Июнь 2019
I saw you dancing And I'll never be the same again for sure
Парень двигается плавно и легко. Вид завораживает. Как он играючи управляет на первый взгляд нескладным, слишком длинным телом, как эстетично ухитряется прихлебывать из наполовину опустошённой бутылки марочного шампанского, зажатой в длинных красивых пальцах, и раскачивающейся в такт. Он не попадает в ритм замысловато звучащего диджейского сета, но, судя по всему, танцора этот факт совсем не беспокоит. Прикрыв глаза, он ведёт плечами и словно перетекает из одной позы в другую, выгибаясь соблазнительно и сосредоточенно. Очевидно, парень не пытается кого-то склеить или посредством сигналов тела завязать знакомство, нет. Он наслаждается. Кайфует от самого себя и этим привлекает ещё больше внимания, чем если бы осознанно хотел получить «приз зрительских симпатий» или партнёра на ночь. — Вань, знаешь, кто тот чел? — с напускным безразличием спрашивает Оксимирон у своего бэк МС, указывая на давно замеченного персонажа. Евстигнеев отрывается от парового коктейля, лениво переводит взгляд в сторону, куда кивал друг, и растягивает губы в улыбке: — Парень в найковском бомбере, танцующий с бутылкой шампуня? Знаю, Мир. Он тебе не даст. Мирон поднимает глаза, с укором уставившись на Охру, будто тот действительно его смертельно оскорбил. Хотя сложно придумать, какими такими словами можно задеть человека, уже давно прошедшего тернистый путь от «мамаёба» до «известного писателя», персонажа неоднозначного, в некотором роде пресытившегося нарушениями всяческих табу, открыто таскающего фанатов в свою постель, если настроение есть, конечно. Некоторое время они сверлят друг друга взглядами, но раунд в гляделки остается за Евстигнеевым, и тогда Мирон, хитро сощурив рыбьи глаза, предлагает: — Спорим? Иван делает утомлённое выражение лица, возводит очи под потолок, менторским тоном произносит: — Мир, тебе, конечно, скучно, я понимаю. Тонкая душевная организация поэта и гражданина, вечный поиск источника вдохновения — тоже известная история, но серьёзно, ты не мог бы перестать спорить на живых людей? Это невежливо. Ну или, если уж приспичило развлечься и потренировать навыки пикапа, выбрать кого-то, как тебе мягче сказать, посговорчивее? Может, вон ту девочку? Она тебя уже наверное даже трахнула в своих мокрых фантазиях, так беззастенчиво разглядывает весь вечер. Мирон лениво рассматривает кандидатку на имперское ложе, но, не найдя в девушке ничего примечательного, кроме чересчур смелого декольте (что он сисек, что ль, не видел никогда), вновь возвращает своё внимание к предмету обсуждения. — Да в чём проблема-то, Вано? — прищурившись уточняет Фёдоров. — Или, подожди, тебе самому понравился этот парень? — Слава? — Что слава? Кому слава? — недоуменно выгибает бровь Окси. — Зовут этого парня Славой. Вячеслав Машнов. — В смысле Вячеслав Машнов? Вот этот вот гопник в Найке — чел, который взял первое место в попсовом танцевальном конкурсе на популярном развлекательном канале?! Внезапно. Мирон ненадолго замолкает, ещё раз окинув парня пристальным взглядом и пригубив виски, с улыбкой произносит: — Знаешь, Дудь на радостях аж на целый месяц отъебался от меня, когда этот Машнов согласился дать ему интервью. Мне тогда даже стало любопытно, что за человек такой смог вызвать столь небывалый ажиотаж. Наша Женька, кстати, на днях виделась с кем-то из его команды, хочет подтянуть модного персонажа в качестве специального гостя к нам на фест. А тут смотри: одинокие танцы с алкашкой на обычном питерском рейве?! Как его сюда занесло-то вообще? Теперь настаёт очередь Евстигнеева выгибать бровь и смотреть на друга так, будто у того внезапно вырос второй нос. Мирон выглядит настолько неприлично заинтересованным, что его и без того крупные глаза, кажется, вот-вот вывалятся из орбит. Ванька с минуту пытается сдержаться, но потом разражается громким смехом. Он смеётся со вкусом, хлопая себя по коленке и вытирая весьма не метафорические слёзы, навернувшиеся на глаза. — Хули ты ржёшь, как тюлень, Айван? — Ну, во-первых, мне