The chaos is you

— «Алло! Меня зовут Мартин Брест! Как вы видите, я как раз граблю ваш вшивый банк. А то, понимаете, выбрал себе клёвую одёжку, а расплатиться не в силах…» — Над чем задумался? Катсуки слегка вздрагивает и рассеянно смотрит на экран телевизора, не улавливая сути сюжета фильма. — Ни над чем, — коротко выдаёт он, решая наверстать упущенные моменты из невероятно увлекательной истории Бреста и Вурлитцера. Бакуго смотрит этот фильм в тысячный раз, но это первый раз, когда он смотрит его с кем-то. Изуку скучающе пялится большими изумрудными глазами в экран, лениво поедая чипсы. Мидория не любит смотреть фильмы, но, к удивлению Бакуго, соглашается смотреть с ним «Достучаться до небес». Поначалу ворчание по поводу наигранности актёров веселило Бакуго, но каким-то образом под середину повествования зеленоволосый проникся историей больных людей, находящихся на грани смерти, в связи с чем потерял свой ранний скептицизм. — «Сестра, а не найдется соли и лимончика, а то текилку нечем закусить…» — Ты какой-то тихий, — продолжает докапываться до него Изуку, удобнее устраивая голову на груди блондина. Голос Мидории прерывается медленным пережёвыванием чипсов. — Фильм не нравится? — Ты чего пристал? — скорее устало, чем раздражённо, спрашивает Бакуго, облокачиваясь о спинку дивана. В его полуприкрытых глазах отражается сцена погони, но ему скучно. Ну, или это просто выражение его лица, скрывающее крайнюю отрешённость и непонятную серьёзность. Мидория слишком хорошо подмечает изменения в его состоянии. Изуку смотрит на экран больше из-за того, что на нём отражаются слабые контуры лица Бакуго и своё собственное, встревоженное. — Ты переживаешь за Бреста? — Изуку закидывает голову назад, устанавливая с Катсуки зрительный контакт. Бакуго по привычке нахмуривает брови, больше, чем обычно, и первый отводит потускневший взгляд в сторону, словно не желая смотреть в большие зелёные глазёнки. — Я этот фильм смотрел миллион раз, — бурчит Бакуго. — Он мне надоел. — Тогда почему предложил мне его смотреть, раз он тебе надоел? — изумляется Изуку, вполоборота оборачиваясь на него. Бакуго цыкает. Он устраивает голову на ладони, всё-таки решаясь поговорить с Мидорией, иначе он достанет его со своими идиотскими расспросами. А ему на данный момент это нужно в самую последнюю очередь. — Разве нужен повод? — Повод смотреть надоевший фильм только потому, чтобы показать мне? — Изуку внимательно глядит на блондина. Он даже отводит от себя пачку чипсов, настолько он сосредоточен на Бакуго. — С чего вдруг у тебя разыгралось желание устроить вечер кино? — Хватит занудствовать, — морщит лицо Катсуки, слегка стукнув рукой по зелёной макушке. И крепче обнимает за плечи, отчего уловить суть между его неожиданными действиями никак не удаётся. — Просто заткнись и смотри. — Я не буду смотреть, если тебе не нравится, — бормочет Изуку, пыхтя под сильной хваткой и пытаясь её немного ослабить. Он тянется за пультом, но его ловко перехватывает Катсуки, спокойным образом выбрасывая его за спину. Это возмущает Изуку не на шутку. — Что не так? Почему ты сегодня так себя ведёшь? — Да что я сделал? — таким же тоном отвечает ему блондин. — Я включил тебе фильм. Так смотри его молча! — Нет! — звонко восклицает Мидория, слегка подпрыгнув на месте от из ниоткуда взявшейся энергии. — Не заставляй меня делать то, что тебе не нравится! — Замолчи, — протягивает Бакуго, взбесившись только от одной мысли о начинающейся ссоре. Но просто так поток слов, льющийся изо рта зеленоволосого, не остановишь. — Я не собираюсь молчать! — от возмущения кудрявая шевелюра Мидории подпрыгивает на каждом слове. На это Бакуго смотрит с некоей долей умиления, что ли. — Почему я должен насильно получать удовольствие, к тому же совершенно один? Это больше походит на тюремное заключение, и ещё то, что ты так об этом отзываешься… — У меня никогда не было серьёзных отношений, — неожиданно говорит Бакуго. Изуку так и остаётся сидеть как каменное изваяние, с открытым ртом и недоконченным монологом, который треснул по швам лишь от