Танец Хаоса. Одинокие тропы

- Говори яснее, девочка. Четче, - Батара дель Лаэрт поморщилась, наградив Авьен неприязненным взглядом. – Рассусоливания о природе Источников мне сейчас ни к чему. Расскажешь, когда у меня будет время тебя слушать. Сквозь щели в стенах пыльного, пропахшего старостью покосившегося дома пробивались солнечные лучи, пятная полы и щекоча Авьен щеки. Она жмурилась на один глаз, наслаждаясь прикосновением солнечного тепла к коже и не обращая ровным счетом никакого внимания на ворчание Батары. Эта женщина со всеми так себя держала, даже с Аватарой, а раз так, имело ли смысл реагировать на ее поведение? Авьен за свою жизнь повидала огромное количество жрецов, и хоть с ней они держали себя почтительно и кротко, но промеж себя грызлись так, что только искры летели во все стороны. Сила давала власть, а власть портила людей в том случае, если они позволяли ей завладеть собой. Авьен слишком много лет провела под чужим контролем, чтобы позволить этому случиться, но у других подобного опыта не было, значит, и судить их слишком строго не стоило. Но все-таки было неприятно. Это солнечное утро она предпочла бы провести в объятиях Мефнут, вдыхая ее запах, плавясь в ее руках, наслаждаясь вкусом ее кожи на своих губах. Внутри все затрепетало от заворочавшегося под кожей пламени, и Авьен опустила глаза, стараясь взять себя в руки. Никогда еще она не испытывала подобных чувств, все это было таким новым для нее. Таким… притягательным и волнующим. Раньше она считала подобные эмоции грехом и нечистотой, но ровно до тех пор, пока взгляд Мефнут не лег на нее бархатистой лаской и неудержимой силой простоты. До тех пор, пока мир вокруг нее не раскололся на части, будто яичная скорлупа, освобождая ее, позволяя ей развернуть крылья, распахнуть объятия, раскрыть глаза и сердце ему навстречу. И преград больше не осталось. - Все преграды существуют лишь в нашей голове, - проговорила она, вторя собственным мыслям и ощущая правильность своих слов. Странное дело, столь многое изменилось в последние дни. Теперь можно было не подбирать слова, чтобы донести свою мысль, достаточно было просто сосредоточиться, и подходящие слова приходили сами, ложась на язык гармонично и просто. Но для того, чтобы понять эту простоту, нужно было хотеть слушать, а Батара не хотела. – Белый Источник требует контроля, а Черный – сдачи. В тот момент, когда вы тянетесь через ахар к энергии, отбросьте контроль. Сдайтесь, а не пытайтесь завладеть. Перестаньте контролировать. - Это я уже слышала от тебя и не раз, - вновь заворчала Батара, хмуря свои темные брови и глядя в пространство перед собой. – Да только это всего лишь слова. - Конечно, это слова, - согласилась с ней Авьен. – Я просто говорю, что нужно делать, но делать придется вам самим. - Тогда объясняй яснее! – рыкнула Батара, в досаде поджимая губы. Авьен непроизвольно улыбнулась в ответ на ее слова. Все анай были такими – неудержимыми и свободными, будто ветер, ни во что не ставящими законы, авторитеты, правила. Никогда раньше она не встречала подобных женщин, они и впрямь отличались от андозабарок, как небо от земли. Только вот при ближайшем рассмотрении оказывалось, что преграды-то у них все равно были, пусть и иные, не такие, как у уроженцев ее земли. Лежащие гораздо глубже, так глубоко, что докопаться было очень сложно, непробиваемые, будто гранит. В этом и состояла проблема этих женщин, сидящих кружком прямо на полу подле Авьен. Они знали один мир, в котором жили, один способ контакта с ним, одну линию взаимодействия, и они просто не могли взять и начать взаимодействовать иначе. Как если бы Авьен просила их переучиться ходить – ноги-то уже запомнили, как им шагать, и вряд ли могли бы шагать по-другому. То есть, конечно, могли, у самой Авьен ведь получилось, но для этого потребовалось выломать с корнем все, на чем держалось ее существо, выбросить это прочь и забыть раз и навсегда. Иногда ей казалось, что она собственный хребет из себя вырвала и заменила его на что-то гибкое, легкое, перетекающее, что теперь поддерживало ее изнутри, формировало ее. Будто все ее тело стало воздухом, которым она дышала, только плотным и вполне материальным воздухом. Наверное, вот это как раз и стоило назвать чудом, да только кроме Авьен почувствовать и увидеть его никто не мог. Это чудо было внутри нее, а не снаружи, и не было ни искр, ни божественной музыки, его сопровождающей, ничего, что могло бы доказать окружающим, что так есть. Потому Способные Слышать анай и не верили ей, потому и не понимали, чего она от них хотела. А это ведь было так просто. Всего лишь один единственный раз распахнуть створки души и позволить чуду случиться. До