***
Хатидже Султан сидела в своих старых комнатах, от которых она уже успела отвыкнуть, во время своего проживания в Эдирне. Она молча смотрела на огонь потрескивающего камина и перебирала в руках маленькое рубиновое кольцо, внезапно появившееся среди её украшений. Она знала, от кого это кольцо. — Вы не имеете права так разговаривать со мной! Я — госпожа по праву рождения! Я — сестра Султана Сулеймана! Если я хочу отсюда выехать, я уеду без вашего позволения! — она уже несколько минут истерично кричала на спокойного пашу, который сидел в своих покоях и перебирал бумаги. — Я выполняю личное поручение Валиде Султан. Если вы — сестра Падишаха, то вы, вероятно, хотите ни во что не ставить веления вашей матушки? — Хюсрев мимолётно посмотрел на разъярённую Госпожу. Она прилетела в его покои подобно фурии из кошмаров, вся нервная и растрёпанная. — Если вы хотите покинуть Эдирне раньше вашего положенного срока, то я напишу в столицу и спрошу дозволения у Вашей Валиде. — Вы ни во что не ставите меня! Как вы можете так спокойно разговаривать со мной? — Хотите, чтобы я тоже кричал на вас? Вам не понравится. — Он пожал плечами, вновь возвращаясь взглядом к бумагам. — Да кто вы такой, чтобы так своенравно со мной себя вести?! Я — госпожа, а вы же — раб нашей Династии. И я требую, чтобы мне подали карету, я хочу немедленно вернуться в Топкапы. — она вот-вот была готова наброситься на него с кулаками. — Я ещё раз вам повторяю, без позволения Падишаха и Валиде Султан вы, к моему сожалению, не можете покинуть Эдирне. — Что значит «к вашему сожалению»? Вам неприятно моё присутствие?! — Я бы посмотрел на вас, если бы кто-то прибежал к вам, и с криками что-то начал требовать. Вам понравится? Султанша вы, не Султанша, а упекли вас сюда отнюдь не за прекрасное поведение во дворце. И я даже знаю почему. — Хюсрев тяжело вздохнул и посмотрел наконец-то на Госпожу. Своей злостью она даже веселила его. Это отразилось на его лице еле заметной улыбкой. — Да вы смеётесь надо мной! — её возмущению не было предела. Этот гнусный Паша ни во что не ставил её желания и её потребности. — Я напишу Повелителю о вашем неподобающем ко мне поведении. Будьте уверены, после этого вы лишитесь своей должности и всех прилагающихся привилегий. — Жду с нетерпением. — он издевательски усмехнулся и проводил её недовольную фигурку взглядом. — Хороша… Но как сварлива. — недовольно цокнув, он принял решение всё же отказаться от совета Падишаха — присмотреться к его сестре, как к будущей жене. — Лучше возьму в жёны обычную Хатун, эта никуда не годится. Услышанная фраза из-за дверей, взбесила султаншу ещё больше. — Он не считает меня достойной быть его женой?! Да как он смеет? Я сама за него не пойду! Больно надо! Вернувшись в свои временные покои, Хатидже гневно била об стенку всё, что только могла найти. Через несколько минут её приступа, вся комната была разбита, а султанша сидела в окружении разбитых стёкол, ваз и предметов мебели, апатично смотря на свои руки. На что она рассчитывала? На должное отношение к себе. Почему она его не получила? Видимо не заслужила. Её так раздражало, как он спокойно с ней разговаривал на равных, как не опускал голову, смело смотрел в её глаза и насмехался над её беспомощностью в этой ситуации. Её раздражало в нём всё, его походка, его спокойная и язвительная речь, его самоуверенность, граничащая с наглостью. Он был абсолютно уверен в том, что никакие её претензии не смогут подвинуть его с места, и он был абсолютно в этом прав. Через несколько дней отправившись на прогулку в парк, Хатидже