Timer / Таймер

— Она ждёт вас. Эти слова эхом отдавались в ушах Кары, когда она задержалась, прислонившись к массивной дубовой двери офиса Лены. Несмотря на силу, мускулы и дерзкую смелость, которыми она обладала, она, казалось, не могла найти в себе силы войти в кабинет и принять свою судьбу. Она хотела этого, но проблема была в другом. Кара не нервничала из-за своей привязанности к Лене, не подвергала сомнению свои чувства — она никогда в жизни не была так уверена ни в чём — скорее, она чувствовала, что идёт по карнизу здания, готовая прыгнуть, влететь в эту новую главу своей жизни. Это заставило её вспомнить тот день с Уинном, когда она приняла решение открыться ему, твёрдо упёрлась ногами в край здания и, резко обернувшись, упала в пропасть, когда он её окликнул. Кара вспомнила, как воздух, тёплый и стремительный, обдувал её, как её сердце подскочило к горлу, прежде чем она спохватилась и взлетела обратно в синеву полосой мягких пастельных тонов и практичных туфель. Она собиралась снова прыгнуть, чтобы изменить свою жизнь безвозвратно, и хотя она была так же взволнована, как и тогда, когда надела на себя мантию Супергёрл, в её энтузиазме был также здоровый уровень опасений. Когда дело доходило до любви к Лене Лютор, фактически, она всегда так делала. Теперь, когда она достаточно осознала себя, чтобы принять всю глубину своих чувств к этой женщине, как можно было сомневаться? — одна раскрытая истина заслуживала другой. Она не могла признаться в любви женщине, которая считала её тем, кем она не была. Вернее, кем-то, кем она была: фактически двумя кем-то. Тут у Кары немного сжалось сердце: что, если её признание не в любви, а в инопланетном происхождении, её героические обязанности — её ночная работа — разрушат привязанность Лены к ней? Она знала эту женщину достаточно хорошо, чтобы понимать, что ксенофобские наклонности её матери не смогли повлиять на готовность Лены принимать других, так что не это заставило её сжимать и заламывать пальцы. Скорее, именно ложь заставляла её опасаться. Как отреагирует Лена, зная, что Кара скрывала такую ​​важную правду? Хотела бы она знать. Но она никогда не узнает, никогда не прыгнет с уступа в открытое небо, прислонившись к массивным дверям кабинета, поэтому Кара осторожно приоткрыла одну из них, заглядывая в чистую белую комнату. Беглый взгляд сказал ей, что Лены нет в кабинете: наследница Люторов ждала на балконе, спиной к Каре. Блондинка шагнула внутрь, груз предполагаемой судьбы тяжёлым бременем лёг на её плечи. Это был тот самый момент. Она видела, как всё это разыгрывается перед ней: их глаза, как и сотни раз до этого, встретятся. Но на этот раз, когда они обменяются взглядами, воздух пронзит звон их таймеров, и они сойдутся на нуле, звон колоколов просигнализировал бы о начале их новой совместной жизни, о новом контексте их дружбы, их отношений. Но она должна была сделать это правильно. Кара отказывалась вступать в их общее будущее, пока не расскажет правду. Отношения не могли процветать, не могли вырасти во что-то долговечное и прочное без здоровой основы доверия, и она не хотела подвергать опасности их будущее счастье нынешними уловками. Она вошла в кабинет и опустила тяжёлую сумку на пол. Звук эхом отозвался в пустоте помещения, и Лена на балконе, вздрогнув, стала поворачивать голову на звук. — Подожди, Лена. Остановись, — крикнула Кара, возможно, её голос прозвучал жёстче, чем она намеревалась. — То есть, пожалуйста, не двигайся. Просто оставайся там, где стоишь. Она прошла через кабинет, вышла на террасу и встала прямо за Леной. Балкон был неглубоким, и между ними оставалось всего лишь расстояние вытянутой руки. Если бы Кара захотела — о, как ей этого хотелось! — она могла бы протянуть руку, чтобы коснуться веснушек, осыпавших обнажённые плечи гендиректора. Поднялся лёгкий ветерок и поймал свободный, вялый бант, висевший на воротнике тёмно-зелёной креповой блузки Лены и слегка запутавшийся в её волосах, стянутых в тугой хвост. Её бёдра облегала чёрная как смоль юбка-карандаш, и Лена услышала громкое сглатывание за спиной, когда Кара скользнула взглядом вверх по статной фигуре брюнетки