Танец Хаоса. Одинокие тропы

Сизый дымок вился над чашечкой трубки, медленно поднимаясь к потолку, а оттуда переползая в закатное небо, пламенно-золотое по самому краю, полное таинственной лазоревой глубины в вышине. Тихо-тихо он плыл в безветрии, закручиваясь кольцами, меняя очертания, медленно рассеиваясь по мере того, как ночь ловила его в свои мягкие кошачьи лапы. Так похоже на дом, так похоже, но не как там. Лэйк глубоко затянулась, прикрывая глаз и в который раз уже думая о том, как недовольна будет Саира, когда узнает, что она снова курит. Скрывать от нее пусть и подобную мелочь она бы никогда не стала. Саира и без волчьего нюха чуяла ложь и недоговорки, да и зачем было скрывать что-то после долгих тридцати лет совместной жизни? Воздух к вечеру остыл совсем немного, и закат раскаленного щита Роксаны не принес облегчения. Кажется, Она гневалась на этот край, раз шагала по нему столь размашисто, столь безжалостно. Но при этом поля, уже сжатые сейчас, каким-то месяцем ранее дали щедрый урожай, и если Лэйк все правильно поняла со слов местных, озимые уже засеяли, чтобы собрать в следующем году два урожая: ранний и поздний. Низинники были избалованы вниманием Огненной и даже не знали о том, что поражало до глубины души. Рядом также тихо курил Тьярд, прикрыв глаза и наслаждаясь терпкостью напившегося летом листа. Трубка у него была другой, не такой, как у Лэйк. Анай предпочитали короткий мундштук и широкую чашечку, вельды – наоборот. Как и всегда два их народа шли совсем рядом, в ногу, будто два отражения друг друга в одном зеркале, и все же – диаметрально противоположные. И объединяло их общее прошлое, внезапно возникшее перед ними и буквально бросившееся в лицо. Прошлое, с которым никто из них не знал, что делать. - У меня есть идея, - звонко сообщила Магара, хлопнув ладонью по столу и этим громким звуком разбивая умиротворенную тишину, в которой таял дым над трубкой Лэйк и закат за окном. Что ж, первая Дочерей Воды и должна была быть такой: резкой, непредсказуемой, неконтролируемой. И сейчас, впервые за долгие годы, Лэйк не испытывала раздражения в ее присутствии. Сейчас ей было отчего-то невероятно тихо, и никакой гром, никакая буря не могли нарушить этой тишины. Она подняла на дель Лаэрт взгляд, попыхивая трубкой. Царица Магара откинулась на спинку своего кресла, перекинув одну ногу через его подлокотник и покачивая ею в воздухе. Взгляд ее стальных холодных глаз, затененный густыми ресницами, был обманчиво лукав. С наигранной легкостью и задором она продолжила: - А давайте возьмем и пошлем в Эрванский кряж моих разведчиц. Как вам такая идея, а? - Магара, какая разница чьи разведчицы туда полетят? – устало проворчала Аруэ дель Нуэргос, потирая переносицу и прикрывая глаза. Она была красивой женщиной: златоволосой, ясноглазой, стройной, и прошедшие годы лишь придали ее красоте зрелости и силы. Но царица Дочерей Воды продолжала все так же легко выводить ее из себя, как и тридцать лет назад, и Лэйк было даже любопытно порой: кончится ли это когда-нибудь? Или они так и будут грызться как кошка с собакой до самого Трона Огненной? – Каждая из нас уже направляла людей, и это не дало никакого результата. - Пока. Не дало результата пока, - подчеркнула Магара, переводя немигающий взгляд на царя вельдов. – Потому что мы прочесывали только предгорья и область взрыва. А вот если бы мы залетели дальше… - Это бы ничего не изменило, - ровно ответил Тьярд, выдыхая дым и поднимая изумруд глаз на Магару. – Мы уже обсуждали это, Магара, и ты согласилась с общим решением. Макто летают быстрее и дальше анай, вельдам проще с их спин прочесывать большую площадь. Они могут вернуться в течение одного дня и доложить обстановку. Анай на это потребуется гораздо больше времени. - И что здесь такого? Переночуют одну ночь на склонах, ничего с ними не случится. – Магара подалась вперед, недобро улыбаясь. - Мне, конечно, очень приятно, что ты печешься о безопасности моих дочерей, но такая излишняя озабоченность их здоровьем вызывает невольные вопросы. - И какие же? – поднял одну бровь Тьярд. - Что вы такого прячете в этих горах, что анай нельзя туда летать? – склонила на бок голову Магара. – Что там такого, что вельдам угрожать не будет, а моих девочек обязательно погубит? Лэйк ощутила непреодолимое желание как и Аруэ потереть переносицу. Отчего-то накопившаяся усталость всегда песком скреблась именно там, в самом уголке глаза, как попавшая под веко соринка, которую никак не вытащить. Как Магара, которая оставалась Магарой. О нет, она доверяла Тьярду, после стольких-то лет непоколебимого мира, после объявления совместного похода, после битвы плечом к плечу с вельдами против полчищ Сета во второй раз – уже ни у кого и никаких вопросов о верности вельдов не возникало. Но Магара не была бы собой, если бы промолчала и не попыталась расшатать своих союзников, вывести их из себя, заставить сомневаться, нервничать и выбалтывать ненароком собственные тайные планы, которые могла использовать в свою пользу. Аруэ тяжело и медленно выдохнула, словно тянула на своих плечах неподъемный воз камней. Тьярд откинул голову на спинку кресла, на котором сидел, и еще раз глубоко затянулся трубкой. Все они устали от Магары, невыносимой, будто скрежет старой ржавой пилы, с тупым остервенением вгрызающейся в отсыревшую древесину. Руфь так и вовсе перестала посещать совещания, сославшись на то, что у нее много работы. И это было правдой. Она-то как раз не чесала языком