Танец Хаоса. Одинокие тропы

В маленькой комнате было темно. За окнами стояла чернильная ночь, и нервный, волнующийся танец ритуального огня в чаше Роксаны отчего-то никак не мог выгнать ее прочь из комнаты. Она все равно поднималась из углов, из теней под предметами, переливалась через подоконник густыми волнами, стремясь подобраться к маленькой иссушенной фигурке, сидящей в кресле возле разожженной печи. Так всегда было в середине осени, когда ночи становились темнее, ветра злее, а свет медленно слабел, выдыхаясь под напором темноты, теряя свое тепло и защиту. Но отчего-то именно сегодня Морико было особенно тревожно. Будто что-то плохое вот-вот должно было произойти, и от его зловещего приближения она то и дело нервно оглядывалась через плечо и кутала плечи в теплый плед, стараясь держаться поближе к Держащей Щит. Мани работала, опустив усталый взгляд на стопку бумаг перед собой и медленно царапая на них буквы длинным пером. Ноги у нее в последние дни совсем ослабели, ходить было тяжко, и она большую часть времени проводила в кресле, которое Морико с Раеной немного переделали, чтобы ей было удобнее. К левому подлокотнику прикрепили откидную широкую доску, которую можно было использовать в качестве столешницы, на конце правого разместили держатель для чернильницы и пера. Получилось что-то вроде ученической парты, и теперь Держащая Щит могла продолжать свою работу с более-менее сносным комфортом. Совсем прекратить работать она, естественно, отказалась. Час стоял поздний, но в сон Морико совсем не клонило, хоть она и чувствовала себя усталой. Последние ночи были дурными и не приносили покоя, только спутанные кошмары и саднящие виски после пробуждения. От одной мысли, что сейчас она ляжет и вновь начнет видеть дикие и страшные видения, ее передернуло, и Морико поднялась со своей лавки, чтобы налить воды и промочить горло. Лучше уж вообще не спать, пока усталость не возьмет свое, и никаких снов вовсе не будет, только черное забытье. Так было гораздо легче. В темноте тихонько щелкали спицы – Раена вязала, сидя напротив Держащей Щит у теплого бока печи. Она подняла глаза, проводив Морико взглядом, улыбнулась ей краешком губ и вновь вернулась к работе. Жена тоже выглядела усталой. Лицо ее осунулось, взгляд искристых, будто ручейки по весне, глаз затуманился печалью. Она тоже чувствовала, как надвигаются перемены, все они чувствовали. Траур по Великой Царице подходил к концу, и от Держащей Щит ждали решения, что будет дальше. Все хотели знать это, по всей Роще только о том и шептались, и Дочери Мани все назойливее стучали в их дверь, уже почти требуя ответа. Немудрено было в такой обстановке начать видеть даже в обычных ночных тенях угрозу. Залпом выпив полстакана ледяной воды, Морико мотнула головой и развернулась, чтобы вернуться на свое место. Взгляд ее упал на Держащую Щит, и внутри вновь поднялась жалость. Спину ее совсем скрутило, из-за чего она теперь сильно гнулась вперед, руки больше походили на цепкие корни-выворотни, чем на человеческие кисти, и перо в них замерло, зависнув над бумагой и не шевелясь. Какую же жертву ты принесла ради всех нас, Мани, отдав все, что у тебя было: свою любовь, свою молодость, свою вечную жизнь. И чем мы ответили тебе на это? Требованием поскорее передать власть кому-то более молодому? Морико было горько. - Что-то не так, - внезапно проговорила в тишине Держащая Щит, и Раена тоже вскинула голову, отрываясь от своего вязания и с тревогой глядя на нее. Мани выпрямилась, медленно отложив прочь перо и листы бумаги, ее правая рука легла на подлокотник кресла и сжала его, обхватила так сильно, что кончики пальцев побелели. - Что-то идет не так, - вновь повторила Держащая Щит. Ее брови тревожно хмурились, глаза бегали из стороны в сторону, будто она пыталась что-то увидеть в пространстве перед собой, что-то, невидимое всем остальным. - Что ты имеешь в виду, Мани? – спросила Морико, подступая к ней на шаг ближе. - Я чувствую что-то дурное, - торопливо проговорила Держащая Щит, хмурясь все больше. – Сегодня будет плохая ночь. Приготовьтесь. Морико с тревогой взглянула на жену, но во взволнованном взгляде Раены не было ответа. Они обе чувствовали это: напряжение и мрак, что сегодня был особенно сильным. Такое случалось все