от пяток к бёдрам и к голове. Лена слегка вздрогнула, чувствуя на себе тяжесть взгляда Кары, но послушно отвела взгляд, опустив глаза и повернувшись спиной. Если бы она сконцентрировалась, то практически почувствовала бы тепло, исходящее от Кары — та всегда было немного горячей, и Лена наслаждалась этой чертой в холодные вечера, которые они проводили, прижавшись друг к другу на диване, смотря тот или иной фильм, пока Кара наполняла желудок китайской едой в количестве, соразмерном её весу. Лена услышала, как блондинка прочистила горло, почти могла различить шорох её туфель, когда она переступила с ноги на ногу, представила, как Кара касается оправы очков, как она всегда делала, когда нервничала. — Я… я должна тебе кое-что сказать, — начала Дэнверс. — Я тоже, Кара, я… — Пожалуйста, — блондинка позволила себе комфортный контакт, положив руку Лене на плечо, и та инстинктивно положила свою руку на руку Кары. Воодушевленная этим жестом, криптонка продолжила: — Я знаю, что это ты позвонила, и я была рада прийти, но мне нужно высказаться, и тогда ты сможешь решить, куда идти дальше, скажешь мне, всё, что хочешь, и я выслушаю. Мне просто нужно, чтобы ты сначала это узнала, мне нужно быть с тобой честной. — Хорошо, — Лютор замолчала, почти незаметно кивнув. — Я должна была сказать тебе это раньше, давным-давно, правда. — Кара нервно провела свободной рукой по волосам, в то время как другая получила успокаивающее сжатие от Лены. Ей хотелось посмотреть подруге в глаза, когда она это говорила, но она не желала свести на нет это бремя в своём сознании. — Мне нужно, чтобы ты знала, что это никогда не было связано с доверием — я доверяю тебе свою жизнь, Лена. Поэтому, пожалуйста, никогда не сомневайся в этом — скрывать это от тебя было единственным способом тебя обезопасить. Есть люди, и одна из них — твоя мать, которые могли причинить тебе боль, чтобы добраться до меня, разоблачить меня. Но я бы сразилась с ними всеми только ради шанса быть с тобой честной сейчас. Я обещала, что буду защищать тебя, и я буду защищать тебя всегда. — Я знаю. — Хорошо. — Кара вздохнула и подошла ближе к Лене, остановившись всего в нескольких дюймах от неё, так что Лена могла чувствовать лёгкое щекотание дыхания у себя на шее. — Нет, я имею в виду, что знаю, — уточнила Лена. — Я знаю, что ты пытаешься мне сказать, я знаю, что ты — это она — Супергёрл — я знаю это с первого интервью, даже до него, и меня это не волнует. То есть, конечно, меня это волнует, но это не меняет моего отношения к тебе. — Гендиректор почувствовала жжение соли в глазах, и пожалела, что не может повернуться лицом к Девушке из стали, женщине, которая занимала так много места в её сердце, что оно болело от переполненности. Вместо этого она почувствовала, как сильная рука обняла её за талию, ощутила прижатие тела, одновременно твёрдого и мягкого, к её собственному. Почувствовала шёпот губ на расстоянии волоска от уха. — Не могу сказать, что удивлена, в конце концов, ты гений. Но мне любопытно, как ты относишься? Ко мне, я имею в виду. К Супергёрл тоже, наверное. К нам обеим? — Голос Кары был низким, хрипловатым, и она старалась говорить уверенно, или что-то более близкое к томному, чем мрачному, но она не могла справиться с застенчивой болью в глубине души. Она провела с Леной бесчисленное количество часов, выстраивая с ней прочные отношения в роли Кары Дэнверс. Ей нравился тот факт, что, несмотря на их разногласия, Лена, казалось, была искренне увлечена ею. Внимание генерального директора привлекла не дерзкая героиня, а мягкий, неизменно искренний репортёр. Однако Лена всё это время знала — знала, что Кара живёт двойной жизнью, полной невероятных способностей и подвигов. Что, если она ошибается, что, если Кара Дэнверс недостаточно хороша, а Лена согласилась на неё только потому, что к ней прилагается плащ? Кара притянула Лену немного ближе, внезапно почувствовав странное собственничество, устранив всё пространство между ними и положив подбородок на плечо женщины. — Как я к тебе отношусь? Я… ты… — Лютор пыталась подобрать слова, изо всех сил стараясь сохранять сознание, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться, поскольку