Покои Султана Сулеймана. Утро
Падишах спал рядом со своей возлюбленной, измученный прошедшей ночью. Температура рыжеволосой спала, она всю ночь проспала, не открывая глаз. Падишах хотел дежурить свою возлюбленную до утра, но под тяжестью происходящих событий сомкнул веки и уснул крепким сном. Лишь рано утром Хюррем первая открыла глаза, проснувшись от толчков своего сына в животе. Радости Русинки не было предела. Её сын остался жив и здоров. Про себя Хюррем неустанно благодарила Аллаха за милость, которую он ей послал и залюбовалась тихо спящим Падишахом. Сулейман выглядел очень уставшим. Повернувшись на другую сторону, Хюррем случайно разбудила молодого Султана, который тут же встрепенулся, увидя свою любимую в сознании. — Хюррем, душа моя, ты проснулась! Слава Аллаху! Как ты себя чувствуешь? — Сулейман, всё хорошо, не переживай ты так. Что со мной вчера произошло? Я отчего-то свалилась в обморок, болел живот, было очень страшно. — Хюррем сделала испуганный вид, наблюдая за внезапной реакцией своего будущего супруга. Сулейман вмиг из добродушного мужчины стал грозным воином, женщину которого пытались убить. — Тебя пытались отравить, любовь моя. В этих покоях, на моих глазах. Тебя и нашего нерожденного сына. Я так испугался вчера. Не успей мы промыть тебе желудок, я не представляю всех страшных последствий. — Отравить?! Ладно меня, я могла кому-то не понравиться в качестве твоей фаворитки, но сына Падишаха?! Твою кровь и плоть?! Кто осмелился на такое, Сулейман? — Махидевран. Совсем из ума выжила эта женщина. Она не смогла совладать со своими чувствами и ревностью. Не переживай, эта женщина уже наказана. — Наказана? — такого в прошлой жизни Хюррем не наблюдала. — Какое наказание ты ей приготовил? — Её вышлют в старый дворец. Пожизненная ссылка. Больше она не сможет тебе навредить, моя рыжеволосая Госпожа! Хюррем впала в небольшой ступор, осмысливая исход событий, который она сейчас открыла. В прошлый раз Махидевран никто не наказал, это дело замяли и она осталась невиновной. Теперь же, из-за того, что Хюррем вела себя с правящей семьёй по-другому, они неожиданно встали на её сторону и стремились её защитить. Махидевран, которая мозолила ей глаза на протяжении долгих лет, теперь была сослана. Русинка не могла поверить своему счастью. Что-то внутри подсказывало, что такие перемены могут привести к более серьёзным проблемам. Черкешенка была знакомой Хюррем, рыжеволосая знала её как облупленную и могла предугадать ход мыслей своей соперницы. Теперь же, Хюррем становилась на место Черкешенки, занимая титул главной супруги Падишаха. Но на место Хюррем могла прийти другая, более подкованная и умная Хатун, стремившаяся забрать Султана у рыжеволосой. Такая перспектива не радовала будущую Госпожу. — Ты стала такой задумчивой. Я уже приказал принести нам завтрак. Уверен, ты очень голодна. — Сулейман с улыбкой положил в рот своей возлюбленной виноградинку, привлекая её внимание. Рыжеволосая согласно кивнула и аккуратно встав с постели, присела рядом с Падишахом за трапезным столом.***
Спустя какое-то время Падишах и его рыжеволосая возлюбленная заканчивали завтрак. Хюррем продолжала шутить, уже вовсю смеялась и кушала будто за троих. Идиллию прервал приход Ибрагима-аги, который хотел напомнить своему Падишаху о грядущих делах. Султан тут же собрался и вышел решать государственные дела, когда Хюррем остановила уходящего Ибрагима. — Паргалы, спасибо тебе. Если бы не твоё расследование, мы бы не нашли виновника. — Я рад помочь тебе, Хюррем Хатун. И я обязан был помочь Шехзаде Мустафе, он наследник и заслуживает лучшего воспитания, чем воспитания матери — отравительницы. Вероятно, если ты умная Хатун, могла бы спустя несколько месяцев взять на воспитание маленького Мустафу, я думаю тебе никто не откажет. — Я люблю Мустафу, он очень милый ребёнок. Если мне позволят, я возьму его к себе. Спасибо за совет, Ибрагим. Паргалы приятно улыбнулся и обменявшись кивками головы, будущие союзники покинули общество друг друга. Ибрагим последовал за Повелителем, Хюррем же поправила платок и направилась в гарем. Ей нужно было уладить некоторые вопросы.Покои Махидевран Султан