понравилась твоя реакция, забавно получилось. Во-вторых, я определённо фанат ваших с Дудем межличностных коммуникаций! То, как ты холодно, но педантично следишь за попытками Юры взять-таки у тебя хотя бы интервью, не говоря уже о чём-то большем, знаешь, это очаровательно! — пошляцки подергивая бровями, сообщает Иван. — Юре не светит ни дать, ни взять, хотя надо отметить его упорство, и там и там он ведёт себя очень настойчиво. Охра только шире тянет глумливую улыбку. Так долго и безуспешно, как Дудь добивается от Мирона взаимности по любому из заявленных направлений, на Ваниной памяти, пожалуй, не усердствовала ни одна фанатка. А их, избалованных папиных дочек, настойчивых роковых женщин-вамп, нежных миловидных девочек-тинейджеров, красивых, знающих себе цену или просто дохера целеустремлённых девчонок, через постель известного исполнителя Оксиминога прошло порядочно. Мальчиков тоже было достаточно. Однако, даже принимая это в расчёт, нужно заметить, что они всегда имели общий типаж, весьма далёкий от внешности Дудя. — Так что, ты говоришь, с этим Славой не так? Судя по технике движений и этой отставленной в сторону изящной лапке с оттопыренными пальчиками, в его постели отираются по большей части мужики, или проблема не в этом? — Лапка с пальчиками? Мир, да он выше тебя на голову, там лапища целая, не смотри, что парнишка пластичный, перешибёт тебя, если один на один. Слава очень своенравный и дерзкий, зачем тебе лишние хлопоты? Или, подожди, ты правда, что ли, хочешь затащить его в койку? — на полном серьёзе удивляется Евстигнеев. — Он мне нравится, — упрямо гнёт своё Мирон. Ваня, никогда особенно страсти товарища к парням не разделявший (просто, может, не нашёл ещё свой типаж), всё больше завлекающий в свои сети особ женского пола, для более радикального описания возможных последствий решается подкинуть Окси свежую сплетню восьмидесятого уровня обсуждаемости: — Знаешь, на прошлой неделе Лёха Храмов снимал его для GQ, кажется. Говорят, он может стать победителем в категории «Прорыв года», но дело не в этом. В той же съёмке участвовал известный своим пристрастием к длинным мужским ногам футболист, звезда прошедшего чемпионата, один из «контрактников» Найки Федя Смолов. Там вообще какая-то была коллаборационная съёмка, много народу, пафосно, что пиздец. Так во-о-от, Смолов прилюдно начал подбивать клинья к этой твоей «изящно отставленной лапке», — тянет Иван, сознательно замолкая. — И? — выгибает бровь Мирон, — говори уже, что нахуй за МХАТовские паузы? — И получил по морде, — довольно заканчивает Евстигнеев. — Вот этой самой лапкой, облюбованный твоим вниманием танцор, едва не сломал бедолаге нос и запорол съёмку. — Отказал обласканному славой футболисту, говоришь? Очень интересно. От них же обычно все текут и счастливы, — задумчиво тянет Мирон. — Итак, теперь он нравится мне ещё больше! Знаешь, а я, пожалуй, приглашу его выпить с нами, не против? Вместо ответа Иван только глубоко вздыхает, и сдерживается, чтоб не ввернуть что-то типа: «Я тебя предупредил». Впрочем, удивляться самоуверенности друга он уже давно перестал. Ваня не всегда понимал ход мыслей Мирона. Вот сейчас, решил же он с чего-то, будто этот Слава, не давший доступ к своей персоне футболисту, ему, Императору всея российской рЕп-игры, непременно отсыпет. Охра начинает улыбаться, наперёд зная, что несговорчивый, своенравный, известный не только отличной пластикой, но и скандалами танцор может задать жару его другану Мирошке. Если захочет. Лёша говорил, парень имеет своё очень специфическое мерило, в соответствии с которым либо сразу шлёт на хер, либо начинает общаться с человеком. Тоже сразу, без прелюдий. Но одно дело беседы-разговоры. Мирон-то совершенно определённую цель пошёл преследовать. Евстигнеев смотрит в спину удаляющегося Окси и предвкушает шоу.***
