Танец Хаоса. Одинокие тропы

Вахра хоть немного, но предохраняла лицо от бесконечно секущей его мелкой пыли, пригоршнями которой швырялся злой восточный ветер. Но в глазах от нее все равно чесалось и свербило, и Гаярвион то и дело смаргивала, хоть это и мало помогало в данной ситуации. К собственному стыду за столько лет она так и не сумела приспособиться к этой жуткой пыли. Старые ветераны и прослужившие всю жизнь в армии солдаты часто посмеивались, что еда без привкуса бурой соли Хмурых Земель казалась им пресной, а глаза – слишком влажными; Гаярвион не раз слышала такие шутки во время приемов и пиров. Сама она подобной выдержкой похвастаться не могла и страдала от пыли каждый раз так же, как в самый первый свой приезд сюда. Горизонт терялся в буром мареве, в которое перетекали свинцовые облака над головой. Ветер здесь почти никогда не стихал, потому окружающее пространство большую часть времени казалось ирреальным, лишенным твердых форм и очертаний, бесконечно меняющимся. Заблудиться среди пылевых потоков становилось легче легкого, потому разведчики никогда не ездили по одному, отправляясь в путь только небольшими отрядами и прихватывая с собой поджарых бреготтских гончих, приученных находить дорогу обратно ко рву по запаху. Свора таких собак имелась почти что на каждой заставе вдоль всего рва, и если во внутренних землях их использовали чаще для охоты, то здесь они служили незаменимой поддержкой разведке. Но сейчас Гаярвион направлялась вовсе не на осмотр близлежащих ко рву территорий, хоть это и должно было выглядеть именно так для всех остальных. Отец всегда учил ее: «Хочешь понять что-то непонятное? Смотри на него собственными глазами». Именно этим она сейчас и намеревалась заняться, тем более, что для этого были созданы самые идеальные условия из всех возможных. Спутницы Милана и Хэлла Натиф еще несколько часов назад покинули дворец, отправившись в Озерный Монастырь с королевской депешей к Первому Жрецу Велегару. Дальнейший их путь лежал на запад, в сторону застав, на которых началась паника по поводу возможного появления Раба. По всем прикидкам Гаярвион вряд ли они смогли бы вернуться раньше завтрашнего дня, а значит, в ее распоряжении оставались целые сутки свободы без бесконечного взгляда чужих глаз из-за плеча. И эти сутки нужно было потратить с умом, создав стратегическое преимущество для отца и себя и сделав это в строжайшем секрете, чтобы даже шепотка наружу не проползло. Из охраны Гаярвион прихватила с собой только старого Дайгона, сурового молчаливого солдата, что охранял ее едва ли не с самого рождения, рассудив, что для быстрой вылазки этого хватит с лихвой. К тому же, Дайгон в ней души не чаял и просто таял, стоило ей улыбнуться самый кроткой и ласковой из всех своих улыбок. Вот уж он-то точно не протреплется никому о том, где они были, хоть к большому неудовольствию Гаярвион он тоже, как и все остальные, отзывался о Милане с большим уважением в голосе. Но если бы она пошла совсем одна, это вызвало бы неминуемые вопросы у окружения и привлекло к ее затее излишнее внимание. А так все знали – наследница любит иногда прокатиться в одиночестве вдоль рва, взяв с собой в качестве охраны только старого телохранителя. На этот раз ее отъезд был преподан несколько иначе: она собиралась проводить до Старого рукава вызванных в Кьяр Гивир жрецов и ведунов, чтобы снабдить их последними инструкциями по пути, а затем покататься в одиночестве. В качестве обещанной поддержки для Хрустального Короля Гаярвион отрядила жрицу Белой Руки Ванафрин, полную женщину с начавшими седеть собранными в пучок на затылке волосами, и жреца Черной Руки Мангана, мрачноватого мужчину средних лет с густой рыжей щетиной на впалых щеках. Эти двое были приписаны к гарнизону Вернон Валитэ и занимались обычно делами, связанными с поддержанием в должном состоянии рва. Но Манган при этом часто участвовал в выездных экспедициях вглубь Хмурых Земель, обеспечивая солдатам поддержку в битвах против отрядов разведки дермаков. А Ванафрин много лет посвятила изучению свойств Мембраны, даже несколько раз по личной просьбе Бернарда Эрахира к Алеору Ренону ездила в Лесной дом и там занималась своими исследованиями при непосредственном участии эльфов. К тому же, она провела много лет за изучением непосредственно Мембраны Кьяр Гивира и, насколько слышала Гаярвион, написала толстенный кирпич, посвященный взаимосвязи энергии Источников и эльфийской силы, образующей Мембрану. В тонкости этого труда Гаяра никогда не вникала – сама подобными вопросами не