Покои Хатидже Султан
«Госпожа, я приветствую вас и надеюсь, что это письмо застанет Вас в хорошем здравии. Я прошу прощения за то, что разочаровала Вас и Валиде Султан. Моё раскаяние не оправдывает меня, но я искренне прошу у Вас прощения. Хатидже Султан, прошу Вас, как горюющая мать из-за разлуки со своим сыном. Пожалуйста, присмотрите за моим сыном и не давайте ему забыть меня. Если сможете, передайте ему, что я люблю его и не представляю своей жизни без него. Ваша преданная раба, Махидевран.» Хатидже прошлась глазами по письму несколько раз, убеждаясь в правоте своих подозрений — Махидевран раскаивается, и скорее всего желает вернуться во дворец. Возможно, даже надеется на то, что Хатидже будет помогать ей в осуществлении её цели. Сначала Османская роза отвергла эту идею, но затем поняла, что здесь Махидевран станет сильным соперником против Хюррем, если вернётся во дворец и вернёт своё прежнее влияние на старшего шехзаде. Не понимая, что такое ей вряд-ли удастся осуществить, сестра Повелителя твёрдо решила помочь своей первой невестке дабы насолить рыжей кадине брата. — Возможно, стоит навестить Махидевран, когда я выйду из опалы матери. К сожалению это произойдёт не скоро. — Хатидже задумчиво кинула письмо в камин и наблюдала как спешно сгорает причина её задумчивости.***
— Валиде, возможно я делаю что-то не так? Я чувствую себя очень виноватым. — Сулейман призвал свою матушку сразу после разговора с Хюррем. Слова рыжеволосой отпечатались в его сердце и ранили больше, чем любой скандал который она закатывала в прошлой жизни или могла бы устроить в этой. — Почему ты так подавлен, Сулейман? На тебе лица нет. — Айше Хафса обеспокоенно осматривала озадаченное лицо сына, сидя рядом с ним на его троне. — Я чувствую себя виноватым перед Хюррем, матушка. Она так разочаровано смотрела на меня, будто… Будто больше не любит меня, или любит, но и в половину не так как раньше. — Ей тяжело даётся принять наши порядки, сын мой. Но даже несмотря на это, она ведёт себя благоразумно, не совершает ошибок своей предшественницы, полностью занята детьми и не устраивает ссор и сцен на почве ревности. Чем ты расстроен, сын мой? — Лучше бы она устроила сцену, Валиде. Мне больно смотреть, как женщина, которую я полюбил, смотрит на меня почти равнодушно. Нет, она всё ещё любит меня, я это чувствую. Но…она так подавлена и разочарована. — Хюррем больно каждый раз, когда ты зовёшь к себе наложницу. Ей приходится с этим мириться, как и всем нам. Справляется она чудесно, находит утешение в детях. — Валиде, она сказала что впредь не будет рада тому, что я её призываю к себе после других наложниц. — Сулейман был непреклонен в своих суждениях и судорожно пытался понять как исправить ситуацию с его главной супругой. — Она не обязана тебя любить, Сулейман. Ей и так тяжело, она терпит других женщин, это под силу не каждой твоей супруге. Но она их терпит. Это неудивительно, что она может быть расстроенной. Сын мой, она искренне любит тебя. Каждая любящая женщина будет расстраиваться от того, что её любимый мужчина не с ней. Просто проводи с ней больше времени, чем с другими. Пусть она почувствует твою любовь и тогда в нашей семье вновь воцарится счастье. — Вы правы, матушка. Спасибо вам, я очень нуждался в вашем совете. — Я надеюсь, ты поступишь правильно. Не теряй Хюррем. Она так хорошо заботится о Мехмеде и Мустафу любит как своего. Не теряй покой, о котором наша семья мечтала столько лет. — Не потеряю, Валиде. — Сулейман поцеловал руку матери, когда та встала и собралась уходить в свои покои. После ухода Валиде Султан, Падишах тут же начал придумывать план по завоеванию сердца своей смеющейся Госпожи. В душе он продолжал корить себя за столь сильную привязанность к этой женщине, но Султан ничего не мог с собой поделать. Своей неприступностью и болезненным равнодушием, Рыжеволосая супруга заставляла думать о ней каждую минуту. — Повелитель, вам помочь в чём нибудь? — Ибрагим аккуратно и без стука зашёл в опочивальню. Заметив погруженного в свои мысли Султана, он не сдержался и отвлёк его своим присутствием. — Да, Ибрагим. Мы вырвемся сегодня на рынок. Прикажи готовить маскирующие одежды. — Слушаюсь, Повелитель. — Паргалы поклонился и спешно пошёл отдавать приказ своего Властелина. О проблеме Султана семи континентов он только догадывался.***
