Танец Хаоса. Одинокие тропы

Тревога в груди все росла и росла, навалившись тяжелым ощущением на плечи, пригибая их к земле, давя каменным прессом на сердце, отчего оно билось глухо и тяжело. И в висках закололо, хоть в первый момент Данка списала это на усталость от Батары дель Лаэрт и ее бесконечных придирок. Но с каждой минутой резь становилась сильнее, как и неясная тревога, постепенно заместившая собой все остальные чувства. В конце концов, Данка поймала себя на том, что рассеяно смотрит на юг, в ту сторону, куда ушли Мефнут и Ликард с Ханаваном, потирая кулаком саднящую точку в груди. - Что-то случилось, - задумчиво произнесла она, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, примеряясь к ним. К тому, что ощущала Мефнут по ту сторону связи. Да только вот беда, ощущения от подруги приходили очень расплывчатые, будто чей-то образ по ту сторону стекла, по которому сбегала вниз вода. Контакт с ней в последние дни все время был таким – мутным, нечетким, совсем не похожим на тот, что связывал ее с Авьен. Светлоликая утвердилась внутри Данки открытым окном в тихое свежее утро. Она была спокойна и легка, она смотрела вперед, будто птица, стремящаяся за горизонт, куда ее звало ее сердце, и Данка ощущала тень ее эмоций и настроений внутри себя едва слышным эхом. А вот с Мефнут стало иначе, и это тревожило Данку. С ней что-то происходило, и вообще, и сейчас, и это что-то подруга старательно прятала от нее, не желая делиться. - Да, я тоже чувствую это, - проговорила сидящая рядом с Данкой у костра Авьен, сосредоточенно глядя в пламя перед собой. Свечение ее в груди Данки потемнело, став приглушенным и тревожным. – Что-то дурное происходит. Сидящие возле их костра Анкана дружно воззрились на них с Авьен с каменными лицами, и Данка в который раз уже за прошедшие недели ощутила себя диковинным зверем, выставленным напоказ на городской площади. Вель рассказывала ей, что так иногда делают бродячие артисты, чтобы привлечь людей и заработать немного денег. Правда сама Данка от такого внимания серых ведунов получала ничтожно мало: они оказались не самыми разговорчивыми людьми, и информацию из них приходилось клещами тянуть. Истель’Кан только и делала, что темнила, уходя от ответов на прямые вопросы, Рольх’Кан отвечал охотнее, но гораздо суше, и толку от этого было не так уж и много. Она гораздо больше сама вспоминала из своего прошлого, чем рассказывали ей эти люди, всю жизнь посвятившие изучению прошлых Танцев. - Нужно проверить, что происходит, - твердо проговорила она, поднимаясь на ноги, и Авьен с готовностью поднялась следом. - Вы собираетесь сами отправиться, нерожденная? – без выражения уточнила у нее Дочь Ночи. – Не слишком ли это опрометчиво в сложившихся обстоятельствах? Данка поглядела на Авьен, и та с готовностью предложила: - Я могу сделать переход, управимся быстрее. Затихнув, Данка прислушалась к тишине внутри себя, пытаясь понять, правильной ли была идея. Ликард вызвался проверить деревню на случай каких-то непредвиденных обстоятельств специально, чтобы остальные не мелькали там и не вызывали вопросов. Но тревога со стороны Мефнут была чересчур сильной, значит, обстоятельства все же возникли. Имело ли смысл таиться в таком случае? Данка погрузилась как можно глубже в связь с Мефнут, отыскивая ее внутри себя и пытаясь усилить контакт, чтобы понять, что случилось. С Авьен это давалось очень легко, она даже сейчас могла бы глядеть на мир через глаза своей Спутницы, этому ничего не мешало. Но Мефнут блокировала контакт каким-то образом, будто намерено отстраняясь от Данки. А значит, понять, что с ней происходило прямо сейчас, не было никакой возможности. В висках стреляло, и давление росло с каждым мгновением. Что ж, Данка знала, что означает головная боль, это она уже очень хорошо уяснила. Оставался только вопрос: откуда здесь взялись Рабы? Неужели часть армии, оставшейся в Аориэне, умудрилась каким-то образом обогнать и переправиться через Иверион раньше них? - Ей очень страшно, нерожденная, - поторопил ее напряженный голос Авьен. – С каждой секундой все страшнее. - Идем, - кивнула Данка, и глаза Авьен вспыхнули чернотой, а по коже побежали черные языки пламени, когда она соединилась с Черным Источником. А в следующий миг из-за спины послышался разраженный голос Батары: - Постойте-ка! Что вы вознамерились делать? Данка сокрушенно вздохнула, чувствуя, как внутри на самой поверхности бездонного покоя, переполнявшего все ее существо, поднимается мелкая рябь раздражения. Того же самого, что в случае с Вель обычно превращалось в