Серебром твоих волос

*** Проскочить мимо Маглора незамеченным оказалось невыполнимой задачей. Едва увидев лицо брата, Кано чуть не выронил кружку с крутым черным кофе из рук. — Тьелко… — Все в порядке, Кано, она обработана, продезинфицирована и почти не болит. — по обеспокоенному выражению лица Макалаурэ было ясно, что он не удовлетворен ответом. — Что с тобой случилось? — Маглор протянул руку и спустил капюшон с толстовки Тьелко, аккуратно развернул его лицо к свету и всмотрелся в царапину на лице брата. Келегорм вдруг отметил про себя, что прикосновение пальцев Кано отличается от прикосновений Оромэ: они теплые, осторожные и недолгие. Почему-то Оромэ и его тепло не шли у Тьелко из памяти. — Я…- Келегорм на секунду остановился, задумавшись, стоит ли волновать и так обеспокоенного Маглора подробностями пережитого, но, взглянув в глаза брата, понял, что скрывать это от того, кто просидел на кухне до полуночи, ожидая его возвращения, было бы попросту несправедливо. После нескольких минут красочного рассказа, за время которого лицо Маглора меняло все оттенки бледного, Келегорм выдохнул, потер пальцами переносицу и замолчал, ожидая реакции брата. Макалаурэ встал, прошел к холодильнику, достал оттуда две банки пива, и, кинув одну Тьелко, приземлился на диван и похлопал рядом с собой. — Постой, а где ты был все это время, если приехал в город в девять? Ты же говорил, что от «Асфалота» до города три часа пути на метро? Выходит, на машине было быстрее. Где ты был, Тьелко? — У Ириссэ. — Келегорм покопался в кармане, достал ключи и протянул Маглору. — Спасибо, Кано. А Ириссэ…я заехал к ней, чтобы спросить совета. — Совета? — Маглор нахмурился. — Я…поинтересовался ее мнением по поводу того, как мне стоит осветить тебе эту историю. — Кано отвернул лицо от брата и опустил взгляд на свои тапочки. — Не потому что я не хотел, чтобы ты донимал меня расспросами, Кано. — поспешил добавить Тьелко. — Просто я не хотел волновать тебя… Кано улыбнулся уголками рта. — Но я волновался, Тьелко. Ты не приехал к положенному времени, и я решил дать тебе часок форы, подумал, может, ты заехал в магазин или еще что… Но тебя не было, не было смс и звонка, и я решил, что что-то случилось. — Келегорм почувствовал укол вины, заметив темные круги под глазами брата. — Я знаю, вы считаете меня слишком…вовлеченным в ваши жизни, но… Я переживаю за вас. Нельо справлялся с вами лучше, а я не… Келегорм притянул брата за плечи и крепко обнял его. — Прости меня, Кано. Я на самом деле не прав, что не позвонил. Я не подумал, что ты будешь ждать. И ты очень здорово справляешься. — Кано слабо улыбнулся в ответ. — Правда. — Хорошо. Я очень рад, что с тобой все в порядке, Тьелко. Нужно…- Кано поднялся с дивана, — нужно поблагодарить этого Оромэ обязательно. Ты говорил, он оставил свои контакты, давай… — Нет, Кано, я должен сделать это сам. Все-таки это по моей глупости так вышло. Кстати…-Макалаурэ вопросительно посмотрел на брата, — а как ваш поход в зоопарк? Маглор закатил глаза, и Келегорм, рассмеявшись, похлопал Кано по плечу. — Все как всегда, да? Маглор принялся возмущенно загибать пальцы. — Ооох, я бегал за близнецами, как самка кенгуру за кенгурятами, которые выпрыгнули из сумки! А все потому, что то Морьо дразнил их мороженым, то надо было погладить тигрят, то они в пруд залезли, за что вообще-то мне пришлось выплачивать штраф, пока Карантир бессовестно ржал на ближайшей скамейке! А Курво вообще просто все время был в своем смартфоне и не обращал на нас внимания. — Так-с, в следующий раз я пойду с вами, — смеется Келегорм. — Следующего раза у них не будет, они будут наказаны высшей судебной инстанцией нашего братства! — Агааа, так Нельо завтра позвонит? — Да…- вздохнул Маглор. — Ну, тогда им не поздоровится. вместе с Тьелко они убрали на кухне и отправились спать. *** Феанор глубоко затянулся, позволяя дыму окутать легкие черным объятием, стряхнул пепел уже почти с фильтра и выдохнул, бездумно вглядываясь в неоновую вывеску