CIRCULUS VITIOSUS
River — Bishop Briggs
— Да ладно? Серьёзно?! Ты снова подрался? Громкий голос Каминари разлетался по всему оживленному коридору, а сам он еле сдерживал вырывающийся наружу смех, взяв Киришиму за подбородок и рассматривая со всех сторон. — Вот это у тебя морда, чувак, — присвистнул блондин, дотрагиваясь до свежей ссадины на щеке. Киришима поморщился. — Если ты хотел разукрасить себе лицо, я мог бы ради такого дела у Урараки косметику стащить. — Хорош шутить, остряк, — Эйджиро убрал руку друга и отвернулся в сторону, сжимая губы. Наверное, пытался скрыть алеющую кожу в районе скул. — И все-таки, я переживаю за тебя, бро, — Каминари крепко обхватил его рукой за шею, хоть это и выглядело немного неуклюже в связи с высоким ростом Киришимы. — Скоро так от тебя одни ошметки останутся, как потом я тебя в мешок собирать буду? — Да понял я, понял, — пробубнил Эйджиро, скрещивая руки и немного сгорбившись, чтобы чуть-чуть сравняться в росте. Невольно, от сказанных слов Каминари на его губах появилась лёгкая улыбка. — Когда это ты начал переживать за меня? — С самого детства, Эйджи, — Денки потрепал друга за макушку. — Просто я отлично скрываюсь. За тобой всегда нужен был глаз да глаз. Одна сплошная проблема на моих плечах. — Вот оно как. То есть, сначала беспокоишься, а потом винишь почём зря. Ты уж определись, окей? — И долго я должен выслушивать это дерьмище? — у Бакуго был такой вид, что он собирается блевануть. Парни тут же посмотрели на него. — Так это ты лицо ему подправил? — хохотнул Денки. — Ты его мяч учил правильно ловить зубами? — Просто замолкни и перестань издавать звуки из своего рта. — А как же знакомство? — оживленно воскликнул Каминари, протягивая блондину руку. — Я… — Да знаю я, кто ты, придурок! — прикрикнул на него Катсуки. — Так ты с моим братаном теперь друзья, да? Эй, Киришима, а ты не подумал обо мне? Я ведь ревновать начну. Прежде чем смущенный Эйджиро скажет слово, Бакуго раздражённо прошипел: — Блять, как ты меня начинаешь бесить. Просто сгинь отсюда. — Эй, чувак, остынь, я понял. И вообще, ты почему здесь с нами стоишь? Можно было увидеть, как веко блондина нервно подрагивает. — Потому что вы стоите рядом с моим шкафчиком, уроды! — закричал Бакуго, в довершение своей истерики громко хлопнув дверцу, отчего оба парня испуганно вздрагивают. — Какие вы громкие, даже на улице слышно, — все трое обернулись на голос позади них, и каждый взгляд выдавал определённую эмоцию. Одни предсказуемое раздражение, другие благоговение, третьи же явное подозрение. — Не меня обсуждаете? — Что тебе надо? — серьёзным тоном осведомился Киришима, слишком тщательно разглядывая девушку перед собой. Она снисходительно хмыкнула, поправляя волосы. — Не бойся, милый, я не по твою душу пришла, — ответила Ашидо, размахивая какой-то бумажкой у своего лица, словно в коридоре стояла невозможная духота. Катсуки полюбопытствовал и разглядел слова на билете. Приглашение на вечеринку по случаю Хеллоуина. — У нас скоро состоится праздник всех святых, — издалека начала Мина, но блондин уже давно все понял, и оттого его сильнее бесил дальнейший разговор. Потому что девушка не сводила с него тёмных глаз, словно все последующие слова адресованы именно ему. — Короче, — потребовал Бакуго. Ашидо вскинула брови. — Что? — Быстрее договаривай, что хотела, и уходи отсюда. Ашидо обидно сморщила носик, понимая, что обворожить двух остолопов будет той ещё работенкой. — Ты такой нетерпеливый, — мило улыбнулась она, слегка стукнув билетом Катсуки по носу. — Разве ты не видишь, что девушка перед вами немного нервничает? Имей хоть капельку уважения и какой-то галантности, ведь я впервые приглашаю парня сама. — Приглашаешь? — спросил Каминари, нервно сглотнув. — Вот именно. — Даже не мечтай, — презрительно прыснул Катсуки. Глазами он пытался разыскать знакомую фигуру, отчетливо осознавая всеми фибрами души, что девушка однозначно пришла не по своей воле. И если это все