***
— Никогда не любил такие мероприятия. — Я тоже. — Звучит как тост. Звон граненых бокалов едва ли было слышно на фоне играющего оркестра, и Сан с Мином залпом выпивают коньяк. Ким с бокалом в руках сидит на барной стойке, Сан же локтями опирается об нее, и оба сканируют зал, перебрасываются краткими комментариями и скабрезными шутками в сторону знати, после чего снова пьют. Из всех развлечений у них только алкоголь, Сан говорил, будь мероприятие менее масштабным, можно было бы устроить заварушку с воплями и дракой, но сейчас это будет сродни самоубийству. Остальные члены семейства Лу рассредоточены по залу, Минсок следит за всеми ними, в особенности за папой Ханя. Чего альфа уж точно не хочет, так это попасться Лорду на глаза. Но сегодня удача, походу, не на его стороне, потому как альфа видит родителей Ханя неподалеку, отчего и решает свалить, куда глаза глядят. Балкон. Потрясающе. На губах альфы расцветает довольная улыбка, и он делает то, что может лучше всего: растворяется в толпе. Просторный балкон, на удивление, был пуст. Минсок ждал увидеть здесь хоть малую долю аристократов, но, похоже, находиться в духоте им больше нравится, нежели чем на свежем воздухе. А, нет, все же есть один. Сгорбленную фигуру обнимали кожистые крылья, отчего Ким не мог понять альфа перед ним или омега. По мере приближения Минсоку открывался довольно-таки неплохой вид на сад, похожий на лабиринт, со всеми необходимыми атрибутами в виде тех же лавочек или качелей. Парень ловко вынимает портсигар из внутреннего кармана пиджака и вытягает сразу две сигареты, тут же бросая вопрос незнакомцу: — Курите? — и повторяет позу мужчины, опуская локти о мраморные перила. — Не откажусь, — лаконично отвечает альфа и поворачивает голову к Киму. Ох. Ну, теперь Минсок понимает, почему сюда никто не совался. — Господин Ву, мое почтение. Признаться, мало кому захочется остаться один на один с самим Дьяволом. Минсок садится на перила и протягивает сигарету Ифаню, пытаясь нащупать зажигалку, но мгновение, и сигарета вспыхивает сама. Альфа выдыхает благодарное «спасибо» и глубоко затягивается. Парень сидит, сгорбившись, и сверлит взглядом балконные двери, высматривая мелькающих в них демонов. — Не бойся, они не зайдут сюда, — звучит через какое-то время гнетущей тишины. Альфа фыркает. — Знакомство с родителями прошло не совсем гладко? — усмехается Ифань, поворачивая голову в сторону Кима. — Я сбежал от них к вам, господин Ву, делайте выводы, — в тон мужчине отвечает альфа, повторяя его движение, и смотрит Ифаню прямо в глаза. — Полагаю, ужин был неважным. — Это ещё мягко сказано, — усмехается альфа, вновь затягиваясь. — Надеюсь, у вас все прошло гораздо лучше. Получили благословение от родителей? Ваш жених вроде человек. Точнее, был человеком, — тут же исправился альфа. — Благословение… — задумчиво протянул Ифань, словно погружаясь в себя. — Если это можно назвать таковым, то да. Правда, не вся его семья знает об этом, но я это исправлю. — Он не единственный ребёнок? — Неа, — весело бросает альфа, и Ким не может понять причину внезапного веселья. — У него есть младшая сестренка с братишкой, — ох, а теперь Ким понимает причину веселья. Братья слишком ревнивые, чтобы делить своих с кем-то другими, в отличии от сестёр. С женщинами проще договориться, достаточно лишь создать хорошее впечатление о себе. — Младшие уже показали себя? — предчувствуя впечатляющий рассказ, вопрошает альфа. Минсоку особенно интересна реакция младшего брата, ведь ревность — это чувство опасное. — Как сказать… Девчонка отреагировала крайне спокойно, даже слишком, впрочем, спокойствие — это их общая черта. А братишку я ещё не видел, Сухо говорил, что он сейчас налаживает связи по миру, потому и очень занят. — О как, — чуть разочарованно звучит от альфы, и парень убирает руки в карманы, перед этим выкинув окурок за спину. — Ну