Проклятые

      Полный тяжёлых потрясений и переживаний день наконец-то клонился к закату. Солнце приблизилось к горизонту — свет стал мягким, а тени принялись удлиняться. Дышалось легче, чувствовалось приближение вечерней прохлады. Ветер колыхал верхушки деревьев, но не доносил до компании привычных птичьих голосов. Лес казался настороженным, будто впитал в себя тревогу присутствующих.       — Как ты узнал, что Лето попытается убить Киарана, Gwynbleidd? — спросил Иорвет, скрещивая руки на груди, склоняя голову.       Да, ведьмак помог, протянул руку. Но признание этого не могло облегчить сомнений. Слишком подозрительно. Довериться кому-то? Иорвет про себя посмеялся своим мыслям. Обычно выстраивание подобных доверительных отношений занимало не один десяток лет, но даже тогда находились личности, способные неожиданно вогнать нож под рёбра. Иорвет уже был научен горьким опытом предательства и не позволял себе расслабляться, особенно с учётом недавно произошедшего. С ведьмаком можно договориться. Возможно, даже есть смысл прийти к перемирию. Но не следует переставать контролировать ситуацию.       Геральт расправил плечи и, копируя жест собеседника, заговорил себе под нос:       — Я не знал, что Лето нападёт на Киарана, нам пришло известие, что тебе угрожает опасность, — ведьмак выдохнул и взглянул Иорвету в лицо. — Мы с Трисс в этот момент как раз были на смотровой вышке Седрика. Наш разговор прервал прилетевший сокол. У него в клюве был красный разорванный узел. Лично мне это ни о чём не сказало, а вот эльф стал похож на бруксу — так у него кровь от лица отлила. Он сказал, что шнур символизирует командира, и попросил нас вмешаться. Откровенно говоря, я хотел поймать Лето… — он даже не скрывал, что откликнулся на помощь вовсе не по зову альтруизма, но Иорвету и этого было достаточно, чтобы усомниться:       — Что за вздор? Мой помощник не может якшаться с предателями!       — Ты можешь считать Седрика кем угодно, но это не отменяет того факта, что сегодня он спас множество эльфских жизней, включая твою собственную, — вмешалась в разговор Трисс, уперев руки в боки и осуждающе сдвинув брови.       Иорвет замер, не находясь с ответом. Помог? Этот-то дезертир, позорное пятно его народа? Какая ирония, наверное, возомнил себя благодетелем. Но гордость, которую растревожила чуждая душе благодарность, не дала изменить решение:       — Какой смысл тебе помогать мне убивать этого ублюдка Лоредо, если сам ты только что мчался сюда сломя голову, узнав про Лето?       — Пока я был во Флотзаме, я многое разглядел. Видел, как пьяные стражники избивали эльфку, как охрана грабила, прикрываясь законом. Во Флотзаме людьми правит холодный расчёт, они найдут любой повод, чтобы обогатиться, притесняя нелюдей.       — О, Dana, какая неожиданность, — открыто съязвил Иорвет, — dh’oine всегда и везде одинаковы. При чём здесь Лоредо?       — Один доверенный источник поведал мне, что Лоредо как-то ночью шатался в порту, разговаривал сам с собой и был пьян, как тролль. Орал что-то про новые порядки, мир для людей, смеялся в сторону тюремной барки. В принципе, я уже тогда начал понимать, что к чему. Тебя ждали, Иорвет. Сделаешь хотя бы шаг в сторону Флотзама, и он спустит своих собак с цепи.       — Я это предвидел. Он ждал, что я не выдержу и поддамся на провокации, кинусь на подмогу жителям и пожертвую ради них скоя’таэлями. Вот только мне нет дела до предателей, которые предпочли сосуществование с bloede fuelk свободе. Но после того, как его выблядки ополчились на моих раненых, как стервятники, у меня появился повод обрадовать его своим присутствием, — на его губах заиграла многообещающая ухмылка. — Какой у нас план?       — Наверняка в городе уже начались беспорядки. Надо воспользоваться этим и проскользнуть незамеченными в логово Лоредо, — предложил ведьмак.       — У меня есть план получше. Разыграем представление. Только представь: легендарный Белый Волк поймал смертоносного убийцу, Грозу всея Севера, — Иорвет театрально поклонился. — Только один я выступать не буду. Мне нужна dh’oine.       — Что за dh’oine?       — Это не имеет к тебе никакого отношения, Gwynbleidd, — отмахнулся он, — всего лишь девка, которая отсиживается в этой лачуге, — и указал себе за спину.       — Это важно, Иорвет. Как ты себе это представляешь? Я не гарантирую её безопасность, — заупрямился Геральт.       — И не нужно. Я сам об этом позабочусь, — не слушая возражений, ответил он.       Геральт бросил умоляющий, полный сомнений взгляд на Трисс. Разве у скоя’таэльского командира получится «позаботиться» о ком-то со связанными руками? Чародейка быстро нашлась с ответом:       — Я пригляжу за ней.       Иорвет окинул ведьму придирчивым взглядом. Он уже видел, на что она способна. Стоило отдать чародейке должное: сил ей было не занимать. Взвесив все «за» и «против», Иорвет кивнул.       Первым, что увидела Гретта, когда ступила во флотзамский квартал «нелюдей», как выразились её неожиданные спутники, были дома в огне и толпы разъяренных женщин и мужчин, избивающих до смерти эльфов и краснолюдов. Вооружившись дубинками, вилами, мясницкими ножами и первыми попавшимися под руку предметами, люди превращали уже бездыханные тела в кровавое месиво. Смотреть на это было невыносимо, но страшные картины преследовали её на каждом шагу. Поселение пропиталось запахом смерти и неуёмной ненависти.       Она старалась держаться ближе к рыжеволосой женщине, как и наказывал эльф. Её спутники ничем не могли помочь окружающим. Выходит, не только скоя’таэли сеют разруху и смерть? Тогда становилось понятно, почему деревню, в которой с самого начала оказалась Гретта, разрушили. Значит, это была месть? Неуверенность в выводах только сбивала с толку. Кто кому мстил, кто первым развернул флаг войны? Неужели всё начали люди? Вот тогда откуда эти полные ненависти взгляды эльфов. Но что им сделала конкретно она, простая девушка?       Первая волна насилия схлынула, унеся жизни тех, кто, на своё несчастье, оказался на виду и не успел спрятаться, вторая бесчинствовала в недоступных для невооруженного взгляда потёмках. Мужчина, назвавшийся Геральтом, вёл за собой связанного по рукам эльфа. И виртуозно избегал агрессивных нападок людей, жаждавших внести лепту в воспитание непокорного представителя старшей расы, используя старый как мир аргумент — грозил кровной местью. Эльф же жестоко шутил, говоря, что таких убивать приятнее. Легко, будто косишь траву под ногами. На что он надеялся, ведя себя подобным образом? Ненависть порождает только насилие и смерть. Гретта уже это знала.       Первый квартал остался позади. Она изо всех сил пыталась не замечать хаоса, творящегося вокруг, но запахи гари, тлеющей плоти и какофония криков о помощи и стонов умирающих снова и снова возвращали её в реальность. Гретту больше не смущали горящие жёлтым глаза ведьмака, такие же, как у её знакомого; колени не тряслись, когда она смотрела на этого человека с бледной кожей, покрытой шрамами. Не удивляло даже серебро в его волосах. Но кто они такие, эти ведьмаки? Их сложно было назвать людьми, скорее они походили на ходячих трупов.       Они вошли в город и направились на восток. Представшая перед Греттой постройка производила отталкивающее впечатление. Она состояла из четырёх этажей и могла похвастаться двумя дворами: внутренним и задним, скрытым от посторонних. Сейчас это место, наверняка обычно шумное и людное, собирающее вокруг себя вечно пьяных стражников и наёмных громил, пустовало. Опустившийся на каменные плечи здания сумеречный плащ не добавил этому месту красоты. Даже напротив, полумрак наталкивал на мысли о том, что это, несмотря на яркий свет в окнах, не жилище людей, а старая затхлая канализация, по странной причуде архитекторов раскинувшаяся на поверхности. Больше не было нужды притворяться — Геральт разрезал верёвку на руках эльфа.       — Не стоит обольщаться раньше времени, — нарушил напряженную тишину ведьмак, — несмотря на то, что большая часть стражи отправилась на кровавый банкет, меньшая вполне может поджидать нас внутри.       Эльф размял запястья. Прежде расслабленный, он вдруг стал собранным, во взгляде его промелькнуло что-то зловещее.       