является очередным планом зеленоволосого, то Бакуго сию же минуту разыщет этого ублюдка и как следует преподаст ему урок о том, что блондин не разбрасывается словами направо-налево. — Ты о чем? — удивилась Мина. Катсуки продолжал верить, что из неё получится неплохая актриса. — Скажи этому уродцу, что пусть катится со всеми своими замыслами в задницу, — процедил Бакуго, наклонившись к девушке. — Попробуешь отдать мне этот ебучий билет, я им же тебе горло вскрою, поняла? Некоторое время Мина, Киришима и Каминари, которые тоже услышали его угрозы, стояли молча. Пока девушка не засмеялась, посылая в сторону блондина полные детской наивности глаза, и Катсуки слегка обескуражился таким поведением. — Вот о чем ты думаешь? — игриво улыбнулась Ашидо, успокоившись. — Видимо, твои отношения с Изуку накалены до предела. Но мне и дела нет. Ведь приглашение предназначено вовсе не тебе, сладкий. — Чего? — Бакуго непонимающе нахмурился. — Оно для тебя, милый, — Мина театрально протянула билет в сторону парня. — М-меня? — Каминари в ступоре глядел то на билет, то на девушку и, видимо, конкретно не понимал, что происходит. — Что ты задумала, Ашидо? — Киришима горой закрыл своего друга, вставая между ним и девушкой. Та лишь захлопала ресницами. — Тебе нужно выпустить пар, Кири, а то ты какой-то нервный в последнее время, — произнесла она, поднимая голову. — Ты видишь скрытый смысл во всех моих движениях, ты не представляешь, как меня это нервирует. Почему я не могу пригласить на вечеринку того, кого хочу? — Потому что я определённо знаю тебя, Мина, — Киришима прищурился, все так же закрывая собой Каминари, который пытался выглянуть из-за его спины. — И знаю, что, приглашая Каминари, затеваешь что-то опасное. Я не могу тебе этого позволить. Ашидо наигранно хихикнула. — А ты всегда принимаешь за него все решения? Может, я чего-то о вас не знала? А то, знаешь: слушок там, шепоток здесь, и твоя репутация пойдёт по наклонной. — Ты угрожаешь мне? — Боже, милый, ты такой смешной, когда злишься, — Ашидо взмахнула волосами и засунула билет в карман его рубашки, странно блеснув глазами. — Я буду в виде кровавой невесты, — эти слова она адресовала уже Каминари, отходя от парней. — А кровавой невесте необходим такой же безумный жених. Подумай над моим предложением сам, а не спрашивай разрешения у своего дружка. Прозвенел звонок. Но парни и девушка продолжали стоять на своих местах, пока остальные студенты расходились по аудиториям. — Ну ладно, с вами так скучно, я пойду, — хмыкнула девушка. — А насчёт тебя, — Ашидо указала на Катсуки, до этого молча стоявшего. — Знаешь, хоть это незаметно, но Изуку очень переживает. — Мне плевать, — бросил блондин. — Правда? Я так не думаю. С этими словами девушка скрылась за углом. — Неужели? Серьёзно?! Это же охренеть как круто! — Денки, похоже, отошёл от шока, сильно дергая Киришиму за рукав, пытаясь вырвать из его рук злополучный билет. — Ты это видел?! Она пригласила меня! Меня, черт возьми! Я что, в раю? — Глаза разуй, придурок! — огрызнулся на него Бакуго, сильно задумавшись над чем-то. — Кому ты такой идиот нужен? — Думаешь, что это какая-то уловка? — спросил у него Киришима, вглядываясь в билет. Катсуки пожал плечами. — Не хочешь — не иди. Просто выкинь, и дело с концами. — Нет! В смысле выкинуть? — спохватился Каминари, сумев выхватить приглашение и держа его, будто сокровище древней цивилизации. — Оно моё, понятно? — Ты не пойдёшь, уяснил? — Не тебе мне приказывать, — неожиданно для Эйджиро воскликнул Денки, спрятав билет за своей спиной. — Наконец моя мечта начинает осуществляться. И я ни за что не профукаю свой шанс, понятно? Хотя бы как друг поддержал бы меня, а не пытался что-то там напридумывать о ней. — Слушай… — Ничего я не собираюсь выслушивать! Идите вы… подальше отсюда! — И что это было? — Киришима в ступоре глядел за удаляющейся фигурой блондина. Катсуки усмехнулся. — Похоже, тебя конкретно отшили. *** — В-все, с-стой, — выговорил