Зов кровавой луны

      Видимо, проживая не один век в этой пещере, жрица прекрасно ориентировалась в лабиринтах. Мадара сомневался в том, что нашёл бы выход, если бы ему не показывал дорогу этот призрак. Они плутали по лабиринтам долгое время, сворачивая то направо, то налево, пробираясь в глубь пещеры. Проходя по туннелям, Мадара рассматривал древние рисунки, которые описывали какие-то важные события. Возможно, именно жрица делала на стенах эти надписи и рисунки, чтобы скоротать своё время и зафиксировать исторические события.       Спустя долгое хождение по пещере, в конечном итоге они вновь остановились перед развилкой. Перед ними было четыре туннеля, и призрак, что вёл Учиха, свернул в самый правый. Мужчина молча последовал за жрицей, ступая до каменным плитам, которые были местами пробиты и имели глубокие трещины. Чем дальше они заходили, тем меньше становилось на стенах рисунков, но больше различных символов. Стены становились уже, и под конец Мадара еле вмещался в пространство между ними.       Услышав хлюпанье, мужчина опустил голову и взглянул на лужу воды под его ногами. Каменные плиты были полностью погружены в воду, а со стен потихоньку спускались капли воды, устремляясь в общую лужу. Воздух в этом месте стал тяжёлым и тягучим, и Мадара это принял за счёт того, что здесь было слишком влажно. Призрак завернул за угол, и Учиха последовал за ним, а затем, выйдя, остановился на месте.       Они вышли в большую комнату, которая имела невероятно высокие потолки и широкие стены. Здесь было темно, но было видно, как каменный пол был полностью залит водой. На стенах висели толстые цепи, которые встречались в центре комнаты, но сейчас они были изрублены и висели без дела. Несколько сломанных звеньев лежали под водой, искорёженные от небывалой силы.       — Здесь было сковано тело Раймэй, — тихо произнёс призрак девушки, пролетая над водой.       Мадара поднял голову, чтобы повнимательней посмотреть на эти цепи. Он без проблем мог представить закованную в воздухе цепями светловолосую девушку, которая пробыла в таком состоянии не один век. Капли воды медленно стекали по потолку и падали в воду на полу, и это был единственный звук, который разносился в этом месте. Скованная в одиночестве, не в силах даже пошевелиться — можно ли было её винить в том, что она так хотела свободы? Даже освободив своё тело от цепей, она всё равно не могла выйти из этого места.       — Здесь же она и родила свою дочь, — тем временем продолжила жрица, направляясь к выходу. — Вашу дочь.       — Мизуки, — прошептал Учиха, желая вернуть её обратно.       Мысли о дочери вновь заполнили его голову, и он пожалел, что призрак так медленно передвигался. Сердцем он ощущал тяжесть от того, что позволил унести его дочь, подвергнув страху. Но смотря на это пустое место, Мадара не мог представить, как Раймэй могло пронести здесь девять месяцев беременности, а затем самостоятельно родить здорового ребёнка. Здесь же не было никаких удобств. Здесь не было ничего, кроме воды и цепей.       — Так как ребёнок был наполовину человеком, ему была необходима еда. Здесь, как вы можете увидеть, ничего из еды нет. Чтобы ваша дочь не умерла от голода, Раймэй передала её вам на воспитание, чтобы вы должным образом вырастили её, предоставив всё необходимое.       — Она также отдала мне Мизуки, чтобы я пробудил в ней шаринган.       — И это тоже, — кивнула жрица, выходя из помещения.       Кинув последний взгляд на тяжелые цепи, Мадара последовал в тёмный коридор за полупрозрачной девушкой. Впереди их ждали новые лабиринты, которыми, казалось, не было конца. С каждым новым шагом Учиха чувствовал давящую силу, которая будто давила на голову, заставляя чувствовать не малый дискомфорт. Пытаясь противостоять этой силе, Мадара продолжал идти вперёд.       