыдания Кили затихли, он услышал комментарии профессора, до которых не дослушал в первый раз. Через два дня после нашей встречи, Кили попытался повеситься на декоративной гардине в ванной. К счастью, конструкция не выдержала его веса, и он упал, отделавшись сотрясением мозга и сломанным зубом. Я в который раз убеждаюсь, что подавленные эмоции никуда не деваются. Они выплёскиваются в еще более ужасном, отвратительном виде. Фили передернул плечами от этих слов. Он вспомнил улыбку Кили со сломанным передним зубом. У них дома, в Стокгольме, в ванной был сделан ремонт, видимо, Торин занялся им после всех этих печальных событий. Фили допил остатки виски. Голова кружилась, клонило в сон, но он упрямо ковырялся в телефоне, в поиске папки со скаченными файлами. Пусть знает. Ради Кили. Ради справедливости. Если ты все еще считаешь Кили ублюдком, то послушай это. - написал он в своем сообщении, и прикрепил запись с последнего сеанса. В списке контактов он нашел «Леголас», и без лишних раздумий нажал «отправить».***
Фили разбудил телефонный звонок. Он с трудом открыл глаза, голова была тяжелой, во рту стоял свинцовый привкус. Пока он вслепую шарил по столу в поисках мобильного, звонок прекратился. - Идите в жопу, - прозевал Фили, и перевернулся на бок, намереваясь снова впасть в пьяный анабиоз, но звонок повторился. Головная боль усилилась, Фили раздраженно поморщился и все же ответил. - Да? – он даже не посмотрел, кто его набрал. - Нам нужно поговорить, - сходу заявил упрямый голос. - Что? Это кто вообще? – Фили не узнал собеседника, и ему хотелось скорее покончить с разговором. – Вы ошиблись ном… - Нет, вы не поняли, - нетерпеливо перебил голос. – Нам нужно поговорить прямо сейчас! - Слушаю, - вздохнул Фили. - Это не телефонный разговор. Возле аэропорта есть паб «Ljusalfheim». Приходите один. - Что? Чувак, что за нахрен, я тебя не знаю! - Ну и короткая же у вас память! – вскипел голос на том конце. – Я понятия не имею, как вы достали мой номер телефона, но то, что вы прислали мне вчера – это уже слишком! В памяти всплыли обрывки вчерашнего вечера: записи, признание Кили… Он же сам направил его Леголасу… о боже. - Я могу все объяснить, - Фили сел в постели. – Вчера… - Послушайте, либо вы придете сейчас, и мы расставим точки над i во всей этой истории, либо… - Хорошо, я приду, - поспешил согласиться Фили. Раз Леголас притащил сюда свою звездную задницу, дело действительно очень важное.***
Паб располагался в полуподвальном помещении – там царил уютный полумрак, в середине дня в нем было совсем мало посетителей. Фоном играла ненавязчивая музыка, на стенах висели постеры с разными знаменитостями, употреблявшими алкоголь. Фили задержал взгляд на Ван Гоге нарисованном с бутылкой абсента в руках. Он тоже считался безумцем… Леголас сидел в конце зала, за столиком в самом дальнем углу. Несмотря на невзрачный вид – серая шапка и невнятный молочно-бежевый свитер, Фили все равно его узнал. - Еще немного, и я бы вернулся обратно, - недовольно бросил он вместо приветствия, когда Фили сел напротив. – Та запись, которую вы прислали вчера… где вы ее взяли? – холодные голубые глаза уставились на него, но в них больше не было того королевского высокомерия, как раньше. Только бесконечная тоска и усталость. Фили заметил, что Леголас выглядел не лучшим образом. Он был бледнее, чем обычно, на лице не грамма косметики, он снял пирсинг, а под глазами залегли тени. Спутанные волосы были наполовину скрыты шапкой, он просто утонул в свитере, который был больше на несколько размеров, из-за чего его худоба казалась неестественной и болезненной. В таком виде он смахивал на подростка-наркомана, а не кумира молодежи. Головная боль усилилась, подошел официант, и Фили попросил у него стакан минеральной воды. В помещение проник неприятный запах, и вскоре Фили понял, что пахнет от него. Организм трудился сжечь выпитый на ночь алкоголь, и теперь его сопровождал перегар, темные круги от пота на рубашке… Когда он в последний раз менял одежду, чистил зубы? Все дни слились в один, он даже не знал, какое сегодня число. До