смешного просто, но не для них. Батара дель Лаэрт, похоже, вообще не понимала смысла слова «сдача». Своим напором и неудержимостью она напоминала Авьен мчащегося с горы быка, а раз так, объяснять ей что-либо о том, как открыться Черному Источнику, смысла не было никакого. С остальными дело обстояло лучше. Элия дель Нуэргос, вдумчивая холодная женщина, предпочитала не спешить, методично вслушиваясь в объяснения Авьен и пробуя раз за разом повторить ее действия. Вспыльчивая непримиримая Меана дель Нуэргос, хоть и фыркала без конца, картинно закатывая глаза на объяснения Авьен, а все-таки уже ближе двух других старших ведьм подошла к тому, чтобы впустить в себя творческую энергию. Остальным трем более молодым было легче: они работали с Белым Источником не так долго, как старшие анай, и Авьен чувствовала, как вокруг них начинает слабо вибрировать аура Черного Источника. Самая молодая из них, кареглазая серьезная Эйве дель Каэрос, уже была на самой грани контакта. Авьен внимательно наблюдала за ней и ощущала, как ее левый энергетический канал, проходящий вдоль позвоночника сквозь все тело, начинает медленно, но верно открываться соединению. Оставалось лишь совсем чуть-чуть, еще немного решимости для самого последнего шага. - Нужно просто отпустить себя, - заговорила Авьен, не спуская глаз с напряженно застывшей Эйве и обращаясь конкретно к ней – так было и проще, и приятнее ей самой. – Нас всегда учили, что отсутствие контроля над энергией принесет смерть, но это не так. Просто в момент первого контакта с Источниками мы были слишком напуганы этой силой и сразу же выстроили ментальные барьеры, взяв ее под контроль. Но у нее есть и обратная сторона. Если вы расслабитесь и позволите силе самой нести вас, ничего дурного с вами не произойдет. Это как лечь на воду, позволив ей держать себя, как поддаться воздушному потоку… - Если поддаться воздушному потоку, он рано или поздно разобьет тебя об землю, - буркнула Батара дель Лаэрт. – Но тебе это знать, конечно же, неоткуда. Авьен пропустила ее реплику мимо ушей, внимательно наблюдая за попытками Эйве открыться силе. Они могли ворчать и сопротивляться сколько угодно, но в конце концов это именно они попросили ее обучить их. Батара, Элия и Меана пришли к ней этим утром с таким видом, будто она была нерадивой глупой ученицей, и процеженная сквозь зубы просьба о помощи из их уст напоминала скорее приказ, но все же это была просьба. Не стоило забывать о том. Но даже и не будь этой просьбы, она и сама бы помогла. Ведь Великая Мать назвала Белый Источник опасным, а раз так, не стоило дальше касаться его. От одного воспоминания о том, что произошло почти неделю назад, у Авьен по телу дрожь проходила. Это было невероятно и неописуемо, никаких слов в человеческом языке не нашлось бы, чтобы передать это переживание. На одно мгновение, длящееся целую вечность, Авьен стала едина с чем-то настолько всеобъемлющим, чистым и всемогущим, что все ее существо обратилось в восторг. Она коснулась Тайны, слилась с первопричиной всего, древней и вечно юной, и это потрясло ее до корней души, изменив навсегда. Ничто уже не было прежним для нее в этом мире после этого слияния. Эйве вдруг громко охнула, и ее карие глаза широко распахнулись. Черное пламя вспыхнуло на ее коже, белки глаз залила чернота, а сама она резко выпрямилась, инстинктивно обхватывая себя руками и тяжело хрипло дыша. Ее потрясенное лицо покрылось испариной, глаза шарили по полу, будто что-то искали. - Молодец, Эйве! У тебя получилось! – Авьен от души тепло улыбнулась, глядя на молодую ведьму с гордостью. Анай и впрямь были совершенно не похожи на всех остальных людей. Они делали то, на что другие даже отважиться не могли, с потрясающей, почти детской легкостью. - Роксана Пресветлая!.. – хрипло пробормотала ведьма, потрясенно качая головой. Судя по всему, больше ничего сказать она была не в состоянии. - Умница, девочка, - покровительственно похвалила Батара, поджав губы и одобрительно глядя на дель Каэрос с таким видом, словно это было ее личное достижение. Взгляд ее черных глаз, брошенный на Авьен, таким удовлетворенным уже не был. – А ты покажи мне еще раз, как ты это делаешь. Как можно медленнее, чтобы я могла все рассмотреть. - Что мне сделать, чтобы разорвать соединение? – голос Эйве дрожал от напряжения, крупные капли пота катились по лицу. - Просто отпускай, - игнорируя возмущенно запыхтевшую Батару, Авьен повернулась к молодой ведьме. – Потихоньку, не торопись. Позволь силе вытечь из тебя, как вытекает вода из ведра. Оставайся все такой же распахнутой наружу, но не держи ее, не тяни. - Сейчас… - пробормотала Эйве, инстинктивно облизнув покрытую