Тихий шёпот начал появляться, когда они завернули направо и с каждым шагом голос становился всё громче и громче. Понимая, что они близко, Мадара начал бежать, а призрак, что летел перед ним, растворился у него на глазах. Мужчина видел свет в конце туннеля и бросил свой факел, который уже практически догорел к этому времени. Он выбежал ко выходу и очутился в новой комнате, но, если прошлая комната была наполненная водой, то на полу этой комнаты лежал песок. Он был не всюду, но он был виден разводами по скалистой поверхности, которая окружала всё это помещение.       По середине пещеры стоял огромный булыжник, который был втрое больше самого Мадары. На этом камне были вырезаны различные символы печати, и Учиха подозревал, что это было именно то, что сдерживало запечатанную силу Раймэй. Рядом с этим камнем стоял алтарь, на которой сейчас лежала его, прикованная цепями, дочь. Рядом с ней стояла светловолосая девушка, наклоняясь над её лицом.       Сердце Учиха сжалось от боли, когда он увидел сколь бледное было лицо его ребёнка. Мизуки тихо лежала, с ужасом смотря на свою мать, и из уголков глаз медленно текли детские слёзы. На лице же Раймэй не было никакой горечи и сожаления о том, что она собиралась принести в жертву собственную дочь ради своей свободы.       — Остановись, Раймэй, — грозно произнёс Учиха, обращаясь к светловолосой девушке.       Лицо девушки нахмурилось и Раймэй со злостью посмотрела на появившегося мужчину. Увидев того, она спрятала свои эмоции и с холодным выражением лица осмотрела его с ног до головы. При звуке голоса своего отца, Мизуки замерла на месте, перестав плакать, а затем нерешительно подняла свою голову, чтобы взглянуть на него.       — Папа! — радостно крикнула девочка, она была счастлива видеть Мадару.       — Откуда тебе известно моё имя? — холодно спросила девушка, выпрямляясь.       — Я теперь многое о тебе знаю, — хмыкнул мужчина, принимая боевую позу и готовясь в любой момент напасть.       — Хм, — хмыкнула в ответ девушка, скрещивая руки на груди. — Хоть тебе оно и известно, но эти знания могли бы тебе помочь получить власть над мной, если бы я была у вас в деревне. Но сейчас я в этой проклятой пещере рядом со своей запечатанной силой, поэтому тебе мало чем поможет это знание.       — Я в любом случае одолею тебя и верну дочь, — уверенно проговорил Мадара.       В этот момент светловолосая девушка снова наклонилась над Мизуки, приставив к её груди острый изогнутый нож. Кончик металла упёрся в тонкое платье, протыкая ткань и доставая до нежной детской кожи. Оружие только соприкасалось с телом малышки, но не причиняло боль, но хватало лишь лёгкого нажатия руки, как нож тут же проткнёт грудь и вонзится в сердце.       — Это наврятли, — проговорила Раймэй, хищно улыбаясь. — Одна секунда, и твоя дочь мертва. Жертва будет принесена, а с помощью её глаз я смогу снять печать.       Мадара видел, как широко раскрылись глазами Мизуки, когда она посмотрела на огромный нож напротив её сердца. В глазах малышки был самый настоящий страх, и Мадара злился от того, что не уберёг её от всего этого. Он готов был броситься в бой, но стоило ему сделать лишь шаг в их сторону, как Раймэй закончила бы начатое. Из этой ситуации не было выхода, и Учиха принялся перебирать в своей голове множество вариантов.       Его взгляд пал на булыжник по центру комнаты, и одна мысль пришла ему в голову. Он медленно начал идти в сторону, чтобы приближаться именно к камню, а не к алтарю, рядом с которым стояла девушка. Светлые глаза с недоверием следили за его движениями, но рука не отпускала приставленный кинжал.       — Я сниму эту печать, но при одном условии, — проговорил Мадара, поднимая руки перед собой, показывая, что он без оружия. — Ты отпустишь Мизуки и отдашь её мне.       — Не верю, — фыркнула девушка, смотря на мужчину. — Я не столь глупа, чтобы тебе верить.       Усмехнувшись, Мадара положил свою ладонь на булыжник и активировал в своих глазах Мангекё шаринган. Увиденное стало заинтересовывать девушку, и она осталась стоять без движений, следя за действиями Мадары. Мужчина тем временем почувствовал, как боль пронзила его глаза, но он не стал подавать виду. Он попытался сконцентрировать свою чакру в ладони, чтобы попытаться сломать его, но камень был слишком толстым.       