Махидевран уже собрала вещи, которые ей позволили вывезти из дворца, переоделась в простое платье и даже успела попрощаться с сыном. Сейчас бывшая Баш-кадина Падишаха сидела на тахте, покинутая своими служанками и осмысливала происходящее. Она осмысливала совершенное и всё не могла понять, где она просчиталась. Словно ответом на её вопрос, в её покои зашла Рыжеволосая хатун, ставшая для неё напастью всей жизни. Черкешенка с ненавистью смотрела на пришедшую соперницу и возмущённо начала кричать, дабы выгнать её. — Уйди отсюда, проклятая! Ты — ведьма, у которой девять жизней! Тебя даже яд не берёт! Уходи отсюда! — Я пришла сюда не ссориться, Махидевран. Успокойся и возьми себя в руки. — Хюррем миролюбиво подняла руки, пытаясь успокоить этим жестом черноволосую. Черкешенка замолчала, осела на диван и начала беззвучно плакать, содрогаясь от осознания своей никчемности. — Ты забрала у меня моего Султана…забрала у меня всё, любовь, сына, и нерожденного ребёнка. Ты думаешь, я могу спокойно смотреть на тебя, видя, как ты расхаживаешь по гарему с огромным животом, в котором может быть соперник для моего сына?! — Почему-то ты пытаешься обвинить меня во всех своих грехах, Махидевран. Посмотри на себя. До чего ты дошла. Твоя глупость, беспечность и неуёмная ревность сгубили тебя. Посмотри на Гюльфем, та тебя не пыталась травить, когда ты пришла в покои нашего Властелина. — Хюррем прервала поток речи, видя что Черкешенка не думает прекращать плакать. — Я ни в коем случае не буду тебя осуждать. Это не в моём праве, тебя пусть судят члены Османской династии. Я хочу лишь донести до тебя одну вещь: в своих бедах и несчастьях виновата ты одна. Если бы Сулейман любил тебя, так же сильно как в Манисе, я бы не смогла занять его сердце. Если бы ты не вела себя так опрометчиво, ты бы смогла сохранить те тёплые чувства и то уважение, которое он к тебе испытывал. Вини во всём только себя, Махидевран. Не я причина твоих бед. Ты — свой самый большой враг. Ты и твоя глупость. С этими словами беременная наложница тихо покинула покои Баш-кадины, оставляя ту в недоумении и тихом размышлении. Спустя несколько часов, Махидевран Султан покинула дворец Топкапы, направляясь в дворец слёз. Так увяла весенняя роза Падишаха.Покои Валиде Султан
В покоях царила беспокойная обстановка. Валиде-султан никак не могла оправиться после ночной новости о происшествии с отравлением. Айше-Хафса пыталась понять, где она совершила ошибку, объясняя правила гарема своей любимой невестке, и как же она смогла допустить то, что главная супруга Султана опустится до отравления своих соперниц? Валиде знала не по наслышке, гарем — страшное место, совершенно непохожее на сказку, которую ждёшь здесь, только переступив порог дворца. Сотни, тысячи девушек хотят оказаться на твоём месте, если ты приближенная Падишаха. Да, мало кто решается на такие отчаянные вещи, как отравление или убийство соперницы, но здесь стоит помнить об опасности всегда. Также и произошло в ситуации между Махидевран и Хюррем. Айше Хафса пыталась полностью проанализировать поведение двух женщин Султана, и с удивлением отмечала, как быстро они поменялись местами. Махидевран всегда была степенной, разумной наложницей, когда Хюррем сулила стать несчастьем для их жизни. Как быстро Аллах расставил по местам этих женщин. Махидевран уехала во дворец плача, потеряв титул, сына и любовь Сулеймана. Хюррем же стала на её место. Валиде не нравилось, как всё легко давалось её будущей невестке, и она не хотела, чтобы Хюррем вдруг