чаще, и дело было не в осени, не в погоде, не в дурных вестях. Просто в какой-то момент без видимых причин становилось очень мрачно, холодно и страшно, и испещренное морщинами лицо Держащей Щит суровело, а взгляд обращался сталью. В такие ночи она часами напролет сидела, уставившись в одну точку, и Морико готова была поклясться, что чувствует, как сам воздух дрожит вокруг нее от напряжения. Будто на самом деле она не сидела в кресле разбитой сломленной старухой, а сражалась где-то высоко-высоко среди черных вихрей и неистовых штормов, одерживая одну победу за другой. Только вот никто не видел этого, кроме них с Раеной, никто не хотел видеть в ней ничего, кроме старческой немощи. И их даже не смущал тот факт, что год назад она была цветущей молодой женщиной, что все это она сделала с собой по своему желанию, что она позволила себе постареть. Скорее, это только ухудшало все дело. - Мы можем как-то помочь тебе, Мани? – тревожно спросила Раена, откладывая прочь свое вязание и подаваясь вперед, будто хотела обнять Держащую Щит. - Молитесь, - только тихо проскрежетала Мани, и от этого короткого слова у Морико ледяные мурашки по коже побежали. *** Ночь упала скоро, обрушилась на голову как-то разом, как всегда бывало осенью. Поднялись из-за гор холодные ветра, тревожно вцепились в густые ветви вечнозеленых криптомерий, и приглушенный шум стал ответом отдаленному рокоту водопада. Костер погас, рассыпавшись на алые, едва тлеющие угли, а вместе с ним погас и голод Вэйнэ, сменившись усталой удовлетворенностью. На холодном ветру было зябко, куда неуютнее, чем в коконе золотых крыльев, и она поспешила накинуть на разгоряченное тело свою форму, чтобы укрыться от него. Рядом так же молча одевалась и Эней, будто кусачий ветер поторапливал их обеих, гнал прочь с открытого его порывам галечного берега реки. Все было как-то скомкано, когда они пошли обратно в сторону становища, и это несколько подпортило впечатление от произошедшего. Эней замкнулась в себе, то и дело прикладываясь к пузатой бутыли с медом, в которой ничего уже почти не осталось, а у Вэйнэ не было интереса в том, чтобы сейчас пытаться разговорить или развеселить ее. Странно, но почему-то именно сейчас она не чувствовала удовлетворения от всего, что случилось с ними. Да, физический голод исчез, но моральный как был, так и остался, а может, даже только усилился, начав терзать ее такими несвоевременными сомнениями. А что, если Эней захочет повторить все это? Что, если для нее это серьезно? И как быть с Ларой? Да, Вэйнэ ничего ей не обещала, ни в чем не клялась, но все же первая стрела ждала ее решения. И что будет, если она проведает как-то о том, что случилось этим вечером? Не попытается ли вызвать Эней на поединок или вовсе прирезать ее во сне? Она так накрутила себя, что ей даже почуялся запах Лары в холодном ночном воздухе, на берегу, аккурат в том месте, где начиналась ведущая обратно в становище тропа. Но это было всего лишь следствием разыгравшегося воображения и ничем больше, ведь Лары здесь просто не могло быть. Что ей делать посреди ночи на окраине Рощи, когда она там, в главном лагере подле Аватары и царицы Лэйк? Всю дорогу они молчали, и только возле первой линии домов Эней бросила на нее короткий, почти виноватый взгляд, и буркнула: - Я подустала и хотела бы подремать. - Я рада, что так, - постаралась как можно слаще улыбнуться ей Вэйнэ, но вряд ли получилось хорошо. Ветер что-то совсем взбесился, рыча над становищем, будто дикий зверь, и звезды пропали, проглоченные ненасытной пастью черных туч. Вэйнэ сама от того зубами стучала, и сейчас ей было не до соблазнения. Она почти что от облегчения застонала, когда тяжелая дубовая дверь закрылась за ней, и тепло сильно натопленной комнаты обхватило тело со всех сторон. И даже присутствие мрачной Ильяни не слишком расстроило ее, можно было того просто не замечать. Волчица бросила на нее угрюмый взгляд и тем и ограничилась, вновь уставившись в книгу в своих руках. Она растянулась на своем топчане и читала при свете масляной лампы, почти до самого подбородка укутавшись в плед. Еще одна ее глупая затея – научиться читать. Толку, если совсем скоро она собиралась возвращаться в свое волчье тело? - У нас есть что-нибудь пожевать? – деланно бодро