смогла успокоить свои нервы. Она всё ещё была недовольна происходящим, всё ещё ненавидела всех вокруг, но внезапное осознание своей беспомощности привело её в состояние депрессии. Она здесь, словно птица в клетке. Сидит, пока её любимый воюет на фронте, а затем вернётся и женится на той безродной девке. Она сидит здесь, в окружении противного Паши, который уже просился ей в мужья, но даже не смотрел в её сторону уважительно! Он тоже предпочёл бы ей простую хатун! Неужели она была хуже? Выходит, что так. Даже этот гнусный Паша не воспринимает её всерьёз, когда она желала такого от Ибрагима. Когда она начала думать о Хюсреве Паше в таком ключе? Она увидела его вдалеке от себя, скачущего на лошади и ловко управляющим поводьями. Он был мастером верховой езды. Внезапная мысль о том, что она тоже могла бы к нему присоединиться на конной прогулке, а возможно даже и поразить своими навыками езды, крепко засела у неё в головке. Хатидже даже не успела осознать, что каталась на лошади она очень давно, управляется с этими животными она не так уж и хорошо, а в детстве вообще редко к ним подходила из-за вездесущего страха матушки. Теперь же, главная задача Османской Розы, состояла в том, чтобы покорить Хюсрева Пашу и показать ему, что она чего-то да стоит. — Доброго вам дня, Госпожа. Не ожидал вас здесь увидеть. Вы также увлекаетесь конной прогулкой? — На следующий день, подгадав время, когда он выходит на прогулку в парк, сестра Султана всё-таки решилась на свершение своего авантюрного плана. Кажется, Паша был удивлён. — И вам доброго дня, Паша. Я давно не каталась на лошади, решила вспомнить былое. Не думала, что застану вас здесь. — она неловко повела плечом, показывая свою непричастность к их встрече. Нутром она чувствовала на себе его подозрительный взгляд, но стойко его выдержала и лишь мягко улыбнулась. И где она такому научилась? — Когда вы улучшите свои навыки до нужного уровня, предлагаю покататься нам вместе. Сейчас, увы, мы не сможем, так как я планировал сегодня отправиться в соседнюю лесную чащу, и освежиться там. В следующий раз, я обязательно возьму вас с собой. — он всё равно улыбался, также язвительно пытаясь её разозлить, как и в их прошлую встречу. И у него получалось. — Вы полагаете, что мои навыки недостаточно хороши, чтобы сопровождать вас сегодня, Паша? — не успев понять, что она начинает творить, девушка с силой натянула поводья и галопом понеслась в сторону леса. Паша помчался за ней, хоть и немного от неё отставал. Спустя несколько минут езды, он нашёл её упавшей возле лежавшего дерева, без лошади. Судя по всему, султанша неудачно пришпорила своего коня, и тот скинул её, умчавшись вдаль. Он ловко спустился со своей лошади, и подбежал к лежавшей без сознания Хатидже. Она оказалась такой лёгкой и хрупкой, когда он взял её на руки и пошёл в сторону дворцового парка. Спустя полчаса медленной и аккуратной ходьбы, он донёс её до дворца и с помощью слуг осторожно уложил госпожу в её покоях. Остановившись в дверях дольше положенного, он вновь посмотрел на бессознательную султаншу и мысленно отругав себя, ушёл в другое крыло дворца. — Я благодарю вас за моё спасение. — Султанша посетила его спустя два дня после падения. Теперь она была хрупкой, мягкой и виновато продолжала смотреть на него. — Госпожа, это мой долг, вас защищать. Всё-таки вы были правы, вы — султанша династии, а я ваш раб. — он старался не язвить. Не получилось. — Простите меня за мой тогдашний… скандал. Я вела себя неподобающе. Я прошу у вас прощения за всё, что я в сердцах высказала вам. Я не