FATA VIAM INVENIENT
Cause for every lie I tell them Ведь на каждую ложь, которую я им говорю, They tell me three Они отвечают мне тремя. This is how the world works Вот как всё устроено в этом мире I Did Something Bad — Taylor Swift
— Ты в порядке, Очако? — спросила Тсую, внимательно разглядывая подругу, которая слишком быстро бегала глазами по коридору, словно её кто-то преследует. Очако удивлённо посмотрела на Асуи и нервно дрогнула плечами, крепко сжимая руками сумку. — А? В порядке, да, а как же? Я в полном порядке, — начала лепетать Урарака. Её нервность перешла в дёрганье своих волос, которые она либо накручивала на палец, либо убирала за уши. Тсую насупилась, волнуясь за её состояние. Урараку всегда можно было прочитать, даже не раскрывая титульную страницу книги. Так считала Тсую, и так она продолжала полагать. Когда Очако весело, когда Очако чувствует обиду или же тихую тоску, когда пытается засиять от радости или невероятной удачи, — Тсую это всегда подмечала как никто другой. Может, потому что ей не всё равно. — Что-то случилось той ночью, я права? — предположила она. Очако слегка вздрогнула, тут же приводя себя в нормальное состояние. Даже сумела изобразить на лице полуулыбку, похожую лишь на кривую линию. — Что произошло? — Ну, особо ничего, — прыснула шатенка, снова мотнув в сторону лениво тянущихся студентов голову и оборачиваясь на подругу. — Просто тогда я… ну, тогда, когда началась драка, я убежала и… — Для начала, тебе нужно перевести дыхание, — Тсую нежно провела ладонью по плечу девушки, забирая сумку из рук, чтобы шатенка не разорвала её с такой настойчивой взвинченностью. — Что именно произошло, когда ты уходила? И зачем? — Ну, я как бы, — Урарака махнула рукой, будто это ничего не значит и не решает. — Как бы хотела пойти позвонить в полицию, а мой телефон лежал в сумке в раздевалке, вот я и побежала. И… Очако увидела что-то за спиной Тсую, округлив глаза. Асуи полагала, кого-то. Шатенка тут же взяла её под руку и зашагала в противоположную от неизвестного сторону. Тсую, не без противоречий подруги, быстро обернулась: у конца коридора, рядом с входной дверью, стояли Монома с Шинсо, бдительно провожая девушек взглядами. Асуи спросила Урараку, когда они скрылись за поворотом и слились с толпой студентов. — Очако, почему при виде них ты убежала? — Он видел меня, — наклонилась к ней Урарака, так загадочно шепча аки рассказывает самый страшный секрет. — Монома видел, как я убегаю со стадиона, и он погнался за мной. Тсую по обыкновению наклонила голову и слегка нахмурилась, выслушивая подругу и её странный рассказ, произошедший прошлой ночью. Она не понимала очевидного, того, о чём можно допустить первую мысль: почему Урарака так об этом кичится? Разве в её действиях было нечто подозрительное? И почему она делает вид, что это серьёзная проблема? — Просто, — Очако потупила взгляд, стуча указательными пальцами друг по другу. — Монома слишком меня обескуражил. Я запаниковала, от меня другого и не стоило ожидать, — она тихо усмехнулась, глаза цвета шоколада потускнели. — Я думаю, он начал меня подозревать. Я не знаю, что нужно делать. — А ему нужно тебя в чём-то подозревать? — спросила Тсую. Урарака пожала плечами, устало прислоняясь к стене. — Может, Монома будет считать меня причастной… ну, к тому, что случилось с Сецуной, — промелькнувшая тоска в голосе девушки заставило Тсую заботливо обнять её за плечи, слушая, как она бормотала ей в шею. — Так неловко получилось. — Тогда мы должны поговорить с ним и всё обсудить, — предложила Асуи. Урарака недоумённо подняла на неё глаза. Осознав слова подруги, она протестующе замотала головой. — Нет, Тсую, я не думаю, что это хорошая идея… — Почему? — спокойно ответила темноволосая. — Так мы сможем без лишних проблем объяснить ему всю ситуацию. Монома умный