осведомилась Вэйнэ, расстегивая форменную куртку. Нос подсказывал ей положительный ответ, в комнате сильно пахло бараниной с травами. Да и на столе в дальнем углу виднелись какие-то тарелки. Пусть даже еда и остыла, не беда, она мигом все разогреет при помощи Источников. Делов-то на несколько секунд. Она уже полезла под салфетку, которой был накрыт поднос с едой, когда из-за спины послышался отрывистый голос Ильяни. - Тебя искала Лара. Вэйнэ вздрогнула всем телом от внезапно проморозившего ее страха, обернулась через плечо к лежащей на топчане Ильяни. Та смотрела на нее с вызовом, с неприязнью в холодных глазах, и этот взгляд Вэйнэ совсем не понравился. - Лара? – она постаралась как можно беззаботнее улыбнуться. – Ты уверена? Что ей здесь делать? - Не знаю, - с вызовом буркнула Ильяни. - Не мое дело. - Когда это было? – выгнула бровь Вэйнэ, не понимая, как можно быть такой невыносимой бхарой, какой была эта проклятая волчица. За проведенное вместе время Вэйнэ сделала все, чтобы подружиться с ней, но та в ответ только скалилась. И как можно было так относиться к людям? - Час, может полтора назад, - равнодушно пожала плечами волчица, не глядя на Вэйнэ. - И что ты ей сказала? – внутренне напрягаясь, спросила ее Вэйнэ. - Что вы с Эней пошли куда-то к реке. Что я ей еще должна была сказать? – во взгляде Ильяни сверкали молнии, он был обвиняющим, будто Вэйнэ лично ей нанесла какую-то обиду. Впрочем, сейчас ей было уже не до того, чтобы разбираться с волчицей. Значит, не показалось ей тогда. И тот запах, что преследовал Вэйнэ… С каждым мгновением внутри становилось все холоднее и холоднее, будто вдоль позвоночника кто-то тонкой струйкой вливал в нее ледяную воду. Наверное, стоило попытаться найти ее? Она ведь могла выследить Эней и напасть на нее, с Лары сталось бы. Вэйнэ нервно взглянула на черную ветреную ночь за окнами, прекрасно понимая, что ей все равно туда идти. А затем со вздохом застегнула обратно пуговицы своей куртки. - Я скоро вернусь, - коротко бросила она, даже не взглянув на Ильяни. – Предупреди Раену, чтобы не волновалась. Я буду у Эней. - Бхара! - тихо и зло выругалась за ее спиной Ильяни, но у Вэйнэ не было времени на то, чтобы реагировать на это. У нее сейчас вообще не было ни на что времени. С каждой минутой ветер только крепчал, набрасываясь на погруженное в мутный осенний сон становище Рощи. Верхушки криптомерий раскачивались высоко-высоко над головой Вэйнэ, запах наступающего дождя наполнил ее ноздри. Она замерла на пороге дома, и тепло отрубила от нее с громким хлопком закрывшаяся дверь. Нужно было понять, что делать дальше. Эней жила в домике на окраине становища вместе с мрачноватого вида сестрами, с которыми служила в отряде рудознатцев. Ноги понесли Вэйнэ туда, она почти бежала, чувствуя с каждым мгновением нарастающий страх. А что, если Лара видела их тогда? Что, если это была она, та фигура на берегу, которую краем глаза заметила Вэйнэ, решив, что ей показалось? Что она сделает? Скорее всего, какую-нибудь ужасную глупость, Вэйнэ чувствовала это, и все внутри нее поднималось, волновалось, будто поверхность озера Белый Глаз в шторм. Ты не должна была тогда использовать на ней свою силу! Мани ведь предупреждала тебя, не раз предупреждала! А ты все равно сделала! От страха Вэйнэ закусила губу, изо всех сил цепляясь за лихорадочную надежду, что на этот раз все обойдется. Да, Лара сильно изменилась с тех пор, это все говорили, да и Вэйнэ видела. Что-то непоправимо переменилось в ней, и мани предупреждала Вэйнэ, что так может быть. Что только очень сильный и стойкий человек может пережить воздействие силы нимфы и не сойти с ума при этом. Но она ведь первая стрела! Она прошла Великую Войну, она тридцать лет держала в железном кулаке свое сообщество! Она должна быть сильной! Кому, как не ей быть достаточно сильной, чтобы выдержать все это? От страха сердце в груди трепыхалось как безумное, и Вэйнэ почти что бегом взлетела на ступени крыльца маленького домика на отшибе с теплящимися светом окнами, забарабанив кулаком в дверь. Ей открыла смурная женщина с покрытым морщинами лицом и тяжелым взглядом темных глаз, неприветливо буркнув: - Что тебе? - Здесь не было первой стрелы Каэрос? – почти что выпалила ей в лицо Вэйнэ, привставая на