ощутила свою полную силу над Падишахом. «У Властелина мира не может быть одной женщины. Любовь не может руководить Падишахом, люди слепнут от любви.» — Валиде прокручивала у себя в голове эти давно заученные строки, словно мантру. Султан их династии не был исключением из этих правил. Соответственно, в скором времени ему понадобится ещё одна женщина, которая сможет его ублажать и подарит Шехзаде их династии. Валиде не могла понять, почему ей так хотелось отправить наложницу своему сыну. Она неплохо относилась к Хюррем, напротив, Рыжеволосая симпатизировала матери Падишаха в качестве главной жены и матери наследника. В Русинке были все качества, присущие настоящим султаншам. Она была не рабыней. Вела себя как достойная и равная им. Это и настораживало Айше-Хафсу. Да, Хюррем не нарушала правил, не затевала ссор и была идеальной кандидатурой на титул Баш-кадины Султана. Но она не могла быть единственной. Таковы правила гарема. Из раздумий Айше-Хафсу вырвала пришедшая Дайе. За ней тихо семенили Нигяр-калфа и Сюмбюль-ага. Валиде тут же вспомнила, что хотела внести некоторые изменения в жизнь главной наложницы сына, и тут же начала раздавать приказы. — Дайе, Хюррем уже стало лучше, Слава Аллаху. Она выжила и сохранила ребёнка. Теперь за ней следует очень хорошо ухаживать и всегда проверять, что она ест. Также я хочу, чтобы ей выделили свои покои, больше и лучше тех, в которых она сейчас живёт. Совсем скоро на свет появится новый Шехзаде, негоже встречать нашего львёнка в покоях фавориток. — Я всё сделаю, Валиде Султан. Нигяр Калфа мне поможет обустроить покои для Хюррем Хатун. — И да, дайте в услужение нескольких девушек, двух пока хватит. Пусть помогают ей, она сейчас нуждается в помощи как никогда. — Будет выполнено в лучшем виде, Валиде Султан! — Все трое поклонились и покинули покои матери Падишаха, вновь оставляя её один на один с её размышлениями. Теперь, когда Махидевран нет и Хюррем более ничего не угрожает, можно было заняться более важными вопросами.Гарем
Хюррем вернулась в Ташлык (главная комната гарема) через некоторое время, после посещения Махидевран Султан. Девушки окружили её с вопросами, как только увидели в дверном проёме. В прошлой жизни Хюррем бы не ожидала ничего кроме насмешек, завистливых вопросов и упрёков в её сторону со стороны других наложниц. В этот же раз, её ожидал более теплый приём, с искренним беспокойством за её здоровье и здоровье её сына, а также распросы по поводу отравления и причастности к этому Махидевран Султан. Рыжеволосая благоразумно отмахнулась, мол не ведает, кто отравитель, главное что она жива и шехзаде её в безопасности. Лишь после расспросов, Хюррем заметила, как из её комнаты на втором этаже выносят её вещи. Процессией руководила Нигяр-калфа. Русинка запаниковала, но затем вспомнила: в этот день Валиде Султан выделила ей личные покои и нескольких девушек в услужение, как матери будущего Шехзаде. Уняв нарастающую панику, девушка поднялась на второй этаж и с недоуменным видом обратилась к Нигяр-калфе: — Нигяр, почему мои вещи выносят из моей комнаты? Я чем-то провинилась? — Что ты, Хюррем Хатун? Валиде приказала тебе новые покои выделить. Сейчас туда отнесут все вещи, закончат приготовления и ты сможешь в них переехать и обустроиться. Выбери себе нескольких девушек в услужение, дабы они помогали тебе с твоим состоянием. — Гюльнихаль Хатун хочу и… Эсму Хатун. Хочу их в помощницы. — Хюррем сделала вид, что задумалась, но вскоре выдала Нигяр заветные имена. Она знала обеих, и знала, как те могут следить за её детьми. В них она была уверена. Но вот Гюльнихаль… «У них нет необходимости отправлять её к Султану. Я же не гневала ни Валиде, ни Ибрагима. Они не захотят её отправить к нему. Не отправят. Ведь так?» — она пыталась убедить скорее себя, чем свою хранительницу, которую она увидела недалеко от них, облокотившуюся на одну из колонн. Екатерина пожала плечами, показывая неосведомлённость о планах Валиде и Ибрагима, и так же тихо покинула взор Русинки, как и появилась. Такой ответ ничуть не успокоил будущую Султаншу.Покои Султана Сулеймана
