The chaos is you

— Вы читали новостную сводку? — Какой ужас! — Кто-нибудь знает, что произошло? — Я не видел их последние пару дней до всего этого. — Как машина могла разбиться посреди пустой трассы? Мина непонимающе нахмурила брови, сонно зевая. Поправляя волосы, она закрыла машину, продолжая напрягать уши, чтобы вникнуть в суть болтовни стоящих толпами студентов. Нескончаемые шепотки только нагнетали обстановку. Единственное, что она могла понять из всего хаоса голосов, так это информацию о какой-то аварии на пригородной трассе и что разбился кто-то из студентов. Девушка решила проверить и открыть первую новостную ленту. Но не смогла прочитать новость, поскольку услышала, как кто-то быстро бежал в её сторону. Поднимая голову, Ашидо не менее удивилась несущемуся к ней Мономе с его вытянутым и белым от ужаса лицом. Мина тут же поняла, что случилось что-то ужасное. — Боже, Мина! — Монома за секунду преодолел их расстояние и крепко обнял. Сам парень невообразимо дрожал. Ашидо впервые слышала, как Нейто мямлил что-то невнятное вместо твёрдого и уверенного тона. — Это я виноват, Господи. Что я наделал! — Нейто? — аккуратно отстранилась от него Мина, замечая, как все молчаливо уставились на них, образуя незамысловатый круг. — Что… что случилось? Что с тобой? Монома растерянно посмотрел на неё покрасневшими глазами. — Т-ты не знаешь? Ты не читала новости? — Нейто, мне становится не по себе, — озадаченно произнесла Мина, чувствуя, как сердце забилось быстрее. — Какие новости? Все шепчутся о чём-то, но я не в курсе. Что… — Они, — начал заикаться парень, поднося дрожащей рукой экран телефона с открывшимся сайтом. Душа розоволосой ушла в пятки, стоило ей увидеть фотографию предательски знакомой машины. — Они разбились, Мина. Ашидо заморгала глазами, непроизвольно отрицательно мотая головой. Слова парня не могли вязаться с реальностью. Но она прочитала заголовок статьи, и тогда она потеряла способность правильно дышать: «Сегодня ночью на трассе произошла автокатастрофа. Машина не справилась с управлением и на огромной скорости слетела с дороги. В числе жертв находятся…» — Ч-что? — еле выговорила Мина, не в силах продолжать читать дальше. — Это… — Я виноват, это всё я, — схватился за голову Монома, оттягивая волосы. — Я пришёл к ним тогда, говорил о плане, я не думал… Я не думал, что они тут же поедут в Лос Анджелес, и… Монома замолчал, закрывая рукой лицо. Его плечи задёргались. — Нет, нет, что это за бред, — пришёл черёд Мины для отрицания всего происходящего. — Сплошной бред. Слышишь? — Мина, это правда, — сжал её руки Нейто скорее для того, чтобы успокоить самого себя. — Это машина Бакуго, сомнений нет. Они направлялись в Лос Анджелес, но потом… машина загорелась. Она взорвалась, Мина. Изуку и Бакуго находились внутри. — Ты хочешь сказать, что они… — Они мертвы, Мина. У Ашидо подкосились ноги. Она ухватилась за руки парня, чтобы не потерять равновесие. Они замолчали. Напряжение искрилось по округе, но зеваки продолжали наблюдать за развернувшейся драмой. Спустя пару минут все испуганно разбежались по сторонам. Округу переполошил оглушительный и тонкий женский возглас, заставляющий кровь стыть в жилах. — У меня нет должных слов, чтобы описать сложившуюся ситуацию, — растерянным голосом вещал Незу на собрании студентов в спортзале. Низкорослый мужчина протирал вспотевший лоб, думая, как получше озвучить свои мысли. — Так же, как и вас, информация повергла меня в ужас. Невероятно тяжело смотреть и осознавать, что молодое поколение так трагично покидает нас. Для меня, как управляющего этим учреждением, является обязанностью защищать всех вас… — В голове просто не укладывается, — тихо промолвила Очако, обхватывая себя за плечи. Хоть в помещении было тепло, она ощущала колючий холод по всему телу. — Ещё две смерти моих сверстников за этот год. Как же так! Очако печальными глазами посмотрела направо: в отдалении ото всех сидели Монома и Ашидо. Они были мертвенно бледны и спокойны. Мина не подавала никаких признаков жизни: опустив голову вниз, она стеклянными глазами упиралась в точку на полу и будто не дышала. Монома обнимал её за плечи, слегка покачивая из стороны в сторону, убаюкивая. Это не приносило никакого результата. Урарака вовсю удивлялась, как Мина ещё не завела истерику как тот душераздирающий крик на улице, поскольку на её месте она рыдала бы взахлёб. — Это был несчастный случай, — мягко произнесла Тсую, поглаживая её за руку. Очако с сожалением отвернула голову от