попусту, а делала дело: следила за обустройством лагерей, нуждами сестер, взяла на себя полностью снабжение и организацию анай, за что Лэйк была ей молчаливо благодарна. А особенно за то, что она не препиралась попусту там, где не имело никакого смысла это делать. Но у других цариц подобной отговорки не нашлось, так что приходилось терпеть. Как и Тьярду, который умудрялся проявлять настоящие чудеса дипломатии, не поддаваясь на бесконечные колкие провокации Магары. Вот и сейчас он с каменным выражением лица затянулся и ровным тоном проговорил, открыто встречаясь с ней взглядом: - В который раз уже, Магара. Мы ничего не прячем от анай. Мы не пытаемся отстранить вас от поисков. Наоборот, мне казалось, что мы вполне удачно работаем вместе. - Удачно было бы в том случае, если бы мы что-то нашли. Хотя бы убедились в том, что проход через кряж теперь безопасен для ваших войск. А этого не происходит. Или я чего-то не знаю, командующая? – картинно подняла брови Магара, глядя на Лэйк. Иногда ей казалось, что это просто один бесконечный день, разделенный на свет и тень, в котором Магара без конца задает ей один и тот же вопрос. Или утомительный скучный сон, который все никак не желал кончаться. Я просто очень давно не спала рядом с тобой, моя горлинка. Только с тобой мои сны тихи. Она вздохнула, собираясь с мыслями и отпихивая от себя прочь лишнее раздражение, подняла взгляд на Магару, чтобы в очередной раз ответить ей ту же самую фразу, которую повторяла раз за разом на всех совещаниях последних дней, как вдруг дверь в небольшое помещение, отданное под совещания командования анай и вельдов, открылась, и внутрь без стука шагнула Вольторэ. Странное дело: эта девочка была совсем молодой, свежей, будто летнее утро, быстрой, как новорожденный ветер в день весеннего равноденствия, наконец-то окрепший, и все же продолжающий дурашливо гонять по небу неповоротливые тучи. Но что-то было в ее глазах, что-то такое пронзительное, что невозможно было считать ее всего лишь ровесницей Младших Сестер, только-только получивших крылья. Ее глаза смотрели остро, тяжело, глубоко, и сама она, пусть еще совсем по-детски угловато сутулила плечи и слегка тушевалась в присутствии старших, но все равно держала себя иначе. Не так, как держали себя низинники. Не так, как держали себя анай. Взъерошенная, похожая то ли на длинноногого волчонка, то ли на вспугнутого воробья, она исподлобья глянула на собравшихся и отрывисто кивнула: - Доброго дня. Прошу прощения за вторжение, но пришли вести с востока. Она не требовала к себе какого-то особого отношения, не просила поклонения, не претендовала на равенство. Она просто смотрела прямо, без страха, смотрела в самую душу, как смотрят обреченные на смерть и смерть приносящие. И как и всегда, Лэйк ощутила в ней это звенящее и знакомое, отчего все внутри становилось на место, отчего переполнялось покоем и странной прямотой. Что-то похожее она испытывала в Роще пред очами Великой Царицы, пусть и гораздо глубже, гораздо сильнее. Роксана совершенно точно выбрала эту девочку, сердце в груди Лэйк подсказывало это, безошибочно определяя то, что так хорошо знало – Силу Грозной. Мало ли под какими сутулыми плечами эта сила скрывала себя? Лепестки проклюнувшегося семечка тоже были нежными и хрупкими, но они пробивали насквозь даже неподатливый камень на своем неумолимом пути к солнцу. Потому Лэйк встала ей навстречу, а следом за ней поднялись и остальные собравшиеся, кивая молодой Аватаре Создателя в уважении. Разве что Магара слегка замешкалась, но на то она и была Магарой. - Нам как раз не хватало твоего авторитетного мнения, Аватара, - протянула царица Лаэрт с медовой улыбкой на губах, будто только появления Вольторэ и ждала все это время. – Без тебя нам тут уж никак не разобраться, не правда ли, царь Небо? - Что-то случилось? – нахмурила темные брови Вольторэ, вопросительно взглянув на Тьярда, усаживаясь в ближайшее к двери кресло и кивая всем остальным садиться. Царь Небо ровно ответил, ни единым жестом не выдав собственной усталости от бесконечных перебранок с Магарой: - Ничего серьезного, Аватара. Мы обсуждали эффективность рейдов разведчиков в Эрванский кряж. Царица Магара настаивает на более дальних полетах для своих дочерей, полагая, что это принесет больше пользы, чем разведка вельдов верхом на макто. - Именно так, - с важным видом покивала Магара, складывая руки на груди, отчего на ее плече под туго обтягивающей его черной курткой наметился провал старой раны, полученной в давешнем бою с кортами. Вольторэ как-то странно мотнула головой, словно отметала от себя все лишнее, и взглянула на Лэйк. - По этому поводу я и хотела поговорить. Пришли вести с восточных рубежей, первые. Ведьма Хэлла Натиф сообщает, что Спутница Милана столкнулась в Островерхих Горах с гринальд. Сердце в груди Лэйк окаменело, обратившись тяжелой льдышкой с острыми краями, но она надеялась, что не подала виду. Своих родных волчат она тоже отдала, как все в своей жизни – свою веру, свой народ, свою судьбу – в руки Роксаны. Лишь Ей одной они принадлежали, и лишь Ей было ведомо, куда приведет их дорога, и лишь Она одна могла уберечь их от беды и укрыть Своим сияющим щитом. Но это не означало, что живое сердце в груди Лэйк не обливалось кровью, когда одна из них или обе оказывались во тьме. Огненная только-только вернула ей ее младшенькую, одарив золотыми руками, а Лэйк вознаградив за ее веру гордостью за дочь, подобной которой она никогда в