чего же ты опустился. Казалось бы, ниже падать просто некуда. - Мне передал их лечащий врач Кили, - ответил Фили, когда Леголас повторил вопрос. – Мы вместе пытались разобраться… в этом. - Я… черт, - Леголас нервно крутился на месте, оглядывался по сторонам, - черт-черт-черт, - пробормотал он, копаясь в сумке. – Как… он сейчас? – он не поднял взгляд на Фили, будто стыдился того, о чем спрашивал. - Плохо, - Фили пожал плечами. Едва ли этим словом можно было описать все, что произошло с Кили за последнюю неделю, но вряд ли Леголаса заинтересуют подробности. – Честно говоря, не ожидал увидеть тебя здесь. - Я сам от себя не ожидал, - он вытащил из сумки большой коричневый конверт, и положил его на край стола. –После того, как я услышал все это, я не могу перестать об этом думать!.. И чем больше я думаю, тем больше… Раз уж теперь мы на «ты», - Леголас быстро взглянул на него, - ты понял, чего на самом деле хотел Кили? Фили кивнул. - Что ему было действительно нужно? - Да, - Фили отпил из принесенного официантом стакана. – Твой отец. - Проклятье, - Леголас закусил костяшку большого пальца.- Значит, все это правда… - Что - «правда»? – Фили положил под язык мятную пастилку, в нос тут же ударил запах ментола. – Раз уж примчался сюда, может, расскажешь все с самого начала? - Мы действительно познакомились именно так, как рассказал Кили на записи, - Леголас пропустил колкость мимо ушей. – На городских соревнованиях он был одним из моих главных конкурентов. Во время тренировок произошел несчастный случай, и его сняли с состязаний, а я тогда получил главный приз. Я решил, что это нечестно, и приехал в больницу к Кили, чтобы отдать ему награду. Вот тогда-то все и завертелось… - Ты любил его? - Сложно сейчас сказать, - Леголас смотрел куда-то мимо него. Прямо сейчас его сознание находилось не здесь, в пабе, а где-то далеко, в его прошлом. – После знакомства с Кили вся моя жизнь стала бесконечной чередой тусовок и вечеринок. Кили был яркой личностью, люди к нему тянулись. Мы учились в одном университете, без нас не обходилась ни одна движуха. С ним каждый день был как праздник. Любил ли я его?.. Пожалуй, я любил то ощущение свободы и покоя, которое он принес в мою жизнь. После смерти матери, я ничего подобного не испытывал… - Твой отец был в курсе ваших отношений? – инстинкт журналиста наконец-то включился, и Фили стал управлять беседой, чтобы получить нужную информацию. - Нет, к тому моменту мы уже редко общались, и я не посвящал его в свою личную жизнь. Однако, - Леголас вздохнул, - как-то он без предупреждения приехал в мою квартиру в Осло, когда мы с Кили были там после выпускных экзаменов. Я сразу понял, что они знакомы, но ни один, ни второй, не отвечал, как именно это произошло. Отец тогда стал требовать, чтобы я разошелся с Кили, и он мне не пара, и все в этом духе, ну, ты понимаешь, - он неопределенно махнул рукой, - за эту отвратительную сцену мне до сих пор стыдно, – Леголас поморщился. - Понимаю, - Фили кивнул. Живот крутило, от привкуса ментола во рту уже подташнивало. – А что Кили? - Он стал более замкнутым, сказал, что не хочет, чтобы из-за него я ссорился с отцом. У нас было несколько встреч с моими приятелями в клубе Осло, но он держался особняком и почти ничего не пил. А потом был арест… - Арест? - Да, мутная история, - Леголас задумчиво отпил кофе. - В клубе устроили облаву на торчков, и Кили загребли тоже, хотя в тот вечер он был абсолютно чист. Еще какая-то размалёванная дура заявила в полицию, что Кили избил и изнасиловал ее в туалете. Ну, это же просто смешно! Я сказал офицерам, что Кили у нас не по девочкам, так меня даже слушать не стали… Кили тогда быстро выпустили – у них на него ничего не было, и все подтвердили, что весь вечер он находился возле барной стойки со мной. Хм… так странно… - Леголас задумчиво крутил в руках карандаш. - Что странно? Леголас поднял ладонь вверх, чтобы Фили не мешал ему, и стал что-то черкать на салфетке. - Боже, - Леголас покачал головой, - так вот почему!.. Ну конечно, как же я сразу не подумал!