Лаванда и розы.

Каждый шаг давался с великим трудом, как будто что-то давило на нее, в висках словно стучали два молоточка, весь мир выгорел до равнодушных серых оттенков, да еще этот противно моросящий дождик. Было бы чудом узнать в этой ссутулившейся девушке с надвинутым на лицо капюшоном куртки начавшую набирать популярность актрису Евгению Яновски. Женю мелко трясло, она не помнила, как прошло интервью о театре, как она добралась домой, это все словно выпало из ее головы. Осмысление вернулось только когда она поняла, что несколько минут зависает, уставившись в кухонную стену. В голове отчаянно крутилась мысль: «Неужели еще кто-то так думает, кроме Никиты?» С детства Женя слишком трепетно относилась к мнениям посторонних. Впрочем, ничего почти не изменилось, только вот она научилась плевать на него, но все равно иногда она начинала уж слишком на нем зацикливаться. Женя уже и забыла, как это — чувствовать себя опустошенной, равнодушной, но одновременно готовой заплакать по любому поводу. Раньше, когда ее гнобили в школе, это чувство никогда не оставляло, а когда появился Олег, в жизни Жени все стало по-другому. В голове набатом били слова: Шлюха. Блядь. Из глаз солеными струйками опять брызнули обжигающие слезы. Через некоторое время Женя успокоилась, она сонно поднялась с кровати, осматриваясь, как будто первый раз оказалась здесь. Девушка, шлепая босыми ногами, прошла в ванную. Голова болела, красные, еще не сошедшие пятна сочетались с опухшими, красными от слез глазами. Хорошо что спектаклей сегодня нет, а то в таком состоянии она была мало на что годилась. Открыв немного дрожащими руками кран, она умыла лицо и смочила затылок холодной водой, в детстве это помогало успокоиться и придти в себя. Ну, в зеркале, по крайней мере, уже не было красной, как нос у клоуна, девушки, раздался звук ключей в замке. Олег поставил пакеты с продуктами на пол, разуваясь, дома царила звенящая тишина, но странно, в углу валялись красные кеды Жени и на вешалке весела ее куртка, а вот и хозяйка, в коридор заглянула Женя: — Женя? У тебя нет разве съемок никаких? Ты рано ушла с интервью, я и подумал, что у тебя дела, — Олег повесил пальто на крючок и подошел к Рыжику. В нос сразу ударил терпкий запах лаванды. Девушка выглядела подавленной, с красными глазами. Странно… — Устала просто, — она произнесла это таким замученным голосом, что Олег забеспокоился не на шутку. Меньшиков внимательно посмотрел в пасмурные глаза, некогда спокойные и серьезные, сосредоточенно пытающие отвести взгляд. — Женя, что-то случилось? — Рыжик покачала головой и прошептала «ничего» и моментально ушла в совмещенную кухню с гостиной. Олег удивленно подхватил пакеты и прошел за ней, актриса забралась на диван с ногами, уставившись в черный блестящий экран плазмы. На автомате раскладывая продукты, но не отрывая взгляда от хрупкой фигурки на диване, медленно покачивающееся. — Олег, давай поговорим. Серьезно. — подала голос Яновски, она развернулась к нему, посмотрев жалостливым взглядом. Олег моментально оказался рядом с ней, его мозг выдавал идеи случившегося одну хуже другой. Женя несколько раз шумно вздохнула, было видно, как она собирается с духом, подбирает слова. В голове зазвенел тревожный колокольчик. Что ж могло произойти то?  — Олег, кто я для тебя? Так, игрушка на время, пока не надоем? — Олег в шоке уставился на Женю, та положила локти на колени, закрыв лицо руками. — Женя, я кое-что спрошу, возможно грубо, но ты не охренела ли?! — это было грубо, но другие слова, несмотря на огромный словарный запас, не подбирались, он развернул ее за плечи к себе. — Вроде как не пьяная… — актриса скинула его руки. — Олег, — это прозвучало настолько надрывно, что худрука как током прошибло. — Я просто боюсь, что в один день тебя станет на меня наплевать и все. В это все даже поверить сложно, ведь на меня никто никогда не обращал внимания, нечего, а ты…я просто знаю, сколько таких историй было у знаменитостей и в кинематографе, такое часто случается.