С помощью своих глаз он начал рассматривать символы и печати, и если раньше он не понимал, что они означают, то сейчас с помощью шарингана ему открывались новые познания. Он складывал свою руку в печати, повторяя каждое движение за символами, которые объясняли, что нужно делать, чтобы снять печать с силы Раймэй. Его рука так быстро складывала печати, что эти действия были еле уловимыми. С каждой секундой на лице девушки прорисовывалась всё шире и шире улыбка, когда она поняла, что Учиха действительно стал делать то, о чём она его просила ещё при первой встречи.       Правая рука, которую Мадара положил на камень, стала светиться синим светом, и этот свет становился с каждой секундой всё больше и больше. Там, где были выточены маленькие символы, начали появляться трещины. Земля сотрясалась от мощи, которую планировали высвободить, и от этой вибрации начали падать камни с потолка, норовя свалиться прямо на голову. Камень постепенно, но верно начинал разрушаться, а сквозь него начали проходить огромные трещины.       С грохотом во всё помещение, камень треснул на несколько частей, просыпав на пол песок. В тот же момент, как каменные части повалились на землю, из ядра начал высвобождаться синий свет. Лицо Раймэй вытянулось, а затем на губах растянулась хищная улыбка, и, выкинув кинжал в сторону, девушка пробежалась к расколотому валуну. Прежде чем Учиха успел схватить её за руку, она прыгнула в свечение, растворившись в нём. Яркая вспышка ослепила Мадару, и он прикрыл рукой лицо, отвернувшись в сторону.       Когда свечение прекратилось, Учиха увидел на месте валуна огромного тёмно-синего волка. Тёмная шерсть вздыбилась на загривке и вдоль позвоночника. Тёмно-синие лапы плавно переходили в золотистый цвет, как и весь пушистый хвост. По мощным бокам также проходили золотые полосы, которые находились не только вдоль тела, но и имелись на морде. Острые уши были намного темнее, чем сам корпус животного, а около глаз было наподобие тёмного узора.       Огромная морда оскалилась, продемонстрировав острые клыки, с которых начали капать слюни. Взгляд золотых глаз переместился на застывшего Мадару, который не думал, что Раймэй имеет такую большую вторую форму. Волк, что сейчас предстал перед ним, был не только гигантским, но и опасным на вид. С его золотых лап и хвоста исходили маленькие разряды молнии, которые в любой момент готовы были выпустить заряд.       Это зрелище было интересным, и Учиха и дальше продолжил бы рассматривать это существо, предполагая, какая сила таится в нём, но он не выполнил до конца то, что задумал. Мадара исчез со своего места в тот момент, когда огромная когтистая лапа направилась в его сторону, оставив на месте удара огромные царапины на скалистой плате.       — Теперь, когда у меня есть моя сила, ты мне больше не нужен, — прорычала Раймэй, поворачивая голову, чтобы увидеть куда именно переместился Учиха.       Его шаринган начал видоизменяться, принимая новую неведомую форму. С помощью него он чувствовал, что способен на многое, но не собирался так опрометчиво тратить свои силы. Ощущая огромный поток чакры от демона, Учиха принялся складывать руками печати, чтобы высвободить огонь.       — Стихия Огня: Песнь огненных драконов!       Из его груди вырвалось пламя огня, которое начало видоизменяться и разделяться на несколько раздельных частей. Огонь набирал всё больше силы и превращался в морды драконов, которые раскрывали свою пасть, направляя поток энергии на врага. Раймэй была большим созданием в свой второй форме, и это сыграло с ней злую шутку, ведь сейчас они находились в логове, где было не так много места для манёвров. Волчица лишь успела обернуться в сторону Мадары, когда на неё обрушится шквал огненных ударов. Острые клыки стиснулись, заскрипев, когда она со злостью и полученной болью стиснула свою челюсть. Её бок опалило огнём, и тёмная шерсть на мгновение загорелась, прежде чем огонь потух.       