ладно, — легко спрыгивает с перил альфа, но не успевает сделать и шага, как ему прилетает в спину: — Даже не хочешь спросить? Минсок поджимает губы, а после растягивает их в привычной улыбке-ухмылке, разворачиваясь корпусом к альфе. Признаться, он не хочет поднимать эту тему прямо сейчас, слишком неудобное время, и возможная вероятность конфликта также не сулит ничего хорошего. Но Минсок не из тех, кто станет изворачиваться, когда задают вопрос в лоб. — Почему вы не убили его? Альфа напрягается, каждая мышца в его теле натягивается так, словно его сейчас ударят. Или так, словно он сейчас ударит. Ким смотрит прямо, уверенно, все ещё сомневается в правильности действий, но отступать не собирается. — Он ведь привёл меня сюда. Он вернул мне часть моей же души, иными словами лишил себя гарантии на то, что не будет убит за, кхм, пусть это будет «неисполнение обязанностей» или же любую другую статью. — Подумай хорошенько, Минсок, — сделал шаг к парню альфа, и Ким силой воли подавил в себе желание отступить. Не сейчас, он не должен показать слабость перед альфой. — Я ведь мог убить его ещё раньше и вырезать частицу твоей души, а после найти тебя. Замешательство тонкой маской застывает на лице альфы. Ким совсем не ждал такого продолжения диалога, ведь он порождал собой ещё больше вопросов, нежели чем ответов. — Искать среди семи миллиардов людей? В разных временных отрезках? Или же в разных измерениях? Это ведь глупо. Слишком много ресурсов будет затрачено лишь ради одной единицы силы, — честно, Минсок уже не понимает истинных мотивов альфы, ведь сейчас, когда ему открылась одна крохотная деталь, картина приобрела совершенно иные краски. — Подумай, Минсок. Когда ты поймёшь, то поразишься простоте ответа, я тебе это гарантирую. С этими словами Владыка Преисподней оставил альфу в одиночестве. Парень нахмурился и сделал несколько шагов назад, дабы найти опору в лице перил. Это ведь нелогично. На месте Ифаня Минсок бы давно избавился от Луханя. Жить с осознанием того, что тебе предпочли другого, видеть родную душу в чужом теле, быть свидетелем того, как этот «кто-то» поднимается столь высоко. Это ведь омерзительно. Он не может понять истинных намерений господина Ву. И это нервирует. Киму нужна полная картина, а не какие-то ее жалкие обрывки. Мягкий поцелуй в лоб поднимает парня из-под толщи раздумий. — Что ты здесь делал? Ким поднимает глаза на Луханя и долго смотрит на него, пытаясь найти в черноте глаз желанный ответ. — Пытался найти ответы, — честно говорит альфа, заворожённый видом. — Но от этого вопросов стало лишь больше, — понимающе усмехается мужчина, накрывая когтистой ладонью острую скулу. Ким устало прикрывает глаза и слабо трется щекой о ладонь, словно маленький котёнок. — Это раздражает, — перехватывает тёплую ладонь парень и целует ее внутреннюю сторону, после чего раскрывает глаза. — Чувствую себя беспомощным ребёнком, барахтающимся в воде. — Идём, — протягивает парню руку альфа. — Сейчас начнётся основное действо. А к ночи у нас будет второй раунд расспросов, — ободряюще улыбнулся мужчина, притягивая Кима к себе. Минсок, глядя на Ханя, чувствовал, как тревоги и мрачные мысли медленно отступают, а тепло ладони, сжимавшей его руку, внушало веру в лучшее. Альфа последовал за демоном, как делал это всегда, и сейчас, встречаясь со слепящим светом многочисленных люстр и шумом светских бесед, альфа оставил прошлое за балконными дверьми. Прошлое никуда не исчезнет, его нельзя изменить, прошлое — это скопище событий, набор фактов, о которых нужно знать, но которые не должны властвовать над тобой. Настоящее — вот что поистине важно. Заходя в тронную залу под аккомпанемент чувственной скрипки, Ким осознал, что держит в своих руках судьбу юного Чонина — парнишки с огромным потенциалом и врожденным талантом. И чувства сейчас не то, чем он должен руководствоваться, нет. Какие бы события не происходили между Ледяным и господином Ву, это никак не должно влиять на его работу. Минсок должен отринуть прошлое и свои смешанные чувства, чтобы выполнить работу на высшем уровне. Он же Ким как-никак, иначе быть попросту не может.***
