* * *
Встреча была назначена в отеле, не дорогом, но вполне уютном. Забронированный информатором заранее номер будто задумывался для проведения деловых переговоров: строгий стиль декора, располагающая к диалогу атмосфера и тихая кабинетная комната с удобной мягкой мебелью как нельзя лучше подходили к запланированному рандеву. Прибыв в условленное место раньше положенного срока, Орихара ничуть не удивился тому, что Эмпуса уже ожидала его. Мощь ее угнетающего холода и опустошающей скорби была настолько сильна, что распространялась вокруг пробирающей до тоскливого щемления в сердце аурой на добрую милю. Изае было отлично знакомо жуткое могущество первой наперсницы повелителя ночи, но даже ему, не раз сталкивавшемуся с ней и немного привыкшему к давящему ощущению страха и горя, источаемому ведьмой, было не по себе находиться вблизи нее. О работниках же отеля, потерянных, с потускневшими и наполненными беспричинной печалью глазами, нечего было и говорить. На свободно и беспрепятственно прошедшего к снятому им номеру саббатарианина никто так и не обратил внимания, будто он был лишь тенью тоски, окутавшей в ледяной саван всех созданий, кого коснулось проклятье ведьмовской силы. Эмпуса, приветствовав ответившего ей тем же информатора учтивым кивком головы, жестом указала парню присесть рядом с собой. Говорить с саббатарианином, не касаясь ладонью его губ, необходимости не было, да и прямой мысленный контакт был весьма изнурителен и рискован для информатора, поскольку, так или иначе, предполагал вторжение в его не привычное к подобному человеческое сознание. Ведь даже с Мормо ведьма общалась только посредством шепчущего в самый разум слова холодного поцелуя. «Господин саббатарианин желал меня о чем-то просить?» Печальный шепот Эмпусы отозвался тоской в обомлевшем от бессознательного волнения сердце Орихары. Изая, чьи уста были запечатаны хрупким касанием алебастрово-белой ладони, согласно кивнул, глядя прямо в тускло-серые глаза безликой ведьмы. «Я выполню то, чего ты хочешь, — продолжила Эмпуса. — Только помни, что я помогаю тебе не за даром, и однажды спрошу с тебя плату. Надеюсь, господин саббатарианин не забыл, какую цену я потребовала, и что он должен будет сделать?» Информатор вновь кивнул и ответил — без слов: «Я помню…» Как никто другой Изая понимал утопичность безвозмездности, поэтому условия ведьмы его не удивляли. Наоборот, он был готов к ним. Готов уже тогда, когда осознал, что это именно Эмпуса наградила его даром пирифлегетонова пламени, и требования, выдвинутые союзницей Мормо при его похищении, не стали для саббатарианина неожиданностью. И все же она его удивляла, эта странная ведьма, решившая купить у него одну страстную мечту, ставшую гибельной причиной страданий, а другой мечтой — эгоистично воспользоваться… Просьба Орихары была проста: он желал влияния Эмпусы. Она была близка к своему господину, и информатор планировал этим воспользоваться. «Это все?» — спросила ведьма, выслушав саббатарианина, и когда Изая подтвердил, что других просьб у него нет, она сказала: «Тогда я научу тебя одному заклинанию». Удивленный и заинтригованный, Орихара в ожидании взглянул на свою необычную собеседницу, которая, не отнимая прохладной ладони от его губ, вдруг замолчала, будто засомневавшись в данном обещании, затем как-то рассеянно и едва различимо для восприятия сознанием пробормотала: «Только хватит ли тебе сил, чтобы воспользоваться им?..» Развеять сомнения ведьмы относительно своих способностей саббатарианин не успел, так как почувствовал уже знакомое насильственное воздействие на разум, выжигающее в памяти заклятье, которое ему требовалось впитать в самую душу. Было больно и было тяжело. Каждая клетка тела словно обратилась в металлическую пыль и резала по будто бы кровоточащей плоти, а на сердце