Жаль, в моих смс-архивах программы нету, Что стирала бы слой отмерший в режиме «авто». Я читаю «ну я же рядом с тобой» — а это Уже неправда. Недействительные талоны; ущерб немыслим. Информация неверна; показанья лживы. Он писал мне «я тут умру без тебя», но мы с ним Остались живы.
Первая смс прилетела в конце августа и содержала всего несколько слов да знак вопроса: «Ты знаешь, где он сейчас?». Саша знала, он спал на соседней подушке, трогательно подложив ладошку под щёку, поэтому отнеслась к посланию спокойно и не отвечая бросила отправителя в чёрный список. Мельком подумалось, пусть фраза была ревнивой, но нейтральной, никаких оскорблений и обвинений. Возможно, кто-то и впрямь номером ошибся. Менять сим-карты она перестала после того, как не смогла заполнить квитанцию в химчистке, просто не успела запомнить новые семь цифр и префикс. За прошедшие два года она привыкла к шибко ретивым фанаткам мужа, ухитрявшимся задирать и травить её не только в инстаграме и твиттере, но и находить новые номера мобильного телефона, докучая звонками и сообщениями. Это было неудивительно, учитывая всё больше и больше возрастающую популярность Славки. Были у него и хейтеры, но этой категории граждан жена Вячеслава Машнова была неинтересна, что с неё возьмёшь?! А вот фанатки — другое дело. Глядя на него через призму своей любви, она понимала, почему ей завидуют девочки из фанбазы Гнойного. Как его вообще можно было не воспринимать позитивно или хотя бы не симпатизировать? Тексты может временами и бывали так себе, но сердцу сложно объяснить такую глупость, как андеграундные творческие порывы и мерзкие эпитеты. Она просто была влюблена и счастлива с ним. Ценила не столько за жилку таланта, сомнительный хайп или умелое рифмоплётство, а за красоту души и зелень глаз, за нежные губы и горячее сердце, за то, что он появился в её жизни и ей захотелось остаться с ним навсегда. Многие думали, что Слава, постоянно находящийся в поиске новых идей и вдохновения, живёт теперь под её каблуком. Как же эти люди ошибались! Она всего лишь смягчала черты волевого, резкого и достаточно жёсткого характера мужа-интроверта. Старалась быть рядом в особо сложные моменты, перетянуть внимание на себя и не дать разразиться настоящему скандалу. Ради него девушке приходилось терпеть не самые лестные действия и высказывания в свой адрес, но она ни о чём не жалела, полагая подобные неудобства естественными спутниками публичности. Каждый раз, узнавая о вывертах фанаток, супруг переживал. Он вообще очень внимательно и тепло относился к близким друзьям и семье. К ней, жене, особенно. Наклонив голову, заглядывал в глаза, мягко спрашивал, всё ли хорошо, не сильно ли докучают, не нужно ли записать видос с просьбой не лезть в его личную жизнь. Добрый мальчик из интеллигентной творческой семьи уступал на время амбассадору андеграунда, и он периодически забывал, что пара-тройка отсылочек к бессмертной классике на треке ещё не дают гарантий наличия хотя бы зачатков мозга у подавляющего большинства его поклонников. Саша не хотела обижать дорогого сердцу, любимого человека. Улыбаясь она каждый раз говорила: «Не переживай, Слав, всё хорошо».***
Первая фотография пришла в ноябре, стылом, пасмурном и слякотном. Саша уже и думать об этом забыла, а её неведомый информатор, видимо, считал, что ей нужно быть в курсе. Ничего особенного, просто нечёткий снимок, сделанный за сценой рандомного клуба. Освещение и композиция никуда не годятся, всё как-то смазано, словно фотографировали второпях. Если не знать, куда смотреть, ни за что не догадаешься, что один из мужчин, склонившихся к уху другого, её муж, а второй, внимательно его слушающий, известный рэп-певец, извечный оппонент, кумир юности и детства Славы Машнова. Казалось бы, ну что тут такого, встретились два человека, крутящихся в одних и тех же кругах, захотели перекинуться парой фраз, было шумно, пришлось встать поближе, придержать за руку, посмотреть искоса на знакомый профиль, прильнуть губами к шее почти вплотную. Она вспоминает, как Славка склонялся к её уху, когда они были не одни, но ему хотелось сказать что-то, не предназначенное для посторонних. Как придерживал за плечо, наклонял голову, опаляя кожу дыханием, как слегка прикусывал мочку и тормошил языком серёжку, пока никто не обращал на них внимания. Это было частью их личных игр, он распалял Сашино воображение обещаниями и заставлял хотеть немедленно скрыться от всех на свете людей, чтобы потребовать воплотить слова в действия. Они молоды, страсти и жажда близости остры как никогда, желания настигают внезапно и не по расписанию, не только в спальне за закрытой дверью. Но это, на фотографии, совсем другое! Это просто