интересовалась, но другие жрецы отзывались о нем с большим уважением. Третьим в этой компании был человеческий ведун, щуплый мужчина с сухим лицом и холодными кристалликами глаз по имени Галдин Нахатар. Гораздо чаще его называли по его прозвищу – Галдин Щур, и он и впрямь казался Гаярвион чем-то неуловимо похожим на маленькую верткую птичку. Официально Галдин Щур числился наемником из сообщества Хранителей Рубежей – Копателей, которые заключили долгосрочный контракт с короной Бреготта долгие две сотни лет тому назад и по сей день ни разу не нарушали его. Сообщество это было древним и уважаемым, его представители пользовались в землях Бреготта большими свободами, и многие иностранные наемники проезжали полмира для того, чтобы вступить в него. В последние два десятилетия в их ряды потянулись и человеческие ведуны. Хотя Гаярвион подозревала, что они всегда там были, просто сейчас начали приоткрывать свои лица и прекратили скрывать свой род занятий. Эта идея была одной из самых рискованных и самых удачных идей отца за всю его долгую жизнь. Он часто хвастался, припоминая об этом за праздничным столом, что когда впервые высказал ее вслух долгие тридцать лет тому назад, еще до взятия Вернон Валитэ, даже его ближайший друг и соратник лорд Гренел смотрел на него как на чумного. Однако чутье не подвело отца, и идея оказалась очень удачной. Попытаться договориться с человеческими ведунами так, чтобы это устроило всех: им не пришлось больше бояться преследований со стороны церкви, а люди смогли воспользоваться их помощью в борьбе против общего Врага. Много лет отец готовил церковных иерархов Бреготта к тому, чтобы поднять обсуждение этого вопроса на официальном уровне, искал единомышленников, подкупал и перетягивал на свою сторону голоса. В этом ему помогали и ильтонские жрецы, уже осуществившие похожую реформу на своих землях и сумевшие избежать при этом сурового наказания со стороны Великого Жреца в Васхиле, и Лесной дом в лице Алеора Ренона, традиционно не видящий ничего дурного в том, чтобы представители разных рас открывали свои собственные, заложенные в них природой способности. В конце концов, к борьбе подключились и человеческие ведуны, во всяком случае, некоторые из них, не побоявшиеся открыть свои лица и показаться миру, согласившиеся сотрудничать с короной в деле освобождения Вернон Валитэ. И кампания, ставшая самой блистательной победой Бреготта за последние две тысячи лет, прославившая имя Бернарда и наделившая его такой силой, что никто не смог больше противиться его идеям, создала отличную возможность для реализации смелого плана по включению ведунов в коалицию, борющуюся против Сета, и наделению их равными правами с другими представителями объединенных сил. Конечно же, это происходило не безболезненно, медленно, конечно, ведуны и жрецы с обеих сторон тормозили дело. Но спустя четверть века Бернард добился своего. Круги ведунов на территории Бреготта получили полуофициальный статус, им были выделены земли для постройки своих монастырей, их включили в категорию неподатного населения, освобожденного от налогов в обмен на несение военной службы на границе. Естественно, что церковь осуществляла над ними надзор или делала вид, что осуществляет его, официально будучи в курсе всех дел внутри Кругов. На деле же доверие с обеих сторон все больше росло год от года, и в последнее время Гаярвион уже не раз и не два слышала разговоры со стороны самих жрецов о том, что неплохо было бы окончательно освободить Круги от необходимости отчитываться перед церковью. Взамен ведуны предлагали жрецам обучение общению с Тенями и использованию всех возможностей мира за Гранью твердых форм. Отец верно угадал много лет назад: кооперация давала больше выгод обеим сторонам, чем взаимная рознь. Гаярвион даже спустя столько лет, прожитых бок о бок с ним, не переставала поражаться силе его воли и тому глубокому следованию искренности, которое вело его всю жизнь, щедро принося плоды каждому его делу. Поистине, Бернард был великим человеком, одним из самых ярких хаянэ за всю историю Бреготта. И вот теперь принятое им когда-то одно единственное правильное решение давало Гаярвион возможность осуществить свои планы быстро и безболезненно, дарило ей преимущество в скорости и времени. Галдин Щур славился своим умением создавать переходы, которые с точностью до нескольких метров переносили человека хоть на другой край мира. Гаярвион слышала, что такие переходы могут создавать почти все ведуны, умеющие говорить с Тенями, но именно Галдин обладал редким