***
Мама. Встреча с ней помогает излечиться от всего дурного. Именно по этой причине Иккинг после школы садится в автобус до больницы, а не до дома. Глядя в окно, он размышляет о том, что произошло. Листья деревьев, готовившихся вот-вот попрощаться со своим пёстрым одеянием на несколько месяцев, шуршали за стеклом, концентрируя на себе взгляд пары изумрудных глаз. Хм. Интересно, будь они с Хедер врагами или же хотя бы плохими приятелями, стала бы она использовать против него какие-либо известные ей факты, чтобы ему насолить? Может, просто так, ради забавы, а может из-за какой-нибудь мести? Как хорошо, что она не знает о маме, а мама о ней. Знай миссис Хеддок о том, что выдаёт девушка её сына, ей стало бы нехорошо. Конечно, она очень добрая и непредвзятая, неимоверно кроткая и чувственная внутри и стойкая в случаях необходимости снаружи. И как ей удаётся сочетать в себе всё это одновременно? Говорят, дети выбирают себе половинки, схожие с родителями. Но Хедер совсем другая… Кому он врёт? В тот момент он думает совсем не о Хедер. Все эти раздумья камнем на верёвке, что обхватывает его шею, тянут Хеддока вниз, в пучину сомнений и переживаний, а потому он закрывает глаза и выдыхает. Тем более, сейчас важнее всего думать о другом. Запах больницы не меняется. Иккинг не понимает, как тут можно долго находиться: запах этот затягивает тебя, пробирается внутрь, стоит тебе лишь прикрыть веки и проявиться тёмной полоске меж разомкнутыми губами, как он проберётся внутрь, мгновение — и поглотит тебя, а ты и не успеешь заметить. Не заметишь, как Тьма сменит Свет. Просто отлично! И как с подобными мыслями ему посетить маму и заставить её чувствовать себя лучше, как обычно он делает?***
Автобус, как нарочно, катится медленно. Он будто бы ползёт по серой улице, пытаясь протолкнуться меж таких же непримечательных автомобилей, единственные яркие пятна на которых — блики светофора. Неимоверно здорово! Помимо скорых пропусков она ещё и опоздает сегодня! Есть и плюсы: наказание, вроде как, закончилось. По крайней мере, сегодня миссис Пьюр уже ушла к тому времени, как они с Иккингом встретились у кабинета после уроков. К слову, после химии они не общались вовсе, а взгляд, кинутый парнем после «ну, тогда, наверное, нужно уходить…» был весьма странен. Она не из фаталистов, однако в данной ситуации придерживается позиции, которой придерживались бы они. Остаётся лишь надеятся на одно. — Пожалуйста, Вероника, скажи мне, что в пятницу будет санитарный день! — подобными словами Хофферсон встречает подругу. Изящные тёмные брови девушки удивлённо поднимаются, затем презрительно опускаются чуть ниже обычного. Она кладёт руки на талию, обтянутую нейлоном, и резко выдыхает. — С каких пор люди так здороваются? С какой ноги сегодня ты встала, Астрид? — Дело не в том, с какой встала, а в том, на какую наступили. — Тяжёлый рюкзак падает на скамью. — Точнее, наступила. Моя биологичка. — Как она могла? — Вероника картинно приставляет ладонь ко рту. - Кто обидел нашу девочку? На секунду Астрид замирает и, не убирая рук из полураскрытого рюкзака, переводит скептический взгляд на девушку. — Мне не очень-то смешно. — Ну, тогда может тебя взбодрит новость о том, что твоё приветствие было почти правдиво? Санитарный день будет, только в субботу. — Правда? — улыбка вспыхивает на лице девушки быстрее, чем начинает угасать. — Ну, хотя бы не одна пропущу. — В каком это смысле? — Да в том, что мы едем с классом в увлекательную поездку пятничным утром. — Хм, — её пальцы держат подбородок, — звучит интересно. — Особенно в преддверии соревнований. Они вскоре оставляют свои вещи. Далее ничего нового не происходит, её руки всё также врезаются в давно уже не гладкую поверхность воды, борются со стихией, дабы однажды победить её и почувствовать прикосновение холодного золота к шее.***
В маленьком пространстве, которое сложно назвать даже коморкой, как всегда царит полусвет и резкий сигаретный запах. Порой ему кажется, что даже стены тут уже пропахли насквозь. Сегодняшний вечер был исключением, ведь он вообще-то давно уже забросил привычку курить в туалете, ведь Зои выела ему уже почти все мозги на эту тему. В такие моменты она ужасно напоминала мать. Да-да, ту самую, которая заезжала к ним каждые две недели и контролировала их прибывание в отдельной квартире, привозила еду и проверяла наличие пыли на полках. Ту самую, по которой он ужасно скучал. Наверное, все среднестатистические подростки испытывают сложности или даже проблемы в отношениях с родителями, но Зои и Зак обычно отзывались о матери только тепло. И даже если дело было в том, что они не жили вместе и не разделяли быт. Отец заявлялся раз в два месяца, когда они были маленькими, а позже и вовсе пропал, а потому одинокой женщине с двумя неимоверно буйными детьми за спиной приходилось содержать семью и крохотную двухкомнатную квартирку самой. Несмотря на сложные характеры всех троих, жили они в тесноте, да не в обиде, хотя зачастую и получали жалобы от соседей за крики. Но вот обоим близнецам стукнуло по шестнадцать лет, они дружно взяли деньги, заработанные летом в качестве продавцов билетов на ярмарке и работой мороженщиков, свои стародавние сбережения и часть тех денег, что капали с государства как социальная поддержка из-за отсутствия отца, и сняли себе квартирку. Мать не знала: радоваться ей или плакать, однако в итоге