одной краткой фразы блондина. — Что? — Мидория начинает приходить в себя. Маячившие звуки позади мешают ему сосредоточиться. Он вынуждает Бакуго произнести это ещё раз. Как же бесит! — Я сказал, — тяжело выдохнув, процеживает сквозь зубы Катсуки. Слова ему даются с превеликим трудом, и они скорее напоминают угрозу, нежели нежданное откровение. — Что ты первый, с кем у меня получились хоть какие-то серьёзные отношения. Понятно? Катсуки указывает Мидории на экран телевизора, словно обвиняет его во всех бедах и в напряжённой обстановке, витающей в комнате. Благо, что Бакуго давно потерял понятие смущение или сконфуженность, поэтому сейчас и не выглядит как малолетний школьник, признающийся в своей первой любви. Ему просто очень тяжело приходится выуживать из себя слова, которые он впервые произносит вслух. — Я хотел сказать это, когда мы бы досмотрели чёртов фильм, но ты, как всегда, всё испортил, мелкая идиотина. Это твоя вина. И Бакуго, не смотря на отупевшее лицо Мидории, напряжённо впечатывается в телевизор. Он решает не глазеть на зеленоволосого хотя бы пару минут, чтобы не наблюдать за всем ужасным спектром эмоций на его лице. Катсуки просто хотел наконец высказаться. О том, что последует дальше, он старается не думать. Мидория в его руках начинает вертеться и как-то странно мотать головой. Видимо, он до сих пор не понимает слов Бакуго или просто не хочет их признавать. Невольно, но последняя мысль его откровенно выбешивает, хотя он старается не подать виду. Он слышит тихий всхлип и удивлённо опускает взгляд на Мидорию. Тот пытается пылко убрать возникшие слёзы в глазах, но больше размазывает их по лицу. У Бакуго бешено начинает колотиться сердце, ведь он не понимает, чем так сильно обидел парня.  — Ты чего ревёшь? — оробело спрашивает Катсуки и обхватывает лицо зеленоволосого руками, озадаченно смотря в его красные и сощуренные глаза. Изуку пытается выдать лёгкую улыбку, но получается какой-то рваный смешок и громкий всхлип, отчего Мидория заливается краской. — Прости, — сипло отзывается Изуку и сильно сжимает глаза, потирая их тыльной стороной ладони. Его речь больше напоминает испуганного заику. — Просто… я не думал, что ты… я не верил, что мы однажды сможем зайти так далеко… — Если ты этого не хочешь, то так и скажи, чёрт тебя дери, — нервно выдаёт Катсуки, нахмуриваясь пуще прежнего. Если его идиотские слова, сказанные не в правильном ключе, были лишними, и Мидория не собирается отвечать на них… — Нет! — взвизгивает Мидория, порывисто обнимая его за шею. Тяжёлое дыхание отзывается мурашками по телу. — Конечно, нет! В жизнь бы такого не сказал! — Тц, — Катсуки прыскает и криво усмехается, сильнее обхватывая хрупкое тельце, ещё дрожащее от утихающих всхлипов. Словно по завету судьбы, на экране крупным планом показывается лицо Бреста. Он с полуулыбкой смотрит вперёд, слегка прищурившись, будто там, вдалеке, находится нечто, что его давно ждёт. Катсуки ещё не думал об этой сцене в таком ключе. — Настолько нравятся тупые сантименты? — хрипло спрашивает он у успокоившегося паренька. Изуку выдаёт тихий смешок, приглушённый плечом Бакуго. — Невозможно к ним привыкнуть, — объясняет Изуку. — Потому что от того, что делаешь их ты, они становятся непредсказуемыми и такими редкими, отчего буквально сносят крышу. Прошу, делай их реже, чтобы я не привыкал. — Тогда не буду делать их вообще. — Как жестоко. Изуку смеётся и наконец поднимает голову. Бакуго в последний раз бросает взгляд на последние кадры фильма, прежде чем забросить тело зеленоволосого на плечо и унести прочь из комнаты, так и оставив телевизор работать в гордом одиночестве. — Сейчас будет больно. Похоже, Катсуки успел отключиться ненадолго. Дрожащий голос Мидории резанул по ушам похлеще громкой музыки сверху, от которой голова разболелась с новой силой. Он пришёл в себя, вспоминая, где находится. Последние моменты, что он помнил, выбили из лёгких весь воздух вместе с обжигающей болью, поглотившей его раненую ногу. Потихоньку выдыхая через сильно сжатую челюсть, он смотрел, как спирт шипел, обжигал