ревущее пламя бесконтрольной ярости. Передышка выдалась небольшой, и вновь в ее окружении появились люди, не прекращающие назойливые попытки контролировать ее действия. Возможно, именно потому Анкана пока отмалчивались и не предпринимали никаких действий – пытались на фоне прущей вперед Батары выглядеть кроткими и безобидными, достойными доверия. Что ж, так и получилось, только она уже научилась по-настоящему доверять лишь самой себе и тем, с кем делила собственное сердце. Так что все попытки окружающих что-то с этим сделать казались ей глупыми и смешными и более недостойными ее переживаний. Все рано или поздно заканчивается, в том числе и терпение. Вздохнув, Данка обернулась через плечо и поглядела на стремительно приближающуюся к ней по песчаному берегу Батару дель Лаэрт. Ведьма подобрала белоснежный подол балахона, чтобы шагать быстрее, взгляд ее черных ястребиных глаз был решительным. Они с другими зрячими разбили костер неподалеку от нее, так, чтобы можно было подслушивать и подглядывать за происходящим, но делать это, как им казалось, незаметно. Что тоже, разумеется, не вызывало ничего, кроме смеха. В висках запульсировало сильнее, покалывая ее, подгоняя. Времени осталось не так уж и много, Мефнут нуждалась в ней. Но Великой Мани отчего-то было угодно постоянно делать так, чтобы Батара мешалась у Данки под ногами, и на это стоило обратить внимание. Ничего в этом мире не происходило просто так, и Данка уже усвоила этот урок и научилась подмечать вещи, которые ей настойчиво подсовывали под нос. Наверное оттого до сих пор и не прогнала этих Способных Слышать прочь, хоть они изрядно докучали ей. - Моя Спутница в беде, - ровно ответила Данка, следя за тем, как Батара почти что налетает на нее, едва не стаптывая разложенный на земле костер. – Мне нужно помочь ей. - И ты собираешься пойти одна? – почти что рявкнула на нее Батара. - Не одна, - мотнула головой Данка. – Со мной будет Авьен. Та нетерпеливо кивнула, хмуря брови и поглядывая на юг. За ее спиной в темноте распахнулся чернильно-черный квадрат прохода за Грань, и Данка видела, как по его периметру танцуют невидимые иным глазам языки энергии Источника. - Этого недостаточно, - безапелляционно отрезала Батара, мотнув головой. – От одной девочки проку не будет. Мы тоже пойдем. - От вас тоже не будет прока, - безразлично дернула плечом Данка, и Батара яростно засопела носом в ответ, потемнев, как туча. – Вы еще не освоили Черный Источник, да и клятвы Спутника не принесли. – Взгляд ее сам переполз за спину Батары на сидящих у костра ведьм. Меана и Элия поднялись на ноги и энергично направились следом за Батарой. А вот молодые остались сидеть, тревожно глядя на нее, и решение пришло само собой. – Я возьму с собой Эйве дель Каэрос, - сообщила Данка, глядя на разъяренную Батару. – Остальные останутся здесь. - Мы все еще можем использовать Белый Источник, и сейчас обстоятельства… - начала было Батара, но Данка прервала ее, не став слушать: - Великая Мани запретила касаться Белого Источника, и я не нарушу ее приказа, - ровно ответила она и позвала: - Эйве! Мне нужна твоя помощь. - Иду, нерожденная, - сразу же отозвалась ведьма, проворно поднимаясь с места и спеша к ним с Авьен. Следом за ней почему-то сорвалась с места Натаб дель Раэрн, и Данка вопросительно вздернула бровь, глядя, как молодые ведьмы приближаются к ней. - Держащая Щит сказала, что Источник будет опасно использовать в скором времени, она не сказала, что он опасен уже сейчас, - холодно заметила Элия дель Нуэргос, с неодобрением глядя на Данку. - Я не собираюсь рисковать попусту, - покачала головой Данка. Батара громко фыркнула в ответ на эти слова. - То есть бежать сломя голову на выручку глупой Младшей Сестре, наломавшей дров, ты можешь, и это не рискованно, по-твоему. А воспользоваться помощью опытных и сильных людей, предлагающих ее по своей воле, - это рискованно! - Я не буду спорить на эту тему, Батара, - Данка отвернулась от нее и вопросительно взглянула на приближающуюся Натаб дель Раэрн. – Я звала только Эйве. - У меня сегодня тоже получилось соединиться с Черным Источником, нерожденная, - зеленоглазая Раэрн смотрела на Данку со смесью благоговения и гордости. – И я сделаю все для того, чтобы помочь вам. Что-то в ней не нравилось Данке и не нравилось сильно. Возможно, как раз это рвение, с которым молодая ведьма стремилась помогать. Данка очень внимательно наблюдала за ней и прислушивалась к своим чувствам в эти дни и все время ощущала тонкую настороженность, когда смотрела на молодую Раэрн. Натаб была искренна в своем