***
Обжигающий холод заставил Клинта открыть глаза. Его трясло, голова неприятно гудела. Содрогнувшись, Бартон слегка приподнялся на кровати, чтобы в следующий момент обратно на неё рухнуть. Боль ударила в виски. Появившаяся перед ещё слегка затуманенными глазами картина интерьера, была ему незнакома: пустое помещение, железная кровать, без намека хоть на какой-нибудь матрас, тусклый свет, исходивший от одиноко висящей на потолке лампы. Нижняя губа неприятно саднила. Дотронувшись до неё пальцем, он зашипел. На пальце остались следы запекшейся крови. Полное непонимание происходящего всё же заставило мужчину подняться с кровати и с трудом подойти к огромной железной двери. Пару раз дёрнув ее, он понял, что заперт снаружи. Саданув напоследок по двери, Клинт побрел обратно к кровати. Присев, он попытался вспомнить, что вчера произошло, и как он очутился тут. Только в голове была непривычная тишина и пустота, будто ему стёрли подчистую воспоминания о событиях вчерашнего вечера. От бесполезных попыток голова разболелась ещё сильнее. Открывшаяся с тихим скрипом тяжёлая дверь, отвлекла Клинта от раздумий. Появившаяся на пороге Наташа держала в руках бутылку воды и неуверенно переминалась на пороге, что удивило Бартона. Но живительная жидкость в руках девушки заставила его облегчённо выдохнуть и отмахнуться от закравшихся подозрений. — Пришел в себя? — несмело спросила она, явно опасаясь углубляться в комнату. — Я не понимаю. Что произошло? — удивленным взглядом посмотрел Клинт на подругу, отвлекаясь от воды и разминая, затекшую от неудобной кровати, шею. — Значит, пришёл, — закрыв за собой дверь, Наташа подошла к Клинту, протянув ему бутылку. Тот поспешил её открыть. От жизненно необходимой воды ему моментально стало легче. Наташа еле заметно улыбнулась и тихо добавила: — Натворил ты дел. — Я ничего не помню, — как-то растерянно произнес мужчина, взглянув на напарницу исподлобья. — Ты вчера перебрал с алкоголем, — присела рядом с ним Наташа. — Клинт, мы знакомы очень давно, но я не могу найти ни одного оправдания твоему поступку. Я никогда ещё тебя таким не видела. — Нат, не томи. Рассказывай, — тон Наташи заставил мужчину напрячься и нервно сглотнуть. — Ты был пьян, — девушка взяла паузу. — Очень пьян. Зол. Я не знаю, Клинт, но ты вчера ранил Фьюри. Клинт быстро закрыл глаза, сжимая веки так плотно, насколько это было возможным. Из груди со свистом вырвался длинный выдох. Память наконец начала фрагментами подкидывать ему сюжеты, как он, стоя, целился из лука в директора Фьюри, покорно поднявшего руки. В глазах Бартона всё двоилось, а самого его знатно шатало. За директором стояла Наташа, дуло её пистолета было направленно на него. — Сильно? — глухо спросил Клинт. От осознания произошедшего его бросило в жар. — Не так сильно, чтобы убить. Именно этого ты вчера хотел. Серые глаза, полные недоумения, посмотрели в упор на Наташу. Всё происходящее казалось невыносимым бредом, розыгрышем. А что, если он напился до такого состояния, когда разум решил сыграть с ним злую шутку, и все это лишь пьяные галлюцинации? И Наташа, и эта комната… Но, к его сожалению, боль, разлившаяся по всему телу, говорила о правдивости той ситуации, в которую он попал. — Наташа, я не понимаю… — опустил взгляд Клинт, затем тихо продолжил: — Как такое вообще возможно? — Сдается мне, что проникновение в твой разум Локи не прошло даром, — теплая ладонь девушки мягко накрыла руку Клинта. — Тебе нужен отдых. Дверь в комнату распахнулась, и в ней выросла широкая фигура Ника Фьюри. Клинт нервно поднял взгляд на своего руководителя, осматривая того и пытаясь понять степень причиненного им вреда здоровью. Длинный