Наследник проклятой субботы

Несмотря на то, что был уже поздний вечер, Шизуо домой не торопился. Не хотелось. Со скверным настроением легче было находиться под открытым небом, чем заточенным в четырех стенах, где в совокупность к раздражению искусственно нагнеталось еще и уныние. Хейваджима, чье утро выходного дня было непоправимо испорчено нежелательным столкновением с несносным информатором, которое, как обычно, завершилось благополучным бегством Изаи, весь день бесцельно слонялся по городу, мстительно лелея мысль о том, что в следующий раз врага своего он не упустит и по справедливости отплатит ему драгоценной монетой возмездия за все его прегрешения. Правда, существовал кое-какой нюанс, который смущал Грозу Икебукуро, да и злил его откровенно, а именно — с какой это радости он не воспользовался ситуацией, когда Орихара был уже у него в руках, и так наивно повелся на его, нужно признать, мастерскую игру в несчастного страдальца? Но уловка информатора была столь профессионально ловка, что Шизуо даже буквально ощутил иллюзорную слабость притворяющегося противника. Хейваджиме, остановившемуся в окутанном вечерней мглой сквере, вспомнились слова Селти, которая как-то сказала, что он, несмотря на агрессивность и вспыльчивость, — добряк и славный парень. — Права была, что ли, — несколько обиженно проворчал Шизуо, — да, Селти? «Что?..» Взгляд парня уткнулся в светящийся в темноте экран КПК, безмолвно отвечающий вопросом на его обращенный предположительно ни к кому вопрос. Напротив слегка удивленного появлением неожиданного собеседника Шизуо стояла девушка, облаченная в черный облегающий костюм гонщика и в мотоциклетном шлеме, скрывающем тайну ее сверхъестественной природы. — А ты здесь откуда? — без особого энтузиазма поинтересовался Хейваджима, выдавая тем самым свое ни к черту годное расположение духа. «Да так… Мимо проезжала, — бегло набрала Селти текст на своем мобильном устройстве, служившем для даллахан, лишенной головы, универсальным средством общения. — Тебя увидела — решила поздороваться». — Ну, привет, — вяло пожал плечами парень. «Оооо… Все ясно. Ты не в духе. Зайдешь в гости, может?» И, не дожидаясь утвердительного ответа от хмурого Шизуо, Селти, с молчаливого согласия парня, повела его к своему стоявшему неподалеку черному байку. Лихая гонка по ночным городским шоссе успокоила нервы и привела в порядок взбудораженные Орихарой еще с утра вышедшие из-под контроля эмоции Грозы Икебукуро. Хейваджима был благодарен Селти за то, что позволил ей увлечь себя в эту оказавшуюся столь полезной скоростную прогулку. Спустя двадцать минут друзья были уже у порога дома подпольного доктора Кишитани Шинры, взявшего на себя заботу о даллахан с весьма романтической надеждой однажды жениться на полюбившейся ему необычной девушке. — Люби… мая… — счастливый доктор, выпорхнувший из глубин своих лабораторных комнат навстречу возлюбленной, завершил радостно начатое восклицание резко упавшим от удивления голосом, увидев Селти в компании внезапного гостя. Однако глаза его из-под линз очков все так же сияли до странности страстным блеском, выдававшем в нем необоримую подверженность очередному профессиональному интересу. — Селти, молодец, что его привела! Шизуо, спасибо, что пришел! Складывалось впечатление, будто доктору нужна была публика, чтобы похвастаться каким-нибудь блестящим открытием. Шинра чуть ли не вприпрыжку обежал Хейваджиму и Селти, опешивших от столь восторженного поведения хозяина дома, и бесцеремонно схватил обоих под локти, настойчиво подталкивая их через всю квартиру к распахнутым дверям ослепляющей снежной белизной