талантом не только открывать эти порталы, но и удерживать их достаточно долго, чтобы через них мог переправиться даже большой отряд. Потому и служил в составе Хранителей Рубежей, занимающихся не только расширением и поддержанием рва в хорошем состоянии, но и непосредственной его охраной. А еще эти трое хорошо знали Гаярвион с детства, с самых первых лет после отвоевания Вернон Валитэ, когда отец начал брать ее в восстанавливающуюся крепость вместе с собой. Этим людям она безоговорочно доверяла свою жизнь, и они не стали бы болтать попусту направо и налево о том, где были и что видели. Да и о присутствии самой Гаярвион в их рядах тоже никому бы лишнего не сказали. Ветер сегодня разыгрался не на шутку, и его могучие порывы взметали и крутили вокруг бурый песок, отчего весь мир сделался каким-то густо бордовым. Слабый дневной свет, просачивающийся сквозь полотно серых туч, не мог разогнать этого марева, и пятеро всадников терялись в нем, похожие на пылевые вихри, танцующие над землей. Крепость Вернон Валитэ осталась позади огромным темным пятном на груди степей выступающая к небесам. Впереди сквозь бесконечно меняющееся покрывало бурой пыли глаза Гаярвион кое-как различили очертания смотровых башен – высоких сложенных из бревен скелетов, отмечающих западный берег рва, с которых защитники Бреготта без конца вглядывались вдаль, туда, откуда никогда не вставало солнце из-за густой пелены затягивающих небо туч, туда, откуда являлась смерть в темные длинные зимние ночи. Место было идеальным, потому Гаярвион вскинула руку, приказывая остальным остановиться, и натянула поводья своего легкого гнедого конька по кличке Лето. В такой пылевой буре как сегодня никто не увидит их исчезновения, как и возвращения, впрочем. Благодаря способности Галдина Щура создавать переходы она успеет собственными глазами осмотреть Мембрану, переговорить с Хрустальным Королем, вернуться и отправить донесение отцу за считанные часы, сохранив это в тайне от лишних глаз и ушей. Спутники, почтительно ехавшие на шаг позади Гаярвион, тоже остановились вслед за ней, в ожидании глядя на нее. Она предупредила их, куда именно они направляются, но пока еще не ставила в известность о том, что намеревается ехать вместе с ними, чтобы исключить возможность попадания этой информации в чужие руки. Теперь же вокруг танцевали лишь пылевые ветра, а потому необходимость таиться отпала сама собой. Обернувшись к ним и позволив себе на мгновение насладиться тем, что пыль больше не бьет в глаза, Гаярвион проговорила, и голос ее звучал приглушенно из-за закрывающей лицо вахра: - Я отправляюсь в Кьяр Гивир вместе с вами, старшие. После разговора с Хрустальным Королем отправишь меня назад, Галдин-джу. - Как прикажете, ваше высочество, - не стал спорить ведун, тронув лоб костяшками пальцев. Но поморщился, неодобрительно взглянув на Гаяру. У Щура вообще нрав был колючий, как заросли шиповника, он редко улыбался, а чужие идеи на памяти Гаярвион не одобрил ни единожды, сопровождая их лишь мрачными гримасами. Но Щур был едва ли не первым, кто откликнулся на предложение Бернарда долгие четверть века назад и не побоялся открыть свое лицо миру, а потому Гаяра относилась к нему с большим теплом. А вот жрец Черной Руки Манган не стал молчать на этот раз. Из-под вахра виднелись только его глаза, светлые и пронзительные как у ястреба, и смотрели эти глаза сейчас очень тяжело. - Стоит ли в такое время вам покидать расположение Вернон Валитэ, ваше высочество? – проговорил он низким хриплым голосом, в упор глядя на нее. – Быть может, разумнее было бы дождаться нашего доклада в крепости? Я мог бы переговорить с Надиром и сразу же прибыть с докладом к вам. - Будет гораздо удобнее, если я сама переговорю с ним. Дело серьезное, я хотела бы получить информацию из первых рук, - покачала головой Гаярвион, отметая все возражения. – Галдин-джу, открывай переход. Чем скорее мы обернемся, тем лучше. Манган мрачно покачал головой, но воздержался от комментариев, и Гаярвион решила спустить ему с рук подобный жест. Порой жрецы забывали о том, с кем имеют дело, продолжая видеть в ней маленькую девочку, в которой отец души не чаял, стремясь выполнить любую ее прихоть. Особенно часто – в те моменты, когда она вела себя точно так же, как он. Только в его случае подобное поведение считалось гениальностью и талантом, а в ее – глупостью слишком молодой и взбалмошной женщины. Что ж, мир оставался местом на редкость несправедливым ровно до того момента, пока ты соглашался следовать чужим правилам игры. Галдин-джу