хотела вас обидеть. — Хотели. — Теперь не хочу. — Хатидже серьёзно смотрела на него, показывая этим, что она не собирается отказываться от своих слов. — Вы помогли мне, когда я была в смертельной опасности, если бы вы не донесли меня до дворца, я бы могла и умереть в том лесу от травмы головы. Я искренне благодарю вас и ещё раз прошу прощения за мои слова. Вы — достойный Паша государства и преданный человек Повелителя. Если мне удастся вернуться в Топкапы, я передам моему брату и моей Валиде, что вы неустанно заботились обо мне и следовали их приказу. — Если вы искренне это говорите, то я польщён. Благодарю вас, Госпожа, за столь высокую похвалу. — Он кивнул ей, и посмотрел в её глаза немного по-другому. Заметив, как его взгляд всматривается ей прямо в душу, Хатидже полагала, что ей станет неуютно. Но ей хотелось, чтобы он всегда так на неё смотрел. — Я писал во дворец, Валиде Султан позволила вам приехать. Можете собирать свои вещи и отправляться домой. Благодарно кивнув, она еле улыбнулась и покинула его покои. Она думала, что будет рада. Почему же ей было так тяжело на душе?***
— Хюррем, ты очнулась! — маленький Мустафа бросился обнимать еле открывшую глаза рыжеволосую султаншу. Она удивлённо погладила по голове юного шехзаде и жестом попросила у служанки воды. Только после опустошения чаши, она смогла что-то произнести. — Мустафа… Гюльнихаль… Что произошло? — Хюррем, ты так переволновалась в покоях Валиде, что у тебя начались роды. Слава Аллаху всё хорошо. — Гюльнихаль радостно улыбалась своей подруге. — Я уже родила? Кого? — девушка удивлённо провела рукой по животу, ощущая странную пустоту внутри. — У меня красивая сестрёнка, Хюррем! — Мустафа радостно продолжал обнимать русинку, на что она только сильнее улыбнулась. — Я же говорила, будет девочка… — кажется, гора упала с её плеч. Девушка так переживала, что своими руками могла прервать жизнь ещё здесь не родившимся, но уже знакомым ей детям. — И маленький брат. Он ещё меньше, чем Мехмед! Но ничего, он подрастёт и мы все вместе будем играть! Я с Мехмедом будем его защищать. — Брат? Что… — Роксолана неверяще посмотрела на Гюльнихаль, та ей радостно кивала в ответ. За спиной бывшей Марии, не слишком далеко стояла невидимая для других фигура Екатерины. Пытаясь незаметно посмотреть на неё, дабы увериться в подозрениях, Хюррем получила положительный кивок своей Хранительницы. Но отнюдь не радостный. Подозрительный. — Хюррем, Аллах осчастливил тебя и всю Османскую династию! Ты родила двойняшек — мальчика и девочку! — Мальчика? И девочку… — она неверяще уставилась на Хранителя. — Держи себя в руках. — Мальчик? — Ты должна изобразить искреннюю радость, иначе они что-то заподозрят. — Это не мой ребёнок! — Твой, я следила за акушерками. Ты родила двоих. — Но я его не знаю… — Хюррем, улыбку на лицо. Разберёмся со всем потом. Закончив мысленную перепалку, женщина изобразила радостную усталость на лице. — Гюльнихаль, где мои дети? — Сейчас их принесут, Хюррем. Я уже сообщила слугам, что ты очнулась, скоро будет церемония имя наречения! — Аллах Велик…он так осчастливил нас… — девушка проводила уходящую подругу радостным взглядом и уткнулась лицом в голову прижавшегося к ней Мустафы, пытаясь подавить нарастающую панику. Всё не так. Всё пошло не так! — Мустафа, маленький мой, ты уже видел брата и сестру? — Да, у меня очень красивая сестра. И очень смешной брат. И к Разие я тоже уже сходил, мы с Хатидже Султан подарили ей амулет. — Разие? — Дочь Мелек, Валиде Султан назвала её Разие. — Ах, да… Дочь Мелек… — женщина устало легла