диалог. Это ничего не значит. Она уверена. Проходят дни, и из памяти стирается то странное сообщение. Славка выступает по клубам и ДК, катает сольный тур по России. График плотный, и, несмотря на несколько встреч между концертами, они не видятся неделями. Конечно, оба скучают, висят на телефоне и в зуме. Как-то вечером Саша отправляет мужу фотографию в ничего не скрывающем алом неглиже, зная, что он сможет по достоинству оценить её старания. Ведь кружева — особый пунктик Славы, он сам ей неоднократно говорил об этом. Она ждёт и сначала волнуется, позже даже немного злится, но ответной реакции нет. Сообщение не открывают ни через час, ни через два. Обеспокоенная, она набирает знакомый номер и спустя десяток длинных гудков слышит хриплый Славкин голос: — Привет, Сань. — Ты в порядке? — Да, Детка, что-то случилось? — Нет, всё хорошо. Ты не отвечал на мои сообщения, и я начала беспокоиться… — Прости, я так заебался, думал чуть прилечь на полчасика, а меня срубило прямо в одежде. Саше становится неловко, словно она и впрямь забыла, как сильно выматывают мужа гастроли. — Сделай для меня селфи, — просит девушка, и Слава покорно высылает ей фотку своей сонной мордашки, обрамлённой лохматыми прядями, рассыпавшимися по подушке. На нём простая белая футболка и синий кардиган дизайна молодой и модной фирмы Autlo. Отличная шмотка, кстати, сидит на нём как влитой. Кажется, эту кофту ему презентовал один из соучредителей бренда после знакомства на каком-то мероприятии… Отпустив пару комплиментов сонной улыбке супруга, она хочет быстрее попрощаться, дать ему отдохнуть. Но вместо этого они подвисают ещё на несколько минут, обмениваясь ласковыми фразами и болтая о домашней ерунде, после чего Слава отключается. Ровно через неделю на телефон приходит второе фото, определённо сделанное в тот же день, когда она отправляла Славе своё, где она в прозрачной ночнушке, с глубоким декольте и разрезом от бедра, отделанной коралловым кружевом в районе сосков и паха. С упругой высокой грудью, тонкой талией и широкими бёдрами Саша выглядит, как сексуальная фантазия любого рандомного мужика от восемнадцать до пятидесяти. Да. Но её муж в сумерках какого-то города самозабвенно целует в губы Оксимирона. Слава настолько увлечён ртом Фёдорова, что даже не замечает фотографа и, судя по тому, как собственнически Мирон обнимает его, прижавшись вплотную, вряд ли это был пранк или постирония. Иначе эти фото давно были бы в соцсетях, а они бы уже посмеялись над выходкой Гнойного вместе. Слава придерживает Мирона за плечи, осторожно, бережно. С нежностью. Ей ли не знать, как это. На Славе надета простая белая футболка, на Окси — синий Славкин кардиган.***
Слава возвращается в Питер и ни словом ни жестом не показывает, что между ними что-то изменилось. Их разговоры всё также полны нежности, а секс всё также горяч, а муж всё также выцеловывает её шею, оставляя на плечах и груди россыпи мелких засосов. Саша думает, что не стоит будить лихо, пока оно тихо. Саша думает, что пьяные поцелуи с кумиром и предметом личной аддикции — это закрытие гештальта. Слава молчит, будто ничего и не было. Она ни о чём не спрашивает и в конце-концов удаляет фото с телефона, упорно не желая смотреть фактам в глаза. Она убеждает себя, что это неважно. Тридцать первого января Слава едет на запись, предупреждая, что отключит телефон. Она кивает, поправляя на нём шарф, и невзначай утончает: — Планируешь поздравлять Окси? — Не знаю, не думал. Почему ты спрашиваешь? — вполне искренне удивляется муж, поднимая бровь. — Мне казалось, вы сейчас в хороших отношениях. Осенью даже в одном городе пересеклись, если я не ошибаюсь. Слава хмурится, будто припоминая. — Да, кажется, что-то такое было, ты права. Наверное, нужно написать или позвонить, так будет вежливо. Спасибо, что напомнила, — говорит он, склоняясь за поцелуем. Саша вместо ответа кивает. Ей не нужно быть особо наблюдательной, чтобы увидеть как изгибается бровь Славы. В последнее время такая гримаса регулярно используется мужем. Говорят, что люди очень часто перенимают привычки, фразы и жесты от своих близких. А эта мина запечатлена во время множества фото- и видеосъёмок и очень хорошо узнаваема. Для человека, который знает, куда именно стоит смотреть. Следующим утром она находит у спящего Славы выцветший, едва заметный синяк на ключице. Саша точно помнит, что данная клякса не её авторства. Через две недели ей присылают файл. Номер новый, но она заранее готова, как будто знает, чего ожидать. Однако, после открытия сообщения сердце всё-таки пропускает удар. Теперь это не фото, видео. Снятое, судя по всему, скрытой камерой. В инфракрасном спектре качество картинки не ахти, но всё, что должно