парень, лениво избавляясь от чужих губ на своём лице. — Нет, — коротко ответили ему, проводя цепочку поцелуев от щеки до кадыка и медленно поглаживая пальцами скрытый под майкой живот. — Ну правда, я не хочу, — Изуку пытался оттолкнуть нависшего над ним парня, но тот лишь настойчивее подался вперёд, затыкая его поцелуем. Мидория недовольно и сдавленно промычал, встречаясь глазами с серыми. В них плескалась обеспокоенность, привычный холод и еле заметная толика грубости, заставляя Изуку сильнее сжать пальцами стол, на который его не спрашивая водрузили, чтобы неумело домогаться. Чужой язык проник в рот, отчего Мидория даже немного опешил. Не всегда Шото может удивить его такими выходками, но сейчас Изуку не в самом хорошем настроении. Тодороки отпрянул, прикасаясь к кровоточащему языку. — Я же сказал, что не хочу, — буркнул Изуку, спрыгивая со стола и облизнув кровь на губе, немного гордясь собой. — Странное с тобой творится в последнее время, — вздохнул Тодороки, скрещивая руки. — Ходишь нервный, на Моному не кричишь, не говоришь на каждом шаге о новой детали плана по поимке убийцы, да и видно, что ты даже сейчас дрожишь, — парень внимательно обвел фигуру Изуку, и в его голове пронеслась мысль. — Стоп. Только не говори, что ты снова подсел. — Я сдерживаюсь, ты же знаешь, — цыкнул Мидория и, чтобы скрыть свою нервозность, начал копошиться в ящиках стола в поисках потерянного ничего. Он правда старается успокоить себя, но руки предательски начали подрагивать, подозрительно напоминая старые симптомы. — Непохоже, — бесстрастно бросил Шото, все ещё находясь в обиде на парня. — Но знай, если мы узнаем, что ты снова на игле, то… — Что — то? Да что тебе надо? — Изуку уже не мог сдерживаться. Тягучее раздражение охватило организм. — Хватит тыкать меня в одно и то же! Я чист, понятно? Почему, когда у меня паршивое настроение, вы ссылаетесь на это? Я устал выслушивать от вас нравоучения. — Но Мина… — Что с ней опять? Хочешь сказать, что она здесь все решает? Я могу получить от неё лишь тумаки да крики, я привык. Просто отстаньте от меня уже. Изуку устало провел по спутанным волосам, зажмурив глаза. Он не собирался кричать на Шото, но его равнодушное лицо будто знает обо всем на свете, в том числе и то, что творится в голове у зеленоволосого. Его лицо не излучало никаких эмоций, и оно такое скучное. Тодороки неотрывно глядел на утихшего парня и пожал плечами, подходя к стэнду на стене. Его взгляд скользил по фотографиям студентов, пустынной улицы, каких-то стариков, обедающих в кафе, бездомных собак, серых многоэтажек, пока не зацепился за одну, привлекшую его нарастающий интерес. — Как дела с футбольной командой? — спросил Тодороки, вглядываясь в лицо на фото и по какой-то причине нахмурившись. — Добыл полезную информацию, или связь с этим Бакуго была лишней? Мидория замер, услышав вопрос парня, и поджал губы. — Я работаю над этим, — спустя долгие секунды тихо проговорил он, кусая отросший ноготь большого пальца. Шото обернулся на него, борясь с желанием смять фотографию и выбросить в мусорку, а ещё лучше — сжечь. — Вот как, — только и сказал он, потому что больше не находил слов. В комнате повисла напрягающая тишина. Ни один не хотел затевать разговор первым. Изуку посмотрел в окно. На языке осело фантомное чувство горечи от табака, но последняя сигарета закончилась ещё неделю назад, а тайком воровать их у сокурсников, рыская по шкафчикам в раздевалках, как-то не очень. Можно одолжить деньги у Мины, но она начнёт капать на мозги насчёт поиска работы, а выслушивать её у Мидории не было настроения. Стало так паршиво, что хочется напиться. Напиться, как в старые добрые, найти косяк и переспать с кем-то в беспамятстве. Но не может. Его мысли летают лишь вокруг Катсуки, даже Сецуна отошла на второй план. Изуку жалеет, что тогда просто не смог наплевать на все и вцепиться в парня, слушая гневное рычание и грязную ругань, пусть и получив за это по лицу. Тогда