розоволосой, даже не пытаясь вслушиваться в скорбную речь Незу в необычайно тихом спортзале. — Нам всем очень жаль, Очако. — Конечно, я не особо была знакома с Мидорией или Бакуго, но мне становится грустно. Как они вообще смогли вылететь с пустой дороги и разбиться? — Может, на дорогу выбежал какой-то зверь? — пожала плечами Асуи. — Сейчас точно не самое время, чтобы разбираться в причине их смерти. — Да, ты права. — Они оба были дороги для всех нас, — пробился в головы студентов голос Незу. — Мистер Мидория был хорошим молодым человеком, а мистер Бакуго — прекрасным капитаном… — Не говорите так, словно они мертвы! Все вздрогнули от резко брошенных слов из трибуны. — Простите, мистер Киришима? — непонимающе нахмурился Незу в ответ на эмоциональный выплеск красноволосого. — Прошу прощение за столь сухие слова из моих уст, но полиция преподнесла отчёт от патологоанатома. И в нём говорилось, что… — Результаты могли подделать! Почему не было проведено опознание? — Эйджи, пожалуйста, сядь, — тянул его за рукав Каминари. Киришима с его крепкой комплекцией не мог чувствовать этого. — Как же вы не понимаете! Они живы! — Эйджи! — громче воскликнул Каминари, и тогда Киришима сдался, тяжело падая назад на место. Он закрыл руками лицо и замолчал. Спустя недолгую тишину Незу вновь взял слово: — Я понимаю вас и ваше состояние. Поэтому я вместе с профессорами принял решение о приостановке занятий. Сегодня вы можете идти домой и отдохнуть. Студенты начали подниматься с мест и расходиться. Монома слегка потормошил Мину, убирая лезущие в глаза волосы. — Мина, пойдём? — тихо спросил он, аккуратно поднимая несопротивляющуюся девушку с места. — Тебе нужен отдых. Неожиданно по залу распространились удивлённое оханье и быстро брошенные фразы. Монома повернул голову ко входу и шокировано раскрыл рот. У приоткрытой двери стояло чудовище. Точнее, это был человек, которого не сразу можно было опознать. Перемазанный в грязи и алой жидкости, напоминающей кровь, с растормошенными во все стороны сальными паклами и изодранной одежде, это существо, не шелохнувшись, опиралось о дверной косяк. Монома напряг глаза, чтобы опознать незнакомца, и испугался громкого выкрика оживившейся Мины: — Хитоши! Шинсо поднял на неё помутнённые глаза и начал обводить всех, находящихся в зале. Многие в страхе попятились назад, не решая подходить ближе к парню, будто вернувшемуся из настоящего ада. Взгляд Хитоши остановился на верхней трибуне. Пока Монома и Ашидо стремительно ломанулись к нему, Шинсо смог поднять руку, указывая на кого-то, но ослабшее тело не выдержало окончательной нагрузки и упало навзничь. Пока люди в панике начали вызывать скорую помощь, Очако толкнули за плечо. Она повернулась в сторону убегающего к задней двери человека, удивляясь от того, что им была Тсую. *** — Результаты совсем не радостные, — вздохнул лечащий врач, закрывая дверь палаты. — В нём находились три пули: в бедре, плече и боку в районе почки. Все они не столь смертельны, но то, что он самостоятельно дошёл до Спринг-сити, потеряв такое количество крови, — просто удивляет. — У него аналгезия, — пробормотал Монома, кивая своей собственной догадке. — Поэтому он не почувствовал боли и, значит, не обращал внимание на огромный шок, — парень решил задать тревожащий его вопрос. — Он выживет? — Он потерял много крови, сейчас мы ищем донора. Мистер Шинсо имеет очень редкую группу крови, поэтому найти человека с тем же резус-фактором непросто. — Я могу отдать свою кровь, если наши показатели сходятся. — К сожалению, ваша кровь ему не подойдёт. Мы направим все свои силы, чтобы найти необходимого донора. А сейчас вы можете навестить его. Мистер Шинсо находится в критическом состоянии: пребывание в коме и обезболивающие ненадолго помогут ему. — Хорошо, спасибо вам, сэр, — когда врач с поклоном ушёл, Монома, простояв в неуверенности перед дверью какое-то время, присел рядом с Миной на лавочку около палаты. Та молчаливо поднялась с места и зашла в палату. Она посмотрела на Хитоши, и её лицо болезненно искривилось. Еле дышащий через трубку, парень был мертвенно бледным, намного бледнее его обычного состояния. Датчики пищали, били в голову, твердили о том, что человек на койке на самом деле жив, а не представляет собой остывающий труп с несколькими дырами в теле. Мина вспомнила тот день после Хеллоуина, в этой самой больнице. Её выплеснутые от гнева слова принесли гнетущее чувство вины. Парень так старался помочь им в осуществлении их общего плана, столько