черный плащ скрывал тело Фьюри от проницательного взгляда агента, и лишь неестественно висящая левая рука подтверждала слова Романофф. Похлопав Клинта по плечу, Наташа поспешила покинуть помещение, оставляя мужчин наедине. В комнате повисла напряжённая тишина. Первым ее решил прервать Клинт: — Я сожалею. Я не знаю, что произошло. Я не понимаю. Фьюри выдержал недолгую паузу, которая показалась мужчине вечностью: — Что бы то ни было, это уже произошло. Вам о многом стоит поразмыслить. Мы изъяли всё ваше оружие, агент Бартон, включая костюм. Для Клинта слова Ника стали настоящим ударом. Приговором. Так глупо вылететь из команды было для него сродни позору. Впрочем, виноват в этом только он сам. — Я больше не Мститель? — Мстителей нет. Здесь остались лишь те, кто предан нашей идее. Ты один из них, — взгляд единственного глаза директора прожигал Клинта, буквально выворачивая наизнанку. Мужчина опустил взгляд. — Я не смогу себе этого простить… — Ошибаются все, агент. У тебя есть время подумать. Ты отстранён от всех дел. — Я понимаю. — Ты можешь вернуться в свою комнату. Я не имею никакого желания держать тебя взаперти. Я многим тебе обязан. Вы последнее, что у меня осталось. Но… — директор замолчал, так и не закончив предложение. В комнате вновь воцарилось молчание. Клинт продолжал рассматривать свои руки, не решаясь поднять глаза на Фьюри. Мужчина страшился прочитать во взгляде директора осуждение, но еще больше — разочарование. — Отдыхай, — бросил Ник и поспешил выйти из комнаты, оставив дверь после себя открытой. Клинт, опустив локти на колени, закрыл руками лицо. Память издевательски вернула его во вчерашний вечер: вот он с силой оттолкнул Наташу от себя, торопливо набрал код от сейфа, несколько раз промахнувшись мимо кнопок, достал лук и вышел в коридор. Глаза налились гневом, а в ушах резью отдавалось собственное тяжёлое дыхание. Он был преисполнен такой чистой яростью, что, казалось, мог превратиться в зелёного монстра. Ему хотелось всем доказать, что он не просто пешка. Что он тоже чего-то стоит. Отогнав болезненные воспоминания, Клинт поднялся и подошёл к дверному проему, не решаясь сделать шаг за порог. Два человека из охраны не сводили с него суровых взглядов. Именно их холодные глаза, в которых с лихвой плескалось осуждение, подтолкнули агента к первому шагу, да и последующим тоже. Лишь бы не видеть этого чертовски неприятного коктейля из жалости и презрения. Лишь бы не ощущать своим телом, раздирающие до мяса, взгляды. Скрывшись за поворотом, Клинт, кажется, впервые с момента своего пробуждения облегченно выдохнул. Поплутав по коридорам, он все же нашел нужный, и с мысленной благодарностью судьбе за то, что никого по дороге не встретил, вошёл в свою комнату. Хруст осколков под ногами поприветствовал его минорной нотой. За окном была уже глубокая ночь, это означало, что Клинт весь день провалялся в отключке. Включив свет, мужчина осмотрел комнату и невольно передернулся. От открывшейся его взору картины стало немного не по себе. Комната тошнотворно пропахла спиртом. Повсюду лежали разбросанные вещи, разбитые бутылки. Тяжело вздохнув, Клинт аккуратно подошвой сгреб разбитое стекло в одну кучу, а затем поспешил в ванную комнату. Ему просто жизненно необходимо было смыть с себя последствия прошлой ночи. Набрав в ладони ледяной воды, он плеснул её на разгоряченное лицо. В висящем над раковиной зеркале был совсем другой человек: растрёпанный, отекший, отчего пролегшие на лбу и в уголках рта морщины стали ещё глубже. Огромные синяки под глазами дополняли образ не то призрака, не то зомби. Оперевшись руками на раковину, Клинт закрыл глаза. И снова перед глазами