***
— Повелитель, мы ищем что-то конкретное, или же просто выбрались прогуляться по рынку? — Мы ищем что-то, что сможет порадовать мою Хюррем и заставит её снова смеяться, Ибрагим. — Падишах и Хранитель покоев неспешно ходили по главному рынку Стамбула уже второй час. — Простите мне мою дерзость, Повелитель, но уж точно порадует нашу Госпожу, только то, что вы не будете принимать никого, кроме неё. Сулейман внезапно остановился и приподняв бровь в недоумении, посмотрел на своего названного брата. Ибрагим тут же склонил голову в извиняющемся жесте и умолк. — С чего ты взял, Ибрагим? — Повелитель вновь развернулся и продолжил свой путь, внимательно слушая своего друга и соратника. — Государь, насколько мне известно, Хюррем Султан — прибыла с русских земель и была дочерью православного священника. — он прервал свою речь и только после согласного кивка своего Владыки продолжил говорить. — Соответственно, нашей госпоже очень тяжело принять тот факт, что у её любимого мужчины и отца её ребёнка может быть кто-то другой на стороне и это совершенно нормальное явление для здешних мест. Мой Повелитель, для нашей Госпожи союз брака — священен, она с детства была приучена и воспитана согласно традициям, в которых любящие люди женятся и верны друг другу на протяжении всей своей жизни. Для неё это так же естественно, как и для вас незазорно иметь сразу несколько наложниц и иметь от всех них хотя бы по одному ребёнку. — Ибрагим, эти правила были созданы для того, чтобы укрепить нашу династию. Чтобы у правящего Падишаха гарантировано было продолжение рода. Я и сам думал над этим, но Валиде ясно дала понять, что устои гарема созданы очень давно и они служат для порядка в моей семье и расширении моей династии. — Повелитель, но если вы будете и в дальнейшем принимать других женщин — ваши отношения с Хюррем Султан будут и дальше подвергаться недопониманиям и ссорам с обеих сторон. Я не склоняю вас к тому, чтобы отказаться от гарема, это — необходимость для вас, как для Падишаха. Но вы должны показать своей госпоже, как сильно её любите, даже несмотря на наличие других женщин в вашей жизни. Возможно, надобность в гареме отпадёт, если Хюррем Султан родит вам несколько сыновей? Она молода, здорова и уже подарила вам прекрасного наследника, это вполне выполнимая задача для нашей Госпожи. Вы думали об этом? Заданный вопрос остался без ответа. — Покупайте, самые разные диковинки, необычные подарки! Бей, бей, не проходите мимо! Вы грустны, вероятно вы ищете что-то особенное для своей любимой? Торговец сувенирами и разнообразными зверьками остановил своим возгласом Падишаха и заставил того посмотреть на его товар. Сулейман обнаружил клетку с необычными птицами, которые весело чирикали, даря радость, подобно его рыжеволосой госпоже. — Добрый день, бей. Я возьму клетку с этими дивными птицами. Как они называются? — Достопочтенный бей, эти птицы попали ко мне из дальних земель, называются — Волнистые попугаи. Чирикают всё время, молчат только по ночам. — Беру, бей. Ибрагим, мне кажется, для начала этих птичек хватит для примирения. Что думаешь? Визирь улыбнулся и кивнул своему Падишаху, надеясь, что смог заставить своего Падишаха задуматься о его словах. И он был прав, Сулейман не забыл о его рассуждениях.Покои Валиде. Полдень.
Айше-Хафса в нетерпении расхаживала по комнате. Проведя утро в компании внуков, ничего не предвещало беды. Хафса Султан и не предполагала, что такое несчастье сможет свалиться на их головы. Хорошее настроение Госпожи улетучилось в тот же миг, когда пришли вести из старого дворца, что нерадивая Хатун не доехала до дворца, а расследование показало что она была похищена разбойниками, судя по убитым телам стражи и уведенным лошадям. — Дайе, нет ли новостей? Как могли допустить такое? Наложницы нашего гарема должны быть в безопасности несмотря на то, что они находятся в опале. Тем более, эта девушка была два раза у Повелителя. Вдруг она понесла от него, а мы и не знаем? — Госпожа, даже если девушка беременна, будет чудо, если ребёнок выживет в том кошмаре, в коем сейчас держат его мать. Одному Аллаху известно, что они могут с ней сделать, узнав что не смогут выпросить у нас выкуп за неё. — Дайе виновато опустила глаза. Прибежавший Сюмбюль тут же обратил всё внимание на него. — Госпожа моя, Повелителя нет в покоях, стража сообщила, что он вместе с Ибрагимом-агой отлучились в главный рынок и вернутся не скоро. — Аллах, за что ты посылаешь нам такие несчастья? Сюмбюль, сообщи моему сыну о происшествии сразу же, как он вернётся с Ибрагимом. Мы должны что-то предпринять, прежде чем об этом узнают все. Нужно спасти девчонку и проверить в ближайший месяц её состояние, иначе мы можем лишиться потенциального наследника или Султанши. — Госпожа моя, у меня ещё одна весть для вас. — Сюмбюль со страхом посмотрел на Валиде Султан. — Сюмбюль, если она плохая — оставь её при себе. Мне хватает волнений из-за фаворитки сына. — Я должен вам сообщить. Хатидже Султан пыталась покончить с собой этой ночью. Она выпила яд, лекари еле смогли спасти её в последний момент. — Хатидже? Моя девочка? О, Аллах, помоги нам! Дайе, быстрее к ней! — с этими словами мать Падишаха тут же выбежала из своих покоев, стремясь в сторону комнат своей дочери.Покои Хатидже. Прошлая ночь.