дешевого отеля, где они с Ноло делили номер. Ситуация была хуже некуда — отец медленно умирал, и ни он, ни брат не могли ему помочь. Бессилие злило и опустошало, все до боли напоминало Пламенному болезнь матери… С балкона последнего этажа Эльдамар казался таким далеким, холодным и безучастным, хотя, возможно, он лишь отзеркаливал слякоть на душе Куруфинвэ. Ноло долго не возвращался из больницы, и Феанор напряженно вглядывался в прохожих, пытаясь выгадать родные черты, но все было тщетно. Он поискал в карманах смартфон и набрал брата. Обычно Ноло брал трубку почти сразу, но сейчас гудок шел за гудком, а ответа не следовало. Наконец, он услышал в трубке сбившийся голос: — Феанаро… — Где ты? — Прости, что не взял сразу. Я в больнице. Собирался уже уходить, но отцу стало…хуже, его повели на рентген, выявили жидкость в плевральной полости, отвезли срочно в центезный кабинет, меня не пустили туда, телефоны там везде нельзя, так что я не брал с собой, а как его стабилизировали и отвезли в палату, я пошел, чтобы позвонить тебе, но ты сам… — Оставайся там. Я приеду. — Хорошо. Сердце Пламенного словно стало биться через раз, а потом застучало с огромной скоростью. Он схватил ключи от машины и вылетел из номера. Брат ждал его в холле больницы. Феанор отметил его синяки под глазами и решил, что заставит его отказаться от дурацкого американо в масштабе 10 чашек в сутки. Нолофинвэ увидел его и пошел ему навстречу. По дороге к палате они не проронили ни слова. Финвэ был бледен и тонок, казалось, что он растворяется в белизне больничных простыней. Он увидел обоих сыновей и протянул к ним руки. Братья сели с разных сторон постели, взяв руки отца в свои. — Мои сыновья, я так рад, что вы совместно проводите время, пусть и по такой причине. Я бы хотел, — Финвэ закашлялся, — я бы хотел, чтобы вы всегда были вместе. Ваш разлад на моей совести… — Атар, — Феанор сжал его ладонь сильнее, — прекрати. Если бы не ты и… Индис, Ноло бы не было. Никого бы не было. — Ноло взглянул на него как-то грустно и сразу же опустил взгляд на ладонь отца, что сжимал в своей. — Ты так похож на свою мать, Куруфинвэ, — слабо улыбнулся Финвэ. Аракано вдруг почувствовал себя лишним в этом личном разговоре. — Я…вас оставлю, — он поднялся, но Феанор поймал его руку. Ноло подумал, что брат злится, но в его взгляде он почему-то не нашел таких эмоций. Была только…потерянность? Нет, ему показалось, должно быть. — Не уходи. Нет ничего, что было бы не для твоих ушей в моем разговоре с отцом. Финвэ вновь улыбнулся. — Ты стал другим, сын мой. Если я умру… — Атар, не… — Не стоит так этого страшиться, Куруфинвэ. Если я умру, я буду счастлив, потому что не оставляю тебя одного. О таком трудно говорить, ведь оставлять своих детей и внуков никогда не хочется. Но такова жизнь. Не стоит горевать, сосредоточьтесь на семье. Финголфин молча смотрел на отца и брата, в глазах его стояли слезы. Ему было больно за то, что отец угасает, ничем не заслужив эту глупую болезнь; за то, что Феанаро разрывается от чувств, а он не может ему помочь, просто потому что ему не позволят; за то, что никто не знает, как разрывается он сам… — Идите отдыхать. Со мной все будет в порядке, мне уже значительно лучше, — Финвэ улыбнулся Феанору, Феанор поцеловал его ладонь и поднялся, Финвэ же обернулся к Ноло, — Ноло, иди сюда, — он притянул сына поближе, положил ладонь ему на голову и что-то прошептал на ухо. Потом снова взглянул ему в глаза, потрепал его по щеке и поцеловал в лоб. Ноло тоже прижался губами к ладони отца, встал и, опустив голову в поклоне, подошел к Феанаро. — Возьми, — Феанор протянул ему ключи от машины, — я приду через несколько минут. Ноло кивнул и, еще раз улыбнувшись отцу, покинул палату. Феанор остался один на один с чудовищным ощущением дежавю: такой же он помнил и мать. Финвэ грустно смотрел на него. — Я люблю тебя, Куруфинвэ. Ты замечательный сын и никогда не привносил в мою жизнь горестей и разочарований, не кори себя ни за что, когда меня не