***
— Сюмбюль-ага, на тебе лица нет. Ты что, плачешь? — Хюррем встретила его с улыбкой, сегодня она писала письмо любимому Падишаху, напрочь забыв о пережитом стрессе в прошлой жизни. — Хюррем Султан… У меня плохие новости. Говорят…галера Падишаха затонула. Ходят слухи…что наш Повелитель мёртв. Не восприняв его слова всерьёз, она отмахнулась, но потом до неё дошёл смысл его слов. Неверяще посмотрев на евнуха, она неосознанно прижала к себе плачущего Мехмеда, и начала истерично качать головой. — Нет… этого не может быть! Это же наш Повелитель! Он завоюет много земель! Не может быть… — Поспевшая Гюльнихаль и Сюмбюль успели поймать и шехзаде, и теряющую сознание госпожу. — Эсма, зови лекаршу! У нашей госпожи кровотечение! Не дай Аллах, она потеряет ребёнка от переживаний.***
Забрав Мустафу с занятий, Дайе Хатун привела его в покои Падишаха, к еле пришедшей в себя Валиде Султан. Хазнедар застала мать Повелителя стоящей за его рабочим столом, трепетно сжимавшую в своих руках корабль, сделанный её сыном. Она не могла перестать плакать, поглаживая деревянную поверхность и не обращала внимания на происходящее вокруг. Тихо подошедший к ней Мустафа и потянувший бабушку за подол платья смог оторвать её от тягостных переживаний. — Бабушка, что случилось? Почему ты плачешь? — Валиде слабо улыбнулась и мягко положив драгоценную фигурку обратно на стол, обняла своего внука и вытерла слёзы. — Пойдём, посидим на террасе, Мустафа. Расскажешь мне, как прошли твои занятия. — она увела его на балкон, усадила его себе на колени и нежно прижала к себе. Не переставая молиться Аллаху, она просидела с шехзаде несколько часов, слушая его рассказы про его учителей и про его маленького брата Мехмеда. Сейчас её больше всего беспокоило состояние её сына, вероятное восхождение Мустафы на османский престол, и как обойти закон Фатиха, потери ещё одного внука она бы не пережила.***
— Сюмбюль-ага, султанша без сознания, кровь не останавливается, как бы беды не случилось. — Безутешная Нигяр Калфа стояла над кроватью Хюррем вместе с Сюмбюлем-агой, который только и мог, что недовольно цокать. — Нигяяяр, не кликай на наши головы беду. Лекарши сказали, что спасут и султаншу, и ребёнка, они справятся. — Иншалла. После минутного молчания, Калфа всё же решила продолжить задавать вопросы: — Ты всем сообщил эту новость? — Да, и Гюльфем Хатун, и гарему, и Мелек Хатун. — Бедняжка, как бы и она не потеряла ребенка от волнения. — Да я не сказал бы, что она переживает. — Сюмбюль пожал плечами, переводя взгляд на свою соратницу и шёпотом продолжил: — Мелек Хатун спокойнее всех восприняла ту новость. Даже глазом не моргнула. Ей будто всё равно, что наш Повелитель вероятно погиб. — Да что ты такое говоришь, Сюмбюль-ага? — Нигяр не могла поверить в подобную чепуху, пока она служила в Топкапы, каждая фаворитка хоть как-то переживала из-за своих отношений с Падишахом, каждая волновалась за своё будущее. — Аллах мне свидетель, Нигяр. Посмотри на Хюррем-султан, на ней лица не было, побледнела, как сама смерть после услышанного. А Мелек? Хмыкнула и пошла дальше. Поверь мне, к нашему Падишаху Мелек не испытывает ни капли сострадания. — Впервые слышу о таком, Сюмбюль-ага. Она же беременна от Падишаха! Он отец её ребёнка, их связывает нерожденный младенец! — Не знаю, Нигяр, не знаю. Нам хотя бы не стоит беспокоиться об её состоянии, она явно в полном порядке сейчас. Они вновь посмотрели на бредившую русскую кадину. Кажется, она упоминала мать и звала Падишаха. Им обоим стало ещё хуже от увиденного.***