стремлении помочь, но слишком рвалась это сделать, и это отчего-то беспокоило Данку, хоть и не должно было. Столько времени она тратила впустую, пытаясь уговорить тех, кто не соглашался с ней, и должна была ощущать облегчение оттого, что хоть кто-то шел ей навстречу по своей воле и не сопротивлялся. Но не ощущала. Впрочем, сейчас все это было неважно. И время на размышления почти закончилось. - Идем, - кивнула Данка обеим ведьмам, а затем повернулась к Батаре дель Лаэрт. – Если мы не возвратимся в течение часа, летите на юг. Но не раньше, зрячая, я очень прошу тебя запомнить это. Не раньше. - Я все запомню, - угрожающе прищурилась Батара, глядя ей в глаза, а Меана за ее плечом возмущенно фыркнула и закатила глаза. Что ж, они все время так вели себя, и не имело смысла заострять на этом внимание. Встревоженная Авьен перетаптывалась возле перехода и едва не схватила Данку за протянутую руку, почти что втаскивая за собой внутрь. С другой стороны ее ладонь сжала Эйве дель Каэрос, а замыкала цепочку Натаб дель Раэрн. Стоило ступить по ту сторону прямоугольного проема, как все звуки, краски, ощущения будто бы отрубило от нее, и весь мир вокруг сделался расплывчатым и текучим, будто масляные пятна на поверхности воды. Данка постаралась не крутить головой по сторонам, сосредотачиваясь на спине Авьен, что шла впереди нее. Для ее глаз по эту сторону Грани она походила на золотое солнце, горящее изнутри смутно обрисованной его лучами человеческой фигуры. И что самое странное: между этим солнцем и собственной грудью Данки протянулся золотой толстый луч, связывающий их, будто пуповина. Наверное, так выглядела связь между Аватарой и Спутниками, только вот раньше Ниера ничего подобного между ними за Гранью не замечала. Как и всегда, белые и черные сгустки сущностей кружились вокруг них, но близко не подлетали, держась на расстоянии. Так происходило оттого, что она пребывала в покое, окружив им себя и окружающих. Это тоже было новым и одновременно с этим очень знакомым: она просто знала, что тишина внутри нее создает защиту куда прочнее той, что научились в последние годы строить ведьмы анай, бродя по переходам за Гранью. А еще – что с каждым днем эта защита становится чуточку сильнее, распространяясь на все большее пространство вокруг нее. Данка прищурилась, вглядываясь вперед, на юг. Она ждала увидеть нависшую над горизонтом тень, быть может, скопление черных сущностей, которые всегда слетались подпитаться туда, где происходило что-то нехорошее, вызывающее у людей дурные эмоции. Но ничего подобного не увидела. Горизонт был пуст, и весь мир выглядел серым – чуть темнее внизу, чуть светлее вверху. Только тревога Мефнут стала сильнее, а еще через мгновение буквально вспыхнула, обратившись страхом, острым, будто нож, вогнанный прямо под ребра. Мефнут боялась, боялась так, как никогда в жизни, и связь между ними внезапно полыхнула с новой силой, сметая прочь расплывчатые барьеры, что в последнее время мешали контакту. Данка ощутила внутри себя приступ ее ослепительной паники, а вместе с ним и направление – впереди, в нескольких километрах к югу. Ощутила его и Авьен, заметно прибавив шагу и почти что бросившись бежать во весь опор. Размытый мир опасно зашатался вокруг Данки, будто она стояла на льдине над бездонной пропастью, и по льду под ее ногами побежали во все стороны с сухим треском змеистые трещины. Внутри под ребрами колотился животный ужас Мефнут, и ощущение это было таким сильным, что Данка с трудом удерживала его в стороне от себя. Темные сгустки сущностей вокруг нее дернулись, ощутив вспышку чужих эмоций, ощутив неуверенность Мефнут внутри Данки, а вместе с этим возникло и другое чувство. Тонко-тонко где-то очень далеко шевельнулась чужая заинтересованность, холодная, нечеловеческая, острая, как бритва. Данка знала, кому она принадлежала, знала, кто обратил внимание на ее присутствие здесь и теперь прислушивался, стремясь отыскать ее. И оттого ее собственный страх тоже приподнял голову, всего на одно мгновение, всего на касание, но она успела задавить его в зародыше. Пока еще Господин Лжи только ощутил, что она шагнула за Грань во плоти, пока еще он не был уверен, и ее тишина продолжала защищать ее. Но эта тишина стремительно истончалась под ударами рвущегося из груди Мефнут ужаса, и Данка совершенно четко осознала, что теперь ей небезопасно здесь. Нужно было уходить. Нужно было немедленно покинуть тонкий мир, иначе дело могло обернуться худо. Только они еще не дошли. Напряженная до предела, Данка едва не до крови закусила губу, изо всех сил