цыпочки и пытаясь за ее плечом высмотреть в ярко освещенном домике Эней. - Что? – раздраженно вздернула брови женщина, оглядела ее сердитым взглядом и бросила: - Никого здесь не было, девочка. Иди спать, поздно уже. - Мне бы поговорить с Эней… - стремительно теряя уверенность, начала Вэйнэ, но женщина прервала ее на полуслове, буркнув: - Эней спит. Приходи утром. И просто захлопнула дверь перед Вэйнэ, едва по носу ей не задев и оставив ее пораженно моргать на пороге. Впрочем, наверное так было даже лучше. Эней она еще успеет предупредить завтра утром, с ней сейчас ее сестры, дурного ей не будет. А если Вэйнэ успеет сейчас перехватить Лару и попытаться как-то все исправить, то никакого разговора и вовсе не понадобится. Надо было только понять, что делать дальше. Понять, куда она пошла. Вэйнэ беспомощно огляделась вокруг, словно спящее становище могло подсказать ей, что делать. Домики со светящимися окошками выглядели слишком теплыми в этой ночной тьме, будто единственное убежище от неприютной ночи, подступающей к ним все ближе, ближе. Покачивались разноцветные фонарики над теми дверьми, где жили роженицы, поскрипывали на ветру. Могла ли Лара тоже сейчас быть у себя? Вэйнэ очень в этом сомневалась, слишком хорошо знала крутой нрав первой стрелы, но проверить нужно было. Вот только черные окна и запертая дверь дали ей понять, что так просто все это не закончится. В отчаянье Вэйнэ даже позвала ее несколько раз по имени под окном, вдруг она заперлась и уснула? Ответом ей был лишь ленивый лай какой-то собаки да холодный вой ветра в скалах. Что ж, ничего не оставалось, и она побежала к тому месту, где в последний раз учуяла запах первой стрелы. Да, это было около получаса тому назад, да и ветер разыгрался, перемешав воздушные массы и сметя прочь все ориентиры, но можно было надеяться. Хоть на что-то нужно было надеяться. Я должна все исправить. Я сама сломала ее, искалечила ее и теперь должна все это исправить, пока еще не поздно. Злость на себя, страх за Лару, грызущее чувство вины вцепились в нее, будто дикие звери, трепля все нутро острыми безжалостными зубами. И чем быстрее она бежала в сторону дороги, тем сильнее боялась. Естественно, запаха Лары здесь уже не было, но была сломанная ветка куста в стороне от тропы и глубокий след на мокрой после дождей земле, промятый каблуком во мху. Он вел в сторону чащи под мрачные черные своды криптомерий, и Вэйнэ, едва не скуля от страха, бросилась вперед. Она вывернула глаза, чтобы колдовским зрением видеть потоки энергий, и едва не охнула от удивления. Привычного золотого тумана силы Держащей Щит, клубящегося у подножий стволов деревьев, больше не было, словно ураганный ветер и его тоже унес прочь. Осталась только пустая и стылая ночь, в которой мрачными тенями скользили черные сгустки энергий. Они-то и повели Вэйнэ, лишь увеличивая животный ужас, что все сильнее и сильнее поднимался в груди. Потому что в их движении среди ночных стволов была определенная логика. Все они двигались к юго-западу по разным траекториям, но в едином направлении. И туда же вел прерывистый след первой стрелы, которая сейчас совсем не стремилась к тому, чтобы идти крадучись, как учили разведчиц. Она просто шагала напролом, топча цветы, пробивая грудью кусты, ломая ветви молодой поросли. И с каждым шагом, которым Вэйнэ ступала за ней, тяжелое ощущение внутри нее все нарастало. Первые холодные капли дождя упали вниз, шлепая ее по короткому ежику волос на голове, но она почти того и не заметила. Ветер безумно рвал ветви кустов, заставляя их в биться в муке, почти стелясь к земле. Ветер толкал Вэйнэ в спину, и она уже почти не ощущала его холода, потому что ничего не могла ощущать сейчас, кроме ужаса, затопившего все ее существо. Ветер качал и безвольно обвисшее тело на ветви одного из молодых дубов, каким-то чудом сумевшего прорасти под густой тенью пожирающих все солнце криптомерий. Раскачивал его туда-сюда, и тихий скрип кожаного ремня, на котором оно висело, заставил Вэйнэ закричать во все горло. *** Буря разыгралась за окнами дома, словно бешеный зверь, в ярости рычащий и пытающийся процарапать когтями ход в глубь их маленького ненадежного укрытия. Морико слышала, как воет снаружи ветер, как хлещет по земле тугими плетьми лютый злой