Уже несколько часов Мелек Хатун вместе с парочкой слуг в окружении небольшого количества стражи ехала во дворец Слёз, также именуемый Старым Дворцом. Фаворитка Падишаха знала не по наслышке, что дворец Слёз полностью оправдывает своё название и уже несколько десятков лет является пристанищем всех, кто не угодил правящей семье. Юная особа продолжала корить себя за поспешность и неосторожность в действиях, тем самым вызвав своё быстрое падение с дороги власти и любви Падишаха. Сама того не понимая, Мелек угодила в свою же ловушку и пытаясь затмить рыжеволосую султаншу — подставила себя глупейшим образом. О том, как глупо и беспечно она себя вела — фаворитка понимала только сейчас. С трудом поверив в то, что теперь её история как вероятной супруги Султана Сулеймана — закончена, Мелек продолжала меланхолично смотреть на деревья в окошке кареты, которые они проезжали уже который час. Пустынная дорога и неизвестность лишь доказывали молодой фаворитке, что теперь её ждёт скитание по дворцу слёз и вечные страдания от неисполнившихся желаний и не свершившихся амбиций. Она так надеялась на зачатие ребёнка Султана в её чреве и будущем богатстве и власти, которое её ждало. И всё было потеряно в один миг, как только Султан узнал о небольшом обмане, на который она решилась дабы вновь завоевать его расположение. Когда Мелек уже казалось что она добилась своей цели, жизнь наказала её за беспечность самым неожиданным способом. Грустные мысли девушки были прерваны резкой остановкой кареты, в которой она ехала. Что-то подсказывало русоволосой, что это было явно не к добру. Подозрения её подтвердились, когда зашедший в карету ага сообщил о резко рухнувшем дереве на их пути. Мелек запоздало заметила как внезапно ага начал оседать и закрывать глаза, и лишь когда он упал на живот — она увидела торчащий кинжал из его кровоточащей шеи. — Разбойники… — судорожно прошептала девушка, охваченная паникой и резко поднимающимся в душе страхом. Слуги, окружавшие её выглянули из кареты и тотчас же были убиты. Мелек не решилась выходить из своего убежища, пока её не выволок на улицу какой-то бей с повязкой на лице, закрывающей половину его лица. Истошно завопив, девушка начала биться в истерике и пытаться вырваться. Дабы успокоить жертву, схвативший её разбойник отвесил ей тяжёлую оплеуху, но понял что не рассчитал силы, когда девушка обмякла у него на руках и потеряла сознание. Разум Мелек погрузился во тьму.Старый дворец
— Для чего вы написали султанше, Госпожа? Разве она поверит вашим словам и станет вам помогать? — Виктория недоуменно смотрела на свою наставницу в лице Махидевран и отчаянно пыталась понять для чего бывшая супруга Падишаха пыталась переманить на свою сторону его сестру. Благодаря общению со своей новой знакомой, венгерка узнала много полезной информации о дворце Топкапы, в который она продолжала стремиться, дабы совершить месть, которой она жила последние несколько месяцев. Смерть Ариэля, её мужа, настолько подкосила девушку, что та не задумываясь согласилась на предложение короля Лайоша. Её Повелитель жаждал смерти Султана Оттоманской порты, и Виктория была полна решимости совершить задуманное. — Понимаешь, Виктория, Хатидже — очень доверчива. И очень тщеславна, как бы она не старалась это скрыть за маской хрупкости и невинности. Если Хюррем чем-то разозлит нашу Султаншу, а я уверена что так будет в скором времени — Госпожа захочет мне помочь. Она первая предложит помощь, дабы я вернулась во дворец, как её союзник. Я была неопасна для неё, Хатидже Султан не может того же сказать о новоиспечённой Баш-кадине нашего Повелителя. — Эта Хюррем, какая она? — Виктория не сдержала своего любопытства, даже несмотря на перекосившееся лицо своей наставницы от упоминания одного имени той женщины. — Александра, так её звали, когда она попала