бы не трясся сейчас от собственного бессилия и прогрессивно растущего раздражения на весь окружающий мир, хотя вся его неприязнь должна быть направлена на себя. Он впервые стал зависим от живого человека. Изуку не смотрел в сторону Шото, но только до тех пор, пока не заметил, как тот подошёл к урне и бросил в неё что-то, размером напоминавшее фотографию, сделанную на старинном полароиде. Резко распахнув глаза, Мидория подскочил на месте и метнулся вперёд, выхватывая слегка измятое фото. — Ты что сделал? — воскликнул он, прижимая снимок к себе, словно Шото намеревался вырвать его из рук. Но вместо этого Тодороки лишь бросил на парня быстрый взгляд. — Плохое фото. Мог сделать и лучше. Изуку старался скрыть бушующее возмущение за напускным равнодушием, правда у него получалось не так хорошо, как у Тодороки. Веснушчатый нахмурил брови и надул щеки, рассматривая фото, которое определённо было одним из лучших. — И все равно, это не повод его выбрасывать. — Не общайся больше с ним, — неожиданно заявил Шото. Изуку поначалу не понял суть его фразы, но после мысль стрельнула в голову. — Почему? — Так будет лучше для всех. «Наверное, ты хотел сказать: будет лучше для тебя», — подумал Мидория и отвёл глаза в сторону. Слова Шото звучали как заявление о принадлежащей ему собственности. Так посчитал Изуку, сильнее начиная негодовать, хотя пару месяцев назад посчитал бы это обычным явлением, не так сильно затрагивающим задетое сердце. — Я сам решу, что будет хорошо, а что нет, — как можно более мягко произнёс он, но его подвёл дрогнувший голос. Попытка выбросить его сокровище сильно ударила под дых. Тодороки покосился на него, но ничего не ответил. Он знал, что Мидория со своим легкомысленным характером может сделать только хуже, но идти против Шото не станет. А если парень вновь начнёт сближаться с этим агрессивным парнем, он пойдёт на крайние меры. Изуку только его, и больше ничей. — Думаю, ты изменишь свое мнение по этому поводу, — сказал Шото. — Ты знаешь, как мне дорог. Изуку не ответил. Он отвернулся лицом к стене, продолжая прижимать к себе чёртову фотографию. Тодороки поджал губы и вышел из комнаты. После этого Мидория медленно сполз на пол, прижимая к себе колени. Сердце не могло успокоиться ни на секунду, тяжёлой наковальней стуча по груди. Чтобы попытать счастье и немного прийти в себя он начал тщательнее разглядывать привлекательное лицо. Глаза, словно живые, взирали на него со снимка, и только от этого взгляда Изуку хотел лезть на стены, он жаждал эти горящие адским пламенем глаза, мечтал прикоснуться к гладкой шее и нащупать сонную артерию, чувствуя разливающуюся по организму кровь, желал глубоко вдохнуть запах табака, дезодоранта и секса. Влечение становилось настолько непреодолимым, что Изуку нервно кусал нижнюю губу, слизывая и перемешивая слегка подсохшую кровь Тодороки со своей. Он и забыл уже, какого это. Чувствовать ломку. Как сомнамбула, он добрел до нужного шкафчика и просунул через щель фотографию. Зачем? Почему? Ради чего? Он не мог ответить. Но не мог больше терпеть. У Изуку не развито чувство самосохранения, а также сила воли, поэтому терять больше нечего. Ему требовалось желаемое здесь и сейчас. Поэтому побыть немного сталкером не повредит. Он ждал. Терпел. Пока не увидел его. Катсуки шёл вместе с Киришимой к своему шкафчику, и ненадолго, но Мидория похмурел. В душу прокралось тягучее раздражение и бушующее недовольство. Почему он общается с этим красноволосым? Киришима что-то затевает против них и ради этого втирается в доверие к Бакуго? Или это потому, что они из одной футбольной команды? Почему Киришима так легко с ним общается? На место раздражению пришел гнев. Изуку не мог смотреть на это, видеть, как Катсуки слегка хмурится и бросает короткую фразу красному. Как ведёт мускулой на скуле, убирает светлую чёлку со лба и просто стоит с кем-то, кроме Изуку. Это называется ревность? Он не думает, что это так. Просто очередное влечение к