— девушка замолчала.— Да, еще Татаренко…неужели я произвожу впечатления ш-шлюхи? — Женя обхватила себя руками, уткнувшись лбом в колени. — Почему? — так вот чей это был топот, бедная, заела себя пустыми переживаниями. А возможно потому, что еще он особо не отчитал Никиту, и она подумала, что ему все равно. Олег прижал к себе трясущуюся фигурку, шепча милые глупости и успокаивающие слова. Она уткнулась ему в шею, задушено всхлипывая, комкая огромную рубашку на боках. Олег чувствовал мокрые дорожки слез. — Жень, Женечка, успокойся, сейчас я тебе скажу важную вещь — ты самое лучшее, что когда-либо было в моей жизни, самое светлое и чистое существо. Если хочешь, я уволю Татаренко, если честно я сам бы ему рожу разбил, но это никому не принесет пользы, слышишь? — девушка кивнула, сминая рубашку на боках. — Это бы испортило репутацию театра, журналисты бы такой скандал подняли бы, — Олег сокрушенно замолчал. — Прости. Я больше никому не позволю тебя обидеть, прости меня. — Рыжик начала отчаянно мотать головой, мол «Не за что извиняться, сама виновата. Сама глупая». Олег в успокаивающем жесте погладил выпирающие позвонки сквозь тонкую футболку. Нежный поцелуй в висок, отчего Женя вздрогнула, покрывшись мурашками. Дыхание девушки начало постепенно выравниваться, а хватка на боках ослабла. Нужно что-то делать с такими эмоциональными перепадами. Конечно, в театральной сфере в каких-то моментах это даже пригождается, но вкупе с усталостью и уставшей нервной системой, ни на что не годно. Меньшиков уже хотел отнести Женю в спальню, думая что она заснула, но та подняла голову: — Ты голодный? Я могу что-нибудь приготовить, — Женя виновато улыбнулась, она достаточно вкусно готовила даже простые блюда, а если подключала интернет — просто произведения искусства получались. Что было безусловно хорошо, потому что сам Олег не умел готовить, хотя если назвать сгоревшую до углей яичницу, переваренные макароны, рис и прочие крупы едой, то тогда он умел готовить. При всем этом худрук обожал ходить по ресторанам, за что актриса часто его не понимала. Ей было проще приготовить дома, в неформальной обстановке, а не тратить кучу денег за маленькие порции, хоть и вкусной, но дорогой еды. Олег отрицательно покачал головой, крепче прижимая к себе девушку. Хорошо, любимая девушка рядом, дом, уют, но когда он был женат на Насте, ведь это все тоже было. Настя хорошая, добрая, преданная до безумия, пожертвовала своей карьерой выйдя за него, что ж Олегу не так было? Дома чисто, всегда ужин на столе был, Настя встречала, все делала. А может она, не его человеком была? Олег не отрицает, он ее любил, хоть любовь потерянна. Но найдена новая, яркая, с уж точно искренними чувствами, с полной отдачей. Олег жалел, что столько времени было утеряно глупой боязнью признаться, причем в первый раз появилось чувство быть именно отвергнутым, ведь он всегда был уверен в себе. Кто откажет Меньшикову? Даже смешно подумать, что чувства были бы безответны. И этот страх впервые прокрался в сердце Олега. Может, все правильно — это и есть настоящая любовь на всю жизнь? Женя была яркой, занимающей одновременно все пространство вокруг себя и оставляя кучу простора другим, серьезной и вдумчивой когда надо и не надо, но с детским маленькими желаниями, как купить детский журнал, потому что там интересный комикс, смотреть мультики сидя на полу и поедая мороженное, собирать фигурки которые давали за покупки в Пятерочке, которые в итоге она раздаривала или теряла. Она была непосредственной, но тряслась над каждым