жизни не испытывала, хоть и не демонстрировала никому. И сразу же Крол ушла во тьму следом за Алеором Реноном, и Лэйк ни слова не сказала поперек, потому что лишь Роксана определяла, куда ей идти. А вот теперь оказывалось, что и вторая в беде. Потому что чем иным могли еще быть Островерхие Горы, как не бедой? Ох, Огненная, благодарю Тебя за то, что Нави в безопасности. За то, что она – у Твоих стоп. Вольторэ говорила сухо и по делу, ограничившись лишь несколькими короткими внимательными взглядами, брошенными в лицо Лэйк. Наверное, ей неловко было рассказывать о том, что она отправила дочь своей преданной к воротам Темной Страны. Но разве же сейчас в мире еще оставалось хоть одно безопасное место? Даже этот безмятежно застывший в одном бесконечном летнем дне край таил свои опасности, и Лэйк чуяла их носом в сладком летнем воздухе вокруг них. В тайнах Вольторэ, которые она хранила в одиночку, пусть этот груз и сутулил ее плечи, сгибая их к земле. Некоторые ноши просто невозможно было разделить с другими, это Лэйк прекрасно знала по себе. Когда Аватара договорила, воцарилось молчание. Аруэ хмурилась и потирала подбородок, Магара прищурилась, глядя в пространство перед собой. Царь Небо мрачно глядел в столешницу, рассеяно покручивая в пальцах чашечку трубки. Вряд ли его обрадовали принесенные ведьмой новости, пусть они и не касались напрямую его собственного дитя. - Это что же, выходит, они спешно покинули Эрванский кряж всем кагалом и улетели на восток? Прямо под носом нашей разведки? – голос Магары звучал вкрадчиво, в запахе начала вызревать ярость. - Или не покидали, - задумчиво проговорила Аруэ, глядя в одну точку перед собой. Почувствовав возмущенный взгляд Магары, она добавила: - Они могли разделиться. Часть ушла туда, часть осталась здесь. - Н-да? – голос царицы дель Лаэрт переполнился ядом. – И где же они тогда? Мы ищем их, обшариваем все горы уже третью неделю подряд и за это время не нашли ни следа их присутствия! Будто они исчезли, растворились в воздухе! А потом их замечают далеко на востоке отсюда. Конечно же напрашивается вывод: мы просто что-то проглядели у себя под носом. Как проглядели и уход отсюда целого народа! – она громко фыркнула, в раздражении отвернувшись от дель Нуэргос и скрестив руки на груди. - Сет мог переправить их туда через переход? – Лэйк нахмурила брови, глядя на Вольторэ и глубоко затягиваясь табаком. Его горечь всегда помогала думать, ослабляя до предела натянутые струны в ее мозгу. - Почему нет? – устало пожала плечами та. – На его стороне, скорее всего, тоже есть и ведуны, и жрецы. Любой из них, обладающий достаточной силой, мог создать переход для нескольких сотен, даже тысяч человек. - Но это все равно не объясняет, почему мы так и не нашли ни одного их поселения! – в досаде прихлопнула Магара ладонью по столу. Лэйк кивнула на ее слова, в который раз уже пытаясь отыскать ответ на этот вопрос. Ситуация и впрямь была крайне странной: ни единого следа гринальд после исчезновения отряда Вэйнэ и тех, кто был послан на ее поиски, отыскать не удалось. Только пятна крови на камнях, да и все. Разведчицы во главе с Найрин осмотрели и облазили все окружающие склоны в поисках хотя бы расщелины, пещеры, лазейки, крохотного укрытия, в котором крылатые люди могли коротать ночь. Но склоны выглядели совершенно нетронутыми и дикими, и сколько бы ведьмы ни создавали поисковые рисунки, рассылая их вокруг, нигде и ничто не откликнулось на их зов. А потом гринальд явились будто из ниоткуда и взорвали ущелье, задействовав, по словам ведьм, созданный молодой нимфой рисунок, нанеся армии кортов огромный урон всего-то одним простым ударом. Отвергая их бессмысленное и бредовое предложение мира, Лэйк и представить себе не могла, что они способны учинить. Но после взрыва поняла: считаться с гринальд придется. Если они могли обойти все поисковые щупы ведьм и остаться ненайденными, если могли возникнуть из ниоткуда и нанести страшный удар, если перешли на сторону Сета, - а в этом после новостей Вольторэ она больше не сомневалась, - то становились очень опасными противниками, пусть их и осталось совсем немного. И на их стороне было бессмертие, знания, хитрость и сила, накопленные за долгие две с половиной тысячи лет после окончания последнего Танца. Почему это вновь возвращается сейчас? Почему наше прошлое снова разворачивается во всей красе перед нашими глазами? Мне казалось, мы уже покончили с ним там, на развалинах Кренена. Лэйк подняла взгляд на хмурящегося напротив нее Тьярда, считывая в его запахе тревогу и тяжелые думы. Наверное, он тоже размышлял об этом. Много лет Лэйк возвращалась мыслями к тому, что случилось там, поражаясь красоте и идеальной завершенности созданного Милосердной Узора Времен. На развалинах Кренена два осколка великого народа, две разрубленных половины целого, враждующие друг с другом, все-таки нашли в себе силы переступить через ослепляющую гордыню и глупость, наложенную на них проклятием Врага, их собственным проклятием. Они исправили ошибку своих пращуров, столь дорого стоившую их народам, щедро политую кровью, вскормленную смертью. Они с Тьярдом вдвоем свои жизни положили на то, чтобы последствия той ошибки больше не преследовали их детей, и все эти долгие годы держали железной хваткой своих людей, чтобы те вновь не сцепились друг с другом, поддавшись слабости и мороку, насылаемому злом. Иногда Лэйк казалось, что с тех пор она, будто распятая, стоит на самом краю обрыва, и в