спешился первым и кольнул палец отстегнутой от ворота его бордового кафтана по ильтонской моде иголкой. В следующий миг воздух в двух шагах от него завибрировал, пошел волнами, словно поверхность воды от провалившегося сквозь нее камня. Только волны эти не расходились кругами во все стороны, а закручивались спиралью к центру, и сквозь эту спираль было плохо видно то, что находилось на другой ее стороне. - Все готово, ваше высочество, - угрюмо констатировал Щур, убирая булавку обратно за ворот и поглядывая на остальных. - Благодарю тебя, - милостиво кивнула Гаяра, спешиваясь и беря своего коня под уздцы. Обычно добрым словом можно было добиться гораздо большего, нежели угрозами и криками, а если добавить к доброму слову еще и очаровательную улыбку с ямочками на щеках – считай, дело сделано. Она не стала первой пытаться пройти на ту сторону спирали, пропустила Дайгона. Вразвалочку неуклюжей походкой человека, гораздо больше привыкшего к седлу, чем к своим двоим, старый солдат проковылял вперед, потянул за собой своего крупно серого жеребца с широкой грудью и мощным крупом. Стоило ему только коснуться спирали, как исчез сначала он сам, будто растворившись в воздухе, а следом за ним и его огромное животное. Должно быть, со стороны это выглядело странно: только что человек был здесь, а стоило моргнуть, и он просто исчез. Гаярвион еще раз поблагодарила Варрада Владыку Ветра за то, что сегодня он прикрыл их от чужих взглядов своими мощными крыльями, и ступила следом за Дайгоном в переход. Ощущение было странным – ее как будто окунули целиком в прохладную воду, причем вода эта просачивалась через каждую ее клетку, просачивалась медленно, целые вечности, будто само время здесь замерло. На миг она ощутила себя всего лишь сгустком ледяного холода, вмерзшим в остановившееся навеки время, а затем резко выступила на другой стороне перехода и заморгала, оглядываясь по сторонам. Щур вывел их как раз туда, куда им и нужно было попасть, точный как всегда. И первым, что увидели глаза Гаярвион, стало ущелье Кьяр Гивир, место великой скорби и великой силы. Старые эльфийские сказки пели о временах до Первой Войны с Кроном, когда весь Этлан Срединный был не более, чем бесконечным садом, протянувшимся от берегов Восточного моря до берегов Океана Штормов на Западе. И все эти земли занимали леса и сады, поля и озера, где бродили сотканные из самого света духи, и где эльфы растили чудесной красоты чистый мир, полнящийся солнцем. Но Первая Война изменила все, и Крон изломал, изрезал привычный глазам ландшафт, вылепив его по своему усмотрению. Это он поднял Островерхие горы, чтобы огородить ими со всех сторон свое логово, не пустить туда наседающие на него, преследующие и громящие его войско силы под командованием Короля Солнце. И оставил последний проход меж выросших до самого неба скал, чтобы сквозь него увести свои войска и закрыть его за своей спиной. Но возле этого прохода, на том месте, где сейчас стоял Вернон Валитэ, Ирантир настиг его и смертельно ранил. И у Крона хватило сил лишь на то, чтобы уползти будто змея в тень через этот проход в горах, но заделать его за своей спиной он так и не успел. А потом первые короли Вальтаира построили в ущелье крепость, чтобы с ее помощью сдерживать последние остатки темных войск во главе с Сети’Агоном, и назвали ее Кьяр Гивир – Око, Наблюдающее за Тенью. Крепость эта позже не раз переходила из рук в руки, разрушалась до основания и вновь восстанавливалась то дермаками, то людьми. Последние три тысячи лет, прошедшие со Второго Восстания, она лежала в руинах, медленно разрушаясь бесконечными ветрами и дождями, что нещадно поливали эти суровые каменистые горы. Склоны их вздымались вверх, теряясь за густой пеленой туч, и Гаярвион на самом деле и знать не знала, как высоко они тянутся к небу. Вряд ли кто-то вообще это знал, ведь в этих краях никогда не бывало солнца, а небо никогда не очищалось до прозрачной голубизны. Склоны их были голы и каменисты, обрывисты, напоминая больше непроходимую стену, чем горный массив, и вряд ли хоть одно, даже самое проворное живое существо, сумело бы вскарабкаться по ним вверх. А прямо перед Гаярой эти горы насквозь прорубало ущелье с высокими отвесными стенами, змеящееся сквозь них до самых Гиблых Земель, начинающихся по ту сторону массива. Их отсюда видно не было, ущелье петляло, меняло направление, будто извивающаяся гадюка, но старики говорили, что земля там черная и мертвая, и что ничто и никогда не росло на ней, кроме пыли. С двух сторон от входа в ущелье поднимались