— Моя матушка не понимает меня. Мой брат не понимает меня. Гюльфем оставила меня. Хюррем предала меня. Ибрагим променял мою любовь на брак с какой-то девкой из Анатолии. Почему не я? Почему никого нет на моей стороне? Чем я заслужила такое отношение? Возможно, я недостаточно хороша для них? Я ведь госпожа. Госпожа по крови и праву рождения. Дочь покойного Султана и сестра нынешнего Падишаха. Неужели я не заслуживаю уважения и любви, к которой всегда стремилось моё сердце? Все меня бросили. Моя Валиде вновь отдаёт меня за нелюбимого. Мой брат снова не принимает в расчёт мои желания. Гюльфем решила устроить свою жизнь и наплевала на меня. Хюррем обезопасила себя, тем самым подставив меня под удар. Все против меня. Я никому не нужна. А отныне, и они мне больше не нужны. — с этими словами девушка поднесла пузырёк с ядом к губам и спешно вылила его в свой организм. Для молодой госпожи это оказалось легче, чем она думала. Двери покоев она заперла, никто её не найдет хотя бы до утра. С этими мыслями девушка упала на пол своего балкона, разбивая в осколки тот самый пузырёк.***
— Как такое произошло, Сюмбюль?! Где были служанки? Где была Гюльфем?! Почему никто не следил за моей девочкой?! — Валиде Султан, Госпожа выгнала всех и заперла двери. Кто же мог ей противиться? Мы и предположить не могли, что здесь у Госпожи спрятан яд и она такое с собой сотворит. — Сюмбюль стыдливо опустив голову, дрожа перед гневной матерью Падишаха. Айше-Хафса нежно держала холодную руку своей дочери, и со страхом следила за слабым дыханием своей хрупкой девочки. — Что скажете? Какие ваши прогнозы? — Валиде гневно посмотрела на лекарей, стушевавшихся от одного её взгляда. — Госпожа, наша Султанша очень плоха. Яд оказался медленно действующим, это и спасло ей жизнь. Вероятно султанша не подозревала о том, что он был не таким сильным. Но он разошелся по всему телу, нам предстоит несколько дней, чтобы вывести его из тела нашей Госпожи. — Делайте всё что можете, но она должна жить. Ваши головы полетят, как только она перестанет дышать, вы слышите меня?! — лекарши судорожно кивнули и вновь вернулись к приготовлению противоядия.***
— Гюльнихаль, что случилось? Почему все бегают туда — сюда? — Хюррем обеспокоенно повернулась на шум, исходящий из нижнего этажа гарема. — Я не знаю, Хюррем. Я сейчас сбегаю и узнаю у девушек, что происходит. Я мигом. — Дверь за Гюльнихаль закрылась и рыжеволосая осталась наедине с собой, покачивая на руках малыша Мехмеда. — Твоя золовка очень неустойчива в психике. Будь с ней осторожна, она не ведает что творит. — Екатерина возникла из прозрачной дымки и теперь сидела напротив своей подопечной, с нежностью смотря на маленького Шехзаде. — Я переживаю за то, что она может сотворить. По этой хронологии, я вскоре должна быть беременна Михримах, Султан чуть не погибнет в следующем походе, а затем в гареме появится убийца, которая перережет Айше горло. В прошлый раз, если ты помнишь, это преступление повесили на меня. — Помню. Но не рассчитывай на то, что здесь всё будет идти так, как ты помнишь. История хочет случиться, но ты изменила слишком много. Дети Хатидже и Ибрагима не родятся, он ещё не Великий Визирь, и я не уверена что твой Падишах выживет в предстоящем походе. Тебе следует быть на чеку, Хюррем. И молиться за здоровье твоего мужа. Он умрет — и своих детей ты больше не увидишь. — Я знаю, Екатерина. Я знаю об этом. — Когда ты планируешь вмешаться в дела своего будущего союзника? Ибрагим по твоей хронологии вот вот должен возвыситься, но похоже в этой временной линии его повышение не предусмотрено. — Я не