Зов кровавой луны

      Время пролетело столь стремительно, что Мадара не успел и опомниться, как прошло чуть больше двух лет с тех пор, как у него появилась дочь. Смотря на это бегающее чудо по его дому, он не понимал, за что его так наградила судьба. Вот и сейчас, доедая свой завтрак, он следил за тем, как его дочь бегала по веранде, пытаясь поймать бабочку. Та взлетала слишком высоко, из-за чего маленькая Мизуки подпрыгивала на месте, пытаясь её достать, но все её попытки были провальными.       — Ну, папа! — крикнула его дочь, сжав свои кулаки и притопнув своей ножкой. — Помоги!       Мадара хмыкнул на её просьбу и отвернулся в другую сторону, продолжая поедать пищу. Он понимал, что надо подкрепиться как следует, ведь впереди его ждал целый день долгой работы, из-за которой у него не будет никакого времени на перерыв и обед. Поэтому мужчина желал быстрее покончить с завтраком и отправиться в штаб, чтобы начать решать важные дела. Его же дочь всегда расстраивалась, когда отец уходил и оставлял её на Азуми. Свою няньку она тоже любила, но с отцом ей было лучше.       Притопнув своей ногой в очередной раз, Мизуки подбежала к отцу и начала тянуть того за штанину, пытаясь добиться его внимания. Мадара же продолжал делать вид, будто ничего не замечает, с безразличием прожёвывая пищу. За всё это время он привык к различным капризам своей дочери и нашёл единственный выход для того, чтобы она от него отстала — это полностью игнорировать её. Со временем Мизуки надоедало то, что на неё не обращают внимания, и уходила дальше заниматься своими делами.       — Поймай бабочку! — потребовала девочка, вытянув свои губы в трубочку.       Когда отец в очередной раз проигнорировал её просьбу, Мизуки хищно сощурила свои глаза и ловким движением сдёрнула с пояса своего отца кунай. Холодное оружие тяжестью упало ей в ладонь, и девчушка радостно побежала в другой конец комнаты, понимая, что после такой кражи отец обратит на неё внимание и погонится за ней, чтобы забрать своё оружие обратно.       Мизуки отбежала к стене и, прижав острый кунай в груди, обернулась, чтобы посмотреть на Мадару. К её удивлению, мужчина остался сидеть на своём месте, даже не смотря на неё. Девочка обиженно надула губки и всё её весёлое озорство улетучилось в момент. Она топнула своей ножкой и выставила перед собой кунай, пытаясь обратить на себя внимание своего отца.       — Попробуй отбери, — протянула Мизуки, водя кунай из стороны в сторону.       Мадара лишь на секунду скосил взгляд на свою дочь, отмечая, что та держит оружие не за рукоятку, а за заострённый конец. Все его кунаи и катаны были наточены до предела, чтобы с лёгкостью рассекать плоть противников. Это означало, что если кунай, что держала Мизуки в руке, чуть съедет в сторону, то без проблем разрежет нежную детскую кожу.       — Если ты порежешься, я не стану тебя успокаивать, — холодно сказал Мадара, заканчивая завтракать и вставая из-за стола.       — Чурбан! — зло выкрикнула маленькая девочка и выпустила из рук оружие.       Смертоносное железо с тихим звоном упало на пол, отбившись от паркета и слегка подлетев в воздухе. Маленькие ножки с громким топотом понеслись в соседнюю комнату, с грохотом что-то столкнув на своём пути. Мадара чувствовал лёгкое раздражение от всего этого шума, ведь сегодня он встал будто не с той ноги, и он хотел просто в тишине собраться и отправиться по своим делам.       — Это кто тебя научил таким словам? — недовольно спросил Учиха, нахмурив свои брови.       Он вышел из кухни и прошёл в ту комнату, в которую по идее отправилась Мизуки. Войдя внутрь, Мадара осмотрел комнату своей дочери, которая раньше, до её появления, была складом различной мебели. Теперь же эта была личная комната Мизуки, которая была не столь большой, но полностью заваленная многочисленными игрушками, которые вытребовала у отца дочь. Найти такое разнообразие было сложно, но вполне в силах Учиха, ведь он иногда отправлялся на задания в соседние страны, где было изобилие разнообразных детских игрушек. Когда Мадара смотрел на все эти плюшки, он удивлялся тому, что в его детстве ничего такого не требовалось. Со своими братьями он дрался и тренировался, а единственными игрушками в их жизни были палки и сюрикены.       