операционной. — Твой приятель совсем свихнулся? — беззлобно спросил недоумевающую даллахан Шизуо, пока Шинра тянул их в нужном ему направлении. «Видимо… Зря оставила я его без присмотра», — горел ответ девушки на экране КПК. Тем временем, принявший серьезный вид доктор, оставив все еще пребывающих в легком замешательстве Селти и Шизуо в пороге прохладной операционной, степенно выступил вперед и встал рядом с невысокой кушеткой, на которой лежал чуть ли не с головой укрытый легкой белой простынею человек. — Надеюсь, это не только что анатомированный труп? — поддел доктора Хейваджима, приблизившись. Селти тоже подошла поближе. Шинра пропустил замечание друга мимо ушей и с молчаливой торжественностью убрал со спящего на кушетке пациента простынь, обнажив того по пояс. В снисходительно-неодобрительном жесте даллахан приложила ладонь к шлему и осуждающе покачала «головой». Шизуо же, в первую секунду погрузившийся в непроницаемую пучину прострации ошеломления, вдруг с оглушительным рычанием налетел на сконфуженно улыбающегося доктора. — Это ты на Блоху полюбоваться меня притащил?! — Да погоди ты, дай объясню… — защищался Кишитани. — Ну? — Шизуо грозно скрестил на груди руки, требовательно сверля взглядом своего незадачливого друга. — И что с ним? — он кивнул на бессознательного информатора. — Я же вас и позвал, потому что не знаю, — вкрадчиво произнес Шинра, рассчитывая тем самым заинтересовать своих слушателей. Стоит отдать ему должное — доктору это удалось. Все внимание теперь было приковано к ликующему Кишитани, а Гроза Икебукуро вновь возобладал над гневом, нахлынувшим на него при виде Орихары, пусть даже и пребывающем в таком безобидном состоянии. — Взгляните сюда… Шинра приглашающе поманил своих слушателей к полуобнаженному пациенту и указал на испещряющие его тело аккуратные ровные знаки, словно магические символы, запечатлённые на коже божественного избранника… — Я подозревал, что Блоха псих, — хмыкнул Шизуо, — но не думал, что до такой степени, чтобы самого себя резать. — Он говорит, что знаки появлялись сами, — возразил доктор. — Крыша поехала у твоего пациента, — злобно фыркнул Хейваджима, зачем-то снова укрывая Орихару простынею. «Я, значит, тоже эффект едущей крыши? — вмешалась в разговор даллахан. — Может, он правду сказал?» — Селти, — будто урезонивая доверчивого ребенка, спокойно проговорил Хейваджима. — Это Орихара… Когда он хоть раз не врал? Шинра задумался, сопоставляя все известные ему факты и данные, и, не придя к какому-либо однозначному выводу, решил озвучить все осенившие его гениальный разум варианты. — Если Изае поверить, то тут может быть одно из двух, — рассуждал Кишитани, периодически привычным жестом поправляя очки. — Либо у него какое-то неизвестное заболевание, что вряд ли — с такими символическими ранами. Шизуо вопросительно вздернул бровь. — Это слова, — пояснил доктор. — Изая сказал, что слово на груди значит «враг» по-гречески. На плече, если я правильно отыскал его перевод, — «зверь». — Либо? — возвратил Хейваджима Шинру к его рассуждениям о причинах ран информатора. — Либо все с Изаей происходящее выходит за пределы научного. Если же Изая неправ, то либо у него действительно психическое расстройство, и это он сам себя калечит, либо он просто темнит, не желая разглашать, откуда взялись его раны. Пойдемте, — Шинра позвал Шизуо и Селти в гостиную. — Пусть отдыхает. Я вколол ему успокоительное. Он жаловался на сильные боли и невыносимый жар чуть ли не до потери сознания, да и выглядел так, словно чудом нашел выход из пустыни. — Идиот, — прошипел Гроза Икебукуро сквозь зубы. Вспомнилась вся