дождь, и ей было страшно сейчас, почти так же страшно, как в черной ночи на Вахане, в тот самый вечер, когда Тиене прострелили грудь. Она помнила булькающие хрипы царицы, из которой Боевые Целительницы вытягивали стрелу, одновременно исцеляя ее. Помнила, как тяжело и мерно бухала в висках кровь, и казалось, что каждый следующий удар отсчитывает секунды, мгновения, что остались до конца. Тогда обошлось, и Тиена выдюжила, своей звериной силой одолев смерть. Могла ли выдюжить сейчас Держащая Щит? Она согнулась в своем кресле, вцепившись руками в подлокотники, и опрокинутая чернильница валялась на полу в луже чернил, но никому до того не было дела. Потому что глаза Держащей Щит вылезали из орбит, и дышала она точно с такими же булькающими хрипами, как Тиена тогда. И на этот раз не было стрелы, чтобы ее вытащить, не было ничего, что ее ранило, что они могли бы вынуть из нее, чтобы сделать легче. Ее битва шла внутри, а не снаружи, и против этой битвы были бессильны все ведьмы становища Рощи вместе взятые. Возможно, с ней не мог справиться вообще никто, кроме Держащей Щит. Раена сидела возле нее на коленях с тазиком ледяной воды в руках и тряпицей отирала ей ладони и стопы, и в ее движениях виднелась лихорадочная спешка, будто она не понимала, что делает сейчас и зачем. Морико же бессмысленным столбом торчала рядом с Держащей Щит, не понимая, что ей делать и как помочь. Она молилась, о, сейчас она молилась всем, до кого только могла докричаться, прося всей помощи, которую они только могут дать. Но ведь нужно было что-то делать!.. - Разреши мне привести Боевых Целительниц, Мани! – уже, кажется, в сотый раз взмолилась она, понимая, что это не будет иметь никакого смысла. – Быть может, они как-то помогут! Отведут беду! И на этот раз, в отличие от всех предыдущих, Держащая Щит все-таки ответила ей. - Беда… не со мной, - с трудом прохрипела она, прижимая дрожащую руку к груди и щурясь так, будто у нее схватило сердце. – Это девочка… Ей очень, очень больно сейчас! - Какая девочка? – встрепенулась Раена, вглядываясь в лицо Держащей Щит, и руки ее над тазиком с водой замерли. Морико тоже замерла, на одно мгновение забыв, как дышать. Неужели что-то случилось с Эней? Чью еще боль могла так остро чувствовать Держащая Щит, если не боль своей собственной дочери? Ведь все атаки обрушивались на нее, она была их целью, а значит тот неназываемый, с кем она билась, мог попытаться достать ее и через тех, кто был ей дорог. Но к полному удивлению Морико, Держащая Щит с трудом покачала трясущейся головой и назвала совсем другое имя. - Вэйнэ. Что-то случилось с Вэйнэ, что-то очень плохое. Я пытаюсь помочь ей, но никак не могу удержать ее. Она очень сильна, ей страшно, и она вырывается… Не договорив, Держащая Щит застонала, зажмуриваясь изо всех сил. - Найди ее! – приказала Морико жена, и взгляд ее был непререкаемым сейчас, почти как у Держащей Щит. – Помоги ей, а я останусь с Мани! - Хорошо! – на ходу бросила Морико, уже распахивая входную дверь. - Береги себя! – еще крикнула ей в спину жена, а затем голос ее поглотила холодная осеняя буря. *** Ноги под Вэйнэ подломились, и она рухнула на землю, прямо в густой слой сырых иголок на земле, не в силах оторвать взгляда от тела, раскачивающегося на ветру впереди. Лицо Лары почернело, раздутый язык вывалился изо рта, как и глаза из глазниц. Вэйнэ и вовсе не узнала бы ее, если бы собственное сердце не подсказывало ей, кто это. Ее же ремень был обмотан вокруг ее шеи и обвязан вокруг ветви дуба. Должно быть, она взлетела, чтобы прикрепить его покрепче, а потом… - Прости!!! – во всю силу легких крикнула ей вслед Вэйнэ, пытаясь перекричать бушующий рев бури, пытаясь докричаться до нее, уже ушедшей прочь туда, откуда не было возврата, откуда невозможно было привести назад даже с той мощью, которой обладала Вэйнэ. – Прости!!! – снова и снова кричала она в ночь, изо всех сил молотя кулаками по мокрым усыпавшим землю иголкам, но здесь больше никого не было, чтобы услышать ее слова. Мани предупреждала тебя! Мани говорила тебе, что силу крови нельзя использовать на других людях, что это сломает их, убьет их! Но ты не слушала! Ты желала власти, желала славы, желала известности! - Прости!!! – отчаянно мотала головой Вэйнэ, и слезы ручьем лились