пронеслись обрывки вчерашней ночи. Он брел по коридору, его шатало. Наташа что-то кричала вслед, но остановить больше не пыталась. На одном из этажей он открыл одну из сотен дверей и, споткнувшись у порога, ввалился в темное помещение. Женский вздох вперемешку с тихим вскриком заставил на мгновение сфокусировать взгляд на массивной кровати и её обитательнице. Наюн. Клинт улыбнулся ей и, намереваясь что-то сказать, лишь несвязно промычал. Оставшись довольным собой, он неуклюже развернулся и побрел прочь из палаты, периодически спотыкаясь и заваливаясь набок. Встряхнув головой, Бартон открыл глаза, отгоняя непрошеные воспоминания. Взгляд остановился на струе воды. Журчание из крана начинало раздражать, и, выключив воду, он вернулся в комнату. В полуразрушенной комнате взгляд зацепился за одиноко лежащий на кровати черный блокнот. Аккуратно взяв его в руки, мужчина заодно поднял сумку Наюн с пола, отряхивая вещь от стекла. Вернув блокнот на место, Клинт спешно застегнул молнию. Держа в руках сумку, он покинул комнату и отправился уже знакомым маршрутом. Подойдя к нужной двери, он предупредил дежурного врача о своем спонтанном визите и на цыпочках зашёл в палату, не желая потревожить пациентку. Наюн тихо сопела в подушку. Её волосы разметались по подушке, а на щеках красовался легкий румянец. Клинт невольно залюбовался девушкой, задерживая на ней слишком долгий взгляд. Но уже через мгновение он одернул себя и спешно положил её сумку на стул, затем так же бесшумно покинул палату, ни разу не обернувшись. Демоны его мирно спали. Сам же он, преодолев некоторые технологичные барьеры, наконец вырвался наружу, вдохнув освежающий, прохладный воздух.***
Бегло взглянув на настенный календарь, Наюн без какого-либо удовольствия отметила для себя, что уже месяц она живёт в заточении, под постоянным наблюдением и контролем. Вместе с программой по защите свидетелей она получила новый дом, который был намного больше прежнего и располагался где-то на окраинах Нью-Йорка, а также круглосуточное дежурство по периметру участка «людей в черном». Наюн несколько раз порывалась с ними заговорить, но все попытки не увенчались успехом. Для девушки у них всегда находились краткие, заученные ответы и маски полного безразличия на лицах. Всё время, проведенное в доме, память услужливо возвращала её в ту странную ночь в штабе. Запах сильнейшего перегара ещё долго не мог выветриться из палаты, а непонятные громкие крики где-то за дверью прогнали тогда такой необходимый сон и надолго засели в глубинах её черепной коробки. Наюн было до невозможности любопытно узнать, что происходило в тот вечер, но слабость вперемешку с болью, равно как и огромное количество всевозможных датчиков, прикрепленных к её телу, так и не позволили девушке подняться. После прибежал взволнованный доктор и что-то вколол в капельницу, отчего девушка вновь окунулась в крепкий сон. На следующее утро Наюн ждала его. Как и во многие другие дни. Но он так и не пришел. Персонал, то и дело круживший возле её койки, толком ничего не рассказывал. В один из дней Наюн посетила Наташа. Она явно не горела желанием долго находиться в палате, а потому кратко, стараясь не вдаваться в подробности, обрисовала ситуацию, сообщив, что Клинта отправили на задание. О том, что на самом деле он пустился в бега, Наюн узнала многим позже. Времени на раздумья и осознание девушке не дали, как не дали и каких-либо гарантий на новую встречу с Клинтом. Примерно через неделю Наюн просто повели по длинному коридору, затем усадили в машину и заставили расписаться в бумажке, текст которой гласил, что она обязана хранить в тайне все то, что видела в последние дни. Несколько