***
С самого утра двадцатого октября он был будто не здесь. Все рутинные дела делались на автомате. До аудитории с мольбертами Азирафель дошёл, погруженный в свои мысли, хотя и не забывал приветливо улыбаться не-задирам. Войдя в нужное помещение, студент подошёл к своему мольберту и начал раскладываться. Пространство в центре зала выглядело иначе. Вместо привычного стола с натюрмортом и светом стояла невысокая платформа со стулом, похожим на трон с подлокотниками. Азирафель завидел её ещё в начале года и все ждал и ждал того самого момента. Момента наконец писать с натуры. Нет, конечно же, до переезда в общагу он писал своих немногочисленных друзей, то есть одну подругу, и иногда семью, но здесь совсем не так. Незнакомые тебе люди, скорее всего, за деньги приходят и сидят по несколько часов… Но всё оказалось далеко не так, как себе Азирафель представлял. Звонкий голос преподавателя, разнесшийся по аудитории, вернул Азирафеля на землю. Следом за преподавателем шёл худощавый молодой человек с тёмно-медными волосами. Азирафель застыл. Это был тот самый юноша, которому Азирафель поставил лайк сегодня ночью. Вышло это совершенно случайно, его уже основательно клонило в сон и вместо того, чтобы пролистнуть фото, он ткнул на него дважды. Почему он смотрел фото этого молодого человека ночью? Что ж, перед сном всегда хочется увидеть что-то приятное. А последние недели ничего приятнее этого немного ассиметричного, угловатого лица со слегка крючковатым носом и восхитительными янтарными глазами Азирафель для себя не находил. Кто-то, возможно, назвал бы это сталкерством. Азирафель же предпочитал «безвредное тайное поклонение, которое как обычно ни к чему не приведёт». Объект его мыслей не торопясь проследовал за профессором в центр аудитории, остановился и обвёл присутствующих оценивающим взглядом. На мгновение его взгляд пересёкся с глазами Азирафеля, у которого всё внутри сжалось от волнения. — Так, вот вы и дождались, сегодня начинаем рисовать с живой натуры. Первокурсники, вы перемещайтесь назад, второй курс — вперёд, — скомандовал профессор. В зале началось шевеление. Студенты, одни с энтузиазмом, другие — с недовольством от того, что пришлось заново всё собирать, перетаскивали свои принадлежности кто ближе, кто дальше от центра зала. Азирафеля общее движение вытолкало в самый край первого ряда, почти вплотную к подиуму. Перемещаться назад к однокурсникам он не стал. — Слушаем задание. Сегодня разминаемся. Первый курс — ваша задача отразить основные формы и тени от источников света. Обращаем внимание на наклон частей тела и тени. Старшенькие, в вашем поле зрения — складки ткани, изучаем, как они повторяют форму тела и следуют за движением. Всё ясно? Студенты нестройным хором подтвердили готовность. Профессор кивнул и жестом пригласил модель на подиум. — Как сидеть? — услышал Азирафель немного скрипучий голос юноши. Он поднял глаза. — Как хочешь. Можешь даже в телефоне копаться. Главное — не дергайся часто. — Принято, — ухмыльнулся парень и уселся на стул, одну ногу вытянув вперёд, а вторую закинув на подлокотник. Он достал смартфон и принялся листать ленту, подперев голову свободной рукой. Азирафель улыбнулся. Азирафель несколько минут разглядывал его, вертя в пальцах карандаш. Так близко вживую он его ещё не видел. Он непроизвольно начал улыбаться. — Эй… — услышал он громкий шёпот от соседа и вздрогнул, — чего пялишься? Не забывай, чья ты сучка, Зирочка. За спиной послышались смешки и перешёптывания, которые покатились по всей аудитории. Группа определённо оценила шутку. Азирафель натянуто улыбнулся, ответил что-то не очень остроумное, вздохнул и приступил к эскизу. Палец Кроули, зависший над экраном в момент высказанной подколки продолжил крутить ленту вверх, а кулак, которым он подпирал голову расслабился, снова пуская кровь к пальцам. Через несколько минут Азирафель совсем забыл об окружающих, забыл о шутках в его адрес, забыл обо всём. Он был словно загипнотизирован работой и своей моделью. Карандаш