утренняя выходка информатора, весь его глупый спектакль. Только вот акт с притворством пришелся на самый финал: ложными были его колкий смех и дразнящие тирады, а не мгновение слабости, обставленное им как отрывок из его драматического сценария. Как гостеприимные хозяева, Шинра и Селти просили Шизуо располагаться на удобном кожаном диване и чувствовать себя как дома, а сами направились на кухню, чтобы приготовить угощение для гостя. Кроме того, время было уже позднее, а они еще не ужинали. Оставшийся один Хейваджима поначалу хотел последовать за по-семейному счастливой парой, но передумал. Его с неясным магнетизмом потянуло еще раз взглянуть на знаки, вырезанные на теле Орихары, и парень незаметно проскользнул в тихие чертоги операционной. Информатор спал тяжелым неестественным сном, внутривенно впрыснутым в его усталое тело вместе с химией лекарства. Лицо его хоть и было расслаблено, но выглядел Изая измученным и напряженным. Искусственная безмятежность спящего Орихары была хрупка и отдавала наносным спокойствием, словно на информатора надели маску успокоения. Хейваджима поморщился: такая маска Изае была не к лицу. Лучше бы он привычно ухмылялся… Шизуо протянул руку к скрывающему раны Орихары полотну простыни, но Изая вдруг перевернулся во сне на бок, отвернувшись от Хейваджимы и плотнее укутываясь в тонкую белоснежную ткань, расцвеченную яркостью алого… Нахмурившись, Гроза Икебукуро, не церемонясь, сорвал простынь со спящего. По спине информатора, образуя ниточки багряного узора, стекали от правой лопатки паутинки струящейся крови, а на болезненно-бледной коже вырисовывались, медленно и методично, причудливые знаки… — Шинра! — на пороге кухни, где доктор со своей избранницей хлопотали над ужином, возник слегка взбудораженный Шизуо. — Живо за мной! Ты должен это увидеть… Кажись, не врал Блошка… Словно присутствуя при свершении сакрального таинства, Шинра, Селти и Шизуо завороженно и с нескрываемым замешательством наблюдали, как буква за буквой на теле пребывающего в сетях сна Орихары появляется новое послание, начертание которого было смазано из-за обильно проступающей крови. Первой опомнилась Селти. Девушка ткнула в бок доктора, выставив перед его глазами текст: «Это точно не в твоей компетенции. Звони Пернатому!» Шинра нехотя согласился с даллахан: ему было обидно признавать, что он чего-то не может объяснить или понять. Будь у него больше времени для исследований… Мысленно утешая себя и оправдываясь, доктор попросил Селти пойти поискать его записную книжку с номерами телефонов, сам достал из шкафчика, стоявшего чуть поодаль от кушетки, вату и антисептические препараты, вручив их Шизуо. — Останови кровь, — наказал Шинра желающему уже отнекиваться Хейваджиме, а сам скрылся вслед за Селти. — С какого перепугу это должен делать я?! — взбесился возмущенный Шизуо. Из-за двери вновь появился мило улыбающийся доктор: — Потому что пока ты в нашем доме гость, ты будешь делать то, о чем тебя вежливо попросят, — миролюбиво пропел он и снова исчез. Пришлось смириться. Тяжко вздохнув, будто ему поручили выполнение каторжной работы, Хейваджима придвинул к кушетке, на которой покоился истекающий кровью информатор, стоявший у стены табурет, присел на него и, смочив добрый ком ваты антисептиком, неохотно, но по возможности осторожно стал обрабатывать порезы на коже своего заклятого врага. Пусть он и терпеть не мог Изаю, но раз уж Шинра «вежливо попросил» позаботиться о нем, то он выполнит доверенную ему миссию качественно и с должным прилежанием. Поэтому Шизуо старался действовать не лишь бы как, а аккуратно и бережно, насколько это