Резкий выпад и следом идёт взмах руками. Юноша расслаблен, спокоен, потому как знает, что за ним никто не наблюдает. Чужие взоры отягощают, лишают уверенности, здесь же Чонин в своей стихии, молчаливо и самозабвенно подчиняется ей. Его веки прикрыты, он кружится, едва касаясь кончиками пальцев пола, полы длинной рубашки развеваются от резких, уверенных движений. Минсоку определённо нравится увиденное. Альфа поднимает восхищенный взгляд на Ханя, разделяя с ним этот благоговейный трепет. Мужчина же внимателен, со снисходительной улыбкой смотрит на племянника. Сейчас же Минсок поджимает губы, глядя оступившегося Кима. Чонин со страху путается в собственных ногах, едва не падает, и это зрелище настолько жалкое, что остальные отводят глаза, не желая смотреть на это позорище. — Давай же, маленький, — альфа сжимает бокал сильнее, подаваясь чуть вперёд, и смотрит до того жалостливо и обиженно. — Я же знаю, ты можешь, — шепчет едва слышно, словно заклинает юного инкуба, и сводит брови к переносице. Его танец завораживает. Чонин словно ожившая кукла, до того выверенные и совершенные движения у него, ни человек, ни демон попросту не способен на подобное. Но Чонин умеет поражать. Действительно умеет. Омега путается в подолах, и с уст альфы срывается судорожный выдох: он сейчас упадёт. Альфа закрывает глаза, откидывается на спинку барного стула и морщится, когда слышит глухой стук удара тела об пол. Альфа не хочет видеть продолжения этого танца, и, кажется, не он один такой. Аристократы тихо переговариваются, вновь возвращаясь к трапезе, и несильный гомон гасит мелодию произведения. — Ким Чонин, сын четы Ким Второго Круга! На громкое восклицание никто даже не реагирует, все продолжают трапезу, и Минсок тихо выдыхает сквозь зубы «суки», после чего выпивает бокал виски целиком. Положение патовое, Минсок видит чуть разочарованный взгляд Лорда Сухо, у омеги явно были ожидания на этого мальчишку, и альфа начинает думать, как спасти положение. — Я буквально отсюда чувствую твоё напряжение, — звучит в голове укоризненное, и альфа на это громко усмехается. Конечно, он нервничает! Как тут не нервничать?! Сегодня показательное выступление, у господина Ву с его женихом должно было сложиться хорошее впечатление, а они… Они сейчас вообще не обращают внимания на сцену! Прекрасно! Просто, мать твою, прекрасно! — Блять, — шумно выдыхает альфа, крутя в руках бокал, и тянется за добавкой, как слышит: — Генерал настоятельно просит вас ограничиться этим на сегодня, — и официант кивает на уже пустой бокал. Минсок усмехается, опуская бокал на барную стойку. — Странно, что Генерал не может сказать мне это в лицо, — скорее обращаясь к себе, нежели чем к официанту, говорит альфа и подправляет ослабший чокер, скрывая следы прошедшей ночи. Парень подправляет укладку и разглаживает костюм, после чего идёт к Луханю. Альфа замечает, что за столом с Владыкой пустовало лишь одно место — его — то, что было подле Луханя, и чувствует едва ощутимый укол вины, однако взгляд скользит к сидящим за тем же столом Лордам, и чувство вины бесследно исчезает. Нет, с ними он бы точно не стал делить трапезу. Но ситуацию нужно срочно спасать, потому… — Прошу прощения за отсутствие! — показывает одну из самых очаровательных улыбок Ким, усаживаясь подле Ханя. Минсок чувствует на себе взгляд Сухо, отчего вновь улыбается, выкручивая своё обаяние на все сто. — Признаться, Генерал Лу, у меня были достаточно высокие ожидания насчёт юного Лорда. Блять. Улыбка застывает на лице Кима, но Лухань спокоен. Минсоку бы его стрессоустойчивость и невозмутимость, альфа