быть видно, отлично просматривается. На широкой кровати двое мужчин занимаются любовью. Они не просто пошло берут друг от друга всё, похотливо подчиняя процесс физиологии. В каждом движении скользит неторопливость, в каждом стоне — чувственность. Саша не хочет смотреть это кино до конца, но не может выключить. Словно заворожённая, наблюдает, как её совершено гетеросексуальный законный муж ласкает другого человека. Другого мужчину. Как тот мужчина, вовсе не незнакомец, отдаётся. Не стесняясь доверчиво открывается, ловит губы губами, движется синхронно, стонет сладко и хрипло. Как прикусывает Славу за ключицы, как притягивает за волосы для долгого поцелуя после финиша. Заворачивается в объятия, пропускает между пальцами отросшие пряди на Славкином затылке. Хочется выть. Разбить что-то красивое, сломать. Хочется портить вещи и пустить в расход сервиз из двадцати четырёх бокалов горного хрусталя, великолепное наследие бабушки, извлекаемое на свет божий только на большие семейные праздники. Ручная работа. Почти сотня лет в анамнезе. Саша берёт себя в руки. Это не поможет. Она набирает сообщение и, не особо надеясь на ответ, всё же улыбается, видя просьбу о встрече. Саша отчего-то думает, что в назначенном месте её встретит любовник мужа. Расскажет что-то о скрытой камере, может быть шантаже, временном помутнении, попросит понять и простить, непременно пообещает исчезнуть из их жизни. По крайней мере именно так рисуется ей конец Славкиной интрижки с Фёдоровым, и в своих смелых планах она уже торжествует победу. Ей удастся сделать хорошую мину при плохой игре и даже изобразить благородство. Ни слова не скажет мужу, ведь он ни в чём не виноват. Всё затеял Мирон, это точно.***
Саша заходит в кафе с видом победительницы: стильное яркое платье, декольте, подчёркивающее высокую грудь, контрастное кашемировое пальто, громоздкие, кричащие аксессуары, подобранные в тон модным уродливым ботинкам. Цепи и кольца в дизайне летящей юбки подчёркивают стройные ноги. Дермал мягко сияет в ямочке между ключиц, давая понять, что он не просто камушек, а каратная прихотливая фитюлька. Девушка-хостес улыбаясь принимает её пальто, передаёт подоспевшему гардеробщику и, отдав взамен номерок, предлагает следовать за ней. В полумраке отдельной кабинки её ждёт вовсе не тот, о ком Саша думала. Напротив входа, расположившись с ногами на тахте, полулежит красивая длинноволосая брюнетка. Она курит кальян и внимательно рассматривает Сашу, та не стесняясь смотрит в ответ. Они обе молчат одну очень долгую минуту, изучая друг друга, сканируют взглядом с ног до головы. Наконец, девушка откладывает мундштук в строну и низкими бархатистым голосом произносит: — Диляра. Это я присылала тебе все сообщения. Саша кивает. Присаживается. Триумф отменяется. — Для чего я здесь? — прямо спрашивает девушка. — Я хочу поближе с тобой познакомиться и подружиться, Александра Миронова, — с улыбкой произносит брюнетка. — Машнова, — на автомате поправляет Саша, — с апреля 2018, твоя информация устарела. Ди улыбается грустно и понимающе, тянет многозначительно: — Или наоборот, может стать актуальной. Ты же понимаешь, эти двое встречаются почти полгода, и на мой взгляд, всё серьёзно. — Полгода?! Да такого просто не может быть, — протестует Саша. Её собеседница кивает, припечатывая: — Но факты остаются фактами, — она достаёт из лежащего на столе конверта несколько фото, передаёт Саше. Мирон и Слава, Окси и Гнойный. На каждом из них в недвусмысленных позах и положениях. — Таких весёлых картинок нанятый мной человек может предоставить превеликое множество. Вижу, что ты несильно рада, и я твою позицию разделяю. Предлагаю объединить усилия и не пороть горячку. Давай познакомимся поближе и придумаем, как тебе остаться Машновой, а мне всё-таки стать Фёдоровой. Я со своей стороны крайне заинтересована, — продолжает девушка, показывая палец с поблёскивающим на нём кольцом. Саша, хотя и не верит, что из-за какого-то Мирона Фёдорова муж может пожертвовать их идеальной семьёй, с собеседницей соглашается и кивает в ответ. В кабинке появляется официант с двумя бокалами и бутылкой шампанского, утопленной в ведёрке со льдом. Ди вопросительно поднимает бровь, Саша кивнув соглашается выпить вместе и спустя минуту принимает протянутый официантом бокал игристого. — За знакомство! — провозглашает Диляра и, звонко стукнув своим бокалом о Сашин, отпивает половину. — Следующий предлагаю на брудершафт! Саша задумчиво смотрит на блестящие губы Ди и кивает. Не без удивления подмечает, что ей здесь не предложили ненавистный брют, и этот факт наводит на определённые мысли. Возможно, им действительно будет недурно познакомиться ближе. Раз уж их мальчики дружат.