Hush

Рука Уилла медленно перемещается к шее, и пальцы упираются в плотный воротничок рубашки. Ганнибал молча смотрит на Уилла, его руки по-прежнему в карманах брюк. Грэм не знает, но они сжаты в кулаки. Он также не знает, куда деть вторую руку. То есть, знает – на шею Лектеру и притянуть к себе - но он никогда не осмелится. Это было бы не достаточно утонченно для Ганнибала. Довольно неаккуратно и спонтанно. Поэтому Уилл стоит и молча благодарит небо за то, что Лектер не делает ничего: не отходит, не вынимает из карманов рук, не говорит. Он продлевает для Уилла этот момент. Это его скромный подарок. Кончики пальцев застывают в сантиметре от шеи, он чувствует ими тепло его кожи, от которого они вздрагивают. Уилл переводит взгляд с глаз Лектера на скулы, кончик его носа, отчаянно пытается избежать губ, но безнадежно цепляется за них взглядом и застывает. «Не облизывай губы. Не глотай. Не смотри. Не смотри!» - одну за другой выдает команды мозг. Бессмысленные, потому что сердце уже горячо скандирует глухими ударами: «Целуй, целуй, целуй», и Уилл Грэм склонен прислушаться к последнему. Пальцы смелеют и касаются, наконец, шеи. Кожа на ней горячая, и ничтожной площади касания на кончиках пальцев Уиллу решительно не хватает. Ладонь скользит по шее, пальцы нащупывают твердые позвонки, легким нажатием Грэм определяет степень сопротивления. Она ничтожно мала. Ганнибал не поддается с легкостью, но и не сопротивляется. Он лишь ждет, что будет дальше. Его как будто тут и вовсе нет, вместо него – концентрированный сгусток ожидания. Уилл делает еще один маленький шаг вперед и чувствует, как по его лицу легко разливается дыхание Лектера. Он делает вдох, когда Ганнибал делает выдох. Уилл тянется к его губам, закрывает глаза. Он готов к тому, что его остановят и отстранятся, но не к тому, что секунды растянутся в вечность, которая, обжигая губы, будет мучительно медленно глотать миллиметры между их лицами. Губы Лектера, гладкие, сухие и плотно сжатые, слегка вздрагивают при прикосновении. Будто он до последнего был уверен в том, что этого не произойдет. Это сложно назвать поцелуем. Осторожное прикосновение губ с оттенком любопытства и симбиоз дыхания с риском ненасытности. Язык – за плотно сжатыми зубами, потому что и без того достаточно близко. Невыносимо близко. Их общий воздух, плавящийся между их лицами, трижды успевает наполнить легкие и насытить кислородом кровь обоих, прежде чем Уилл отстраняется. Остатки дыхания Лектера вырываются из приоткрытых губ Уилла. Он видит, как Ганнибал облизывает кончиком языка губы и с трудом сглатывает вязкую слюну. Видит, как опускается его взгляд, и веки закрывают черные от расширенных зрачков глаза. Он так и не вынул руки из карманов - почему-то этот факт больше всего заботит Уилла. Ему смертельно хочется достать их оттуда самому и подержать в своих руках хотя бы секунду, но… влюбленное, а посему безумное, сердце стремительно летит вниз, словно в свободном падении с высоты птичьего полета, когда Ганнибал Лектер делает один шаг назад. И разбивается вдребезги, когда он поворачивается к Уиллу спиной, чтобы сделать еще пять шагов к кушетке. Уилл зачем-то считает его шаги, будто это может как-то вернуть Лектера обратно, в их общий воздух, снова. И вот Уилл стоит посреди комнаты и чувствует, как испаряется с губ их странный поцелуй. Ганнибал застывает в шести шагах от него, лицом к кушетке, спиной к Уиллу, руки в карманах. Грэм не может не остановить взгляд на его обтянутых брюками ягодицах. И он не может не делать болезненно-медленные шаги следом. 