Зло сощурив свои глаза, Раймэй взмахнула лапой, пытаясь пригвоздить Учиха к земле, но тот вовремя сумел отпрыгнуть. Раскрыв свою пасть, волчица сконцентрировала свою чакру и выдохнула в виде огромной жёлтой молнии, которая молниеносно в виде зигзага прошлась по логову в направлении Мадары, пригвоздив того к земле. Мужчина, стиснув зубы, преодолел боль и, сопротивляясь заряду электричества, начал подниматься на ноги.       Когда последовал очередной удар молнии, Учиха подпрыгнул ввысь, уворачиваясь от молнии, но он не ожидал, что за первым тут же последует и второй удар. Жёлтая стрела пролетела лишь в нескольких сантиметрах от него, воткнувшись в каменный потолок. На краткий миг появилась яркая вспышка, а затем послышался оглушительный взрыв. Сила удара была столь сильной, что каменная поверхность начала рушиться и опадать на пол. Они находились на достаточной глубине под землёй, но этот удар молнии проделал огромную дыру в логове, сделав дыру на поверхность. Из этого отверстия стали падать лучи луны, которая висела среди ярких звёзд на тёмном небосводе.       Мадара посмотрел на открывшееся небо, подивившись столь мощной силе. Если бы этот снаряд попал в него, то он бы скорее всего не выжил. Сила Раймэй поражала, и если хвостатые демоны обладали такой же чаркой, то не удивительно, что Деревня Скрытого Песка не хотела отдавать своего джинчурики, который обладал Биджу. Учиха представил, что если обладать не одним, а несколькими демонами, то перед деревней никто не сможет устоять. Они будут всесильны.       Новый звук треска привлёк внимание Мадары, и мужчина обернулся к волчице, которая готовилась в новой атаке. Её шерсть по всему телу встала, будто наэлектризованная, а вокруг тела начало появляться синее облако, из которого вырывались маленькие молнии. Её тело дрожало и еле сдерживало накопленную энергию, и Учиха понял, что это будет колоссальный взрыв, который не оставит после себя ничего живого.       В два прыжка он преодолел расстояние и появился рядом со своей дочерью, которая была всё ещё прикована цепями. Мадара схватился за металлические звенья и рывком потянул на себя, ломая железо. Сломанные звенья со звоном упали на алтарь, а Мизуки, получив свободу, кинулась на шею к отцу, обхватывая её своими небольшими ручками. Её лицо тут же спряталось в плечо Учиха, которое заглушало тихое рыдание.       Удерживая одной рукой дочь, второй рукой Мадара вытащил небольшой свиток, на белой бумаге которого была нарисована чёрная печать. Учиха приложил свою ладонь к печати, вызывая свой боевой веер. Из свитка послышался хлопок, а затем появился небольшой дым, из которого мужчина вытащил свой Гунбай. Схватив его за железный ствол, Учиха прикрылся им, пропитывая веер своей чаркой и создавая мощный щит. Их тела окутал фиолетовый купол, который потрескивал от огня.       — Моя сила, — протянула с рычанием Раймэй, излучая весь свет. — Наконец-то со мной!       С этими словами её тело исчезло в ярком свете, а затем прозвучал невероятно громкий взрыв. Стены логова сотряслись от удара и в секунду расщепились в песок, разлетаясь в сторону. Потолок над головой разлетелся на множество маленьких камней, устремившись высоко в небо. Пол под ногами провалился и под ними начала образовываться гигантская яма. Всё это место было разрушено, уничтожая всё на своём пути. Эта комната, где всё происходило, находилась прямо под горой, и сейчас половины этой горы было уничтожено.       Тяжело дыша, Раймэй отпустила свою лохматую морду, сощурив свои золотые глаза. Чёрный вертикальный зрачок сузился, когда демоница заметила невредимого Учиха, который стоял за своим щитом. Вокруг него было всё разрушено, кроме того места, где он стоял. Мужчина нисколько не пострадал, так же, как и дочь на его руках. Смахнув веером, он опустил свой щит и упёр своё оружие в землю.       Кровавый шаринган закружился в его глазах, и Раймэй запоздало поняла, что попалась в плен его глаз. Она почувствовала, как тело её будто сковывалось цепями, которые не позволяли ей сделать и шага. Она чувствовала, как Учиха начал контролировать её тело, и осознание этого заставляло её внутри себя громко кричать. Получив столь долгую свободу, она вновь была скована, но на сей раз шаринганом. Её план обернулся против неё же самой, воспользовавшись кровавыми глазами не только для снятия печати, но и для управления демона.       