раз жертвовал собой, и вот к чему всё это привело. К едкому чувству пожирающей изнутри вины. Мина сжала холодную руку Шинсо, прислоняя её к своему горячему лбу, отдавая малую крупицу тепла. Если бы это могло помочь. — Порой я ловила себя на мысли, что совершенно не хочу знать о том, как умерла Сецуна, — после долгого молчания Мина подала голос. Монома встал около окна, скрещивая руки. — Иногда я была так зла, что не хотела знать её вовсе. Но я не могла отказаться от всего этого плана. Мы все знаем, насколько больно терять дорогого тебе человека. Насколько разрушительной бывает мысль о том, почему она умерла. Для чего это было предназначено? Потому что судьба вознамерилась отыграться на нас за наше же малодушие? — Мина замолчала, не двигаясь. Ей нужно время, чтобы снова начать говорить. — Я никогда не забуду, насколько шокированной была новость о её смерти. Ничего же не предвещало беды, ведь так? И я до сих пор не могу смириться с реальностью, с тем, что она мертва уже около полугода. Монома кивнул. А может, это просто дёрнулась его голова, но впервые за такое долгое время Мина хотела раскрыть все терзания, что сопровождали её жизнь такое долгое время. — Я думала, это была моя вина. Это я её испортила, погубила её душу своим чёртовым характером. Но из-за неё мы все с вами сдружились. И это произошло таким странным образом, — Ашидо громко шмыгнула. Последующие слова она буквально просипела: — Вы все стали мне так дороги. Я люблю каждого из вас. И я должна была отговорить вас от этой затеи, но что мы получаем? Нейто, остались только мы. Только мы с тобой… Мина удивлённо замолчала, когда услышала тихий смех Мономы. Он становился громче, раскатом расходился по палате, звеня в ушах как церковный колокол. Нейто истерично смеялся, из его глаз лились слёзы. — Столкнувшись лицом к лицу с поражением, я не могу сдержать смех, — Нейто схватился за живот, скрючиваясь пополам. Его голос захрипел, но он продолжал смеяться. Поднятые уголки губ мучительно искривились. — Мы так облажались. Всё резко полетело к чертям. И я больше не могу ни о чём думать, кроме того, насколько всё херово. Я устал от всего, понимаешь? Я больше не хочу ничего. Ни продолжать борьбу, ни узнавать правду, ни даже заикаться о Сецуне. Умерли два человека — разве это не намёк, что мы не должны идти дальше? Я просто… Он замолчал, опускаясь на пол и сжимая колени. Мина никогда не видела его настолько опустошённого, словно разбитая на мельчайшие куски хрустальная ваза. Если сумеешь собрать по кусочкам, она никогда не станет прежней. Трещины будут углубляться, острые углы стачиваться, а клей, соединяющий кусочки, засыхать. И каждый раз разбитая ваза будет разрушаться и восстанавливаться не только из-за своих собственных действий, но и по причине движения самого времени. В дверь скромно постучали. Никто из находящихся в палате не ответил. Им было не до всего этого. — Простите, я… — в проёме показалась голова Урараки. Она волнительно обвела Мину и Моному взглядом и надолго остановилась на безвольно лежащем на койке Шинсо. — Можно? Её просьба осталась без ответа, поэтому Урарака посчитала, что ей разрешено зайти внутрь. Очако остановилась перед койкой, неловко заламывая пальцы рук. После неё в палату зашла Тсую, тихо закрывая дверь. — Как вы себя чувствуете? — нарушил тишину неуверенный голос Очако. Она словно боялась прервать нерушимое в этот момент безмолвие. — Двое из моих друзей мертвы, а один находится в критическом состоянии, — послышался приглушённый голос Мономы. — Как думаешь, какого нам сейчас? — Простите меня, я… — Что мне делать, Очако? — сокрушённо пробормотала Мина, поглаживая Шинсо за руку. Она раскрыла его ладонь, в некой прострации забирая оттуда небольшую вещь и сжимая её своей рукой. — Мне очень жаль, — произнесла Урарака. — Мне правда очень жаль. — Тебе принести воды? — заботливо поинтересовалась Тсую у Мины, поглаживая ту по спине. Ашидо вздрогнула и выпрямилась, отрицательно мотнув головой. — Вам обоим нужно отдохнуть. Сидением здесь вы только усугубите ситуацию. — Куда нам идти? — обречённо спросил Монома, пожимая плечами. — Для начала я вызову вам такси, чтобы вы отправились по домам, — Асуи быстро набрала сообщение и осторожно подняла Мину на ноги. — Нейто, ты же поедешь со мной? — взмолилась Мина, подавая ему свою руку. — Мне страшно находиться одной. — Конечно, — парень поднялся с места, беря треморную ладонь розоволосой в свою. И сказал девушкам: — Спасибо. — Вы не должны благодарить нас, — ответила