— Эй, привет! Я Мирон. Хочешь присоединиться к нашей компании и попробовать что-то не менее зажигательное? — фирменно улыбнувшись и скосив глаз на полупустую бутылку вина, предлагает Окси. Парень реагирует чуть заторможено. Лениво оборачивается, окидывая его поначалу весьма равнодушным взглядом. Пару мгновений он рассматривает нежданного собеседника и, что-то там для себя поняв, словно выплывает из собственного внутреннего мира, широко распахивает зелёные кошачьи глаза. Растянув влажные, розоватые от вина губы в широкой улыбке, протягивает «изящную лапку» хрипло выговаривая: — О! А хочу! Вячеслав. Веди. А дальше всё очень стремительно меняется, разворачивая ночь в желанном для Мирона, но непонятно как вырулившем на такие рельсы, направлении. Вячеслав падает за их стол, жмёт руки парней, также знакомится с вернувшимися из чилаута Дарио и Эддой, вскинув бровь, узнает Ваньку, обозначив его как «друга Лёши Храмова». Они пьют шоты Хиросима за знакомство, потом обсуждают какие-то рандомные темы: диджея, чей сет несётся битами из колонок прямо сейчас, Питер, где Слава не впервые, но каждый раз по работе и не успевает ничего толком посмотреть из-за загруженности «по контракту», родной для Дарио Лиссабон и второй дом Мирона — Лондон. Беседа необременительна и идёт по накатанной. Все в той стадии опьянения, когда кажется, что вокруг друзья, и жизнь хороша до безобразия. Ванька ловит проходящую мимо девочку с шотами текилы и просит её оставить им всю бутылку. Барышня — не промах и, очевидно, желая получить чуть больше чаевых, охотно болтает, кокетливо разливая алкоголь, мастерски режет на дольки пузатый лайм, хлопая густо накрашенными ресницами, обводит взглядом сидящую за столом компанию и останавливается на Вячеславе. Девушка чуть поднимает изящное запястье, другой рукой хищно сжав дольку лайма, по капле льёт на себя кислый сок, затем посыпает влажную кожу мелкой розовой солью и, подсунув под нос Славы, предлагает слизать. Тот хмыкает и как ни в чём не бывало, забрав со стола наполненный шот, легко соглашается поучаствовать в маленьком шоу. Мирона клинит на этом: как медленно, по-позёрски томно Вячеслав опускает голову, как блестящим от слюны языком слизывает кристаллы, как опрокидывает рюмку, с грохотом возвращая посуду на стол, и безропотно принимает дольку лайма, что девочка буквально запихивает ему в рот. Ванька свистит, пацаны хлопают в ладоши, Маркул благодарит за представление и к стоимости текилы добавляет ещё одну бумажку, за креативность. А Фёдоров, словно выпав из реальности, залипает на губах Славы, блестящем влажном языке и горле, открывшемся с нового ракурса, когда парень пил, и звуке голоса, и смехе… Слишком быстро, слишком близко. Желание взять себе ослепляет. Белые начинают и выигрывают. Мирон пропускает момент осознания, но тело действует привычно, как ни странно, на сей раз гораздо быстрее разума. Он приходит в себя лишь от нехватки воздуха, разрывая непонятно как случившийся поцелуй, под дружное улюлюканье друзей. Евстигнеев на минуту замирает, готовясь ко всему чему угодно, но только не к появлению прямолинейного Локи. Этот блудный сын, вернувшийся из курилки, замечает, что Окси на людях сосётся с непонятным мужиком, и прекрасно знает, как Женька, сегодня отсутствующая, их всех за такое упущение взгреет, вклиниваясь в общий гул и свист, орёт: — Снимите комнату, долбаёбы, смотреть на вас тошно! — Ну всё, пиздец, — мысленно произносит Иван, готовясь к скандалу. Однако Вячеслав, только что отлипший от губ Мирона, вновь склоняется над Окси и достаточно интимно, но вместе с тем в диапазоне Ваниной слышимости, предлагает: — Поехали ко мне? Это приглашение даже на слух кажется горячим и многообещающим. Мирону, спасибо большое, других поводов не нужно, и он, коротко бросив лаконичное: «Пока», — стремительно тащит парня на выход, зная, что Ванька сам оплатит банкет, потому что в этот раз его очередь. Персональный водитель Мирона, дежурящий сегодня в ночную смену, без единой эмоции на лице открывает заднюю дверь массивного кроссовера, не задавая лишних вопросов только понятливо кивает, и услышав адрес, и на просьбу начальника ехать быстрее. Мирон отстранено думает, что Женя снова оказалась права, заставив его взять корпоративный транспорт и попросить Александра задержаться