Твой нрав обращает воду в пар

      Миссис Пьюр хватает за локоть больнее, чем Иккинг, её прикосновение кажется девушке ожогом пламени. Для учителя же, наоборот, кожа девушки — словно лёд. Она тут же берёт Хофферсон и за второе предплечье, начинает растирать кожу. Удивительно, как быстро она начинает действовать в стрессовой ситуации.       Хеддок не остаётся до конца без внимания: она обеспокоено глядит на них обоих, хочет засыпать вопросами, когда сзади появляется Террат, перекрикивая шумных подростков вокруг:       — Что тут такое происходит?       — Норма…льно, — произносит Астрид, чьи глаза наполовину прикрыты веками, а взгляд неопределённо блуждает по земной поверхности, — Только холодно.       — Так, срочно, срочно их в автобус! — кричит Пьюр, начиная тянуть блондинку на себя, а другой рукой стараясь схватить и Иккинга.       — Ага, то есть, им тепло, а нам — холод да букашки? — доносится из толпы. Пьюр замирает.       — Они чуть не погибли, вы, жестокие и бесчувственные! Включите мозг хоть сейчас!       — Это не её… вина… — Вдруг произносит Иккинг, шагая следом за Пьюр. — Это только моя…       — Да молчи ты! Сейчас не это важно.       Проходя сквозь толпу, Астрид чувствует чьё-то прикосновение на своей коже, едва заметно поднимает голову и видит обеспокоенную Зои. Хофферсон одними губами шепчет что-то подруге, но её довольно быстро заставляют двигаться дальше. Пьюр, выкрикивая какие-то команды и указания Террату и детям вокруг, через минуту оказывается у дверей автобуса, выуживает ключ из кармана куртки, открывает двери и заводит детей. Она заходит первой, поддерживая затем Астрид, которая получает помощь ещё и от Иккинга, что идёт следом. Пока она заводит двигатель, Хеддок и Хофферсон плюхаются на первые сидения после водительского места, по обе стороны от прохода.       Удовлетворительно кивнув заведённому двигателю, Пьюр поворачивается на детей. Стоя в проходе между ними, она тревожно грядёт то на бледноте лицо одной, но на такое же другого, и что-то говорит, скорее сама себе.       — Как же вас так угораздило? Ничего, сейчас согрейтесь, автобус уже заведён. Сейчас вам принесут сухие вещи, сейчас всё будет хорошо…       Она касается сперва щеки, а затем лба дрожащей Астрид, обхватившей себя руками, переводит взгляд на Иккинга, что не отрывает взгляда от блондинки.       — Сколько времени вы пробыли в воде?       — Я — минут десять, а она чуть меньше. Может, пять.       — Ничего, это в пределах нормы. — Пьюр садится на место рядом с девушкой, заключает её в свои объятия и начинает вновь растирать кожу. — Выглядит она похуже тебя.       Значит, в больницу необходимости ехать нет. Первую помощь нужно оказывать тут.       — Она полностью погружалась в воду, а я нет… Я идиот. Это всё из-за меня.       Он напряжённо смотрит в какую-то точку, переставая растирать ладони, будто бы для того, чтобы в наказание сему самому не дать согреться. Пьюр уже хочет высказать ему всё, что думает насчёт самоистязаний в подобные моменты, когда в автобус врывается Террат со стопкой одежды в руках. За ним пытаются войти ещё двое детей.       Учительница берёт из его рук сухую ткань.       — Вставай, Астрид, — произносит она. Пока девушка пытается выполнить просьбу, женщина оглядывает автобус и, завидев Зои, быстро подзывает её к себе. Вместе они оттаскивают Хофферсон куда-то в конец, проследив за тем, чтобы Иккинг взял всё необходимое и остался не один.       — Вот это да, — Вигго как-то оказывается здесь, в автобусе, прямо перед ним. У него хватает уважения смотреть на Иккинга, а не туда, где Астрид облачается в сухие одежды. — Сыграл в правду или желание…       Иккинг лишь отворачивается, хмурый, как туча, плевавший на холод, что окутал его тело. Вигго суёт ему какой-то свитер, и приходится переодеться.       