ему Тсую. — Очако, проводи их до выхода. Скоро за ними приедет такси. — Хорошо, — растерянно кивнула Урарака, открывая им дверь. Когда троица ушла, Тсую осталась наедине с полуживым Шинсо. Она присела на место Мины и тяжело выдохнула. — Столько проблем можно получить от человека с огромным количеством упрямства, — Асуи поправила ему волосы и взбила подушку. — Я дала тебе шанс, и признаюсь, что моею виной было нежелание убивать тебя. Я дала обещание Сецуне, что не убью никого из её друзей, и я сдержала его. Я выстрелила в тебя три раза, и все три раза в те места, после которых ты мог бы выжить, но не уйти слишком далеко. Твоя врождённая болезнь стала твоей удачей. Ты до сих пор продолжаешь меня удивлять. Но дело в том, что… Асуи достала из кармана небольшой пенальчик и вытащила из него маленький шприц с прозрачной жидкостью. Проводя пальцем вверх по трубке препарата, введённого в его вену, девушка ощупала пакет. — Ты станешь очень сильно мешать мне, если очнёшься, — Асуи аккуратно отвинтила крышечку из дополнительной трубки для препарата, прицепляя к ней шприц. — Поэтому у меня не остаётся другого выбора. Я делаю это только из-за любви. Любовь порой толкает на ужаснейшие поступки, и я готова принять цену за них. Прости меня за это, Шинсо, — Тсую медленно начала вводить препарат, избегая попадания воздуха. — Ты уснёшь спокойно и тихо. Твои мучения скоро закончатся. Асуи замерла, услышав шаги по коридору. Быстро убирая шприц, она закрутила крышку и села обратно на стул как ни в чём не бывало. В палату зашла Урарака под слегка озадаченный взгляд девушки. — Ты быстро. — Я проводила их до лифта, — пояснила Очако, присаживаясь на край койки. — Они сказали, что дальше смогут сами. — Вот оно как, — спокойно произнесла Тсую. — Слушай, Очако… — Да? — Давай уедем отсюда. — Что? — изумилась Урарака, бегая глазами по бесстрастному лицу подруги. — Уехать? Сейчас? — Почему нет? — Тсую потянулась к шатенке и мягко накрыла её руку своей. — Мы должны успокоиться, а во всей этой обстановке мы не получим необходимого. Я думаю, сейчас самое время. — Я не готова. Только не сейчас, когда всё… — пробормотала под нос Очако, обращая тревожный взгляд на мирно спящего Шинсо. Показатели выдали его участившееся сердцебиение. — С ним что-то не так. Я вызову врача. — Очако… — Что ты держишь, Мина? — успокаивающе прошептал ей в ухо Монома, заинтересованно обращая внимание на крепко сжатую ладонь. Ашидо вздрогнула, непонимающе смотря на свою руку. Она совсем забыла, что продолжала держать эту вещь. — Я нашла её у Шинсо, — ответила она, раскрывая ладонь и показывая предмет парню. — Он держал это всё время и не отпускал. Монома нахмурил брови, взяв предмет в свои руки. Он покрутил в руке обугленную заколку с непонятным рисунком на ней. Нейто различил черты сходства рисунка с лягушкой. Промелькнувшая мысль резанула в мозгу и так же быстро растворилась в пустоте. *** — Заносите их сюда. Шигараки открыл массивную железную дверь, со скрипом отъезжающую вбок. Изуку чудом смог разлепить тяжёлые веки, чувствуя, как его ноги волокли сначала по лестнице, а затем по бетонному полу. Было нестерпимо холодно. Изуку подумал, что они находились в каком-то подвале или подсобке для замороженных продуктов. Но мороз вокруг него не сравнится с той болью, что пожирала его лёгкие и кожу, буквально сдирая ту до красного мяса. Всё ещё не видя перед собой ни крупицы ясности, Изуку почувствовал, как его грубо отшвырнули в угол, отчего он встретился лбом со стеной и обмяк на полу. — Ведите его в ту сторону, к трубе, — сквозь пелену перед глазами и плотным вакуумом в ушах Изуку услышал тихий голос Шигараки. Различил тяжёлый топот нескольких пар ботинок, приглушённую болтовню, пресекаемую орущей где-то сверху музыкой, и глухого удара о пол чего-то тяжёлого. — Он ещё не очнулся? — едкая усмешка низкого голоса. Изуку попытался поднять голову хоть на полдюйма, но её будто придавили многотонным грузом. Тело адски горело. — Ты слишком сильно его избил, — прозвенело металлическое. По полу проскрипели звенья цепи. — Теперь из-за тебя будем ждать, когда он соизволит очнуться. — Похоже, мы сможем занять это время, — к нему начали подходить. Мидория часто заморгал, откладывая зудящую боль в висках подальше, и заметил перед собой носки мощных военных ботинок. Его схватили за волосы, насильно поднимая голову и устраивая парня в сидячем положении. Сознание постепенно приходило к Изуку. Это полубредовое состояние вовсе не являлось плохим