Гретта последней вошла в дом, и её обволокла темнота, лишь кое-где прорезаемая едва теплящимися огоньками свечей в настенных канделябрах. Обстановка казалась безрадостной, тишина настораживала. Мужчины о чём-то переговаривались на Старшей Речи. Женщину, которую Геральт называл Трисс, попросили остаться вместе с Греттой. И когда они оказались одни, нахлынули воспоминания.       Вспомнилось, как эльф ворвался в избу с умирающим на руках. Выражение его лица не получалось забыть, от одного вида перехватывало дыхание, столько горечи в нём было, столько печали. Никогда прежде Гретта не видела командира таким. Потом, уже гораздо позже, он снова ворвался в её единожды пошатнувшийся мир и потащил к выходу, приказав, чтобы она не отходила от чародейки. Заодно вылив ушат словесных помоев и клятвенных угроз. Уж если она сболтнёт лишнего — пусть пеняет на себя. Что именно было лишним — узнать наверняка ей так и не удалось: все уже собрались.       «Чародейка… Это что, значит, она колдует? У неё есть магический посох или она управляет стихиями?» — пронеслись сумбурные мысли в голове Гретты, никогда прежде не видевшей магии. Её охватил живой, неподдельный интерес. Своим неудержным любопытством она вызвала у Трисс приступ бесшумного истерического смеха. Хотя поначалу чародейка и смотрела на неё с недоумением, не понимая, шутит та или сошла с ума, когда говорит:       — У тебя есть волшебная палочка?       Вдоволь насмеявшись, Трисс наконец успокоилась, взглянув в растерянное лицо Гретты. Должно быть, поняла, что вела себя не очень вежливо.       — Извини, я не хотела тебя обидеть, просто это было слишком неожиданно. Нет, у меня нет волшебной палочки. Их вообще не существует, это же детские сказки, — снова похихикала чародейка. — Лучше скажи, как ты оказалась в компании этого головореза?       Это был опасный вопрос. Значит, вот о чём предупреждал эльф? Но что тогда следует говорить, а о чём молчать? Эта женщина была заодно с её мучителем, но почему-то называла его убийцей. Зачем же она пошла с ним? Всё же не стоит ей доверять.       — Не знаю, он меня спас, — покачала головой Гретта.       И не раз.       Можно ведь просто говорить правду. Пусть и неполную. Что, если её проверяют? Гретте до ломоты в костях не хотелось снова прочувствовать на себе гнев командира.       — Спас? Человека? Не шути так. Я не чувствую в тебе магии, да и ты задаёшь такие странные вопросы, что сразу становится ясно: никаких способностей у тебя нет, — рассуждала вслух Трисс. — Что же тогда вас связывает? Может быть, ты у него в плену?       Такого поворота событий точно не ожидалось. Чародейка попала не в бровь, а в глаз, отчего Гретта растерялась. Что сказать? Стоит ли ей довериться? А что, если командир узнает? Затянувшаяся рана на груди пакостно заныла, напомнив о себе.       — Я прямо сейчас могу помочь тебе сбежать, — доверительно пообещала чародейка, смотря Гретте прямо в глаза, пока та в нерешительности мялась, не зная, что сказать, — и ты будешь свободна.       От неожиданности такого предложения Гретта впала в ступор. Что это? Она может быть свободна? Ей и вправду позволят бежать? Но куда она пойдет? Ведь это единственное безопасное место в радиусе нескольких километров. Первую мысль сразу сменила следующая. А разве мрачный лес, в котором она пыталась спрятаться, не был опасен? Тогда ей казалось, что нет зверя страшнее эльфа, но сейчас, пройдясь по улицам охваченного пламенем поселения, Гретта убедилась в обратном. Но свобода… Это вожделенное слово сладостью отзывалось на кончике языка.       И она решилась. Неужели её судьба — это ходить за эльфом, как собачонка на привязи? Каждый раз вздрагивать в опасении сболтнуть лишнего, бояться неправильно посмотреть, ожидать наказания? Командир обещал, что Гретта будет свободна, что он защитит её в обмен на безропотное подчинение. А какова вероятность, что ей хватит времени скрыться, пока он занят? Лучше умереть свободной, чем быть в плену у психопата.       Она уже хотела было попросить о помощи, но с верхнего этажа послышались звуки борьбы.       