парень, он поймёт, что ты ничего плохого не сделала. И уж точно не станет больше к тебе приставать. — Да, но… — Очако замолчала на полуслове. Тсую это не понравилось. — Ты мне не договариваешь? Произошло ещё что-то, чего ты мне не рассказала? — Нет, правда, это всё, — замахала руками шатенка, вынужденно выдыхая от проигрыша Асуи. — Ладно. Я поговорю с ним. Наверное… — Почему ты думаешь, что это она? — Шинсо исподлобья посмотрел на Моному. Хитоши не припомнил, когда парень так довольно растягивал губы и выглядел как Чеширский кот, только более изощрённый и более хитрый. — Я лишь начинаю подозревать, — Нейто хищно блеснул глазами. — Ты видел, как наша подруга быстро умчалась? Здесь точно что-то нечисто, и я не остановлюсь, пока не узнаю больше. — Сумасшедший, — прошептал под нос Шинсо. Монома удивлённо посмотрел на него, услышав тихое утверждение. — Я? Я просто люблю проводить смысловые линии между событиями. К тому же, это ты посчитал нужным вломиться в мафию и там всё разузнать, хотя урон, похоже, там считается за чистую монету, — блондин не без двусмысленности указал на перебинтованную ладонь фиолетоволосого. — Кто из нас здесь сумасшедший? Шинсо неприятно сморщился, накидывая на плечо рюкзак. Иногда болтовня с Мономой его откровенно выбешивала: он постоянно проявлял свой незаурядный ум, точнее, очень щепетильный и циничный, выискивающий даже самые мелкие детали, те, на которые никто и не взглянет. Поэтому Шинсо и старался избегать нелепой болтовни с ним, иначе он чисто по привычке станет копаться в твоём дерьме. — Нужно найти Мидорию и рассказать ему, — сказал Хитоши скорее самому себе, потому что Монома выглядел, словно в его голове крутятся тысячи и тысячи мыслей. Шинсо бесцеремонно толкнул его к выходу, направляясь к их столу. Он не мог отказаться от издёвки. — Выглядишь, как идиот. Ты можешь идти, как нормальный? — Если ты не будешь толкать меня как картофельный мешок, то я полагаю, что да, — Монома отряхнул пиджак от цепкой хватки парня. — Я просто очень доволен: так удачно сложилось, что она попалась именно мне. — Ты правда считаешь, что это Урарака? Она как-то не похожа на потенциального преступника. — Чем ярче свет, тем глубже тень. Не так важен мотив, как сухие факты её причастности. От меня она не уйдет. За их столом уже сидели остальные члены их неформального объединения. Никого не волновал начинающийся мороз середины ноября. В Калифорнии с её сухим климатом холод был одним из способов спастись от раздирающей жары, которая не оставляла даже в октябре. — Какую дрянь ты пьёшь, Изуку, — Мина оторвалась от телефона, переводя брезгливый взгляд на пакет сока в руках парня. Мидория лишь поднял брови и взглянул на упаковку. — Возьми лучше яблоко. — Но это и есть яблочный сок, — Изуку протянул девушке сок, от которого она с неприязнью отпрянула назад. — Разве это не одно и то же? — Ты хоть знаешь, сколько концентратов в этом «соке»? — Мина изобразила кавычки в воздухе. — Это простой порошок с огромным количеством сахара. Сплошной ад консервантов. — Ну, наши яблоки тоже не в райском саду растут, — парировал веснушчатый, удобно устроившись на коленях Бакуго. — Не перечислить, чем их там накачивают. Но мы живём в Америке, здесь всё искусственное, даже люди. Нужно адаптироваться. — Вы серьёзно толкаете речь о чёртовых яблоках? — Катсуки выхватил из рук Изуку сок. — И это мой сок. Хватит воровать мою еду. — А что там у тебя с Каминари? — с интересом в голосе спросил Мидория, откидывая голову Бакуго на плечо. Он буркнул что-то насчёт наглости зеленоволосого и в отместку крепче обхватил его за талию, неумело скрывая свою ухмылку трубочкой из-под сока. — У вас всё серьезно? — Если бы было так, — сокрушенно вздохнула Мина, перекидывая ногу на ногу. — Я никак не могу завлечь его в постель. Сколько бы ни пыталась, он