6..5..4..3.. ..2.. Уилл дрожит. От возбуждения, нервного напряжения и страха. Он боится быть отвергнутым и непонятым. Спина – чем не намек на то, что пора остановиться и ретироваться? Он чувствует себя глупым жалким псом, стоящим позади хозяина и безнадежно ждущим ласки. Вся его смелость и вся его сила закончились одновременно с тем поцелуем, и теперь он стоит за спиной Лектера, дышит ему в шею и смотрит на аккуратный излом воротничка его рубашки, совершенно не зная, что делать дальше. Лектер, наконец, вынимает из карманов руки и медленно оборачивается. Он осторожно касается запястий Грэма, и его пальцы, медленно скользя вдоль рук Уилла, поднимаются к плечам. Уилл вздрагивает, когда тишину вдруг разрывает телефонный звонок. Мучительная морщинка проявляется на его лбу, и Грэм часто моргает от обиды на несвоевременность этого звонка. Он готов выбросить телефон в окно, если тот не перестанет дребезжать. Он чувствует, как пальцы Лектера сжимают его плечи и, еще немного помедлив, отпускают. Ганнибал смотрит на него почти ласково, и тихо говорит: - Я должен ответить, Уилл. «Нет, ты не должен!» - мысленно восклицает Уилл, но остается стоять на месте, пока Ганнибал неторопливо отходит к столу. Он берет телефонную трубку и говорит в нее краткое «Да». Долго слушает, произносит «Хорошо» и аккуратно кладет трубку на стол. Он кажется Уиллу задумчивым и напряженным, хотя второе искусно скрывает. Он медлит и смотрит на Уилла так, будто не знает, как сообщить ему что-то неприятное. Но это длится недолго: - Извини, Уилл… - Ты должен идти? – продолжает за него Грэм и пытается придать своему лицу выражение равнодушного понимания. Ганнибал молча кивает. – Понимаю. Что ж, хорошо… - Уилл начинает оглядываться вокруг, вспоминая, все ли вещи при нем и не оставил ли он чего в кабинете. Понимает, что вещей с собой у него изначально не было, и быстро двигается к двери. Он слышит позади лишь тяжелую тишину и чувствует спиной взгляд Лектера. Скрывшись за дверью, Уилл стремительно идет прочь, еле сдерживая себя от того, чтобы не перейти на бег. *** - У них ничего нет, доктор Лектер. Они как слепые котята, - Дилэйни смеется и самоуверенно прохаживается перед Ганнибалом. Лектер сидит, закинув ногу на ногу, и наблюдает за Филиппом через прикрытые веки. – А это довольно весело… Несмотря на то, что вы меня использовали… Но я не в обиде, нет. Я ведь и сам хотел… Но вы сдерживали меня на сеансах… Хотя я все равно сделал бы это рано или поздно, извините, доктор. - Почему ты не воспользовался кетамином? – спрашивает Лектер, игнорируя все, что Дилэйни говорил до этого. - Я… я не хотел чтобы он отключился. Я хотел, чтобы он четко осознавал, что происходит, - Дилэйни наигранно виновато смотрит на доктора и продолжает: - Я все ждал, когда пресса о вас разузнает… И, когда услышал, как тот доктор... как его там… соединил в одном предложении Безумие, Величие и Истину – все три наших слова… у меня не осталось никаких сомнений, что это вы… вы даете мне разрешение. - Я не давал тебе разрешения на убийство, Филипп, - Ганнибал закрывает глаза и откидывает голову. Он устал, а Дилэйни мельтешит перед глазами и воображает, что Лектеру все это может быть интересно. - Но… тот звонок… на утро после которого вас взяли… Вы с точностью описали, как… чем… - Дилэйни стоит в растерянности и смотрит на отдыхающего в его кресле Лектера. – Вы сказали тогда, что картина достойна повторения... Я для вас ее повторил! Лектер морщится от повышенного тона Филиппа. - Тише, Филипп. - Бенедикт говорил… он предупреждал меня о вас. Он восхищался вами, но… боялся… - Вернеру не следовало передавать вас мне. Пусть даже и не официально. - Но он думал, вы поможете мне лучше, чем он. - Видимо, он ошибался, - Ганнибал улыбается короткой улыбкой, в которой нет ни тени приветливости. - Но, Филипп, вы все сделали правильно. Почти все. Никто не справился бы лучше. Дилэйни облегченно вздыхает, и на его лице начинает играть слабая неуверенная улыбка. - Эти кретины… Пустышка в костюме агента ФБР и псих-ботаник. И это все, чего достойны наши картины, доктор Лектер? Даже обидно. - Я ведь не отвлек тебя от чего-то важного той ночью, когда… звонил? - Нет, что вы. Я был абсолютно один. А вашим звонкам я рад всегда, доктор. Они оба молчат какое-то время. - Кетамин. Он у тебя остался, Филипп, раз уж ты им не воспользовался? – вдруг спрашивает, не открывая глаза, Лектер. Он знает, что да. – Неси…