Валиде пришла в покои сына уже после обеда, застав того за планированием следующих военных походов. Падишах тут же встал при виде своей матери и поцеловал ей руку в знак любви и уважения. Айше-Хафса решила поделиться с сыном планами, которые она строила уже несколько недель. В душе она боялась, что Сулейман может не так отреагировать на её предложения и разгневается, что она решила изменить судьбу его бывшей наложницы Гюльфем. — Сынок, МашАллах, ты вновь планируешь походы? — Да, Валиде. Завоевания не ждут, я хочу как можно дальше расширить границы нашей империи. Вы пришли просто повидаться или у вас есть ко мне какое-то дело? — Я пришла по делу, Сулейман. Меня беспокоит судьба Хатидже, ты же знаешь, она ещё так молода и уже стала вдовой. Не стоит ли ей выбрать подходящую партию и выдать замуж? Мне кажется, уже прошло время её траура. — Очень хорошая мысль, Валиде. Вы уже выбрали кандидатуру на руку моей сестры? — Сулейман был немного удивлён таким порывом матери, выдать замуж его сестру. Видимо Хатидже была несчастна, да и Валиде, как женщине, виднее. — Честно говоря, я теряюсь в сомнениях. Это должен быть молодой, перспективный бей, или подающий большие надежды молодой паша. Красивый, умный, здоровый. Чтобы нашей хрупкой Хатидже было на кого положиться. — Я подумаю над вашими словами, матушка. В ближайшее время, я найду подходящую кандидатуру на руку Хатидже. Судя по вашему лицу, это не всё, Валиде? Айше-Хафса замешкалась, увидя как сын пристально рассматривает её растерянное лицо. Но отступать было некуда, Ляла Касым паша уже готовил помолвку, Батур-бей и Гюльфем уже видели друг друга и кажется не остались друг к другу равнодушными. Ей надо было узнать реакцию своего сына, без его согласия этот брак был невозможен. — Ты прав, сын мой. Меня терзает ещё один вопрос. — Здесь Валиде взяла небольшую паузу, дабы правильно сформулировать свою мысль. — Ещё когда ты был в походе, ко мне однажды подошёл Ляла Касым паша. Он сообщил о вашей победе и рассказал что ты взял Белград. Затем, он поделился со мной своею проблемой — его сын, Батур-бей, талантливый молодой человек, педагог в Эдирне, уже долгие годы не хочет жениться. Ему ни одна хатун не нравилась. Ляла Паша обратился ко мне за советом и деликатным вопросом: нет ли в нашем гареме умной, талантливой и красивой хатун, которая смогла бы покорить сердце его сына? — Вы решили выдать за него Хатидже? — Сулейман не мог понять, почему его матушка так аккуратно пытается ему сообщить о том, что уже нашла кандидатуру для брака с его дражайшей сестрой. — Нет, Сулейман. Ляла Касым паша ясно дал понять, что его сыну будет неловко жениться на представительнице династии, он считает себя недостойным такой чести, да и живут они далеко, я не смогу так часто видеть Хатидже как бы мне хотелось. — Валиде, вы уже что-то решили, но не хотите мне говорить. Вы что, хотите выдать за Батур-бея одну из моих наложниц? Крымчанку словно окатило холодной водой, от такой проницательности её сына. Она тяжело вздохнула, и кивнула головой, подтверждая догадки Сулеймана. Тот уже хотел начать свою речь, что Хюррем не отдаст никакому Батур-бею, и даже речи об этом быть не может, но Валиде ошарашила его и следующими словами: — Сынок, я не смею отдавать в руки чужих мужчин тех девушек, которые входят в твои покои и к которым ты так неравнодушен. Хюррем скоро станет частью нашей семьи, она будущая Госпожа и носит твоего сына, о её браке с кем-то другим даже и речи не идёт. Я о другой твоей наложнице, Сулейман… Я подумала, что Гюльфем заслуживает семейного счастья. Она столько всего пережила с