она всё больше осознавала каждую точку соприкосновения между собой и женщиной, прижатой к её спине. Даже находясь в опьяняющем тумане близости, Лена всё же почувствовала колебание Кары, едва заметное изменение её интонации. Она знала эту женщину лучше, чем знала себя. Она понимала, что значит воспринимать себя хуже, чем другой человек, даже если человек, с которым ты столкнулся, был просто другой версией тебя самого. Она чувствовала в Каре застенчивое сомнение и не хотела, чтобы та ощущала что-либо, кроме полной и абсолютной любви. — Ты мой герой, Кара. Не Супергёрл, ты. Ты мой лучший друг и мой любимый человек. Супергёрл защищает меня, утешает, но ты? Ты питаешь мою душу. Ты — свет во тьме, ты — солнце. Ты видишь меня — никто никогда раньше даже не пытался, но ты это делаешь. Ты испытала столько печали, пережила столько потерь, и всё же ты по-прежнему можешь любить с такой силой. Неужели это так странно, что я могу лишь надеяться, могу осмелиться мечтать получить часть этой любви для себя? Лена обвела руку вокруг талии, взяла кисть Кары в свою и поцеловала в ладонь, а затем переплела их пальцы. Каким-то образом, несмотря на запинания, ей удалось найти именно те слова, которые Каре нужно было услышать. — Она у тебя есть, — ответила Кара баюкающим голосом, пропитанным безмерной привязанностью к этой необычной женщине. Она поцеловала Лену в затылок и развернула её лицом к себе. Стоя перед брюнеткой, она не смогла удержаться от смеха, когда увидела лицо Лены: напряжённое, её глаза с длинными ресницами сморщились от усилия оставаться закрытыми. — У тебя есть моя любовь, Лена. Я должна была сказать тебе это давным-давно, вернее, я должна была понять это давным-давно! Мне жаль, что всё так запуталось. Я сделала несколько ошибок, пошла по неправильному пути, и мне нужно так много сказать, так много времени, чтобы наверстать упущенное. Но это всегда была ты. У тебя, Лена Лютор, вся моя любовь. Пожалуйста, — Кара коснулась пальцами виска подруги, — пожалуйста, открой глаза. — Не могу, — выдохнула Лена, сопротивляясь, и слёзы, как роса, собрались на её длинных тёмных ресницах. — Ты же знаешь, что это я. — Кара провела пальцами вниз, прослеживая идеальную линию подбородка Лены. — И даже если это не так, если ты откроешь глаза, и ничего не произойдёт — если наши таймеры не обнулятся, если небеса не откроются, если мультяшные птицы не появятся и не запоют мелодии из шоу — знай: я выбираю тебя. Из всех людей на Земле, в этой и любой другой вселенной я хочу тебя, Лена Лютор. Я была создана для тебя, я знаю это. И, я хочу сказать, я знаю, что на самом деле мы с тобой не принадлежим никому, кроме самих себя. Мы сильные, независимые женщины, которым не нужен другой человек, чтобы сделать нас целостными и всё такое, — пробормотала Кара, и наследница Люторов не смогла удержаться от смеха, её нос изящно сморщился, а губы растянулись в ослепительно-белой, вызывающей зависть улыбке. — Но если я и принадлежу кому-то, так это тебе. — И я принадлежу тебе, Кара Дэнверс. — Лена теперь всерьёз плакала, из её глаз, всё ещё плотно закрытых, текли слёзы. Кара обвила рукой шею Лены и придвинулась так близко, что они оказались лоб ко лбу, нос к носу. Она подождала немного, позволив зависающему в воздухе электричеству между ними трещать. Кара задавала молчаливый вопрос и надеялась получить ответ. Это произошло мгновением позже, в виде лёгкого движения, прижатия губ к её губам, когда Лена подалась вперёд и сократила расстояние между ними. Это было таким же приятным, как она помнила: прикосновение губ, сладкое дыхание, когда они соприкасались друг с другом, нежно, снова и снова, и каждый поцелуй становился более отчаянным, чем предыдущий. Где-то в разгар всех этих сладостных и страстных ощущений Кара сумела остановиться и отстраниться на кратчайшее мгновение, и тогда Лена сделала то же самое. Они нашли глаза друг друга — глубокие сапфировые и ледяные изумрудные, застывшие на мгновение томной тишины. Затем до их ушей донёсся мелодичный перезвон двух синхронно поющих таймеров, и они улыбнулись, прежде чем снова раствориться друг в друге.