— Валиде, Ферхат Паша вновь просит вашей аудиенции. — Дайе тихо подошла к Айше-Хафсе, которая ласково гладила по голове уснувшего на софе шехзаде. — Не дай Аллах подтвердится то, о чём он говорил, Дайе. Я не вынесу потери сына, не смогу. — она медленно поднялась с софы, вновь накинув платок и вернулась в покои Султана, где её уже ожидал Ферхат Паша. — Слушаю тебя, Паша. С какими новостями ты пришёл сейчас? — Валиде Султан, прибыл гонец с военного лагеря. — Не томи, Ферхат Паша, скажи, сын мой жив?! — С лагеря прислали письмо, на нём печать Ибрагима Паши. Наш Повелитель жив, и идёт с армией на Родос! Скоро они возобновят атаку и завоюют остров! — О Аллах, благодарю тебя! — султанша радостно возвела руки к небу. — Быстрее, сообщи всем, что наш Повелитель жив и скоро одержит победу в этой войне! Простившись с Ферхат Пашой, Валиде радостно позвала Дайе Хатун: — Дайе, скорее зови слуг, пусть отнесут Мустафу в покои Хюррем. Наш Повелитель жив! Слава Аллаху! — Госпожа моя, Хюррем Султан так переживала из-за Повелителя, она в безпамятстве, потеряла сознание и лежит с кровотечением. Полагаю, лучше шехзаде оставить у вас в покоях. — О Аллах, бедняжка. Несите Мустафу в мои покои, а мы с тобой идём к Хюррем, нужно обрадовать её.Гарем. Утро
Даже на следующий день гарем бурлил от недавнего потрясения, наложницы не переставали выдвигать свои мысли по поводу последних событий, кто-то восхвалял Падишаха и его армию, кто-то уже мысленно представлял своё освобождение в случае восхождения Шехзаде Мустафы на престол. Сколько бы калфы не давали работы этим сплетницам, слухи плодились одного за другим. Разбурлившийся гарем стих только тогда, когда в него спустилась Мелек Хатун, она искала Нигяр Калфу, но рабынями гарема была встречена более чем равнодушно. — Айше Хатун, — она тихо подошла к черноволосой фаворитке, надеясь, что та сможет ей помочь. — я ищу Нигяр Калфу, ты её не видела? — Нет, не видела. — фаворитка ответила русинке слишком дерзко, что это не смог не заметить весь гарем. — Ты можешь помочь мне её найти? — Мелек стояла на своём. — Почему я должна тебе помогать? Ты её ищешь, вот и ищи. — она демонстративно отвернулась и продолжила свою беседу с другими рабынями. — Айше, мне кажется, ты забываешься. Перед тобой фаворитка Султана. — Фаворитка и фаворитка. Я тоже фаворитка. Ты мне не указ. Вот Хюррем Султан — да, её бы я послушала. А твои приказы и акче не стоят. — Айше Хатун, что это за разговоры такие? — Нигяр Калфа подошла к наложницам, заставив весь гарем замолчать.— Айше, ты забываешься. — Но, Нигяр… — Замолчи, бесстыжая! Как ты можешь разговаривать так с Икбал нашего Повелителя? Да за такие разговоры тебя могли бы высечь по правилам гарема. И никто не посмотрит, что ты фаворитка, ты по статусу ниже её. И вы все, — Нигяр медленно обвела взглядом весь гарем. — все обязаны относиться к Мелек с уважением. Она носит ребёнка нашего Повелителя, если она о чём -то просит, следовательно, вы должны ей помочь! Ещё раз увижу такое неуважение, отправитесь отдраивать весь дворец. — Взяв Мелек под руку, Нигяр медленно вывела её из ташлыка. — Спасибо тебе, Нигяр. — Не за что, Мелек. Не обращай на них внимания. Ты зачем искала меня? — Когда я была у Хюррем Султан, я видела на маленьком Мехмеде несколько амулетов, прикреплённых к его одежде и к его колыбельке. Мне сказали, что это молитвы и они помогают от сглаза. — Девушка остановилась и продолжила говорить шёпотом. — Мне не по себе, Нигяр. Можно мне тоже сделать подобные амулеты? Хюррем Султан сказала, что ты знаешь женщину, которая их делает. — Амулеты. Точно. Хорошо, помогу тебе, Мелек. А теперь иди к себе, я приведу женщину с амулетами. — отправив Мелек в её комнату, Калфа грустно проводила ту взглядом. Девушка изменилась после похищения разбойниками. Стала более тихой, чем раньше, мало с кем разговаривает. Никогда не знаешь, что у неё на уме. Ведёт себя апатично по отношению к происходящему. — Что же с тобой происходит, Мелек? — этот вопрос был произнесен уже в пустоту. Спустя месяц после этого случая, приглашенные женщины вместе с Султанской четой собрались в покоях Валиде Султан, дабы помолиться за воинов, самого Падишаха и за Мелек Хатун, у которой в это утро начались роды. Была приглашена также Гюльфем Хатун, сидевшая рядом с Хюррем и привезённая Хатидже Султан из Эдирне, ещё более задумчивая, чем раньше. Валиде переживала за вторую русскую невестку, ведь с ней столько всего произошло во время беременности, и рожать ей было рано. Хюррем же не