обратно и пыталась быстро сориентироваться в своём дальнейшем поведении. Ей нельзя было показывать, что она не рада новорожденному сыну. Селим должен был родиться только через полтора года, и отчего-то Хюррем сразу отсекла мысль, что это родился не Селим или Баязид раньше времени. Тем более не Джихангир. — Хюррем Султан, ваши малютки. — в покои вошла радостная Нигяр Калфа, несущая на руках один свёрток, а на руках зашедшей после неё Гюльнихаль ворочался второй младенец. Хюррем привстала и протянула руки к первому ребёнку и взяв его на руки, не могла внутри не ужаснуться — этот младенец был ей не знаком. Наклонившись, дабы скрыть своё странное удивление, она медленно поцеловала младенца в лобик и вдохнула его запах. Мальчик забавно чихнул, так как женщина щекотала его лицо своими локонами. Она не смогла сдержать искренней улыбки. Отдав ребёнка обратно в руки Нигяр, Хюррем в нетерпении протянула руки к Гюльнихаль и с нежностью взяла на руки дочку. Её дочку. — Михримах… — она ласково прошептала её имя и также поцеловала малышку в лобик, вновь втянув такой родной запах дочурки. Уже два маленьких сердечка воссоединились с ней в этой жизни. — Хюррем, МашАллах, ты принесла нам такую радость! Большая редкость, сразу родить двух детей, да ещё и шехзаде. — Пришедшая Валиде была рада увидеть, как трепетно к себе русинка прижимает маленький свёрток с дочерью. — Благодарю вас за похвалу, Валиде. Большей награды мне и не нужно. — Роксолана уже более радостно передала дочку в руки Айше-Хафсы, когда та с нежностью и любованием смотрела в лицо внучки. — Красавица. Знаешь, сегодня, когда мне сообщили новость о рождении твоих детей, я увидела на небе одновременно Солнце и Луну, мне показалось это хорошим знаком для наших малюток. Дай Аллах, их судьба будет столь же светлой, как и это небо в миг их рождения. — Иншалла. — Я придумала имя для нашей красавицы Султанши, думаю оно тебе понравится. Михримах. Наша маленькая луна, освещённая солнечным светом. Отрада для отца и матери. Прочитав молитву над ушком ребёнка, она протянула Михримах обратно на руки Гюльнихаль, и взяла следующего младенца. — Твоя мама всё ждала дочку, но Всевышний нас обрадовал и твоим появлением, мой маленький шехзаде. Видно, у Аллаха есть предназначение для тебя, раз ты так нас всех удивил. — Она улыбнулась и прошептала ему на ухо: — Тебя зовут Абдулла, тебя зовут Абдулла, тебя зовут Абдулла. Прочитав остаток молитвы, Айше-Хафса гордо посмотрела на своего новорожденного внука. — Раб Аллаха. Я верю, что ты принесёшь в этот мир его волю. Хюррем продолжала держать улыбку на лице, хоть и внутри у неё бушевал ураган от пережитого шока. Она благодарила Аллаха про себя, за его милость и возможность пережить ещё одну жизнь с её любимой Михримах и уже подрастающим Мехмедом, но появление ещё одного ребёнка серьёзно пошатнуло уверенность рыжеволосой, что всё будет по канону прошлой жизни. Она внимательно следила за церемонией имянаречения, иногда поглядывая на молящегося за её детей Мустафу, и на душе становилось противно от того, что она не может всецело отдаться всеобщей радости, как это делали остальные. Судьба продолжала смеяться над ней и испытывать её, будто сам Аллах истязал её оставшиеся нервы неожиданным шехзаде. Как она должна была относиться к ребёнку, которого не знала? Если бы это произошло в прошлом, она бы с радостью приняла Абдуллу, но теперь, когда он являлся ей подтверждением её страхов, что всё ещё может измениться и что она не увидит своих оставшихся сыновей, в глубине души младенец пугал её даже больше Мустафы.