на этот вечер. Логика Женечки была проста: расслабленный Фёдоров точно утащит с собой очередного поклонника его талантов, а фото Оксимирона, которому отсасывают в общественном месте, они уже выкупали. Спасибо, ей тогда было достаточно геморроя. Именно поэтому сейчас, находясь в полной безопасности, обеспеченной вышколенным водителем, повидавшим за срок своей работы в БМ и не такое, под лёгкий джаз, текуче льющийся из колонок стереосистемы, он не считает нужным сдерживать себя. Мирон лапает длинное, совсем не худое, с упругими мышцами пластичное тело везде, где может дотянуться, запускает руки под майку, гладит затвердевшие соски, потирается окрепшим членом о промежность партнёра. Стекла тонированные, на дворе ночь, Александр привык не обращать внимания на то, что начальник творит со своими пассиями, добираясь домой. К вящему удовольствию Фёдорова, парень совсем не сопротивляется, наоборот, ластится под приятные касания, тяжело дышит и закатывает глаза, когда язык Окси длинно и влажно мажет по чувствительному местечку за ухом. В промежутках между томными ласками Машнов ловит взгляд распластавшегося сверху мужчины и шепчет: — Называй меня Славушка, когда будешь кончать внутрь. У Мирона перехватывает дыхание. Так вот ты какая, охота, что пуще неволи?! Очень приятно, блядь. Они с трудом выбираются из машины, и Окси идёт за «называй меня Славушка», как ослик за сладкой и сочной, распирающе толстой в обхвате и рельефной морковкой. Хотя, почему это как?***
В постели Слава приятно раскрепощённый и неутомимый, ебётся как и танцует: без показухи, для души, с огоньком и получая максимальное удовольствие. Утолив сдобренный алкоголем первый сексуальный голод, они лениво ласкаются. Мирон опускает руки на ягодицы лежащего сверху Славы, но не успевает перехватить инициативу, когда любовник вновь, осторожно и без нажима, толкается головкой внутрь, безапелляционно заявляя, что и второй раунд будет за ним. Молодой организм не стесняясь берёт всё, что может, и даже приличное количество алкоголя не влияет на скорость «перезарядки». Гибкое тренированное тело изворачивается в неимоверных позах и, когда сверху-таки оказывается Мирон, мальчишка ухитряется перегнуться через собственный бок, чтобы поцеловать Окси, несмотря на разницу в росте и неудобную позу. Слава громкий и шумный, он скулит бесстыже и подвывает, когда член Мирона попадает по простате, а кончая насаживается так глубоко, что Окси вновь восхищается его растяжке. За ночь они успевают поменяться дважды, сбавляя и наращивая темп, интенсивность, переходя по мере выветривания алкоголя ко всё более тягучим, сладко-вязким, осмысленным ласкам. Фёдоров напоследок отсасывает исступлённо разметавшемуся на простынях партнёру качественно и технично, вызывая довольные стоны и заставив кончить почти на сухую. — Насколько ты, говоришь, старше? Трахаешься, как фак-машина! — изрекает Слава. — Это типа комплимент? — усмехнувшись уточняет Мирон. — Ага. Типа, — шепчет Слава, накрывая его губы своими. — Охуенный. Давай поспим, — бубнит он разорвав поцелуй и отрубается, уткнувшись носом чуть выше уха Мирона. Фёдоров, порядочно уставший от долгого дня и продолжительного сексуального марафона, разумно решает, что хочет остаться на ночь. Ему нужно выспаться, а распластанный сверху Вячеслав кажется очень уютным. Проваливаясь в сон, он ещё раз вдыхает солоноватый запах пота, исходящий от кожи парня и успевает подумать, что утром никакой неловкости быть не должно, возможно, они даже смогут позавтракать вместе.***
