Май 2017 Москва
Слава вышел из танцевального зала последним. Заболтался с новенькой девочкой-костюмером и совершено не обратил внимание на время. Стоило только покинуть укрытое портиком крыльцо, на нос упала холодная капля, отчего тут же пришлось ретироваться обратно. «Тебя ещё не хватало», — мысленно фыркнул Машнов, обращаясь к начинающемуся дождю. Весна в этом году выдалась холодной и пасмурной, под стать настроению последних недель. В незнакомом городе было тоскливо и одиноко, Ванька ещё торчал в Питере, а больше друзей здесь у него не было. Хорошо, что бесконечные кастинги и репетиции давали заниматься любимым делом, заполняя душевную пустоту. Натянув капюшон поглубже, он достал из кармана телефон, раздумывая, будет ли это слишком лухари для бедного танцора вызвать такси от репетиционного павильона на Мосфильмовской до съёмной двушки в Измайлово, и смачно выматерился: его старенькая пятёрка, и без того хреново державшая заряд, сегодня вовсе побила все рекорды, вырубилась, не протянув даже трёх часов. Тяжело вздохнув, он собрался тащиться под дождём до метро, наплевав на возможную простуду, как из дверей показался человек. Быстро окинув его взглядом и рассудив, что за спрос денег не берут, Славка натянул на моську самую дружелюбную улыбку и обратился к прикурившему сигарету мужчине: — Извините пожалуйста, Вы не могли бы вызвать мне такси? Мой мобильный сдох, — попросил он немного заискивающе, помахав в воздухе разряженным гаджетом. Мужик на вопрос ответил оценивающим прищуром, выпустил из лёгких дым и, по-птичьи наклонив голову, уточнил: — Больше ничего тебе не нужно? Слава опешил. Он, простой парень из Хабары, приехавший покорять столицу, был наслышан о местных нравах, но с такой откровенной издёвкой столкнулся, пожалуй, впервые за полгода. Отрицательно покачав головой, Славка отвернулся, поднял глаза к небу, про себя решив, что как-нибудь доберётся. И уже собрался выходить из-под относительного сухого укрытия, как его окликнули. — Эй, пацан, подожди. Сорян, тяжёлый день, вызверился. Не со зла. Давай так, я докурю и отвезу тебя, куда скажешь? Бесплатно. Идёт? Машнов ещё раз посмотрел на мужика. Ниже его на голову, худощавый, упакованный в рибоковские шмотки, с хищными, заострёнными чертами лица, орлиным носом и холодным взглядом голубых глаз, он ни разу не был похож на доброго самаритянина. Но парень, решив воспользоваться предложением, им же детей не крестить, согласно кивнул. — Вячеслав, — представился он, протягивая руку. — Мирон, — ответил мужик, на удивление крепко сжимая его холодные пальцы своими, — можно на «ты». В машине по большей части молчали, только изредка комментировали песни, звучавшие по радио. Парнишка отстукивал ритм длинными пальцами по коленке и даже немного подмуркивал, кивая в такт особо заводным композициям. Мирон ждал до последнего. Вот сейчас парень, представившийся Вячеславом, повернёт голову и словами через рот попросит автограф или совместную фотку. Уже припарковавшись около указанного подъезда, он пристально взглянул в зелёные раскосые глазища, взгляд которых изучающе бегал по его лицу, и решил: дождался. Но вместо фанатской просьбы услышал мягкое: — Эм, у меня есть клёвый кофе, может, ты хочешь зайти?! Фёдоров охуел и завис, давненько его не клеили так топорно и напролом, а Слава, понявший его выражение лица по-своему, потерев глаза ладонью, выдавил: — Прости. Я, зря. Ничего такого не имел в виду. Бывай. И пулей вылетел из салона. Всякое в его жизни случалось, но вот такого, на раз предложить первому встречному забуриться к нему «выпить кофе», он ещё не делал. Щёки пылали, парень ругал себя последними словами, но профиль случайного попутчика, холодный взгляд голубых глаз и татуированные пальцы, уверенно и легко крутившие рулевое колесо, вызвали однозначную реакцию, и он решил попытать судьбу. Слава и сам бы не смог толком ответить, что за чёрт дёрнул его открыть рот? Хотя, ну уж если быть честным с собой, можно признать, что Мирон