продолжает изображать чистого праведника, который ни под каким предлогом не ложится до свадьбы. В последний раз, когда я пыталась его совратить, он поскользнулся на полу и ударился головой о комод. Потом мне пришлось его в чувства приводить. — Похоже, ты не такая уж и идеальная, раз этот идиот запросто тебя динамит, — прыснул блондин, за что получил удар под дых. — Ауч! Ты офигел? — Не смейся, — сказал ему Изуку, хотя сам не мог сдержать улыбку и тихий хохот. — Видишь, здесь тяжёлый случай. Мидория, до конца сохраняющий непоколебимое выражение лица, разразился молчаливым смехом и с опаской прикрыл рукой рот, хотя и продолжил содрогаться плечами. — Эй, хватит ржать! — Мина обидчиво стукнула друга по руке, но он лишь сильнее захохотал. Ашидо перевела негодующий взгляд на Бакуго, фыркающего в зелёную макушку. — И ты тоже! Думаете, просто держаться без разрядки так долго? Это скорее выглядит, как неумелая попытка насилия. — Я очень жалею тебя, Мина, — сквозь смех ответил Изуку. — Столько времени держаться, это бравый поступок. Между прочим, я тоже еле сдерживаюсь, представляешь? — Ну да, целых четыре часа, а сейчас уже полдень, — отозвался Бакуго, слегка щелкнув парня по лбу. — Ты держишься молодцом. — Оу, ты так считаешь? А про себя ничего не скажешь? — Я могу взять тебя прямо сейчас, на этом столе, — Катсуки сузил глаза, притягивая Мидорию в долгий поцелуй. Мина, присвистнув, сделала несколько фоток, пока их развлечения не нарушил Монома, громко хлопнув ладонями по деревянной поверхности. — Господа, у нас для вас очень увлекательная информация! — громко заявил он. Ашидо положила голову на согнутую руку, приготовившись слушать его, в то время как Мидория и Бакуго недовольно скосились в сторону Нейто, который прервал их интимный момент. — И что на этот раз, Монома? — сказала Мина, явно скептически. — Опять будешь рассказывать о статистических данных действий министров штата? — Урарака. — Коротко и без лишних прикрас заявил Монома. — Я думаю, она работает на мафию. Все замолчали, переваривая данную информацию. Ашидо, совсем не понимая, что несёт парень и о каком работнике мафии идёт речь, скривила лицо. — Ты вообще о чём? — Мина обвела взглядом остальных, удивляясь, почему они восприняли слова Мономы так серьёзно. — Урарака? Мафия? И… — девушка осеклась, замечая в своём поле зрения медленно плетущегося за Мономой Шинсо. Она брезгливо ткнула на него пальцем. — О. Нет. Пусть уходит куда подальше. — Мина, я сейчас очень настойчиво попрошу у тебя прощение за свои слова, но ты должна помолчать. Твоя обида сейчас никому не сдалась. Ашидо приоткрыла рот в немом возмущении, но, к удивлению, замолчала, деланно отвернувшись от Шинсо, который присел прямо напротив неё. Очевидно, Хитоши тоже разделял настроение розоволосой, поэтому постарался меньше обращать внимание на её истерики. — Урарака? Вы в этом уверены? — Мидория подался вперёд. — Слишком отчаянное предположение, требующее дотошного прояснения, — кивнул Монома. — Но, тем не менее, весьма правдоподобное. Я даже могу провести черту мотива между этой теорией. — Ничего, что Шинсо сидит с нами? — спросил Изуку, тут же объяснившись. — Ну, я в том смысле, что наш продуманный план может разрушиться. Без обид, Хитоши. — Я ненадолго, — тихо ответил Хитоши. — К тому же, тут почти никого нет. Никто не может за нами наблюдать. — А мне кто-нибудь объяснит, в чём дело? — обиженно анонсировала Мина, видимо, выбрасывая подальше своё недовольство. — Я вот ничего не понимаю! Монома с Мидорией быстро и вкратце пояснили ей всю историю, после которой Ашидо громко прыснула. — Урарака — пособник мафии? Скорее я стану полировать машины на автомойке! — Дайте мне всё доходчиво вам объяснить, — Монома поднялся с места, медленно шагая вокруг их стола с таким надменным видом, будто объясняет детям