Он может, конечно, сослаться на ту бурю эмоций, что царила в его душе, может твердить, что была ночь, они все играли, честно выполняли задания, а группа подростков может выдумать и не такое… Он может придумать любую причину, да вот только это не оправдание тот факт, что Астрид, возможно, пострадала.       Зачем она полезла в это озеро? Зачем спасла его? Один, она спасла его жизнь, его здоровье, если бы не она, он застрял бы там, запутанный в какой-то тряпке, надолго, и вот, какой монетой он отплатил ей. Она может слечь с воспалением лёгких…       У неё же на носу какие-то там супер важные соревнования!       Она никогда его не простит…       — Иккинг!       — Что? — он резко поворачивает голову на друга, нехотя принимает из его рук сухие штаны.       Вигго удаляется из автобуса, как объясняет он сам, в поисках пледа, и обещает скоро вернуться. Тем временем Астрид под руководством Пьюр садится на одно из сидений. Хеддок ужас, как хочет, но не может подойти.       В автобусе появляется третий и последний человек, уже давно перешагнувший отметку в восемнадцать лет, среди всех гостей озера — водитель. Пьюр кричит ему что-то про термос, но тот отрицательно мотает головой.       — Ну так разожгите костёр! Сделайте всё, чтобы согреть этих двоих!       Убедившись, что Астрид в порядке, женщина переключается на Иккинга, начиная хлопотать вокруг него, более спокойного и менее нуждающемся в помощи на вид.       Зои же, которая всё это время провела в транспорте, обхватывает лицо подруги ладонями.       — Ты ледяная…       — Нет… Ну, немного, — на её устах проносится тень улыбки, которая тут же исчезает.       Зои поворачивается на Хеддока.       — Что произошло? Что ты делал там, в озере?       Он лишь отворачивается к окну, не говоря ни слова. Напряжённая ситуация держится на протяжении нескольких секунд. Зои хмурится, лицо Хеддока выводит её из себя.       — Может, ты перестанешь молчать и ответишь на мой вопрос? Меня как никого другого здесь интересует, что заставило её полезть за тобой!       — Торстон! — На Зои устремляется взгляд, полный упрёка. — Угомонись, иначе выйдешь отсюда.       Девушка замолкает, но не сводит глаз с Хеддока, что начинает вести с ней войну взглядов. На какое-то время воцаряется напряжённая тишина, на фоне которой выделяются стучащие зубы Астрид.       — Ночевать будуте в автобусе. Я буду с вами. — Выдаёт Пьюр, кутая Хофферсон в плед. — На утро расскажете, как всё получилось. Сейчас успокойтесь, ни о чём не думайте: главная ваша цель — согреться.       Все оборачивается на Вигго Гримборна, что заходит в транспорт, молча подходит к Иккингу и, отдавая одеяло, обводит присутствующих долгим взглядом, задерживаясь на Астрид. Он смотрит на мокрые волосы, потемневшие от воды, бледное лицо, померкшие губы, ключицы, что выглядывают из-под бесформенного сухого оранжевого свитера, который он впервые видел на девушке. Он смотрит на серебряную волну, которая кулоном обвивает шею девушки. Она вся, сильная и упёртая в школе, неприступная, словно скала, но обворожительная, как нимфа, сидит сейчас здесь, сжавшись в комок и блуждающим взглядом исследуя окружающую обстановку.       Она поднимает глаза.       Что дальше? Испепелит взглядом? Нахмурится?       Голубые океаны, заключённые в её радужках, не холодеют при взгляде на него. Брови дрогают, но не больше. Она просто смотрит на него, как бы ничего ярко не выражая, но спрашивая: «Что ты тут делаешь вообще?».       — Вы что-то ещё хотели, мистер Гримборн? — спрашивает Пьюр.       