сделалось настолько погано, точно душу его заточили в клетку, зажав навеки между несгибаемыми прутьями тесной тюрьмы. Но на этот раз информатор не противился и добровольно впускал в себя частицы постороннего могущества, поэтому сейчас обретать чуждую человеку силу было легче. Когда болезненное обучение, наконец, завершилось, и Эмпуса отстранилась от устало выдохнувшего саббатарианина, Изая с чувством долгожданной легкости откинулся на спинку показавшегося сказочно мягким диванчика и утомленно прикрыл глаза, переводя дух. Магия была ужасно изматывающей материей, и Орихара на собственном опыте не в первый раз в этом убеждался. — Я же говорил, что у тебя и без меня союзников хватает… Звонкий, насмешливо-задорный голос с горьким оттенком грусти благостной музыкой оправдавшихся ожиданий раздался посреди погрузившегося в усталую тишину номера, и губы Орихары тронула едва заметная хитрая ухмылка. — Явился-таки, Герми-тян, — певуче протянул информатор, с явной неохотой подняв голову с располагающего ко сну дивана. Юный вестник богов, вокруг которого красивыми таинственными всполохами медленно затухало черно-фиолетовое пламя, обращавшееся в крупную зловещую птицу, небрежно вскинул руки будто бы в сдающемся жесте. — Как видишь, — проговорил Гермес, подойдя ближе к расслабившемуся после недавнего изнурительного урока саббатарианину, и почтительно поприветствовал Эмпусу, которая, прощально поклонившись сперва божественному вестнику, затем Орихаре, оставила их вдвоем. Роль ее была исполнена, и в ее присутствии более не было надобности. Молча протянув Гермесу руку, Изая одернул рукав водолазки, обнажив запястье с вытатуированным на нем глазом магической птицы. — Она жжется, — заявил информатор. — И изо дня в день все сильнее. Видимо, твоя птица очень уж страстно желает его вернуть. Ворон, примостившийся на плече у своего хозяина, словно в подтверждение предположения саббатарианина, хрипло каркнул, и сочащаяся фиолетовой тьмой его глазница зловеще полыхнула мистическим пламенем. — Ты же пригласил меня не только для того, чтобы возвратить Кси его глаз? Гермес проницательно взглянул на информатора, одновременно охватив его запястье ладонью. Изая тихо шикнул сквозь зубы, почувствовав, как с тянущей болью из его плоти извлекается инородное тело. Когда же божественный вестник отнял ладонь от его руки, кожа на запястье Орихары была уже чиста, а магическая татуировка обратилась в живую плоть в пальцах Гермеса. Оживленно взмахнувший крыльями ворон вспорхнул с плеча хозяина и, выхватив налитый фиолетовой тьмой глаз из его рук, жадно склевал его. — Если ты позвал меня ради помощи в борьбе против Мормо, — между тем продолжил Гермес, — то я не стану тебе помогать. Срок траура еще не окончен. Я не буду нарушать соглашение, заключенное с Мормо. Божественный вестник говорил с такой несвойственной ему пылкой убежденностью, что это показалось Изае до смешного забавным. Такой плут, как Гермес, оказалось, тоже умел держать свое слово. Может, именно по этой причине он старался никогда не давать обещаний, зная, что не сможет нарушить данное однажды слово… — Не беспокойся, Герми-тян, — заверил Орихара. — Мормо моя просьба не касается. Божественный вестник заинтересованно повел бровью, выказывая информатору свою готовность его выслушать, и Изая, плотоядно усмехнувшись, произнес: — Моя просьба касается Шизу-тяна…* * *
