***
— Госпожа, Хюррем Султан! Откройте! — Рухсар Хатун нещадно стучалась в двери рыжеволосой Султанши. Будущая Хасеки уже спала, и её рабыни открыли покои только спустя несколько минут. — Рухсар Хатун, что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — Гюльнихаль внимательно осмотрела девушку, которая была явно чем-то напугана. — Гюльнихаль, ты отправляла меня следить за Садыкой, случилось непредвиденное! Мне нужно к Хюррем Султан, это срочно! — О Аллах, сейчас, одну минуту. — Гюльнихаль помогла одеться своей Госпоже и вкратце объяснить Роксолане в чём дело, и тут же впустила дрожащую Рухсар Хатун. — Хатун, что случилось? Говори быстро и внятно. Что натворила Садыка? — Гюльнихаль лишь поражалась тому, как Хюррем смогла быстро взять себя в руки и после сонного состояния тут же вникнуть в надвигающуюся проблему. Словно она уже годами так отточено подрывается с постели из-за непредвиденных обстоятельств. — Госпожа, Гюльнихаль наняла меня следить за Садыкой ещё несколько месяцев назад. Ничего не предвещало беды, однако… Сегодня Садыка Хатун убила Айше. Она лежит возле прачечной уже около часа, с перерезанным горлом. — Аллах, почему же ты пришла так поздно? Почему не сообщила раньше? — Это ещё не всё. Я хотела тут же побежать к вам и сообщить об этом, однако Садыка вместо того, чтобы скрыться в своих покоях, направилась с окровавленным ножом в покои Мелек Хатун! Я боюсь, как бы она не сделала ничего с Мелек… — Всевышний, за что ты так с бедной девочкой? — Хюррем шокировано прикрыла глаза, и мгновенно поднявшись с постели, направилась в сторону Ташлыка. — Гюльнихаль, Эсма, вы сидите с детьми! Рухсар, найди Нигяр, пусть к моим покоям приставят ещё стражу! Быстро выходя из покоев и не давая опомниться ошеломившимся служанкам, Роксолана побежала к покоям Мелек. Хоть бы успеть! — Судорожно думала про себя девушка.***
— Говори, неверная, причастна ли ты к преступлению, или нет?! — Сюмбюль яростно вжимал в стенку задыхавшуюся Викторию, отчаянно мотавшую головой. — Я…я… Не вино…вата… — лицо девушки было уже бледное, от недостатка кислорода и евнух немного ослабил свою хватку. — Говори, где ты была, когда убили Айше?! — Я пришла спать, я не видеть… Сюмбюль, поверь мне, я не… не видела Айше. Он яростно отпустил её шею, наблюдая за тем, как венгерка медленно оседает и жадно хватает ртом долгожданный воздух. — Клянусь Аллахом, если ты мне врешь, отправишься вслед за Айше. — Сюмбюль! — бедная Нигяр Калфа прибежала в покои и еле переводила дух. — Что случилось, Нигяр? Что ещё? — Беда на наши головы… Нож, которым убили Айше, нашли в покоях Мелек Хатун. Сюмбюль мгновенно изменился в лице, переосмысливая последнюю фразу, произнесенную калфой. Переведя взгляд на Садыку, всё ещё судорожно дышащую, он не заметил, как за её всхлипами скрывалась еле-еле заметная ухмылка. Молча покинув покои темноволосой венгерки, они направились к покоям Мелек. Уже подходя к покоям, они встретили на пороге стоящую Валиде Султан вместе с Дайе Хатун и бежавшую им навстречу Хюррем Султан, видимо только только получившую известия. Рыжая остановилась напротив Сюмбюля и Нигяр, и непонимающе посмотрела вглубь покоев, где Валиде уже отчитывала бедную Мелек. — Мне не нужно твоё лживое почтение и твоя лицемерная улыбка, Мелек. После всего, что ты натворила в этом дворце, я не верю тебе. — Валиде, что я… Русская фаворитка была остановлена взмахом руки матери Падишаха, которая даже не обратила внимание на её покачивания от недавнего дурмана. Мелек проснулась несколькими минутами ранее, как раз перед тем, как в её покои ворвались и без всякого объяснения перевернули всё вверх дном. Только после того, как они вытащили что-то из её сундука, что конкретно — она не смогла разглядеть, слуга что-то шепнул на ухо Дайе и та тут же вызвала Валиде Султан. Мелек видела, как грозно на неё смотрела мать Падишаха, от этого взгляда можно было провалиться сквозь землю. За спиной Валиде она еле уловила фигуру Хюррем, ошеломленно наблюдавшую за этой картиной. — Мы были свидетелями твоей недавней ссоры с Айше Хатун. Весь гарем подтвердил, что вы с ней не ладили на протяжении многих месяцев твоей жизни во дворце. А теперь её находят мёртвой возле прачечной, а нож, которым она была убита — в твоих покоях. Не успела! Аллах, я не успела! Хюррем судорожно старалась придумать, как оправдать в этой ситуации её землячку, но видя, как Валиде уже полностью поглощена мыслью о ссылке непослушной фаворитки, она мысленно проклинала себя. Невесомая рука хранителя легла на её плечо, и еле повернув голову в сторону Екатерины, Хюррем уловила её отрицательный кивок. Хранитель сдерживала её от вмешательства в судьбу юной русинки. — Валиде, я не убивала! Меня оклеветали! Валиде, прошу вас, поверьте мне! — светловолосая упала к ногам Айше Хафсы, содрогаясь в рыданиях и наконец понимая, в чём её пытаются обвинить. — Хюррем, скажи же, я не виновна! Госпожа, смилуйтесь, ради Аллаха! Валиде посмотрела на Рыжеволосую и взглядом запретила ей говорить. Роксолана бессильно опустила голову и вышла из покоев соотечественницы, продолжая проклинать всё происходящее. Она решила дождаться Валиде Султан и попытаться убедить её в невиновности Мелек, хоть в душе и понимала, что это ей вряд ли удастся. — Дайе, где Разие Султан? — Служанка отнесла её к лекарше этим вечером. Султанше нездоровилось, и Лалезар Хатун весь вечер пробыла с маленькой Султаншей в лазарете. — Видишь, Мелек, даже твоя служанка не может подтвердить твою непричастность. Принесите Разие в мои покои, а эту запереть и не выпускать. На рассвете она отправляется в старый дворец. — Айше-Хафса, презренно посмотрев на Мелек, убрала подол своего платья из цепких пальцев наложницы и вышла из её покоев. На выходе её ждала Хюррем, уже собиравшаяся начать оправдательную речь, но мать Падишаха вновь перебила её намерения. — Не старайся, Хюррем, всё равно не поверю. А будешь продолжать так рьяно отстаивать интересы этой рабыни, я посчитаю тебя соучастницей и отправлю в Старый дворец следом. — Она прошла мимо пораженно застывшей русинки. Хюррем так и осталась на втором этаже, безуспешно ударяя ладонью перила балкона и еле сдерживая наступившие слёзы бессилия. Ты не можешь ничего сделать, тебя не послушают. Твой единственный шанс — дождаться приезда Султана и Ибрагима и их руками провести расследование. Только так ты сможешь доказать невиновность Мелек. Терпи, Хюррем. — Екатерина мягко гладила её спину в утешающем жесте, понимая, какую несправедливость переживает сейчас её подопечная. Ведь в Мелек Хатун Роксолана действительно видела свою младшую сестру.***
Вернувшись в свои покои, Хюррем не смогла сомкнуть глаз уже этой ночью. В голове повторялись рыдания, мольбы и крики Мелек, услышанные ею, когда ту запирали в собственных покоях. — Хюррем, что случилось? На тебе нет лица. — Гюльнихаль встретила безутешную султаншу и усадила на софу, заботливо подавая ей стакан воды. — Садыка подставила Мелек. Я думала, что эта злостная венгерка захочет и с Мелек что-то сделать, но она решила подстроить всё так, будто Мелек убила Айше Хатун. — О Аллах…но мы же знаем правду! У нас есть свидетель! — Валиде нужен был лишь повод, дабы выслать её из дворца. Она абсолютно уверена в том, что Мелек виновна. И даже пригрозила мне ссылкой, если я начну покрывать Мелек. — Бессердечная женщина! — Она — мать нашего Падишаха, Гюльнихаль. Не пристало нам так о ней говорить. Хюррем