Наследник проклятой субботы

Скользивший по зеркальной поверхности мягкий луч утреннего солнца рассыпал, отраженный, лепестки радужных искр в сумеречное пространство оформленной в мрачных тонах комнаты, создавая вокруг обнаженного по пояс, истекающего кровью парня с черными, как сама тьма, волосами и рубиновыми демоническими глазами неправдоподобный и противоречащий всему его облику ореол сияющей святости. Оторвавшийся от преследования крайне озлобленного на него Хейваджимы Шизуо, что для него стоило невероятных усилий и ловкости, Изая немедленно возвратился домой — и теперь, стоя перед зеркалом, промывал непонятно каким образом появившиеся на его теле раны. Мысль об изворотливом противнике, желавшем потягаться со знаменитым информатором, которая посетила его после пробуждения, сейчас казалась Орихаре глупой и необоснованной, ведь когда была рассечена его грудь, его никто не касался. Рядом находился лишь Шизуо, но… Но это точно был не он! И еще тот зверочеловек… Изая скептически хмыкнул и покачал головой. «Либо болезнь, либо деяния сверхъестественные», — мыслил информатор, продолжая отирать кровь с истерзанной кожи, и когда теплая багряная жидкость перестала сочиться из постепенно закрывающихся ран, Изае удалось рассмотреть их аккуратный четкий рисунок. Орихара уже не удивлялся, а лишь раздражился из-за непонимания того, что с ним происходит и что творится вокруг его персоны: на груди парня по диагонали горели вырезанные буквы, слитые в наверняка имеющее смысл слово ― ἐχϑρός*… Информатор, глядя на свое усталое отражение, криво усмехнулся, саркастически оценив свой вид: — Ну, прямо святой великомученик со стигматами! — затем прошелся тонкими пальцами по зеркальным буквам. — Что бы значила эта аттическая семантика? Изая, не желавший оставаться в неведении, особенно когда дело напрямую связано с ним, покинул спальню и направился в рабочий кабинет, где у него была собрана обширная библиотека, куда вошли сочинения знаменитых авторов по философии, филологии, истории, мифологии и археологии, психологии и даже оккультизму. Художественная литература хоть и не занимала столь большое значение в сфере интересов молодого информатора, однако и ей нашлось место среди великолепного собрания шедевров научной и литературной мысли. Были здесь и словари множества языков, среди которых отыскался и греческий. Спешно пролистав серые страницы старого редкого издания, Орихара нашел нужное слово и нахмурился: написание его слегка отличалось, лишенное знака над первой буквой, но если не принимать это во внимание, то… — Враг… — полушепотом произнес информатор, и отчего-то ему сделалось не по себе. Левая рука, держащая словарь, дрогнула, и Орихара выронил книгу на пол. Вязкая теплота сползала по покрывшейся морозными мурашками коже, и проведший ладонью по кольнувшему знакомой болью плечу Изая стер с руки свежую кровь. Информатор снова кинулся к зеркалу… И с молчаливым трепетом наблюдал, как на его левом плече невидимая рука ровным красивым почерком выводит очередное послание на живом полотне. Витиеватые буквы древнего языка появлялись сами собой, разрывая бледную тонкую кожу изящными болезненными росчерками… — Шинра, — тон Орихары, набравшего номер друга, был непререкаем, но сквозил ледяным ветерком страха и фантомом усталости. — Я сейчас приеду. Нужна твоя помощь. Изая, быстро собравшись, в спешке даже не позаботился о своем раненом плече, алевшем новым жутким клеймом: ϑήρ**…

* * *

На крышу огромного роскошного дома, в котором свет не зажигался даже ночью, а днем окна занавешивались тяжелыми темными шторами, упруго приземлилось покрытое блестящей на солнце сапфировой чешуей существо. Оно напоминало человека — лицом, походкой, строением, но в твари этой было слишком много от рептилии, чтобы ее можно было принять за представителя рода людского. Узкие вертикальные зрачки ядовито-жёлтых глаз хищно озирались вокруг, иссиня-черные волосы зловеще обрамляли жестокое лицо, которое можно было назвать красивым, если бы не чешуя и не обнажавшие острые длинные клыки тонкие синие губы. Антропозавр сложил доставившие его до места, именовавшегося «Гнездом», крылья, потянулся от удовольствия, доставлявшего ему припекающее летнее солнце, и скрылся в обнажавшей прохладную черноту чердачной двери. В доме, ставшем Гнездом для зверолюдей, некогда жил один влиятельный богатый человек. Сейчас он стал пленником. Новые обитатели роскошного дома не убили прежнего его хозяина, дабы не вызывать шума в связи с его пропажей, и даже позволяли под их строгим надзором вести свою прежнюю жизнь — во внешнем мире. Рот же заложника был крепко заткнут вероломным искусством угрозы: хладнокровные твари держали в плену всю семью несчастного. Слуги же и наемные работники стали лишь мгновенной закуской для нечестивого семейства антропозавров и их повелителей, а заодно и живописным примером того, во что может вылиться непослушание попавшего в западню человека, до недавних пор мнившего себя всемогущим. Только что прибывший посланец прошел в темную широкую залу, стремительно пересек пространство, отделявшее его от молодого человека, нежившегося на огромной мягкой кровати, и преклонил колено перед севшим на постели юношей. — Видел его? — заинтересованно спросил молодой человек, с чуть смуглой золотистой кожей, приятными, но в то же время отталкивающими своею жестокостью, чертами лица и длинными черными волнистыми волосами. Он был великолепно сложен, и рельеф его мышц выдавал в их обладателе необыкновенную силу, сродни божественной. — Ναι, δεσπότα***, — почтительно произнес пришелец. — Но он предупрежден и оберегаем. Юноша резво вскочил на постели и, пружинисто подпрыгивая, весело воскликнул: — Но ведь он не понял этого, так? А если поймет… Что ж, пусть! Он прекратил прыгать и ступил на богатый паркетный пол, обошел залу и, приблизившись к находившимся здесь девушкам — ослепительной красавице и молчаливой ее товарке с необычной внешностью — с уверенной суровостью заявил: — Я получу его в любом случае! Невзрачная молчунья печально вздохнула, но торжественный возглас ее господина поглотил этот тихий, почти немой вздох…