Домой Орихара, бесцельно прослонявшийся по городу до темноты, возвратился поздно. Он был задумчив, и со стороны могло показаться, что парень пребывает в смятении. Все шло слишком гладко, без препон и досадных неожиданностей, так что это даже настораживало. Словно идеальный план с хорошим стартом и четким исполнением должен был грандиозно провалиться в самом конце. Сомнения информатора раздражали, вызывая острое желание от них отвлечься. Изая чуть улыбнулся, стоя уже у порога квартиры Грозы Икебукуро, предвкушая яркую вспышку гнева, всецело направленную на его уставшую от недобрых мыслей персону. Шизуо должен был быть определенно в ярости, ведь за сегодня саббатарианин изрядно потрепал ему нервы. Эта ярость очищающим ливнем сметет все тревожащие его сомнения, Орихара был в этом уверен. — Чего в пороге стоишь? Ключи посеял? Обернувшись на голос, Изая встретился взглядом с разочаровывающе спокойным и вполне мирно настроенным Хейваджимой. Информатор досадливо вздохнул, полагая, что Шизуо уже перебесился, пока он размышлял, прогуливаясь по городу, и протянул, насколько было возможно ехидно: — Шизу-тян меня искал, да? — Больно надо! — почти беззлобно и даже как-то неохотно, так что Орихара совсем расстроился, отрезал Гроза Икебукуро, продемонстрировав изобразившему обиду напарнику доверху нагруженный пакет. — За продуктами ходил. Вытащив из кармана брюк ключи и открыв дверь, Хейваджима впустил в квартиру Изаю, затем сам прошел следом. — Где был? Хотя Гроза Икебукуро внешне и старался сохранить спокойствие, однако внутри него все клокотало от бешенства, и он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Изаю с кулаками. Он знал, что в ответ получит очередную словесную муть, и пообещал себе, что если таковое произойдет, то он даст себе волю и, наконец, сорвется. — Встречался с Гермесом. Неожиданная откровенность Орихары на мгновение обескуражила Хейваджиму, но парень, видя, что его озадаченность информатора развеселила, недовольно нахмурился. Устраивать кровавую разборку, однако, ятре расхотелось. Искра ярости была потушена правдивым признанием. А Изая, зачем-то пытающийся его спровоцировать, выглядел заметно уставшим. — Кто второй? — вновь задал вопрос Шизуо. Орихара удивленно посмотрел на устроившего допрос напарника. — Ты говорил про пару важных встреч, — объяснил Хейваджима. — Кто был второй? — А ты внимателен, Шизу-тян, — информатор одобрительно усмехнулся. — Только ты напрасно надеешься, что на этот раз я удовлетворю твое… Изая ошарашенно замолчал, когда стремительно приблизившийся Гроза Икебукуро ладонью накрыл его губы — точно так же, как это делала Эмпуса. Саббатарианин почувствовал себя разоблаченным и растерянным. Неужели его так легко просчитать? Или это Шизуо настолько хорошо его знает? Информатора не устраивал ни один из этих вариантов. Он привык сам решать, когда и кто должен узнавать что-либо. — Она, так? — Хейваджима уже не спрашивал, а скорее утверждал. — Ты всегда увиливаешь, если дело касается нее. — Ятре отстранился от уже оправившегося от потрясения информатора и, удаляясь вглубь квартиры, бросил: — Я в душ и спать. Разговор, оставивший в душе раздраженного собственной оплошностью саббатарианина скверный осадок, был окончен. Никуда не пропавшие сомнения только окрепли. А еще близилась ночь, которую Орихара стал ненавидеть… Готовящийся ко сну Хейваджима слышал, как информатор шуршал на кухне пакетами и посудой, вероятно, что-то готовя. Он часто не спал по ночам, ятре знал это, но никогда не разоблачал бессонницы саббатарианина, потому что все равно помочь ничем не мог. Понимал, что будет только раздражать напарника и раздражаться сам. Но сегодня Орихара затих слишком рано. А в клетке из преступной темноты для него уже готовился кровавый подарок… …Посреди ночи Шизуо проснулся от напряженного чувства чужого присутствия. Недовольный и злой из-за резкого пробуждения Гроза Икебукуро, различив в тусклом лунном сиянии у окна неподвижно замершую стройную фигуру, раздраженно зажег бра на прикроватной тумбочке. Посреди спальни ятре, устремив в пустоту застывший взгляд потухших, словно безжизненных глаз, бессловесный и мертвенно-бледный стоял информатор. Потрясенный, Хейваджима почуял неладное. Изая плакал…