знаю, как сильно испортила хронологию и до какой степени мне придётся восстанавливать её. Вероятно, из-за того, что Ибрагим не женится на Хатидже, он получит своё повышение гораздо позже, если же получит совсем. Я намекну Повелителю на его повышение, как только пост Великого Визиря освободится. Не уверена, когда именно это произойдёт, так как Мехмед Паша ещё не подал в отставку. — Его сын — Мехмед Челеби болен чахоткой. Они ещё не знают об этом, но помолвка Хатидже может сорваться. Не припоминаю, чтобы в ваших краях успешно вылечивали от этого недуга, сын нынешнего Визиря явно обречён. — Медичи недовольно посмотрела в сторону двери. — Подумай о следующей кандидатуре на пост зятя Падишаха, желательно, чтобы он сразу был на твоей стороне. Раньше было легче, был Ибрагим. Второго такого у нас нет. — У Ибрагима, если я не ошибаюсь, есть брат-близнец, чем не кандидатура? И Хатидже будет довольна. — Русинка весело хихикнула, ловя сердитый взгляд своей Хранительницы. — Хюррем, будь серьёзнее. — Бывшая королева Франции хмуро покачала головой, и исчезла в том же тумане, откуда она появилась. В комнату тут же выбежала запыхавшаяся Гюльнихаль, принесшая вести с гарема. — Хюррем, ты не поверишь. На Мелек Хатун напали разбойники, она не доехала до Старого дворца. А Хатидже Султан пыталась покончить с собой! Говорят, она выпила яд! — Аллах, что за день? Повелитель осведомлён? — Роксолана тут же положила в кроватку спящего Мехмеда, и поцеловав его в лобик, направилась к дверям. — Говорят, он уехал с Ибрагимом-агой в город. Хюррем, куда ты? — Гюльнихаль удивлённо наблюдала, как Хюррем быстро собралась уходить. — Посиди с Мехмедом, я к Хатидже. Мне нужно быть там, как бы мы не ругались, если я не проявлю сочувствие, подумают что я ещё и виновна в её поступке. — с этими словами Баш-кадина Повелителя выбежала из покоев в сторону комнат Хатидже Султан.***
Спустя несколько часов, Мелек с трудом смогла открыть глаза и лишь через время, оглядеться. Девушка лежала на полу, привязанная руками к огромному деревянному столбу, мешающему ей двигаться. Руки нещадно ныли от многочасового подобного положения, а всё тело ломило от непонятной боли. Осмотрев себя, девушка с ужасом в глазах обнаружила разорванное на себе платье и засохшую жидкость на ногах и животе. Почти полностью обнаженная, с синяками на спине и голове, продрогшая до костей, девушка не смогла сдержать истеричного всхлипа, когда до неё дошло осознание того, что с ней сотворили в ближайшем времени. — М…меня…изнас…нет. Нет… Не может быть… — истерика начала усиливаться и русская фаворитка не смогла сдержать слёз. Сильно закусив губу, дабы не застонать от ноющей в теле боли, Мелек судорожно всхлипывала, постепенно приходя в себя. После такого путь во дворец ей был заказан, а ведь в душе она ещё надеялась, что зачала ребёнка от Падишаха и тот простит ей её дерзость и позволит вернуться во дворец, когда узнает о ребенке. Продолжая плакать и пытаться выбраться из верёвок, русоволосая не заметила как в сарай, где она лежала, вошёл молодой разбойник, весьма неприятного телосложения и вида. Увидев его, девушка закричала, что есть мочи, в душе надеясь, что её хоть кто-нибудь услышит. — Проснулась, маленькая потаскушка? Без сознания ты была не так хороша, надеюсь сейчас всё изменится! — с этими словами Ахмед бей принялся бесцеремонно задирать порванную юбку девушки и лезть своими грязными руками в самые сокровенные места. Разбойник тяжело ударил её по лицу, и тем самым заставив её молчать, и вновь принялся за своё. Эту ночь Мелек Хатун будет вспоминать с содроганием до конца своих дней.