Злобное рычание вырывалось с её глотки, когда она чувствовала, как Учиха заставляет её лечь на землю, склонив свою морду. Её подбородок с глухим стуком опустился на пол, а молнии, что искрились с её лап и хвоста, стали потухать. Её силы контролировали, и она не могла вырваться из контроля шарингана.       — Что теперь? — прорычала Раймэй, злобно смотря на стоявшего перед ней Учиха. — Убьёшь меня, когда смог обездвижить и подчинить себе?       Голова Мизуки слегка повернулась, чтобы суметь взглянуть на огромного монстра перед ними. Девочка была напугана, поэтому ещё крепче прижалась к своему отцу, который больше был не намерен её отпускать. Его дочь была одним из ценных для него вещей, наравне с его деревней, которая была его детищем и на которую он потратил столько жизней и сил. И он не намеревался это терять.       — Нет, — холодно ответил Мадара. — Я воспользуюсь твоей силой, чтобы уберечь деревню от врагов.       Золотые глаза широко распахнулись, а затем, не веря, прищурились. Поняв, что смерть на время отменяется, волчья пасть медленно расплылась в злобной улыбке. Раймэй, прижатая к земле, чувствовала, как сила шарингана заставляет видоизменяться её тело. Длинные лапы стали уменьшаться, как и всё её тело, а затем всё это и вовсе исчезло, представив перед взором Мадары обыкновенную светловолосую девушку, которая продолжала лежать на земле на животе, способная лишь приподнять свою голову.       Она не чувствовала себя поверженной, ведь всё это было временно. Она не сомневалась в том, что найдёт выход из сложившейся ситуации и сможет вырваться из подчинения Учиха. Всё это время, все эти века, сидя в заточении, она мечтала вернуть свою силу, и вот она была у неё. То, о чём она мечтала, осуществилось. Так была ли велика беда, что она временно была у кого-то в подчинении?       Раймэй понимала зачем людям её сила. Она была опьяняющая, она заставляла трепетать сердца и, несомненно, притягивала и наводила жгучий ужас. Эта сила ранее была предназначена для защиты, но, чтобы не говорили, она опьяняла и заставляла использовать не для защиты, а для нападения. Не сам хранитель озлобился и погружался в жажду крови и войн, а люди. Эта их жажда власти заставила измениться хранителей и превратиться в демонов.       Власть всегда опьяняла, сколько бы веков не прошло. И девушка была уверена, что Учиха со временем тоже почувствует эту власть, и сердце его очерствеет от этой силы. Он поменяет свои взгляды на жизнь, и если сейчас он хотел использовать её для защиты, то не пройдёт много времени, как он решит воспользоваться силой для нападения. Тогда начнутся снова войны, и Раймэй будет питаться пролитой кровью и смертями людей.       — Встань, — приказал Учиха.       Чувствуя, как тело движется против её воли, Раймэй приподнялась, а затем и вовсе поднялась на ноги, встав перед мужчиной. Мизуки с опаской смотрела на свою мать, всё ещё опасаясь, что та вновь схватит её и закончит задуманное. Но девочка не учла того, что этой девушке больше не нужна была смерть собственной дочери, ведь печать была снята.       — А теперь мы направляемся в деревню.       С этими словами Учиха крепче перехватил свою дочь и прыгнул вверх, выбираясь из пещеры через образовавшуюся огромную дыру в горе. Не способная противостоять его силе, Раймэй последовала за ним, наконец-то выбираясь из того места, где была запечатана многие века. Скрываясь с этого места, девушка думала о том, что она больше никогда в жизни не вернётся в это проклятое логово.       Смотря на то, как убегают через леса Учиха с ребёнком и Раймэй, жрица умиротворённо прикрыла свои глаза, чувствуя, как связывающие цепи рвутся и падают в её душе. Хоть она и не выполнила ту миссию, что возложили на плечи её поселение многие века назад, она чувствовала себя счастливой. Её призрак растворялся на ветру, стирая последнюю информацию об её существовании. Она была свободна.