сном. Словно острые копья, в мозг пробивались воспоминания о погоне, сбитой машине, убийственном запахе гари, нестерпимом удушье и замкнутости в полуразрушенной машине. Он вспомнил ужасные избиения Катсуки, возникшие перед его глазами, и полнейшее отчаяние своего бессилия. Вспомнил того, кто приехал к ним перед тем, как его разум полетел к чертям. — Ка… — Изуку в ужасе распахнул глаза, не договаривая охрипшим голосом. Напротив него, в помещении, оборудованном под склад, находилась изогнутая труба, идущая с пола наверх. Около этой самой трубы столпились пара крепких мужчин во главе с Шигараки, которые прицепляли безвольные руки отключённого парня к ней наручниками и обматывали тело железной цепью. У Изуку пробился высокий возглас: — Катсуки! — Ты ещё можешь говорить? У тебя точно с фортуной хорошие связи, — прошипели ему в лицо, с новой силой закидывая его голову наверх. Изуку прошипел сквозь зубы, стараясь выкинуть ужасный звук металла подальше. Его не собирались отпускать так просто: Даби схватил его шею, приказывая смотреть перед собой. — Неужели ты хочешь пропустить всё веселье? Ты будешь наблюдать за тем, как этого сукина сына как следует переобучают.  — Нет, пожалуйста, — просипел Изуку, громко шмыгнув носом. Заплывшие глаза разглядывали опущенную вниз голову, растрёпанные и слипшиеся от грязи, крови и пыли короткие светлые волосы, порванную майку, из которой выглядывали многочисленные кровоточащие раны, синяки и огромные ссадины, одна из которых рассекла ему руку от запястья до локтя. Изуку прекрасно осознавал, что они слишком слабы, они не могут сейчас сбежать от вооружённой мафии, и тогда вместе с учащённо бьющимся от ужаса сердцем пришёл страх.  — Прошу, дайте мне помочь ему, — прошептал Изуку удивлённому таким высказыванием Даби. Тело Мидории неосознанно задрожало. — Он может умереть… — Умереть? — недоуменно изогнул бровь Даби, начиная потихоньку выплёскивать своё раздражение. — Если ты такой идиот, то я объясню: вы находитесь здесь именно потому, что вам суждено умереть. С какой стати я стану лечить его?  — Он не продержится долго, — в панике бормотал Изуку настолько громко, насколько позволяли остатки физических сил. Он заметил, как на лице Даби промелькнула доля задумчивости. — Прошу, дайте мне обработать его раны. — Какое благородство, — протянул Шигараки, инициативно вовлечённый в их странную беседу. Заключая запястья Бакуго в наручники и прицепляя их к трубе, он поднялся с пола и возвысился над побитым зеленоволосым. Его взгляд излучал небывалую холодность и отсутствие крупицы человеческого милосердия. Даже голос был скрипучим, скользким и невероятно омерзительным. — Не могу смотреть на тех, кто готов пожертвовать собой заместо другого. Твоя смелость не вяжется с твоим телом: один точный удар, и ты отправишься на тот свет. Хотя ты и так одной ногой в могиле. Изуку проследил за его прищуренными глазами и пропустил сердечный удар. Его правая рука ужасно горела не только из-за адской боли после избиения и автокатастрофы: по ней стекала кровь вместе с прозрачной жидкостью, капая на бетонный пол. Из-под оторванного рукава майки виднелась обожжённая кожа. Изуку забыл, как правильно дышать. Шок ещё действовал на него, поэтому он до этого момента не заметил огромного и изуродованного ожога на правом плече. И, как всегда происходит, после осознания ранения за ним приходит ожидаемая боль, поглощающая тебя полностью. Она съедает изнутри, прожигает внутренности с каждым вздохом, и тогда невозможно мыслить здраво, потому что голова готова разорваться пополам. Но Изуку молчал, не выдавая своей боли. Смог выдержать надменный взгляд Шигараки и убийственное напряжение, изливающееся из Даби.  — Прошу… — Говоришь, обработать раны? — неприятно оскалился Шигараки, щёлкая пальцами. — Принесите аптечку. Здесь нужно оказать медицинскую помощь. Мидория удивлённо выдохнул. Изначально его затея была маловероятна и вряд ли осуществима, к тому же согласие Шигараки с его просьбой нельзя принимать за должное спокойствие. Мысли улетучились в тот момент, когда Даби, всё ещё держащий его за шею, прижал Мидорию лицом к полу, запрещая практически все малейшие движения. Изуку быстро бросил взгляд на Катсуки и затаил дыхание. Он увидел, как тот дёрнулся. — Наконец-то, — Даби утомительно выдохнул и бросил Мидорию подальше, направляясь к блондину. — Думал, наша вечеринка затянется. Первое, что Катсуки увидел, когда разомкнул глаза и поморщился от агонии во всём теле, это шагающего к нему Даби