Нет, боже. Момент упущен.       Раздались лязганье мечей и мат Геральта, и чародейка поспешила вверх по лестнице на подмогу. Но, опомнившись, вскоре вернулась, чтобы отвести Гретту в укромное место.       — Сиди тихо, не привлекай внимания. Я видела сомнение в твоих глазах. Если всё-таки решишься — выход свободный, тебе никто не помешает. Удачи.       Сомнение? Ах да. Когда сидишь в тёмном углу, за большим комодом, как-то не очень хочется убегать в неизвестность. И потом, Гретта надеялась на пособничество чародейки, а не на подстрекательство с её стороны. Хотя с виду казалось, что она действовала из благих побуждений.       Брань на двух языках сменялась топотом выше по лестнице. На какое-то время всё затихало, а затем раздавалось вновь, в отдалённых комнатах сверху. И битва, на мгновение прерванная, начиналась заново. Гретта, забившись в угол, то и дело вздрагивала.       Но всё же она чувствовала себя в безопасности. До тех пор, пока не заметила мужскую тень. Какой-то человек стоял в конце коридора, слабо озаряемый догорающими свечами. Крепкий, ростом немного выше среднего, мускулистый, с сильными на вид руками и ногами. В его наглых глазах горел лукавый огонь. Лицо с правильными чертами выглядело строгим, губы были плотно и решительно сжаты. Одет он был в синий мундир, на голове красовался необычный убор. Гретта никогда раньше такого не видела и оттого не могла угадать, кем был этот человек. На нём военная форма?       Гретта ошарашенно уставилась на незнакомца. Кто он всё-таки такой? Стоит ли поднимать тревогу? На поясе мужчины болтался меч, на спине висел арбалет. Значит, лучше не совершать резких движений. Но почему он молчит и так странно смотрит на неё? Похоже, он не ожидал здесь встретить испуганную девушку. И оттого казался растерянным.       Но тут в нём что-то переменилось. Взгляд его наполнился решимостью, и уверенным шагом незнакомец приблизился к комоду, за которым пряталась Гретта. Раздался бархатистый бас, от которого по спине побежали мурашки:       — Кто ты и что здесь делаешь?       Это больше походило на допрос из детективных фильмов. Гретта не сразу нашлась с ответом, но, не в силах сопротивляться твёрдости мужчины, бездумно выпалила:       — Я… Меня зовут Гретта, и я пришла сюда с друзьями.       Ну что за нелепость? Почему она каждый раз попадает в такие ситуации? На лице неожиданного собеседника отразилась вся палитра эмоций: сперва сомнения, затем задумчивость и наконец ужасающая решительность. Он склонился над Греттой, жестко схватил её за предплечье и силком повёл наверх, на самый последний, четвёртый, этаж.       Подумать только! В очередной раз Гретта стала узницей, только на этот раз господином её был человек. Пока они шли, она видела бездыханных нерадивых наёмников, валявшихся в луже собственной крови. На лестнице распласталась мёртвая обрюзгшая, как свинья, женщина, лицо которой было измазано белым порошком.       — Лоредо здесь нет — этот трус сбежал. Даже своих цацек не прихватил, — послышался из дальней комнаты голос Геральта. — Пора возвращаться.       — Какого d'yaebl ты здесь делаешь, Четырнадцатая? Разве ты не говорила, что будешь с ней? — перебил его скоя’таэль. — Если с ней что-то случится, ты за это ответишь!       — Ты пустобрёх, эльф! Если так дорожишь своей игрушкой, не надо было впутывать её во всё это. Я сделала то, что посчитала нужным. Ты должен понимать, что для меня значит Геральт и что — твоя девчонка.       — Не твоё дело, что я делаю со своими вещами!       Вдруг вся троица замолчала, уставившись на Гретту и её спутника, застывших на пороге. Гретта безвольной куклой повисла на руке мужчины. Она была настолько измотана пережитым, что с трудом понимала происходящее. Казалось, душой она была далеко отсюда. Но прозвучавшие слова эльфа словно отрезвили её, вернув в реальность:       — Отпусти dh’oine, ублюдок, — прозвучала угроза сквозь плотно сжатые зубы.       