мнением, мельчайшей критикой, что помогало ей совершенствоваться. В какой-то мере она была очень похожа на Олега характером, некоторыми манерами, хоть и не заметно с первого взгляда, но стоит приглядеться, и он видел отражения себя в душе, в чистых серых глазах, как пасмурное небо. Олег зарылся носом во вьющиеся волосы сопящей девушки, вдыхая столь родной терпкий запах лаванды. Проснулась Женя затемно, даже Олег еще спал, хотя обычно просыпался раньше её. Она обнаружила себя тесно прижавшейся к нему, опутав как веревкой, а он и не возражал, спал, тихонько зарывшись в ее волосы. Сон не приходил, хоть Женя и пыталась прислушаться к равномерному биению чужого сердца. Аккуратно выпутавшись из-под одеяла, шлепая босыми ногами, на кухню, посмотрела на часы — пол пятого. Женя никогда еще за такой короткий срок не высыпалась, хотя она и не чувствовала себя бодрой, скорей приятно сонной. Закурить хотелось, Сашка, гад, подсадил, и теперь иногда прямо сосало под ложечкой, как хотелось. Но была боязнь, что Олег узнает, и кара его будет страшна для обоих. Несмотря на то, что он сам иногда затягивал. Заглянув в спальню, убедившись, что Меньшиков спит, она достала из потайного кармана рюкзачка открытую пачку легких сигарет. Тихо, стараясь не скрипеть половицами — каждый звук казался оглушительно громким в звенящей тишине спящей квартиры. На балконе тишину заполнял шум ночной Москвы, сигналы и рев поздних или уже ранних машин, миллионы светящихся огоньков зданий на фоне еще темного ночного неба. С первой затяжки Женя, конечно, закашлялась, выдыхая серый клубящийся дым в открытое окно. Сушит губы. Сигареты помогали упорядочить мысли, непонятно почему, что-то в этом есть, Рыжик понимала — вредно, смертельно, она знала наизусть все лекции про курения, но иногда ведь можно? Вторая пошла легче, в горле уже не першило, как в пустыне, по телу разливалось ленивое тепло. Хорошо, побольше бы таких моментов. Москва-Сити мелькала разноцветными гирляндами окон, в которых отражались другие огни зданий, как новогодняя елка. Хотя Новый Год уж скоро. Третья затяжка уже приносила удовольствие, слегка щекотало нос от никотина. Это будет первый Новый Год с Олегом, до этого он, конечно, звал ее на разные корпоративы, но Женя предпочитала компанию или себя, или Саши, или один раз даже с сестрой и ее семьей отметила. Таня всегда поддерживала Женю в ее увлечениях, хобби, мечтах. Ей повезло — она росла еще с отцом, но также рано ушла из дома, из-за того, что мама навязывала другую жизнь, экономист. Смешно представить — нелепая, милая, полноватая Таня, которая терпеть не может математику и все подобное, сидит с бумажками в тесном кабинетике. А зато сейчас ездит по миру, переводчик, мужа нашла, семья, все дела, даже кот есть, точно такой же, как был, когда Женя была совсем маленькой. От четвертой затяжки по всему телу разливалась приятная слабость, кровь забурлила по венам. Жалко, что рассветало теперь поздно, было бы классно стоять вот так на балконе курить и смотреть, как медленно линия горизонта расцветает малиновыми цветами, огни ночного города меркнут. Вот бы еще Олег со спины прижался, обнял. Женя фыркнула и постучала по сигарете, стряхивая пепел. — Женя, — раздался сонный бархатный голос. Девушка развернулась, замерев, как была с сигаретой в руке. Сейчас она испытывала такой же страх, как нашкодившие подростки перед родителями. — Женя! — уже тверже. — Ты куришь? — актриса открывала рот, как рыба, а потом не нашла ничего умнее, чем выкинуть сигарету в окно. — Олег, ну я…иногда бывает… мы как-то с Сашей ехали на съемки, и он что-то предложил, я и попробовала… — девушка пыталась оправдаться, но это выглядело мимо и не убедительно, поэтому единственным верным решением Олегу показалось просто подойти и обнять, поток