– он скомкал салфетку и отбросил ее в сторону. – Как это низко!.. Знаешь, я только сейчас это понял, - пояснил он в ответ на удивленный взгляд Фили. – Им нужен был повод, чтобы его посадить, - он сцепил пальцы в замок. – На мне была его куртка… я забыл свою в клубе, во время облавы там началась суматоха, я схватил ту, что попалась под руку. Остаток ночи я прождал Кили у участка, он вышел ко мне… стоял ноябрь, а на нем была футболка, - Леголас провел пальцем по предплечью, показав длину рукавов. – Я еще хотел ее ему отдать, но он сказал, чтобы я в ней оставался. Мы вызвали такси и поехали домой. Возле дома Кили хотел закурить, я вытащил сигареты из внутреннего кармана его куртки, а вместе с ними там лежал пакетик белого порошка. Кили стал на меня кричать, хотя я понятия не имел, как он там оказался: иногда мы глотали спиды, но не более. Мы ругались и обвиняли друг друга, до этого мы никогда серьезно не ссорились… Я думаю, его подбросили в клубе, кто-то знал, что туда приедет полиция. - Что вы сделали с порошком? - Кили выбросил его в ливневую канализацию. Мы поднялись в квартиру. Кили полез в сумку за сменной одеждой, он так ее и не разобрал – по приезду бросил у подножья кровати. И там… - Снова наркотики? – угадал Фили. - Да, - Леголас кивнул. – Тут уже я испугался, что нас хотят подставить: хранить дурь дома – это просто верх идиотизма, мы всегда «пробовали» в гостях, но к себе никогда не таскали. У Кили похоже сработали инстинкты, не знаю чтобы я без него делал… я правда, растерялся. Мы стали проверять дальше, перевернули всю квартиру. - Там было еще? - Хватило бы на десяток лет тюрьмы, - вздохнул Леголас. – Мы спустили все в унитаз, а через 5 минут к нам нагрянула полиция с обыском. Разумеется, они ничего не нашли. Сейчас, глядя на все это со стороны, я понимаю, что хотели подставить именно Кили – наркотики спрятали в его вещах. Обложка для паспорта, пузырек лекарств, чехол от ноутбука… Пока мы отирались в участке, кто-то проник в квартиру и все красиво обставил. - А у тебя была установлена сигнализация? - Вот именно, что была, - Леголас покосился на опустевшую кофейную чашку. – Она сработает, если дверь открывается не «родным» ключом, и отключить ее можно только по специальному коду доступа, и отпечатку пальца. Ключи есть только у меня и… - …твоего отца, - закончил за него Фили. Леголас осторожно кивнул. - Что произошло дальше? – Фили допил минералку, но похмелье так и не оставляло его. - Когда мы с Кили собрались уезжать из Осло, отец неожиданно позвонил, и предложил провести выходные у него на вилле, что находится на берегах Согне-фьорда. Сказал, что хочет извиниться за свое поведение, и, - Леголас хмыкнул, - «узнать моего парня получше». Я был против поездки – на вилле я не был с детства, после смерти матери, да и… приносить извинения не в характере моего отца. Но Кили меня уговорил, и мы поехали. Поначалу все было классно, я ожидал скандала, но эти двое на удивление быстро нашли общий язык. Отец помогал местной саамской общине, и в один день он попросил меня отвезти туда какие-то документы, сославшись на свою занятость. Я согласился. - А Кили? - Кили в то утро ушел на пленер, рисовать горы и водопады. Поэтому он меня и уговорил поехать, ведь «там такая природа!», - Леголас закатил глаза.- Я взял машину отца – его джип больше приспособлен для езды по серпантину. Община находилась недалеко, и в хорошую погоду добраться туда можно где-то за 2 часа. Но проливной дождь вызвал оползень и аварии на многих участках дороги, поэтому туда я приехал только к вечеру. - И там Кили напал на тебя? – Фили понял, что они подошли к самому главному. - Да, похоже, он следовал за мной от самого дома, - Леголас нервно дотронулся до щеки, где недавно были жуткие ожоги. – Если честно, я плохо помню, что тогда случилось. Когда Кили облил меня кислотой, от боли я почти ничего не соображал… Кислота. Господи боже. Ты действительно это сделал, Кили. - … он что-то кричал про пожар, про собаку…а потом стал выть, как какое-то животное… - У тебя была белая собака? – Фили видел, что Леголасу неприятно говорить об этом, но нужно идти