Осмотрев комнату, Мадара не нашёл никого, кто мог бы быть здесь. Он вошёл внутрь и прошёл мимо кроватки к дальней стене, где были скиданы в одну большую кучу все мягкие игрушки. Схватив за голову огромного медведя, он поднял его вверх и откинул в сторону. Среди остальных игрушек сидела Мизуки, положив свои ладони себе на голову, пытаясь скрыться от своего отца. Когда её месторасположение было найдено, девочка приоткрыла свои глаза и сильно нахмурилась, встретившись взглядом с хладнокровным взглядом своего отца. Ей не нравилось, когда отец был в таком настроении, ведь таким он был с большинством жителей деревни, а с ней он должен был быть мягким и любящим.       — Я повторюсь, — холодно проговорил Мадара, хватая Мизуки за кофту на спине и поднимая её в воздух, чтобы её лицо было напротив него. — Что за слова, юная леди?       Мизуки не выглядела несколько испуганной и расстроенной от того, что её подняли за шкирку, как какого-то нашкодившего щенка. Девочка, подражая своему отцу, сложила свои руки на груди и с безразличием посмотрела на мужчину.       — Не скажу, — хмыкнула она.       Мадара сощурил глаза, размышляя о том, как научить свою дочь вежливости и приличию, ведь такие слова не подобает говорить юной леди, наследнице его клана Учиха. Также возникал вопрос, кто же тот бессмертный, который так плохо влияет на его дочь, и что с ним станет, когда Мадара узнает кому принадлежит эта персона. Но Учиха не мог не отметить то, что Мизуки была весьма отважна в столь юном возрасте. Она понимала, что Мадара был невыносим в гневе и лучше его не выводить, но всё равно шла на разное, лишь бы привлечь внимание своего отца. Лишённая матери, малышка искала двойную любовь от отца, который был слегка чёрствый и скуп на эмоции.       Прежде чем участь Мизуки была решена, во входную дверь тихонько постучали и Мадара выпустил из рук детскую кофту, чтобы отправиться открывать дверь. Мизуки спрыгнула на пол и, хлопая своими длинными ресницами, смотрела за тем, как её отец направляется к выходу. Лёгкая печаль наполнила её сердце, ведь она понимала, что в столь ранний час могла прийти только Азуми, чтобы остаться сидеть с ней, а это значит, что её отец снова уйдёт на целый день. Мизуки нравилось, когда Учиха был выходной и не был загружен различными заданиями и миссиями, и они могли провести целый день только вдвоём.       Пнув валяющееся игрушку, Мизуки побежала за своим отцом. Она вбежала в гостиную и наткнулась на валяющийся кунай, который сама же и кинула на пол. Малышка остановилась, а затем медленно наклонилась, чтобы взять оружие в руки. Она будто заворожённая смотрела на тёмную сталь, которая блестела от лучей света. Её взгляд заострился на неровном лезвии оружия, обозначающие то, что этим кунаем не раз убивали или использовали в бою. Хоть он и был сейчас чист, и на нём не было разводов от крови, но Мизуки всё равно чувствовала лёгкий дурман смерти, который исходил от оружия.       Поддавшись моменту, девочка почувствовала прилив сил и кинула кунай в сторону отца. Мизуки удивилась, когда острый конец воткнулся в деревянный косяк двери и остался внутри. Мадара остановился и скосил свой взгляд на торчащий рядом с ним кунай. Медленно он повернул голову в сторону своей дочери, которая убрала удивление со своего лица и теперь с уверенностью смотрела на своего отца.       — Научи драться! — потребовала девочка, встряхнув своими чёрными волосами.       Мужчина одарил её холодным взглядом, который пробрал бы любого до дрожи, и даже Мизуки стало не по себе, видя такого своего отца. Её уверенность слегка поутихла, когда Мадара отвернулся и вытащил кунай из дерева, убрав его обратно себе за пояс.       — Ты не будешь изучать искусство ниндзя, — холодно проговорил Учиха, выходя из комнаты.       