могла найти себе места, постоянно ныло внизу живота, она знала, что вот-вот на этот свет придёт её доченька. Переживания сказывались на молодой султанше, помимо молитв за победу Султана, она также произносила у себя в голове мольбу о рождении дочери у её несостоявшейся соперницы. Валиде Султан переводила тяжёлый взгляд со своей дочери на свою невестку, видя, как та сидит в нетерпении будущих новостей. Прошло уже несколько часов, Мелек увели ещё днём и уже смеркалось. Молящиеся женщины неустанно продолжали свой обряд, моля Всевышнего о скорейшем рождении ребёнка султана. Прибежавшая Дайе Хатун на мгновение приостановила молитву, дабы сообщить всем долгожданную благую весть. Все женщины синхронно поднялись, дабы услышать от неё, кого родила Мелек. — Валиде, Мелек Хатун разродилась. Она родила прелестную султаншу! — О Аллах, ты велик! — Валиде и Хюррем синхронно возвели руки к небу, благодаря Всевышнего за его милость. Хюррем настолько сильно радовалась своей маленькой победе, что не заметила, как по её ноге начала течь вода. — Хюррем, твоё платье! — Гюльфем привлекла внимание всех в этой комнате на потемневшие платье от воды, как живот рыжеволосой тяжело сдавило изнутри. Не сдержав стона, девушка согнулась, как её тут же подхватили рядом стоящие женщины и с подачи Валиде Султан тут же повели её в покои. Обратно усевшись, теперь женщины молились за здоровье Султанши и ребёнка, который стремится на этот свет.***
— МашАллах, какая прелестная девочка! Мелек, ты молодец. — Айше-Хафса впервые взглянула на русинку с большей теплотой, чем было раньше. Неосознанно, внутри Ольги всё потеплело от осознания, что тайна её останется тайной. — Вам было так тяжело все эти месяцы. Не хочу, чтобы наша маленькая султанша переживала такое же на протяжении своей жизни. Пусть её зовут Разие, означает — счастливая. — Благодарю вас, Валиде Султан. Прекрасное имя. Счастливая бабушка поднесла ребёнка и тихо прошептала ей молитву на ушко. После отдала ребёнка служанке, дабы та передала султаншу в руки матери. Ещё раз кивнув роженице, Валиде покинула покои Мелек Хатун. — Слава Аллаху, какая хорошенькая дочь у моего сына. Пойдём, Дайе, посмотрим, как там дела у Хюррем, возможно и она нас порадует сегодня. Взяв под руку Дайе Хатун, женщины устремились в сторону покоев рыжеволосой госпожи. Подойдя к покоям Баш-кадины, Айше-Хафса увидела мечущихся врачей с ёмкостями с водой возле покоев рыжеволосой и остановила одну из них. — Что с Хюррем и малышом? Не родила ещё? — Валиде Султан, у нашей госпожи небольшая проблема из-за недавнего кровотечения. Схватки есть, но ребёнок ещё не идёт. Вероятнее всего, султанша родит лишь под утро. — Аллах, не дай ей долго мучаться. — Аминь, Госпожа. — Поддерживая свою госпожу, Дайе сопровождала Валиде к её покоям. — Знаешь, это даже хорошо, что Мелек родила девочку, Дайе. Меньше будет нос задирать перед наложницами. — Госпожа, но Мелек… — Я знаю о постоянных ссорах между ней и наложницами гарема, Дайе. Не оправдывай девчонку. — Но она столько всего пережила, Госпожа, и к ней так относятся… — Она сама виновата в своих бедах, Дайе. Каждый получает то, что он заслуживает. Аллах не посчитал её достойной быть матерью наследника Османской династии. Дайе молча кивнула, понимая, что она не сможет переубедить свою госпожу. Иногда она бывает очень упрямой в своих утверждениях, Дайе понимала, как никто другой, что сейчас спорить с султаншей бесполезно. Оставшись в своих покоях, Валиде Султан пошла на террасу и посмотрела на безмятежное ночное небо. Проведя в молитвах и раздумьях всю ночь, она не заметила, как наступило утро. Вглядываясь в бескрайнее небо, она заметила странную особенность этого весеннего утра — солнце и луна, как братья, стояли на одном небе, освящая эту землю. Валиде посчитала это хорошим знаком и улыбнулась сама себе. Потревожившая её покой Дайе Хатун радостно поклонилась и объявила своей госпоже радостную весть: — Госпожа, большая радость! Хюррем родила двойню! Родился славный шехзаде и луноликая султанша!