ему позволяла степень его огромной силы и возможность сдерживать закрадывающееся в душу желание размозжить прямо сейчас ненавистной Блохе его череп. Лишь одно удерживало Воплощенное Насилие от этого радикального шага: лежачих он не бил. — Опять, да, Шинра? Голос едва пробудившегося информатора был тих и слегка хрипловат. Язык его слушался плохо, поэтому говорил он медленно. Это было даже больше похоже на лепет. Видимо, действие успокоительного еще не совсем рассеялось. Ответа не последовало. Шинра молчал как-то напряженно, что весьма настораживало, и лишь продолжал омывать от крови свежие раны Изаи. Заторможено, приложив массу усилий, Орихара оперся о локоть и вознамерился было обернуться, чтобы выяснить причину непонятного молчания обычно говорливого доктора, но на его плечо легла тяжелая рука, сдавив до боли и не позволяя информатору осуществить задуманное. Изая, принужденный вновь лечь на кушетку, усмехнулся: — Ты устроился к Шинре медбратом, Шизу-тян? — Когда-нибудь ты точно договоришься, Блоха, — хрипло прорычал Гроза Икебукуро. — А у тебя отлично получается, — проигнорировав угрозу Шизуо, продолжал Орихара. — Лучше, чем у Шинры… Странно, но в тоне информатора Хейваджима не почувствовал ни тени издевки. Показалось, что Изая говорит совершенно искренне. В сущности, так оно и было. Еще утром информатор обнаружил, что присутствие Шизуо действует как нейтрализатор боли. Тогда это шокировало Орихару, особенно когда он заметил, что сломанное самим же Хейваджимой его запястье практически моментально безболезненно срослось… Потом его касание, снявшее тот убийственный жар… Теперь же кровь из свежей раны на спине была так быстро остановлена Шизуо, хотя с его кровоточащим плечом Шинре пришлось изрядно повозиться, прежде чем порезы начали потихоньку затягиваться… — Что там написано? — Изая нарушил воцарившееся в комнате молчание. — Откуда мне знать! — раздраженно отмахнулся Хейваджима, поднимаясь с табурета и намереваясь пойти позвать Шинру, который куда-то запропастился. Не мог же он так долго кому-то названивать? Вслед уходящему Шизуо был брошен колкий смешок: — Конечно, Шизу-тян ведь безграмотный! Откуда ему знать? Изая, проворно вскочивший с кушетки, чудом сумел увернуться от брошенного в него Грозой Икебукуро в порыве ярости табурета, который угодил в стеклянный шкаф с медикаментами, вызвав фонтан хрустально звякнувших брызг. Орихара насмешливо прищурился, одаривая своего противника хищным оскалом, и бросился прочь от кинувшегося на него Шизуо, хотя комната была довольно тесна и шансы ускользнуть у информатора были призрачно малы. Неожиданно Изая, чуть вскрикнув, остановился, осматривая кольнувшую пронзительной острой болью босую ступню, затем медленно прохромал к стенке и уселся на пол, облокотившись о стену спиной. В ногу информатора впился осколок разрушенного Хейваджимой шкафчика, и Орихара, морщась от рези под кожей и по-змеиному шипя, вытащил стекло из колотой раны, освобождая выход для хлынувшей из поврежденных сосудов жидкости, не придавая значения тому, что Шизуо сурово нависает над ним… На шум из операционной прибежал разговаривающий по сотовому Шинра. Но доктор не стал вмешиваться в происходящее, а лишь описывал то, что творится перед ним, своему собеседнику: и то, как Шизуо до проступающих на коже информатора синяков припечатывает того к стене, удерживая его могучей рукой у горла повыше ключиц; и то, как Изая, улыбаясь, просит вмиг покрасневшего Грозу Икебукуро коснуться его пониже, затем, обвинив Хейваджиму в пошлости, спускает его руку к своему кровоточащему порезу на ноге. И то, как рана начала быстро