15 оттенков красного

На улице начинался дождь, и Грантер горько вздохнул, осознавая, что погода над ним, должно быть, насмехается. Вещи собирались как-то вяло отчасти из-за того, что парень не особо еще отошел от внезапного побега Анжольраса, а отчасти из-за того, что ему совсем не хотелось уходить. Тайное желание дождаться его прихода и хотя бы попытаться объясниться было таким сильным, что Грантер уже вторично перекладывал папку с рисунками с места на место. Карандаш из папки выпал и с глухим стуком приземлился на пол. Почти с таким же глухим треском разрывалось по швам сердце Грантера. Он уставился невидящим взглядом в злополучный карандаш и старался абстрагироваться от пожирающего отчаянья, старался хотя бы на пять минут разучиться думать, чтобы не сойти с ума и не воткнуть вышеупомянутый предмет канцелярии себе в глотку. «Хуже бы не стало», - пронеслось в голове, и Грантер до боли стиснул руки в кулаки. Не то чтобы он не думал о таком раскладе, напротив, он понимал, что Анжольрас был просто-напросто пьян, и тот поцелуй нельзя было воспринимать всерьез. Все эти прогулки тоже нельзя было воспринимать всерьез, потому что так хорошо просто не бывает. Но все уж слишком складно уживалось в голове: и внезапный приход тогда к нему домой, и их зачастившие разговоры, и взгляды голубых пронзительных глаз, которые он иногда ловил на себе, и их ночное путешествие на Монмартр. Во все это слишком уж хотелось верить, и если бы Грантер не потратил всю ночь, взвешивая все «за» и «против», то он бы никогда не осмелился на тот поцелуй. «Рискни, - шептал настойчивый голос в его голове. - Момента лучше может и не представиться». И он послушался, послушался, чтобы теперь себя проклинать. Впрочем, ему не привыкать. Он занимается этим вот уже двадцать три года. Входная дверь осторожно отворилась, и в дом, немного нервно поправляя волосы, зашел Анжольрас. В его глазах мелькнуло что-то вроде облегчения, когда он заметил, что гость еще не успел улизнуть куда подальше, и то, что тот уже собрал свои немногочисленные вещи, наталкивало на мысль, что он подоспел как раз вовремя. - Грантер, я хотел сказать… - Я все понимаю, - тот ему улыбнулся. - Мне уже пора, и… - Извини меня, - выдохнули они одновременно. В комнате Дамокловым мечом повисла тишина. - Извинить тебя за что? – осторожно поинтересовался Грантер, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. - Я хотел задать встречный вопрос, - Анжольрас немного ошарашено посмотрел на Грантера, явно не ожидая подобного хода разговора. Немного встрепенувшись, он продолжил: - Я просто… Ты же меня знаешь, я не гений импровизации, и мне легче сбежать, чем предпринять что-то стоящее. И тебе сейчас совершенно не нужно уходить, потому что… - он прикрыл глаза. - Потому что я хочу, чтобы ты остался. Конечно, если ты этого хоч… Договорить ему не дал Грантер, который, в два шага преодолев расстояние между ними, обнял его, уткнувшись носом в шею. Облегчение снежным комом смело из сознания накапливающееся там отчаянье. - Ты уже предпринял нечто стоящее, - хрипло выдал Грантер, не смея верить тому, что сейчас происходило и не расцепляя кольцо рук. - Ты вернулся. Стук дождевых капель внезапно показался самым умиротворяющим звуком, который он слышал. *** Прошло пару часов, прежде чем каждый из них до конца осознал, что никто никуда уходить не собирается. Отстраненный разговор, зеленые глаза, тонущие в омуте голубых, счастливые полуулыбки и давно остывший чай. Дождь трепетно рисовал на стеклах водопады, а Грантер дрожащей рукой сжимал руку Анжольраса, слушая про неудавшуюся речь в северном Париже и про жуткие вопли офицеров, которые эту речь сорвали. Он слушал и не слышал, он просто ловил каждое движение губ, восхищался почти нездоровым блеском глаз, а вся его сущность удовлетворенно урчала от осознания того, что каждая трещинка на губе и каждая родинка теперь может принадлежать ему. - Чего молчишь? – Анжольрас склонил голову, смотря на собеседника. - Думаю, как мне повезло, - честно признался тот, стыдливо отведя взгляд в сторону. Блондин мгновенно покрылся росписью красных пятен. Тепло в груди подсказывало, что он сделал правильный выбор – возможно, самый правильный выбор в своей жизни. Грантер же, кидая мимолетные взгляды на лицо собеседника, собирался с силами, чтобы задать вопрос, мучающий его как минимум последние полчаса. - Можно, - усмехнулся, наконец, Анжольрас, заметив это и осознав, что сам виноват в том, что Грантеру на это нужно было разрешение. Этот поцелуй совсем не был похож ни на вчерашнее агрессивное вторжение, ни на утренний робкий поцелуй-проверку. Это было что-то очень личное, почти запретное, сладкое и прекрасное, прекраснее всех самых шикарных ночей Парижа. Это было признание, самое нежное и чувственное признание в любви, которое и во сне приходило не к каждому – не то что в реальности. Шероховатые