кожу и открытое пулевое ранение. Через залитые кровью и потом глаза он видел, как Мидория пытался держать его рефлекторно дёргающуюся ногу здоровой рукой, одновременно бормоча дрожащими губами слова, которые тонули в общем гуле и шуме. — Пуля ещё внутри, — услышал он донёсшийся до его ушей лепет. Изуку принялся неуклюже бинтовать прочищенную рану. Было заметно, что одной рукой он не мог порядком это сделать, поэтому через силу поднял правую и с перекосившимся от боли лицом продолжил. — Прости, мне нечем было её вытащить, поэтому… — Ах, какая трогательная сцена, — протянул издевательски Даби, смотря на парней сверху вниз. Он бесился: лечение Бакуго затянулось надолго, потому он не мог толком наиграться с их обессиленными телами. Бакуго знал натуру Даби от головы до кончиков ног: если мужчина терял терпение, то оно непременно выливалось в словесную пытку или угрозу, граничащую с потрёпанной в мелкие клочья менталкой. — Жаль, что не могу всплакнуть как следует. Я удивлён, что ты, Бакуго, ещё не льёшь реки слёз. Хотя, зная тебя, даже под угрозой уничтожения человечества ты не покажешь свою слабость, продолжая упрямо изображать из себя гордеца. — Ты закончил? — спустя пару минут резко произнёс Даби, требовательно смотря на Мидорию и в открытую постукивая пистолетом по своей ноге, явно намекая, что последует, если парень не поторопится. Изуку закончил с перевязкой и нервно кивнул, не поднимая на Катсуки голову. Он продолжал держать его за ногу, и только так Бакуго мог понять, что парень ужасно испуган. — Отлично, — противно улыбнулся Даби, хватая Мидорию за майку, словно пушинку, и утаскивая в дальний угол. — Убрал от него руки! — зазвенели цепи, впиваясь в металлическую трубу и издавая противный скрип. Даби с удивлением обернулся на Бакуго, который достал откуда-то новый запас иссякающих сил. — Сколько же в тебе мощи, что даже после всего у тебя есть такая энергия? — глаза Даби заблестели недобрым огнём. Он грубо откинул Мидорию в сторону. Тот, пропыхтев, ударился тяжёлой головой о стену и обмяк на полу, вызывая ещё один резкий звук цепи, царапающей металл. Стоило только гадать, что Даби мог сделать в следующие минуты, если бы дверь не открылась в который раз за вечер. В подвал медленно зашёл Шигараки, машинально почёсывая свою шею. Бакуго успел заметить сквозь щёлку двух крепких мужчин, охраняющих вход. Незаметно убежать отсюда не представлялось возможным, точно как и обезвреживание двух амбалов, находясь в таком состоянии. — Даби, на сегодня твой сеанс окончен, — монотонно сказал Шигараки, не смотря на искривлённую от гнева мину своего компаньона. — Пошёл вон. — Чего? — огрызнулся на него Даби. — Я даже не начал ничего! Какого хрена ты начал мне указывать? — Ты уже наигрался с ними, — гневно прищурился Шигараки, оставаясь на безопасном расстоянии напротив Даби. — Это мои пленники, не твои. Бакуго только сейчас заметил, что за спиной Шигараки скрывались две фигуры. Они вышли на свет. Одна девчонка с короткими светлыми волосами, глазами охотника и одеждой заправской шлюхи была ему неизвестна, но вторая заставила парня недоуменно напрячь глаза. Он будто сомневался, не показалось ли ему знакомое лицо. Даби тем временем с такой злобой посмотрел сначала на Бакуго, потом на Шигараки, и, ненавистно пнув ни в чём не повинную доску, быстрым шагом направился к выходу, собираясь грубо толкнуть Шигараки за плечо, но тот был быстрее. Он крепко схватил Даби за предплечье, забывая, в каком состоянии находился его компаньон. Даби молниеносно поднял пистолет и направил его прямо в голову Шигараки. Но он не шелохнулся даже под идеей закончить этот век с простреленным лбом. — Ты действуешь согласно плану, — процедил Шигараки, похлеще зверских голубых глаз Даби впиваясь в него своими, холодными и мерзкими. — Никакого самовольничества. Только так, как было оговорено. Ты понял меня? Даби с минуту не сводил с него взгляда и, неприязненно поморщившись, опустил пистолет и заодно толкнул Шигараки, тем самым показывая своё явное несогласие. И молча ушёл, не давая определённого