по ее щекам, а сверху их нещадно поливал проливной дождь, промочивший ее, кажется, уже до нитки. Сколько раз тебе говорили, что ты должна слушать других, а не себя! Сколько раз тебе показывали, к чему приводит твой эгоизм и самоуверенность! Сколько раз… Что-то сместилось в голове, мелькнуло краткой вспышкой. Всего на одно мгновение Вэйнэ увидела змеиные глаза с вертикальным зрачком, которые смотрели на нее с торжеством и полновластием, будто она была их игрушкой, будто она сделала в точности то, что им было нужно. Ночь вновь стала черной, и Вэйнэ схватилась за виски, не понимая, что с ней происходит. Какие-то вспышки в ее голове раскрывались, будто дикие уродливые цветы, будто капли воды, падающие на белую бумагу и все быстрее, все быстрее расползающиеся по ней мокрыми пятнами. Что-то прорывалось изнутри нее под аккомпанемент тихого скрипа ремня на шее Лары. Вспышка света, и перед внутренним взором пролетел клочок белого тумана и ее руки, которыми она шарила по каменистой ледяной земле под собой. Голос Ильяни напряженно и тихо позвал ее по имени, еще раз позвал… - Нет… Пожалуйста, нет… - заскулила Вэйнэ, сжимая виски изо всех сил и мотая головой, будто таким образом что-то могло измениться, что-то могло исчезнуть. Когда они назовут тебя лихом… Когда они назовут… - НЕТ!!! – закричала Вэйнэ во всю глотку, а потом все преграды в ее сознании разом рухнули, и она вспомнила все. И то, как она по собственной глупости завела Игдара и Витра в беду, и бесплотный охочий до крови дух напал на них. И то, как они попали в аномалию, стремясь убежать от преследовавших их гринальд. И то, как по другую ее сторону они нашли змееглазую женщину на склонах необитаемых ледяных гор. И то, что эта женщина сказала Вэйнэ, когда ее контроль над разумом Вэйнэ спал на мгновение… И когда они назовут тебя лихом, девочка, ты всегда сможешь вернуться сюда, к нам. Потому что мы будем ждать тебя. Вэйнэ сжалась на земле в комок, раскачиваясь взад-вперед с той же амплитудой, что качалось на ветру мертвое тело Лары. Пальцами она вцепилась в свои щеки, раздирая их в кровь, но даже не чувствуя боли от этого. Пустота царила в ней, ледяная мертвая пустота, в которой торжествовал ужас. Сколько жизней она погубила по собственной глупости, сколько разрушений принесла! Источник Рождения теперь был отравлен, анай больше не могли рожать детей с его помощью, а ведуны по всему миру вот-вот должны были сойти с ума. Десять тысяч человек погибли, перейдя на сторону той жуткой женщины и став началом Дикой Охоты, о которой Вэйнэ ничего не знала, но ощущала скрытую в этом названии леденящую душу угрозу. И Лара, Лара, которая была совершенно ни в чем не виновата, которая попалась Вэйнэ под руку, и та просто использовала ее, изломав на куски и уничтожив. Даже не задумавшись о том, что так может быть, даже ни на миг не усомнившись в собственных действиях. Просто потому, что хотела прославиться, в конце-то концов. - Роксана… - едва слышно проскулила она, потому что больше ей некого было звать. Да и Ее тоже она звать больше не имела права. Она не имела права даже имени Ее произносить своим гнусным ртом, из которого никогда не лилось ничего, кроме яда и смерти для всех остальных. Столько людей пытались помочь ей! Держащая Щит, почему Держащая Щит не позволила ей вспомнить все это сразу? Потому что щадила Вэйнэ?! Сколько же света было в ней, что даже после ТАКОГО она могла пощадить Вэйнэ и сохранить ее память скрытой от нее? Ее слова в день их последнего разговора с Вэйнэ сейчас загремели у нее в голове набатным звоном, но это нисколько не помогало, только усиливая ее боль. «Ты ни в чем не виновата, дочь моя. Никто не виноват в том, что случается с ним. Оно – лишь закономерное следствие совершенных им поступков или вестник судьбы, что ему отведена. И нет смысла стенать и клясть небо за то. Нужно лишь понять, что делать с тем, что тебе было дано». - Я виновата, Мани! – простонала Вэйнэ, рыдая и захлебываясь виной, что поднималась все выше, все выше, как черный неостановимый вал, сметающий все на своем пути. – Я во всем виновата, только я одна! «Тебе предначертана великая судьба, мое дитя, тяжелая и страшная, но великая. И у тебя есть все, чтобы вынести ее – храброе сердце, огонь, наполняющий грудь, сила, не