Слишком поздно

      — Рад, что «Тейкоку» наконец-то смыли с себя всю грязь, которую развёл Кагеяма.       — Он же это и сделал, — сухо заметил Генда, пожав плечами. — Мы думали, что сами смоем позор с академии, но…       — Но всё пошло так, как задумал Кагеяма. В его стиле. — парень немного помолчал, давая собеседнику возможность высказаться, однако ею Коджироу так и не воспользовался. — Это начало новой истории «Тейкоку».       После этого матча, пусть и не принёсшего академии победы, которая была ей крайне необходима, мнение окружающих о них изменится. Они больше не будут выглядеть обманщиками, готовыми ради победы на любую подлость.       — Я думал, ты не придёшь.       — Мне было интересно посмотреть на план Кагеямы, на вас и на «Раймон». — юноша прислонился спиной к стене, засовывая руки в карманы штанов.       — У «Раймона» игроки с необычайной силой духа. Так было всегда.       — Это движущая сила «Раймона». Вера в собственные силы, упорство, любовь к футболу. Там всегда есть те, кто поддерживают этот дух. Эндо Дайсуке, Эндо Мамороу, а сейчас это Инамори Асуто. «Раймон» — лишь место, главное — это люди, именно они придают месту значение.       Генда кивнул и хотел было что-то добавить, как совсем рядом послышались шаги, а после и голос Каземару:       — Генда, не видел Сакуму? Привет, Кидоу.       — Он уже ушёл?       — Не знаю. Говорят, из раздевалки ушёл с вещами всего пару минут назад.       Внезапно кольнула обида: Коджироу не понимал, почему Сакума ушёл, не дождавшись его: они планировали пойти вместе. Но тут же появился и страх, смешанный с дурным предчувствием. Он не мог объяснить и даже не до конца понимал причину появления подобных чувств, но планировал избавиться от них, поговорив на чистоту с другом.       Генда медленно брёл по улице, глядя себе под ноги. Проходя мимо дома Джироу, он остановился и посмотрел в окно его комнаты — шторы были спущены, что было даже удивительно. Подойдя к двери, парень, не раздумывая, постучал. На стук вышла мать футболиста.       — Здравствуйте.       — Здравствуй. — улыбнулась женщина, пропуская юношу в дом. — Как матч прошёл?       — Мы хоть и не выиграли, но довольны. — честно признался Генда.       — Жаль, конечно, но хорошо, что результат устроил. — женщина улыбнулась и, словно пытаясь приободрить, сказала, что ребята в любом случае молодцы. Однако этого и не требовалось: поражение не на столько расстроило его. Конечно, хотелось победить, но и проигрыш — не конец света. Зато совесть чиста.       — Ох, ты, должно быть, к Сакуме пришёл, а я тебя тут держу.       — А он уже дома?       — Да, а где ж ему ещё быть? — женщина усмехнулась, — Недавно прибежал и в комнате заперся. Даже ничего не объяснил и не рассказал.       — Я могу к нему подняться? Поговорить надо.       — Поднимись, может, хоть с тобой поговорит.       — А что с ним?       Однако она не ответила, только пожала плечами и ушла на кухню. Было понятно — она и сама не знала причин столь необычного поведения сына. Это было странным. Парня словно подменили, и Генда его уже даже не узнавал. У этого явно должен быть какой-то повод. И не узнав правды, Коджироу уходить не собирался.       Он поднялся наверх и, по привычке постучав, толкнул дверь. Сакума никогда не запирал её, однако сейчас всё было по-другому. Всё было так, как говорила мама футболиста: он стал запираться. Но почему?       Генда снова постучал и позвал парня по имени, прося открыть ему дверь. Сначала в комнате царила тишина, словно никто и не собирался впускать гостя. Парень даже хотел прильнуть ухом к двери, но этого делать не потребовалось — вскоре послышался шорох, после чего наконец щёлкнул замок. Парень снова нажал на дверную ручку и, переступив порог, тут же прикрыл за собой дверь.       — Сакума, — тихо позвал Генда, подходя к сидящему на кровати другу. Он тронул его за плечо и несильно тряхнул. Джироу нехотя поднял голову и с каким-то преувеличенным безразличием посмотрел на вошедшего. Первым тишину, которая отчего-то приобрела оттенок неловкости, решил нарушить Коджироу и, не зная, с чего начать, негромко сказал, что приходил Кидоу.       — Видел. — сухо отозвался Сакума, снова опуская голову.       — Кагеяма тебя искал.       — Ты пришёл, чтобы рассказать мне то, что я и так знаю?       — Нет. Просто шёл мимо и решил заглянуть: ты так внезапно ушёл после матча, и я подумал, что что-то случилось. — Генда молча опустился рядом с другом, — Кидоу ждал тебя, хотел поговорить.       Джироу промолчал. Вновь воцарившуюся тишину нарушил кашель. Генда обеспокоенно посмотрел на друга, наклонившегося вперёд и зажавшего рукой рот. Он коснулся плеча Сакумы и чуть приблизился к нему.       — Не надо, пожалуйста, — задыхаясь протянул Джироу, сильнее сгибаясь. Коджироу поспешно сел перед юношей, с ужасом глядя на него. На пол сквозь пальцы упал помятый алый лепесток. И именно в этот момент всё стало ясно: вот причина странного поведения капитана.       — Сакума, неужели… Как? Из-за кого всё это? — понизив голос до шёпота, спросил Генда.       — Какая разница? Это не имеет значения.       — Имеет. Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно?       — Понимаю, причём очень хорошо. Генда, прошу, не трави душу. И без этого паршиво.       Коджироу нервно сглотнул и поджал губы. Ответ на вопрос об изменении поведения Сакумы был всё это время так близко, а он, называя себя его лучшим другом, даже не подозревал. Было даже неловко за собственную недогадливость и как-то стыдно.       Генда судорожно перебирал в голове имена, но, посмотрев на друга, вдруг обомлел.       — Он знает?       — Нет. И не должен. — отрезал юноша, одарив серьёзным и даже хмурым взглядом собеседника. — Так что не смей ему рассказывать. Я переболею. Всё наладится.       С этими словами он пересел на пол, начиная собирать рассыпавшиеся лепестки. Юноша нещадно сжимал их в руке, словно вымещая на их всю испытываемую боль и горечь. Только едва ли это могло помочь. С трудом поднявшись и выбросив раскрошившиеся цветы, Сакума вернулся на кровать.       — А если нет? Что же будет с твоими родители и с командой?       Генда, ничего не говоря, сжал его руки и сдержанно улыбнулся. Он понимал — Юто хорошо общался с Джироу, они были очень близкими друзьями и знали друг друга давно. Сейчас Сакума занимал его место в команде — стал новым капитаном. Он чуть ли не боготворил гения стратегии, что казалось Коджироу несколько странным. Нет, он, как вся команда, уважал Кидоу, но не понимал такого восхищения им.       — Сакума, не молчи. — совсем тихо попросил Генда, сильнее сжимая его руки.       — Не знаю. Умру, наверное, — Джироу попытался улыбнулся. На глаза навернулись слёзы. Парень так яро гнал от себя эту мысль — он не хотел умирать. Смерть пугала его. Он хотел быть спасённым.       — А операция? Такое же есть…       Джироу молча кивнул — знал о существовании операции, знал о её последствиях и потому тянул с решением.       — Если не получится по-моему, то это тоже выход, — вздохнув, согласился Сакума.       — А родители знают?       Джироу отрицательно покачал головой. Он знал, видел, что те переживают, не раз порывался сказать, но каждый раз отчего-то не мог выдавить из себя правду. Перед глазами сразу всплывала картина: рано утром в новостях рассказывали о молоденькой девушке, которая скончалась от ханахаки, мать Джироу потом была сама не своя. Она потом долго думала об этом, а Сакума наивно убеждал её, что та с таким никогда не столкнётся. И надо было ей всё рассказать, но было страшно её посвящать в это.       — Скажи, они помогут. И я помогу. Ты только обещай мне, что очень постараешься переболеть им, — глядя в незакрытый повязкой глаз, произнёс Генда.       — Постараюсь, — улыбка вышла кривой. Сакума посмотрел в окно и задумчиво добавил:       — Я думал об операции, много читал об этом. Дело не в стоимости, дело в дальнейшей жизни. Будет ли то время, после операции, считаться жизнью? Или это попросту превратится в существование? Решив избавиться от последствий одной влюблённости, ты теряешь абсолютно все эмоции. Это будут последние слёзы, последний искренний смех, последняя любовь. Дальше, по сути, не будет ничего. А мы даже не закончили школу. Жить ещё долго, Генда. И пока есть возможность, я хочу именно жить, а не существовать. Хочу прожить подольше. Понимаешь?       Джироу делал особенное ударение на «жить», подчёркивая его важность. Ведь что может быть важнее этого. Но его эмоции с головой выдавал подрагивающий голос. Было понятно, что ему страшно. Это явно больная тема. Однако Сакума был прав: терять способность чувствовать в столь юном возрасте — это страшно.       — Генда, ответь мне, что лучше: такая «жизнь» или смерть?       — Я… Я не знаю. Существование — не самое приятное, но есть шанс добиться многого. Но это жутко. А смерть оборвёт всё окончательно. Кто-то говорит, что смерть лучше пустого существования, но только от тебя будет зависеть, станет ли существование пустым, или оно принесёт пользу. — сказал Коджироу, сильнее сжимая руки юноши, всё так же глядя в окно.       — Вот и я не знаю. С одной стороны родители и друзья не будут переживать из-за моей смерти, но с другой: мне потом с этим жить. А если умру, люди погорюют и перестанут…       — Прекрати, Сакума! — хмуро перебил его Генда, — Ты несёшь бред. Даже не думай об этом в таком ключе… Прости, я понимаю, что тебе тяжело. Одному вынести такое… Но, пожалуйста, подойди к этому здраво, без лишних эмоций. Взвесь всё. Умереть всегда успеешь, — Коджироу погладил смуглую ладонь и, отпустив чужие руки, пересел на кровать.       — Ты прав. Спасибо.       Сакума наклонил голову и, сжав пальцами виски, зажмурился. Юноша тряхнул головой и снова закрыл рот рукой. Генда, приблизившись к Сакуме, с сожалением посмотрел на него: он был не в силах спасти его, из-за чего чувствовал себя каким-то бесполезным, но хотелось хоть как-то помочь, хотя бы просто находясь рядом, просто поддержать его.       — Давно ты узнал?       — Не так давно. Но подозревать что что-то не так начал после его ухода в «Раймон», — не отнимая руки от лица, произнёс парень. — Давай о чём-нибудь другом.       — Хорошо, что Фудоу пошёл наперекор приказу. Он подтолкнул всех к честной игре. Это здорово. — не долго думая, высказался Генда. Сакума был прав — нужно переключиться на что-то другое, и их сегодняшний матч — единственное, что пришло на ум за столь короткое время.       — Да, он делает то, что хочет. Мне кажется, что он не из тех, кто безропотно подчиняется приказам. И этим он отличался от остальных игроков «Тейкоку».       Они долго обсуждали отдельные моменты игры, Генда рассказывал о том, как это выглядело со стороны. Всё же большую часть игры Коджироу по решению тренера просидел на скамейке запасных и прекрасно видел, как менялась игра на протяжении матча. Однако задор поубавился, после обсуждения перспектив о попадании в следующий этап. Тейкоку проиграли дважды, что снижало шансы до минимума. Но в вылете академии из турнира даже были свои плюсы.