станет. — Атар, не надо… — Феанор пустым взглядом уперся в трубки неактивного аппарата рядом с постелью отца. — Ноло тоже очень любит тебя. — Я знаю. — Не оставляй его, иначе у него никого не останется. /А у меня? У меня кто-то разве останется, кроме него? / Феанор поднял на отца взгляд. — Не беспокойся, Атар. Мы придем завтра. Отдыхай. Куруфинвэ поклонился отцу и, попрощавшись с ним, ушел. Белые стены, белый потолок, белые халаты, монотонный писк кардиомониторов, работающие электроотсосы, аппараты искусственной вентиляции, стерильный больничный запах, врывающийся в ноздри и раздирающий легкие — все это в один миг вдруг свело Феанора с ума, он ринулся на лестничный пролет, пронесся по этажам вниз, выбежал из холла на крыльцо навстречу ночному холодному воздуху: стеною шел ливень. Он вдруг понял, что Ноло в машине не было. Феанор задыхался, по лицу бежала вода, волосы и одежда промокли, окружающие звуки оглушали его, а мысли беспорядочно роились в голове, он подумал, что еще немного и он… — Феанаро! — Ноло бежал к нему, прижимая к груди какой-то бумажный пакет. Феанор обернулся и в ту же секунду почувствовал, как Нолофинвэ прижимает его к себе. Он вымученно застонал и сжал брата в объятиях, вдыхая запах его волос, таких же мокрых, как у него самого. Дыхание его было тяжелым и частым, но странным образом запах и тепло Ноло успокаивали его. — Пойдем в машину, Феанаро, — тихо проговорил Ноло. Феанор кивнул, не желая признаваться себе в том, что покидать объятия Ноло мучительно не хотелось. — Если позволишь, я поведу, — Ноло вопросительно взглянул на брата, тот снова кивнул. Они забрались в ауди Феанора и на мгновение стало тихо. Ноло вслушивался в дыхание на соседнем сиденье. Феанор дышал легче, но вдруг глубоко втянул носом воздух: — Что это? Что это за запах? Ноло улыбнулся и протянул ему бумажный пакет. — Держи, это для тебя. Только не открывай до дома, а то они остынут. Феанор посмотрел на него нечитаемым взглядом и принял пакет. — Спасибо. Что бы это ни было. Нолофинвэ склонил голову в кивке, полуулыбнувшись, включил печку, завел машину, и они поехали, наконец, домой. Номер встретил холодом и тьмой. Пламенный решил эти проблемы, подключив сплит-систему, по пути зажигая свет на кухне и в спальне. Ноло принял душ и пошел управляться на кухне, пока Феанор сменил его в ванной. На душе было тяжело, но выносимо…во многом благодаря брату. Пламенный вспомнил его объятие — улыбка тронула его губы, совершенно не привыкшие улыбаться. Пожалуй, такое с ним мог сделать лишь Ноло и дети, пока были маленькими. Феанор вспомнил Маглора и вдруг подумал, что Кано и Нолофинвэ невероятно похожи: оба мягкие и добрые, твердые, когда того потребует случай, понимающие, умеющие заботиться. Пламенный же заботиться умел по-своему: просто делал что-то, не считая нужным говорить, проявлять эмоции, дарить улыбки. Он не считал, что делает что-то неправильно, но понимал, что чувственная душа его брата порою бывает ранена его отношением и словами. Или их отсутствием. Вдруг захотелось выкурить сигарету, чтобы выдохнуть вместе с дымом этот день и эти мысли, освободить себя хотя бы на этот вечер. Феанор вышел из ванной комнаты, направившись на балкон. Эльдамар был миллионником, повсюду сновали разноцветные огни фар, мелькали до тошноты однообразные выражения лиц. Феанор затянулся, подержал дым внутри, напитывая его своими тяжелыми эмоциями, и выдохнул в темноту показавшийся черным дым. С соседнего окна лучи света попадали на его лицо, сплошной стены между балконом и окном не было, было лишь застекленное пространство, оттого номер был холодным, хоть и невероятно красивым. Куруфинвэ обернулся: Ноло сидел за круглым кухонным столом и что-то увлеченно-напряженно искал в сети с компьютера. В серых домашних штанах и чуть помятой темно-синей майке, с подогнутыми босыми ногами, опирающимися на тапочки, он казался таким…родным. Феанор не помнил ни одного случая, когда бы Ноло позволял себе быть вот так одетым перед кем-либо еще, он