спину ей давят вся ненависть, ярость, злость и накопленная за две тысячи лет обида, которую нужно было забыть, задавить и отпустить, но которая так и не ушла из сердец анай до конца, зачерствев застарелыми рубцами. Ни на миг не могла она опустить рук и перестать держать все это, не позволяя ему прорваться наружу. Потому что их дети были уже совсем другими, открытыми, любопытными, светлыми и выросшими без ненависти и страха. Потому что ей нужно было удержать всю эту тьму в стороне от детей нового мира, не дав ей прорасти в их сердцах, уследить за тем, чтобы они эту ненависть не унаследовали от своих родителей и не передали своим детям. И ей очень хотелось верить в то, что это начало получаться. И вот теперь гринальд вернулись, прошлое вернулось и вновь взглянуло им в глаза. Зачем? Чтобы разобщить их снова? Или чтобы объединить? Милосердная никогда и ничего не делала просто так, у каждого штриха в Ее узоре был смысл, пусть слепые смертные и не всегда могли понять его. И обычно Она желала, чтобы этот смысл был понят – тогда череда событий, порожденных им, исчерпывала сама себя. Лэйк очень надеялась, что ей хватит искренности и чуткости, чтобы понять волю Ревнивой и Переменчивой. Я буду держать столько, сколь смогу, Милосердная. Столько, сколько понадобится. Лэйк внезапно ощутила себя очень усталой и совершенно измотанной и в досаде прогнала глупые мысли, заставляя себя выпрямиться. Не время было жалеть себя. Грозная не терпела слабости. - Есть еще один вариант, который мы упустили, - задумчиво проговорил Тьярд, и Лэйк вскинула голову, вырываясь из своих мыслей. Царь Небо щурился, разглядывая дымные извивы, поднимающиеся над его трубкой. – Мембрана, - односложно пояснил он, поднимая глаза и оглядывая всех собравшихся. - Что «Мембрана»? – сердито зыркнула на него Магара. - Хэлла Натиф сказала, что гринальд что-то сделали с Мембраной в этом ущелье, Кьяр Гивир, кажется, да? – уточнил Тьярд и продолжил, когда Аватара согласно кивнула: - Что они начали разрушать созданную эльфами Мембрану. А значит, они умеют воздействовать на нее. В таком случае, быть может, они каким-то образом использовали Мембрану и здесь, в Эрванском кряже? Она ведь обладает особенностью прятать от чужих глаз то, что укрыто под ней. Возможно именно так они спрятали от нас свои поселения. - Но саму-то Мембрану видно глазам ведунов, - заметила Вольторэ. – Хэлла Натиф смогла ее разглядеть. Значит, и Боевые Целительницы, и ведуны вельдов увидели бы ее, будь она растянута над Эрванским кряжем. - Зато они так и не смогли разглядеть аномалий, - заметил Тьярд, и взгляд у него изменился, став глубоким и цепким, ищущим. Он всегда смотрел так, когда начинал докапываться до правды, внутрь самого себя, пусть даже и глаза его впивались в лицо собеседника. – Быть может, аномалии – это плавающая Мембрана, созданная гринальд? На мгновение в помещении установилась тишина. Обескураженные царицы и Вольторэ смотрели на вельда, моргая и пытаясь свыкнуться с диким предположением. А он тем временем продолжил развивать свою мысль, и глаза его с каждым мгновением пылали все ярче. - Что если они каким-то образом научились использовать эльфийскую силу? Например, менять форму Мембраны, придавать ей иные свойства и с ее помощью воздействовать на пространство? Помнится, когда-то князь Ренон рассказывал мне о тоннелях под землей, которыми их вел за Семь Преград один весьма загадочный человек. В том числе он упоминал и о том, что в этих тоннелях имелись камеры с небольшими Мембранами, которые останавливали ход времени, - так удавалось сохранять свежими продукты целые годы. И в этих тоннелях они также видели аномалии. - Рада, Лиара и Эрис много лет занимались изучением природы аномалий под Кулаком Древних, - негромко проговорила Лэйк, и Тьярд с ожиданием вскинул на нее глаза. – В том числе они предполагали и связь аномалий с Мембраной. – Она нахмурилась, пытаясь подобрать слова, пытаясь пояснить правильно и чувствуя себя при этом так, будто продирается сквозь густой колючий кустарник. Все эти тонкие материи были слишком далеки от ее понимания. Лэйк знала простую силу Роксаны, которая падала вниз столбом света, подчиняла себе и вела. Она никогда не задавала вопросов и не пыталась понять, как это происходит, она просто отдавалась этой силе, становясь частью ее потока, и весь мир вокруг тоже становился простым и понятным, и все самые потрясающие чудеса в нем происходили с легкостью обыкновенной мелочи. Потому и объяснений Эрис и Лиары она не понимала до конца, скорее чувствовала то, о чем они говорят, и этого всегда было достаточно. Теперь же это необходимо было объяснить, и Лэйк едва не рассмеялась от сложности поставленной перед ней задачи. – Есть некая пульсация… в Источниках, - заговорила она, тщательно подбирая слова и пытаясь переложить в них собственные спутанные ощущения. – Эта пульсация создает дрожание пространства, протянутого во времени из прошлого в будущее. Так они говорили. И эта пульсация может меняться, ускоряясь или замедляясь. И вот когда она ускоряется, образуется мираж или аномалия, как называют ее вельды. Лиара говорила, что пройти сквозь нее можно при помощи Мембраны, потому что под Мембраной время как таковое вообще отсутствует или течет иначе, что и защищает находящегося под ней от гибели в аномалии. - Бхарня какая-то… - проворчала Магара, морщась и ерзая на своем стуле с весьма недовольным видом. У Аруэ вид тоже был сбитым с толку, а вот Вольторэ хмурилась, потирая