капельками пота губу. Очень медленно, буквально по волоску свечение на коже Эйве начало меркнуть, а пульсация Черного Источника в ее левом канале – стихать. Остальные анай во все глаза следили за тем, что она делает, даже Батара примолкла, сверля ее взглядом. Авьен негромко подбадривала ее, повторяя без устали, что ей нужно отпустить энергию, и в конце концов пламя на коже Эйве погасло, а сама она долго и тяжело выдохнула и прикрыла глаза. Молодые ведьмы потянулись к ней, чтобы поздравить, даже Меана широко улыбнулась, на мгновение сжав ее плечи в объятии. Одна только Батара продолжала мрачно сверлить взглядом Авьен, будто та была виновата в том, что не дель Лаэрт первой удалось соединиться. Что ж, ничего иного Авьен и не ожидала от нее. Как только первая радость стихла, она сразу же безапелляционно приказала: - Ты отдохни, Дочь Огня, подыши, приди в себя. Потом покажешь мне, как ты это сделала, и расскажешь все своими словами. А ты, Авьен, покажи еще раз и помедленнее. Я хочу разглядеть все в подробностях. Поразительно, Батара назвала ее по имени, а не «девочкой» или «дочерью», как называла все утро. Авьен не стала скрывать улыбку, ведь это и впрямь было смешно. Взрослая женщина, которая изо всех сил пыталась делать вид, что именно она руководит процессом обучения, хоть и получалось у нее хуже всех, выглядела довольно забавно. Впрочем, у Авьен была и другая причина улыбаться, гораздо более приятная. Мефнут. От одного звука этого имени, ей хотелось закрывать глаза, тянуться всем телом и мурлыкать, словно кошке. Никогда она даже и представить не могла, что однажды ей будет так хорошо в чьих-то руках. Никогда не думала, что чьи-то глаза будут разжигать в ней такое пламя. И это золото в груди… Еще одно невидимое, такое простое и естественное чудо, которое не видел и не чувствовал никто, кроме них двоих, и вот им-то Авьен не стала бы делиться ни с кем. Невероятно было ощущать ее жар внутри себя, свое желание – отражением ее, ее тело – продолжением своего. Они будто сплетались в одно прекрасное существо с двумя сердцами и двумя душами, приникшими друг к другу так близко, что разницы между ними почти и не оставалось. Раньше Авьен казалось, что так сильно любить можно лишь бога. А потом ее бог взглянул на нее из глаз Мефнут, рассыпался бархатистыми искрами ее смеха, и все стало иным. И вновь мысли о ней заставили Авьен заерзать на месте в попытке отогнать прочь начавший рождаться в теле жар. Невозможно было не хотеть ее, так же невозможно, как не пить или не дышать. Авьен закрывала глаза и видела на внутренней стороне век ее силуэт, залитый солнечными лучами из распахнутого в утро окна. Золотой пушок на мягком перекате косточки на ее загривке, сияние плавленого солнца на переливах ее плеч. Тень от густых ресниц на изумрудной радужке ее глаз. Полутьму, мягко улегшуюся в двух ямочках над ее крутыми бедрами. Похоже, бог на самом деле был женщиной, и коли так, Авьен знала, как его звали. Наверное, Батара сочла ее улыбку дерзостью или личным оскорблением, и это только прибавляло ярости к тому, что у нее ничего не получалось, - Авьен было все равно. Да только она просидела с ними в комнате еще не больше четверти часа, а затем церемонно поднялась, расправляя несуществующие складки на своем белом свободном одеянии Способной Слышать и бросила выразительный взгляд на Элию и Меану. - Что ж, сегодня был не совсем пропащий день, кое-каких результатов мы достигли, - подытожила она, благосклонно кивнув Эйве так, будто это была ее личная заслуга. Черные глаза вновь неприязненно взглянули на Авьен. – А ты, зрячая, будь добра к следующему нашему занятию подготовься получше, чтобы мы не затягивали все это надолго. Я приду завтра в то же время и рассчитываю к полудню уже соединиться с Черным Источником. - Это будет зависеть только от вас, Батара, - спокойно отозвалась Авьен, встретив ее взгляд. – Невозможно объяснить ногам, как нужно ходить, они просто должны сделать это. - Глупости! – фыркнула Способная Слышать, закатывая глаза. – Вот из-за таких разговоров молодая Данара и совершает одну ошибку за другой. Из-за того, что ее учили не те люди и не в то время. – Переведя взгляд на Элию и Меану, она провозгласила: - Пойдемте, мне не хотелось бы опаздывать на совет. Одна Аленна знает, до чего они там договорятся без должного руководства. Мы должны уберечь девочку от чужого влияния. Авьен подождала, пока за этими троими закрылась дверь, поднявшись на ноги и неторопливо приведя в порядок одежду и волосы. Ей не хотелось идти на созванный Аватарой совет вместе с ними. По чести, ей даже в одном помещении с ними находиться не хотелось. Но Белую Жрицу Андозабара учили никак не