порхал над бумагой выводя всё новые и новые линии. Вскоре простой эскиз сменился наброском из форм, который стремительно начал обрастать деталями. Формы на его работе получались чуть гипертрофированными, части тела длиннее, черты лица крупнее, волосы мягче, а сосредоточенные на экране глаза ярче. Азирафель настолько увлёкся работой, что не заметил, как пара подошла к концу, а за его спиной собралась толпа зрителей. Он поднял глаза над мольбертом и понял, что трон перед ним опустел. Где-то слева от него мелькнул огненный всполох медных волос. Азирафель начал искать Кроули глазами, но наткнулся лишь на суровое лицо преподавателя. Он боязливо поднял плечи, чтобы спрятаться от надвигающейся бури. — Это что? — спросил он, указывая на рисунок. — … моя работа, — ответил Азирафель. — Это не работа. Работа должна быть по заданию. А какое задание было? — … базовые формы? — Именно! А ты что изобразил? Здесь даже пропорции искажены. Возомнил себя гениальным художником? — Да у нас тут Пикассо завёлся, народ! — выкрикнул кто-то из группы. Азирафель покраснел. Снова послышались смешки. Профессор метнул испепеляющий взгляд и снова стало тихо. — Такими темпами ты отсюда скоро вылетишь. Убери это. Сегодняшняя пара для тебя — в пустоту. Азирафель прищурился, выпрямился, но промолчал и начал быстрыми движениями собирать свои вещи. Вокруг опять захихикали. Азирафель их уже не слышал. Отключаться от таких звуков уже вошло у него в привычку. Он поднял глаза и осмотрел аудиторию. Практически все уже ушли, осталась только кучка шутников, которые продолжали соревноваться в остроумии, обсуждая попеременно то рисунок Азирафеля, то его личную жизнь. Наконец, взгляд выхватил среди мольбертов и редких студентов того, кого он искал, но Кроули уже пробирался к выходу. Да и что Азирафель мог ему сказать? Он вернулся к своим вещам, покидал всё в портфель и поспешил на следующую пару.Поливает гроза
16 июля 2019 г. в 21:38
На художественном факультете всегда витала какая-то отчуждённая, близкая к сонной, атмосфера. Особенно, в этом году среди первокурсников. Конечно, ведь они попали под раздачу: им досталось самое ужасное расписание. Каждый день нужно было к первой паре. А тут, следовательно, и недосып, и стресс, и вытекающие из всего этого — сильнейшая головная боль и вялость. Поэтому, если вы вдруг когда-нибудь попадёте к художникам, скульпторам или просто студентам сопутствующих искусств, то вам запросто достанут кофеин в таблетках или ибупрофен от мигрени.
Была середина октября. Студенты уже успели распределиться по группам. Некоторые составляли группу из самого себя. Таким являлся Азирафель Ист. Если можно так сказать, он с начала года заработал себе такую репутацию, что никто не желал проявлять инициативу начинать с ним отношения ближе, чем «однокурсник». Вместе с этим почти каждый считал своим долгом косо посматривать и подтрунивать в любой удобный и неудобный момент.
Также студенты часто посмеивались и над его стилем рисования, потому что нужно же ещё к чему-то прикопаться. Хотя некоторым преподавателям нравилась всё же эта отчужденность в работах Азирафеля. Конечно же были студенты, которые верили, что мудаки с исторического просто подставили его тогда, и в качестве приветствия улыбались ему, но ничего больше
Близилась середина октября. Наступало любимое время осени Азирафеля. Он до ужаса любил объемные свитера нежных, пастельных цветов, что тоже становилось объектом насмешек, и рисовать с натуры. В начале месяца стало известно, что «Примерно с двадцатого октября будете писать с натуры. Если эта натура найдётся». И глаза Азирафеля наконец-то загорелись.
Следующие полторы недели прошли так же, как и прошлые полтора месяца — напряжённо. Выкрикивания в его сторону маскировали наушники. Естественно, ни к чему хорошему это не привело: Мудаки С Исторического стали всё чаще и грубее прижимать его к шкафчикам. Тогда-то Азирафель начал сомневаться в их гетеросексуальности и даже иногда язвить в ответ на угрозы. За что получал. Естественно.