Он прошёл в прихожую и открыл входную дверь, увидев на пороге своего дома Азуми. Девушка слегка неуверенно улыбнулась и завела руки себе за спину. Между ними интим был лишь раз, и то два года назад, когда Мадара напился и решил выплеснуть все свои проблемы, накопившие за долгое время. С тех пор их отношения так и остались холодными, и Учиха не подпускал к себе близко Азуми. Девушка, конечно, до сих пор надеялась, что будет с главой клана, поэтому продолжала безоговорочно помогать ему с дочерью. Но как бы она не старалась, Мадара даже не смотрел в её сторону.       — Доброе утро, Мадара-сама, — поздоровалась Азуми, слегка склонив голову.       — И тебе, — холодно ответил Мадара, пропуская девушку внутрь.       Азуми вошла в дом и принялась разуваться, краем глаза следя за тем, как из-за угла торчала голова Мизуки. Девочка с недовольным видом смотрела на то, как одевается отец, готовый покинуть её. Азуми понимала, что девочка просто не хотела, чтобы отец уходил, но у самой девушки с этой девчушкой были хорошие отношения. Присматриваясь и ухаживая за ней больше двух лет, Азуми стала для неё действительно родным человеком.       Улыбнувшись, Азуми раскрыла свои руки, приглашая подойти Мизуки. Малышка недовольно посмотрела на своего отца, который стал выходить из дома, а затем подошла к девушке, которая тут же обняла её. Маленькое личико спряталось в её кофту, когда Азуми присела, чтобы удобнее перехватить Мизуки.       — Чем сегодня займёмся? — спросила Азуми, поглаживая ладонью по чёрным волосикам, которые достигали до хрупких плеч.       — Научи драться, — уверенно произнесла Мизуки, поднимая своё лицо. — Я Учиха. Я должна быть сильной.       Азуми слегка растерялась от этих слов и замерла на месте, быстро моргая. Мадара, который в этот момент выходил из дома, обернулся лишь на мгновение, чтобы хмуро окинуть девушек своим взглядом.       — Даже и не думай, — холодно произнёс Учиха и закрыл за собой дверь, отправившись в штаб.       — Твой отец запрещает обучать тебя этому ремеслу, — ответила Азуми, неуверенно улыбнувшись. — Давай лучше покушаем, а затем погуляем. Как насчёт того, чтобы поиграть в прятки?       Отпустив девочку, Азуми взяла маленькую ладошку в свою руку и прошла вместе с малышкой в её комнату. На предложение поесть, девочка отвечала отказом, так же как и не хотела она и играть в свои игрушки. Азуми тяжело вздохнула, понимая, что между этими двумя Учиха что-то случилось до того, как она пришла к ним. Это можно было заметить по Мизуки, которая всегда была жизнерадостной и лёгкой на подъём, а сейчас перед девушкой сидел угрюмый ребёнок.       Мадара же тем временем отправился в штаб, но мысли его были далеко от предстоящей работы. Его взволновало то, что Мизуки стала проявлять большой интерес ко всему тому, от чего Мадара хотел отгородить свою дочь. Ему не нравилось, что мать его дочери не один раз настоятельно просила его при встречах пробудить у Мизуки шаринган. Встретившись с этим хитрым демоном, который преследует какие-то свои цели, Мадара подозревал, что это просьба была не просто так. Это была одна из причин, почему Учиха не хотел обучать свою дочь.       Эра межклановых войн прошла, и наконец-то наступили мирные времена. Больше не требовались дети, которых отправляли в кровавый бой. Мадара надеялся, что такие времена больше никогда не настанут, и дети просто спокойно будут расти, наслаждаясь беззаботным детством. Он видел в своём клане, как маленьких детей и по сей день обучали пути шиноби, но он хотел избежать этого со своей дочерью. Он не мог представить маленькую Мизуки с оружием в руках, готовую броситься в бой.       Но именно сегодня она всё же метнула в него кунай. Мадара не знал, хотела ли она по-настоящему ранить его или же предупредить, воткнув оружие рядом с ним. Обернувшись, он в тот момент увидел непонятные эмоции на лице своей дочери, прежде чем та поняла, что именно она сделала. Какая-то внутренняя сила подвигла её на то, чтобы она бросила кунай.       Мадара также был слегка удивлён тому, как сильно тот вошёл в деревяшку рядом с ним. Не каждый шиноби мог так сильно кинуть кунай, чтобы тот, провертевшись несколько раз вокруг своей оси, так чётко попал в свою цель, вогнанный в дерево на два сантиметра. Если так и дальше будет продолжаться, то Мизуки в конечном итоге просто начнёт воровать у него всё оружие из-за любопытства. Как далеко она могла зайти?       