устало выдохнула и взглядом наткнувшись на стоявшую поодаль Рухсар, поманила её рукой к себе. — Я глубоко благодарна тебе за верную службу, Рухсар. Но теперь ты будешь служить мне, ибо только так я могу защитить тебя от Садыки. — Конечно, моя Госпожа! Но…что на это скажет Валиде? — Я поговорю с ней утром, не переживай. Гюльнихаль покажет тебе, где ты будешь теперь спать, с сегодняшней ночи ты живёшь в моих покоях. — её предложение было встречено благодарным поцелуем подола и поклоном перепуганной наложницы. Гюльнихаль ещё раз поддерживающе погладила Русинку по спине и поднявшись с софы, увела за собой Рухсар в соседнюю комнатушку для слуг. — Теперь ты видишь, каково быть на другой стороне опалы. — Из ниоткуда вновь появилась Екатерина. — Теперь Мелек отыгрывается за тебя, а ты играешь роль неприкосновенной Махидевран. — Вернётся Повелитель, я вытащу Мелек из Дворца Слёз. Мне нужно лишь дождаться его возвращения. — Роксолана тихо шептала перед собой, дабы её раздумья никто не услышал. — Не забывай, теперь тебе нельзя идти в открытую против воли Валиде. Иначе всё, что было до этого — будет зря. Мать вашего Правителя — упрямая до глупости женщина. Если она ставит перед собой цель — она захочет добиться её любыми способами. И тебе потребуется повод, чтобы утащить Садыку в темницу и под пытками выведать у неё причастность к смерти Айше. Она уже начала свою игру, Екатерина. Следующая её цель — Сулейман.***
Аккуратной поступью, внимательно следя за тем, чтобы за девушкой не было слежки, темноволосая направлялась к коридору, в скамье которого была спрятана маленькая кипа бумаг и маленькая чернильница. Лавируя между рядами колонн, Садыка ликовала про себя и благодарила Деву Марию за свою находчивость. В голове девушки созревал отличный план по устранению маленьких шехзаде и Османского Султана. Добравшись до заветной скамьи, она достала два листа бумаги и небольшую чернильницу, начиная быстро составлять письма. «Пришло известие о том, что Султан Сулейман смог избежать ловушки и выжить. Он возвращается во дворец с победой, где жду его я в окружении близких ему людей.» Она подула на письмо, свернула первый свиток, и аккуратно сложив, убрала его в рукав своего платья. Приготовив второй лист, она обмакнула кисть в чернилах и продолжила свою мысль: «Мелек Хатун была ложно обвинена в смерти Айше Хатун. Вы можете получить ещё одно доверенное лицо в Топкапы. Повторяя свои действия со второй запиской, девушка ухмыльнулась про себя, представляя в уме предстоящую месть всей Османской правящей семье.***
Это был беспокойный вечер не только для гарема Топкапы. Стамбул встретил возвращающийся флот с Родоса неспокойным небом и буйным морем. Ибрагим решил укрыться от холодного ветра в каюте, и заметил, как при виде его Насух эфенди скоро пытался скрыть свои записи на столе. Грек усмехнулся, наблюдая за стушевавшимся мужчиной, пытающимся казаться абсолютно спокойным и не обращающим внимания на Паргалы. — Я тебе помешал, друг мой? — Слушай, я спрашиваю у тебя, что ты делаешь, кому шлёшь письма или какие записи ведёшь? — Насух раздражённо поправил листы бумаги на столе, невзирая на непонимающий взгляд молодого Визиря. — Ты сегодня не в духе, Матракчи. Что-то случилось? Что-то гложет тебя уже который день. — Я… — он грустно вздохнул. — Я пытаюсь кое-что завершить. — Ты рисуешь? Покажи. — Под настойчивым взглядом Паргалы, Насух не смог устоять и нехотя перевернул заветный листок с рисунком лица темноволосой девушки, покорившей его сердце с первого взгляда. — Ах да, Виктория. Ты влюбился в ту хатун, что я отправил в гарем по твоей просьбе? Матракчи молча кивнул, разочарованно осматривая рисунок венгерки, и любовно провёл по нему