правила подсчёта простых чисел. — Урарака побежала прочь со стадиона. Здесь нет ничего удивительного: каждый может испугаться такой кровопролитной драки, начавшейся по чьей-то глупости, — Бакуго убийственно покосился на парня, но тот даже не обратил на него внимание. — Второе: она могла услышать, как я за ней бежал. Это должно было её напугать, поэтому она и не остановилась. Третье: она так рьяно дёргала дверь, как герои фильмов ужасов, когда пытаются найти укрытие. Четвертое, — Нейто наклонился к ним, говоря тише: — Почему она так отреагировала на мои слова? Если ей нечего было скрывать, она бы сказала мне, что, может, просто хотела уйти подальше от всего ужаса. Но почему она убежала, при этом кинув в меня камень? — Убери руку с моих сисек, Монома, или я её сломаю, — прошипела Мина. — И вот что пришло мне в голову, — продолжил Нейто, не меняя своего приятного положения. — Может, она хотела связаться с кем-то из своих, но ради чего? Может, она хотела доложить, что Бакуго сам может раскроить себе голову, без чужой помощи? Но её побег был слишком подозрителен. — И что ты предлагаешь? — резонно подметил Мидория, задумчиво скрещивая руки. Красная отметина на щеке Мономы нисколько его не огорчала. — Нам нужно лучше следить за ней? — А этот ничего не знал? — Бакуго указал на притихшего Шинсо. — Ты с ними шастаешься, и должен был что-то услышать. — Шигараки не даёт мне никаких серьёзных дел, — угрюмо произнес Хитоши. — Я только и делаю, что убираюсь в их чёртовом баре. Если я попробую что-либо откопать, меня прикончат на месте. — Я предлагаю быть ещё осмотрительнее, — сказал Монома. — Если Урарака непричастна ни к чему, то я не буду удивлён, если предателем может являться каждый из нас. — Даже ты? — спросил Бакуго. — Ты очень даже смахиваешь на шавку мафии. Да и мотив у тебя имеется: ты мог просто убить свою девку из ревности, а потом свалить на другого. Разве не так? — Катсуки! — шикнул на него Изуку. — Я не думаю, что… — Нет, он на удивление прав в своих догадках, — неожиданно ответил Нейто. Остальные непонимающе воззрились на него. — А что? Ревность очень даже распространённый мотив. Узнав, что Сецуна могла вести связь с Мирио втайне от меня, я по логике мог бы разозлиться настолько, что в состоянии аффекта наложил бы на неё руки. Только ты не подумал об одном: я не знал о том, что она водилась с Мирио. — Ну, ты мог очень хорошо это скрывать. — А почему я не могу подумать на тебя? — прищурился Нейто. — Почему ты не мог и дальше работать на мафию, даже после своего ухода оттуда? Ты отлично подходишь на роль шпиона. — Ты хочешь проверить, ублюдок? — Так, помолчите вы оба, — Мидория рассерженно взглянул на них. — Спорами мы ничего не добьёмся. Мы должны решить, что нам делать дальше. — Я просто хочу отдохнуть от всей этой чуши, — хлопнула в ладоши Мина, поднимаясь с места. — Но, если вы так хотите, я могу присмотреть за Ураракой. Если этот ягненок скрывает такие тайны, я лично хочу поставить её на место. — Сегодня вечером Токоями снова будет меня бесить, но я попытаюсь что-нибудь узнать, — Шинсо встал вслед за девушкой. — Пока, Мидория. — А на меня он даже не взглянул, — возмутился Монома, упирая руки в бока. — После всего, что я ему сделал. Как грубо. — Ну, ну, не печалься. Просто мы давно хотели сказать, что тебя многие недолюбливают. Только ты обиды не держи, окей? — Как у нас обстоит дело с Мирио? — Нейто был слишком взбудоражен событиями, чтобы поливать их кислым сарказмом. — Я переговорил с Киришимой, он сказал, что сегодня наведается к нему. И даже спрашивать не буду, откуда ты раздобыл его адрес. — Ну, это было не так уж и сложно. Место работы, окружение, счета за дом, ближайшие родственники и — вуаля! — всё лежит перед глазами. — Я, блять, тебе сказал, что мне не нужны подробности, придурок! — Интересно, что он нам расскажет? — Либо то, что мы изначально предполагали, либо то, что мы не захотим слышать. ***They say I did something bad, Люди говорят, я поступила неправильно, Then why's it feel so good? Но почему тогда мне так хорошо?