ответа. — Какой вспыльчивый, — звонко произнесла блондинка, мерзко похихикав. — Может, тебе от него избавиться, Томура? Шигараки посмотрел на неё с таким лицом, словно не помнил, когда давал согласие открывать ей свой паршивый рот. — Даби неуправляемый, но из него получилось отличное оружие, — скорее для себя пояснил мужчина. — Если направить его гнев в нужное русло, ему в силах разрушить всё, что представляется угрозой. Удивительно, но хладнокровный и молчаливый, он заметно изменился, стоило тебе уйти от нас, — обратился он к Бакуго, подходя ближе. — Его так задело твоё предательство, что он всё это время преследовал лишь одну цель — отомстить и уничтожить тебя, буквально не оставив от твоего тела ни пепла. Он словно превратился в твою копию, когда ты был одним из нас, Бакуго. Стал таким же агрессивным и непредсказуемым, отчего у меня голова просто взрывается в попытках удержать его чрезмерную пылкость. Меня это удивляет, но одновременно и раздражает. Из-за тебя я теряю своё лучшее оружие. И остаётся только гадать, что может учинить Даби, если я не позволю ему тебя убить. Шигараки присел на корточки рядом с Бакуго, задумчиво обводя его побитое и измождённое лицо, не теряющее угрожающие черты в сощуренных глазах. — Так что давай сделаем друг другу одолжение, — угрожающе-добродушно продолжил Шигараки. — Ты не станешь испытывать моё терпение и спокойно будешь сидеть и ждать, пока вся эта чёртова заварушка не прекратится, и я после отдам тебя на корм Даби. Ты уяснил? — Ты сдохнешь быстрее, чем это случится, — ухмыльнулся Бакуго, показывая окровавленные зубы. Шигараки глубоко вздохнул и закрыл глаза: его тоже до бешенства раздражает упрямство блондина. Но на это Катсуки и рассчитывал. Самое главное — направить их внимание на себя. — Ты специально тянешь время? — Шигараки словно прочёл его мысли. Бакуго вздрогнул, напряжённо вглядываясь в спокойные черты лица мужчины, который позволил себе довольно усмехнуться. — Браво. Но, к сожалению, я не могу оставить все как есть. Дело в том, что, как и Даби, я тебя откровенно не выношу. И ты не будешь спокойно сидеть здесь, ожидая спасения, хотя вряд ли вас поспешат выручать. Поскольку вы уже числитесь мёртвыми. Бакуго затаил дыхание. В каком смысле — числятся мёртвыми? Ведь тел в машине нет, тогда какого хрена происходит? — Мёртвыми? Что ты, чёрт возьми, несёшь? — Ха? Похоже, мы забыли ему сказать, Асуи, — Шигараки обернулся на девушку, тихо стоящую около двери и не замеченную до этого Бакуго. Тот подавил удивлённый вдох, встречаясь с ней глазами. Так, значит… — Это ты всё начала, сучка? — угрожающе прошипел Катсуки, наклоняя в её сторону торс, насколько ему это позволяли цепи. — Я убью тебя… — Хватит плескаться угрозами, — Шигараки был недоволен, что его перебили. — Это бесполезно в твоём-то состоянии. Просто молчи и слушай историю, как смышлёная Асуи предложила нам подбросить безымянные тела в тачку и полить её бензином. Так мы избавились от лишних любознателей, которые будут допытываться до всяческих мелочей. Но зачем что-то искать в горе обгоревших костей, верно? — Шигараки противно засмеялся, поднимаясь с места. — Патологоанатомы работают на меня. Часть полиции города тоже под моим контролем. Думаешь, было так трудно подделать пару документов? — Я просто хочу закончить наш конфликт здесь и сейчас, — мужчина медленно прошаркал к Мидории. Изуку еле смог присесть, прислонившись к стене, как его подняли снова, словно набитую пухом игрушку. Шигараки был на удивление силён с его тощей комплекцией: ловко нацепив на правую руку паренька наручники, он прикрепил их к железной полке шкафа для строительных материалов. — Что ты творишь?! Быстро сними его… — Прекрати перебивать меня, чёртов поганец! — громко воскликнул Шигараки, в бешенстве повернувшись к Бакуго. — То, что ты пытаешься своими словами меня остановить, не стоит и гроша! Наконец почувствовал себя настолько бесполезным, прикованным к трубе, что даже поднять руку не в состоянии, чтобы помочь ему? Чего стоят твои потуги? Ведь ты хорошо понимаешь, что сдохнешь