до конца. - Да, - он кивнул,- в детстве отец с матерью подарили мне щенка самоеда. Пьеро прожил 13 лет, это был хороший пес, - Леголас с теплотой в голосе рассказывал о своем питомце. – После его смерти я завел еще одного пса такой же породы. Хоть он и выглядит точно так же, как Пьеро, но по характеру Леон абсолютно на него не похож. Белая собака… Еще один кусочек паззла встал на место. - Как ты считаешь, - Фили решился все же задать этот вопрос. – Твой отец причастен к гибели семьи Кили? - Я уже не знаю, что думать, - Леголас покачал головой. – После всего что случилось, я спросил у него об этом, но он сказал, чтобы я «не лез не в свое дело». Я даже не уверен, что хочу это знать. Он всегда вращается там, где замешаны большие деньги, большие связи… Хотя, если так посудить, какая ему выгода от смерти родных Кили? - Работы на руднике Каллак стали бы помехой оленеводству – чем не мотив? - Да ну, - Леголас махнул рукой, - оленеводство дело хорошее, но не особо прибыльное. Я бы даже сказал, что для отца больше хобби, чем основной род занятий. У него куплены акции в разных компаниях, а также он входит в состав правления «Железных холмов». Пачкать руки ради отрасли, которая не приносит большого дохода, он точно не станет. - «Железные холмы»? - Фили показалось знакомым название, но он не мог вспомнить, где именно с ним сталкивался. - Они производят руду, добыча драгметаллов, - Леголас пожал плечами. – Родные Гимли владеют ювелирным заводом «Мория». У них с «Железными Холмами» контракт, они перезаключают его каждые 10 лет. - «Эребор» это их конкурент. – Фили вспомнил, что «Железные Холмы» стояли в одной линейке рудодобывающей промышленности вместе с «Эребором». - Чтобы устранить конкурента с рынка, они могли решиться на такой шаг. - Я не разбираюсь во всех этих вещах, связанных с бизнесом, - Леголас засобирался уходить. – Может, и конкурент, кто их знает. Гимли говорил, что выгоднее было бы заключить сделку с «Эребором», а не с «Холмами», мол, «Эребор» существует давно, он надежнее. Они как-то собирались сотрудничать, но что-то не срослось, и контракт ушел «Железным Холмам». - А когда это было? Сделка «Мории» и «Эребора»? – Фили записывал в заметки на телефоне названия компаний и даты. - Ой, да давно уже, - Леголас вытащил небольшой бумажный сверток. – Гимли говорил, что он в ту пору молод еще был, только музыкальное закончил… Получается, лет 20 назад, не больше. - Пожар в доме Кили случился тоже 20 лет назад…думаешь, это просто совпадение? – Фили смотрел, как Леголас задумчиво рисовал на салфетке. - Чем больше я думаю, тем больше понимаю, что лучше об этом не думать, - Леголас невесело усмехнулся. – Он, все-таки, мой отец…. Я ведь прилетел не только для того, чтобы рассказать, как все на самом деле было, - он пододвинул Фили бумажный сверток. – Вот. Отдай это Кили. - Что это? – Фили развернул бумагу. На крупном черном камне с непонятным рисунком заиграли блики от ламп. - Мне Кили подарил. Когда мы только начали встречаться. Сказал что это вроде амулета, защищает от зла. Он сам его сделал – обработал камень, руны написал, - Леголас отвел взгляд. – Я… мне не хватит духу отдать его самому. Но… ты передай, - он отвернулся в сторону, украдкой стирая слезы. – Скажи ему, что я прощаю. Пусть камень защит его от собственных демонов, - он поднялся с места, закинул сумку на плечо. - Ну, мне пора. Скоро начнется посадка, не хочу опоздать на рейс. – Леголас взял пальто, и, натягивая его на ходу быстро направился прочь из паба. Фили проводил его взглядом. Надо же, все бросил, прилетел в этот богом забытый город… Леголас вовсе не такой уж говнюк, если узнать его получше. Посидев еще с полчаса, обдумывая услышанное, Фили тоже собрался уйти, когда заметил забытый Леголасом на столе конверт. Он позвонил ему, но тот не отвечал, видимо, началась посадка на рейс. Фили решил забрать конверт с собой, и потом вернуть при первой возможности. На конверте лежала салфетка с каракулями Леголаса. Фили хотел смахнуть ее, когда заметил, что на ней что-то написано. На салфетке был схематично нарисован олень, бьющий копытом корону. А внизу приписка: Остерегайся его Фили скомкал салфетку. Пусть Леголас и не говорил прямо, но он боялся своего отца.***