— Извини ещё раз, неловко получилось, — в который раз просит прощения Мирио, неуклюже почёсывая затылок. — Не знаю, хорошо ли кофе отмывается от рубашки. — Всё в порядке, правда, — успокаивающим тоном отвечает Сецуна, быстрыми движениями остужая кофту от горячих кофейных разводов, пока Тогата открывает дверь в комнату для инвентаря. — Это отчасти и мой косяк: мне нужно было смотреть под ноги, прежде чем наталкиваться на кого-то. — Ну, тогда в следующий раз будь осторожней, — улыбается Мирио, оборачиваясь на девушку. Она повторяет за ним, смущенно опуская взгляд вниз. — Прошу, дамы вперёд, — он пропускает ее вперёд. Сецуна делает неловкий реверанс. — Благодарю вас, вы такой галантный. У Волков есть тот, кто знает манеры? Удивительно. — Ты ещё многое обо мне не знаешь. Мирио закрывает за ними дверь, включая тусклый свет. Сецуна, странно посмотрев на него через плечо, начинает медленно расстёгивать рубашку, пока полностью не освобождается от этого предмета одежды. Тогата смотрит в сторону, чтобы не смущать её, но она словно специально оказывается перед ним, не особо прикрывая грудь. Её руки лениво обхватывают плечи, открывая вид на свои прелести, подчёркнутые чёрным бюстгальтером. — Ты… дашь мне что-нибудь накинуть, или я продолжу так стоять? — Тогата, сконфузившись, быстро снимает куртку, протягивая её Сецуне. — Извини, я как-то не подумал, — он стеснённо смеётся, из-за приличия отходя на пару шагов назад, настолько, насколько позволяет тесная комната. — Ничего, — протягивает Токаге, надевая его куртку. Длинные рукава мешковато закрывают её тонкие руки. Сецуна, хмыкнув, натягивает их до локтей и даже не утруждается застегнуть куртку. — Я привыкла, что парни смотрят на меня таким образом. Тебе не нужно так переживать. — Нет отбоя от мужского пола? — улыбается Мирио, прислоняясь к стенду с садоводческими инструментами. — Не только, — уклончиво отвечает Сецуна, присаживаясь на диван. Она медленно скрещивает ноги, всё это время не сводя с парня золотых глаз с отражающимся в них оттенком таинственности. — Я не могу не похвастаться, что ко мне небезразличны и девушки. — Даже с таким огромным кругом поклонников тебе посчастливилось встретиться именно со мной, — Тогата не может оторвать взгляд от неё. — Может, это судьба? — Может, — Сецуна растягивает губы в полуулыбке. — Но ты веришь в то, что мы сами — создатели нашей судьбы? — Ты хочешь сказать, что самостоятельно таким подлым поступком хотела остаться со мной наедине? — шепчет Мирио. Сецуна случайно движет плечом, отчего край куртки бессовестно являет на свет белоснежную кожу. Тогата рефлекторно проглатывает ком в горле. — Я такого не говорила. — Ты не против, если я включу музыку? — после кивка Мирио нажимает кнопку старинного радио, но ничего, кроме неприятного шипения, этот аппарат не может выдавить. — Чёрт, музыка была неудачной затеей. — Переключи на девяносто третью частоту. Она должна работать. — Нравятся песни для стариков? — Мирио не сдерживает тихий смешок. — В это время там постоянно крутят песню Оззи Озборна про мечтателя*. Можно сказать, слушать её каждый день — моя давняя привычка, от которой я не могу никак избавиться. — Твой любимый певец? — Тогата вовремя переключает на нужную частоту. Комнату заливает медленная песня, голос солиста, нежный и энергичный одновременно, затягивает в неторопливый и чарующий ритм. — Я думал, что таким девушкам, как ты, по нраву современные певцы. — «Я просто мечтатель, который мечтает о лучших временах…» — протягивает Сецуна вместе с певцом, блаженно прикрывая глаза и покачиваясь в такт мелодии. — Нет