С тяжёлыми мыслями о своей дочери, Учиха в конечном итоге дошёл до штаба, в котором уже вовсю кипела работа. Шиноби с клановой эмблемой Учиха проходили мимо него, почтительно здороваясь. Мадара только зашёл в свой кабинет и сел за заваленный бумагами стол, как без стука вошёл хмурый Хаширама. Мужчины пересеклись взглядами и каждый понял, что день не задался у каждого.       — Что случилось? — холодно спросил Учиха, понимая, что без причины Хаширама бы не пришёл в штаб.       Обычно для каких-либо вопросов Сенджу вызывал его в свою резиденцию Хокаге, где он имел свой личный кабинет. Лишь в крайние случаи к Мадаре в кабинет заходил Хаширама лично, и обычно это предвещало беду. И по самому виду Сенджу, на лице у которого не было добродушной улыбки, можно было предположить, что что-то действительно случилось.       — У меня плохие новости, — хмуро проговорил тот, подходя к столу.       — Какие? Что-то с деревней? Кто-то опять собирается устроить переворот?       — Нет, никого переворота, — заверил тот Мадару. — Но на деревню собираются напасть.       — Кто?       — Деревня Скрытого Песка, — вздохнул Хаширама, обходя стол и становясь около окна, смотря на оживлённые улицы деревни. — Как ты и предполагал, они не собираются останавливаться. Видимо, тех земель, что мы дали, им было мало. Спустя столько времени они вновь собираются на нас напасть, и, судя по всему, на этот раз этого не избежать.       Пальцы на руках непроизвольно вцепились в деревянную столешницу, и Мадара задержал дыхание, слушая о том, что их деревня снова в опасности. Как бы они не старались, мир среди шиноби сложно удержать, а воины так и назревают над их головами. Сколько ты человеку не даёшь, ему всегда будет мало, а жажда власти всегда затуманивает разум и заставляет совершать необдуманные вещи.       — Откуда такая информация?       — Об этом доложили наши шпионы, которые находятся в Стране Ветра, — ответил Хаширама и печально посмотрел на Мадару, сложив свои руки на груди. — Они собирают отряды и среди них джинчурики. Сила Биджу будет обрушена на нашу деревню, и лишь высшие силы знают о том, сможем ли мы устоять и победить в этой битве.       — Известно сколько у нас есть времени? — холодно спросил Учиха, вставая со своего места.       — Думаю, может пару дней-недель, — пожал плечами Сенджу. — Необходимо предупредить всех шиноби деревни и проработать план действия.       Мадара молча кивнул, задумавшись о том, как именно они будут отражать удары Биджу. Учиха ещё не сталкивался с силой хвостатых демонов, но по слухам те были наделены мощной силой, способной уничтожить без проблем сильные деревни. Без джинчурики в запасе, но при числовом перевесе, они были в равных условиях и могли выиграть эту битву, если выбрать правильную стратегию.       В конечном итоге мужчины отправились в резиденцию Хокаге, где вместе с Тобирамой они все втроём прорабатывали план действий. Они выстраивали на карте шеренги из фигурок, расставляя войска обороны, а также и фланг нападения. Рассуждая об этом, они провели в кабинете несколько часов, а затем был созван совет всех глав кланов, расположенных в деревне. Всем было рассказаны новости о надвигающей беде, и все с готовностью высказались о том, что всеми силами будут защищать свой дом.       Надвигалась война.       Эта мысль заставляла холодеть кровь в жилах, а в воздухе витать запах надвигающей опасности. Разом вся деревня, что некогда наслаждалась жизнью, как-то поутихла и будто вымерла. Люди больше не ходили беззаботно по улицам, а предпочитали прятаться по домам, ожидая в любой момент нападения. Шиноби были вызваны охранять деревню и её окрестность. Новость о надвигающей беде столь быстро разнеслась по деревне, что, идя уже вечером по улицам домой, Мадара поражался тому, как всё разом изменилось.       