дающая сломаться под весом беды. Ты обязательно справишься со всем, моя девочка, и все обязательно, в конце концов, будет хорошо. Я обещаю тебе это». Это тоже были ее слова, но почему она сказала так? Как она вообще могла говорить так после всего, что Вэйнэ сотворила? После всего вот этого?! Дыша, будто загнанная лошадь, Вэйнэ подняла взгляд на бездыханное тело Лары, заставив себя смотреть. Она должна была запомнить это навсегда. Раз и навсегда запомнить, чтобы никто потом не смог отобрать у нее эту память, даже она сама. Чтобы такое больше никогда не повторилось, никогда. Когда они назовут тебя лихом… Я убью тебя. Ей было пусто и дико, когда она поднималась на ноги. Вокруг бушевал шторм, небеса разверзлись и исходили струями ледяной воды, ветер ревел, неистово перемешивая облака в небе. Вэйнэ знала, что ей нужно было делать, не знала только, как. Источник был заражен, а значит, с ее силой она сама становилась зараженной и еще большей угрозой для всего мира, хоть разве же могло быть что-то большее, чем она уже натворила? Узор перехода быстро складывался под ее ладонями, последний узор, который она создавала в своей жизни, тот самый узор, который показывала ей проклятая всеми богами и всеми бесами Асхэ, точно такая же проклятая, как и Вэйнэ. Она сейчас была где-то на другой стороне мира, значит, чтобы убить ее, Вэйнэ просто нужно было добраться на другую сторону мира, разве же это могло быть сложно теперь? Отыскать одну единственную женщину среди незнакомых диких земель. Разве же это было сложнее, чем закрыть свой поганый рот, засунуть себе как можно глубже собственный эгоизм и просто уйти с порога Лары в ту проклятую ночь досыпать в собственной постели, смирившись с тем, что ей осталось еще полгода до последней инициации, с тем, что ее не берут с собой на Танец Хаоса? Вэйнэ поняла, что смеется сквозь льющие по щекам горькие слезы, а затем ступила внутрь рисунка перехода и захлопнула его за собой. *** Морико бежала сквозь мокрый лес, воющий будто потерявший разум зверь, а впереди нее вприпрыжку неслась Ильяни, то и дело оскальзываясь и едва не падая, будто ей сложно было управлять собственным телом. Впрочем, так и было на самом деле, пусть это и поражало до глубины души. Несмотря на тонкое и почти хрупкое человеческое тело, девочка была зверем, точно таким же диким, как и этот лес, и не будь ее сейчас здесь, Морико и вовсе не нашла бы никаких следов Вэйнэ. Разбуженная Эней не смогла сказать ей ничего внятного, кроме того, что они с Вэйнэ провели вечер на берегу реки, а Орлиная Дочь Натар мрачно добавила, что Вэйнэ приходила еще раз и искала первую стрелу Каэрос Лару. И только острый звериный нюх Ильяни, почуявшей на земле следы Вэйнэ, помог им разыскать направление, в котором обе они ушли в глубь Рощи. В любое другое время Морико и вовсе не стала бы вмешиваться. Молодая нимфа была взбалмошной и самовлюбленной, всем дерзила, только и делала, что скалила зубы, высоко вскидывая гордую голову. Но Раена прониклась к ней теплом и не раз говорила Морико, что у девочки доброе сердце, хоть разглядеть это под вечной маской надменности было трудно. И Держащая Щит тоже вступилась за нее, все это время боролась за нее, хоть Морико и не понимала, почему так. Ночами она видела погруженный в пространство взгляд Мани, и на все ее вопросы она отвечала с мягкой улыбкой, что помогает сейчас тем, кто нуждается в ее помощи. Откуда-то Морико знала, что этим кем-то была Вэйнэ. И раз Мани решила так… - Я что-то вижу! – не очень внятно, но громко выкрикнула Ильяни, прибавляя ходу, и Морико едва не застонала, пытаясь угнаться за ней. Пусть тело ей и не так хорошо подчинялось, но прыти было хоть отбавляй. А Морико отжила на этом свете уже почти две сотни зим, и вряд ли сил у нее за это время прибавилось. Впрочем, стонать сейчас было совсем не время. Где-то позади отчаянно сражалась за жизнь Вэйнэ Держащая Щит, и ее битва штормом гремела над становищем, пусть никто и не связал бы эти вещи друг с другом, назвав лишь совпадением. Но Морико за последние месяцы увидела слишком много чудес, чтобы продолжать верить в совпадения. Все в мире подчинялось силам, о которых люди не имели ни малейшего представления, и лишь единственная из них с этими силами была на «ты». Нужно было верить