пальцами. — Я забываю, как она выглядит, Ибрагим. Мы так долго в походе, я вижу её во снах, но каждый раз её образ всё менее чёткий в моих воспоминаниях. Я боюсь, что забуду её прекрасный лик. Паргалы, какая она? Такого роста? Или ниже? — он суетливо поднялся и начал показывать рукой приблизительный рост девушки — насколько он его помнил. Ибрагим только смеялся на забавные попытки его друга и понимающе кивнул: — Она чуть ниже тебя, мой друг. И зря ты так изнываешь себя, ведь ты нарисовал её точный портрет. Уверяю тебя, Насух, одно лицо. Польщенный таким откровением, Матракчи сел обратно за стол и уже с большей теплотой и нежностью посмотрел на своё творение. — Я возьму её в жёны, как только вернёмся во дворец. — Она же в гареме Падишаха. Ты не думаешь, что ей придётся получить разрешение у наших Владык, прежде чем прийти в твой дом уже женой? — Паргалы уже который раз наблюдал похожую картину. Как только объявили о полной и безоговорочной капитуляции Родоса, когда все воины: от янычара до самого Падишаха услышали о великой победе, они тут же представили, как едут домой к своим любимым женщинам, жёнам, матерям и детям. Он не мог в полной мере разделять их радость, так как с Мухсине они ещё не объединили свои судьбы, а настоящую семью он уже лет десять как не видел. Возможно даже больше. — Я поговорю с Повелителем, думаю, одну рабыню он тебе подарит. Ты великолепно проявил себя в походе, думаю это не будет проблемой! Матракчи неверяще посмотрел на друга, и вмиг поднявшись — благодарно обнял своего близкого соратника. Так они продолжили говорить до глубокой ночи.***
На следующее утро гарем был невероятно тих, что было несвойственно его природе. Девушки смолкли, с грустью наблюдая за собирающей свои вещи Мелек Хатун, и разрывались в душе от сомнений, настигших их. Негласно, девушки в душе не до конца верили тому, что выявило небольшое «расследование» Валиде Султан, однако и полагать о том, что убийца был всё ещё среди них — было страшно. Мелек Хатун медленно спустилась с этажа фавориток, ей даже не дали попрощаться с дочерью, забрали в тот же вечер и не дали даже вдохнуть напоследок её запах. Молодая фаворитка сетовала про себя, что так халатно относилась к дочери, и вместо того, чтобы проводить с ней больше времени — уделяла большее внимание своим участившимся головным болям, пренебрегая заботой о своей крохе. Печальным взглядом окидывая Ташлык, девушка встретила направляющуюся к ней Хюррем Султан и поклонилась в вежливом поклоне, грустно про себя усмехнувшись. — Госпожа. Я не виновата в том, в чём меня обвиняют. Я не… — Я верю тебе, Мелек. — удивлённо нахмурившись, девушка еле уловила тихий шёпот рыжей госпожи. Подняв на неё свой взгляд и увидев утвердительный кивок, девушка неверяще покачала головой. — Мне не верит никто, в моих покоях было найдено орудие убийства. — Я найду свидетеля и вытащу тебя из дворца слёз. Верь мне, Ольга. — Хюррем обнадеживающе погладила её руку, не позволяя себе большего, Валиде и так не одобрит её своеволия. Девушки кивнули друг другу и одна из них двинулась к выходу из гарема, когда вторая печально провожала её взглядом. Оступиться стоит один раз, и ты потеряешь поддержку правящей семьи.***