ладони мягко поглаживали шею, губы мягко скользили по чужим губам, язык обводил каждую трещинку – даже дышать было страшно, настолько хрупким казалось все в этот момент. - Ты сказал, что никогда бы не сделал этого, потому что я был пьян, - слегка затуманенный взор голубых глаз пересекся с таким же затуманенным взором зелёных. - Я сегодня трезв. - Зато я пьян, - тихо засмеялся Грантер, продолжая покрывать аккуратными поцелуями его шею. - Я совсем хмельной от тебя. - Не думаю, что это нам помешает. Они словно падали в пучину острого и горячащего желания, и нежные, аккуратные прикосновения всё больше и больше напоминали резкие и обрывчатые движения, будто они боялись, что их отвлекут, что сейчас что-то случится, и они не успеют реализовать пожирающую изнутри похоть. Анжольрас, шумно дыша, выгибался навстречу горячему дыханию. Он чувствовал руки, блуждающие по спине, влажные поцелуи в шею и закрывал глаза, позволяя новым ощущениям полностью себя заполнить. Желудок скрутило в приятной судороге, легкие были сжаты в тиски, что заметно усложняло дыхание, а сердце, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. - Я люблю тебя, - буквально простонал ему в ухо Грантер, зарываясь руками в его волосы. - Я чертовски сильно тебя люблю. Легкие сжались в совсем уж невозможный клубок, и Анжольрас, найдя губы Грантера, впился в них агрессивным поцелуем, словно он мог облегчить дыхание. Он слегка прикусил губу, заставляя того приоткрыть рот, и вторгся внутрь, как уже на завоеванную территорию. Чувствовал, как Грантер дрожащей рукой снимает с него жакет и совершенно не препятствовал этому, даже был немного недоволен, что он делает это слишком осторожно. Неужели он еще не достаточно ясно дал понять, что он, как минимум, не против? Не отрываясь от исследования рта Грантера, Анжольрас, немного путаясь, принялся за пуговицы его рубашки, попутно стараясь снять и собственную. Такая сложная комбинация действий удавалась плохо, и без весьма своевременной помощи процесс бы явно затянулся. Точнее, продлился бы дольше, так как глагол «затянулся» мы обычно применяем к действиям, нам неприятным, а то, что сейчас происходило на Блюмрут, к таковым точно нельзя отнести. Кровать показалась мягче, чем обычно: деревяшки не впивались в лопатки, подушка не падала на пол, а простыня не так уж раздражающе комкалась. Когда Грантер, избавив его от рубашки окончательно, провел мокрую дорожку от шеи до пупка и одним движением стянул с него штаны, Анжольрас хотел было уже запаниковать, но как только язык Грантера коснулся головки, тело само по себе выгнулось дугой, а из горла послышался слегка удивленный стон. Брюнет очертил полный круг, и прошелся по стволу вверх-вниз несколько раз, вызывая у Анжольраса целую серию рваных вздохов. Грантер медленно скользнул головкой члена в рот, обхватил его губами, и нерешительно заглотнул, словно не был уверен, что это принесет удовольствие. Движение вниз. Анжольрас запрокидывает голову и снова стонет. Движение вверх. Руки комкают простыню, не в силах найти себе другого применения. Грантер опускает голову ниже, и Анжольрас чувствует, как член буквально упирается в горячее горло. - Грантерррррр, - он рычит его имя, и тот вздрагивает в сладкой истоме только от звучания собственного имени из его уст. Он немного отстранился, хитро усмехаясь, и едва касаясь головки, дразнящими движениями сводил с ума и так находящегося на грани Анжольраса. Он будто заставлял его просить и умолять о продолжении. «Не собираюсь!» - возмущенно пискнуло в нем подобие гордости, которое разлетелось в пух и прах после очередного прикосновения. - Не томи, - выдохнул он, вызвав у Грантера тихий удовлетворенный смешок, после которого он, однако, прекратил свою пытку и возобновил движения. Анжольрас и сам не заметил, как его рука запуталась в вихрах Грантера, направляя его. И тот послушно позволял это, разрешая ему буквально толкаться в его горло. - Грантер, - напряженно выдал Анжольрас, - Кажется, я сейчааааааааааах. Волна удовольствия прошла по всему телу, и когда он пришел в себя и открыл глаза, тот уже деловито слизывал оставшиеся капли с головки. Прерывистое дыхание Анжольраса нечего было и сравнивать с рваными вдохами Грантера, когда он лег с ним рядом. Когда пелена сошла с глаз, а сознание немного прояснилось, Анжольрас заметил, что Грантер до сих пор возбужден, и застегнутые брюки явно не убавляли дискомфорта. Оглянув лежащего рядом немного раскрасневшегося Грантера с выпирающим бугорком брюк, он почувствовал, как кровь снова приливает к паху. И если его это и удивило, то лишь на мгновение – удивление и раздумья сейчас явно были лишними чувствами, не стоящими того, чтобы тратить на них время. Анжольрас потянулся к застежке брюк Грантера, но тот перехватил его руку: - Ты знаешь, что не обязан ничего делать. - О, просто заткнись, - закатил глаза Анжольрас.