пытаясь удержать панику внутри Мефнут и хоть как-то погасить ее, уменьшить, ослабить. Она не могла уйти из тонкого мира, потому что нужно было как можно скорее спасти Мефнут, но Мефнут прямо сейчас открывала ее взгляду одного из Гротан Кравор, зажигая над ее головой факел из собственного ужаса. Данка едва не расхохоталась, ощущая бритвенную остроту мгновений, растянувшихся между ней, Мефнут и конечной точкой пути, который им нужно было прямо сейчас пробежать. Эти мгновения проваливались в вечность слишком медленно, слишком неторопливо, и каждое из них могло стать последним. Данка сражалась с паникой Мефнут, позабыв обо всем на свете и сосредотачиваясь на точке в собственной груди, боролась изо всех сил, чтобы Господин Лжи не увидел их, кровью собственного сердца поливая эти медлительные мгновения, заставляя их миновать быстрее. Никогда еще время не было для нее таким дорогим. Никогда еще она так дорого не платила за то, что существует внутри его прямого и безжалостного течения. Последний удар страха Мефнут толкнулся внутри, будто строптивая лошадь под давлением пытавшейся пересилить его Данки, а затем вдруг сдался и улегся, сменившись опустошением, и перемена эта была такой разительной, что Данка споткнулась на ровном месте, едва не упав. Сразу же стало легче, сразу же пропало ощущение чужого взгляда, страстно ищущего ее, будто с головы ее кто-то снял раскаленный железный шлем. Изнеможение накрыло ее, заставляя тело отяжелеть, а ноги начать заплетаться. Впервые она вела битву с чужим ядом, присутствуя за Гранью, где этот яд был сильнее всего, во плоти. И нужно было признать, что к подобным битвам она еще не была готова. А потом, то ли в насмешку, то ли в награду впереди вспыхнул черный прямоугольник прохода, в который буквально ворвался золотой силуэт бывшей белой жрицы, и Данка с облегчением устремилась следом за ней. Стоило телу вновь ощутить вокруг привычный твердый мир, как по нему сверху донизу прошла дрожь, и Данка судорожно вздохнула, почти вскрикнула. Потому что усталость придавила ее еще сильнее, наступив пудовой пятой на грудь, и чувство было таким, словно все это время она Мефнут на руках волокла, унося прочь от беды. - Вон она! – почти сразу же вскрикнула Авьен, указывая куда-то вперед и вверх, и в голосе ее звучало искреннее облегчение. Отпустив ладонь вышедшей из прохода Эйве, Данка проследила за рукой бывшей белой жрицы, судорожно дыша и утирая выступившую на лбу ледяную испарину. Высоко в небе над ними на двух золотых крыльях парила маленькая точка, и Данка чувствовала, как ее страх медленно отступает прочь, будто волна, возвращающаяся обратно в породившее ее море. И это было хорошо. Это значило, что у нее получилось, и пусть даже ее почти что заметил один из Гротан Кравор, битва была выиграна, и теперь Данка знала, что делать. Иногда ей казалось, что все в своей жизни она познавала исключительно так: на грани жизни и смерти, где права на ошибку просто не было. И пока кое-как, но справлялась. - Что это там? – прозвучал рядом тревожный голос Эйве, и Данка опустила взгляд ниже, не сразу поняв, что видят ее глаза. А затем все-таки разглядела. Зарево полыхало впереди на фоне залитого лунным светом неба, алые языки огня взметались вверх вместе с черным дымом, будто стремились пожрать и щит Аленны тоже. В ярком свете пожарища были видны черные крыши деревенских домов, глухие и неприветливые, дохнувшие на Данку ощущением покинутости. Здесь было опасно, она сразу же ощутила это всем своим существом. - Дай знак Мефнут, что мы здесь, - попросила она Авьен, выдохнув и тяжело зашагав в сторону деревни. Не имело смысла стоять здесь и разглядывать огонь издалека. Она уже вышла на эту битву, а значит, ее нужно было закончить как можно скорее, пока еще кто-то не пострадал. Авьен кивнула, и над их головами внезапно зажегся в воздухе белый символ анай и Аватар – шестиугольная звезда из двух наложенных друг на друга треугольников. Он висел примерно в десяти метрах над их головами, и Мефнут сразу же приметила его, быстро направившись в их сторону. - Что здесь происходит? – встревожено спросила идущая за ней следом Эйве дель Каэрос, и Данка негромко ответила, следя глазами за приближающимися золотыми крыльями Мефнут: - Сейчас узнаем. Они встретились неподалеку от околицы деревни, на бледной ленте дороги, рассекающей ее насквозь. Мефнут почти что свалилась с неба, пропахшая дымом, взъерошенная, с огромными глазами, и сразу же бросилась навстречу Данке. - Хвала Артрене, ты услышала меня! – выпалила она и указала рукой на пожарище впереди. – Там