Слава открывает глаза где-то в начале первого. В голове безнадёжная муть и как будто гудит улей растревоженных пчёл. Однако, тело, привыкшее и к большим нагрузкам, вовсе не ощущается усталым, очень даже наоборот. Мышцы приятно расслаблены, а некоторый дискомфорт сзади, чуть ниже ватерлинии, навевает приятные воспоминания о прошедшей ночи неимоверно кайфового секса. Осторожно приподнявшись на локтях, он оглядывает спальню и, к своему удивлению, не находит никаких следов постороннего присутствия. Машнов шмыгает носом, выдыхает, чувствуя себя одновременно раздражённым и разочарованным: чел, с которым они вчера затусили, отлично чувствовал партнёра, не жестил самоутверждаясь, а хорошо и умело проделывал такие интересные штуки, что Славик бы хотел повторить и на трезвую голову. Ему нравилось, когда партнёры, оказавшиеся в его постели умели ебаться . Выползая в коридор, он направляется в сторону кухни, потому что водички и таблеточку хочется больше, чем отлить и помыться. Прислушавшись с удивлением понимает, что в смежном санузле льётся вода. Значит, гость всё-таки решил немного задержаться. Они находят друг друга спустя полчаса, в светлой, просторной кухне, где Слава доваривает вторую порцию кофе с корицей, мёдом и сливками. Вчерашний партнёр движется тихо, но уверенно. Подходит сзади и, оставив на лопатке мимолетный поцелуй, шепчет на ухо: — Доброе утро, Сладкий. Обернувшись Машнов забавно округляет глаза и голосом, наполненным искренним удивлением, выдаёт: — Вот это поворот, я вчера так накидался, что переспал с Оксимироном?! Эй, а ты точно продюсер?! Фёдоров поднимает глаза к потолку и, тяжело вздохнув, произносит: — Сюрприз, Слава. Не думаешь, что эта шутка уже пару лет как устарела? Карелин улыбается сам себе и, выключив плиту, снимает турку, предотвращая побег кофе на дорогущую варочную панель. — Мне кажется, пора всё-таки оповестить твою БЧС. Вчера лично мне было до пизды неловко наблюдать выражение полного охуевания на их лицах, когда ты своим языком полез искать гланды в рот склеенного полчаса назад, до этого совершенно вроде не знакомого парня. — А мне кажется, я не знаю чего-то о съёмке, которую ты запорол Лёше Храмову. — Ванька пожаловался? — Поделился курьёзом с работы, — просто отвечает Мирон. — Ты смеялся? — Нет. И мне не особо нравится, что непонятные футболисты подбивают клинья к моему мальчику, — криво улыбнувшись, отвечает Мирон. Он не выражает недовольства ни видом, ни голосом, но Славе становится понятно, что сейчас Окси-собственник мысленно разделывает Смолова на куски. Тем временем Фёдоров переводит тему в интересующее его русло, деловито уточняя: — Надолго в городе? — Восемнадцать ночей по контракту, начиная с сегодняшней, — хлопнув глазами честно отвечает Слава. — Значит, успеешь нормально со всеми познакомиться, замутим что-нибудь на днях: Женя организует, Ваня подтянет всех кого нужно. Он заключает Машнова в свои объятия и доверительно шепчет: — Я не хочу отпускать тебя ни из койки, ни из своего поля зрения, пока мы оба в Питере. И не планирую. Если, конечно, ты готов хоть на время завязать с ролевыми играми в незнакомцев и прилюдно побыть моим парнем. — Вот так просто? Что, никаких условий, возьмёшь и представишь меня всему своему табору? — наигранно удивляется Машнов. — Слава, ну хватит уже. Мы ведь давно с тобой знакомы, и не я, вообще-то, придумал скрывать наши отношения, — недовольно отбивает Окси. — Мирош! Ну чего ты всегда так остро реагируешь?! — спохватившись, пытается погасить зарождающийся спор Слава. — Я просто не хочу выезжать за счёт твоей известности. Мне это не нужно. Я ведь достаточно талантлив, чтобы быть не просто плюс один к знаменитому Оксимирону?! — Какая ты всё-таки гордая и претенциозная Лялька у меня. Сначала запретил приезжать на твой выпускной спектакль. Потом втихаря подал заявку на эти «Танцы». Посоветовал: «Не показывать еврейский нос на записях отчётных концертов, а то хуже будет», — это ведь твои слова, чего ты глаза закатываешь?! Выиграл конкурс, наконец-то, у старика отлегло, думаю, запущу клешни в штанишки моей цапли. Но нет. Теперь ты катаешь гастроли, светишь мордочкой в рекламе шампуньки и трусов за десять тысяч штука. Девочки умиляются и фанатеют, мальчики беснуются, родители отваливают немеренное бабло за миты, а какой-то, блядь, Ермолов, полагает, что может запросто получить тебя! Хватит, Слава! — неожиданно резко выговаривает Мирон, но зная характер своего парня, тут же смягчает выпад, ласково добавляя: — Ты взрослый и самостоятельный, уже многого добился, а как был потерянной бестолковкой с разряженным