полуобвалившиеся остатки каменных башен, его середину частично преграждали остатки рухнувшей стены. Развалины тоже выглядели странно: нижние камни напоминали основания зданий в Вернон Валитэ – вывернутые из земли с помощью энергии Источников скальные глыбы. Выше виднелся слой криво уложенных и кое-как скрепленных между собой раствором черных как смоль скальных обломков – творение рук дермаков тех времен, когда крепость принадлежала им. Перемежающихся слоев было много, Гаярвион когда-то давно, еще во времена своего детства, насчитала одиннадцать. Ровно столько раз крепость переходила из рук в руки и восстанавливалась после предыдущего разгрома. На первый взгляд, ничто не препятствовало тому, кто захотел бы пройти по ущелью в обе стороны. Ветер спокойно дул сквозь него, закручивая на ровном каменном основании маленькие пылевые воронки. Но и эльфы, и ведуны говорили – там растянута Мембрана, невидимая и непроходимая для тварей Тени преграда, надежная, как скала, которую не могло разрушить ничто в этом мире. Гаяра помнила, как будучи совсем еще девчонкой, не верила, что там вообще что-то есть, и подначивала Торвина бежать наперегонки в ущелье, кто дальше рискнет убежать. Они не пробежали и тридцать метров, и как только оказались за чертой полуразрушенных башен, рванули назад, ощутив такой сводящий с ума ужас, что еще сутки не могли прийти в себя. Будто невидимая черта проходила по этим башням, деля ущелье на две части, и по ту его сторону правила сама смерть, черная безнадежная, безрадостная и леденящая душу. И для того, чтобы это ощутить, глаза Гаяре не требовались. Так что сейчас, глядя вперед прямо в ущелье, Гаярвион непроизвольно сглотнула. Потому что на этот раз она видела Мембрану, хоть и не могла ее видеть, не была ни ведьмой, ни жрицей, а значит, не обладала необходимыми навыками для этого. Но она – видела, и от этого ледяные мурашки бежали по плечам. Видела, как незримые волны бежали по поверхности воздушного пузыря, выпученного наружу из ущелья, вздувшегося, как наполненный ветром парус. Сам воздух колебался, искривляя рассеянный свет, что растекался по нему странными безмолвными сполохами, какие бывают на самой границе неба в Рябую ночь во время далекой грозы. Мембрана в полной звенящей тишине билась знаменем на штормовом ветру в странном рваном завораживающем ритме, от которого сердце Гаярвион сжалось в очень недобром предчувствии. - Грозар, что это? – пробормотал Дайгон, не сводя глаз с Мембраны и застыв в нескольких шагах впереди Гаярвион, будто позабыл обо всем на свете. – Что происходит? Удивленные возгласы донеслись и из-за ее спины, когда следом за ними переход прошли ведун и жрецы. Гаяре внезапно стало холодно, хоть воздух здесь не слишком-то отличался по температуре от воздуха в окрестностях Вернон Валитэ, ветра дышали духотой разгоряченной земли. Всего на одно мгновение то забытое ощущение из детства вновь накрыло ее. Парализующий, лишающий сил ужас, наваливающийся сверху, как гора. - Ее как будто… что-то выдавливает, - высокий голос Ванафрин переполняло воодушевление, настолько неуместное сейчас, что Гаярвион передернуло. В ней всегда вызывали отторжения безумные исследователи, для которых во всем мире не существовало больше ничего, кроме изучаемого ими объекта. – Очень интересно! Никогда ничего подобного не видела! - Это не потоки энергии, - сосредоточенно проговорил рядом с ней черный жрец Манаган, внимательно вглядываясь вперед. – По крайней мере, Черного Источника я не чувствую. - Белого здесь тоже нет! – не став дожидаться их, Ванафрин устремилась вперед с прытью молоденькой девушки, подобрав край своего длинного белого балахона и почти что бегом бросившись к выгибающейся наружу Мембране. В ее голосе звучал восторг. – Что-то выдавливает ее наружу! Оно воздействует не сразу на всю плоскость, но отдельными очень интенсивными толчками по всему ее периметру! Как будто тысячи стрел вонзаются в нее изнутри почти одновременно! Гаярвион тряхнула головой, пытаясь сбросить с себя прочь оковы подкатившего к горлу страха, и возвысила голос: - И что это значит? Что-то стремится прорвать ее? - Похоже, что так, - мрачно пробормотал рядом Галдин Щур, рассеяно растирая друг о друга ладони, чтобы смыть с проколотого пальца кровь. Гаярвион разглядела его зрачок, ставший вертикальным, как у змеи, - значит, он задействовал ведовское зрение. – Но я тоже не понимаю, что это такое. По крайней мере, Теней я никаких здесь не вижу. Нужно поглядеть ближе. - Осмотрите здесь все. Не торопитесь, действуйте наверняка. Я хочу