ему приглянулся. Бывает, не свезло. Кто бы мог подумать, что Слава попадёт под обаяние этого странного незнакомца. Окси устал от сегодняшнего дня, а странное вечернее происшествие со свалившимся на его голову нескладным мальчишкой и вовсе выбило его из колеи. Мечтая поскорее добраться до душа, он несколько раз едва не пропустил свои повороты, вспоминая скуластое лицо и лохматую чёлку случайного пассажира. Было странно, что парнишка его не узнал. После зимних гастролей, когда афиши с его анфасом висели по всей стране, популярность вышла на новый виток. И с ним, прямо как с Чебурашкой, не пытались сделать при встрече селфи, если только и правда дворняжки. И то, потому что у собак не было мобильного телефона. Уже ложась в собственную постель, Фёдоров подумал, что прилично лоханулся. Ну что он терял, в конце-концов? Максимум пару потраченных даром часов… Надо было хоть из любопытства подняться домой к Вячеславу, послушать, что ещё, кроме кофе, он бы осмелился предложить. Под утро Мирон проснулся, как от толчка, и ещё секунду видел перед глазами картину, нарисованную мозгом во сне: Вячеслав в низко сидящих на бёдрах джинсах протягивает ему чашку крепкого, свежесваренного кофе со специями, делает шаг вперёд и, мягко прижавшись к его груди, целует скулу, шепчет: «Ну охуеть, прикинь, я только сейчас понял, что переспал с Оксимироном».ххх
Июнь 2017. Санкт — Петербург
На Urban Culture Festival он едет нехотя, там вместе с нынешними артистами БМ выступает также его бывший подопечный, бывший друг (да и вообще, много чего ещё его бывший), Олежа ЛСП. Можно было бы как-то отмазаться и отправить туда Мамая, кабы Рибоки не являлись одним из главных спонсоров тусовки по поиску новых, незатасканных талантов. Исполнительный директор российского представительства звонил лично и настоятельно просил хип-хап амбассадора компании поприсутствовать. В частности по этому, а прежде всего, следуя пунктам контракта, он напяливает чёрные очки, надвигает кепку пониже и выныривает из недр гелика, увешанный проходками категории вип (накануне полученными от Женечки) и немного своими невесёлыми мыслями. Ему не хочется общения и обмена приветствиями с хуевой тучей людей. Ему хочется таблетку от головы и доспать хотя бы часа три. Но у жизни на него совсем иные планы. С видом уверенным и высокомерным Мирон проходит в зону для артистов. Он легко находит там Марка и, обсудив ключевые моменты их совместного выступления, которое несомненно должно произвести фурор (как же, это же сам Оксимирон залетел на сайфер), отправляется на платформу спонсоров. По ходу берёт двойной американо, чтобы хоть как-то разлепить глаза и скрасить кофеином это утро. Проходит прогулочным шагом по набережной, приценивается к ландшафту, определяя своим перевалочным пунктом живописную лавочку с видом на реку, и, отвлекшись всего на минуту, с размаху врезается в кого-то очень высокого. Автоматически успевает увести руку в бок так, что стакан с кофе лишь чудом не оказывается на столь неудачно подвернувшемся прохожем. Фёдоров даже не злится на оказавшийся разлитым американо и в общем-то уже хочет извиниться за свою невнимательность, но он на мгновение теряет дар речи, когда понимает, что лохматая каланча, взирающая на него сверху вниз, имеет знакомый прищур зелёных глаз. Мирон бегло осматривает Славу, на минутку заподозрив его в сталкерстве, но намётанным взглядом видит неподдельное удивление от встречи и болтающийся на шее бейдж с ёмким и многое объясняющими «dance staff». Фёдоров не верит в совпадения, однако сейчас многое кажется донельзя логичным. Вечерняя встреча на крыльце репетиционной базы, кошачья грация нескладного пацана, скользящая даже в походке, пальцы, задающие ритм. И Мирон решается. В его городе, на его территории он точно не упустит шанс попробовать этот удивлённо округлившийся в букву «о» рот на вкус. — Привет, Вячеслав, — говорит он, стягивая очки, — ты, помнится, предлагал мне зайти на кофе? Это предложение ещё в силе?