здесь, прямо перед моими ногами, прихватив с собой своего дружка! — О-о, Томура разозлился, это что-то новенькое, — блондинка подошла к Асуи и шепнула ей на ушко, словно это был страшный секрет. Тсую промолчала, не сводя с парней задумчивого взгляда. Блондинка надула щёки, обидевшись, что на неё не обращают должного внимания. — Ух, какие мы разговорчивые. Больно надо! — Я не буду тратить на тебя своё время. Ты и так отнял у меня слишком многое. Асуи, живо! — Шигараки протянул ей руку. Девушка бесшумно подошла к нему и вручила шприц с мутной жидкостью. — Что это? — взволнованно прохрипел Бакуго, таращась на шприц. — Сколько ты провёл под моим крылом, пока собственноручно его не поджёг? — деланно задумался Шигараки. — Три года? Или целых четыре? И до сих пор не можешь разобраться в очевидных вещах? Шигараки подошёл к Мидории и крепко схватил его за лицо. Открыл один глаз и внимательно изучил зрачок. Бакуго оставалось лишь в ужасе смотреть на развернувшуюся картину перед собой, не осознавая даже, что Шигараки действительно хочет сделать то, что намеревался. — А парень был тем ещё торчком, верно? — подметил мужчина, опуская Мидорию. — Но уже давно не сидит, по нему видно. Я это хорошенько исправлю. — Нет! — Бакуго не знал, откуда он взял силы, чтобы прокричать это слишком громко. Но Шигараки был непреклонен. Отнюдь. Он ждал именно этого. Когда блондин, наконец, удосужится явить на свет свои эмоции. — Интересно, через какое время он отбросит коньки от тяжёлой наркоты? Зависит от того, насколько хорошо я рассчитал дозу, — спокойно, или, наоборот, удовлетворённо сказал Шигараки, вводя жидкость в вену зеленоволосого. — Он расплачивается за всё то дерьмо, что ты учинил, Бакуго. Сиди и смотри на то, как он медленно умирает. Это будет платой за то время, что я провёл в грёбаной тюрьме. Шигараки со слишком довольной рожей повернулся на Бакуго и непонимающе помрачнел. — А? Чего ты нос повесил? — Шигараки не понравилось поведение блондина и его опущенная голова. После своего эмоционального всплеска он оставался молчаливым. Мужчину это вывело из себя. — Эй, мистер упрямец, тебе разве не хочется взглянуть на моё творение? Пока Шигараки направлялся в сторону Бакуго, Изуку смог прийти в себя и слегка поднять голову. Его телу стало нестерпимо холодно, а правая рука онемела. Ему на секунду почудилось, будто её и не было вовсе. Но что-то непонятное происходило с ним, отчего перед глазами образовалась мутная пелена, а на плечи упала многовековая усталость, отчего ему хотелось заснуть. Разум твердил этого не делать. Он буквально орал ему, что он должен оставаться в реальности. — Подними голову, не будь так груб к моей работе, — приказал Шигараки, насильно поднимая голову Бакуго за волосы. — Катсуки, — тихий шёпот Изуку разошёлся по комнате. Все замолчали, поворачиваясь на него. Он смог выдать слабую улыбку на дрожащих губах. — Посмотрим фильм вместе? Бакуго замер, словно забывая, как правильно дышать. С усилием сжал челюсти, болезненно взирая на парня, пытающего даже сейчас не терять силу духа. И заплакал. *** — Эйджи… Эй, ответь! Эйджиро! Ты слышишь меня? Киришима часто заморгал, избавляясь от густого дыма, который лез в глаза. В мозг пробился тошнотворный запах гари. В ушах звенело так, словно он находился рядом с многотонным колоколом, трезвонящим о начинающейся службе. Потихоньку через этот гул и шок он ощутил прикосновение к своим рукам и лицу, а пощёчины, оставленные на его щеках, отрезвляли. — Ками? — решил спросить парень. Каминари пропыхтел что-то непонятное и ещё раз стукнул Киришиму, теперь по груди. — А кто ещё, идиот? — воскликнул Денки. — Ты в порядке? — Д-да, — рассеянно кивнул красноволосый, полностью приходя в себя. Он с открытой тоской смотрел на горящую машину, которую тушили быстро прибывшие пожарные. Их уже окружила толпа зевак и соседей, которых тоже переполошил неожиданный взрыв. Похоже, он ненадолго отключился… Киришима в ужасе расширил глаза, крепко хватая удивившегося Каминари за руки. — Ками, с тобой всё хорошо? Ты не пострадал? — забеспокоился