чему-то, приносящее удовольствие, где можно словить кайф. Нет, просто утоление жажды. Изуку снова взглянул на Катсуки и вздрогнул. Ведь тот смотрел прямо на него. Неприятный холодок прошёлся по спине, поднимая волосы на загривке. Хоть и было многолюдно, и студенты шастали по коридору по своим делам, Мидория отчётливо ощущал янтарные глаза на своей фигуре, и хотелось отдаться ему прямо здесь, наплевав на лишних зрителей. Он пойдёт на все, чтобы добиться своего. Слегка кивает головой в сторону пустого кабинета и заходит туда, думая, что его призыв сработает. Хотя маловероятно, что получится. Шанс на то, что Бакуго поймёт намёк и придёт, равен одному проценту. Или больше, чем одному. Может, всем стам процентам. Иначе как объяснить то, что он стоял перед Изуку в пустом кабинете, с удушливым запахом тяжелого воздуха, страха и нетерпения. — Ты настоящий уродец. Я тебя хочу. — Теперь общаешься с Киришимой? Ты мне чертовски необходим. — Тебе какое дело? Не стой и поцелуй меня уже, дубина. — Мне откровенно плевать на это. Хочу отыметь тебя. — Тогда ты больший идиот. Трахни меня. — Я идиот. Прошептал Изуку в чужие губы, прежде чем был грубо притянут за волосы, и еле успевал за темпом блондина, дотрагиваясь до желаемой шеи и прижимаясь к широкой груди. Адреналин выстрелил в голову, он задыхался. Открыл глаза и встретился с чужими, утопал в огне и хаосе, что они несли за собой. Это был чистейший наркотик, натуральная порция внутривенно, отрывающая напрочь голову. Такой кайф он готов ловить постоянно. Опустился на колени, горячо дыша в ремень джинсов. Конвульсивные руки не могли справиться с таким тяжёлым препятствием, пока их мягко не отодвинули и не взялись за дело сами. Расстегнули ремень, потом пуговицу и ширинку. Изуку сглотнул, отросшие волосы прилипли ко лбу, а сам он сильно сжал колени. Сначала слегка прикоснулся языком к головке, потом дальше, все уверенней ведя по всей длине, принимая в рот. Горячая плоть пульсировала внутри, он лучше работал головой, заглатывая член полностью, чувствуя спазм в горле. Его волосы крепко сжали в руке, подавая требуемый темп, а сдавленные рыки и бормотание грязной брани возбуждали сильнее афродизиака. Схватился в качестве поддержки за бедро и приподнял глаза. Вбил себе в память приоткрытые губы, откуда вырывались рваные выдохи, покрасневшие от жара и возбуждения щеки и подрагивающие ресницы, спрятанные за спутанными светлыми колючками. Изуку хочет сфотографировать этот прекрасный момент, и смотреть, смотреть, смотреть, настолько отпечатать это в своём мозгу, чтобы видеть лицо с закрытыми глазами. Катсуки по природе своей потрясающий, но сейчас — просто ослепителен. И он только Изуку. Катсуки только его, и больше ничей. Почувствовал во рту солёный привкус и хотел, чтобы Катсуки проник внутрь него, разлился по организму, стал частью его самого. Отчаянно стремился заполучить всего парня, до такой степени, чтобы этот ходячий наркотик вышиб ему мозги или подорвал изнутри. Не хотел прекращать это, ведь потом Изуку ждала только серая и однодневная реальность, немой концерт прошлого века. Он намерен видеть только красный цвет, обуревающий душу словно раскаленные цепи, но такой притягательный и чарующий, что словарного запаса не хватит описать данное наслаждение. Изуку упал на пол, пытаясь отдышаться. По телу словно провели небольшую порцию тока, и он облегчённо улыбнулся, блаженно прикрыв глаза. Катсуки присел рядом, уткнулся в плечо Мидории и молчал. Оба молчали. Но это была приятная тишина. — Почему ты просто не сдохнешь, — еле уловимо прошептал Бакуго, дыша Изуку в шею. Веснушчатый затаил дыхание. — Почему ты продолжаешь маячить перед глазами, продолжаешь сидеть в голове, как же бесишь. Почему ты просто не исчезнешь, а? Изуку не ответил. Только лишь дотронулся до колючих волос, поглаживая их, ощущая их мягкость, которую раньше не замечал. — Я тебя обожаю, — произнёс Изуку. Катсуки усмехнулся. — Это отвратительно.ПОРОЧНЫЙ КРУГ