подбородок с таким видом, будто эта информация совсем ее не обрадовала. Зато Тьярд подался вперед с горящими глазами, вглядываясь в лицо Лэйк с жадностью и интересом. Даже спустя столько лет в нем еще проглядывало это мальчишеское детское любопытство, которое Лэйк увидела в нем впервые много-много лет назад. - Рада с Лиарой отправились туда прошлой зимой, за несколько недель до побега Данки, - добавила Лэйк, решив быть предельно честной. – Но они так и не вернулись. Я не знаю, увенчалась ли их экспедиция успехом, или они погибли. Никто не знает. Магара фыркнула, пробормотав себе что-то под нос. Лэйк помнила, как царица Лаэрт орала в первый раз, когда это решение было озвучено на совете цариц. Она, как и всегда, была единственной, кто голосовал против, а потом еще и долго ворчал о том, что в данной инициативе не пригласили участвовать представителей других кланов. Но Великая Царица приняла решение, и никто не посмел пойти против него. - Нам это нисколько не помогло, - проговорила вслух Магара, сметая со столешницы ладонью невидимую соринку. Ее острый взгляд поднялся, впившись в лицо Лэйк. – И я не считаю, что стоит пытаться прикрыть некомпетентность упустивших врага разведчиц какими-то вымышленными пульсациями Источников или Аленна знает еще чем. - А что если это их природная особенность? – вдруг спросила молчавшая до того Вольторэ, и все взгляды обратились к ней. – У каждой расы есть свои особенности. Эльфы работают с Мембранами, анай со стихиями, вельды – с даром, подчиняющим себе драконов, - слово непривычно легло на ее язык, и Вольторэ поежилась, явно до сих пор поражаясь тому, что постоянно видели ее глаза в небе над Асфеем. – Что если гринальд способны как-то управляться с этими самыми аномалиями? Что если гринальд сами их создают? Во вновь установившейся тишине Тьярд от удивления присвистнул. Лэйк уже второй раз за утро ощутила себя усталой и совершенно выбитой из колеи. Забавно, а начиналось все так хорошо. Она была тихой и расслабленной еще какие-то несколько минут назад, а затем снова все это посыпалось на нее, будто небеса разверзлись, и все беды мира обрушились из них вниз. Милана где-то в Стране Мрака одна и без защиты. Гринальд, перешедшие на сторону Сета и способные разрушать Мембраны. Гринальд, которых они никак не могли найти, какие бы усилия к тому ни прилагали. Нужно было перебить их сразу же, как только явились, всех до одного, как и говорила Магара. И тогда ничего этого не было бы. Порой бесноватая царица Лаэрт и впрямь бывала права, хоть признавать это Лэйк давалось с большим трудом. - Для того, чтобы узнать, на что способны гринальд, нам нужно выловить хотя бы одного из них и хорошенько с ним побеседовать. А мы их упустили, позволив им удрать на восток, - в раздражении скрестила руки на груди Магара. - Не всех, - взгляд Вольторэ переместился на Лэйк и Тьярда, и царица Каэрос внезапно ощутила себя не в своей тарелке, слишком оценивающим был этот взгляд. – Вы здесь. - Мы не гринальд, - хмыкнул Тьярд. - Даже несмотря на это, - он шевельнул крылом за своим плечом в подтверждение собственных слов. - Вы не гринальд, но ваша природа изменилась с приобретением крыльев, - настаивала Вольторэ спокойно и уверенно, и вновь в ее глазах Лэйк увидела это – прямое и неумолимое дыхание иной воли, иного существа. Быть может, так и являла Себя Аленна сейчас? Быть может, это и было Ее волей? – Возможно, вы могли бы сами слетать и посмотреть на эти горы еще раз, уже собственными глазами. Быть может, вам удастся почувствовать что-то, чего не ощутили остальные. - Я тридцать лет уже ношу эти крылья и ни разу не чувствовал никакого изменения в собственной природе с тех пор, как они появились за моими плечами, - негромко проговорил Тьярд, качнув головой. - Но ты и не искал этих изменений, царь Небо, - заметила Вольторэ. – Тебе и в голову не приходило, что они вообще могли быть, не так ли? - Не приходило, - пробормотал Тьярд, хмурясь. Нахмурилась и Лэйк, восстанавливая в памяти произошедшие много лет назад события. Пламя и смутное ощущение присутствия, ощущение вечности, раскрывшей свои объятия для нее, ощущение изменения. И ведь огненные крылья после того исчезли. Да, она не потеряла способности создавать огонь и загораться, но огненные крылья действительно исчезли, сменившись новыми, птичьими. Могло ли измениться в ней и что-то еще, чего она просто не заметила, потому что никогда не искала? Тьярд поднял на нее глаза, и Лэйк посмотрела в ответ, точно так же, как много лет назад, когда они вонзили копья в сердца друг друга. Он тоже не знал ответа на этот вопрос, но решимость уже прорастала сквозь зелень его радужек, и Лэйк прекрасно поняла, что это означает. - Занятно будет, если окажется, что все эти годы кланом Каэрос правила не анай, а гринальд, - внезапно проговорила Магара, улыбаясь очень недобро и не спуская немигающего взгляда с лица Лэйк. – Очень занятно, правда, Аруэ? Аруэ дель Нуэргос тогда не ответила ничего, но взгляд ее, обращенный на Лэйк, был задумчивым и тяжелым. И сейчас, взмахивая тяжелыми птичьими крыльями и выталкивая себя наперекор ледяным горным ветрам, Лэйк почему-то вспоминала его особенно ясно. А в груди скреблось недоброе, изматывая и без того уже утомленное сердце, чуявшее беду. Не хватало ей тревоги за своих дочерей, разбросанных по миру, не хватало бед с пропавшей дочкой Найрин, погибшим войском кортов, прячущимися от них гринальд. Теперь еще и Магара нашла-таки после долгих лет бесплодных