реагировать на окружающие обстоятельства, потому что эти самые обстоятельства были лишь проявлением воли Молодых Богов, и все происходящее ежеминутно доказывало ей это. Лишь на одну вещь в мире она хотела реагировать по-настоящему – на пламя в глазах Мефнут, остальное вряд ли должно было колебать ее равновесие. Уход старших Способных Слышать снял все царившее в комнате напряжение, и молодые ведьмы заулыбались друг другу и Авьен, тоже поднявшись с пола. - Спасибо тебе еще раз, зрячая Авьен, - с признательностью поглядела на нее Эйве, склоняя темноволосую голову в неглубоком поклоне. Вид у нее был одновременно потрясенным и обрадованным. – Я и не думала, что у меня так быстро получится. И это оказалось так легко! Очень похоже на то, как расплетаешь крылья в груди, чтобы взлететь. - Не обращай внимания на то, что говорит Батара, - посоветовала ей Шиала дель Лаэрт, худенькая ясноглазая молодая женщина с такой очаровательной улыбкой, что невозможно было не улыбаться в ответ. Глаза у нее лучились теплом, и как только с лица падала маска холодности, она становилась удивительно уютной и домашней. – Характер у нее, как тупая игла – все пальцы исколешь, а толку чуть. Но она всей душой будет стоять за Дану дель анай, это совершенно точно. Держащая Щит доверяет Батаре. - Что ж, этого вполне достаточно, чтобы не реагировать на ее рычание, - согласилась с ней Авьен, вновь вспомнив охвативший все тело неописуемый трепет контакта с Самой Великой Матерью, сошедшей в человеческое тело. За это тоже стоило благодарить Аватару Ниеру. И Мефнут, которая привела ее в жизнь Авьен. - Я и не думала, что низинники – такие, - задумчиво проговорила глядящая на нее долгим взглядом Натаб дель Раэрн. Она чем-то немного напоминала Авьен Мефнут – быть может, взглядом темно-зеленых, задумчивых глаз, но казалась как-то холоднее. Что-то было в ней такое, что почему-то заставляло Авьен напрягаться, какая-то странная жесткость, природы которой она и самой себе не смогла бы объяснить. Быть может, Натаб просто не хотела слишком открываться окружающим ее людям, держалась настороже? Для анай такое поведение было странным, Авьен привыкла к тому, что они по большей части очень непосредственны в выражении своих чувств. Но сейчас Натаб глядела прямо на Авьен, не отводя взгляда, и так серьезно, будто только что по-настоящему увидела. – Нам говорили, что вы не чтите Небесных Сестер и Их Великую Мани, что живете в предрассудках и темноте. Но ты – не такая, зрячая Авьен. Что ж, а вот это суждение было очень похожим на то, что поначалу она слышала от других анай. Но и не похожим при этом. Авьен внимательно поглядела на эту женщину в ответ, пытаясь разобраться в исходящих от нее эмоциях. Когда Мефнут говорила такое о жителях Этлана, она звучала как-то… мягче, теплее, как-то искреннее. В ее словах не было отторжения, наоборот, в них сквозил интерес, любопытство, желание понять. Она очень боялась обидеть лишним словом и искала в ответах Авьен подтверждение лучшим своим надеждам, а не доказательство самых мрачных опасений. Натаб же, судя по тону, уже сложила свое мнение о «низинниках» и менять его не собиралась, даже не смотря на приятное впечатление от общения с Авьен. Впрочем, возможно дело было в том, что все они контактировали с энергией Источников. Пообщавшись с не связанными с силой людьми, Авьен очень четко увидела разницу между чересчур самоуверенными ведунами и их паствой, которая на поверку гораздо трезвее оценивала собственные силы и место в мире. Вряд ли анай в этом плане так уж сильно отличались от соплеменников Авьен. - Я живу верой, Натаб дель Раэрн, - осторожно подбирая слова, отозвалась Авьен. – И верю в Аватару Создателя. Со временем в нее поверят и остальные обитатели моей земли, иного выхода у них просто нет. Несколько мгновений Натаб почти не мигая разглядывала ее, обдумывая ее ответ, а затем кивнула: - Аватара Ниера несет в своем сердце свет Великой Мани. Все народы рано или поздно склонятся перед ней и признают ее величие. Сомнений в ее голосе не было никаких, только твердокаменная уверенность и фанатизм. Авьен оглядела остальных молодых ведьм – они тоже покивали, пусть и не так горячо, как Натаб, а Эйве даже бросила на нее косой взгляд и отвела глаза. Видимо и в рядах анай не было никакого единства, что не могло не вселять беспокойства. Авьен было слишком хорошо известно, к чему ведет фанатизм и беззаветная преданность, а это означало, что с Натаб дель Раэрн следовало держаться настороже, пусть даже сейчас она и стояла горой за Ниеру. Ветхое строение, выделенное под занятия, они покинули все вместе, а вот потом разошлись – молодые ведьмы отправлялись на разведку территорий, а