с хищным оскалом на лице и панически дрожащее тельце зеленоволосого, пытающееся опереться ослабшими руками о пол. — Что, — сухо закашлялся Бакуго, начиная приходить в себя. Его полуприкрытые глаза успели заметить кровавое месиво на плече зеленоволосого, прежде чем окончательно проснуться от бреда. Вильнув вперёд, он был остановлен прикреплёнными наручниками к трубе и цепью, которая обвивала его шею и торс. — Изу… — Вот твоя аптечка, — презрительно сказал Шигараки, кидая пакет с бинтом и спиртом для обработки ран перед лицом Мидории. Даби неприятно сморщился. — Ты так просто отдашь им это? — Я не играю по таким предсказуемым правилам, — спокойно ответил ему Шигараки. Он молниеносно достал из кармана кожаной куртки пистолет и выстрелил в ногу Бакуго. Утробный возглас и оглушительный крик эхом подорвали помещение, перекрикивая доносящуюся музыку в главном зале. — Это моё условие, — так же безэмоционально продолжил Шигараки, наблюдая за всем спектром ужаса, шока и нестерпимой боли на лице зеленоволосого. Бакуго тем временем так сильно прикусил губу, что она начала краснеть и кровоточить. Пуля не прошла навылет, поэтому кровь не так хлыстала из открывшейся раны на голени, но парень как мог сдерживал свой голос, в этом стоит отдать ему должное. — Бинт всего лишь один. Выбирай, недомерок: либо ты, либо он. Твоё решение покажет, сколько продержится каждый. Изуку ничего не видел за заплывшими от льющихся слёз глазами, но кое-как дотянулся до аптечки и в спешке начал ползти вперёд. Он не мог управлять раненой рукой. — Начинают собираться люди, — невзначай сказал Даби, упёршись руками в бока и устало наблюдая за развернувшимся жалким зрелищем. — Я должен идти, — Шигараки неопределённо махнул рукой, тем самым давая согласие Даби на контроль за своими жертвами. — Никакой самодеятельности, пока я не вернусь. И никаких посторонних звуков: никто не должен узнать, что на складе одного из моих ночных клубов находятся заложники. — Я всегда делаю, что хочу, — напыщенно ответил Даби ушедшему наверх Шигараки и с довольной ухмылкой повернулся обратно. Изуку, добравшийся до места, где сидел Катсуки, впопыхах открыл баночку спирта, морщась от тошнотворного запаха. Его мечущиеся глаза подцепили блестящую на слабом свете кровь, текущую по разорванной ткани джинсов. Мидория подавил приступ тошноты и попытался разорвать ткань посильнее, чтобы она не мешала обрабатывать рану. Обожжённая кожа до сих пор отдавалась жгучей болью в мозгу, поэтому парень управлялся одной. — Твоя рука, — ошеломлённо прошептал Бакуго, смотря на уродливый ожог с близкого расстояния. Преодолевая боль, он отодвинул окровавленную ногу от зеленоволосого. — Обработай её. — Нет, — быстро замотал головой Изуку, зажмуривая глаза. — Я должен… должен помочь тебе. — Не неси ерунды, — переубеждал его Бакуго, дёрнувшись вперёд. — Я смогу вытерпеть. Помоги себе. Мидория оставался непреклонен. — Ты истекаешь кровью, — истерично забормотал Изуку, крепко хватаясь за его лодыжку. На лице Мидории появилась неожиданная твёрдость, отчего Бакуго, долго всматриваясь в его серьёзные черты, с горечью сжал челюсти, замирая. — Если не обработать рану, ты можешь погибнуть от потери крови. — О боже мой, — рвано выдохнул Изуку, устремляя широко раскрытые глаза на пулевое ранение. — Пуля ещё внутри, нужно, нужно её вытащить оттуда… Изуку замотал головой в поисках необходимого предмета, но вокруг находились лишь клочья бумаги, доски да помятые ящики. Парень поражённо опустил голову, начиная стремительно мыслить: пулю необходимо незамедлительно вытащить, чтобы не допустить дальнейшего заражения. Но что он сделает, не имея ничего под руками? Что же? Думай! — Остался в невыгодном положении? — Даби оттолкнулся от стены, не желая в дальнейшем оставаться немым зрителем. — Мне надоела эта долгая клоунада. Разберись с этим дерьмом быстрее. — Мне нужно вытащить пулю, — низко ответил Мидория, окончательно потеряв страх перед устрашающего вида мужчиной. — Мне плевать, — бросил Даби, нацеливая пистолет на голову парня. — Если не управишься в течение трёх минут, я наделаю в твоём дружке ещё несколько дыр. — Убери от него пушку, или я порву тебе глотку, кусок мрази! — опасно дёрнулся Бакуго, звеня цепью. Даби насмешливо просвистел и мгновенно зарядил ногой по его лицу, удобно устраивая подошву ботинка на его волосах. — Нет! — завопил Мидория. Его крик был остановлен сильным стуком пистолета по макушке. — Только ногами и горазд бить? — выплюнул кровь Катсуки. — Ты