мямления сразу прекратился, и Женя ответила на объятие. — Ты ведь понимаешь, что это вредно, очень. — Олег немного отстранился, заглядывая в глаза. Извечному освежающему запаху лаванды, добавился табак, это не было противно или отвращало, нет, это сочетание что-то делало с Олегом, хотелось вдыхать его дольше. Девушка хмыкнула, поудобней устроившись на плече худрука, но тут же невесомым поцелуем прикоснулась к основанию шеи, не скрытому воротом пижамной курткой. Затем еще череда поцелуев вдоль по шее, по краю челюсти пока губы не оказались напротив чужих, но для этого девушке пришлось приподняться на носочки. Даже так она была ниже Олега. Он снисходительно-лукаво посмотрел на нее, чуть наклонив голову. Темные рыжеватые ресницы вздрогнули в предвкушении. Рука Олега с талии девушки перетекла на затылок и тут же притянула в непозволительную близость. Еще бы постоять, насладиться моментом, но нет, Женя порывистым поцелуем впечаталась в приоткрытые губы. Олег сцеловывал с мягких, податливых губ вкус никотина, смешивающийся с ягодной терпкостью. Он целовал медленно, сладко, покусывая немного обветренные губы. Женя же сразу под пижамную рубашку полезла, скользила вечно холодными пальцами, по бокам, пересчитывая почти не ощутимые дуги ребер, отчего он шумно выдохнул в поцелуй. Скользнул ответной лаской под огромной мужской рубашкой Жени, конечно, позаимствованной из его гардероба. Надавил на поясницу, отчего девушка доверчиво прогнулась, прильнув ближе, зарываясь одной рукой в растрепанные со сна волосы. В паху бурлило тягучее, горячее возбуждение, так что мышцы пробирало дрожью. Олег оторвался от столь манящих губ, шумно дыша, легкие обжигал воздух. Он царапал нежную мочку, отчего тяжело дышащая девушка издала не то скулёж, не то стон. И когда Женя, не разрывая горячих объятий, потянулась в спальню, Меньшикову оставалось только корректировать направление, чтобы она не ошиблась дверью и не стукалась об косяки. Красивая, хорошо ее разложить на белых хрустких простынях, а она томно улыбалась, так и маня. Олегу хотелось зацеловать каждый участок нежной кожи, каждую родинку запечатлеть поцелуем, что он и делал, отчего девушка утонула в вязком огне, поглощавшим их обоих. А от тихого, еле слышного, молящего «пожалуйста» и жалобного взгляда из-под ресниц, у Олега просто снесло крышу. В следующее мгновение они уже сплелись обнаженными разгоряченными телами. Руки Жени скользили по спине, царапая аккуратными ноготками и тут же оглаживая. Олег одним глубоким движением вошел в замершую в предвкушении девушку. Внутри нее горячо, туго и пульсирующе. От переизбытка ощущений Олег зажмурился, прижавшись к виску Жени, а та скрестила ноги на пояснице Олега, сжимая коленями в поощрительном жесте. Размашистыми, глубокими толчками, от которых из Жени вырывались задушенные стоны, Олег двигался в распаленном нутре. Одновременно покрывая острые ключицы и вздымающуюся грудь нетерпеливыми поцелуями и, не удержавшись, оставил сине-лиловую метку, которую позже Женя будет рассматривать в зеркале, жалуясь, что придётся надевать одежду с высоким горлом. Женя идеально встречала каждое движение, ловила губами губы. Несколько сильных толчков вышибли из груди последний воздух, а набрать нового уже не получалось — тело прошивало долгим, волнами накатывающим оргазмом, и, хоть тело и продолжало двигаться, Олег на мгновение оторвался от внешнего мира, полностью, всем существом сосредотачиваясь на наполнившем его удовольствии. А когда раскрыл зажмуренные глаза, увидел блаженно улыбающуюся девушку. Она была похожа на кошку, наевшуюся сметаны. Она сама потянулась за поцелуем, он вышел медленный, сладкий и ленивый. — Так каждое утро бы, — уже позже, уткнувшись Олегу в шею, даря тепло и обвивая руками, мечтательно шептала девушка.