Он больше не хочет прижать Астрид Хофферсон к стене, целуя шею, не хочет тянуть её за светлые волосы, вдыхая их аромат. Именно это и манило его с тех пор, как в голову вообще закрались мысли об этой девушке, но теперь, когда он видит блондинку в совершенно другой обстановке, он хочет лишь того, чтобы она опять засияла, наполнилась жизнью. Ему вдруг становится противно от тех мыслей, что таились в сознании.       — Н… Нет. — Парень не сразу отводит взгляд. — Я пойду.       Вигго покидает автобус. Ну и славно. Больше не будет пялится на Астрид. Иккинг провожает приятеля суровым взглядом.       — Вам, мисс Торстон, наверное, тоже лучше уйти.       «Уж я — то могу и остаться, а вот вам… » — проносится в голове у Зои, но она не выдаёт свои мысли. Проведя ладонью по плечу Астрид и кинув Хеддоку предупреждающий взгляд, Торстон скрывается за дверьми транспорта.       — Я пойду выйду, узнаю, что ещё можно сделать, — продолжает Пьюр, — Если что случиться — сразу кричи.       Она говорит это скорее Хеддоку, нежели обоим, и выходит.       И вот они одни. Сперва молчат. Боковым зрением Хеддок наблюдает за тем, как Астрид крепче сжимает плед. Он оказывается совсем не готовым к тому, чтобы услышать что-то от неё вижу минуту.       — Ну?.. Объяснишь?       — Что? — Он поворачивается всем корпусом, более резко, чем следовало бы. «Что» является не началом вопроса «что объяснить?», а заключает в себе законченную мысль.       — Что это было?       — Это лучше ты скажи, — оживляется Иккинг. — Зачем ты это сделала? Зачем…       — Прыгнула в холодную воду темного озера? — усмехается девушка, поворачивая голову. — А зачем ты туда полез?       — Я совершил глупость.       — Ну же, Хеддок, я потеряла энергию, а не слух там, на берегу. Это я уже слышала. — Она делает паузу, обводит глазами пол, подбирает одну ногу под себя, поднимает веки и встречается взглядом с парнем напротив. — Я ныряла вниз, освободив твою несчастную худощавую икру от удушливых объятий ужасной тряпки. И вот твоя благодарность?       Явный сарказм в голосе девушки даёт понять, что она приходит в норму уверенными шагами. После «худощавой» Хеддок усмехается, а от «ужасных» его улыбка пропадает. Он не будет оправдываться. Он скажет, как есть.       — Мы сыграли в правду или действие.       Вслух это звучит ещё ужаснее. Время приготовится к оправданному гневу или — хуже — разочарованию. Хеддок так и делает, однако голос блондинки заучит спокойно:       — И что, из-за этого ты… Я… Мы чуть не?.. Ты идиот, Хеддок.       — Думал, ты скажешь что похуже. — Вдруг признаётся он сам того не ожидая, а потом добавляет, — И я был бы с тобой согласен.       — Возможно, мой мозг ещё не включён. — Пожимает девушка плечами. — Так что не удивляйся, если завтра я врежу тебе.       — Хорошо, — он улыбается.       — А, если серьёзно… — она выжидает, прежде чем выразительно взглянуть в его глаза, — Последнее время ты не похож на человека, который проиграется в «правду или действие» и рискнёт здоровьем. Так почему же?..       Ты права, дело в том, что моя мать в больнице, я узнал, что мне изменяламоя девушка та, что когда-то была мне небезразлична, а ты, наверно, после осознания произошедшего возненавидишь меня.       Вместо этого откровения он поднимает бровь. Тон Астрид на мгновение возвращает его во времена наказания в кабинете химии, заставляя вести себя подобающе.       — Последнее время?..       — Ну да. — Беседа их как-то сама-собой становится откровенной. Лёд воды из озера стирает все прежние рамки. — Последнее время ты стал другим. От тебя больше не пахнет сигаретами. — Она сжимает плед. — Ты не смотришь на окружающих, как на мусор. Ты стал разговаривать с одноклассниками.       