ничтожен. — Твои угрозы были устрашающими когда-то, признаюсь, — надменно протянул Даби, задумчиво обводя избитое лицо Бакуго, не теряющего злобного прищура и искривлённых в ненависти губ. — Но ты ослабел. Ты стал… таким ранимым, таким предсказуемым и понятным. Даже сейчас, — Даби в доказательство похлопал пистолетом по виску замершего зеленоволосого. — Ты пытаешься за привычной маской гнева скрыть свои эмоции и своё отчаяние. Ты знаешь, что я в состоянии нажать на курок. — Убери от него пистолет! — повторил Бакуго. Устрашающе низкий голос предательски дрогнул. — Тебе нужен я. Так делай со мной, что хочешь. — Не говори такого, пожалуйста, — взмолился Изуку, сильнее цепляясь за его ногу. — Ты никогда не хотел участвовать в пытках, Бакуго, — Даби вдалбливал ему информацию словно малолетнему ребёнку. — Каждому нужен свой собственный подход. Это словно пошивка одежды. Костюм должен являться слиянием с самим телом, быть неразделимой его частью. Именно от такого получают должное удовлетворение. Нужный цвет, индивидуальный покрой, ткань, — мужчина встал позади Мидории, не сводя взгляда с меняющихся эмоций на лице блондина. — Твоим избиением я не добьюсь ничего полезного. Ты хоть сам понимаешь, какую удачу подкинул мне в руки? Я столько лет находился рядом с тобой, наблюдал, анализировал, изучал твой гнев и твою стойкость, пока не понял очевидного: толстую кожу возможно прорубить лишь изнутри. — Не смей даже… В помещении просвистел выстрел. Бакуго остолбенел, смотря на замершего Мидорию и его дрожащие глаза. Ошибочно думая, что Даби промахнулся, блондин увидел, как по шее зеленоволосого начала стекать струйка крови. — Изуку! — Это всего лишь царапина, — небрежно ответил Даби, рассматривая окровавленную мочку уха, куда и пришёлся выстрел. Всё это время Мидория не мог моргнуть и глазом, представая неким каменным изваянием. — Пока. Всё зависит от тебя, Бакуго, и от моего переменчивого настроения. Я буду вредить ему настолько, насколько выплывает на свет твоё чрезмерное упрямство. Это игра. И счёт идёт на секунды. Тик-так, Бакуго, пришла пора играть. *** — Эйджи, с тобой точно всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Каминари, когда они шагали пешком до дома. — Я чувствую себя отвратительно, — признался Эйджиро, накидывая на торчащие красные волосы капюшон. Денки понимающе кивнул, решив не тормошить парня без надобности. Весь день Киришима пребывал в тяжёлой апатии, и Каминари со всем своим запасом позитивности не смог помочь ему прийти в себя. От этого блондин почувствовал гнетущее опустошение. — Да уж… — тяжело выдохнул Каминари из-за отсутствия слов. — Просто, — Киришима остановился, оборачиваясь на друга. — Я не могу никак понять: как машина Бакуго беспричинно слетела с трассы? Не было никаких свидетелей, полиция неожиданно быстро появилась на месте. Ты не замечаешь во всём этом нечто странное? — Странное, как полу-мертвец Шинсо в спортзале? — Каминари подавил нервный смешок, откидывая носком кроссовка лежащий на тротуаре камень. — Да, у нас в универе постоянно случается что-то странное. — Нет, не в этом дело, — Эйджиро дотронулся до его руки, вынуждая поднять голову. — Я в том смысле, что нам толком ничего не известно. СМИ умалчивает детали, полиция не ведёт разговоры, имеется просто факт самой автокатастрофы. — Что ты хочешь сказать, я не совсем тебя понимаю… — Я думаю, что это дело рук мафии, — Киришима наклонился к Денки и прошептал ему свою догадку. — Бакуго постоянно заикался о ней, о Шигараки, об их чрезмерной активности. И я думаю, что это не просто так. Это всё… — Эйджи, тихо, тихо, — Каминари в попытках успокоить парня обхватил его лицо ладонями. Рассеянность красноволосого изменилась: он сморщил лицо, чтобы сдержать лезущие на свет эмоции. — Просто… перестань думать об этом хотя бы пару минут. Хорошо? Всё будет в порядке. — Нет, ничего не будет в порядке, — засипел Эйджиро, утыкаясь носом в яркую куртку Каминари. — Мой друг умер! Я вообще не знаю, что мне делать! Прежде чем Каминари пожелал высказать слова поддержки, парни услышали впереди улицы продолжительный рёв двигателя. — Что это? — взволнованно переглянулись парни и снова обратили своё внимание на дорогу перед собой. Сегодня шёл дождь, поэтому вечернюю улицу заволокло туманом. Через него пробивалась пара фар, которые становились всё больше при их приближении. Киришима мог подумать, что это была машина, если бы не увидел, как фары находились в отдалении друг от друга. Мотоциклы. — У меня плохое