Гретта почувствовала, как мужчина напрягся от услышанного, мышцы его затвердели. И, опрометчиво решив, что сейчас подходящий момент для бегства, она дёрнулась в сторону. Но удрать ей не позволили. Сжав руку Гретты ещё сильнее, отчего та застонала от боли, незнакомец совладал с собой и ответил:       — Что я слышу! Иорвет, террорист и душегуб всея королевства, говорит мне отпустить человеческую девушку, — он рывком притянул Гретту к себе, чтобы ещё больше подразнить эльфа. — Геральт, чёрт тебя дери, как ты мне всё это объяснишь?       Иорвет? Значит, вот как звали её мучителя? Гретта и раньше слышала, как другие произносили это имя, но принимала его за неизвестное ей слово.       — Сперва отпусти девушку, Роше, она ни в чём не виновата, и тогда мы поговорим, — убеждал ведьмак, пристально глядя на военного. Будто на самом деле это он был террористом, и сейчас его просили освободить заложников.       Мужчина колебался. Он попеременно смотрел то на зажатую в тиски руку Гретты, то на эльфа и ведьмака. Но в конце концов быстро принял решение, подтолкнув Гретту к Иорвету. От неожиданности она споткнулась и полетела на грудь скоя’таэльского командира. И удивилась, поймав себя на мысли, что так спокойнее. Известный враг лучше неизвестного. А она ещё хотела бежать. Вот дура.       — Ну так какого рожна вы тут делаете? Да ещё и в такой компании! Скажи мне, Геральт, что мне мешает прямо сейчас прикрысить этого остроухого?       — А ты попробуй, — оскалился эльф в ответ.       — Не рубите с плеча, парни, — начал Геральт, — дела обстоят так: вы либо забываете о своих передрягах, либо расходитесь. Я не дам никому из вас умереть из-за глупой вражды.       — Глупой?! Gwynbleidd, что ты мелешь! — возмущался эльф наравне с Роше:       — Геральт, не неси чушь! Я никогда на это не пойду!       — Пойдешь, Вернон, и ты, Иорвет, — ведьмак по очереди окинул обоих взглядом жутких кошачьих глаз, — перед нами общая цель и общий враг. Я нашёл Лето, Роше, но опоздал. Он перебил отряд Киарана, когда тот отказался предавать своего командира. Как видишь, у Иорвета появилась не менее весомая причина его убить. Но есть ещё и Лоредо. Насколько я понимаю, ты здесь неспроста и тоже пришёл по его душу. А этот скот сбежал, — с этими словами он пнул рядом стоящий стул, опрокинув его. Лицо ведьмака не выражало эмоций, как и бесстрастно звучащий голос, но этим движением он всем показал, что чувствует на самом деле.       Гретта начала потихоньку вникать в происходящее. Трисс же предпочла сделать вид, что ничего не слышит. Похоже, ей претили их разговоры. Страшно было представить, какая ядерная смесь получится, если собрать этих двух неадекватных воинов в одну команду. У обоих явно были замашки к насилию.       — Даже если и так. Лето упростил мне задачу. Меньше «белок» — меньше геморроя, — парировал Роше.       Иорвет был готов кинуться на него после этих слов, но ведьмак твёрдо положил руку ему на плечо и продолжил:       — Лоредо всех нас здесь с потрохами продал Каэдвену. Теперь ты такой же разыскиваемый преступник, как и Иорвет. У тебя только один шанс доказать свою невиновность, Роше. Точно так же, как и у меня, в подтверждение, что я не убивал Фольтеста. Мы отправимся в Верген. Надвигается война. Если мы одержим победу, то все обвинения будут сняты. Наверное. Гарантировать этого я не могу. Ты сам знаешь, как непостоянны господа.       Тут вмешался Иорвет, с вызовом вскидывая подбородок:       — Мы о таком не договаривались, Gwynbleidd.       — Обстоятельства изменились, — ответил ведьмак, — отбросьте все разногласия. Сейчас мы в одной лодке. Все заинтересованы в поимке Лето. Когда всё закончится, вы сможете продолжить свою игру, только избавьте меня от неё, — поморщился он.       — Я совру, если скажу, что мне больше хочется разукрасить морду этому выхухолю, чем прикончить Лето. В благодарность за то, что ты сделал, Gwynbleidd, я уступлю. Но не думай, Роше, что это спасёт твою arse. Когда придёт время, мы разойдёмся, чтобы снова сойтись в решающем поединке.       — Эльф умеет быть благодарным? — съязвил Вернон, — что ж, я ещё успею об этом пожалеть… Подумать только: командир королевского спецотряда вне закона! С кем поведешься, от того и наберешься… Агрх! Была не была! Я в деле!