Он не понимает даже, хороша ли выданная девушкой информация. Она видит, что он изменился, судя по описанию и тону, в лучшую сторону, но она помнит, каким он был.       — Поступки и происшествия меняют людей, Астрид…       — И как тебя изменит сегодняшнее событие?       Он поднимает глаза с пола и чуть улыбается.       — Не буду больше играть в «правду или действие». А вот ты? Ты ведь полезла за мной в эту муть… Кто из нас тут ещё более иди…       — Ты изменился, Иккинг. Но твой нрав по-прежнему обращает воду в пар.       Почему-то от этой фразы ему становится неимоверно тепло на душе.       — Настолько, чтобы я смог согреть тебя?       Не успевает Астрид ответить, даже бровью повести, как в салоне появляется миссис Пьюр. Она суёт подросткам по стакану чая, даёт Астрид полотенце для волос, всё делает быстро, говорит что-то про то, что спешит успокаивать остальных детей и велит им ложиться спать. Она выключает свет в транспорте, и всё в нём замирает. За стеклом окон видны огоньки света, палатки и беспокойные подростки. Что-то обсуждают, ходят по поляне, спорят с Пьюр, а Террат пытается всех успокоить… Голос Астрид разрезает тишину.       — Это можно проверить.       — Что?       Астрид смотрит на него какое-то мгновение странным взглядом, а затем отворачивается и закрывает глаза. Она уже успела вытереть волосы, перестать дрожать и, кажется, готова ко сну.       — Ну?       Он вздрагивает. Надеясь, что всё правильно понял, Иккинг поднимается с места и, пересекая проход, садится рядом с Астрид. Немного неуверенно он перекидываете руку вместе с пледом через её плечо. Она, не открывая глаз, прижимается к нему, наконец-таки ощущая долгожданное тепло. От него вкусно пахнет чем-то, что сложно определить, но неимоверно приятно вдыхать. Она предвкушает целую ночь в объятьях этого аромата, и на губах появляется лёгкая улыбка.       Иккинг расслабляется в тот момент, когда ощущает её руку на своей груди. Он чувствует, как она размеренно дышит, и на душе становится очень спокойно.       Он подверг её опасности, но, может, ему удастся её спасти?       Миссис Пьюр, что стоит на пороге автобуса, замерев в нерешительности десять секунд назад при входе в транспорт, кивает сама себе и осторожно проходит мимо пары, раскрывая плед у себя в руках.       — Так я и знала, — бормочет она.

***

      Закрытые веки атакуют лучики солнца, что проникают сквозь стекло в салон автобуса, но Хофферсон просыпается не от этого. За окном какой-то шум, словно отдалённый, наверное, ребята на поляне. Девушка приоткрывает глаза, переводит взгляд на окно, и ещё не сфокусировавшееся зрение различает кого-то совсем близко. Она поднимает голову, вдруг осознав, что спинка кресла не может быть такой тёплой, как поверхность, на которой лежит, и уж точно не может подниматься и опускаться.       Боги, она лежит на Иккинге Хеддоке, что мирно посапывает прямо над её макушкой, и чья рука обвивает её плечи, а грудь является пристанищем для её разбросанных едва вводных светлых волос.       Отвлёкшись на парня, она на мгновение забывает того, кто стоит за окном, и тут же слышит стук. Она выпрямляет спину и чувствует, как рука Хеддока непроизвольно сползает к талии. Отлично. Стук раздаётся вновь, и с лёгким раздражением Хофферсон перемещает внимание на окно.       Там стоит никто иной, как Закари Торстон. Он требовательно и беспокойно смотрит на Астрид, показывает на запястье. Из всех его жестов и мимики Хофферсон понимает ровным счётом ничего, потому решает высвободиться из объятий шатена и разъяснить ситуацию.       Она встаёт, удивлённо осознавая, что укутана в плед и что из одежды на ней тёплый свитер Зои и хлопковые спортивные штаны Зака. Резкое воспоминание холода воды, который окутывал её вчерашней ночью, врезается в память, и девушка медленно оборачивается на Хеддока.       