ничего лучше старых песен, которые имеют хоть какой-то смысл вместо облепленных стандартов про любовь и восхваление женщин. — Ты необычная девушка, — произносит Мирио, присаживаясь напротив неё. — И неплохо поёшь. Я бы даже сказал, что ещё не видел ни одну, которая была бы похожа на тебя. — Какой умело завуалированный комплимент, — приглушенным голосом говорит Сецуна, загадочно наклоняя голову. — Ты флиртуешь со мной? — Если ты позволишь мне, — Мирио берёт в руки фотоаппарат, настраивая объектив. — Так ты мечтатель? И какая мечта тебя преследует? Он щёлкает по кнопке, вспышка на секунду нарушает их разговор. Сецуна не высказывает ничего против фотографии, нет, — она, наоборот, удобнее располагается на диване, протягивая руку, чтобы увидеть новоиспечённый снимок. — Мечта о том, как я спасаю людей. Она никак не может покинуть мою голову. — А какую профессию ты взяла? Врач? Или работник неотложки? Может, полицейский? Неужели пожарный? — Нет, — она поднимает на него глаза. — Никто из вышеперечисленных. Я взяла профессию обычного клерка, но при этом наслаждаюсь работой в местном кафе. Я умышленно не брала все те профессии. — Но почему? — изумляется Тогата, наклоняясь ближе. — Может, это прозвучит очень гадко, — Сецуна приподнялась с места, сокращая расстояние между их лицами. — Но я спасаю лишь тех, кого сама захочу. Кого считаю нужным спасать. Эти должности не дадут мне нужного удовлетворения, лишь погасят мою мечту. — И кого ты хочешь спасти? — Мирио опускает взгляд на её приоткрытые губы. Токаге замечает и облизывает их, обдавая лицо парня горячим дыханием. — Разве это так важно? Она первая поддается вперёд, накрывая его губы своими. Мирио слегка ошеломляется от такой настойчивости, вынужденный прервать поцелуй. — Как же Монома? Разве вы не встречаетесь? — Он ничего не узнает, — последнее, что говорит Сецуна, прежде чем завлечь его в новый горячий поцелуй. — Стой, это правда? — Киришима прибывал в некотором шоке после рассказа Мирио о том дне. — Всё так и было? Тогата непонимающе пожал плечами, странно обескураженный тем, почему история показалась Эйджиро ложной. — Всё так и было, — утверждал Мирио. Он смущенно покраснел, отводя взгляд. — Просто я не знал, что ты начнёшь спрашивать меня об этом. Я посчитал это личным. — И что было дальше? — спросил Киришима. Мирио бросил на него такой многозначительный взгляд, после которого парень понял всё без слов. — Оу, это… Да уж, это было неожиданно. — Поверь, всю инициативу она взяла на себя. Я давно полагал, что я ей нравлюсь, поэтому не был настолько против. Всё-таки она была очень даже симпатичной, — Мирио грустно вздохнул. — И правда. Трагичная история приключилась. — Я видел её на твоей вечеринке на следующий день, — произнёс Киришима, замечая, как Тогата криво улыбнулся. — Значит, она приходила, чтобы… — Я не хотел её чем-то обидеть. Но мы оба понимали, что у нас не вышло бы ничего хорошего. Она пришла по этому поводу. Но я не знал, что она… Киришима кивнул, снова возвращаясь взглядом на фотографию. В его душу закралось неприятное чувство: оно скрипело на костях, так противно, но парень не мог понять, где. Словно оно происходило отовсюду, но одновременно нигде, тем самым приводя его к бессмысленным мыслям. Он критичнее осмотрел лицо Сецуны на фотографии. Прищуренные глаза, загадочная полуулыбка и расслабленные брови — это было Киришиме непонятно до сих пор. Это лицо никак не вязалось с тем, которое он увидел в последний день: поблекшее, осунутое и равнодушное. Эйджиро словно глядел на близнецов, одинаковых, как капля воды, но с разными выражениями лиц, меняющие облик человека до невообразимости. Разве эти две девушки — одна Сецуна? Почему она так преобразилась буквально за день? Или у каждого разное представление о ней? Тогда кто из них настоящая? Кто такая Сецуна