Рабы, Данка! Вся деревня обратилась! Я с воздуха насчитала семнадцать и скорее всего еще есть по домам. Мы не заходили внутрь. Дышала Мефнут тяжело и вид у нее был донельзя взвинченным. Неудивительно, после того, что она только что пережила, того, что Данка разделила с ней, отчего внутри теперь плескалась глубокая и мягкая грусть. Ее друзья пошли за ней, чтобы помочь, чтобы защитить, ввязались во все это из-за нее. И она готова была всю себя отдать, лишь бы вытащить их из этой бездны мхира. Ты можешь их защитить. Ты Аватара, и это в твоих силах. Благодари хотя бы за это. - Где Ликард и Ханаван? – спросила Авьен, и Мефнут, тяжело дыша, отозвалась: - На реке. Они идут в брод в сторону лагеря. Рабы за ними не последовали. - Это хорошо, - кивнула Данка, глядя на огонь над крышами и пытаясь найти выход. Причем такой, что обошелся бы наименьшими жертвами. - Ты не ранена? – Авьен тревожно подалась навстречу Мефнут, и та как-то смягчилась, покачав головой, что-то ответила ей, но Данка уже не слушала. Да, жители Дамерова Плёса погибли, но уцелели дома. В них мог еще кто-то поселиться, ей не хотелось сжигать всё дотла, чтобы уничтожить Рабов разом. В Данарских горах один и тот же дом использовали многие в течение нескольких поколений, заботились о нем, любили, и стены хранили эту любовь, передавая тем, кто вселялся в него следующим. Ее учили беречь и сохранять, а не разрушать. Я и без того много разрушала. Я не хочу больше. Перед глазами на миг потемнело, и она увидела. Пылающее в ночи зарево, алые снопы искр, с ревом уносимые штормовым ветром к небу, кружащиеся в устрашающем танце уничтожения. Грохот проседающих и рушащихся крыш, ненасытный алый рот, пожирающий безымянное селение, названия которого она и тогда-то не знала. Фигуры людей, в панике мечущихся между объятыми огнем домами, падающие на землю, затихающие среди все усиливающегося бешенства стихии. Белые ряды Спутников, молчаливой покорной стеной окружившие селение и не позволяющие никому сбежать из него. Никого нельзя выпускать наружу из зараженных деревень, ведь кто-то может носить в себе марь, но еще не знать об этом, или знать, но скрывать от других. Заражение должно быть остановлено, это правильно, так нужно. Но разве же плохо, что от этого испытываешь пьяное и тяжелое удовольствие? Человек должен гордиться своей работой. Данка содрогнулась, ощущая отвращение от того подлого, затаенного чувства удовлетворения. Даже и не верилось, что это было ее собственное чувство, испытанное когда-то той, другой ей. Сколько всего я сотворила? Сколько всего я делала, о чем и не помню вовсе? Великая Мани, молю Тебя, не дай мне вспомнить того. Шарахнувшись прочь от своих собственных мыслей, как другие шарахались прочь от огня, Данка моргнула, возвращаясь в реальность. Пожар пылал впереди всего лишь над одной крышей. И ветра сегодня тоже не было, чтобы раздуть его по всей округе. Она еще могла предотвратить беду. Решив все для себя, Данка обернулась к зрячим. - Эйве, Натаб, сможете окружить эту деревню стеной из воздуха? Мне нужно, чтобы ни один Раб не смог выйти из нее наружу. - Думаю, вдвоем управимся, - кивнула после небольшой паузы Эйве, сосредоточенно сдвигая к носу прямые темные брови. – Становище-то небольшое, сил хватит. - Мы пойдем внутрь, Авьен, - обратилась она к светлоликой, и та без тени сомнения кивнула. – Поищем Рабов и постараемся уничтожить их. Я не хочу, чтобы все это было разрушено. - Ты с ума сошла? – вытаращилась на нее Мефнут, как на безумную, а потом махнула рукой в сторону центра деревни. – Дань, там Рабы! Они везде, по домам, по сараям, во тьме меж улиц! Вся деревня заразилась! Ты собираешься всех их выискивать и уничтожать? - Да, - кивнула она. - Но зачем? Разве же не проще просто спалить здесь все, чтобы наверняка? – Мефнут что-то отчаянно выискивала на ее лице, и страх снова начал подниматься в ней, лютый, неконтролируемый. – Раз и навсегда все сжечь и забыть об этом. - Я уже делала так, Мефнут, только забыть у меня не получается, - хрипло проговорила Данка, и образ мечущихся в огне людей вновь на мгновение предстал перед глазами. С трудом отогнав его, она проговорила: - Лети к Ликарду и Ханавану, уведи их в лагерь. Мы придем, как закончим здесь. - Я пойду с вами, - мотнула головой Мефнут, упрямо набычиваясь. - Нет, ты пойдешь к Ликарду и Ханавану, - покачала головой Данка, чувствуя сожаление от вспыхнувшей внутри ярости Мефнут. Жаль, что так получалось, и жаль, что Мефнут ярилась от этого, но она сейчас была не в том состоянии, чтобы помогать им, хоть сама того и не