Кажется, она хочет его убить.       При беглом взгляде на салон она замечает ещё один плед на месте слева, должно быть, миссис Пьюр. Но, раз она уже ушла, а за окном солнце, это же сколько времени прошло?       Зак. Надо всё узнать у него. Срочно.       Она вырывается из автобуса, и свежий воздух приятно заполоняет лёгкие, как только девушка делает глубокий вдох. На улице ясно и довольно тепло. Зак тут же нападает с вопросами.       — Как ты? Что-то болит? Тебе не холодно? — он хватает её за плечи, будто бы боится не устоять на ногах и упасть.       — Всё хорошо, спокойно! — она обхватывает его руки ладонями. — Мне уже жарко. Кстати, не знала, что твои штаны такие тёплые. Это же их ты носишь по выходным?       — Здесь я должен задавать вопросы, Астрид! — взволнованно восклицает Зак. — Ты могла пострадать! Или…       — Успокойся, Зак, — уже мягче произносит Хофферсон, решив отказаться от сарказма при виде состояния Торстона. — Всё хорошо. Я в порядке.       — Ты этого не знаешь! — грозит он пальцем, — Ты можешь этого сейчас не понимать, но вдруг у тебя воспаление лёгких? А если это преобразуется в менингит? А гайморит? Ты об этом думала? О чём ты вообще думала, когда лезла туда вслед за этим ненормальным?       Тон Астрид становится стальным, а глаза впиваются в друга уверенным, прочным и немного грозным взглядом.       — О том, что он пострадает, если ему не помочь.       Долю секунды Зак вглядывается в глаза Хофферсон, осознавая всю серьёзность ситуации, а потом делает то, что хочет сильнее всего — со всей силой прижимает девушку к себе. Через мгновение она отвечает тем же.       — Где Зои? И сколько вообще время? — отстраняется Астрид.       — Зои там, около палатки. Не захотела тебя будить, и пришлось идти одному. Сейчас уже одиннадцать, если не больше.       — Но ведь подъём в восемь… — глаза девушки округляются.       — Да. Пьюр сказала, что вам надо отдыхать… — он вдруг замолкает и устремляет глаза куда-то за Астрид, вынуждая её обернуться.       Сонный Иккинг держится рукой за дверной проём транспорта и смотрит на пару. На нём ещё более странная одежда: неимоверно помятые спортивки с камуфляжным принтом и фиолетовая толстовка. Он молчит, как и Зак. Астрид это не нравится.       — Привет, — как-то требовательно говорит она.       — Привет.       Зак испепеляет глазами Хеддока. Это прерывают чьи-то быстрые шаги сзади, заставляющие всех устремить глаза на источник звука. Миссис Пьюр шагает к троице уверенным шагом.       — Вот вы и проснулись. Как самочувствие?       — Нормально, хорошо. — Отвечает Астрид.       — Порядок. — Кидает Иккинг.       — Точно? Помощь врачей не требуется? Вы согрелись?       — Нет, всё правда в норме.       — Что ж, тогда можем переходить к тому, что интересует меня со вчерашнего дня. — Она вдруг переводит взгляд на Зака. — Мистер Торстон, не могли бы вы…       Тот понимающе кивает и, взглянув на Астрид, удаляется, провожаемый глазами учительницы, которая затем обращается к паре учеников.       — Можем зайти в автобус или же остаться здесь, как хотите.       — Мне всё равно. — Пожимает печами Хеддок.       — Давайте здесь, на воздухе. — Склоняет голову Хофферсон, получая в ответ утвердительный кивок.       Пьюр медленно начинает идти, глубоко вздыхает и произносит:       — Итак, кто первый? Кто первым объяснит мне то, что произошло вчера?       — Я. — Резко выдыхает Иккинг. — Это я полез в воду. Простите, что всё так вышло. Я знаю, что это просто слова, и что они ничего не исправят, но я не знаю, что могу ещё сделать, чтобы хоть как-то исправить ситуацию. Спасибо вам, что позаботились о нас. Если бы не вы… — его глаза забегали. — Всё было бы намного хуже.       