нами, она самая преданная нам хатун. И по правилам, она не может более делить с тобой постель. Я подумала, что её время пришло, и она заслуживает второй шанс на счастливую семейную жизнь. — Валиде с небольшим страхом подняла глаза на своего сына, ожидая его реакцию на её предложение. Если Сулейман загордится, или окажется что он ещё не остыл к своей бывшей наложнице — все старания Валиде пройдут даром. Да и не хотелось ещё раз ранить сердце добродушной Гюльфем, она ведь уже успела свыкнуться с мыслью о браке, и Батур-бей был ей крайне симпатичен в качестве мужа. Падишах удивлённо смотрел на матушку, переваривая всё услышанное. К своему стыду, он осознал что действительно не беспокоился о судьбе своей бывшей жены. Гюльфем была невероятно доброй, умной и воспитанной девушкой. Красивая полька покорила его сердце десять лет назад, но после смерти сына они так и не смогли вернуть тёплые чувства в их отношениях. Слишком была велика пропасть от пережитого горя, именно это и не давало вновь воспылать чувствами ни ему к ней, ни тем более ей к нему. Он представил, что бы он ощутил, если бы Гюльфем была женой другого человека. К счастью своей матери, он не ощутил ревности или чувства собственности над ней. Решение Валиде было справедливым, Гюльфем как никто другой заслуживала счастья. Она ещё молода и может родить здоровых детей своему будущему мужу. — Завтра я вызову к себе Батур-бея, Валиде. Я поговорю с ним, и если он окажется достойным молодым человеком для моей Гюльфем — я дам согласие на их брак. Валиде облегчённо вздохнула и радостно улыбнулась своему сыну. Он был милосерден и справедлив к своим рабам, это было очень важное качество для правителя. — Хорошо, сынок. Завтра и договорим об этом. Если всё будет хорошо, уже через месяц сможем сыграть их свадьбу, подготовка к помолвке идёт уже полным ходом. — Валиде, вы уже готовитесь, а я ведь не дал ещё своего согласия. — Сулейман засмеялся, видя как вмиг стушевалась его мать. — Я не против, готовьте помолвку, но если он мне завтра не понравится, мы выберем для Гюльфем более достойного жениха. Она — часть нашей семьи, я хочу для неё достойного будущего. — Я рада это слышать сынок. Очень милосердное решение. Кстати, я приказала, для твоей любимицы — Хюррем, выделили новые покои. Теперь она будет жить отдельно, и с ней будет несколько служанок. Ей нужна помощь, совсем скоро на свет появится наш Шехзаде. — Она вам понравилась, Валиде? Я вижу как вы печётесь о ней, мне приятно видеть как две мои самые любимые женщины стоят по одну сторону. — В этой девушке есть то, чего нет в других гаремных рабынях, Сулейман. Я смотрю на её движения, речь, грацию и воспитание, в ней отточены качества многолетнего опыта Султанши. Очень редкое явление, я надеюсь что она станет тебе хорошей опорой, и родит не одного Шехзаде. — Дай Аллах, Валиде. Я очень рад это слышать. Мне кажется, Хюррем именно тот человек, которого долгие годы искало моё сердце. Я чуть не умер, видя её вчерашние страдания. Вероятно, я влюблён, Валиде. — Любовь застилает глаза, Сулейман. Ты знаешь наши порядки, Султану негоже быть только с одной женщиной. Не забывай про свой гарем. Люби Хюррем, но и девушек надо принимать. Османской династии нужны дети, наш род должен шириться по всей империи. Не возводи Хюррем на высоту, с которой она может упасть. Пусть не считает себя единственной, это может вскружить ей голову и натолкнуть на ошибки. — Хорошо, Валиде. Я подумаю над вашими словами. — Сулейман действительно решил обдумать совет своей матери. С одной стороны, таковы правила гарема и он имеет полное право вызвать к себе любую наложницу, но с другой стороны — Хюррем, его любимая госпожа. Он не хотел причинять ей боль из-за ревности, как это произошло с Махидевран. Но он — Султан, и она обязана будет подчиниться этим правилам. Хочет она того или нет.