совершенно пропускает мимо ушей заверяюще-успокаивающие слова. — Лорд Сухо, не спускайте этого мальчика со счетов, — Минсок подаётся вперёд. — Он вас ещё удивит, я вам это гарантирую, — и тянет губы в чарующе-дерзкой ухмылке, переводя глаза на господина Ву. — Я так полагаю, вы будете наставником Чонина? — Именно! — Что же, в таком случае не разочаруйте меня. Критично. Как же это критично прозвучало. Альфа держит улыбку на лице, однако никакого отклика от омеги не чувствует даже. Минсок с досадой отмечает, что Ледяные действительно очень сдержанны, и пробиваться через эти льды будет трудно. Но это не невозможно, а значит альфа будет стараться. — А что касается юного Лорда О, то его выступление превзошло все мои ожидания, — снисходительно, все также сдержанно звучит от омеги, но альфа слышит в чужом голосе мягкие нотки и хочет смачно выматериться: Лорд доволен, и альфа это отчётливо слышит. Минсок выражает всем своим видом участие и интерес, местами вставляет реплики и отвечает на заданные вопросы, но чувствует альфа себя странно. От Лордов действующей девятки он никогда прежде не видел такого интереса к себе. Стоит признать, интерес Сухо не такой яркий, но он ощущается, альфа слышит это в коротких вопросах, взгляде и жестах. Омега очень сдержан, но редкие жесты порой выдают его. Как и взгляды. Сухо общается с ним так, словно знает его, именно это настораживает альфу. Ким на протяжении вечера мотает свой список жертв сверху-вниз, вспоминая убитых верхушек и глав организаций, но никто на ум не приходит. Да и что говорить, Ким зачастую убивал альф, большая часть его врагов — это альфы, омег можно буквально пересчитать по пальцам. Но и те омеги, с которыми он враждует, невероятно умны и хитры. Признаться, они и старше его на десятки лет, а омеге, сидящей перед ним, Ким не дал бы больше двадцати пяти. Минсок не видит в жестах кого-либо из своих жертв, как и живых врагов, и это к середине вечера начинает давить. Значит ли это, что этот омега птица более высокого полёта? Минсок не хочет в это верить, но факты налицо. Следом идёт более пугающая догадка, и она, похоже, оставила свой след на лице альфы, раз уж омега заботливо интересуется: — Господин Ким, все в порядке? Триумвират. Минсок хочет верить в то, что господин Ву нашёл этого мальчишку на улице и сделал своим, да только альфа чует в нем своего. Этот омега не чист на руку, более того, он чувствует от него смердящий запах смерти. Внутри что-то тихо щебечет, что омега отнял у мира не одну жизнь, его руки запачканы в крови. — Боюсь, что нет, — честно признаётся альфа, натягивая вежливую улыбку на губы. — Кажется я немного переборщил с этим, — и весело трясёт бокалом в воздухе, на дне которого остался лишь лёд. Правление трёх, как же. Эти твари слишком глубоко пустили свои когти. И ведь все так идеально складывается, если Сухо один из сынов Правления, то у господина Ву, можно сказать, весь преступный мир в кармане. Триумвират, или же как их ещё называют, Правление Трёх — это организация, которая с корнями уходит в прошлое. Они причастны к распространению алкоголя во времена сухого закона, именно с их помощью распространяли морфий в Китае и странах третьего мира. Благодаря им поднялись семьи запада и востока, они — занавес преступного мира, те, кто контролируют ситуацию по всему миру. Люди думают, что преступники обособлены, что организации выживают сами, да только все совсем не так. Это совсем не отличается от обычного государства с подвластными территориями. Это государство вводит свои законы, у Правления Трёх сосредоточена власть в преступном мире. Мы все под кем-то ходим. Ким долго не хотел этого признавать, но это чистая правда. Как и обычных людей есть главы государств, так и у преступников есть свои лидеры. Правление Трёх обладает значительным влиянием на территории Китая, и отец альфы вынужден считаться