— Дорогу! Султан Сулейман Хан Хазретлери! Ряд женщин склонился в приветственном поклоне, встречая радостного Падишаха. Валиде со слезами на глазах обнимала сына и не могла нарадоваться тому, что он действительно вернулся с похода живым и здоровым. — Матушка, вот мы и вернулись. Всевышний помог нам в этой славной войне! — Хвала Аллаху, сын мой, что он позволил мне ещё раз увидеть твой славный лик! Сулейман, мы получали ужасные известия. Мы чуть с ума не сошли от этих вестей. — Мы действительно сталкивались с трудностями, но ваши молитвы уберегли меня. Было несколько покушений, от последнего меня спас Ибрагим. Во время намаза в мечети нас поджидал стрелок, но Хвала Всевышнему, Ибрагим подоспел вовремя. Он был тяжело ранен, но сейчас с ним всё в порядке. — Они не заметили, как вздрогнула Хатидже от последней новости. Заметила только рядом стоящая Гюльфем, утешающе взявшая её за руку. — Сынок, мы практически на полпути ближе к свадьбе твоего Великого Визиря. На днях мы вызовем семью Мухсине и договоримся о последних приготовлениях. Также, дворец на Ипподроме скоро будет закончен, я сама прослежу за его приготовлениями. — Благодарю вас, Валиде. Ибрагим достоин этого, как никто другой. Хатидже побледнела на глазах, повторяя в голове, что всё это правда, и что нет пути назад. — Ты вероятно уже осведомлён, Хюррем родила прекрасную девочку и сильного шехзаде! Мелек же родила луноликую Султаншу. Аллах одарил нас невиданной щедростью, подарив нашей династии сразу трёх представителей. — Я слышал, Валиде и я невероятно счастлив! Хюррем и Мелек у себя в покоях? — Хафса замерла и лишь кивнула, надеясь объяснить всё сыну в ближайшее время. Сулейман же направлялся к своей сестре и Гюльфем Хатун. — Мы так испугались за вас, Повелитель! Хвала Аллаху, вы вернулись живым и здоровым, Иншалла! — Спасибо, сестра. — он дождался, пока Хатидже поцелует ему руку и повернулся к Гюльфем. — Добро пожаловать, Повелитель! Вы озарили дворец своим присутствием! — Гюльфем нежно поцеловала его руку. — Гюльфем, у тебя всё хорошо? Ты довольна своим браком? — Сулейман улыбнулся, видя её радостной. — Благодарю вас за мою счастливую участь, мой Государь. Я проживаю вторую весну, благодаря вам! — Аллах велик, и он подарит вам ребёнка, Гюльфем. Я уверен, ты достойна такого счастья. Обменявшись приветствиями и повелительно кивнув своей семье, Сулейман направился в сторону покоев своей Госпожи, радостно прибавляя шаг от каждого поворота, приближающего его к заветным покоям. Войдя без предупреждения, он застал радостную Хюррем в счастливом оцепенении и тут же бросился ей навстречу, радостно целуя любимую. Жадно обнимая друг друга, они не могли поверить, что вновь видят друг друга, спустя столько месяцев разлуки. Он бы так и стоял с ней в обнимку, если бы его не отвлек своим кашлем маленький Мустафа, стоящий во главе всех своих братьев и маленьких сестёр в колыбели. Сулейман раскрыл объятия для старшего шехзаде и счастливо поднял его на руки. — Отец, добро пожаловать! Я каждый день молился Аллаху о вашей победе! — И он тебя услышал, мой маленький Мустафа! — поцеловав его в обе щеки, он опустил Мустафу на ковёр и взял с рук Гюльнихаль сонного Мехмеда. — Мой Мехмед, мой юный шехзаде. — также расцеловав его пухлые щёчки, он нежно погладил сына по голове и в радостном ожидании посмотрел на три колыбели. Две из них были в розовых полотнах, и один с белой лентой, с золотистыми орнаментами. Он взял на руки Михримах и ласково провёл пальцем по её щеке. — У неё твои глаза, любимая. Наша луноликая Султанша. — постояв с ней несколько минут и вдохнув её запах, знакомясь с дочерью, он взял на руки новорожденного сына, и улыбаясь, посмотрел на русинку: — Девочку рожу, девочку. Посмотри, какого прекрасного шехзаде ты мне подарила. Абдулла. — он, столь же радостный, знакомился с ребёнком, в то время как Хюррем окатила мелкая дрожь по спине. Как бы она не любила нового сына, какая-то её часть не могла свыкнуться с присутствием Абдуллы. — А это… Разие? Почему она лежит у тебя? Где Мелек Хатун? — Падишах удивлённо взял на руки маленькую Разие и внимательно посмотрел в лицо Султанши. Глаза голубые, подобно его глазам. В душе он не мог в полной мере