затягиваться, не оставив на недавно поврежденной коже даже бледного шрама… Выслушав последние инструкции от своего собеседника, Шинра живо подлетел к сцепившимся в очередной потасовке врагам, настоятельно взывая к обоим заключить перемирие на время важного эксперимента. — Что за эксперимент? — с интересом спросил Орихара, зараженный восторженным воодушевлением доктора, поднимаясь с гладкого пола и отряхивая брюки. К тому же информатора осенила догадка о характере эксперимента, так как он видел, с каким вниманием Шинра наблюдал за открывшейся перед его глазами сценой. И еще Изая надеялся смутить результатами этого эксперимента Хейваджиму, который, как предполагал Орихара, не придал особого значения чудесному исцелению своего противника. Предвкушающий занятное зрелище доктор взял с металлического столика с хирургическими инструментами скальпель, продезинфицировал его, затем пригласил обоих своих визитеров в гостиную, где Селти уже накрывала на стол горячий ужин. Доктор усадил Шизуо и Изаю вместе на диван, а сам расположился в кресле напротив. — Протяни руку, Изая-кун, — попросил Шинра. «Только не за столом!» — возмутилась даллахан, увидев, что ее чудаковатый избранник вознамерился порезать Орихаре запястье. — Но Селти, — жалобно оправдывался доктор, — это срочно! Даллахан развела руками, якобы сдаваясь, мол, делайте, что хотите. Шинра приложил холодную сталь лезвия к запястью информатора и точным быстрым движением оставил на коже Орихары глубокий надрез, так что последний не успел даже ойкнуть. Вишневые капли мгновенно поползли из открывшейся раны, яркими бусинками падая на темное дерево стола. — Теперь ты, Шизуо-кун, — объявил доктор, но Хейваджима лишь мрачно глянул исподлобья на друга, давая понять, что ему невдомек, чего тот от него хочет. — И что мне делать? — буркнул Гроза Икебукуро. — Коснись Изаи. — Чего?! — Цитирую Пернатого, — с заумным лицом, но сверкая весельем в глазах, пояснил Шинра. — Он сказал: «Пусть прикоснется к нему: просто дотронется, обнимет, поцелует… Все, что угодно, кроме соития». Изая довольно посмеивался, наблюдая, как пунцовеет лицо Хейваджимы. Доктор же упрашивал упирающегося друга: — Ну, пожалуйста, Шизуо-кун! Ради эксперимента… Недовольно прорычав, поддавшийся на уговоры Шинры Шизуо охватил ладонью поврежденное запястье Орихары чуть повыше пореза. И смутился… Кровь практически мгновенно начала сворачиваться, затем рана покрылась буроватой корочкой и, наконец, рубец совсем исчез, оставив кожу информатора чистой, словно ее вообще не касался металл скальпеля. — И вправду лечишь! — с детской радостью воскликнул удовлетворенный результатами эксперимента Кишитани. — Ты вправду его лечишь! — Может, я всех лечить могу?! — возражал пораженный Хейваджима, защищаясь. — Такой вариант не приходил в твою светлую голову? В душу Шизуо закралось смятение: оказывать заживляющий эффект на раны Блохи его совсем не устраивало, и парень искал хоть какую-нибудь малюсенькую зацепку, чтобы катастрофично выглядящая для него ситуация не казалась столь ужасающей. — Хорошо, — согласился доктор. — Давай проверим. С этими словами Шинра сделал надрез на своей руке и протянул начавшую кровоточить ладонь сидящему напротив Шизуо. Хейваджима спешно схватил руку доктора в свою, будто рука эта сулила ему спасение от проклятья Орихары. Но, гораздо менее глубокая, рана Кишитани все так же продолжала сочиться алыми бисеринками крови… — Кажется, на скорое заживление рассчитывать мне не придется, — якобы разочарованно вздохнул доктор. Потом он огласил вывод, который прозвучал для Шизуо как эпитафия на его надгробии: — Только Изая-кун!