телефоном, так и остался. Пусть у нас очень разные пути к успеху, но я бы хотел, чтобы по жизни мы двигались вместе, одной дорогой. Позволь мне быть рядом не от случая к случаю, разреши дать больше, — просит Фёдоров, ведя руками по бёдрам любовника. Машнов смущённо улыбается, отчего его скулы округляются «яблочками». — Я так скучал по тебе и твоим ревностным воплям, — чуть невпопад произносит Славка. А Мирон откровенно любуется. Вот это же надо быть такой занозой в жопе: вроде и ласкается, и прижимается ближе, и языком в рот лезет, но пиздеть перестать никак не может! Та самая природная вредность, стервозинка, за которую вкупе с острым языком он получил кличку Гнойный, не заставляет себя ждать, вылезая наружу. Тем временем, Слава, продолжает дразниться и, хлопнув ресницами, нарочито гнусаво добавляет: — А ещё из-за тебя я отказал известному футболисту! Цени, продюсер! Окси шумно фыркает, со смаком шлепает открытой ладонью по подтянутой, прикрытой лишь тканью боксеров ягодицы и целует своё бойкое, колючее и очень шебутное недоразумение в ответ. — Переберёшься ко мне? Обязуюсь в качестве бонусов кормить тебя деликатесами на завтрак и познакомлю с котом, он почти такой же бесячий и ласковый, как ты, — с улыбкой предлагает Фёдоров. — Ты завёл кота?! И молчишь? Про кота молчишь?! — одновременно радостно и возмущённо вопрошает парень. Мирону хочется всего и сразу: отбрить, втянув в словесную пикировку, поцеловать и послать этого провокатора на хуй, но он, помня, что собственный кошачий питомец — так и оставшееся мечтой заветное детское желание бойфренда, ограничивается только поцелуем. Славка, оторвавшись от мягких губ Окси, окидывает, насколько хватает взгляда, временные апартаменты, предоставленные агентством, кивает сам себе. — Что ж, пожалуй иногда приятно побыть содержанкой самого Мирона Яновича Фёдорова. Учти, продюсер, это только ради еды, кота и потому что ты живешь ближе к площадке. Окси кивает, делая вид грустный и притеснённый, но очень сложно смотреть на гримасничающего Славу и не ржать самому, поэтому он сдаётся и растягивает губы в улыбке. Завтрак съеден, секундная стрелка отсчитывает уходящее время, а двое людей, вновь нашедших друг друга в сутолоке и круговерти жизни, замирают, ощущая и магию момента, и остаточный аромат кофе, витающий в квартире, и неимоверную жажду жизни, желание творить, нестись во весь опор, любить друг друга каждое мгновение. Мирон ловит парня в дверях, вздыхает и ласково проводит ладонями по Славкиной груди. Машнов наклоняет голову и прижимается губами к скуле Фёдорова. — Пойдем гулять? — спрашивает Слава. — Сначала в душ, ты пованиваешь. Давай-ка, я тебя провожу, спинку потру, — игриво заявляет Мирон. Суббота клонится к вечеру, а у них обоих в кои-то веке есть возможность выбраться вдвоём на прогулку по городу. Сквозь листву Летнего сада по дорожкам прыгают солнечные зайчики, а традиционная скандинавская морось сменилась умеренно тёплыми днями. Мирон, спокойный и довольный жизнью, тянет Славика в сторону пироговой на Грибоедова, когда стайка подростков, немного помявшись, на разные голоса начинает просить совместное фото на память. У Славы. Фёдоров смеётся про себя, предвкушая новую страницу их жизни, что начнётся очень скоро, как только их, гуляющих вместе, поймают в объектив и разместят на своих страничках фанаты. Где-то на задворках сознания Окси мелькает мысль, что он очень хотел бы увидеть рожу Смолова, когда тот узнает, с кем спит ерепенистый танцор. То-то будет смешно, что бывший ёбарь Фараона, несколько лет назад отговоривший ещё совсем юного Гену подписывать контракт с БМ, пожелал прихватить себе его, Оксимирона, Лялечку с изящными пальчиками. Так-то, господин футболист, сходите на хуй. Мелькает и исчезает. Что такое вообще какой-то левый чел и его несостоятельные претензии, когда, наконец-то, целых две с половиной недели он сможет провести в компании своего лохматого, пластичного, очень вредного, но давно ставшего родным, по-щенячьи влюблённого Славика. В которого Мирон Янович крепко вляпался сам.