часов в дороге, и вот она уже стояла возле своего нового огромного дома. Навстречу ей вышла заплаканная мама, и не скрывающий радости отец, тайком утирающий большим пальцем скупую слезу, предательски скатившуюся по щеке при виде дочери. Позже от родителей Наюн узнала, что Фьюри посчитал лишним держать её в штабе, и, используя оставшиеся связи, переквалифицировал девушку из обвиняемой в пострадавшую. В тот день для Наюн было всё кончено. Где-то в глубинах души погас совсем недавно зажженный, еще слабенький огонек, так и не разгоревшись до настоящего пожара. Ей вновь предстояло окунуться в жизнь обычного человека, наполненную бытовыми обязанностями и скукой. Лишь суровые лица дежуривших агентов напоминали Наюн о недавнем приключении, что невольно заставляло девичье сердце биться чаще. Дом, такой просторный и светлый, внезапно ставший клеткой, она приняла далеко не сразу. Первую неделю Наюн думала о побеге, но остановила себя, вовремя включив голову и осознав, что расстраивать родителей после случившегося точно не было самой гениальной идеей, да и без Клинта бегунья из неё так себе. Клинт… Мысли о нём посещали её каждый день. В своих догадках о том, куда же он мог отправиться, Наюн провела не один час времени. Благо времени в запасе было предостаточно. Она не злилась на него, ведь прекрасно понимала, какой он человек. И если он решил уйти, значит, на то несомненно были веские причины. Хотя где-то там, глубоко внутри, порой болезненно тянуло от осознания того, что их, казалось, зарождающаяся история, так и осталась лишь маленькой мексиканской интрижкой. Впрочем, все это осталось в прошлом. Рядом с ней любящая её семья, а большего Наюн уже и не хотела. — Милая, закрой окно, тебе нельзя переохлаждаться, — заглянувшая в комнату мама застала Наюн в позе лотоса. От скуки девушка решила изучать йогу, но получалось у неё это ещё совсем плохо. — И встань с пола наконец. Пытаясь распутать свои ноги, Наюн завалилась на бок. Неестественно вытянутая рука, торчащая из-за кровати, просигнализировала матери, что без её помощи девушка не справится. Помогая подняться, мама с особой нежностью посмотрела на Наюн. Та, уловив взгляд, вопросительно подняла брови. — Что-то не так? — спросила она. — Нет, нет. Все хорошо. Ты уже такая взрослая, такая красивая, — заправляя прядь волос ей за ухо, проговорила женщина. — Ну хватит, — закатила глаза Наюн. — Это правда. Мы завтра с папой хотим посетить новый ботанический сад, ты с нами? — О, нет. Избавьте меня от этих… — Наюн скривила лицо, пытаясь спародировать каменные лица охранников, без которых им теперь нельзя было выходить из дома. С агентами она так и не подружилась, посему старалась высовываться на улицу только по острой нужде. — Ну хорошо. Спокойной ночи, и не забудь закрыть окно, — поцеловав дочь в лоб, женщина вышла из комнаты, плотно закрывая за собой дверь. Наюн едва заметно улыбнулась ей вслед. Переодевшись в ночную рубашку, она выключила свет и плюхнулась на кровать, забравшись под широкое теплое одеяло. Лишь засыпая, девушка вспомнила краем сознания, что не закрыла окно, но найти в себе силы, чтобы подняться, она уже не сумела. Сон поглотил её слишком быстро. Вереница странных видений пробегала через её сознание: то она в виде великой воительницы сражалась с какой-то рептилией, то спасалась бегством от неизвестных ей людей. Наюн совершенно не уловила, когда на смену динамичной погоне, пришло что-то очень приятное и волнующее. Кто-то покрывал её лицо мягкими поцелуями, которые сквозь сон доставляли непередаваемые ощущения. От влажных прикосновений кожа пылала. Она пыталась рассмотреть лицо незнакомца, но его силуэт был словно в