бывшую белую жрицу ждали на совете. Авьен стоило больших трудов не бежать в сторону стоящего в центре деревни здания трактира, в общей зале которого был объявлен сбор к полудню. Они с Мефнут разлучились совсем ненадолго, всего-то на пару часов, но Авьен уже успела соскучиться по ней так, будто не видела долгие недели. Наверное, так ведут себя влюбленные девчонки. Так глупо! И так… хорошо! Она улыбнулась про себя, согревая теплый комочек нежности, трепещущий, будто цветок на ветру, под взглядом Мефнут. В юности у нее не было ни времени, ни возможности на все эти чувства, да и контроль Маньяры не позволял думать ни о чем ином, кроме молитв и учебы. Предназначение, обязанности и роль полностью подчинили себе всю ее жизнь, и она никогда даже и не думала о том, что однажды сможет полюбить кого-то. А потом в ее жизнь ворвался Танец Хаоса, в одночасье уничтожив все, и принесла его на золотых крыльях Мефнут. И теперь Авьен, взрослая женщина, которая к своим тридцати шести годам добилась огромной власти и силы, под взглядом ее изумрудных глаз в одночасье превратилась в четырнадцатилетнюю девчонку, впервые ощутившую себя красивой и желанной женщиной. И это было так сладко, что даже слезы на глазах выступали, и теперь Авьен их совсем не стеснялась. Потому что она была живой, впервые за долгие годы своей жизни. Наверное, они и впрямь выглядели странно со стороны. Женщина, что пропустила собственную юность и только сейчас начала заново учиться смеяться и отдаваться на волю своим чувствам, и девочка, слишком взрослая для своих девятнадцати лет, слишком серьезная и рассудительная, переполненная глубокой болью и бесконечными размышлениями о своем предназначении и пути. Они столь многому могли научить друг друга! И при этом они пока еще с огромным трудом понимали друг друга, стоя на противоположных концах ведущего навстречу моста и с трудом ловя отражение друг друга в глубоком тумане несознания. Но боги, как же Авьен хотелось пройти весь этот путь ей навстречу! Как сладок был этот путь – от одиночества к единству, от уединения к раскрытию. И он и впрямь вел сквозь золотое сердце любимой женщины ровной стрелою к небесам и их бесконечной мудрой нежности. И как только Авьен раньше не понимала этого, пытаясь отыскать бога в бездушных и пустых строчках запыленных временем книг? Она едва видела, куда шла, улыбаясь собственным мыслям, рассеяно кивая встреченным эльфам, глубоко погруженная в переживание любви, переполняющее ее грудь. Впрочем, окликали ее не так уж и часто: окружающие были заняты делом, и впервые за последние дни их движения и взгляды обрели уверенность. Что-то неуловимо изменилось в атмосфере вокруг них, и Авьен чувствовала причину этого изменения – в перевязанном золотыми нитями с ее собственным сердце Аватары Ниеры. Она сделала что-то, она дала окружающим надежду, и теперь та зелеными всходами прорастала на пепелище вокруг них. Владыка Валадар принял решение задержаться в этой деревне, и теперь заброшенные дома быстро восстанавливали, заросшие дворы расчищали. Эльфы работали споро и деловито, так, будто последние сотни лет только и занимались тем, что перекрывали крыши домов, подпирали стены, да косили траву. Стук топоров у опушки ближайшего леса не стихал целыми днями, к нему присоединились наспех изготовленные из твердого дуба молоты, кое-как заточенные проржавевшие пилы, скрипучие лопаты. Посовещавшись, назад, в сторону развалин Таахалдана, направили небольшой отряд. Там, на бескрайних пастбищах вокруг Аориэна, остались выпасаемые бессмертными стада – единственная надежда пережить грядущую зиму. Эльфы рассчитывали при большом везении собрать хотя бы небольшое количество голов и пригнать их сюда, оставшись при этом незамеченными человеческими войсками. Другого-то выхода у них все равно не было, так что рискнуть стоило. Сама Авьен старалась просто не думать о будущем, уже успев убедиться, что бесконечные размышления лишь выпивали все ее силы и истрепывали душу сомнениями. Она следовала за Аватарой туда, куда Аватара собиралась идти, и отдавала ей все свои силы – вот и все, а об остальном не имело никакого смысла тревожиться. Все дороги в конце-то концов были равновозможны и все хороши – это Авьен поняла очень четко и ясно. Даже самые темные и страшные пути вели к свету и торжеству правильности, если идущий по ним шел с искренним сердцем и твердой верой внутри. А потому не так уж и важно было, что выберет Ниера: остаться здесь, идти в Латр, направиться еще куда-нибудь. Это никоим образом не влияло на цель ее пути, а значит, не затрагивало и Авьен. А вот Мефнут беспокоилась, пусть и изо всех сил пыталась скрыть это беспокойство от посторонних глаз. Авьен