все, поговорив, сошлись на мнении, что так будет легче. С тех самых пор близнецы живут в небольшой двухкомнатной квартире, расположенной у самой крыши одного из невысоких домов, в которых обычно обитают или жители заработка ниже среднего, или студенты, или приезжие. Тут всегда царит беспорядок, однако он никому не мешает. Тут бывают крики и споры, которые в итоге обычно заканчиваются совместным поеданием чипсов на кухне под какой-нибудь комедийный сериал, что вечно крутится по телевизору. Никто не знает, что озарит вечер в тот или иной день: смех или же яростные и даже воинственные крики, однако всем известно, что если кто-то обидит одного из жильцов той квартирки у крыши, тот безумец автоматически заведёт войну против другого. Но есть одно «но» — теперь в этой квартире частенько царит ещё и запах странного дешёвого одеколона и его обладатель — Сэм Йогерсон. До тех пор, пока этот парень и его сестрёнка стали внезапно пылать друг у друга чувствами, он как-то и не обращал внимания на Сэма, он просто был и иногда — редко — опускал смешную шуточку. А потом — бум — и он уже смотрит у них в гостиной на диване, который является кроватью для блондина, какой-то фильм в обнимку с Зои! Нет, Зак, конечно, не имеет ничего против так называемого «счастья» сестры, однако и не может сказать, что сильно за именно этот её выбор. Но он не может и в прямом смысле сказать ей об этом: откровение Зака уже бывало однажды, за что он получил выговор о том, что «она сама в праве выбирать себе парней и ей плевать на мнение брата» и три дня отсутствия какого-либо диалога. Правда, тот парень всё-таки оказался козлом, о чём она твердила потом насколько дней подряд. И всё же повторить подобное Торстон не решался. А потому он сидел на крышке унитаза, сжимая фалангами пальцев сигарету, и бессмысленно пялил в одну точку на бежевой дверце, из-за которой доносились шум телевизора и смех Зои. Слишком сильный. Она переигрывает. Он поводит бровями, поворачивает голову и глубоко выдыхает, отчего ловит приступ кашля. Конечно, он не скрывается от пары в туалете как минимум потому, что есть свободная комната и кухня; и всё же выходить наружу не хочется. Но даже он, уже натренированный годами, не в силах выдержать такого количества дыма. Приходится выйти. Он делает выбор в пользу кухни. За окном мерцают огонёчки, заявляющие о жизни, по улицам мотаются машины, а случайных прохожих уже и не видно в столь поздний час. В холодильнике он находит только хлеб, майонез, открытое молоко и банку солёных огурцов. Отлично, кажется, он нашёл, чем занять себя! — Я в магазин! — кричит он в сторону комнаты, запихивая стопу в кроссовок и одновременно натягивая куртку уже без надежды на то, что сестра его услышит. Он по-настоящему скучает в такие вечера, когда Зои занята с Сэмом, у Астрид тренировка, а Том — его приятель — в отъезде. А все остальные люди не являются теми, с кем он хочет проводить вечера. Дорога не занимает много времени, она занимает много размышлений. Со стороны он может казаться пофигистичным подростком, может, даже когда-то сидевшим на игле, и мало кому когда-либо удастся узнать, что у него сотни различных мыслей в голове. Мало кому будет известно, что он прочёл чуть ли не всего Ремарка и что он отлично готовит домашнюю пасту. Но он уже привык к этому. Зои всегда была более общительной. Она всегда первой заговаривала с людьми, не стеснялась проявлять какую-либо инициативу и говорить о своих желаниях. Да, она бывала вредной, особенно с ним, но он безмерно любил её. Именно по этой причине он пытается смириться теперь ещё и с присутствием Сэма в их жизни. Самый близкий к ним магазин стоит не так далеко. Рядом с ним находятся парковка, которую, словно в фильме ужасов, освещает мигающий фонарь. Его неимоверно бесят те моменты, когда продавцы не здороваются с покупателями, будто бы это не в их интересах. Как раз один такой невежливый продавец даже не кидает взгляд в сторону парня, что заходит в помещение. О да, тут атмосферно. В этом магазине столько всего произошло. Он погружается в воспоминания, проходя мимо полок. Однажды Астрид и Зои забрались в тележки для покупок, а Зак и Том наперегонки везли их вдоль бакалеи под крики продавцов, а потом дружно влетели в стойку с йогуртами по акции. А однажды — и ему было бы стыдно, если бы не вежливость местных продавцов — он на спор украл пару творожных сырков. Эх, молодость… Вскоре в руках оказываются продукты: сыр, яблоки, макароны и некоторые другие. Он проходит мимо прилавка с алкоголем, бросая туда один лишь ленивый взгляд, когда видит знакомую рожу Вигго Гримборна, что с сосредоточенным видом выбирает себе друга на вечер. Точнее, Зак видит его профиль и понимает это уже когда проходит к кассе. Впрочем, так даже несказанно лучше. Свежий воздух приятно встречается с носом, и Зак невольно улыбается. Находу открывая банку колы, он отдаляется от магазина с воспоминаниями и не здоровающимися продавцами. Он проходит по стоянке с машинами, на которой видит от силы одну-две. Впрочем, в одной из них он видит знакомые лица. Точнее, опять же-таки, их профили, что слились в склизком и противном для его глаз поцелуе. Ему как-то всё равно, он проходит дальше, но бровь всё-таки уливлённо приподнимается на одну секунду. А он думал, что Хедер Вереск предпочитает себе компанию Хеддока, а не Дагура Ости, что вечно плетётся за ними двумя.