Эйджиро, осматривая парня на наличие ран. К его облегчению, кроме испуганного лица и мелких царапин блондин был в порядке. — Я-то в норме. Ты был в таком шоке, что словно из этого мира отбыл. Но сейчас с тобой всё хорошо, боже, как я рад! — За нами гнались, я это помню, — нахмурился Киришима, вспоминая прошедшие события. — И они подложили бомбу под машину. Отец! Что с ним? — Ты сегодня утром говорил, что он на дежурстве, так что его не было дома, — успокоил его Денки, отводя его подальше от места происшествия. — Он в полном порядке и летит сюда. — А, хорошо, — отрешённо ответил Киришима. Прежде чем он успел сказать слово, на их улицу свернула машина, приближаясь к дому Киришимы. Парень подумал, что это отец, но засомневался в этом, поскольку это была не его машина. Приготовившись к новой встрече с мафией, которая, видимо, решила окончательно избавиться от них, Киришима оттолкнул от себя Денки, и приготовился встречать незваных гостей, но осёкся, замечая знакомые номера. Машина скрипнула колёсами и остановилась около встревоженных парней. Из водительского места наружу выпрыгнул Тсукаучи. — Давайте, садитесь! Быстрее! — впопыхах сказал он им и указал на двери. Киришима и Каминари продолжали стоять как каменные изваяния, тупым взглядом смотря на детектива. Было видно, что он куда-то торопится. — Нет времени объяснять! Быстрее, залезайте! — Но здесь такое случилось… — Поговорим по пути! Парни, быстрее приходите в себя! Эйджиро переглянулся с Денки и кивнул, соглашаясь на неожиданный поворот событий. — Ты меня сильно толкнул, между прочим, — пробубнил Каминари, залезая на заднее сиденье. — Извини, — тихо ответил Киришима. — Я думал, что за нами снова пришла мафия. — Я видел твой звонок, Эйджиро, — не отрывая взгляд от дороги, проговорил Тсукаучи. — Я не успел ответить на него, извини за это. — Куда мы едем? — поинтересовался Денки, высовывая голову из задних мест. Он поворачивался по сторонам, чтобы узнать дорогу. — И почему такая спешка? — Дела очень плохи, ребята, — пояснил свой резкий поступок Тсукаучи, слишком часто всматриваясь в стекло заднего вида и на всякий случай прибавив газу. — Шигараки и вся мафия пришла в действие. Они устроили охоту за головами не только в Лос Анджелесе, но, похоже, и в нашем городе. — В каком это смысле? — в панике спросил Каминари. — Нас хотят убить? — Если грубыми словами, то да, — нахмурился Тсукаучи, повернув направо. — Меня на днях уволили, без огласки и лишних слов. Теперь дорога в полицейский участок мне заказана. Шигараки загнал меня в угол, потому что узнал, что я начал подчищать за ним. И как только я увидел твой пропущенный вызов, то понял, что с вами приключилось что-то плохое, поскольку я говорил тебе, Эйджиро, звонить мне только в крайних случаях. И этот крайний случай, увы, случился. — Так куда мы едем? — допытывался до него Каминари. Киришима на удивление оставался тихим и не принимал в беседе участие. — Ко мне домой. — Но разве это не будет опасно? За вами же тоже охотятся. А если мы все вместе будем у вас, то это означает, что мы станем лёгкими целями! — Мой дом находится в многолюдном районе. На каждом углу — камеры, запись которых мгновенно идёт в общую сеть. Если кто-то из мафии решит подойти к моему дому, сработает сигнализация, которую могу отключить только я. Так что там вы будете в безопасности. — Что с моим отцом? — низким голосом спросил Киришима. Тсукаучи замолчал, решая ответить только спустя два поворота. — Он знает, что делать. Ему не посмеют навредить. — Вы ведь сами сказали, что люди из мафии добрались уже и до нашего города. Я не верю, что мой отец станет работать на них, а, значит, он постарается помешать им, и тогда… — Эйджиро, — твёрдо произнёс Тсукаучи, вынуждая парня повернуть на него голову. Глаза детектива излучали решимость. — Твой отец справится, верь в него. Сейчас вы должны думать о себе. Так, мы почти на месте. Спустя пару минут машина остановилась около невзрачного одноэтажного дома, похожего один на другой. Киришима знал эту улицу безмолвных зданий, которая тянулась пол мили по обе