с ними. Они регулируют конфликты, в случае войн удерживают ситуацию под контролем и переделом территорий также занимаются они, если стороны не могут вынести решения. Но есть маленькая проблема. Минсок не считается с Правлением. Он не ставит их ни во что, для него они — пустое место. После войны Тигров и Змей они не смогли вынести внятного решения, не дали достойного наказания зачинщикам — Тиграм — более того, ещё два года после убийства Чунмёна Цзян Кун спокойно расхаживал по земле, уйдя от расправы. Ким до сих пор не может принять тех двадцати человек, пущенных на расстрел, в качестве наказания. Это пушечное мясо, не наказание даже. — Господин Ким, нужно знать меру, — чуть поучительно звучит от Лорда, и Мин улыбается слабо, искренне. Кима одной фразой унесло на годы назад, в беззаботное детство, и на выдохе альфа произносит «да, гэ—», а после запинается на полуслове. — Д-да, милорд, вы правы, — торопливо произносит альфа, встречаясь взглядом с Сухо, и видит в лазурных глазах то же напряжение и долю страха. Кима обдаёт холодом несмотря на то, что Хань здесь. Альфа игнорирует его мысленные вопросы, более того, он не слышит даже их целиком, обрывки фраз доходят до него будто сквозь вату. «Знай меру, Минсок!» Это была любимая фраза брата. Зачастую после этой фразы альфа переставал с ним спорить и молча принимал его точку зрения, хотя иногда и тихо бурчал себе под нос весь оставшийся вечер. После этой фразы юный альфа переставал избивать старшеклассников и молча бросал их на кафель уборной или наземь, тут уж зависит, где его замечали. Именно этой фразой Чунмён унимал своего буйного младшего брата. Пожалуй, не было никого, кто мог так быстро остужать альфу. «Нужно знать меру в еде и воде, Минсок, как и в эмоциях и чувствах» И хоть раньше омега вкладывал в юного альфу ту умеренность, которой владел сам, со временем эта фраза сократилась до вышеупомянутой «знай меру!». Альфа отключается от разговора, выпадая в свой мир, и чувствует, как тонет в собственных догадках и страхах. Хах, поразительно, он буквально кончиками пальцев чувствует, как приближается к чему-то опасному, этот холод обгладывает его пальцы, утягивая за собой, а Минсок идёт. Идёт подобно лошади без повозки и наездника, мчится с завязанными глазами в пустоте, и никто не силах остановить его. Минсоку кажется, что будущие открытия поразят его.***
— Ты…. не боишься? — осторожно задаёт вопрос Чунмён, пытаясь прощупать почву. Для альфы признаться в страхе — это сродни тому, чтобы показать на самое болючее место и сказать бей. И лишь от тебя зависит, будешь ли ты бить или нет. — Боялся, — кивает альфа, помогая брату с сервировкой стола. — Первое время было очень страшно, страшно было закрывать глаза, ведь там… — альфа не может найти слов. Однако перед самым близким и сокровенным человеком не страшно обнажить свои раны, верно? — Там всегда ждал меня он, — честно говорит Минсок, поднимая взор к омеге. Альфа разворачивается к плите, угадывая момент, и поднимает турку с кофе с огня. Очень вовремя. Опоздай он на минуту, кофе бы убежало. Страхи делают нас людьми. Благодаря страхам мы растём, ведь покуда мы встречаемся и боремся с ними, мы развиваемся. Они помогают выявить истинный потенциал и стать лучше. — Но после одной ночи страхи отошли. Каждая ночь для меня сродни вызову, я не знаю, что мне преподнесёт новый день, и это… в некоторой степени толкает меня вперёд, — чуть погрузившись в себя, выдаёт альфа. Странно это, говорить все то, что привык держать в голове, для него это чувство, имени которому ещё не дал, в новинку. — Минсок… Интересно это, хах. Альфа движется на автомате, игнорируя тихий зов брата. Это его голос такой тихий или это Минсок настолько глубоко погрузился в себя? — Минсок, — Чунмён видит, его брат сейчас не здесь, он застрял в своих мыслях, а потому мужчина подходит к альфе и осторожно