поисков одно единственное уязвимое место, за которое могла поддеть ее. И Лэйк не сомневалась, что подденет, как только у нее появится шанс. Понятное дело, Каэрос были за нее горой, стеной стояли за свою Волчицу, кто бы и что бы им про нее не сказал. И угрозы с этой стороны ждать не приходилось, в своих дочерях Лэйк была целиком и полностью уверена. Но взгляд Аруэ был слишком задумчивым, а улыбка Магары – слишком недоброй. Эта невыносимая женщина была величайшим тактиком анай едва ли не за всю историю народа, и забывать об этом нельзя было ни на минуту. Ледяной ветер бил в лицо, вокруг поднимались отвесные вершины, увенчанные сверкающими снежными шапками. Солнце отражалось от них и немилосердно резало ее единственный оставшийся глаз, из-за чего Лэйк щурилась, смаргивая выступающую на ресницах влагу. Но даже так, несмотря на все это, полетать было по-настоящему хорошо. Хотя бы на несколько часов она принадлежала самой себе, оставшись наедине с небом, ветром, крыльями и острым запахом снега, так сильно напоминающем о доме. Ну, положим, не совсем наедине. Рядом тяжело взмахивал крыльями Тьярд, следом за ними на некотором расстоянии летела почетная стража: Исайя и Рен со стороны анай, двое вельдов верхом на макто со стороны Тьярда. Хорошо хоть, никаких признаков агрессии по отношению друг к другу они не проявляли, это действительно вселяло надежду. Быть может, на этот раз гринальд появились для того, чтобы по-настоящему объединить нас. Показать нам, какими мы стали бы, не будь этих долгих лет войны и испытаний, доказать нам, что все наше прошлое сложилось именно так не зря. - Видишь что-нибудь? – перекрикивая ветер, обратился к ней летящий рядом Тьярд. Он тоже щурился, внимательно вглядываясь в землю под собой, ветер рвал его черные волосы, заплетенные в хвост на затылке, выпутывая их из крепления кожаных шнуров. Сейчас на его плечах была простая кожаная куртка наездника на макто, но летел он на своих крыльях, а не верхом на Вильхе. И вновь Лэйк ощутила странное молчаливое родство с ним так же остро, как тогда, в самый первый миг, когда они поднялись напротив друг друга, возрожденные и крылатые, совершенно новые, каким-то чудом выборов у костлявой жадной Смерти второй шанс. - Ничего, - отозвалась она, отворачиваясь и вновь глядя вниз, на протягивающиеся под ними ущелья, обрывы и склоны, дикие и грозные, нехоженые. Вряд ли здесь хоть когда-нибудь ступала нога человека. Вряд ли сюда могли вскарабкаться даже горные козлы. Лэйк знала такие дикие и неприступные места, недружелюбные к смертным, случайно нарушившим их вековечные темные сны. В Данарских горах тоже были уголки, в которые никто никогда не заглядывал, сумеречные зоны, где правили лишь колючие ветра да морозные ночи. Места опасные и неуютные, откуда хотелось как можно скорее улететь и никогда больше не возвращаться. Вот только в этих горах гринальд обитали. Лэйк не чуяла их присутствия носом, не видела глазами, но что-то внутри нее тонко-тонко, едва слышно откликалось, неумолимо подсказывая: они были здесь. Просто хорошо прятались, как хитрый зверь, устраивающий свое логово подальше от чужих взглядов и троп. И пусть сальважий нюх не мог помочь ей, как не помогала и внимательность разведчицы анай. Но что-то еще было внутри, что-то совершенно иное, что Лэйк всегда считала частью самой себя. Чем-то неотъемлемым, чем-то глубоко личным. Самой собой. Дар Роксаны пульсировал, словно Ее же Огненный Щит над головой Лэйк. Сейчас он жег особенно яростно, растекаясь по телу волнительно сладкими волнами, душащий ее предвкушением, обещанием, обладанием чем-то совершенно иным. Больше полувека она носила его под своими ребрами, и все это время он продолжал опьянять ее, продолжал поражать своей нестерпимо зовущей и манящей песней. Тот же дар, что бился и в груди Тьярда, наполняющий золотом прямоты его взгляд. Что делал его господином над живыми существами, позволяющим контролировать сердца других существ. - Роксана… - прошептали губы Лэйк, когда что-то в ней задрожало, завибрировало, словно отчаянные крылышки бабочки, стремящейся порвать липкую паутину, в которую она угодила по собственной глупости. Паутину несознания и непонимания, паутину неведения. Истина была так близко, прямо за тонкой-тонкой гранью, твердой, будто алмаз, но уже трепещущей и прогибающейся. И Лэйк ощутила себя внезапно точно так же, как и много лет назад, когда впервые глядела в распахнутые и полные жара Очи Огненной, принявшей ее в Свое сердце. – Тьярд, а что, если это и есть расовая особенность гринальд? – проговорила она, чувствуя себя совершенно пустой и тихой, совершенно новой и чистой, как глиняный горшок, который только-только вытащил из раскаленной печи гончар. Он повернул к ней голову, глядя на нее своими глубокими изумрудными глазами, и Лэйк продолжила: - Что если, способность соединяться, сливаться с миром, чувствовать его – это и есть расовая особенность наших предков? Ведь и вы сливаетесь с макто с помощью дара Иртана, и мы открываемся друг другу и называем это золотым эхом. Наш дар – взаимодействовать с людьми, ваш – с животными. Что если дар гринальд был и тем, и другим, просто в момент эксперимента разделился на две части – мужскую и женскую? Контроль и сдачу? - И что это значит? – заморгал царь Небо, глядя на нее с совершенно бестолковым видом. - Это значит, что гринальд могут, как и эльфы, сливаться сознанием с миром. Только эльфы делают это через голову, а гринальд – через сердце! – Лэйк