радоваться этой девочке, но она была столько же очаровательна, как и её сестра. — Гюльнихаль, Эсма, уведите детей. Погуляйте в саду, мне с Повелителем нужно поговорить. Султан нахмурился, видя, как рыжеволосая меняется в лице и отдав малышку в руки служанкам, дождался, пока они уведут детей. Он и Хюррем остались в покоях одни. — В гареме произошло убийство шесть дней назад. — уловив его немой вопрос, она тут же поспешила опровергнуть его подозрения. — Убили не Мелек, с ней всё впорядке. По гарему гуляет убийца, перерезавший горло Айше Хатун, твоей фаворитке. — Вы поймали убийцу? Провели расследование? — он обеспокоенно подошёл к ней, видя, как она начинает рыдать, пытаясь что-то сказать. — Орудие убийства было найдено в покоях Мелек, Сулейман. Её обвинили в смерти Айше и сослали в старый дворец. — Мелек? Не могу поверить… Она же мать моей дочери, Хюррем. — Я тоже в это не верю, Сулейман! Валиде запретила мне вмешиваться в расследование, пригрозила ссылкой и разлукой с детьми, если я буду поддерживать всеми принятую «убийцу». Я не могла вмешаться, Сулейман! Прошу тебя, проведи расследование, найди настоящего убийцу Айше! — рыдая, она бросилась в его объятия, когда он мог только стоять и утешающе гладить её по спине. Недавняя беременность всё ещё давала свои плоды и девушка оставалась сентиментальной и ранимой. — Не волнуйся, Хюррем. Я подключу Ибрагима, мы найдем убийцу. Не переживай, с вами всё будет впорядке! Я не позволю никому причинить вред тебе или детям!***
Ибрагим Паша направлялся в комнаты Хранителя Покоев, где его уже поджидал беспокойный Сюмбюль — ага, явно желающий что-то сообщить Визирю. Паргалы нехотя вздохнул, вновь сетуя на бурную дворцовую жизнь. По приезде с похода он рассчитывал на спокойные выходные и только затем вернуться к своим официальным обязанностям Великого Визиря и фактическим — Хранителя Султанских покоев. По крайней мере, до тех пор, пока он не женится и не переедет в свой дворец, после чего, с позволения Повелителя, он сможет передать часть обязанностей другому высокопоставленному человеку. — Сюмбюль — ага, только не говори, что что-то случилось, я так устал. — Паша Хазретлери. — евнух коротко поклонился и смущённо опустил глаза. — Дело действительно неотложное, в гареме за неделю до вашего возвращения произошло убийство. — Вы же нашли убийцу и наказали, разве нет? Или подозреваете, что Мелек Хатун не была причастна к этому? — Паргалы прищурился и выпрямился после еле заметного и неуверенного кивка главного евнуха. — Валиде Султан не стала разбираться дальше в расследовании, но Хюррем Султан настаивала, чтобы нашли настоящего преступника. Госпожа полагает, что Мелек Хатун оклеветали и подкинули ей нож. — Ты предлагаешь найти мне убийцу в гареме, в котором несколько сотен девушек, около сотни прислуги и стражников? — Мы можем тихо найти свидетелей, и расследование сдвинется с мёртвой точки. Хюррем Султан сказала, что поможет вам в этом и найдет свидетеля, который бы мог помочь. — Я полностью поддерживаю нашу Госпожу, но почему она так уверена, что Мелек невиновна? Помнится, её и раньше ссылали в старый дворец. — Великий Паша, я не осведомлен о подозрениях Госпожи, но могу предположить, что она права. Мелек недавно родила, у неё беспокойная дочь, и я не представляю, когда она бы успела продумать убийство и провернуть это дело. — Есть доля истины в твоих словах, Сюмбюль. Завтра передай Хюррем Султан, что я буду ждать её у себя в кабинете. Мы обсудим это дело. Только тихо, если узнает Валиде Султан, будет плохо. Главный евнух, слегка улыбнувшись, кивнул Визирю и скрылся из виду, семеня подолом в сторону гарема. Паргалы вновь устало прикрыл веки пальцами, вмиг вспоминая, как он