Токаге? — Будешь чай? — предложил Мирио, выбрасывая Киришиму из чрезмерных раздумий. Он положил фотографию обратно на журнальный столик. — К сожалению, у моей тётушки одни травы, и ни единого приличного чая. Так что на этот раз я возьму то, что получше пахнет. — Окей, — невесело хохотнул Киришима, провожая развеселившегося Мирио взглядом. Может, нужно позвонить Бакуго и всё рассказать? Пошарив в карманах, парень положил на подушку телефон, открывая набор контактов, пока что-то не привлекло его внимание. Киришима нахмурился. Разве он не положил фотографию на столик? Тогда почему её здесь нет? — Мирио? — Эйджиро поднялся, ощущая неприятное предчувствие. Тогата не отозвался. Киришима тихо прошёл туда, где недавно скрылся Мирио. Осторожно заглядывая за угол, он различил запах горелого. Наверное, Мирио поставил чайник на огонь, или неудачно пожарил тосты. Но этот запах точно не был похож на запах горелого хлеба. Запах жжёной бумаги. — М-мирио? — Киришима влетел на кухню, в шоке уставившись на парня, который поднёс зажигалку к краю фотографии, держа ее над блюдом. Резко обернувшись, Тогата бросил загоревшееся фото, тут же закрывая вид своим телом. Его глаза в панике уставились на Эйджиро. — К-киришима? — голос Мирио дрогнул. — Ты чего… — Ты что делаешь? — Эйджиро в два шага преодолел короткое расстояние, толкая парня в сторону, чтобы спасти остатки фотографии, но Мирио был быстрей, к тому же, крепче и сильнее Киришимы. Тогата быстро свернул руку красноволосого за спину, отчего Эйджиро болезненно прошипел. Он мог лишь обессилено наблюдать, как огонь поглощал Сецуну больше с каждой секундой, обгладывая тонкую бумагу как любимое блюдо. Загадочное лицо Токаге в последний раз скользнуло перед глазами, прежде чем исчезло без следа. — Зачем? — воскликнул Киришима, когда Мирио соизволил отпустить его. — Мирио, зачем ты это сделал? — Мне просто не оставался никакой выбор, — спокойно ответил Тогата, как ни в чём ни бывало наливая чай в кружки. — Понимаешь, сколько бы проблем она принесла нам? Хоть дело и закрыто, я не хочу, чтобы оно снова поднималось. Это было бы простое издевательство над её смертью. Ты будешь печенье или рулет? — Ты хоть понимаешь, о чём ты говоришь? — не успокаивался Киришима. — Тебе не кажется это подозрительным? Что ты просто сжигаешь улики? Теперь я думаю, что ты очень даже глубоко втянут в это дело. — Я? — удивился Мирио, громко засмеявшись. От такого действия Киришима впал в откровенный ступор. — Ты действительно думаешь, что это был я? Не смеши меня ещё больше, Кири! Это была обычная девочка, которая была без ума от меня. Я ничем не мог ей помочь. И если она убила себя ради того, чтобы обвинить меня в своей безответной любви ко мне — это же несуразный бред, верно? Давай просто забудем это всё и, наконец, успокоимся, хорошо? У тётушки где-то завалялась ромашка. Я налью её тебе. — Но, — Киришима не знал, что на это ответить. Он тупым взглядом смотрел на угли, оставшиеся от фотографии, и никак не мог взять себя в руки. Всё произошло так спонтанно, так неожиданно, так ещё и слова Мирио, они… Эйджиро чуть не захлебнулся от промелькнувшей мысли. Впиваясь в спину Тогаты, он медленно произнёс: — Сецуна, она… — Киришима вздохнул, собираясь с силами. — Ты… ты её изнасиловал? Тогата на секунду напрягся, но после спокойнейшим образом обернулся на парня, легко улыбаясь. — Что? Кири, о чём ты? — Я спросил: ты её изнасиловал? — твёрже повторил Киришима. Прежнее молчаливое восхищение мерзко осело на языке. Теперь он чувствовал к Мирио лишь холодное пренебрежение. — Ты с ней что-то сделал? — Конечно, нет, — прыснул Мирио. Он так умело сохранял самообладание, что Киришима мог даже поверить ему, если бы не знал о том, что он сжёг фотографию. Поэтому Эйджиро рассчитал это как простую выдержку. — Я ничего ей не сделал. Ты уж