Плохое предчувствие поселилось в его сердце, которое не давало ему покоя на протяжении всего того времени, что он был в резиденции Хокаге. Когда собрание закончилось, он отправился домой, но даже тогда ему не стало легче на душе. Солнце давно село и наступил вечер, осыпая звёздами ночное небо. Кинув свой взгляд на полную луну, Мадара подивился тому, как было тихо. Не было никаких звуков леса и шелеста листьев, не было стрекота кузнечиков и цикад, и казалось, будто всё живое вымерло во всей округе.       Мадара добрался до своего дома, понимая, что Азуми пришлось сидеть с его дочерью дольше обычного, так как он задержался у Хаширамы. Он решил, что впредь не стоит так задерживаться, чтобы не доставлять девушке неудобства, и с этими мыслями он открыл входную дверь. Дом его встретил абсолютной тишиной, и Мадара понял, что это плохой предвестник. Обычно, возвращаясь домой, его бежала встречать его дочь, которая соскучилась по нему за весь день, но сейчас же этого не было.       Не разуваясь, Учиха достал из-за своего пояса кунай и бесшумно двинулся внутрь дома, преодолевая коридор. Где-то чуть дальше он начал слышать тихие всхлипы, которые доносились из гостиной. Мужчина двинулся в том направлении, осторожно ступая и медленно выходя в проём, который вёл в нужную комнату. Мадара зашёл внутрь и застыл, увидев плачущую свою дочь.       Дверь на веранду была открыта настежь, впуская в дом прохладный ветер. По центру комнаты на полу лежало изуродованное тело Азуми, из которого рекой лилась кровь, окрашивая красной жижей весь деревянный пол. Её лицо было как-никогда бледное, словно прикрытое серой вуалью, а безжизненные стеклянные глаза были устремлены прямо на Мадару. Её шея была перерезана, а открытые руки и ноги были усыпаны различными порезами.       Возвышаясь над телом, стояла светловолосая девушка, чьи светло-голубые глаза сейчас горели подобно пламени. Дорогое светлое кимоно спускалось до пола, создавая некий шлейф. Светлые волосы были распущены и каскадом падали на спину и на грудь, достигая длинной до самой талии. А в руках у этой женщины находилась длинная катана, с лезвия которой стекала ещё горячая кровь. Эту катану Мадара узнал, ведь это оружие было из его коллекции в спальне.       Он не видел её долгое время, но она нисколько не изменилась с их прошлой встречи. Её губы слегка дёрнулись в улыбке, когда она заметила застывшего в дверях Учиха. Он смотрел не на изуродованное тело Азуми, а на бледное лицо той, кто подарила жизнь его дочери. Знакомая волна чужой силы прошла через его тело, а вместе с ним и забытое желание, которое порой преследовало его во снах. Но Мадара откинул от себя эти чувства, отрезвлённый тихим плачем.       Держа свою мать за руку, Мизуки тихо плакала, смотря на убитую Азуми. Одна её рука крепко сжимала ладонь своей матери, в то время как вторая сильно сжимала край платья. Хрупкие маленькие плечики тихо подрагивали в такт всхлипам. Из круглых глаз девочки градом падали крупные слёзы, стекая по щекам и падая на пол. А в этих наполненных слезами глазах горел красный шаринган.       — Мизуки, — прошептал Мадара, смотря в её глаза, в которых пробудился шаринган.       Его дочь подняла свою голову и взглянула на него, только сильнее заплакав. Она решила было кинуться к своему отцу, но держащая её девушка удержала ребёнка на месте, крепче схватив ту за руку. Мизуки, удивлённая этим, попыталась вырвать свою руку, но все её попытки были провальными.       — Папа! — закричала девочка, когда поняла, что ей не вырваться из стальной хватки своей матери.       — Отпусти её! — зарычал Мадара, сделав шаг вперёд.       Усмехнувшись, светловолосая девушка взмахнула кровавой катаной и в следующий же момент острое лезвие было прижато к тоненькой шеи дочери. Мизуки вздрогнула, почувствовав холодный металл, и замерла на месте, не в силах пошевелиться. Мадара тоже застыл на месте, понимая, что если он двинется, то эта женщина запросто может перерезать горло его дочери. Их дочери.       — Я просила пробудить шаринган, но ты не стал выполнять мою просьбу, — хмыкнула светловолосая девушка, смотря мужчине в глаза. — Поэтому мне пришлось всё взять в свои руки и прирезать эту подстилку на глазах у Мизуки, чтобы в ней наконец-то пробудился шаринган.       — Редко у кого пробуждается шаринган к пяти годам, — хмуро проговорил Мадара, глядя на свою дочь. — То, что он пробудился у Мизуки — это просто невозможно.       — В ней течёт демоническая кровь, поэтому она сильно отличается от обычных детей. Она гораздо сильнее. Шаринган пробудился бы и раньше, если бы ты принимал участие в этом.       Мадара нахмурился, смотря на страх в глаза у Мизуки, из глаз которой до сих пор лились слёзы. Видеть смерть в столь раннем возрасте было слишком, с учётом того, что это был близкий для неё человек. Подруга, наставник и в каком-то роде мать, которая вырастила её с самых первых дней. А теперь она была убита прямо на глазах у малышки.       — Зачем тебе всё это? — прорычал Мадара, не в силах сделать и движения, не опасаясь за то, что его дочь могут ранить.       Ему ничего не оставалось, как просто стоять и ждать подходящего момента, чтобы атаковать. Он видел, как близко находилось лезвие катаны от хрупкой шеи его дочери, и он прекрасно понимал: стоит ему двинуться в их сторону, как катана закончит свой путь. Учиха видел этого демона в битве, и знал, как быстра может быть эта светловолосая девушка. Он до сих пор помнил, как сильно бьёт её электричество и как умело она могла скрыть свою чакру, исчезая прямо на глазах.       — Мой план назрел ещё давно и, помнится мне, я даже просила у тебя помощи, — облизав свои губы, хищно проговорила она. — Я даже пыталась заключить с тобой сделку, но ты был слишком умён, чтобы повестись на это. Моя сила запечатана уже множество лет, и я устала сидеть в заключении, не способная спокойно блуждать по миру. Я могу выходить лишь на некоторое время, не имея всей своей силы, чтобы лишь подкрепиться от кровопролитий и смертей. Я увидела тогда тебя, Мадара Учиха, и поняла, насколько ты был силён. Твой шаринган с каждым разом становился всё сильнее и сильнее, и ты был единственным, кто обладал столь могущественной силой, чтобы снять с меня печать.       — Но я тебе не помог, — нахмурился Учиха.       — Не помог, — фыркнула она. — Та крупица силы, что была со мной, не позволяла заполучить и подчинить себе. Если бы у меня было её чуть больше, то я могла бы завладеть твоим шаринганом, чтобы снять эту проклятую печать. Но ты был сильнее. Тогда я придумала другой план — заполучить от тебя ребёнка, который унаследует твою силу, а затем приумножить её с помощью демонской крови.       Мизуки, что стояла еле дыша, вздрогнула от этих слов. Её ум был ещё детский, но она понимала весь смысл сказанных слов. Мадара мог отчётливо видеть всю панику в глазах малышки и её непреодолимое желание прибежать к нему и утонуть в его объятиях, которые будут самыми безопасными на целом свете.       — И что ты теперь собираешься делать? — холодно спросил Мадара, пытаясь удержать себя от порыва броситься в бой.       Ещё рано. Надо подождать.       — Я собираюсь вырвать её глаза, — хищно улыбнувшись, произнесла девушка, а затем ласково погладила малышку по её чёрным волосам. — Эти глаза я возьму себе, чтобы суметь снять печать, а её тело я возложу на алтарь, чтобы принести в жертву. С помощью пролитой крови своего ребёнка я освобожу из заточения свою силу и смогу принять свою вторую ипостась. Я буду свободна. Впервые за столько веков.       — Только через мой труп, — прорычал Мадара, двинувшись вперёд.       В следующее мгновение лезвие катаны вонзилось в его руку, когда он схватился за неё, чтобы остановить удар, который предназначался его дочери. Глаза демона резко распахнулись от удивления, а затем зло сощурились. Разряд электричества прошёлся по катане, пробивая тело мужчины. Мадара стиснул свои зубы, но продолжал удерживать рукой лезвие, пытаясь тем временем оттолкнуть свою дочь, но цепкая рука продолжала держать Мизуки.       Катана взметнулась и Учиха почувствовал, как лезвие ещё больше проткнуло его руку, а затем исчезло. В следующее мгновение ему пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать нового удара, который был занесён у него над головой. Новая жёлтая молния пролетела у него над головой, попав в противоположную стену, и Учиха решил, что это был самый удачный момент для нападения.       