стороны дороги. Киришима не знал, что Тсукаучи проживает здесь, хотя выбор жилья он правильно понял: работая там, где человек постоянно подвергается угрозам и расправам, безликий дом отлично подходит для того, чтобы не ожидать неожиданных гостей. Тсукаучи вышел из машины и направился ко входу. Парни угрюмо последовали за ним. Зайдя внутрь, Киришима остановился прямо на пороге, удивляясь знакомым лицам, которые уж точно не ожидал увидеть в доме Тсукаучи. — Киришима? Каминари? — сбоку от входа выглянула голова Мономы и удивлённо взглянула на прибывших. — Что вы здесь делаете? — А ты что здесь забыл, Монома? — парни тоже пребывали в недоумении. Тсукаучи решил объяснить причину их общего нахождения в его доме. — Я привёл сюда всех, кто так или иначе был втянут в общую тему по поводу мафии. Чтобы вы все оставались в безопасности, пока Шигараки и все его люди не будут пойманы. Я понимаю, что вы особо не ладите друг с другом, — Тсукаучи почувствовал напряжённую атмосферу, возникшую между парнями, и поспешил избавиться от неё. — Но, прошу, сейчас не время для ссор и выяснения обстоятельств. На кону собственные жизни. Вы понимаете это? — Да, я понял вас, мистер Тсукаучи, — кивнул Монома, явно не по своей воле приблизившись к Киришиме. Блондин протянул ему ладонь, тем самым соглашаясь на временное перемирие. Эйджиро уверенно пожал её и кивнул. Тсукаучи верно подметил: время для ссор они найдут после. — Как ты попал сюда? — спросил Каминари у Мономы. — Вы с Миной же ехали в больницу к Шинсо. — Дело в том, что… — замялся Монома, скрещивая руки. Его взгляд потускнел. — Мы с Миной направлялись к ней домой после того, как навестили Хитоши. Но… — В мой дом вломились и перевернули его вверх дном. Мина вышла оттуда же, откуда изначально показалась голова Мономы. Голос девушки был ровным, а сама она держалась весьма спокойно, словно это случилось вовсе не с ней. — Мина! — обеспокоенно воскликнул Каминари, одновременно успокаиваясь, что с ней всё в порядке, и ужасаясь услышанной новостью. Он хотел подойти к ней, но рука Мономы весьма грубо преградила ему путь, отталкивая подальше от розоволосой. — Я в порядке, правда, — ответила Ашидо и глубоко вздохнула. — Просто уже не осталось нервов, чтобы сидеть в панике и ждать ещё чего-то. — Если вы все в сборе, пройдите в гостиную, — Тсукаучи, закрыв входную дверь и зашторивая окна, указал направо. — Посидите пока там. Я должен уйти в свой кабинет. Если что-то случится, тут же зовите меня. С этими словами Тсукаучи, ещё раз всё тщательно проверив, ретировался в дальний конец дома, оставляя их наедине друг с другом. Повисла тишина. Ашидо, не вытерпев её, громко выдохнула и, обняв себя за плечи, вошла в гостиную и устроилась в кресле, подтянув к себе ноги. Монома последовал за ней и присел на пол, около кресла, и молчаливо уставился в точку перед собой. — Жутковатая обстановка, — неловко прервал общую тишину Каминари, обводя серые обои, тёмную мебель, потухший камин и журнальный столик из тёмного дерева. Больше в гостиной ничего не было. — Ну, что будем делать? — слабо хлопнув в ладоши, нервно усмехнулся Каминари, присаживаясь на диван. Тот скрипнул старыми пружинами, распространяя этот звук по комнате. На его вопрос так и не ответили. В поисках поддержки Денки бросил взгляд на Киришиму, который так и топтался перед гостиной, не собираясь, похоже, заходить туда. — Конечно, это ещё тот писец, но, может, мы сможем поболтать? Так сказать, разрядить… — Ты можешь просто помолчать? — прервал его Монома, неприятно хмуря брови. — Ты не видишь, что сейчас происходит? Можно, пожалуйста, обойтись без твоих идиотских речей? — Ты чего огрубел, Монома? — ответил Каминари, обиженный словами блондина. — Я, между прочим, типо поддержать вас хотел… — И как ты увидел, что нам это нужно? — Монома, это уже ни в какие рамки… — Замолчите оба! — громко приструнила их Мина. Парни замолчали, бросая друг на друга неприязненные взгляды. Ашидо, словно опомнившись, посмотрела на Эйджиро. — Киришима, не стой столбом и сядь уже. Киришима удивлённо посмотрел на