с тихой любовью и радостью училась читать по ее лицу, по ее движениям, по взгляду ее бездонных глаз тайную книгу ее души и очень надеялась, что однажды придет день, когда на ее страницах и вовсе не останется печали. Пока же темные мысли снедали Мефнут, пусть и не такие страшные, как сразу же после крушения Таахалдана. Но она все равно хмурилась, тревожилась, закрывалась и без конца думала и передумывала то, что будет с ними дальше. И это, несомненно, очень мешало ей. Авьен так хотелось помочь ей! Как тогда, когда эта честная, сильная и добрая девочка помогла ей, найдя слова, силу, невероятную красоту в своем сердце и с их помощью проломив наложенный на Авьен блок принуждения. Раз она смогла это сделать тогда, значит, могла сделать и Авьен сейчас для нее, а потому раз за разом пыталась, хоть пока и терпела неудачу. Что-то затмевало мысли Мефнут, что-то, отдаленно похожее на влияние Ровинды Эвилид, но более тонкое, более неуловимое, и пока отогнать эту тень прочь у Авьен получалось не слишком хорошо. Но она не сдавалась. Все свои силы и всю себя она готова была отдать для того, чтобы Мефнут стало легче, нужно было просто найти способ. И я найду его, Великая Мать! Обязательно найду! Рассохшееся старое крыльцо укрепили новыми, свежезаготовленными досками, пахнущими смолой, покрытыми в некоторых местах янтарными тягучими каплями. Оно даже не заскрипело под ногами Авьен, когда она легко взбежала по ступеням вверх – эльфы постарались на славу. Такими темпами через пару недель здесь появится город, подумалось Авьен, когда она потянула на себя тяжелую дверь. Петли громко заскрежетали – масла, чтобы смазать их, ни у кого не нашлось. Зато вот железную ручку уже тщательно отскоблили от ржавчины, и на ладони Авьен не осталось ни единой рыжей чешуйки. Помещение общей залы было просторным, едва ли не самым большим во всей деревне. Его украшал камин, сложенный из обточенных водой круглых голышей, тщательно вычищенный и выметенный. Когда-то над ним висело зеркало, теперь от него остался лишь светлый след на потемневших от времени досках. Уцелела и барная стойка, и шкаф на стене за ней, в котором, впрочем, не осталось ни одной бутылки. В центр помещения притащили откуда-то большой стол, покрытый множеством царапин и следов от ножа, его со всех сторон окружали разномастные стулья. В воздухе сильно пахло пылью и старой сырой гарью, даже несмотря на все усилия эльфов придать помещению более обжитой вид. Но Авьен все равно здесь нравилось. В своей прежней жизни она и мечтать не могла о том, чтобы однажды побывать на постоялом дворе – Первой Белой Жрице Андозабара запрещено было покидать королевский дворец в Луасе. Глаза сразу же нашли Мефнут, и сердце сладко сжалось в груди, когда Авьен встретила ее взгляд. Заложив руки за спину и расправив плечи, Мефнут стояла за спинкой кресла Аватары, мрачно поглядывая на окружающих ее людей с таким видом, будто в любой миг ждала атаки. Лицо ее смягчилось при взгляде на Авьен, самые сладкие на свете губы раздвинулись в улыбке, и Авьен улыбнулась в ответ, жалея лишь об одном – что не может прямо сейчас упасть в ее руки и сцеловать эту улыбку с ее лица. Чтобы дыхание ее сбилось, глаза потемнели, и опьяняющий жар накрыл их обеих своими тяжелыми крыльями, так похожими на крылья Мефнут. Да, она совершенно точно вела себя, как маленькая влюбленная девочка, но Авьен разрешила себе самой наслаждаться этим. Слишком много лет она этого себе не позволяла, чтобы вновь одергивать себя сейчас. Впрочем, никому не было до их перегляда никакого дела. В помещении стоял гвалт: Батара дель Лаэрт громко спорила с Владыкой Валадаром, яростно сверкая на него глазами и сопровождая свои слова хлопками ладони по столу, ей вторили одинаково недовольно сложившие на груди руки Способные Слышать Элия и Меана. Сидящий слева от Ниеры лорд Тан’Тамаранид склонился к единокровной сестре Ниеры, что-то приглушенно с ней обсуждая. Молчали только Анкана, разглядывая собравшихся за столом людей с непроницаемыми лицами. Судя по всему, Авьен пришла на собрание последней, потому что Ниера вскинула на нее взгляд, легко кивнула ей на кресло справа от себя, а затем подняла руку, привлекая к себе внимание собеседников. Впрочем, Батара дель Лаэрт проигнорировала ее жест, продолжая горячиться. - … если ты не собираешься ничего делать, первый. Глупо рассчитывать на то, что ты сможешь просто пересидеть здесь Танец Хаоса. Да, это глушь, но не настолько отдаленная глушь, чтобы тебя не нашли и в ней. Так что отыщи свою храбрость, собери ее в кулак и брось вызов своему врагу. Только так ты сможешь выбороть право на будущее для себя и своего народа. Ниера выжидающе смотрела на