перехватывает бутылку с виски. — Мин, нужно знать меру, — мягко, но требовательно говорит омега, отнимая бутылку с рук. Минсок замер, глядя на собственное отражение в темном, почти чёрном кофе, и не чувствовал ровным счетом ничего. Один бокал доверху был наполнен жижей из кофе и виски, второй же больше похож на кофе. «— Вы — второй по силе в Аду, а, значит, приказал вам ваш правитель, —Лу улыбнулся, отмечая в голове, что его альфа стал более осторожным в словах и действиях. «Или же?» гулко отдаётся в голове Кима, но он всё также безразлично смотрит на демона, выдерживая паузу. Минсок не может быть уверен, что они с Луханом здесь один на один. Точнее, они определенно здесь не одни, учитывая, что Лухан очень осторожно выбирает слова. Минсок отчётливо видит блеск в глазах, желание выдать всё и разом, но они должны играть по правилам, продиктованным верхушкой. «У правителя есть супруг или же супруга?» мысленно задаёт наводящий вопрос альфа и встречается с по истине красивой улыбкой. Минсок принимает это, как согласие» Он думал, что его захватит шквал эмоций, едва он увидит в лицо приказчика. Он представлял этот момент, в голове это мгновение было таким живым, что все, что происходит сейчас, выглядит фальшивым, ненастоящим. «Господин Ким, нужно знать меру» Что же, сейчас он не то чтобы чувствует меру, он сейчас вообще ничего не чувствует. Нет никаких эмоций, нет совершенно ничего. Пхаха, нет даже желанного удовлетворения, черт его дери. — Всё в порядке? Тревога в глазах Чунмёна отливает мягким янтарем. Минсок даже не заметил, когда начал смеяться. Тихо, едва слышно. Ему ведь нужно знать меру. — Да. И это ложь. Явная и отвратительная ложь. Такая же мерзотная, как и все, что сейчас между ними происходит. Сегодняшнее кофе по-особенному горькое. Альфа размазывает языком по небу противный привкус горечи, четко осознавая, что теперь у него нет никого, кому он мог бы доверять. Он совершенно один. Это чувство запоминается ему горечью кофе. — Это связано с твоим воспоминанием? Альфа смеётся. Заливисто, в голос. Какой же его брат проницательный. — Ты не поверишь, но да, — Ким вскидывает голову, усаживаясь на стул, и сверкает лучшей из своих улыбок. Минсок чувствует себя сломленным. — И… что ты видел? — боязливо задаёт вопрос Чунмён, сжимая в руках кухонную тряпку. — Я… — мужчина отводит глаза, смотрит в окно, позволяя увядающей улыбке найти своё место на лице. — Я отдался ему, — и переводит глаза на родного брата, замечая скорость, с которой эмоции менялись на его безупречном лице. Слишком уж безупречном для тридцатипятилетнего омеги. Ярость. Ох, эта эмоция для Минсока родная, эту эмоцию он может учуять, подобно гончей, что чувствует свою добычу. — Это… была наша первая ночь, — лжёт альфа, и омега ведётся на эту маленькую ложь. — И он… сделал меня своим, — продолжает говорить Минсок, убеждаясь в собственных догадках. Слишком уж яркие эмоции на лице Чунмёна. — Буквально выгрыз шею и лопатки, — весело усмехается альфа, будто рассказывает чью-то историю. —Касался там, где можно и нельзя, и… брал, — буквально выплевывает это слово мужчина. — Так, как берут оголодавшие звери. Но Минсок соврёт, если скажет, что ему было неприятно. Только Чунмёну об этом не обязательно знать. — Признаться, я до сих пор чувствую тепло его прикосновений, — и тянется руками к Мёну, желая показать это, но омега одергивает руку. Омерзение. От Чунмёна буквально разит омерзением, ему противно от этих слов, ему противно от того, что к его младшему брату, его любимому младшему брату прикоснулся альфа. Чунмён не держит зло на Минсоке, нет, он совсем не виноват в этом. Виновата эта тварь, что посмела прикоснуться к его брату, что попыталась развратить его. — Держи, — Чунмён возвращает альфе бутылку и протягивает два чистых стакана. Кофе остаётся забытым. — Налей, пожалуйста. Нестерпимо хочется пить.