в наш дворец. Русская нахалка, так её прозвали в гареме в первый же день её пребывания во дворце. Эта хабалка посмела кинуться в объятия Султану, когда тот направлялся в свои покои и проходил мимо гарема. Всё для того, чтобы привлечь внимание нашего Владыки. И ей это удалось. — Махидевран задумчиво начала вспоминать все моменты, связанные с её соперницей, пытаясь найти слабое место рыжеволосой. — Говорили, что её будто подменили после праздника. Сразу стала покладистой, поумневшей. Это насторожило только меня, остальные же были рады внезапно пришедшему спокойствию в Гарем. Эта змея забрала у меня всё. Следовательно, мне нужно забрать у неё больше. — Махидевран вновь остановила свою речь, и обратила взор на свою помощницу уже новым взглядом, полным решимости и жестокости. — Мне нужно, чтобы ты попала во дворец, Виктория. И выполнила одно моё поручение. — Всё, что в моих силах, Госпожа. — Я сделаю так, что ты попадешь во дворец и у тебя будет одна задача. Убить сына, моей соперницы. А затем убить и её. Виктория замерла, вглядываясь в лицо своей наставницы. Да, она не шутила. Только Махидевран не знала, что у девушки уже была цель, и это — Султан Сулейман. — Я постараюсь выполнить ваше поручение. Самое тяжёлое, это выбраться отсюда и добраться в Топкапы. — Оставь это мне, Виктория. Я что-нибудь придумаю. — Черкешенка злорадно улыбнулась, в мыслях уже предвкушая свою месть.Покои Валиде Султан
Айше-Хафса с грустной задумчивостью вышивала в своих покоях, раздумывая о судьбе сына и о скорой свадьбе своей любимой дочери. Хатидже не шла на уступки и не хотела извиняться ни перед Валиде, за свой проступок, ни перед Хюррем. По мнению Айше-Хафсы, как раз Хюррем и заслуживала извинения, даже несмотря на то, что Хатидже являлась султаншей династии. В покои Госпожи тихо вошла Гюльфем. Поклонившись, с позволения Госпожи она села рядом и вопросительно посмотрел на мать Падишаха. — Госпожа, вы чем-то опечалены? — Гюльфем, ты же хорошо знаешь мою дочь…и общаешься с ней больше всех нас. Скажи мне, что творится с моей девочкой? Гюльфем задумчиво поступила взор, и с осторожностью уточнила: — Вам правду рассказать? — Получив утвердительный кивок Валиде, полька продолжила: — Хатидже Султан сейчас не в лучшем состоянии. Её разум и душа в особенности. Она разозлена вашим вмешательством в её жизнь, разочарована в Хюррем Султан, за то что та якобы раскрыла её секрет и виновата в опале нашей Госпожи. Зла на Ибрагима за то, что тот посмел выбрать себе в жены другую женщину, несмотря на тёплые чувства нашей Султанши. Валиде грустно усмехнулась, поражаясь в душе, насколько наглой и упёртой выросла её дочь. — Да, Хатидже — сестра Повелителя и Госпожа Османского рода. Но это не значит, что наши рабы должны плясать под нашу дудку даже в таком вопросе, как женитьба. Их брак с Ибрагимом невозможен и он поступил мудрее всего, не давая развиваться их внезапной влюбленности и выбрал себе жену по статусу и по положению. Гюльфем, неужели она настолько слепа сейчас? — К сожалению, моя Госпожа. Хатидже Султан обвинила меня в предательстве, когда я начала защищать Хюррем Султан и доказывать её невиновность в этом вопросе, но Госпожа и слушать меня не стала. Обвинила в предательстве и выгнала из своих покоев. Валиде, мне страшно. Как бы наша Госпожа не натворила бед. Айше-Хафса удручённо покачала головой, мысленно соглашаясь с опасениями любимой бывшей невестки. Состояние её дочери пугало султаншу, и та не знала как привести её в чувства. — Хатидже начнёт мстить Хюррем, за то, что сама совершила. Хюррем не виновата в том, что Хатидже ведёт себя крайне безответственно и не понимает этого. — Валиде отложила вышивку и сложила руки на коленях. — Не будем о грустном, моя дорогая. Через неделю твоя свадьба, уже почти всё готово. Ты счастлива, Гюльфем? — Вы осчастливили меня своим решением, моя Госпожа. Я благодарна вам за возможность вновь стать чьей-то женой и матерью моих будущих детей. Для женщины — это самое главное. — Я рада, что ты вновь обретёшь счастье, Гюльфем. Пусть будет во благо. — Аминь, Госпожа.