Какое-то время Пьюр молчит. Угадать эмоции на её лице сложно. Она долго и проникновенно смотрит на парня, замерев на месте.       — А как же ты оказался в воде? Что заставило тебя?       — Глупость. Я не хочу и не буду искать оправдания.       — А что насчёт тебя? — обращается она к девушке.       — Я… — она кидает взгляд на шатена, — Я увидела его в озере и подумала, что ему нужна помощь.       — А с чего ты решила, что сможешь ему помочь?       — Я знаю, что даже великие спортсмены могут утонуть. И всё же я занимаюсь плаванием, а то было озеро со стоячей водой, даже не река. Вот я и подумала…       — Почему не позвала сперва меня и мистера Террата? Да даже водителя?       — Чтобы он утонул, пока я искала вас, пока вы добрались бы до озера и поняли ситуацию? Я, если честно, даже не подумала об этом, что, наверно, неправильно. Я просто увидела его в озере, не двигающегося с места, и подумала, что ему нужна помощь. И прыгнула.       — Вы оба могли утонуть. — Железно произнесла женщина. — Ты это понимаешь?       — А так утонул бы он один. — С секунду они сражаются взглядами, обе в глазах Иккинга похожие на две воинственные амазонки в пылу спора. — Тем не менее, мы здесь. Я понимаю, что совершила необдуманный поступок, миссис Пьюр, но я не могу о нём жалеть.       — Что ж, спасибо за пламенную речь. Вы и впрямь оба совершили необдуманные глупые поступки, и это я ещё выбрала самые спокойные прилагательные. — Теперь она переменно смотрит на обоих. — Вам очень повезло. Я надеюсь, больше такого не будет. — Оба кивают, она немного молчит. — Я пока не сообщала вашим родителям. Подумала, что вы пострадали незначительно. Но сейчас…       — Вы правы, миссис Пьюр, мы в порядке, — почти перебивает её Хеддок. — Прошу, не надо им сообщать.       — Это ещё почему?       — Всё же хорошо…       — Но я обязана. Мне итак влетит сверху за то, что не сделала этого сразу.       — Прошу вас… — Он глубоко вдыхает. — Моя мать сейчас больнице. Если она об этом узнает…       — Мне жаль, мистер Хеддок. Тогда сообщу вашему отцу.       — Если вы думаете, что у него сейчас в жизни лёгкий период…       Она опять долго молчит, пристально глядя на парня.       — Если ты сляжешь с воспалением лёгких, нас обоих выкинут из школы. Точнее, выкинут меня, а я возьму тебя с собой.       — Спасибо вам! — он искренне улыбается, вызывая такую же, но едва заметную реакцию у женщины.       — Вы найдёте моих родителей в списке, но звонок им ничего не изменит. Они не живут в нашем городе. — Говорит Хофферсон.       — Хочешь сказать, ты живёшь одна? А органы опе…       — Я живу с тётей. Всё хорошо. Просто я хочу сказать, что звонок вам ничего не даст. Я ведь в порядке. Они не шелохнутся.       — Можем поспорить.       — Если хотите. — Она пожимает плечами, поворачивается лицом к порыву ветра. — Вы сказали что-то «верх»?..       — Да. Рассказать директору я просто обязана. Но, раз я пообещала, — она вздыхает, — ваши родители ни о чём не узнают. Остальное оставьте на меня.       — Вы — лучшая! — произносит Иккинг. — Я первым приду к вам на урок в понедельник. И, если хотите, если наказание уже закончилось, мы можем его продлить…       — Не надо, хватит с меня! — отмахивается женщина. — А насчёт понедельника… Приходи, если я там ещё буду.       — В каком смысле? — приподнимает бровь Астрид, но её вопрос остаётся без внимания:       — Вам надо поесть. Давайте, после завтрака присоединитесь к остальным. Выезжаем в семь вечера.       С этими словами, оглянув подопечных, она отворачивается и уходит, оставляя Астрид и Иккинга в окружении немалого количества вопросов.       Когда они найдут ответы?