понимала. Потому Данка поглядела ей в глаза и мягко попросила: - Отведи, пожалуйста, их обоих в лагерь. У них нет никакой защиты, и они оба очень много значат для будущего этой страны. Мы не можем позволить им заразиться. - Ханаван присягнул тебе, - Мефнут прищурилась, разглядывая ее. – Как раз, когда мы бежали из горящей гостиницы. Ты почувствовала? - Нет, - покачала головой Данка, и взгляд Мефнут стал еще пристальнее. Что ж, под влиянием эмоций люди порой надумывали себе очень много такого, о чем потом горько жалели. Данка и сама не раз так делала и не могла винить Мефнут в том, как она сейчас смотрела. – Но с этим мы разберемся позже. Сначала Рабы. Несколько мгновений Мефнут боролась с собой, переводя тяжелый взгляд с Данки на Авьен и обратно, а затем мрачно процедила: - Я уведу Ханавана и Ликарда в лагерь и сразу же вернусь. Сохрани ей жизнь, иначе тебе придется хоронить двоих. - Разумеется, Мефнут, - кивнула Данка, даже не дрогнув под ее взглядом. Что ж, Мефнут имела право злиться. В конце концов, все они тут стояли на самом краешке смерти, глядя в ее черные слепые глаза. Но было бы куда проще, если бы все они с равной силой верили, что смерть можно одолеть. - Со мной все будет хорошо, Мефнут, - уверила ее Авьен с мягкой улыбкой. – Я же с Аватарой, а значит, в полной безопасности. Мефнут бросила на Данку еще один тяжелый взгляд, сцепила зубы и взлетела без единого слова, направившись в сторону реки. Всем им было тяжело. Данка помнила, как сходила с ума от страха за Вель, пока он не выжег все внутри нее, оставив лишь пепелище, на котором, словно упрямые ростки по весне, выросла непоколебимая вера. Каждый проходил это в свое время, и это испытание было одним из самых трудных, какие вообще существовали в этом мире. И святым. Покой пришел к ней, наполнив ее и отодвинув все остальное, будто отгородив ее нерушимой стеной. Вот теперь все было верно, все встало на свои места, и она наконец-то могла действовать. Обернувшись к застывшим за ее спиной Способным Слышать, Данка повторила: - Создайте щит и держите его, но сами стойте снаружи. Мы постараемся закончить все побыстрее и дадим вам знак, когда можно будет опустить его. - Как прикажешь, Аватара, - твердо кивнула Эйве. Натаб молчала, сосредоточенно глядя перед собой, и Данка ощутила, как внутри нее начинает формироваться соединение. Все было вовремя, все происходило ровно тогда, когда должно было происходить. Одна Эйве бы не справилась с такого размера щитом, но на удачу именно сегодня Натаб сумела соединиться с Черным Источником впервые. Поразительно, с какой легкостью происходили вещи, когда им просто не мешали происходить. С какой простотой все вставало на свои места, стоило лишь перестать пытаться подогнать события, будто строптивую лошадь. - Пойдем, светлоликая, - позвала Данка, и они с Авьен направились дальше по белой ленте дороги между черных домов по обе стороны от нее. Мефнут отдалялась, унося с собой свое раздражение, и с каждой секундой становилось легче. Совсем скоро Данка уже полностью восстановила дыхание, чувствуя себя так же легко, как и до нападения. Да, головная боль никуда не делась, как и напряжение от происходящего, но стало гораздо легче, как только исчезли эмоциональные раздражители, приходящие от других людей. Авьен рядом с ней была спокойна, будто бездонное озеро в безветренную погоду, и это подпитывало Данку, только укрепляя ее собственные силы. И конечно же, рождая в сердце огромную благодарность. Я и впрямь не справилась бы, не будь ее рядом. Не будь рядом тех, кто не сомневается во мне ни на миг. Это не было новым, не было открытием для нее, но каждый раз она безмерно удивлялась тому. И каким контрастом на фоне этой простой добровольной, а потому непобедимой поддержки было слепое подчинение грубой силе, в котором Элонор держала своих Спутников, в котором Данка держала своих Спутников в прошлый раз! Как хорошо, что мы можем учиться, Великая Мани! Какое счастье – иметь возможность учиться на собственных ошибках и больше не совершать их. Как же бесконечна милость Твоя, дающая нам второй шанс! - Как мы будем искать их, нерожденная? – негромко спросила ее Авьен, поднимая на нее взгляд. – Тех, что прячутся по домам, я имею ввиду. Данка на миг сосредоточилась, выискивая ответ на этот вопрос внутри себя. Этому она тоже научилась в последнее время, пусть и урок был очень тяжелым, - не пытаться головой додуматься до того, о чем она понятия не имела, но задавать вопрос и ожидать ответа чего-то большего, того, что вело ее с самого начала. Того, что не давало ей спать по ночам в