Батару, ожидая, когда она замолчит, и все остальные, собравшиеся за столом, начали по одному затихать, тоже вопросительно глядя на нее. К тому моменту, как Авьен опустилась в кресло, а Батара дель Лаэрт договаривала последние слова, в помещении стояла уже полная тишина. И в ней отчетливо можно было различить скрип зубов, с которым Валадар слушал слова старшей ведьмы анай. Способная Слышать замолчала, с достоинством вскидывая голову и игнорируя красноречивые взгляды остальных заседающих. Валадар, не мигая, смотрел на нее в упор своими холодными золотыми глазами, и в них виднелась смертельная угроза. Напряжение в воздухе стояло такое, что его можно было ложкой есть, но для Ниеры его, кажется, просто не существовало. Потому что Ниера уже все для себя решила. Авьен видела это в ней: спокойную решимость, непоколебимую и прочную, как само время. Она спокойно сидела на стуле, сложив руки на столешнице и оглядывая всех собравшихся бестрепетным взором, пока те шумели, ссорились, спорили, горячились. Будто скала, которую огибали бурливые струи весеннего половодья, не способные сдвинуть ее с места, как бы ни стремились к тому. Они ведь и правда не могли сдвинуть ее с места, это Авьен поняла как-то очень глубоко и всей собой вчера утром. Когда Аватара пришла и с невозмутимой легкостью заявила, что говорила ночью с Вольторэ, хоть та и находилась от нее на другой стороне мира. И это было так просто и понятно, так естественно, что никаких иных доказательств и не требовалось. По крайней мере, для Авьен. Но вот для всех остальных обычных заверений не хватило. Для Авьен это выглядело так странно на самом деле, так удивительно глупо. Все эти взрослые степенные люди, считающие себя рассудительными, мудрыми, заслужившие почет и уважение своих соплеменников, напоминали ей детишек, отчаянно ссорящихся друг с другом из-за разноцветной игрушки. Каждый из них придумывал все новые и новые оправдания, все новые способы усомниться в словах Ниеры, словно целью их пребывания подле нее было оспорить то, что она говорила. Не из стремления обнаружить истину и выработать совместную траекторию движения, нет. А для того, чтобы просто всех остальных заставить слушать свое мнение, чтобы не дай Грозар не потерять власти и уважения, права голоса. И в итоге получалось, что все они просто галдели, словно стая растревоженных галок по весне, распаляясь все сильнее и сильнее только для того, чтобы перекричать друг друга. Вот и сейчас совет начинался с того же – попытки Батары дель Лаэрт доказать всем свою значимость и лидирующую роль. Но Ниера не позволила ей начать перепалку и вовлечь в нее Владыку Валадара, а следом и остальных собравшихся здесь. Стоило Батаре замолчать, как она заговорила мягко и спокойно, и контраст на фоне воплей ведьмы был столь значительным, что сама Батара вздрогнула, поглядев на нерожденную так, словно только что осознала ее присутствие. А уж когда поняла, что именно Ниера говорит, у нее от удивления отвисла челюсть. - Я собрала вас здесь для того, чтобы сделать важное объявление, - проговорила Аватара, ясным и совершенно бестрепетным взглядом оглядывая всех собравшихся. – Я не намерена больше никого тянуть за собой силой. В последние дни у меня была возможность хорошо все обдумать: и произошедшее в Таахалдане, и слова Держащей Щит, и свои дальнейшие шаги. И я приняла решение. Завтра утром я ухожу в Латр и зову с собой только тех, кто искренно хочет освободить Мелонию от власти Врага, кто хочет бороться против тени, что накрыла этот край. Мне не нужна помощь из-под палки, не нужно вынужденное согласие и союзники, на которых я не смогу рассчитывать. Поэтому я избавляю вас от необходимости выступать вместе со мной на Танец Хаоса, первый, - под ее спокойным взглядом Владыка Валадар выпрямился и пораженно заморгал, явно не ожидая подобных слов. Ниера легко улыбнулась ему и продолжила: - Но и защищать я вас тоже больше не буду. Если вы хотите встретить Танец Хаоса в одиночку, это ваш выбор, который вы делаете сами и ответственность за него тоже в полной мере несете сами. И он будет сделан сейчас раз и навсегда. В помещении установилась полная звенящая тишина, в которой все собравшиеся дружно уставились во все глаза на Ниеру, пытаясь понять, что она только что сказала. Авьен почти не удивилась, потому что не ждала от нее какой-то определенной реакции, потому что просто больше ни от кого и ничего не ждала. Но ей было любопытно, как отреагируют на столь неожиданный ход остальные, и реакция не заставила себя ждать. - Подожди, первая первых, - Батара оперлась обеими ладонями о стол и тяжело взглянула на Ниеру из-под нахмуренных бровей. – Я считаю, что ты поторопилась с