Фили вернулся домой, и первым делом выбросил все пустые бутылки. Хватит. Пора с этим завязывать. Стянул грязную одежду, и долго стоял под душем, пока не кончилась горячая вода. Давно он не испытывал такого спокойствия. Он решился.***
- Все, что рассказал Кили на этих записях – правда, - Фили сидел в кабинете Тауриэль. – Он причинил боль любимому человеку, и это толкнуло его на самоубийство. - Вы уверены? – Тауриэль с сомнением смотрела на Фили, тот кивнул. – Что ж, теперь мне многое стало ясно, - она вздохнула. - Как он? Я могу с ним увидеться? – Фили не терпелось повидаться с другом. - Более-менее стабильно. Но не хочет выходить на прогулки, и отказывается от еды. Думаю, так он наказывает себя за то, что сделал со Смеаголом. Если так пойдет и дальше, нам придется перейти к принудительному кормлению… …наказывает себя за то, что сделал… Ты поэтому ходишь со сломанным зубом, Кили? Расплачиваешься за содеянное? - …вы можете повидаться, но недолго. И пожалуйста, без фокусов, как в прошлый раз, - Тауриэль бросила на него укоризненный взгляд. - Я постараюсь, - Фили скрестил за спиной пальцы. Сегодня он передаст Кили то, о чем просил Леголас. Неизвестно, как он на это отреагирует… Знакомая переговорная. Унылая обстановка, решетки на окнах, прикрученная к полу мебель. Фили в который раз подумал, что Кили здесь не место, когда дверь открылась, и в комнату вошел его друг. - Привет, - Фили поздоровался, когда тот сел напротив. У Кили отрасли волосы и щетина, щеки ввалились, скулы стали еще более ярко выраженными, у основания шеи проступили ямки ключиц. У него был усталый, изнеможденный вид. В больничной робе он походил на пленника, которого морили голодом. Вот только это не было делом рук врачей. Кили сам над собой издевался. - За прошедшие дни я многое понял, - Фили избегал смотреть Кили в глаза, он разглядывал собственные руки. Друг по-прежнему молчал. – Про тебя, про меня. Я негодяй. Струсил тогда, в детстве. Я не должен был тебя бросать. И врать был не должен. Я не надеюсь, что ты меня простишь, но я, правда, сожалею о том, что случилось, и бесконечно проклинаю себя за это. Я… черт, это сложно объяснить, - Фили взъерошил волосы у себя на затылке, Кили задержал взгляд на заживавших расчёсах на руке. – Ты мне очень дорог, и я хочу тебе помочь. Я знаю, почему ты познакомился с Леголасом, и знаю, что между вами произошло. Кили резко выпрямился сидя на стуле, но ничего не сказал. - Я разговаривал с ним. Он больше не держит на тебя зла, - Фили медленно вытащил из кармана камень и положил его на стол. – Вот, он просил отдать его тебе. Он простил тебя, Кили. Прости и ты себя тоже. Кили удивленно смотрел то на камень, то на Фили. Медленно взял его, и покрутил в руках, рассматривая со всех сторон. После чего прижал ладони с камнем к лицу, и крепко зажмурился, его плечи затряслись, не то от беззвучного смеха, не то от плача. - Кили? – осторожно позвал Фили, размышляя, стоит ли позвать врача. Кили убрал руки от лица, вернул камень на стол, и пододвинул его к Фили, после чего направился к выходу, по-прежнему не проронив ни слова. У двери он обернулся, и Фили даже показалось, что тот улыбнулся.***
Фили уже подошел к дому, когда ему позвонила Тауриэль. - Я не знаю, что вы ему сказали, - взбудоражено начала она, - но Кили начал есть… - Отличные новости! – Фили был рад этой маленькой победе, значит, Кили стал чуть ближе к выздоровлению. - Это еще не все, - продолжила Тауриэль, - помимо этого он нарисовал рисунок и принес его ко мне в кабинет. Но самое главное – он заговорил! - И что он сказал? - «Передайте это моему брату».***
