Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка...
Жаба сидела под настольной лампой, удобно устроившись на мягкой, влажной тряпочке, и квакала. Укоризненно, надрывно, может быть малость гнусаво. А главное — безостановочно! На одно мгновение Мирону показалось, что на морде земноводного отчетливо промелькнуло возмущение. Окси цыкнул и закатил глаза. Здоровенная, ядовито-красная, с бледно-рыжими отметинами на белом брюшке, амфибия, в ответ раздула горловой мешок, — особое кожистое образование, являющееся резонатором звука, и завела агрессивную брачную песню. — Да прекратишь ты, или нет! — не выдержав, наконец, продолжения многочасового концерта, рявкнул Мирон. — Ква, — гортанно-низко сообщила жаба. — Я ищу, Слава! ИЩУ! — эмоционально ответил Фёдоров, потрясая старым, с пожелтевшими от времени страницами, фолиантом. — КВА! — вновь прозвучало ему вместо слов. И, надо сказать, в этом простом, но грозном звуке, Мирон услышал не только претензию, но, и, в некотором роде, обещание всевозможных казней и кар. — А будешь пиликать, я отвезу тебя загород и скормлю цаплям! — вызверился маг, зло уставившись на жабу. Жаба-Слава в ответ смешно выпучил и без того круглые, расположенные чуть сбоку по обеим сторонам морды глазища, и неожиданно заткнулась. Окси мысленно возликовал. Но триумф его длился не долго, — спустя пару минут Славик, отошедший от шока, разразился ещё более гневной тирадой, нежели выдавал ранее. Вообще, идея подшутить над Славой Карелиным, известным под кличкой Гнойный, начинающим некромантом, жившим в милом домике по соседству, пришла Мирону на ум, когда тот его окончательно достал своими тупыми подкатами. Все жители их Города-на-Болоте уже знали о неразделенных чувствах подающего надежды чернокнижника Гнойного к известному магу-целителю Оксимирону Яновичу, и, откровенно говоря, делали ставки. Соседи были уверены — целитель рано или поздно поддастся. В том, что молодой, симпатичный и потенциально очень сильный Слава найдет ключик к сердцу Мирона, именно таких курносых лосей всегда и привечавшего, никто не сомневался. Вот только уж больно упрямым был Фёдоров, к тому же, не верил в искренность чувств воздыхателя. А Славка — натурально извелся! Даже вызвался участвовать в поединке целителей-поэтов на Ярмарке Версуса, лишь бы Мирон обратил на него внимание! Фёдоров, услышав оды Оксане — Премудрой, едва только не плевался от злости. Мирона буквально трясло от злости! Это же надо было додуматься до такого публичного позорища. В сердцах было решено — Славку нужно проучить! Сначала Окси хотел наслать на этого остолопа чуму или чахотку, потом решил, что остолоп всё-таки симпатичный (вдруг пригодится), и можно ограничиться чем-то более легким, но менее приятным, например чесоткой. И вдруг случайно наткнулся глазами на прадедов фолиант по анималистической трансфигурации и возликовал! План превратить Славку в кого-то неприятного, например жабу, казался простым, изысканным, но, самое главное, вполне безопасным! Ну, проквакает пару часов на главной площади, поохладит свой пыл, да и ладно. Но чертов Гнойный и здесь был не как все. Во-первых жабка получилась весьма симпатичной, нарядно красной, с белым брюшком, трогательными черными глазками — бусинками на выкате и умильными перепончатыми лапами, а во-вторых, это самородок — застрял! Вторые сутки Мирон искал антидот к оборотному зелью, но не получалось ровным счётом ничего. Пропорции и магический импульс ложились идеально, в заклинаниях Фёдорову, и это было общеизвестно, во всем Городе-на-Болоте не было равных, а результата, поди ж ты, как не было, так и нет! Чтоб ему, паразиту этому влюбленному, пусто было! И говорила же Мирону бабушка, не колдуй со злым умыслом, магия твоя против тебя же и обернется… Так. Стоп. ОБЕРНЕТСЯ! — Слава, Слава, я совсем забыл, это заклинание реверсивного действия! — радостно заорал Мирон, хватая притихшую от изумления жабу ладонью. — Не надо зелья, нужно воздействовать физически! Слава ошалело квакнул, сморгнул и, смирившись с любым возможным исходом, повис, расслабив задние лапки, крепко зажатый между Мироновых пальцев. Его уже итак поили каким-то варевом, клали