в точности знать, что здесь происходит, - твердо приказала Гаярвион, ощущая, как внутри лихорадочной птицей бьется тревога, усиливаясь с каждой минутой. Ситуация оказалась гораздо, гораздо хуже, чем она предполагала, в разы хуже, чем боялась. И очень хорошо, что сейчас она прибыла сюда лично, а не послала ведунов одних выяснять, что здесь происходит. Так она сможет сообщить отцу обо всем случившемся из первых уст, так информация не выйдет за пределы узкой группки присутствующих, не начнется распространение паники. Судя по всему, Сети’Агон вознамерился пробить Мембрану и освободить проход для своих войск. А это значит, что он готовил удар по Вернон Валитэ в то же самое время, как отец готовился брать Остол Минтиль. Милостью Грозара стало то, что они узнали об этом заранее, до того, как этот удар обрушился на них. Гаярвион мысленно вознесла молитву, возблагодарив за помощь Праматерь Навайин, а заодно поклялась сегодня же принести обильные жертвы. Возможно, сейчас сам Громовержец уберег их от стремительного и сокрушительного разгрома. - Приветствую всех присутствующих! – раздался издали негромкий оклик, и Гаярвион обернулась на голос. Из-за ближайшей скалы выступила высокая фигура, двигаясь так естественно и мягко, что в первый момент Гаярвион не была уверена, не почудилось ли ей. Казалось, фигура просто отслоилась от скалы, отсоединилась от нее, словно ее часть внезапно обрела способность двигаться. Без всяких сомнений это был эльф, и он шагал прямо навстречу Гаярвион пружинистой мягкой походкой, а за его спиной еще три фигуры вывернули из-за скалы, тоже направляясь в ее сторону. Все эльфы были одеты в длинные мягкие плащи, скрывающие фигуры, которые почти что сливались по цвету с окружающими скалами. За их плечами виднелись изогнутые роговые луки в чехлах, с другой стороны – густое оперение стрел в колчанах. Пояса оттягивали недлинные катаны, уравновешенные с другой стороны тонкими клинками, которые использовались в рукопашной. Лица их были закрыты серо-коричневыми повязками от пыли, только глаза поблескивали над ними, разглядывая прибывших людей, и даже по этим глазам было видно, что перед Гаярвион существа совершенно иного рода. Они смотрели иначе, не так, как смотрят люди: внимательно, неторопливо, пронзительно, будто бы могли простым взглядом видеть саму суть вещей, постигать их прошлое и будущее. Они изучали мир глазами в то время, как люди просто видели его. Дайгон неуловимо шагнул ближе к Гаярвион, чтобы в случае необходимости закрыть ее собой. Первый из эльфов внимательно осмотрел его, скользнул взглядом по столпившимся возле ущелья ведунам, а затем посмотрел прямо в глаза Гаярвион. Она узнала его – по странного почти прозрачно фиалкового цвета глазам, каких ни у кого ни до встречи с ним, ни после не видела. Они походили на лиловую зарю, растворенную в прозрачной воде и навеки скованную льдом. - Мое почтение, ваше высочество! – проговорил Мивадан Надир, прозванный Хрустальным Королем, склоняя перед ней голову. – Я и не предполагал, что вы прибудете сюда лично. - Я хотела из первых уст услышать то, что здесь происходит, - кивнула ему Гаярвион, подавая ладонь. – Доброго дня вам, милорд Надир, доброго дня вашим спутникам. Он осторожно принял и пожал ее ладонь длинными тонкими пальцами, словно держал в руке драгоценность. Прикосновение было прохладным, несмотря на царившее в воздухе горячее удушье, и Гаяра в который раз уже подивилась тому, насколько странными и чуждыми для смертных были эти существа. - Я благодарен вам за то, что прибыли так быстро, - проговорил Хрустальный Король, отпуская ее руку и поворачиваясь к Мембране. – Я отправил птицу сегодня рано утром, когда все это только началось, но с тех пор процесс усилился, а мы до сих пор не можем понять, что является его причиной. - Это попытка разрушить Мембрану? – спросила его Гаярвион, не став ходить вокруг, да около. - Поначалу я не был уверен, но теперь все больше склоняюсь к мысли, что это именно так, - голос Надира помрачнел, глаза тревожно взглянули вперед, на странный воздушный пузырь, выгнутый наружу. – Как я уже сказал, давление нарастает час от часа. Пока еще никакой опасности прорыва нет, но я не уверен, что она не возникнет в ближайшее время. - Вы считаете, что это не опасно? – переспросила Гаяра, с недоверием глядя на эльфа. – Если даже я своими физическими глазами вижу, как она изгибается. - Мембрана по сути своей представляет собой дыру между горизонтальных и вертикальных нитей, образующих пространство-время, - будничным тоном отозвался эльф, без