У пришедшей весны голубые глаза

      Все их встречи проходили тайно. В этом даже был своеобразный азарт. Сбежать ото всех, пробраться в чужую комнату или выбраться за территорию так, чтобы никто не заметил и не заподозрил, что они вместе.       Однажды их чуть не застали во время их посиделок. Когда проректор юридического — одноклассник отца Азирафеля — постучался в комнату Кроули в рамках экскурсии по общежитиям для инвесторов. Проходить далеко он, к счастью, не стал.       — Азирафель, прекращай прятаться, чтоб тебя, — возмутился Кроули, когда проректор ушёл.       — Нельзя, чтобы меня тут видели. Будет… неприятно.       — Да что такого произойдёт? — искренне недоумевал Кроули.       — Тебя могут исключить! — выпалил ангел и отвёл глаза.        — Никто не узнает, — улыбнулся он, наклонившись почти вплотную к лицу Азирафеля.       Ангел нахмурился. Хоть его семья была и не самой высокопоставленной, но в определенных кругах вес имела и строго придерживалась аристократических традиций. И если на выбор факультета его родители смогли закрыть глаза, то вот к окружению своих сыновей они относились очень трепетно. Настолько, что когда старший решил жениться на продавщице из супермаркета, скандал был невообразимый. Расставаться брат отказался и был хладнокровно исключен из всех семейных архивов, а имя его было запрещено даже вспоминать. Лишать Азирафеля престижного диплома из-за дружбы с сыном неудавшегося художника никто бы не стал, а вот удалить Кроули из колледжа, чтобы тот не смущал умы, было проще простого.       И всё же, после этого случая они стали гораздо реже видеться. Азирафель погрузился в учёбу. Это позволяло ему не думать о том, как он скучал по ночным встречам и походам в театр. Даже когда его по-прежнему зажимали в углу, он почти не обращал ни на что внимания, только оглядывался по сторонам, боясь, чтобы на горизонте не показалась огненная шевелюра.       Азирафель находил десятки самых изощрённых отмазок, чтобы не видеться с Кроули.       Тот же в свою очередь «случайно» натыкался на него в коридорах колледжа, обычно в самых узких, и нарочито галантно пропускал молодого человека вперёд. Юноша смущался, поджимал губы скрывая улыбку, обходил Кроули, прижимаясь к стенке, после украдкой бросая игривый взгляд через плечо. Кроули почти смеялся, обнажая блестящие частые зубы и подмигивал. Вечером он опять приглашал Азирафеля в гости, а тот снова отказывался.       И хотя встречи были редки, зато переписка их цвела, как сады Семирамиды. Через пару месяцев в ход пошли фотографии и иногда такие откровенные темы, что Азирафель с надеждой и одновременно ужасом думал, а действительно ли Кроули видит его своим другом.

***

      На зимние каникулы Азирафель уехал к семье. Всю неделю они почти не обмолвились и словом. В день Рождества Азирафель отправил Кроули анимированную открытку со снежинками и радостным толстым Сантой.

Смешно. Тебя тоже.

      Пришёл короткий ответ.

Как праздники? Что подарили?

      Спросил Кроули через минуту.

У нас всё по-старому. Матушка опять пыталась готовить, но как обычно сдалась, и всё сделала Мария — кухарка. Отец, как всегда, пребывает в скверном расположении духа. Зато с братьями можно время провести. Ездили на днях в зимний домик на охоту. Из меня всё пытаются сделать «мужчину» и привить страсть к убийству зверей. Я сопротивляюсь. Но, Боже, какие там восхитительные пейзажи. Вот бы ты это увидел! Подарили то же, что и всегда — деньги. Прости, что не пишу так долго. Родители считают, что общение в сети не идёт мне на пользу. Как проходят твои праздники? Чем ты занят?

Никто не мешает общаться вне сети… Ничего особенного. Отец пил, я с ним. Купил мне юридический справочник и свитер в подарок. Большой. Ещё и расцветка жуткая.

Наверняка, он всё равно выглядит на тебе чудесно. Этакий оверсайз. Говорят, это сейчас в моде. Надеюсь тебя в нём увидеть как-нибудь. Что касается общения вне сети. Я знаю о чём ты. И поверь, хочу этого не меньше, чем ты. Но частые встречи ни к чему хорошему не приведут. Ты знаешь, какие строгие порядки у меня в семье…

Это чудесно, по-твоему?

      К последнему сообщению Кроули прикрепил немного размазанное селфи. На фото он с вопросительно-недовольным лицом показывал на небрежно натянутый поверх чёрной футболки свитер, который был действительно размера на два больше нужного. Горчичного цвета фон перекрывали разномастные полосы то оливкового, то небесно-голубого цветов. В обрамлении этих цветов кожа Кроули казалась почти серой и безжизненной, что придавало образу ещё больше нелепости. В нижней части фото виднелись скрещенные по-турецки худые лодыжки парня, едва прикрытые до середины бедра домашними шортами.

Знаешь, цвет действительно жуткий. Сними его поскорее и отдай кому-то, кому он будет больше к лицу. Это будет справедливо.

Как скажешь.

      Ещё одно фото, теперь уже без свитера, зато в задравшейся от стаскивания свитера почти по рёбра футболке, обнажавшей худые бока Кроули. Недовольное выражение сменилось лукавой улыбкой. Азирафелю даже привидилась призывная искра в глазах. Конечно же, это был отблеск от лампы. Хорошо, что сейчас Азирафеля никто не видел — он закрылся в своей комнате, пока семья собиралась у праздничному ужину — иначе он сгорел бы от стыда или провалился в ад, пытаясь спрятать зардевшиеся щёки и растянувшиеся в улыбке губы.       Он из солидарности отправил Кроули ответное фото. Перед этим пару минут пытаясь расправить складки на брюках. В их семье домашнюю одежду, подходящую для обычных квартир не приветствовали. Так что Азирафель был облачён хоть и в удобный, но всё же стесняющий костюм из трикотажных брюк и светлой рубашки. Он убрал со лба неудачно упавший завиток светлых волос и попытался сделать улыбку не слишком счастливой.       С первого этажа раздался звон колокольчика.

Прости, нужно идти на ужин. Скоро увидимся.

Окей Кстати… я вернусь в общежития на два дня раньше. Если что…

      Азирафель ничего не ответил.