хотел отдохнуть. Услышав, как Сюмбюль поприветствовал кого-то в конце коридора, он обернулся и увидел идущую в его сторону Хатидже Султан. Молодая женщина волновалась, но не сводила внимательного, и возможно трепетного взгляда с Паргалы. Он ругнулся мысленно про себя, и уже хотел было вернуться в свои комнаты, но она его окликнула, привлекая внимание к себе. — Хатидже Султан, рад вас видеть. Надеюсь вы в добром здравии? — он вежливо склонил голову, на что она только смущённо улыбнулась, и грек только поразился, как она ещё стеснялась его. — Ибрагим Паша, я счастлива видеть вас. Повелитель поведал нам о вашем подвиге, я волновалась за ваше здоровье. Как вы? — Вашими молитвами, Госпожа. Я был ранен, но по дороге домой уже практически излечился. Вам не о чем беспокоиться. — Я ведь так и не виделась с вами после того, как… После того случая с Хюррем. — Полагаю, вы должны принести извинения Хюррем Султан за подобную клевету. До меня дошла информация, в чём вы хотели нас очернить. А ведь я уже был помолвлен. — Он недовольно нахмурился, вспоминая ту неловкую ситуацию, в которую поставила их венценосная сестра Падишаха. — Я… Я была опечалена вашей помолвкой. Рассчитывала на то, что мои чувства взаимны. — она нежно прикоснулась к его руке, сжимая ладонью предплечье мужчины, на что он только отпрянул от Госпожи, заставив её печально улыбнуться. — Не можешь простить меня за тот случай с Хюррем? Хорошо, я извинюсь перед ней. Тогда ты ответишь взаимностью на мои чувства? Тогда прекратится эта пытка? — Моя свадьба с Мухсине никак не связана с тем, что вы себе напридумывали, моя Госпожа. Да, когда-то я питал к вам нежные чувства, но это быстро прошло. — Если ты сомневаешься из-за своего положения, то я поговорю с братом, буду умолять, он выслушает нас! — Султанша. Я не люблю вас. И никогда не любил так сильно, как люблю свою невесту. Вам следует принять это как можно быстрее, иначе вы навлечете на всех нас беду. Османская роза возмущённо выдохнула, поражаясь смелости и наглости молодого грека. — Как ты можешь так нагло отвергать чувства Султанши, представительницы Османской династии? Пристало ли тебе так разговаривать с Госпожой?! — А вы ещё спрашиваете, по какой причине я отвергаю вас. Именно поэтому. Вы — султанша и всегда ею будете. А мне нужна жена. Жена, которая будет любить меня, почитать и уважать моё мнение, а не делать поблажки только потому, что я её муж. — он двинулся в сторону своих покоев, и лишь возле двери остановился. Вновь обернувшись лицом к возмущающейся Хатидже, он строго произнес: — Если бы ваши слова про Хюррем Султан дошли до Повелителя, и не дай Аллах, он бы поверил в вашу клевету — Шехзаде Мехмеда, Шехзаде Абдуллу и Михримах Султан казнили бы вместе с их матерью только за подозрение в измене Падишаху. Вы даже не представляете, в какой опасности оказались бы ваши племянники, ваша родная кровь, которой вы так кичитесь. Смогли бы вы спать спокойно после этого? Извинитесь перед Госпожой, иначе я больше никогда с вами не заговорю. — А мне и не нужны разговоры с ничтожным рабом, как ты, Ибрагим. Вы с Хюррем — два лица одной монеты. Рабы. — она гневно выплюнула последние слова, и приподняв подол платья, стремительно удалилась в гарем. Ибрагим облегчённо выдохнул, понимая, как тяжело ему было с ней общаться. В душе грек даже не мог представить, что бы произошло, если бы они поженились. — Нет, такая жена, как Хатидже — не принесла бы мне счастья. Аллах, благодарю тебя за Мухсине. Ты уберёг меня от большой беды. — зайдя в свои покои, он снял кафтан и сел на софу, разбирая накопившиеся бумаги. Затем, отбросив их в сторону и недовольно морщась, он понял, что всё-таки не сможет работать сегодняшним вечером.