ощутила, как губы сами расползаются в победную улыбку, которую ничто уже не может сдержать. Будто солнце, вышедшее из-за туч, заливающее лучами весь мир под ним и не позволяющее больше ничему затмить его свет. – Потому они и могут менять Мембрану, Тьярд! Они не создают ее и не разрушают ее. Они выворачивают ее наизнанку, изменяя ее природу, но не меняя сути! - Как это поможет нам? Я не понимаю, к чему ты клонишь, Лэйк, - честно признался Тьярд, но глаза его сверкали от волнения и были такими живыми, такими молодыми, что проклюнувшаяся на его висках седина теперь казалась всего лишь поцелуем солнца, игрой света и тени, а не призраком прожитых лет. - Эрис когда-то показывала мне, как она обращается в свет, - Лэйк улыбнулась, вспомнив собственное безграничное удивление, когда сестра просто растворилась в воздухе перед ней, а потом появилась, довольная удачной шуткой, хохочущая и такая живая! – Она говорила, что для этого нужно просто вывернуть свет наизнанку и сделать так, чтобы тело не отталкивало его, а пропускало сквозь себя. И все! Я думаю, так они и спрятали свои поселения. Не под Мембраной, которую могут разглядеть ведуны и жрецы, а под вывернутым светом! - О… - в удивлении протянул Тьярд, а затем взглянул вниз, на тянущиеся под ними склоны. – И коли так, то как нам-то разглядеть что-то сквозь вывернутый свет? Это вообще возможно? Сердце Лэйк в груди захлебывалось золотой песней, и все тело переполнилось легкостью, будто она стала лишь прозрачным перышком, которое перебрасывала из ладони в ладонь смеющаяся и нежная Реагрес. Чудеса случались тогда, когда их никто не ждал, так просто и тихо, что невозможно было в них поверить. Потому люди и не верили. - Помнишь, как мы сражались тогда? В подземелье под Крененном? – спросила Лэйк, улыбаясь во все лицо и глядя прямо ему в глаза. - Помню, - кивнул Тьярд, и недоумение в его глазах тоже начало сменяться улыбкой. - Открой мне свое сердце, как тогда. Распахни его, как делаешь, когда соединяешься с макто. Тянись мне навстречу, - предложила ему Лэйк, и это было очень просто и очень правильно и совсем не страшно. Да, анай делали так только в минуты величайшей близости с другим существом, но что мешало ей попробовать сейчас? Ведь причиной этой близости было не желание тела, хоть оно и тоже присутствовало. Причиной была любовь, и раскрытие, и свет, и правда, и истина наслаждения в контакте двух душ. Точно так же, как в случае вельдов такое же единение возникало и вовсе с иным существом, никак не связанным с ними узами родства и даже разума. Оно просто было иным способом общения, и ничем больше. Взгляд Тьярда изменился, став пристальным, и Лэйк впервые в своей жизни распахнула собственное сердце не Роксане, и не своей Саире, но существу совершенно иному и совершенно другому, желая не слияния, но контакта. Связи, основанной на доверии, открытости и простоте, основанной на искренности, не оставляющей места для лжи, изворотливости и нечистоты. А потом все стало иным. Мир был простым. Золотое солнце плыло в голубом небе над их головами и вокруг них, обратившись желтком в самом сердце маленького яйца, в котором зарождалась огромная необъятная жизнь. Ветер тихо и беззаботно насвистывал этому небу сказки. Горы молчали, принимая его ласку и тепло, прислушиваясь к его песне. Камень спал в недрах, лениво ворочая тупым и тяжелым сознанием, которое щекотали солнечные лучи и ветра, которое поглаживали зеленые листочки невозмутимо карабкающихся по склону горечавок, взбирающихся все выше и выше с каждым годом, каждым столетием, каждым тысячелетием, которое не имело никакого значения и не существовало вовсе. Была лишь жизнь, распахнувшая свои огромные любопытные глаза, раскинувшая свои полные любви объятия навстречу солнцу и миру, навстречу будущему. Тьярд был простым рядом с ней, он был частью всего этого. Он был твердым и упрямым, как камень гор под ними, и задумчиво тихим, как шапки снега на вершинах. Лэйк чувствовала его в своей собственной груди – простым продолжением самой себя, еще одной частичкой этого прекрасного и необъятного мира, еще одной каплей в океане. Просто – родной каплей. Потому что теперь между ними не осталось больше никаких тайн. Он смотрел на нее в ответ и улыбался, и солнце золотило его волосы, любовно пропуская сквозь них пальцы-лучи. Он был мальчишкой и стариком, он был временем и мгновением, он был каждым лучиком солнца и каждым дуновением ветра, каждым камешком под ними, каждой капелькой воды. Он был всем. Всем была и сама Лэйк, и это было просто и хорошо, как распахнутые руки Роксаны, в которые она падала каждый раз с бесстрашием и ликованием первого мгновения любви. - Я… чувствую себя иначе. – Тихо проговорил Тьярд, оглядываясь вокруг широко распахнутыми глазами. – Живым, - помедлив, добавил он. - Да, - согласилась Лэйк, втягивая в себя запах горного воздуха, который теперь наполнил ее целиком, до самого донышка, сладостью лета, терпкостью снега, синевой бесконечного неба над ними. – Да, - повторила она, переживая столь долгожданную легкость, которую знала так много раз, когда Роксана обращала на нее Свой Огненный Лик. Это просто было тем же самым, что они знали еще со времен своего рождения. Тем же самым – и иным. Лэйк вновь рассмеялась, будто дитя, счастливое просто потому, что существует счастье, смеющееся просто потому, что смеяться – хорошо. И взглянула на мир вокруг себя совершенно иначе, не снаружи, как раньше, а изнутри. Будто взгляд ее теперь был частью