девушку, но та после своих слов отвернулась от него, словно и не произносила ничего. Откинув прежнюю напряжённость, он сделал шаг, но тут же был остановлен громко сработанной сигнализацией. Ребята повскакивали с мест. — Сигнализация сработала? — Кто-то заявился сюда! — быстро вспомнил слова Тсукаучи Киришима, осторожно приближаясь к окнам. — Мина, держись позади меня, — Монома встал перед ней, тем самым отводя её подальше от окон. Ашидо молча кивнула и схватилась за его плечи, взволнованно слушая орущую сирену. — Всем отойти от окон и двери! — к ним на звук прибежал Тсукаучи с пистолетом в руках. Ребята последовали его приказу, поэтому Киришима не успел выглянуть из окна. Тсукаучи, передёрнув затвор, осторожно выглянул из двери, сквозь щель смотря на прибывших и опустил руку с пистолетом, отключая сигнализацию. — Как вы узнали мой адрес? — мужчина с толикой подозрения смотрел на двух девушек, испуганных резкой сиреной. — Я позвонила Мине, — отдышавшись от страха, ответила Урарака. — Она сказала мне, что случилось. Я вовсе не опасна, мистер Тсукаучи. Я просто хочу проведать Мину. Она, наверное, в крайнем ужасе. Детектив с минуту вглядывался в их обеспокоенные и крайне взволнованные лица, и не выдержал первый, открывая перед ними вход внутрь. — Давайте, только быстро, — кивнул он им. Урарака и Асуи поспешили зайти в дом. Тсукаучи запер за ними дверь. — За вами никто не следил по пути? — Нет, я уверена, — ответила Урарака. — Всё было чисто. — Хорошо. Можете пройти в гостиную к остальным. — Очако? — удивилась ей Мина, выглядывая из-за плеча Мономы. Урарака, увидев розоволосую, поспешила к ней, пылко обнимая ту за плечи. — Боже, Мина, я так рада, что ты цела и невредима! — быстро проговорила Очако, поглаживая её по волосам. Мина тем временем грустно опустила взгляд и обняла шатенку в ответ. — После того, как я услышала, что с твоим домом… Я такого напридумывала! Хорошо, что я удостоверилась, что с тобой ничего плохого не случилось. — Киришима, ты в порядке? — с парнем поравнялась Асуи, осторожно спрашивая его. Эйджиро, быстро посмотрев на неё, нервно повёл плечом и направил своё внимание на обнимающихся девушек, видя такое впервые, честно говоря. Он даже не знал, что Мина и Очако успели помириться и даже сдружиться. — Мою машину подорвали, — коротко ответил Киришима. — Какой ужас. Мне очень жаль, — безэмоционально сказала Асуи, внимательно смотря на Урараку, которая тихо болтала о чём-то с Миной. Её глаза сощурились. — Хорошо, что вы в порядке. — Ага. — Очако, мы пойдём? — спросила у неё Асуи. Урарака, отлипнув от Мины, удивлённо посмотрела на подругу. — Куда? Мы же только пришли. — Ты сказала, что просто хотела удостовериться, что с Миной всё хорошо. Так и есть. Значит, нам пора. — Тсую, куда ты спешишь? — недоуменно спросила у неё шатенка. — Сейчас такой ужас происходит! Я останусь здесь… — Но Очако… — на лице Асуи отразилось крайнее удивление. — Я останусь здесь. А ты можешь уходить, я тебя не виню. — Очако, ты же знаешь, что я никуда не уйду без тебя! — воскликнула Тсую. Киришима слегка вздрогнул от неожиданной эмоциональности со стороны девушки, которая постоянно показывала лишь спокойствие и отрешённость. — Но здесь небезопасно! Ты никак не втянута во всё это! — Я хочу помочь Мине! — импульсивно ответила ей Урарака, подойдя ближе и хватая её за руки. — Прошу, пойми меня. Все сейчас находятся в большом шоке, а Мина и Монома и то похлеще. У них умерли их друзья, а Шинсо сейчас в больнице. Войди в их положение! — Очако, я… — прошептала Асуи, не находя нужных слов. Она поочерёдно обвела взглядом ребят и угрюмо опустила глаза в сторону. — Значит, это твоё решение? — Да, — уверенно сказала Урарака. — Я остаюсь здесь. — Ясно. Асуи выдернула руки из хватки девушки и пошла в сторону выхода. Монома пошёл за ней следом, чтобы открыть ей дверь. Выйдя из дома, Асуи напоследок посмотрела назад и нахмурилась. Монома крайне серьёзно смотрел на неё прищуренными глазами, держа в руке маленький предмет, который напоминал заколку с лягушкой, которую Тсую потеряла уже давно.