выражения глядя на нее. – Это означает, что она может бесконечно тянуться во все стороны, какое бы давление изнутри на нее ни оказывалось. Скорее уж правильнее было бы сказать, что это пространство-время оказывает давление на Мембрану, а не Мембрана – на пространство-время. Она, разумеется, не сдвинется с места, сколько бы ее ни пытались переместить, но если на нее воздействовать механически, она не прорвется просто потому, что представляет собой ничто, в котором просто нечему рваться. - Понятно, - кивнула Гаярвион, чувствуя себя вконец сбитой с толку. У нее в голове не помещалось, как ничто может существовать прямо посреди чего-то, и уж тем более – как это ничто может бесконечно растягиваться. Но эльфы являли собой нечто совершенно иное, чем люди, и для них, вполне возможно, подобные вещи странности не представляли. – Но вы сказали, что опасность разрыва все равно есть. - Сказал, - кивнул Надир, и взгляд его стал тревожным. – На данный момент мы не знаем источника воздействия на Мембрану. Я чувствую лишь, что ее внутренние колебания нарастают все сильнее. Она как будто резонирует с чем-то, как две струны, дрожащие в одной тональности. И этот резонанс становится все сильнее. Внешне она прогибается в обе стороны – то наружу, то внутрь, как пузырь под ветром, и это-то как раз не самое страшное. Гораздо сильнее меня беспокоит этот резонанс. - Отчего он может возникнуть? – спросила Гаярвион. Надир нахмурился, разглядывая Мембрану перед ними. - Сложно сказать. Обычно должны наложиться друг на друга две идентичные волны. То есть, что-то подобное случилось бы, если бы кто-то из эльфов попытался создать Мембрану внутри Мембраны, вложить их одну в другую. - А это вообще возможно? – выгнула бровь Гаяра. - Возможно, - кивнул эльф. – Например, если небольшая Мембрана присоединяется к большой, как будто две капли воды сливаются в одну. Такую технику мы используем для создания пищевых хранилищ внутри Мембраны над Лесным домом. Но даже в этой ситуации Мембраны не могут быть абсолютно идентичными – тогда они просто сольются без следа в одну, и эффект достигнут не будет. Вторая Мембрана должна отличаться по свойствам от первой, причем время в ней должно течь еще медленнее, таков закон, - пояснил Надир, а затем вновь поглядел на Мембрану, и взгляд у него стал задумчивым. – Здесь же все происходит иначе. Резонанс слишком силен, значит, обе Мембраны должны быть идентичны. Но в случае их слияния резонанс должен падать, а не расти, а здесь происходит наоборот. - Это может произойти в том случае, если вторая Мембрана противоположна по свойствам первой! - прозвучал из-за спины высокий голос белой жрицы Ванафрин, и Гаяра обернулась. На лице жрицы играла широкая улыбка, глаза ее возбужденно светились, будто она обнаружила в происходящем что-то очень хорошее. – Например, первая Мембрана растягивает время на три часа, а вторая его на три часа сжимает. В случае их слияния мы получим уничтожение обеих Мембран. - Это только теория, - сухо проговорил Надир, глядя на нее несколько сердито. – Никто никогда не проверял подобных вещей на практике. - Пока не проверял, - поправила его Ванафрин. Взгляд ее светло-голубых глаз был всегда слегка рассеянным, будто она не до конца осознавала, в какой реальности находится. И на собеседника она никогда прямо не смотрела, предпочитая глядеть ему куда-то в подбородок, словно специально избегала прямого контакта взгляда. – Я говорила об этом с Владыкой Илионом, и он упомянул, что в древности подобные эксперименты велись, и указывал на потенциальную возможность такого эффекта. Но так как в последние годы дар бессмертных постепенно слабеет, пока еще не представляется возможным проверить это. Я, правда, думаю, что на самом деле бессмертные просто не хотят этого делать. Многие из них обладают достаточной силой для этого. Например, Владыка Себан Приречный, да и Владыка Илион, скорее всего, тоже. На этот раз взгляд Хрустального Короля совсем заледенел, и на ведьму он посмотрел без единой эмоции на лице, словно на пустое место. - Подождите, то есть вы утверждаете, что кто-то может разрушить эту Мембрану, создав другую, противоположную ей внутри нее? – уточнила Гаярвион, отсеивая от себя прочь все лишнее. Белые жрицы могли часами философствовать, развивая свою мысль до бесконечности и додумываясь до самых парадоксальных выводов, но Гаярвион предпочитала твердо стоять обеими ногами на земле. - Теоретически да, - неохотно признал Надир. – Но только теоретически. Для этого нужен очень сильный эльф, владеющий огромной