этого, будто он физически тянулся вокруг, соединяя сквозь глазницу ее собственную душу с тем, чего он касался. Горные склоны теперь были частью ее собственных глаз. Камень приветствовал ее, глядя в ответ холодным прикосновением молчания. Лепестки цветов казались теплыми, пусть и дрожали на ветру среди вековечных льдов, и они радовались, ощущая Лэйк. Ветер целовал роговицу ее глаза прохладными губами и уносился прочь, унося вкус ее взгляда дальше, на восток, щедро раздаривая его всему вокруг себя. И небо капало прямо внутрь ее зрачка, наполняя ее до дна своей недвижимой безбрежностью. - Вон они! – вдруг рассмеялся Тьярд, указывая рукой вниз. – Ты была права, Лэйк! Они и впрямь просто завернулись в свет! Как просто! Она проследила за его движением и увидела – тонкую сверкающую прослойку, будто заплатка пришитую к горному склону. Зрелище это было чудным и странным, но отчего-то совершенно не удивило ее, будто она уже знала, что это такое и как это создать. Быть может, так оно и было на самом деле, и Лэйк стало еще смешнее. - Давай туда! – крикнула она Тьярду, складывая крылья и падая вниз. Все вокруг внезапно стало таким легким и простым, что не имело больше никакого смысла оставаться сложной! Лэйк вдруг захотелось, будто Младшей Сестре, впервые поднявшейся в воздух, броситься наперегонки с ветрами, ловить в ладоши солнечные лучи, целовать небо, запрокидывая голову и позволяя ему играть с ее волосами и кружить ее в своем танце. Все исчезло: весь груз ответственности, тяжести, дум и дел, и все стало простым, будто распахнутые в небо глаза маленькой девчушки с веснушками на щеках и растрепанной косичкой. Об этом нам и твердила Эрис долгие-долгие годы: нужно всего лишь стать простыми и счастливыми и все. Только это! На единственный глаз навернулись слезы, и Лэйк не стала смахивать их, позволяя встречному ветру сцеловать их с каждой ее ресницы. Я обязательно покажу тебе это, моя горлинка, как только вернусь домой! Обязательно покажу! Она знала, что внутри маленькой пещеры, скрывающейся за серебристой тканью вывернутого света, не будет никого живого, потому что не ощущала там никого. Как знала, что они здесь были всего какие-то часы назад: разбросанные по полу вещи хранили память и прикосновение иного сознания, нужно было лишь считать его. Три мешка с крупой и солониной, три одеяла, котелок, вязанка дров, моток веревки, еще какая-то мелочь и тряпье, разбросанное вдоль стен пещерки, в которой смогло бы разместиться, не мешая друг другу, не больше пяти человек. И на всем этом лежала невидимая тонкая пленка, будто сажа, покрывшая кожу, смытая водой, но все еще ощутимая. Искривление, будто что-то правильное и чистое в какой-то момент уродливо изогнулось, приняв другую форму. Скверна. Как так получается, Эрис? Сколько раз ты пыталась научить этому меня! И никогда-то у меня не выходило! Лэйк едва не смеялась, ощущая, как поет сердце в ее груди. Теперь и впрямь все стало иным, совершенно иным, хоть и осталось тем же самым. Потому, что сама она теперь стала иной. Тьярд молчаливо побродил вместе с ней по пещере, рассматривая вещи гринальд, но не притрагиваясь к ним. Лэйк ощущала внутри него спокойную уверенность и одновременно с этим – ликование, и ей не пришлось для этого втягивать носом его запах и разбираться в его эмоциях. Теперь она чувствовала все это внутри себя и внутри него, и во всем мире вокруг, потому что разницы между ними всеми больше не было. - Мне кажется, я знаю, как вывернуть свет в обратное состояние, - заметил Тьярд, задумчиво глядя на расщелину входа в пещерку. С той стороны в воздухе кружили сбитые с толку охранники их обоих: они просто не видели, куда исчезли Тьярд и Лэйк. Они не смогли ничего разглядеть, даже когда Лэйк несколько раз влетела и вылетела из пещеры у них на глазах, демонстрируя, как это происходит. Для них она просто исчезала, а потом появлялась прямо из воздуха. – Я думаю, я смог бы сделать подобное и сам – вывернуть свет, я имею в виду, - добавил он, звуча одновременно обескуражено и обрадовано. - Мы не будем ничего здесь трогать, - покачала головой Лэйк, ощущая правильность своего решения. Теперь все это раскрывалось внутри нее одновременно, и это совершенно не пугало ее. Знание просто было, уже было в ней до того, как она задавала вопрос. И больше не имело смысла ни о чем гадать. – Это похоже на временное укрытие для разведки. Укроемся где-нибудь поблизости и дождемся, когда гринальд вернутся сюда, а затем проследим за ними и найдем место их постоянного пребывания. Где-то здесь должно быть их становище или что-то вроде того. - Согласен, - кивнул Тьярд. Поразительно, как сплетала нити их судеб Милосердная Пряха! В молодости Лэйк побаивалась и сторонилась Ее, отдавая всю свою преданность и жар Огненной, но с годами, проведенными вместе с Саирой, многое поняла и передумала. В яри было много красоты и сладости, много пленительной силы. Но не меньшая мощь скрывалась в мудрой тишине всезнания и покоя, в полном знании самого пути, его истока и итога. Лэйк улыбнулась своим мыслям, всей собой ощущая, как дышит мир вокруг нее. И почему только за столько лет они с Тьярдом так и не поняли такой простой вещи? Они все еще были гринальд задолго до того, как стали ими в пещере под Крененом. Они всегда были всем, потому что были собой, и все было заложено в них с самого начала, иначе как бы оно могло раскрыться, не будь его там? Неисповедимы пути Твои, Великая Небесная Мани! И нет предела Твоей Милости.