тумане. Нежные поцелуи сменились ощутимыми легкими укусами, отчего Наюн резко распахнула глаза. Слишком уж реалистичными показались ей прикосновения к собственному телу. И какого же было её удивление, когда ещё дремлющее сознание ухватило единственную связную мысль: это был вовсе не сон. Некто увесистый придавил её сверху, вжимая в подушки. Наюн попыталась было закричать, но тяжёлая ладонь накрыла ей рот, превращая крик в глухое мычание. — Тише, тише, это я, — горячий шепот опалил ухо, заставляя девушку округлить глаза. Наюн узнала этот голос. Не узнать его она просто бы не смогла. — Клинт! — не контролируя громкость своего голоса, воскликнула Наюн, когда мужчина убрал руку от её лица. — Тс-с-с, — он прижал указательный палец к её губам, заставляя замолчать. — Ты же не хочешь, чтобы меня тут увидели? — Но… как? — прошептала удивлённая девушка еле слышно. — Потом. Все потом, — обжигая её щеки горячими поцелуями, ответил Клинт, а после жадно прильнул к её губам. Напор мужчины поначалу испугал Наюн, и она попыталась его оттолкнуть. Но предательское тело горячим маслом растаяло в сильных руках, заставляя девушку сдаться во власть опьяняющих чувств. Лишь практически задохнувшись от глубины поцелуя, девушка с трудом оторвалась от пылающих губ. Наюн ладонями обхватила лицо Клинта, заглядывая ему в глаза, пытаясь осознать реальность происходящего. Как же она соскучилась. Мужчина не отвел взора, позволяя окунуться в столь необходимую ей сейчас глубину цвета моря. Напряжение в комнате, казалось, можно было потрогать руками. Поглаживая большими пальцами скулы Клинта, Наюн прикусила нижнюю губу. От такого знакомого запаха мужского тела кружилась голова. В звенящей тишине комнаты ее вопрос показался лишним, но не спросить она просто не смогла: — Все же… Как ты прошел сквозь охрану? Секундное молчание, а после в уголках глаз Бартона появились тонкие морщинки, словно он сдерживал улыбку. — Это моя работа. Проходить сквозь охрану. Не говоря больше ни слова, Клинт вновь увлек Наюн в дурманящий поцелуй. Его бесстыдные руки продолжили настойчиво изучать её тело. Она, сдавшись, обхватила руками его шею, притягивая ближе к себе. С трепетом проводя дрожащими ладонями по широким плечам и спине. Где-то глубоко внутри болезненно сжалось сердце, а разум отказывался верить, что происходящее — не сон. От желания перед глазами плясали звезды. Клинт быстро расправился с ночной рубашкой Наюн, оставляя ту в одних трусиках. Не желая оставаться в долгу, она рывком стянула с мужчины верхнюю часть костюма. Губы Бартона переместились на шею, вырывая из припухших уст девушки слишком громкий стон. — Тише, — прошептал мужчина, нежно прикрывая ладонью такие манящие губы. Его вторая ладонь проскользнула вверх по гладкой ноге, проникая под ткань трусиков. Так горячо и бесстыдно, что Наюн вновь не сдержала протяжный стон. Клинт подался вперед, вновь целуя губы девушки и зарываясь пальцами в ее мягкие волосы. Оттягивая локоны вниз, заставляя выгнуться еще сильнее. Резкое движение, которое Наюн была не в силах осознать. Она оказалась сверху, прижимая Бартона к кровати, а его руки властно обхватили её ягодицы. Девушка почувствовала низом живота его каменную эрекцию. Ощущение горячей плоти под собой снесло крышу. Все последующие ласки смешались в обжигающий коктейль похоти и удовольствия. И лишь скользящие резкие толчки заставили Наюн очнуться, чтобы снова с головой погрузиться в потемневшие от возбуждения омуты глаз перед собой. Его тяжелое дыхание под своим телом, собственные еле сдерживаемые стоны и пробирающий до мурашек взгляд Клинта быстро подтолкнули Наюн к черте. За которой оставалось лишь чистое удовольствие.