точно должен верить мне, Кири. — Прости, Мирио, но я не могу поверить тебе. Не после такого, — он указал на пепел. Улыбка Тогаты дрогнула. Киришима принялся за дело. — Тогда, если ты никак не причастен, то я могу просто пойти в полицию и заявить о твоей близости с Сецуной, так ведь? Ты же всё равно невиновен, а для полиции этот рассказ должен пригодиться. — Ты мне угрожаешь? — неприятно улыбнулся Мирио, громко стуча ложкой по кружке. — С каких пор ты стал таким бесстрашным, Кири? — С тех пор, как перестал видеть в тебе пример для подражания. Тогата с минуту не сводил с красноволосого внимательного взгляда, после чего шумно втянул воздух в лёгкие, убирая кружку в сторону. — Я скажу тебе информацию в обмен на сохранение её как тайну. Ты согласен? — Почему я должен хранить её в секрете? — Потому что я тоже могу обратиться в полицию, — довольно улыбнулся Тогата, вальяжно прислоняясь к кухонной тумбочке. — Насчёт ваших дел, парни. Могу со спокойной душой поведать им, что вы вытворяете по-тихому. Особенно о том, как ты их умело прикрываешь. Мне уже ничего не будет, я не участвую во всём этом. Так что? Мы будем сотрудничать? Киришима сжал губы, с трудом кивая. На этот раз Мирио не оставил ему никакого шанса на победу: как всегда, он имел тузы в рукаве, когда как Эйджиро наивно полагал, что может победить мелкими картами. Он снова в пролёте, так было всегда, когда он находился рядом с Мирио. — Вот и молодец, Кири, — одобрительно сказал Мирио, снова улыбаясь. Киришиму бесила его улыбка. — Сказать коротко: да, я действительно по ошибке смог изнасиловать девушку. — Это была Сецуна? — тихо проговорил Киришима. Тогата покачал головой. — Нет. Не она. Я изнасиловал Ашидо Мину. Сецуна прознала об этом и рассказала, что Мина родила ребёнка. Моего ребёнка. И это была моя самая большая ошибка. ***This is how the world works Вот как всё устроено в этом мире, You gotta leave before you get left Тебе нужно уйти, пока не уйдут от тебя.
— Да, да, я знаю, — сказал Монома в трубку, неторопливо спускаясь с лестницы. — О, так ты из Ирландии? Понятно, почему у тебя такой приятный говор. Знаешь, мне нравятся девушки с иностранными корнями. Нейто улыбнулся, продолжая флиртовать с девушкой по телефону. Время приближалось к семи вечера, но парень надолго задержался в библиотеке в поисках книги для доклада по щепетильной программе защиты прав свидетелей Америки, что даже не заметил, как время склонилось к вечеру. Чтобы не идти домой со скучающим видом, Монома созвонился с одной ирландкой с параллели, которая была не против его компании. — Как поживает твоя сестра, Шерил, верно? — Монома остановился на лестничном пролёте. — В смысле — нет сестры? А, точно! — он хлопнул себя по лбу. — Шерил сестра Кристи. Слушай, Никки… Как это тебя зовут Стэйси? Ты не Никки? Спрашиваешь, кто такие Никки и Кристи? Ну-у, слушай, всё не так, я могу объяснить… Монома тихо чертыхнулся, когда она бросила трубку. Он устало выдохнул. — Попробуй тут всех выучить, — изнеможённо протянул Нейто, стуча пальцем по экрану. — Это тебе не Конституция, так просто к ним не подойти. Может, тогда позвонить Мине? Она точно будет рада меня услышать, я уверен в этом. Потянувшись, Монома зажмурился, собираясь глубоко зевнуть, но что-то не позволило ему это сделать. Точнее, кто-то. А ещё точнее, руки, которые сильно толкнули его в спину. Широко раскрыв глаза, парень не смог издать и звука. Ноги подкосились, и Монома грузно полетел вниз по лестнице. Острые перила и каменные ступеньки пронзали болью голову и тело, пока блондин не оказался на нижнем пролёте. Он не мог даже поднять глаза, ощущая около висков горячую кровь. Ощущая невообразимую ломоту по всему телу, он провалился в темноту, пытаясь дотянуться до телефона, на котором продолжали идти гудки. Мина так и не ответила.ОТ СУДЬБЫ НЕ УЙТИ