подобным выбором. На Танец Хаоса должны выходить все народы Этлана, объединив усилия, только так мы сможем победить. И Валадар не имеет права уклониться от этого требования… - Почему? – прервала ее на полуслове Ниера, и вид у дель Лаэрт стал окончательно сбитым с толку, будто ее неожиданно щелкнули по носу. Обведя глазами собравшихся, Ниера пожала плечами и продолжила: - Каждый человек отвечает только за самого себя. Только ему решать, как именно он распорядится своей собственной жизнью. Кто-то хочет жить и будет бороться за жизнь, кто-то же хочет умереть и не сопротивляться ничему. И кто я такая, чтобы требовать от этих людей борьбы? - Но армия, Ниера, - Ликард Тан’Тамаранид тоже смотрел на нее, часто моргая, почти с тем же выражением удивления на лице, как и Батара. – Эльфы – сильнейшие воины, их помощь могла бы нам очень пригодиться. Вы сами прекрасно знаете, что один боец-эльф стоит десяти смертных. Нельзя отказываться от такого преимущества! - Стоит, если хочет сражаться, - поглядела на него в ответ Ниера. – А если он не видит никакого смысла в борьбе, то и толку от него на поле боя не будет никакого. Не говоря уже о том, что даже пара сотен эльфов сейчас для нас ничего не решит. У Эвилид в Латре все равно десятки тысяч человек в войске, если не сотни. К тому же, Владыка Валадар не единожды уже повторял нам, что его поданные – не воины. Ведь так, первый? Все взгляды обратились к нему, поглядела и Авьен, скорее с любопытством, чем с замешательством или смятением. А вот Валадару, похоже, было совсем не до смеха. Он пристально сверлил взглядом Ниеру, изо всех сил пытаясь понять, обманывает она его или нет, пытаясь отыскать подвох в ее словах, которого там просто не было. Но разве же кто-то поверил бы в такое? Люди всегда судили окружающих по себе, потому и поверить в искренность чужих замыслов удавалось далеко не каждому. - Мои сыновья и дочери отказались от оружия, когда погиб Наалатан, - хрипло проговорил Владыка Валадар, не отрывая взгляда от лица Ниеры. – Мы поклялись сохранить память об этом в мире, чтобы никогда больше не повторить ошибку и не погубить собственный род во второй раз. - Но он уже погиб, - заметил лорд Ликард, оценивающе разглядывая Валадара, - а значит, и клятва ваша уже не связывает вам руки. - Я не собираюсь платить кровью моих поданных за людскую глупость, милорд Ликард, - колко отозвался эльф. – Эта война – не наша война. Не мы ее начали, не нам ее и заканчивать. - Это ваше окончательное решение, первый? – негромко спросила Ниера, и взгляд золотых глаз переместился на нее. – Эльфы Таахалдана отказываются выходить со мной на Танец Хаоса? В помещении повисла тишина, в которой Владыка Валадар не отрывал от Аватары горящего взора, даже не мигал при этом. Наконец он разомкнул узкие губы и затравленно спросил, напомнив Авьен загнанного в угол дикого зверя: - Если я скажу «да», вы уничтожите нас за отказ сражаться вместе с вами, как уничтожили когда-то Остол Иньяр? - Нет, - безразлично пожала плечами Ниера. – Я просто уйду отсюда, а вы останетесь наедине с Танцем Хаоса и мелонской армией в Аориэне. Решайте сейчас, Валадар. Больше я спрашивать уже не буду. Она говорила просто, но эта простота была страшной. Грозной. Авьен поежилась, ощутив, как мороз пробежал вдоль позвоночника, а в висках кольнула неожиданная боль. Наверное, не одна она это почувствовала. Ниера сидела, все также сложив ладони на столе и глядя на Валадара, но взгляд ее внезапно стал очень тяжелым, как и ощущение, исходящее от нее. Авьен будто камней на плечи навалили, и спина сама начала сгибаться под их тяжестью, опускаться вниз. Валадар тоже почувствовал это, потому что нагнул голову, исподлобья глядя на Аватару. Губы его кривились, почти как у оскалившегося зверя. Вот только ответить он не успел, потому как откуда-то снаружи послышался громкий крик, лишь слегка приглушенный старыми рассохшимися стенами постоялого двора. - Аватара! Позовите Аватару! Скорее! Владыка Валадар не шелохнулся, глядя в глаза Ниере, уперевшись и решив первым во что бы то ни стало не отводить глаз. А вот Аватаре до этого поединка, похоже, не было никакого дела. Взгляд ее переместился на входную дверь в помещение, и в следующий миг дверь эта распахнулась. Внутрь вбежал какой-то молодой бессмертный с перекошенным лицом и с порога крикнул: - Ниера! Там Рабы! Помогите нам! Авьен ощутила, как что-то неуловимо сместилось в окружающем мире. Словно какой-то кирпичик, до этого стоящий криво и неправильно, под тяжестью каменной плиты мироздания встал на место. Ниера даже не моргнула, переведя равнодушный взгляд на Валадара, а затем тихо повторила: - Решайте сейчас, Валадар. Решение за вами.