- Он только это сказал? – Фили второй раз за день очутился в кабинете Тауриэль. – Больше ничего? - Больше ничего, - девушка развела руками. – Он принес рисунок, и вручил его мне со словами «передайте это моему брату». Фили рассматривал рисунок: цветными карандашами была нарисована иллюстрация к сказке «Питер Пэн»: Венди и Питер летели над ночным городом в Нетландию – страну, где никогда не взрослеют. Фили перевернул лист – на обороте было пусто, и на самом рисунке не было никаких надписей. - Почему он просил передать? – Фили задумчиво рассматривал картинку. То, что Кили назвал его «братом» его обрадовало, значит, он больше на него не злился, но вот рисунок вызывал много вопросов. - В знак благодарности? – предположила Тауриэль. – Может, это его или ваша любимая книга? - Да нет, - Фили покачал головой, - я «Муми-троллей» любил, а ко знакомству с Кили как раз вышел первый «Гарри Поттер», все дети по нему загонялись, и мы в том числе. - По этой сказке снято много фильмов и мультфильмов, Питер Пэн был очень популярным в свое время, - Тауриэль загуглила, и теперь с монитора на нее смотрели персонажи этой сказки во всех ипостасях. – А почему вы думаете, что здесь обязательно скрыто какое-то послание? Разве это не может быть просто рисунком? - Только не в случае с Кили, - Фили аккуратно свернул лист напополам, и положил во внутренний карман куртки. – Он пришел к вам, ему было важно, чтобы я это увидел. И Питер Пэн этот выбран не случайно. Я должен понять, что он хотел этим сказать.***
Фили повесил рисунок Кили над своим рабочим столом, и погрузился в чтение сказки о Питере Пэне. Но в тексте он не нашел ничего стоящего внимания, никаких отсылок, которые можно было бы связать с происходившими в жизни Кили событиями. Он вспомнил, что в детстве, они даже не стали смотреть диснеевский мультфильм про Питера Пэна, Кили забраковал его как «девчачий». Так почему же ты нарисовал именно героев этой сказки? Ответ не в сюжете. Он в рисунке. Фили снял рисунок со стены, и стал пристально рассматривать каждую деталь. Мальчик и девочка летят над ночным городом. Питер в своем зеленом костюме, Венди в ночной рубашке. Внизу в окошках домов зажжен свет, кроме домов тут есть деревья, гора, церковь… Стоп! Фили поднес ближе к лицу рисунок, внимательно рассматривая участок, где была изображена церковь. Церковь была похожа на ту, возле которой стоял дом Траина. Ну конечно! Вот ж/д станция, бульвар Ростанд, аэропорт… Питер и Венди летят над ночной Кируной. Левее от церкви был нарисован дом Траина: такой же серый, с белым балконом на втором этаже. Во всех окнах горит свет, кроме единственного окна в гостиной.***
Желтая ограничительная лента трепыхалась и шуршала на ветру. Фили долго смотрел на ее колыхания, но все же решился, и пролез под ограждение. Дверь была не заперта, она с тихим скрипом открылась, впуская Фили в дом, который лишился хозяина. Внутри был такой же беспорядок, как в ночь смерти Траина. Разбросанные вещи, обрывки бумаг, грязно и натоптано. Фили осторожно прошел в гостиную. Там все было на своих местах: фотографии, потухший камин, прибитая к стене голова лося… Что он должен здесь найти? Фили огляделся, но больше никаких подсказок не было. Он проверил рамки на стенах, посмотрел за диваном, камин, и наконец, добрался до книжного шкафа. Библиотека Траина была внушительной: справочники по истории, биографии, классическая литература… Фили скользил взглядом по полкам: толстые увесистые фолианты в темных обложках похожие друг на друга, к которым больше никогда не прикоснется хозяин. Он задумчиво провел рукой по выстроенным в ряд переплетам, когда посередине пальцы ухватились за пустоту. Между «Историей древнего мира» и «Историей европейских государств» был зазор, который образуется, когда между книгами на полку ставят маленькую, неподходящую по размеру книжонку, и заталкивают ее в самую глубь. Фили просунул ладонь в эту щель между книгами, и вытянул… Приключения Питера Пэна. На обложке был точно такой же рисунок, что Кили нарисовал в больнице. Что детская книжка делает среди всей этой серьезной литературы? Фили открыл ее, но самой книги со сказкой под обложкой не оказалось. Зато туда были вклеены вырезки из журналов, газетные статьи, списки с датами и фотографиями. Он в недоумении пролистал несколько страниц. А потом ему стало понятно все. И он почувствовал, как ярость разрывает его душу свирепее самого опасного хищника.