становище Сол, что погнало ее через полмира навстречу Вель. Того, что было всеми ими и каждым в отдельности, но что невозможно было заметить до тех пор, пока ты не оказывался один на один с собственной смертью. И ответ пришел, мягкий, спокойный, распустившийся внутри и уложивший свои лепестки в каждую клеточку ее тела. Так приходило истинное знание – воспоминанием о том, что она и так уже знала, озарением, не спонтанным и слепым, а просимым и получаемым, оттого и естественным. Ведь чем были Рабы на самом деле? Смертью, разрушающей все вокруг себя, отрицанием самой жизни, отрицанием истинного порядка вещей, установленного, чтобы реализовывать свою собственную гармоничную суть. Рабы были искажением, неправильной нитью, перекашивающей весь узор, фальшивой нотой в прекрасной песне. Данка очистила свой разум, выдохнув весь воздух и затихнув, как затихает ветер, укладываясь спать в укрытых мягкими тенями сонных камышах на замшелом берегу лесной речушки. И ощутила их. Она не смотрела сейчас по сторонам своими собственными глазами, потому что ее глаза видели лишь ночные тени, грубые очертания домов, покинутых и брошенных, никому не нужных больше. Она смотрела из своего нутра, откуда-то из глубины головы, из точки над бровями, и очертания объектов плыли перед глазами, смазываясь и меняя цвета, будто глаза разучились различать цветовой спектр. И сквозь все это туманное и кружащееся проступали белесые очертания, окруженные зловонными волнами испарений, колеблющих воздух. - Трое справа, в том доме, - проговорила Данка, видя их сквозь ночную тьму, густую зелень сада, стены домов. Видя искажение, заражающее все вокруг, как провал в ничто посреди чего-то. Фигуры стояли на одном месте, застыв и не шевелясь, не дыша, и кровь больше не текла по их венам, не бились их сердца, наполняя тело теплом. Просто три провала в ничто, распространяющие вокруг себя миазмы заражения. – Смотри туда и ты найдешь их, светлоликая. Смотри на то, чего здесь не должно быть. На то, что неправильно. - Я не совсем понимаю, как, нерожденная, - сосредоточенно отозвалась Авьен, и Данка ощутила внутри ее усилие, ее стремление. – Я понимаю, что ты говоришь мне, но не знаю, как это сделать. - Я покажу. Дай мне свои глаза, - попросила ее Данка. О, это был такой странный миг, такой захватывающий! Ничего более интимного и более чистого она не испытывала в жизни, разве что кроме моментов близости с Вель. Авьен стояла рядом, и Данка чувствовала всю ее изнутри самой себя и изнутри нее. Будто их тела соединились физически, образовав единое плотное тело, накрепко перевязанное золотыми шнурами единого сознания, которое при этом наслаждалось контактом двух личностей, переживавших слияние и единение. Оно было теплым и надежным, оно было настоящим и таким разительно противоположным всему, что Данка ощущала в этом мире единичных форм, каждая из которых была обрублена от всего окружающего границами собственного тела. Мы одинокие слепые котята в беспросветной тьме вечности, которые мучительно ищут единства и полноты. И эта полнота есть любовь. Данка слилась с Авьен полностью, закрывая глаза и позволяя их телам стать одним целым. Заставляя их перемешаться в одно. В полной тишине они дышали рядом, дышали внутри друг друга, деля одну и ту же золотую вечность на двоих, и в этом была лишь мягкая улыбка и покой. А тело Данки, тем временем, видело один и тот же укрытый тенями дом одновременно двумя глазами с двух разных углов на небольшом отдалении друг от друга. Видела его объемным, а не двумерным больше, будто широта ее обзора внезапно увеличилась, сделавшись такой, как у птиц, способных смотреть на все небо, а не только вперед, как люди. - Смотри, - тихо проговорила она. – Смотри на то, чего здесь не должно быть. Их взгляды сплелись, двумя щупами устремившись через пространство, которое перестало быть разделено границами одиночных тел, слившись в одно, как слились и их тела сейчас. Данка вела, а Авьен следовала за ней, и это походило на то, будто Данка держит ее ладонь, помогая ей нащупывать то, что Авьен не могла нащупать сама. Еще несколько мгновений усилия, а затем Данка ощутила внутри себя расслабление, удивление и внезапную вспышку радости, осветившую все, будто разгорающаяся заря. - Я вижу их! – проговорила Авьен, и отголосок ее удивления шелестел на губах Данки тихим затухающим эхом. – Я вижу, Аватара! Видимо, щуп их слитых сознаний был сильным, таким же сильным, как взгляд по ту сторону Грани, в мирах тонких форм, являющийся одновременно контактом и действием. Потому что Рабы шевельнулись, как