ее слову беспрекословно, и Морико верила. И шла туда, куда ей говорили, не сомневаясь и не задавая никаких вопросов. Они продрались через заросли негустого подлеска и выбежали на поляну, да так и замерли обе. Ильяни взвизгнула, отворачиваясь от страшного зрелища, и Морико скорее машинально привлекла ее к себе, позволив ей спрятать лицо у себя на груди и глядя на раскачивающееся на ветру тело. Ни следа Вэйнэ не было видно вокруг, и буря ревела над ними, ничем не сдерживаемая и страшная. Судя по всему, на этот раз они опоздали. - Тише-тише, - шептала Морико, поглаживая серебряные волосы приникшей к ней Ильяни и чувствуя, как жестоко и зло хлещут струи дождя по их плечам, будто надеясь иссечь их в кровь. Буря стихла через пару часов, умчавшись куда-то за ледяные склоны, и после ее жестоких ударов мир выглядел тихим и обессиленным. Такой же тихой была и Держащая Щит, когда Морико вернулась к ней с докладом, предварительно отнеся тело Лары к храму Небесных Сестер. Жрицы должны были решить, что с ней делать дальше. Обычно тех, кто прерывал свою жизнь по собственному желанию с помощью долора, сопровождали в последний путь по особому обряду, который сильно отличался от похорон, принятых у кланов. Но Лара ушла не с долора, которого у нее на поясе не оказалось, и даже Жрицы не до конца понимали, что с ней делать дальше, растеряно глядя на принесшую ее Морико. Раена тихонько плакала, утирая глаза платком, пока Морико скупо пересказывала все случившееся им с Держащей Щит. А Мани просто сидела, откинув голову на спинку кресла и прикрыв глаза, и ее ладони расслаблено лежали на подлокотниках. Морико внимательно наблюдала за ней, пытаясь отыскать признаки того, что с ней произошло, пытаясь понять, победила ли она в непонятной схватке или потерпела поражение? Но понять этого по усталому лицу Держащей Щит у нее все же не получилось, потому она просто спросила, присев прямо на пол подле ее ног: - Что это было, Мани? Объясни, прошу тебя, потому что я не понимаю ничего. Несколько мгновений Держащая Щит молчала, будто и не слышала тихого вопроса Морико, но потом глаза ее раскрылись, и взгляд их был темным и бездонным, будто небо в середине зимы. - Есть вещи, которые невозможно предотвратить, как бы мы ни пытались этого сделать. Как бы я ни пыталась, - добавила она с тихой грустной улыбкой. – Вещи, которые случатся все равно, которые найдут путь к осуществлению, даже если нам кажется, что все возможности для этого перекрыты. Не так я хотела, чтобы она вспомнила обо всем. Но разве же проявлению есть дело до того, чего мы хотим? Оно проявляется, и никакие «я не хочу этого» не остановят его развертывания. Она замолчала, погружаясь в свою собственную тишину, и Морико вдумалась в ее слова, пытаясь понять их собственным сердцем. Что-то неуловимо становилось в ней на место, но упрямый разум все равно хотел понять обычным способом, и сил сдержать его у Морико не было. - Так мы победили или проиграли, Мани? – все-таки уточнила она, глядя на Держащую Щит с ожиданием. Та грустно улыбнулась, поглядела на Морико так мягко, как могло бы глядеть тихое весеннее утро с разливающимся по краю неба розовым рассветом, а затем положила свою тонкую руку Морико на голову, поглаживая ее по непослушным седым волосам, как гладила пару часов назад сама Морико густые волосы Ильяни. - Случилось то, что и должно было случиться. Просто потому, что так должно быть. Вэйнэ должна была все вспомнить, и возможно, мое вмешательство и попытка сгладить удар сделали только хуже. Лара мертва, Вэйнэ сбежала. Цель, в конце концов, достигнута, и все встало на свои места, но какова цена, которую мы заплатили? У наивного желания избежать судьбы цена всегда высока. – Взгляд ее просветлел, и Морико стало немного тише под его светом. – Но ты не тревожься, дочь моя, и не рви себе сердце. Битва закончилась, эта, по крайней мере, и закончилась так, как и должна была. Впереди у нас еще очень много битв, и руки опускать еще слишком рано. А судьба рано или поздно все расставит по своим местам. Мы не должны больше недооценивать ее силу. Стало ли Морико спокойнее или нет? Она не смогла бы ответить на этот вопрос. За окнами медленно шла на убыль тихая осенняя ночь, и звезды ровно светили с небес на мир, равнодушные и далекие.