мощью. Таких эльфов в Этлане совсем немного, и все они известны. Никто из них не стал бы переходить на сторону Врага и помогать ему в таком деле. Так что ваше предположение абсолютно беспочвенно. - Но резонанс есть! – глаза Ванафрин торжествующе сияли. – Вы не можете отрицать его наличие. А раз он есть, значит, на Мембрану воздействуют другой Мембраной! Надир неприязненно посмотрел на нее и глубоко вздохнул. - Это невозможно. У Врага нет возможности использовать эльфийскую мощь, он лишен ее, потому что не является эльфом по рождению. Можно было бы предположить, что он каким-то образом овладел имеющимся в его распоряжении осколком Фаишаля, но это предположение тоже не терпит никакой критики. Почему именно сейчас он это сделал, а не на протяжении последних семи тысяч лет? Наследники Ирантира тоже о себе не заявляли, да и вряд ли Дети Солнца, которым суждено победить Врага окончательно, встали бы на его сторону. Таким образом, я считаю, что дело не в эльфийской силе и не в мощи Фаишаля. Дело в чем-то другом. - Но энергии Источников здесь нет, - пожала плечами Ванафрин. – Я не чувствую никакого влияния извне, как и отче Манаган. А Галдин-джу утверждает, что его Тени тоже ни при чем. Единственной рабочей версией остается создание противоположной Мембраны, если мы не берем в расчет Фаишаль. - Вы намекаете на то, что кто-то из верховных эльфийских иерархов по собственной воле согласился помогать в этом Врагу? – Хрустальный Король весь подобрался, словно зверь перед броском, от его голоса веяло холодом. - Я констатирую то, что видят мои глаза, - легко улыбнулась ему в ответ Ванафрин, игнорируя угрозу в его тоне. Гаярвион подумалось на миг, что она действительно может не совсем отдавать себе отчет в том, где находится, и что прямо сейчас происходит вокруг нее, больно уж легкомысленно звучал ее тон. – Мебрана разрушается изнутри, и если мы не поймем, как укрепить ее, боюсь, что она рухнет в течение нескольких недель. В голове Гаярвион лихорадочно пронеслись мысли о том, что она успеет сделать за эти несколько недель, как подготовится к штурму. Вернон Валитэ был укомплектован почти полностью и забит запасами до предела, но всегда оставались нерешенные вопросы, которые в силу второстепенной важности откладывались на потом. Одновременно с этим она спросила: - Есть способ укрепить ее? - Я думаю, что есть, - кивнула Ванафрин, улыбаясь все так же легко. – По крайней мере, мы можем попробовать. Я занималась этим вопросом в течение многих лет, и у меня есть кое-какие идеи, которые Владыка Илион в свое время счел любопытными. Но тут все зависит от силы ваших способностей, милорд Надир, и желания их реализовать. - Вы полагаете, что я… - начал Хрустальный Король, но договорить не успел. Что-то свистнуло в воздухе, прочертив его молниеносно и резко. В следующий миг глаза Надира выкатились из орбит, а из его горла прямо под подбородком вырос окровавленный тяжелый наконечник стрелы. Гаярвион уставилась на него, как зачарованная, моргая и пытаясь понять, что видят ее глаза. Эльф взглянул на нее с какой-то странной беспомощностью, моргнул, пытаясь что-то сказать. Ноги подломились, и он начал падать, опрокидываться на землю. Дальше все начало происходить одновременно и так быстро, что Гаярвион все никак не могла осознать, откуда пришла беда. Дайгон сильно толкнул ее, сбивая с ног, загораживая собой и почему-то стреляя при этом вверх. Эльфы Хрустального Короля тоже вскинули луки и выпускали одну стрелу за другой, крича что-то нечленораздельное, что сейчас просто не достигало слуха выбитой из колеи Гаярвион. Ванафрин больше не выглядела рассеянной и витающей в облаках. Вскинув голову, она смотрела только вверх, и от ее головы в небо уносились огромные огненные шары. Нашаривая на поясе старинный кинжал рода Эрахиров с рукоятью, вырезанной в виде конской головы, Гаяра тоже подняла глаза к облакам. Возле гор пылевые облака не были столь густыми, как на равнине, где их ничто не сдерживало, и видимость оставалась вполне приемлемой. Но она все равно не понимала, что происходит, углядев два десятка темных крылатых фигур, спускающихся прямо с неба, падающих вниз почти вертикально. Это были человеческие фигуры, кажущиеся совсем черными на фоне более светлого неба. В первый момент Гаярвион решила, что это стахи, да вот только что-то странное у них было с крыльями. Стахи больше напоминали летучих мышей с большими кожистыми крыльями, туго свернутыми у них за плечами. А у этих фигур за спиной виднелись огромные птичьи крылья, темно-коричневые с черным окоемом.