предчувствие, — Каминари ухватился за руку Киришимы. — Что на нашем районе забыли байки? Неужели миссис Пиглз с другими пенсионерами решила вспомнить молодость? — Я так не думаю, — напряжённо выдал Киришима, потянув парня к переулку. — Идём сюда. Сократим путь до моего дома. Думаю, какие-то шутники решили нас попугать, ничего такого. До переулка им следовало повернуть назад и пройти около трёхсот футов. Поворачиваясь в противоположную сторону, Киришима постоянно бросал взгляды на проезжающие вперёд мотоциклы, которые казались странно притихшими. Парень прищурил глаза, различая традиционно чёрную одежду, присущую байкерам, и предметы, находящиеся в их руках. Их можно было спутать с рулём мотоцикла, но сознание красноволосого тревожно било об опасности. И не напрасно. Байкеры приближались быстрее. В их руках сверкнуло то, чего Киришима так боялся. — Бежим! — закричал он, крепко хватая Каминари за руку. Они мгновенно двинулись с места, приближаясь к переулку и слыша за собой чёткую серию выстрелов автомата. Каминари испуганно вскрикнул, опуская голову как можно ниже. Он не поспевал за быстро несущимся Киришимой и то и дело спотыкался, готовый в самый неудобный момент распластаться на асфальте. Эйджиро в панике забегал глазами, сердце стучало в районе глотки, словно старалось разорвать его изнутри. Выстрелы продолжались, словно в магазине имелся нескончаемый запас пуль. Или за Киришиму говорила его обостряющаяся паника. Ему чудилось, что пули свистели рядом с его головой, задевая воздухом макушку и шею. Показался долгожданный переулок. Киришима резко свернул в него, продолжая набирать скорость. Улочка была слишком узенькая, чтобы поместить пару мотоциклов, поэтому парень посчитал, что у них есть некоторый запас времени, чтобы избавиться от опасного хвоста. — О Господи! — в шоке воскликнул Каминари, переводя дух. — Это что только что было? — Похоже, нас попытались прикончить люди мафии. — Что? — удивлённо раскрыл глаза Денки, испуганно оборачиваясь назад. — Но почему? Каким боком мы вовлечены во всю эту хрень? — Возможно, мы являемся свидетелями, — задумался Киришима, шагая боком вдоль мусорных баков. — Или мы были замешаны случайно. — Они хотели нас убить! — Я знаю! — прервал его вопли Эйджиро. — Нам нужно сообщить Тсукаучи. — Да мы обязаны позвонить в полицию незамедлительно! — Денки дрожащей рукой достал из кармана телефон, набирая быстрый номер. Его перехватил Киришима, завершая звонок. — Ты что делаешь, Эйджи? — Я не доверяю полиции, — объяснился Киришима, набирая номер Тсукаучи. — Нам сможет помочь только он. Тсукаучи как назло не брал трубку. Обречённо выдохнув воздух через сжатые зубы, Киришима повёл Денки через переулок в сторону своего дома. Постоянно оглядываясь по сторонам, он был необычайно сосредоточен и бдителен, приходя в готовность от малейшего звука или просвистевшего ветра. — Эйджи, мне капец как страшно, — захныкал Каминари, прижимаясь к спине друга. Киришима пребывал в таком же состоянии, но его долгом на данный момент являлось продолжение внешнего самоконтроля. — Ты со мной. Не переживай, ничего не случится, пока я рядом. Ты же знаешь, что я не дам тебе навредить. — Романтика посреди такого напряжения, я просто валяюсь с тебя. Следующая улица была пустой и тихой. Бесшумно перебирая ноги, парни свернули направо, двигаясь по прямой. Дом Киришимы был совсем близко. Он прибавил шаг, подзывая Каминари идти рядом, поскольку тот постоянно тормозил и оборачивался. На перекрёстке Эйджиро остановился, вслушиваясь. Была сплошная тишина, прерываемая странной трелью. У рядом находящегося дома было открыто окно, и парень подумал, что это завывает телевизор. Эйджиро успокоился, думая, что за ними больше не гонятся. Он увидел свой дом и свою машину, которую оставил ещё утром. Трель продолжился. Киришима думал, у него от напряжения и стресса заложило уши. Звук ускорялся и становился громче, пока они совместно с Денки не поняли… — Ты тоже это слы… Раздался оглушительный взрыв, смётший парней с места. Киришима, поднявшись, ошеломлённо вытянул лицо, смотря на полыхающий пожар на том самом месте, где буквально пару секунд назад находилась его машина. Теперь она представляла собой обугленное нечто, смердящее таким едким запахом горелого железа и бензина, что у Киришимы заслезились глаза. Его машина горела. Она подорвалась. Эта трель была звуком подложенной бомбы. Киришима всё понял. Эти выстрелы и эта погоня. Взорванная машина. Всё это было предупреждением. На них ведётся охота.