на целебные камни, окунали в магический раствор. Это ли не физическое действие? Оставалось надеяться лишь на Мироново здравомыслие и то, что Славе ничего не отрежут или не пришьют… И тут, случилось то, чего влюбленный Гнойный и представить себе не мог! Окси, Мирон Янович, его прекрасная и самая лучшая в мире Оксанка-Премудрая, собрав губки в бантик чмокнула Славку-жабку аккурат в специфичный костный вырост, дорсолатеральный гребень, расположенный у самцов этого вида земноводных аккурат на черепе. И СЛУЧИЛОСЬ ЧУДО! Голый, абсолютно и полностью голый, всклокоченный, смурной, с затёкшими конечностями Гнойный, в своем, что ни на есть человеческом обличии, материализовался сразу же, едва губы Мирона коснулись его временно жабьей башки. И приземлился, надо сказать, весьма удачно, прямиком сверху на растерявшегося от степени Славкиной раздетости, Оксимирона. Придавив его своей весьма и весьма увесистой тушкой. — Слезь с меня немедленно! — отойдя от минутного шока, рявкнул Мирон. — Хер там плавал, Мироша, — оскалабился Славка, тут же прижавшись к возлюбленному ещё плотнее. — Ну ладно, ладно, Слав! Правда, слезь пожалуйста. Ты ведь тяжелый. Ну или сдвинься чуть, а то отдавишь ещё что-нибудь важное, — добавив кокетства в голосе попросил Мирон. — Плавали-знаем! — укоризненно попенял Слава. — Ты зубы мне сейчас заговоришь, я тебя отпущу, а потом ты бац, пасс, щелчок, и оп, меня голой жопой на мороз! — Было то один раз, и то случайно, чего ты начинаешь, — потупился Мирон. — Вставай, халат тебе выделю, да пойдем, покормлю и чаю с плюшками попьем. Познакомимся хоть нормально. — А точно не обманешь? — прищурившись, уточнил Славик поднимаясь. — Да точно, честное чародейское, — прикрыв глаза, пообещал Мирон, вкладывая свои пальцы в протянутую ладонь. Поднялся, подумал и чмокнул некроманта в симпатичный курносый нос. В качестве подкрепления гарантии, конечно! Фёдоров хорошо знал, что если в качестве реверсивного действия сработал поцелуй, не врет человек, и правда влюблен. Так и называется «поцелуй любви». Значит, так тому и быть, присмотрится Мирон к чернокнижнику. Тем более, без традиционных красных балахонов, в которые чаще всего облачался Гнойный, взору открылись прямо-таки потрясающие пропорции. Длинное, сильное тело, красивые широкие плечи, трогательные ямочки над крестцом. Да и на лицо, ещё не утратившее дыхание юности, Славка был очень даже симпатичным. Почему Мирон сразу не разглядел? А ноги, ну что за ноги… Грех такие ноги и на свои плечи не закинуть. Но это в перспективе, конечно. МИРОН ВОЛШЕБНИК ПРИЛИЧНЫЙ, СЕКС НЕ РАНЬШЕ ТРЕТЬЕГО СВИДАНИЯ!!!— вместо эпилога —
Город-на-Болоте со всеми его монументальными зданиями и узкими переулками, ведущими во дворы-колодцы, остался позади. Несколько шпилей самых высоких чародейских башен ещё виднелись на горизонте. Здесь, на лоне природы, летний густой и влажный воздух ощущался ещё неприятнее, чем в городских стенах. Славе оставалось только подняться на небольшой холмик, спуститься вниз и он наконец приблизиться к цели своего назначения. Он уже поднимался вверх пару минут, рабочий рюкзак со всем необходимым тяжело хлопал по спине и тянул обратно. В рюкзаке что-то неприятно позвякивало. Чёрные очки (чувствительное некромантское зрение, хули, посидите в подвале сутками, я на вас посмотрю), которые Слава снимал только ночью, в подземельях и когда спал, в общем и целом, только дома, давили на переносицу и начинали скатываться на самый кончик курносого носа. Славик взобрался на пригорок, сложил ладони козырьком и обозрел, приветливо ощерившееся покосившимися крестами, заброшенное городское кладбище. Вечерело… Ему осталось спуститься вниз, найти свою вырытую могилку и дождаться глубокой ночи (умертвия тоже нормальным зрением не отличаются, солнечные лучи не особенно благосклонны к зенкам покойничков, ещё и при условии, что глаза не иссохли пока). Так что Слава спустился вниз по им же протоптанной смятой травой дорожке и направился к самой середине погоста, и ждущей его могилке. Полустёртая табличка гласила: «Фёдоров Юсуп Иосифович». Вячеслав Валериевич к знакомству с родней любимой Оксаны подходил очень серьёзно.-