Пригнувшись, он выбил катану из рук девушки и тут же перекрутил её, чтобы направить её в грудь демона. Лезвие вошло во множество складок кимоно, ведь светловолосая успела уйти в сторону, уйдя от удара. Мадара начал складывать руки в печати, чтобы применить технику, но затем замер, поняв, что, используя огонь, он мог по неосторожности задеть Мизуки, которую до сих пор не выпускали из своей хватки.       Мужчине ничего не оставалось кроме как биться в рукопашную, пытаясь достать до девушки, которая постоянно уходила от удара. Видя её ухмылку, Мадара ещё больше выходил из себя, готовый в любой момент дотянуться до её шеи и сломать в одно движение. Его рука вечно хватала воздух, а когда нападала сама девушка, то он легко уходил от её удара.       Мизуки, которая дёргалась рядом с ними из-за их битвы, ещё сильнее начала плакать и кричать, пытаясь вырваться из захвата своей матери. Понимая, что силы не на её стороне, малышка укусила мать за руку, глубоко впившись в её кожу зубами. Демоница сморщилась и от неожиданной боли случайно выпустила руку ребёнка, отчего Мизуки, очутившись на свободе, тут же принялась бежать в другую комнату.       Увидев, что она потеряла то, ради чего пришла, светловолосая девушка увернулась от катаны и побежала за малышкой в соседнюю комнату. Мадара не мог допустить того, чтобы та добралась до неё, поэтому всё же сложил руки в печати и воспользовался техникой.       — Стихия Огня: Техника огненного шара!       Племенной шар полетел в её сторону и достиг стены, когда девушка неожиданно растворилась прямо на глазах. Мадара выругался и отпустил огонь, который уже начал поглощать его дом. Мужчина бесился от того, что он не мог в полной мере воспользоваться своей силой, так как они находились в доме, в котором до сих пор была Мизуки. Если бы они вдвоём находились бы на открытой местности, то он бы в два счёта угробил эту женщину, которая у него сидела уже в печёнках.       Вбежав в комнату Мизуки, Мадара заметил, как светловолосая девушка поймала его дочь. Она стиснула хрупкую детскую ручку и дёрнула на себя, направляясь к открытому окну. Мадара кинул катану, которая пролетела через всю комнату и врезалась в подоконник, намертво застряв. Эта девушка была бы ранена, если бы в последний момент не отскочила в сторону. Она затащила в окно Мизуки против её воли, собираясь вместе с ней сбежать.       — Чёрт бы тебя побрал!       Наплевав на всё, Мадара стал призывать Сусаноо, не заботясь ни о каких последствиях. Он ни при каких условиях не собирался отдавать свою дочь, и если при этом потребуется разнести весь дом в щепки, он непременно это сделает. Но в тот момент, когда он начал концентрировать и выпускать свою чакру, мать его ребёнка обернулась к нему. Её лицо было непроницательным, когда она вскинула свою руку и огромная жёлтая молния полетела прямо в Мадару. Она была столь стремительна, что мужчина не успел даже увернуться и ему пришлось принять весь удар грудью.       Мощный поток электричества прошёлся через его тело, заставляя содрогаться от боли. Сила удара была столь велика, что его откинуло назад, а затем он почувствовал, как собственным телом он проломил стену дома, а затем и вторую, пока не вылетел на улицу, упав в каменные блоки и пыль. Электричество продолжало бить его тело даже тогда, когда он без движения лежал в этой горе строительного мусора, не в силах подняться. Перед глазами мелькали тёмные пятна, и Мадара тяжело выдохнул, почувствовав, как его грудь сдавало.       Откашлявшись, Учиха скинул со своей груди огромный булыжник, чувствуя, как из пальцев до сих пор выходит электричество от молнии. Его до сих пор потряхивало, и он удивлялся, какой же тогда настоящей силой обладает эта девушка, если всё же разрушить её печать. Но об этом он решил подумать позже, так как все его мысли были направлены на то, как спасти свою дочь. Пока он тут разлёживался, этот чёртов демон увёл его Мизуки.       — Я тебе покажу, что такое сила шарингана, — прошипел Учиха, вставая на ноги.