один, разбуженные им, дернулись своими неповоротливыми мертвыми телами и медленно направились к распахнутой настежь двери дома, к ним с Авьен. Они шли тяжело, толкаясь, мешая друг другу и, кажется, даже не замечая того. Просто волоклись по полу из темноты, неумолимо приближаясь, потому что такова была природа смерти – она всегда стремилась навстречу тому, что было противоположно ее природе. Только люди старались не замечать того, потому и удивлялись так сильно, когда она настигала их. - Что мне делать, чтобы остановить их? – негромко спросила рядом Авьен, и в голосе ее не было ни страха, ни опасения, ничего. Только сосредоточенность и стремление. – Жечь огнем? - Подожди, - покачала головой Данка, ощущая что-то. Вспоминая что-то, а может, просто узнавая это вновь, в тысячный уже раз. Они же с Вель уже когда-то делали это, кажется, целые тысячи лет назад. И это точно были воспоминания Данки, четкие и ясные, которые она пережила в этот раз, а не когда-то давным-давно. Она помнила площадь перед Дворцом Правителей Луаса, помнила недовольный, страшный, низкий гул толпы, собравшейся на площади, тревожной, будто вот-вот готовое разразиться грозой небо. Помнила тьму, накрывшую все вокруг, угрожающую и беспросветную, но ровно также помнила и ослепительный луч, что пронзал эту тьму насквозь, не оставляя ни следа. Силу, что шла через нее половодьем разверзнувшихся небес, силу, которая была куда проще, куда невозмутимее и тоньше, чем вся энергия Источников, какого бы цвета она ни была. Силу, лежащую в основе всего. - Нужно просто сказать «нет», - прошептали ее губы, и это было правдой. Мир, что окружал ее и постепенно приближался, позволяя стать его частью, мир, что вбирал ее в себя с того момента, как она ощутила тревогу у ночного костра на берегу Ивериона, с неотвратимостью свергающихся с высоты потоков воды внезапно распахнул перед ней свои объятия, и Данка рухнула в них, став их частью. Это было возвращение домой, возвращение к самой себе, к той простоте и правде, которую она уже успела позабыть за эти долгие дни. По одному крохотному шажку, начиная с битвы за Гранью за готовое разорваться от ужаса сердце Мефнут, продолжая единением с Авьен в одно существо и возможностью глядеть сквозь ее тело, к вот этому вот, прочному и тотальному единению, растворению и взаимопереливанию со всей громадой проявления, хлещущего сейчас через нее, будто через воронку, и переливающегося по ту сторону во что-то огромное, чему Данка и имени дать не могла. И вся сила этого мира, вся мощь энергии, переполняющей его и делающей его живым, сейчас была в ее крохотном трепещущем сердце, пылающем, будто тысячи солнц. Это было легко – увидеть в этом бесконечном многообразии несколько маленьких грязных точек, не являющихся его частью, а потом смести их, выправив потоки так, как должно. Это и впрямь походило на то, будто Данка ровняла прутья железной сети, перекривившиеся от давления, делая их вновь прямыми, или стежки, в полотне, запутавшиеся и измявшиеся. Она выгладила ткань пространства так, чтобы этих лишних узелков и неровностей в нем больше не было, и они исчезли без следа, перестав портить однородность полотна своей кривобокой уродливостью. Авьен рядом шумно вздохнула, Авьен шумно вздохнула внутри Данки ею самой. И улыбнулась – ей и самой себе внутри нее, как улыбается ребенок, впервые глядя на слепого котенка, неуклюже подковылявшего к нему на слабых ногах и мяучащего тонким голоском то ли от страха, то ли от непонимания, что происходит вокруг него. - Я поняла! – тихонько засмеялась она, и Данка ощутила тихую радость, переживая ее каждой клеткой вместе с ней. - Тогда пошли. Ты по правой стороне деревни, я по левой, - предложила она своей Спутнице, и та кивнула в ответ без колебаний, просто и мягко. Ноги понесли Данку вперед по тихой и темной улице деревни, наполненной смертью и страданием, наполненной искажением и болью, которых не должно было быть в этом мире. Потому что на самом деле этот мир был совсем не таким, каким видели его человеческие глаза, нужно было присмотреться внимательнее. Он был бескрайним и ослепительным, он был полным и живым, он был совершенно неудержимым и невероятно мудрым, и страдание в нем можно было излечить, потому что оно тоже было лишь одной из его красок, лишь одним из неправильных штрихов, сорняком, которые вырывали из земли заботливые руки садовника. И не было нужды в разрушении, чтобы убрать это страдание, не было нужды в том, чтобы пересилить его еще большей силой. Нужно было просто сказать «нет» смерти, и этого вполне хватило на все.