всегда был подчеркнуто элегантным, предпочитая облачаться в сапфировое и черное, что выгодно выделяло его ладную фигуру. Сейчас же небрежно распущенные волосы густой тяжелой волной лежали на его плече, пока Втородомовец шерстил эльдамарские клиники. Феанор глубоко вдохнул свежий вечерний воздух. Если бы Ноло хоть на секунду мог коснуться его мыслей, он, наверное, не поверил бы, что сердце Пламенного настолько прикипело к нему. Да и с чего? Он сам бессчетное количество раз давал ему повод разувериться в том, что может иметь хоть какие-то чувства, кроме ненависти. Хотя эта пресловутая ненависть никогда не была направлена на Финголфина, лишь на себя самого. Только вот выплескивалась она аккурат на того, кто всеми силами пытался его успокоить. Он затушил остаток сигареты в пепельнице и зашел внутрь. — Феанаро, — Ноло встал со своего места и направился к плите, — будешь чай? Я сегодня возле больницы обнаружил пекарню, там продают булочки с маслом, карамелью и бананами, — он улыбнулся, — мне показалось, они тебе понравятся, поэтому я их взял. Что скажешь? — он взглянул на Феанора. — Буду, — ответил Пламенный, усаживаясь за стол. — Что за пекарня? Пока Нолофинвэ увлеченно рассказывал о пекарне и о том, что это даже по совместительству кофейня и там продают чудесный кофе самых различных сортов, Феанор вдруг задумался о том, как же потрясающе звучит собственное имя с этих губ. Только Ноло называл его Феанаро, ни Нерданель, ни Арафинвэ, упаси его Эру, ни отец… Ноло и…мама. Ноло разлил по чашкам свежесваренный кофе и поставил перед Феанором тарелку с булочками. Пламенный взял нож, порезал одну из них на дольки и придвинул к Финголфину. Тот вопросительно посмотрел на него. — Я же знаю, ты любишь есть их вилкой, — проговорил Феанор, беря с тарелки вторую булочку и откусывая ее прямо так. Ноло улыбнулся: — Я же для тебя их взял, Феанаро. — Ешь, — Феанор отпил кофе и закрыл глаза, чувствуя, как смешиваются вкусы и становится тепло и приятно где-то в груди. Он вдруг понимает, что испытывает это чувство не впервые за сегодняшний вечер. Феанор очнулся от мыслей, когда понял, что Ноло молчит и смотрит на него. — Феанаро… — тихо проговорил Нолофинвэ, — я нашел одну клинику… — Снова ты за свое! — вспыхнул Перводомовец, но быстро осекся, когда увидел привычный потускневший взгляд брата. — Ноло… Мы уже все испробовали, во всех государственных больницах нам сказали одно и то же: «не операбелен». Что нового нам может сказать твоя клиника? — Она частная, там проводятся инновационные исследования, опробация новых методов лечения, они ищут пути… — То есть ты, — голос Феанора стал отдавать металлическими нотками, — решил, что раз отец и так умирает, то отчего бы не сделать его подопытной мышью? — Нет, я… — Ты… — Послушай, Феанаро, — Ноло схватил его за руку, ладонь его подрагивала, — я всего лишь хочу, чтобы у него был еще один шанс. Я тоже люблю отца, и мне больно, что он в таком состоянии и…и что ты мне настолько не доверяешь. Эта клиника… Феанор опустил локти на колени, наклонился и обхватил обеими ладонями холодные руки Ноло. Удивительно, насколько они были контрастны: лед и пламень, хотя в жизни все ведь было наоборот. Он корил себя за свой характер, который не мог перебороть, сколько бы ни старался, ненавидел, что так легко ранит брата своими словами. — Ты что?..- почти шепотом спросил Нолофинвэ, боясь разрушить этот момент. — Завтра мы отправимся туда на собеседование с их главным врачом. Посмотрим, что они смогут предложить. — Феанор сжал его ладони, согрев их и невесомо погладив большими пальцами тыльную сторону. — Тебе, — едва слышно всхлипнув, начал Ноло, — понравились булочки? — он смотрел вниз, на их сплетенные пальцы. — Да. — ответил Пламенный, всматриваясь в лицо брата и тщательно подбирая слова, — Пожалуй, только ты можешь легко находить то, что мне определенно понравится. Ноло поднял на него взгляд и улыбнулся, а Феанор подумал, что ради этой улыбки он сделает все, что от него потребуется. ***